Текст книги "«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла»"

Оперативные сводки следующих дней свидетельствуют о понимании немецкой стороной планов русских и о достаточно точном определении их сил: 26 января «Западнее г. Ржев противник пытался атаками с севера и с юга деблокировать отсечную позицию. Ожидаются повторные атаки. Донесения наших агентов и показания пленных подтверждают предположение о том, что части 30-й русской армии (части штаба с двумя стрелковыми дивизиями – 363 сд, 371 сд), а также 3 танковые бригады (21, 35 и 58-я) подтянуты на участок фронта северо-западнее Ржева, имея своей целью расширить прорыв… Повторно атакуя с севера и с юга, противник предпринял попытку деблокировать отсечную позицию западнее г. Ржев. Часть атак проводилась после мощной артподготовки и при поддержке авиации. Большинство атак успеха не имело, восточнее Соломино, однако, противнику удалось продвинуться до южного берега р. Волга. Бои еще не завершены. По показаниям пленных, в скором времени планируется введение в бой еще одной танковой бригады. Западнее г. Сычевка русские отошли в северном направлении. Есть основание предполагать, что перед правым флангом 23 ак противник готовится для нанесения удара севернее р. Волга. Участок 206 пд подвергся сильной бомбардировке авиацией противника»; 27 января «Северо-западнее г. Ржев части 30-й русской армии начали запланированное наступление… Противник непрерывно атаковал силами от батальона до полка вдоль шоссе Бахмутово – Ржев и между Соломино и Мантурово, успеха, однако, не имел. Отмечается усиление противника перед восточным участком северного фронта. Уничтожены исходные позиции противника западнее г. Ржев. Ожидается, что противник продолжит подтягивать подкрепление для нанесения удара с севера и юга».

Четкое видение планов и сил противника позволило вермахту подготовить и осуществить в период с 24 января по 5 февраля 1942 г. полное окружение частей 29-й армии (схемы 12,13). В «Зимней битве за Ржев» выделены несколько этапов в действиях частей вермахта в этот период.

Вначале – с 26 января до конца месяца – жесткая оборона против «крупного» наступления русских дивизий на северный фронт 6-го (256-я пехотная дивизия, подразделения полка СС «Фюрер», 413-й пехотный полк, 561-й противотанковый дивизион, боевая группа зенитчиков) и 23-го (206-я пехотная дивизия) армейских корпусов с целью прорыва коридора. Отмечался острый недостаток боеприпасов, который усилился, когда передовые части русского кавалерийского корпуса на несколько дней перерезали автостраду западнее Вязьмы. Говорилось, что «перехваченные радиограммы отрезанного противника также свидетельствовали о большой нехватке горючего и продовольствия».

Схема 12. Фрагмент немецкой карты «Положение на Востоке. Север – Центр». 5 февраля 1942 г.

С 28 января активизировали наступление в направлении Осуйского части 46-го моторизованного корпуса и 86-й пехотной дивизии, которые вели бои «с переменным успехом». «Противник сражался храбро. Шаг за шагом корпус продвигался вперед, нанося противнику большие потери в людском составе и материальной части».

Наконец 2 февраля к наступлению присоединились части 6-го и 23-го армейских корпусов. Преодолевая сопротивление противника, 4 февраля 86-я пехотная дивизия захватила позиции врага в районе Осуйское, а 1-я танковая дивизия и двигавшаяся ей навстречу бригада Фегеляйна соединились в Чертолино.

В названном документе указаны не все части, которые участвовали в тех боях. Генерал Гроссман упоминал также с северной стороны фронта полки и подразделения 161-й, 251-й пехотных дивизий, другие подразделения дивизии СС «Рейх», а не только полк СС «Фюрер», группу Линдига, с западной – 246-й пехотной дивизии. Действия войск вермахта западнее Ржева активно поддерживал 8-й авиационный корпус.

Схема 13. Фрагмент немецкой карты «Положение на Востоке. Север – Центр». 6 февраля 1942 г.

