Текст книги "Несмотря на время"

Глава 5

Джиллиан

Я добираюсь до дома как в тумане. Руки дрожат, а сердце бешено колотится внутри, словно хочет вылететь из клетки. Не помню, как ехала по улицам, как попрощалась с Мартой. Единственная мысль в голове горит, словно неоновыми буквами: Кэм снова в городе. Он вернулся, а это значит, что мы обязательно встретимся. Всё, что я выстроила за последние семь лет, рухнет, как карточный домик. Это катастрофа, он не должен был приезжать спустя столько лет. Конечно, у него здесь семья, и он всё равно сюда приехал бы, но не думаю, что сейчас он приехал на один день, как раньше. Его приезд вызвал огромный ажиотаж, кажется, что все вокруг только о нём и говорят. Великая звезда футбола возвращается домой, настоящая сенсация для маленького города.

Выскакиваю из машины и спешу в дом. Мне нужен покой, стоит взять себя в руки. Между нами всё кончено и обратного пути нет. У меня есть Итан, а Кэмерону нет места в моей жизни. Это всё дела минувших дней. Я больше не девочка, я взрослая женщина. Мне не стоит терять голову от одного упоминания о Кэме.

Скидываю туфли, чувствуя холодный пол голыми ступнями, прохожу в гостиную, где на меня словно накатывает дежавю. На диване сидит Лиз, какая-то уставшая и взъерошенная. Она поворачивает ко мне своё печальное и немного обеспокоенное лицо и смотрит на меня сочувствующим взглядом. Не успеваю я и слова сказать, как она вскакивает со своего места и заключает меня в объятия.

– Ты в порядке? Он вернулся, я видела его. Боже, я даже не представляю каково тебе, – тихо шепчет она, гладя меня по спине.

Стою в замешательстве и на миг даже забываю обо всех своих переживаниях. Кто эта девушка и где моя вредная сестра? Когда моя вселенная перевернулась с ног на голову? Но потом на смену замешательству приходит боль, окутывая меня невидимым одеялом. Я обнимаю сестру и плачу так, как не плакала семь лет. Лиз ведёт меня к дивану, и я ложусь на её колени. Реву и не могу остановиться, а сестра лишь гладит меня по волосам, ничего не говоря. Сворачиваюсь клубочком, чтобы унять тупую боль в груди, как напоминание о прошлом. Нет, об этом лучше не думать, не сейчас.

– Прости, что была невыносимой. Каждый из нас справлялся по-своему или делал вид, что справляется. Я нашла свой способ забыться, но я помню, как ты страдала после вашего разрыва. Я всё помню, – последнее она говорит еле слышно.

Я поднимаюсь и встречаюсь с её сочувствующим и понимающим взглядом. И тут я понимаю, что она всё знает. Ей известна моя тайна, о которой знает только Кензи. Мне снова хочется плакать, но ещё больше хочется обнять сестру, в благодарность за понимание. И я делаю это, я рада, что она не задаёт ненужных вопросов. Но ещё больше я рада, что ко мне вернулась сестра. Обнимаю её крепко и снова чувствую себя маленькой девочкой. Мы обе сильно изменились, но когда-то мы были близки, мы были детьми и самыми лучшими сёстрами на свете.

– Спасибо, – шепчу я, гладя её по спине.

Она смотрит на меня и улыбается, той очаровательной, немного детской улыбкой. Лиз берёт со стола коробку с салфетками и протягивает мне.

– Держи, приведи себя в порядок. Твой жених ждёт тебя в своей спальне, – её улыбка заметно тускнеет, а взгляд падает на лестницу. Она достаточно холодно приняла Итана, но обычно хорошо это скрывала. Теперь же её лицо выражает явное недовольство. – Ты в нём уверена? – спрашивает она, не отрываясь глядя на меня.