Судя по книгам и рукописям по истории немецких полков и дивизий, в боях в этот период западнее Ржева участвовали также части и подразделения 102, 129, 26, 6-й пехотных дивизий. Следует сказать, что рассказы о жесточайших боях с противником в этих местах свидетельствовали одновременно и об упорстве, настойчивости, мужестве, самопожертвовании советских воинов. Так, артиллеристы из артиллерийского полка 6-й пехотной дивизии, рассказывая о наступлении русских частей в районах Перхурово, Щукино, Толстиково в январские дни 1942 г., вспоминали, что называли эти места «белый ад у Ржева». В свою дивизию они вернулись в конце февраля.

Героем боев на северном участке обороны в 9-й армии, в войсках СС, а потом у военных историков считался полк СС «Фюрер» и его командир оберштурмбанфюрер СС Отто Кумм. На 26 января, когда полк был переброшен на этот участок фронта, он насчитывал 650 человек. После завершения боев 18 февраля Кумм явился для доклада в штаб дивизии, и вместе с ним прибыло всего 35 человек. Считалось, что воины полка погибли в жестокой борьбе против атакующих русских войск.

Схема 14. Полоса обороны полка СС «Фюрер» 25 января – 20 февраля 1942 г.

Действительно, полк мужественно держал оборону в северном секторе 9-й армии, но на самом деле он был лишь основой боевой группы Кумма. С. Ньютон развенчал миф о том, что все это время полк сражался в одиночестве. По его словам, Модель постоянно посылал полку подкрепления. Уже 26 января в состав боевой группы «Кумм» вошли две роты 471-го пехотного полка, подразделения II/4 зенитного батальона, один взвод 3-й роты 185-го саперного батальона и батальон 251-го артиллерийского полка. В течение следующих трех недель ежедневно полку поступало подкрепление: 29 января – подразделения 561-го батальона истребителей танков; 30 января – I-й батальон 471-го пехотного полка, 2-я батарея 189-го батальона штурмовых орудий; 31 января – две роты 256-й пехотной дивизии; 1 февраля – 3-я рота 256-го саперного батальона; 2 февраля – новые подразделения 561-го батальона истребителей танков, 200 человек артиллерийского полка «Рейх», действовавшие как пехота; 3 февраля – до четырех рот строителей; 4 февраля – две роты I-го батальона 456-го пехотного полка; 6 февраля – 256-й разведывательный батальон; 7 февраля – главные силы II-го батальона 252-го пехотного полка и рота 251-го саперного батальона; 8 февраля – 200 солдат СС из маршевого батальона; 9 февраля – I-й батальон полка СС «Дойчланд»; 10 февраля – штаб, мотоциклетный батальон, до двух артиллерийских батальонов дивизии «Рейх». Несмотря на то что все эти подразделения имели большой некомплект, боевая группа Кумма к началу боев, то есть на 26 января, имела 1100 человек на участке в 4 км, куда входили деревни Соломино, Клепенино, Ножкино, Кокошкино.

О. Кумм – командир полка СС «Фюрер» в январе – феврале 1942 г.

В литературе довольно подробно освещены бои полка «Рейх». Его командир О. Кумм писал позднее: «Каждую атаку удавалось отбить лишь с ужасными потерями, очень часто – в ближнем бою, с применением гранат и штыков. Груды вражеских трупов лежали перед позицией каждой роты. Самыми ужасными были атаки вражеских танков». Утверждается, что к 3 февраля в районе Клепенино было двадцать подбитых русских танков. В этот день в результате атаки тридцати русских танков в обороне полка была пробита брешь не менее километра шириной. Чтобы ее закрыть, командование 6-го армейского корпуса бросило в бой спешно созданную из тыловиков сводную роту из 120 водителей, поваров, казначеев, сапожников. Сильная советская атака отбросила роту. К вечеру этого дня «красноармейцев от штаба полка Кумма в Клепенино отделяло всего 50 метров».

Полковник Данхаузер (слева) после вручения ему генерал-полковником Моделем рыцарского креста. 1942 г. Фото 1945 г.

Информация С. Ньютона позволяет увидеть, что против 29-й и 30-й армий воевало значительно больше сил, чем указано в немецком описании боев в январе – феврале 1942 г. «Зимняя битва за Ржев». На участке фронта западнее Ржева для ликвидации прорыва русских армий и уничтожения их сил были сосредоточены значительные силы 9-й армии вермахта. Ее командующий В. Модель умело жонглировал частями и подразделениями многих своих дивизий, направляя их на участки, наиболее важные, по его мнению, на тот момент.

В донесении штаба группы армий «Центр» в генштаб ОКХ 3 февраля 1942 г. положение противника северо-западнее Ржева оценивалось следующим образом: «Северо-западнее Ржева боевые действия ведет 30-я русская армия. Центр тяжести боевых действий сосредоточен на шоссе Ельцы – Ржев. 39-я русская армия, находящаяся западнее линии Сычевка – Ржев и не имеющая связи с войсками, действующими севернее, и части 29-й армии под натиском наших войск с тяжелыми боями отходят на северо-запад. Речь идет о частях и остатках 15 стрелковых дивизий и 5 кавалерийских дивизий…»

Действия командующего 9-й армией В. Моделя дали свои результаты: как уже говорилось выше, войска южной группы 29-й армии были отрезаны от 39-й армии и оказались в полном окружении. Вечером 5 февраля в войска 9-й армии ушла телеграмма, в которой был изложен план дальнейших действий по ликвидации окруженной группировки русской 29-й армии: «Для 46 ак, 6 ак, 23 ак, передового командного пункта 9-й армии. Для сведения: ГА «Центр», 56 ак, 41 ак, 27 ак, 6 тд, 246 пд.

Приказ по армии:

1) Противник сдавлен в районе Мончалово. Предстоит его окончательное окружение.

2) Наступление будет продолжаться до полного уничтожения противника.

3) 46-му ак, наступая с юга уступом вперед западного фланга, выйти к железнодорожной линии Мончалово – Чертолино, действующие под Чертолино силы объединить под общим командованием, южнее железной дороги преградить путь прорывающимся с востока или с запада вражеским частям. Обеспечение глубокого западного фланга без изменений.

4) 23-му ак взять под единое командование силы, наступающие на юго-восток, и под Чертолино, и севернее не допускать прорыва противника с запада или востока. Ведением активной разведки в южном направлении установить характер действий противника в лесах южнее р. Осуга.

5) 6-му ак удержать занятую сегодня линию. В тылу западного фланга держать наготове усиленную полковую группу, которая должна предотвратить возможный прорыв противника на север к западу от стыка с 23-ак.

6) Прежние разгранлинии между тремя наступающими корпусами отменяются. До окончательного уничтожения противника они заменяются указанными целями. Новые разгранлинии будут определены позже.

Штаб 9-й армии».

«Все возможности по удержанию занимаемых рубежей полностью исчерпаны»

Бои в окружении и прорыв из вражеского кольца 6–19 февраля 1942 г

Итак, с 6 февраля частям южной группы 29-й армии пришлось воевать в полном окружении. Вспомним, что командующий фронтом приказал командующему армией генерал-майору Швецову в тот день организовать наступление по двум противоположным направлениям – на юг, чтобы прорвать кольцо окружения, и на север навстречу дивизиям Лелюшенко: «Приказываю противника, прорвавшегося на Мироново, сегодня в ночь организованной контратакой – уничтожить. Организовать 6.2.42 в 15.00 штурм на Рязанцево, Бургово, Кокошкино…» Но части и соединения армии контратаковать не могли, так как ожесточенно оборонялись против наступающего противника. На северном участке обороны бойцы 246-й стрелковой дивизии в упорных атаках уже больше десяти дней пытались пробить немецкую оборону навстречу частям 30-й армии.

В штаб фронта из южной группы 29-й армии в этот день поступали просьбы бомбить танки и боевые порядки противника, наступающие на Лаптево, Седнево, Ступино, также просили не допустить «наступление противника вдоль ж. д. направление Свистуны». Швецову отвечали, что «авиация работает и будет работать на Вас по районам, указанным Вами. Действуйте активно, применяйте… завалы, снежные валы, залитые водой против танков противника, двигающимся только по дорогам».