– О чём ты говоришь? Конечно, уверена. У нас свадьба через два месяца. Он меня любит, – отвечаю я, стараясь говорить как можно увереннее. Приезд Кэма ни на что не повлияет. Я выйду замуж за Итана и буду жить счастливо, а всё остальное пройдёт.

– А ты его любишь? – сестра становится серьёзной, словно ведёт допрос в суде. Но я не подсудимая и не должна оправдываться.

– Давай поговорим позже, – говорю я и встаю.

Элизабет смотрит на меня, нахмурившись, словно готовится меня отчитать. Вот так бывает, в один момент всё переворачивается и меня готова отругать младшая сестра. Но она ничего не говорит, шумно выдыхает и кивает головой.

– Хорошо.

Но по её взгляду я вижу, что разговор не закончен. Кажется, я уже чуточку скучаю по старой вредной Лиз.

Возвращаю салфетки на место и иду наверх. Видимо, Итан ночевал тут, раз он в моей спальне. Меня мучает совесть от того, что оставила его одного. Но это меньшее из зол. Самое худшее то, что моё прошлое не даёт мне покоя. Старые раны снова кровоточат, причиняя неимоверную боль. Это безумно неправильно и нечестно по отношению к Итану. Поэтому я стараюсь выкинуть из головы всё лишнее, протираю лицо рукой и натягиваю самую лучшую улыбку. Когда я вхожу в спальню, то вижу, что Итан ещё спит. Одеяло прикрывает ноги, оставляя открытым идеальный торс. Одна рука закинута за голову, и это выглядит безумно сексуально. Он как мужчина с обложки журнала. Красивый, мужественный, даже трёхдневная щетина и растрёпанность не портят вид. Разве можно рядом с таким мужчиной думать о ком-то другом? Часть меня хочет бежать со всех ног к Кэму, но другая часть хочет остаться и быть здесь, рядом с любящим мужчиной. И я поступаю так, как правильно и надёжно. Раздеваюсь и тихонько устраиваюсь рядом с Итаном. Он шевелится, улыбаясь во сне, и притягивает меня к себе. Его рука крепко прижимает меня, и я чувствую спокойствие. Ощущаю едва уловимый запах его одеколона, пахнет шоколадом и немного алкоголем. Запах пьянит и завораживает. Закрыв глаза, наслаждаюсь тихим биением его сердца и лёгким сопением. Здесь, в коконе нежности и заботы, всё проблемы и страхи уходят на второй план. Неважно, что я не могу сказать слова любви Итану. Сейчас мне хочется лишь подольше оставаться в этой постели.

Семь лет назад

Джиллиан

Сейчас почти семь утра, а я уже не сплю. В последнее время мне всё сложней даётся сон. Я подолгу не могу уснуть и просыпаюсь с первыми лучами солнца. Обстановка в доме немного странная, мы больше не похожи на семью, теперь мы просто соседи. Сестра целыми днями сидит у телевизора, не обращая ни на что внимания. Со мной она не разговаривает, а всё, что я ей говорю, могу с таким же успехом рассказать стене. Папа безвылазно сидит в своём кабинете, и я не знаю, как его оттуда вытащить. Прошло всего два дня после похорон, а мне кажется, что целая вечность. В доме просто нечем дышать, поэтому я встаю, быстро надеваю джинсовые шорты и футболку. Спускаюсь вниз, натягиваю кеды и на ходу хватаю ключи от папиного грузовика. Раз отцу сейчас нет дела ни до чего на свете, всё лежит на мне. Вылетаю из дома, запрыгиваю в тёмно-красный пикап и еду на ранчо. Хоть у нас есть пару работников, всё же не помешает хоть немного следить за происходящим. Сейчас папа не в том состоянии, чтобы думать о чём-то столь важном. А для меня это некая терапия, природа и животные вдыхают в меня жизнь. Благодаря им я снова ощущаю себя живой. Рядом с ними очень спокойно, а мне этого не хватает.