К концу дня шесть стрелковых дивизий: 183, 185, 246, 365, 369, 381-я, части и подразделения южной группы 29-й армии занимали круговую оборону на рубеже «(иск.) Свистуны – опушка леса восточнее нп Рубежное – лес южнее Окороково – (иск.) Старцево – ст. Мончалово – (иск.) выс. 196, 5 – Брехово (западное) – Седнево – Свинино». Командование окруженной группировки решило, что прорваться на север вряд ли удастся. В телеграмме, переданной из окруженной группы вечером этого дня – в 20.07, говорится: «Вследствие продолжающегося боя организовать прорыв на север крайне трудно, при этом придется оставить всю материальную часть. Наступление двумя левофланговыми дивизиями 39 армии на Светителево, Афонасово дало бы возможность соединиться с 39-й армией. Однако этого нет. Остается третий выход. Вести бой до последней возможности в районе окружения».

По словам заместителя начальника ОО НКВД 29-й армии А. И. Дедюшина, Конев рассматривал действия Швецова в эти дни «как панические», тем не менее позднее – в 22 часа – Конев передал Швецову: «Обстановка диктует пробиваться на соединение с Масленниковым». На 7 февраля армиям были поставлены задачи: 29-й пробиваться на юг на соединение с частями 39-й армии, а 39-й ударом на Светителево «содействовать частям 29-й армии в выходе из окружения», о чем вечером 6 февраля фронт доложил Верховному главнокомандующему Сталину и главкому Западного направления генералу армии Жукову.

В 5 часов утра 7 февраля Коневым и Леоновым был подписан следующий приказ: «Командующим 29, 30, 39, копия Главкому Жукову. Швецов, без достаточных на то оснований впадает в панику, донося сам, что на Окороково, Чертолино прорвалось до 2 батальонов пехоты с 5 танками, имея достаточные силы, вместо отпора врагу и уничтожения его собирается выходить из мнимого окружения с потерей материальной части. Во исполнения приказания Главкома Жукова приказываю:

1. Командиру 29-й армии взять твердо в руки части, организовать отпор противнику, прорвавшемуся в тылы, и контратакой разбить его, в крайнем случае организовать круговую оборону и упорно драться до подхода 30-й армии и соединиться с 39-й армией. На тылы противника выбросить лыжные батальоны для перехвата путей подвоза врагу.

Под Вашу личную ответственность, тов. Швецов, обязываю взять твердо управление дивизиями в руки и организовать решительный отпор врагу, сохранить части, материальную часть и до подхода 30-й армии ни одной пушки, пулемета и миномета не должно быть отдано врагу. Не допускать никаких элементов паники, трусов и самовольно оставляющих поле боя, расстреливать на месте.

2. Командарму 39 ударом двух дивизий в направлении Павлюково-Афонасово помочь Швецову разгромить прорвавшегося противника и соединиться с ним.

3. Командарму 30, продолжая энергичное наступление в ночь с 6 на 7.2.42 г., к утру 7.2 выйти на рубеж Брехово, Рязанцево, Жуково, где соединиться с частями Швецова. Последующая задача наступать совместно с 29-й армией на Ржев для разгрома Ржевской группировки противника, не допуская ее отхода на запад. Двумя дивизиями продолжать наступление на ст. Чертолино для уничтожения противника в районе Чертолино».

Как следует из текста документа, подготовлен он был во исполнение приведенного выше приказа главкома Западного направления Г. К. Жукова от 3 февраля. Но за прошедшие несколько дней ситуация западнее Ржева изменилась коренным образом, что командование фронта, говоря о «мнимом окружении», не желало признавать. Командарму 29 ставилась странная задача: если не удастся разбить противника, то занять «круговую оборону», ждать части 30-й армии и при этом соединиться с 39-й армией. Непонятное противоречие: или обороняться до прихода частей 30-й армии, или уходить от нее на юг и пробиваться к 39-й армии. По информации заместителя начальника ОО НКВД 29-й армии Дедюшина, в этот день Конев отдал приказ Масленникову «объединить в своих руках командование 39 и 29 армий», что свидетельствует о неверии командующего фронтом в возможности генерала Швецова достойно выйти из сложившейся ситуации. Последующее развитие событий не подтверждает выполнение этого указания.

В цитируемом выше приказе говорится о продолжении наступления на Ржев, что опять же свидетельствует о нежелании признавать реальную ситуацию. Этот приказ можно объяснить как давлением распоряжений высшего командования и необходимостью их выполнения, так и появившимися у 30-й армии небольшими успехами.

6 февраля началось очередное наступление частей 375-й стрелковой дивизии. В ходе двух дневных боев за д. Кокош бойцы из 915-го стрелкового полка при помощи бойцов других частей захватили церковь села и удерживали ее до 13 февраля. Кроме того, вспомним, что 5 февраля И. С. Конев говорил о введении Лелюшенко еще одной дивизии. Речь шла о 359-й стрелковой дивизии, переданной из 31-й армии. 5 февраля перед дивизией была поставлена задача уничтожить противника в районе Соломина, Лебзино, овладеть Бродниково и наступать в направлении Свинино, Чертолино. К установленному времени в назначенное место сосредоточения из-за несвоевременной подачи транспорта, метелей и заносов дороги по маршруту следования части дивизии подойти не успели. Из успевших прибыть подразделений (разведчики частей, комендантский взвод штаба дивизии, саперный взвод 443-го отдельного саперного батальона, дивизионные химики в составе взвода) был сформирован передовой отряд, который выдвинулся вперед и занял исходное положение для наступления. Командовал отрядом помощник начальника оперативного отделения штаба дивизии старший лейтенант Е. Н. Кузовлев. С наступлением темноты 6 февраля отряд внезапно напал на немецкий гарнизон в Соломино и захватил деревню. Из брошенных немцами пушек по гитлеровцам был открыт огонь. За ночь немцы привели себя в порядок и при поддержке танков и авиации 7 февраля перешли в контратаку. Им удалось захватить южную часть Соломино. Но подошедший 1198-й стрелковый полк отразил немецкую атаку и снова овладел деревней Соломино. Другие подошедшие полки также вступили в бой. При очередной вражеской контратаке на одном из участков обороны бойцы не выдержали и стали отходить. Их остановил оперуполномоченный особого отдела 1194-го стрелкового полка И. Я. Самусенко, который вместе с бойцами организовал оборону, но погиб в бою.

И. Я. Самусенко – оперуполномоченный особого отдела 1194-го стрелкового полка интендантского 359-й стрелковой дивизии 30-й армии 1941 г.

Е. Г. Онегин – техник-интендант 1-го ранга, начальник части снабжения 265-го отдельного медико-санитарного батальона 246-й стрелковой дивизии. 1942 г.

Удивительно переплетаются человеческие судьбы. В рядах пробивающихся на север из кольца окружения воинов 246-й стрелковой дивизии 29-й армии навстречу 359-й стрелковой дивизии 30-й армии воевал Е. Г. Онегин, в 1937 г. арестованный по ложному доносу, в 1938 г. выпущенный из тюрьмы и восстановленный на работе, участник войны с Финляндией. Он выжил в февральских боях 1942 г., вышел из окружения, воевал до конца войны. В послевоенное время его семья и вдова И. Я. Самусенко с детьми жили в Бобруйске. Дети фронтовиков Анатолий Самусенко и Альбина Онегина учились в соседних школах, познакомились, поженились. Их сын восстановил военную судьбу своих дедов, которые в феврале 1942 г. пробивались навстречу друг другу, но так никогда и не увиделись.