Сегодня просто потрясающая погода, солнце слепит глаза, а прохладный ветер дует в открытое окно. Я включила радио на полную громкость и теперь подпеваю всем знакомым песням. Что мне нравится в музыке, так это её волшебная сила, заставляющая забыться в этих хитросплетениях нот и аккордов. Все тревоги улетучиваются, стоит только включить музыку, да прибавить громкость.

Рядом со мной проносятся машины, гудят нетерпеливые водители, ожидая, когда светофор загорится зелёным. Из магазина в магазин блуждают мамочки с детьми, подростки катаются на велосипедах и всё кажется таким обычным. Но у каждого персонажа этой привычной суеты своя необычная история, свои беды и радости. И это нас сближает, всё мы такие разные и одновременно одинаковые.

Наконец город остаётся позади, и вокруг показываются ярко-зелёные поля. И ни одного человека вокруг, тут царствует природа. Вдалеке виднеются крыши наших конюшен, и я сворачиваю на каменистую дорогу, ведущую к ранчо. Оставляю машину у ворот и выхожу на свежий воздух. Пахнет сеном, сырой землёй, и совсем немного навозом. Бреду к конюшням и встречаюсь с Патриком, одним из наших рабочих. Правильней сказать, что он папин друг, да и вообще он – как часть семьи. Ему уже около шестидесяти, но он в прекрасной форме. Загорелый и с хорошо сложенным телом, благодаря тяжелой работе. У него светлые выгоревшие на солнце волосы и такие же пышные усы. Он улыбается при виде меня, и в уголках бледно-голубых глаз появляются морщинки.

– Кто это к нам пожаловал? Не доверяешь старику Патрику, девочка? – он прищуривается и заключает меня в крепкие медвежьи объятия. Он возвышается надо мной на добрых две головы и чудом не ломает меня своими сильными руками. Я смеюсь и обнимаю его в ответ.

– Конечно, доверяю, но ты же знаешь, как я люблю сюда ездить, тем более сейчас, – я замолкаю и немного погодя добавляю: – Мне это нужно.

Мужчина понимающе кивает и грустно улыбается.

– Как папа? Справляется?

– Не думаю, он почти не выходит из кабинета. Я с трудом могу заставить его поесть.

– Это нехорошо, – он качает головой и убирает руки в карманы своего грязного коричневого комбинезона. – Я заеду к вам и поговорю с ним.

– Было бы неплохо, мне не помешает помощь, – я киваю ему и смотрю в сторону левады, где резвятся два молодых жеребца.

– Хороши, не правда ли? – он с гордостью смотрит на молодых лошадей. – Их привезли недавно, они станут прекрасным дополнением.

– Да, можно я схожу к ним?

– Конечно, иди, – он по-отцовски улыбается, хлопая меня по плечу. Патрик направляется к конюшням, а я иду к леваде.

Эти два жеребца похожи друг на друга, оба обладают крупными мышцами, длинной гривой и блестящей на солнце шерстью. Когда я приближаюсь к деревянному забору, они как по команде замирают и смотрят на меня своими огромными глазами. Один остаётся на месте, а другой неловко топчется и всё же решает приблизиться. Протягиваю руку, и он тычет в мою ладонь своим влажным носом. Глажу его по голове, жалея, что не взяла с собой угощение. Я бы с удовольствием сейчас прокатилась на нём, но раз они только прибыли, садиться на него опасно. Лошади умные животные, но у каждой из них свой иногда непростой характер. Этим они очень похожи на людей.

Внезапно нашу идиллию нарушает трель телефона. Конь пугается, отскакивая назад, и я вместе с ним. Переведя дыхание, достаю из кармана шорт телефон и отвечаю не глядя.

– Слушаю, – голос получается немного жёстким.

– Чем недовольна моя малышка? – доносится до меня нежный голос Кэма, и я улыбаюсь.

– Прости, просто ты меня напугал. Ты где?

– А ты где? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Я на ранчо.

– И я там.

– Что? – оборачиваюсь и смотрю по сторонам, но нигде его не вижу.