Другие дивизии 30-й армии 7 февраля также активно наступали: к 16 часам 359-я дивизия с 35-й танковой бригадой вела бои на южной окраине Соломино; 363-я – в лесах восточнее Соломино и юго-восточнее Клепенино; 371-я – в лесу севернее Ножкино; 375-я – на рубеже отметки 195,0 и лес южнее Тимонцево; 174-я – на рубеже Обтяхино, Кокош; 243-я – на рубеже (иск.) Бухавино, лес севернее Буруково вела наступление на Алешино. Бойцы окруженных частей 29-й армии видели и слышали бои прорывающихся к ним дивизий. Заместитель начштарма 29 полковник Вишневский докладывал: «Наблюдаем разрывы снарядов Бродниково, Жуково, Бургово, Малахово-Волжское. Один наш сп находится в районе школы, что у выс. 188, 9, в лесу, вост. Мешково – боевое охранение…» Несмотря на ожесточенность боев и большие потери, пробить коридор к окруженным соединениями 30-й армии никак не удавалось.

Для окруженных же войск ситуация осложнялась с каждым часом. Положение с юго-запада и юга, где немецкие войска теснили части 29-й армии, ухудшилось настолько, что генерал-майор Швецов опять заговорил о прорыве на север. Он докладывал Коневу, Масленникову: «Противник в течение дня вел наступление двумя усиленными полками, 9 танками во взаимодействии с авиацией, поддерживающей наступление пехоты беспрерывно группами 5–6 самолетов в направлении Ступино, Окороково, Корытово, Филимоново, Звягино, Каменцы, Чертолино, Семеновское. Одновременно производил перегруппировку из района Дубровка – Перхурово на север.

К исходу дня противник овладел Каменцы. Ведем бой в окружении, особенно в лесу 2 км юж. Окороково. Пробиться на юг не сумею, кроме того, придется оставить матчасть. Единственный выход – соединиться с Лелюшенко. Наблюдаем его бой южнее Волга и последними снарядами мешаем маневру противника, районе Нечаево, Жуково, Кокошкино. Наши части 1 км южнее Малахово – Соколово. За три дня подбито 7 танков противника, сбито 3 самолета, уничтожено только убитыми до 1000 фашистов. Огнеприпасов, продовольствия нет».

Весь день 7 февраля из южной группы войск шли просьбы о поддержке авиацией и о необходимости боеприпасов и продовольствия: «В воздухе самолеты противника. Наших нет»; «Прошу прикрыть авиацией, с утра не появился ни один самолет. Противник группами 5–6 самолетов бомбит и расстреливает боевые порядки, особенно район Окороково и южнее»; «Прошу снаряды для артиллерии…», «Проследить отправку артснарядов и продовольствия для нас. Грузы сбросить с наступлением темноты в районе Гончары. Заявка Вам дана». Также постоянно Швецов интересовался положением частей Лелюшенко. Ему сообщали, в частности, и о результатах налетов немецкой авиации: «…авиация противника нанесла большой урон артиллерии 375 сд. Погиб весь штаб артполка, остался один командир артполка…»

Рано утром – в 5.50 8 февраля состоялся разговор по прямому проводу заместителя начальника Генерального штаба Василевского с командующим Калининским фронтом Коневым. Василевский интересовался делами у Лелюшенко и Швецова. Конев докладывал: «У Лелюшенко сегодня в течение всего дня и ночи идет напряженный бой. Противник оказывает упорное сопротивление, жертвуя силами, которые здесь находятся. Сегодня особенно активизировалась авиация противника по боевым порядкам Лелюшенко, Швецова и по тылам до Мологино. К исходу дня Лелюшенко окончательно очистил от противника Соломино. 359 сд ночью наступает на Лебзино. 363, 371, 375 сд ведут бои за Ножкино, южнее Кокошкино отбили неоднократные контратаки противника, предпринимаемые в течение дня атаки противника от батальона до роты с разных направлений, поддерживаемые в каждом случае тремя-пятью тяжелыми танками (тяжелые танки у противника появились позднее. Очевидно, речь идет о средних танках). [Это примечание сделано при публикации документа. – С.Г.]

По показаниям пленных, захваченных на разных участках наступления, устанавливается наличие частей 86 пд, 216 пд, полка СС, частей 251 пд. Пленные показывают, что главная позиция обороны немцев проходила [по рубежу] Соломино, Клепенино, Кокош, Большое Косачево. Следовательно, эта главная позиция сломана и уничтожены ее основные узлы Соломино и Клепенино.

Осталось до Швецова 3–4 км, которые сегодня приказал во что бы то ни стало преодолеть и соединиться со Швецовым. Швецов доносит о наступлении противника [силою] до двух полков с 7 танками в направлении Ступино, Окороково и от Звягино на Каменцы. Ведет упорный бой на этом участке фронта. К исходу дня противник овладел Каменцами. Швецов, удерживая занимаемые позиции с юга и востока, имел решение пробиваться навстречу Лелюшенко. На севере части Швецова находятся в 1 км от Малахово, Соколово. Швецов слышит бои южнее Волги и видит разрывы снарядов Лелюшенко по деревне Жуково и Бургово. Я отдал приказ Швецову упорно драться в окружении до подхода Лелюшенко и частью сил пробиваться навстречу Лелюшенко.

Прошу доложить товарищу Сталину мою просьбу усилить Лелюшенко еще 30 танками, из них 20 Т-34, 10 КВ, причем КВ, лично убедился, могут быть использованы хорошо вдоль дорог. Нажать на артиллеристов, чтобы увеличили отпуск снарядов и мин, особенно 122-мм.

Прошу ускорить перевозку трех дивизий, предназначенных для усиления фронта. Они крайне нужны, хотя бы одна-две, для усиления 22-й армии.

Василевский. Ясно одно, что Швецов растерялся и едва ли способен на что-либо активное. Исход боя будет зависеть от быстроты и решительности действий Лелюшенко и от той помощи, которую окажет Швецову Масленников, что вы потребовали у Ставки и обязаны обеспечить. Вашу просьбу о танках доложу. В отношении снарядов приму немедленно меры. Все. До свидания.

Конев. Так и я считаю, что Швецов растерялся. Потому принимаю все меры к скорейшему продвижению Лелюшенко. У него один недостаток – мало людей в дивизиях, а в остальном я держу все дело в руках и направляю воевать по-настоящему. До свидания».

Итак, опять вся надежда была на генерала Лелюшенко. Дивизии его армии, которым иногда все-таки подбрасывали резервы, в эти дни втянулись в ожесточенные бои за деревни по обеим сторонам Волги, на ряде участков достигли некоторых успехов – продвинулись вперед, за каждую деревню бились насмерть. Наиболее известны кровопролитные бои за деревни Ножкино и Кокошкино, названия которых в военных сводках частей обеих воюющих сторон постоянно звучали рядом почти весь 1942 г. Здесь в Волгу впадает небольшая речушка Сишка, берега которой многократно политы солдатской кровью. После войны Е. Ржевская писала: «…Кокошкино. Но… пока тут проходил фронт, оно звучало лишь в паре с Ножкино – две нераздельно соседствующие деревни, единый плацдарм ожесточеннейших кровопролитных боев… Здесь, на льду обеих соединившихся рек, валились цепи бойцов, шедших в смертельный бой за эту вот высоту, под огонь врага, и тот, кто ухватывался за прутья уже на том берегу, скатывался замертво вниз на лед. Когда лед тронулся, он протащил вниз по течению в последний путь лишь немногих, несметные множества ушли под лед, тяжело перегрузив реку, препятствуя ее ходу. Река не могла принять всех, выходила из берегов. В этой точке земли горше, чем где-либо, чувствуешь невозвратимость утрат и что сам-то ты все еще жив в этом прекрасном мире, где… Сишка на бегу заканчивает свой путь, срываясь в Волгу. Неужели это здесь беспощадно сражались, истекали кровью люди? Это было Ножкино – Кокошкино – самый тревожный участок фронта…»