– Я тут, ты не забыла, что сегодня я уезжаю? Мне известно, что ты ездишь сюда, и я решил сделать тебе сюрприз перед отъездом.

Снова смотрю по сторонам и наконец, вижу его. На нём синие джинсы и белая футболка, светлые волосы слегка влажные и торчат в разные стороны. Он ухмыляется и отключается, убирая телефон в карман джинсов.

Не знаю, как я могла подумать, что смогу без него прожить. И чем я думала, когда хотела его прогнать? Глядя на него сейчас, я понимаю, что люблю его больше жизни. Так можно любить лишь однажды и навсегда. Это не пройдёт ни через день, ни через год, это не вылечить, словно простуду, и не вырезать, как опухоль. Любовь, словно родимое пятно, которое с нами с рождения и на всю жизнь.

Кэмерон подходит ближе и, обхватив меня за талию, притягивает к себе. Его губы соприкасаются с моими, даря сладкий и нежный поцелуй. Кладу руки на его плечи и наслаждаюсь его присутствием. Когда Кэмерон отрывается от моих губ, я смотрю на него. Обычно серые глаза, сейчас стали зелёными, как свежая трава. Волосы треплет ветер, создавая на его голове и без того полный беспорядок. Он улыбается и гладит меня по щеке, осторожно, еле дотрагиваясь, что посылает по моему телу сотню мурашек.

– Готова провести со мной эти несколько часов, прежде чем я уеду? – тихо произносит он, словно доверяет мне какую-то тайну.

– Конечно, – отвечаю я, не раздумывая, а внутри словно что-то разрывается. Как только подумаю, что не увижу его целый месяц, на глаза невольно накатывают слёзы. Но я тут же беру себя в руки, уверяя, что через месяц мы обязательно встретимся. Нужно только подождать, совсем чуть-чуть.

Кэм довольно кивает, обнимает меня за талию, и мы идём к его машине. Бросаю последний взгляд на молодых лошадей и киваю в знак прощания Патрику. Он усмехается при виде Кэма и подмигивает. Мы садимся в автомобиль и едем навстречу нашим последним часам вместе.

Наше время

Джиллиан

Чувствую какое-то движение позади себя и открываю глаза. Сначала долго не могу сообразить, где я нахожусь и чья рука находиться на моём животе. Но потом я всё вспоминаю и поворачиваюсь к Итану. Он лениво улыбается, продолжая рукой выводить круги на моём животе. Это лёгкое движение зажигает внутри искры, заставляющие меня трепетать.

– Доброе утро, дорогая, – его голос после сна немного хриплый, что лишь придаёт ему сексуальности.

– Думаю, уже день, – отвечаю я, улыбаясь.

– А это так важно? – он прищуривается и перекатывается, нависая надо мной. – Разве имеет значение время, когда у меня выходной, а рядом лежит полуголая невеста?

Он целует мою шею, его руки держат мои над головой, не давая пошевелиться. Он слегка покусывает кожу и берёт мочку моего уха в рот. Не в силах сдержать стон, я выгибаю спину, желая большего. Он спускается вниз, целуя мои ключицы, плечи. Одной рукой он спускает бретельку бюстгальтера и обнажает грудь. Его голодный взгляд движется по моему телу, и он припадает горячими губами к моему соску. Но тут раздаётся стук в дверь, и меня будто обливают ведром ледяной воды. Я спешно закутываюсь в одеяло и спешу открыть дверь. В коридоре стоит Лиз и довольно усмехается. Я же говорила, что ей не очень нравится Итан, так что прервать наш секс для неё одно удовольствие.

– Прости, что помешала, но тут такое дело… – она неуверенно топчется на месте и бросает нервный взгляд в сторону.

– Что такое? – тихо спрашиваю я.

– Тебе нужно увидеть это самой.

Она с усмешкой смотрит на мой наряд и уходит, оставив меня в замешательстве. Не знаю, что там произошло, но я возвращаюсь в спальню и натягиваю пижамные штаны и топ. Итан озадачено смотрит на меня, ничего не понимая. Ох, если бы я сама знала, что там задумала Лиз.

– Я сейчас вернусь, – улыбаюсь и целую его в щёку, но он, видимо, так шокирован, что даже не может сказать и слова.

Не каждый день невеста бросает его и отказывается от секса. Мне немного неудобно, но где-то внутри я ощущаю небольшое облегчение. Конечно, это неправильно, но заниматься сексом и вспоминать о бывшем более неправильно.

Выхожу в коридор и спускаюсь по лестнице в гостиную, где меня уже ждёт сестра. Она расхаживает по комнате, шаркая босыми ногами по деревянному полу.

– Что там у тебя? – спрашиваю я, сложив руки на груди.

Сестра чуть ли не подпрыгивает от неожиданности. Смотрит на меня большими глазами и кивает в сторону прихожей. Мы вместе идём туда, и она открывает входную дверь. Не понимая, куда смотреть и чего ожидать, я выхожу на залитое солнцем крыльцо и чуть не спотыкаюсь о целую корзину белых пионов.

– Я вышла за папиной газетой, а тут это, – Элизабет кивает на цветы и протягивает мне бледно-розовую карточку.

В шоке смотрю на сестру и на красивый прямоугольник в её руке. Такое чувство, что сестра протягивает мне ядовитую змею. Горло словно сжимают невидимые руки, и мне становится тяжело дышать. Дрожащей рукой забираю карточку и разворачиваю. В глаза бросается до боли знакомый почерк и на бумагу падает капля воды.

«Кажется, пошёл дождь», – думаю я, но потом чувствую, что это вовсе не дождь, а слёзы.

«Здравствуй, малышка! Возможно, я не должен этого делать, но я хочу сказать, что я дома. Я вернулся. А ещё я хочу, чтобы ты знала, что я не переставал любить тебя ни на секунду».

Тяжело дышу, стараясь прийти в себя. Кажется, что весь окружающий мир пропал, оставив меня наедине с моим прошлым. Снова почувствовать любовь, которую я надеялась похоронить.

– Джилл, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает сестра, удерживая меня за руку.

Невидящим взглядом, смотрю на Лиз и стираю слёзы рукой. Ветер холодит влажные щёки, приводя меня в чувства. Бросаю мимолётный взгляд на великолепие из белых пионов и тут же отворачиваюсь.

– Выброси, – говорю я еле слышно.

– Что?! – сестра непонимающе смотрит на меня, и я повторяю уже громче:

– Избавься от них! – каждое слово, болью отдаётся в груди, но я терплю. – Пожалуйста.

Сестра мгновение стоит без движения, видимо, ожидая, что я передумаю. Но я стою на своём, и она согласно кивает. Элизабет подхватывает корзину, забирает карточку из моих рук и снова кивает.

– Если ты этого хочешь, – не понятно, спрашивает она или утверждает, поэтому я стараюсь вложить как можно больше уверенности в свои слова.

– Я уверена. Убери их, никто не должен это видеть.

Сестра, наконец, уходит, а я возвращаюсь в дом, закрываю дверь и оседаю на пол. Я этого не вынесу, я уже превратилась в безвольную лужу. Не думаю, что я смогу противостоять Кэмерону и тем чувствам, что он возрождает во мне. Но внутри пульсирует мысль, которая заставляет содрогнуться. Что, если я не хочу противостоять? Что, если у меня есть второй шанс? Возможно, ошибки можно исправить, а неверные решения стереть и забыть.

Слышу тяжёлые шаги, и передо мной появляется Итан. В чистой одежде, умытый и причёсанный, с идеальной улыбкой на лице, которая немного тускнеет при виде меня.

– Всё в порядке? – он обеспокоенно смотрит на меня, от чего меж его бровей залегает морщинка.