Не менее печально известно название деревни Лебзино, где многодневные – с 7 по 15 февраля – кровавые бои с эссесовцами вели полки 359-й стрелковой дивизии, то отнимая ее у врага, то отступая, то снова освобождая. Позднее начальник штаба дивизии Г. С. Ховрин писал: «Очень дорого стоило Лебзино! В течение пяти суток днем и ночью велись кровавые бои за деревню. Накал боев доходил до предела, а командование армии постоянно под угрозой требовало наступать, чего бы наступление ни стоило. В бой с хода бросались части и лыжные батальоны без должного подавления вражеской обороны и необходимой поддержки огнем артиллерии при атаке противника. В результате войска и управление дивизии несли совершенно неоправданные потери в личном составе». После этих боев в 1196-м стрелковом полку осталось около 100 человек, в 1198-м – 30 человек, в 1194-м – 23 человека. В «Журнале боевых действий» дивизии за 16 февраля записано: «Командного состава всех звеньев в полках нет. Орудийные расчеты орудий, стреляющих прямой наводкой почти, полностью выведены из строя. Связисты в основном выбиты».

В книге по истории этой дивизии есть имена воинов – героев дивизии, навсегда оставшихся в этих местах. Есть и страшный рассказ о гибели уральских лыжников: «14 февраля на участке 1198-го стрелкового полка были введены в бой два батальона лыжников. Парни уральских лыжных батальонов все как на подбор – молодые, здоровые, в белых маскировочных халатах, но без боевого опыта. Их бросили в бой с хода. Когда они шли в бой, им по цепи подсказывали, чтобы не скучивались под огнем противника, а рассредоточенно, попеременно, пробежками на лыжах продвигались к рубежу атаки. Оба батальона продвинулись только на 200–300 метров от рубежа атаки, и подавляющее большинство личного состава каждого батальона погибло. А вечером, когда старшины батальонов привезли пищу, она осталась нетронутой. В живых остались лишь единицы личного состава батальонов. Их бойцы и командиры почти все были убиты и ранены. Старшины подразделений, сдерживая на глазах слезы, нервно подавали фронтовые кружки, наполненные водкой, и просили бойцов, оставшихся в живых, выпить за погибших товарищей».

В книге М. Н. Шелкова «Записки командира стрелкового батальона» есть воспоминания об июле 1942 г., когда эта же 359-я стрелковая дивизия занимала оборону в этих же местах по левому берегу Волги. Автор книги пишет: «Напротив нас на правом берегу метрах в ста пятидесяти от реки располагались немецкие окопы. Как только мы прибыли туда, я сразу обратил внимание на какие-то светло-серые кочки, которые сплошь покрывали это пространство от реки до окопов немцев. Местами они располагались так плотно, что местами не было видно черной земли (трава, естественно, была вся выжжена). Каково же было мое удивление и ужас, когда я узнал, что это еще с зимы лежат тела убитых солдат нашей армии. Ни много ни мало – 12 лыжных батальонов сибиряков, одетых в белые маскхалаты. Это были лучшие, отлично обученные, без преувеличения сказать, элитные части, так бездарно угробленные…»

В боевом донесении генерала Лелюшенко командующему фронтом 13 февраля говорилось: «Армия в проведенных 12-дневных ожесточенных боях понесла большие потери в личном составе и мат. части. В полках осталось: 174 сд – по 15–20 активных штыков, в 371 сд – по 20–25 активных штыков. Потеряно за это время подбитыми 8 танков…»

Между тем положение окруженных частей южной группы 29-й армии с 8 по 14 февраля продолжало ежедневно ухудшаться. Противник сжимал кольцо окружения, ежедневно отбирая метры занимаемой армией территории. Как говорилось позднее в «Докладе о боевой деятельности Южной группы 29-й армии», «противник перешел к системе отгрызания при помощи авиации и танков одного куска территории за другим». В «Докладе…» был описан «типичный метод действия противника»: с утра полтора-два часа – массированный минометный и артиллерийский огонь; потом – эшелонный налет авиации по 15–20 самолетов, которые бомбили 30–60 минут, потом – танки с мощной артиллерией для борьбы с орудиями ПТО и пехотой. Вслед за танками наступала пехота в количестве не менее 500–600 человек на каждом направлении. Если наша пехота выдерживала артподготовку, налет авиации и танков, немецкую пехоту останавливали, и она залегала. Тогда немецкие танки возвращались к своей пехоте, и если поднять ее не могли, вместе с ней уходили в исходное положение. Немецкая пехота, наступавшая колоннами, несла большие потери.