– Да, – стараюсь выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки, но получается с трудом. Поднимаюсь с пола и иду к своему жениху. Он тут же обнимает меня за талию и целует в губы. Но сейчас я не чувствую того возбуждения, что прежде. Всё внутри протестует и кажется, что происходящее сейчас до безумия неправильно. Мы идём на кухню, и я готовлю завтрак. Мысли то и дело уносятся к букету, а точнее к его отправителю. Автоматически начинаю нарезать хлеб для тостов и не сразу замечаю кровь. Чувствую боль и с криком убираю руку. Тёмно-красные капли крови падают на пол, и тут же ко мне подбегает Итан.

– Боже, иди сюда, нужно промыть порез, – он нежно берёт меня за руку и тянет к раковине. Включает воду и осторожно смывает кровь. Его лицо такое серьёзное и сосредоточенное. Итан немного хмурится, разглядывая мой порез и хмыкает.

– Постой тут, а я принесу аптечку, – его голос тихий и спокойный, но в нём чувствуется лёгкая тревога.

Мне хочется сказать, что это просто порез. Ничего страшного, от этого же не умирают. Но я молчу, киваю и стою на месте. Внутри образуется ком с тысячью шипами, которые то и дело причиняют боль. Глаза жжёт от непролитых слёз, но я стараюсь совладать с эмоциями. Итан уходит за аптечкой и тут же возвращается. Осторожно, словно я фарфоровая кукла, он усаживает меня на стул и обрабатывает рану антисептиком. Порез немного щиплет, и я рада этой лёгкой боли, она заглушает, ту, что внутри меня.

– Вот и всё, – он целует забинтованный палец и смотрит на меня, по его лицу пробегает тень. – Что с тобой, дорогая?

Итан поднимается и проводит рукой по моей щеке, стирая слёзы, которых я не заметила. И тут я словно расклеиваюсь, плечи содрогаются, и лицо застилает целый поток слёз. Итан поднимает меня на ноги и обнимает так крепко, как никогда прежде. Его сердце бьётся, ударяясь в мою грудь. Он гладит меня по волосам, спине, словно баюкая. Я цепляюсь за него и чувствую себя виноватой. Итан любит меня и заботится обо мне, я не должна думать о другом. Не должна возвращаться раз за разом в прошлое. Но теперь это станет слишком сложным для меня. Я бежала от прошлого слишком долго, и теперь оно нагнало меня.

– По какому поводу разводим сырость с утра? – раздаётся бодрый голос моего отца, и я спешно вытираю слёзы рукой. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом папы и стараюсь улыбнуться.

– Всё нормально, просто порезалась, – для наглядности показываю забинтованный палец, и Итан рядом со мной кивает.

Отговорка, конечно, так себе, но отец не развивает тему дальше, кивает и принимается варить кофе. А я целую Итана в щеку и накрываю на стол. Понемногу тучи над моей головой рассеиваются, и я пытаюсь забыть о плохом начале этого утра. Ненадолго я снова окунаюсь в свою повседневность. Возвращается Лиз слегка раскрасневшаяся, и мы принимаемся завтракать. Я не смотрю на сестру, но буквально кожей чувствую её встревоженный взгляд. Итан с папой обсуждают новости политики и прочую мужскую чушь. Я ничего в этом не смылю, а точнее не хочу добавлять к своим проблемам еще и проблемы Евросоюза, надвигающейся войны и понижение цен на нефть. Мне и своего бардака в голове предостаточно, чтобы добавлять туда ещё.

После завтрака папа едет на ранчо, Лиз уходит на свои компьютерные курсы, и мы остаёмся наедине с Итаном. Надеюсь, он не будет мучать меня расспросами о моём странном поведении. Мне это сейчас совершенно ни к чему. Боюсь, что всё это не кончится добром.

– Думаю, мы можем съездить на пляж, – произносит Итан позади меня.

– Это хорошая идея, – отвечаю я, складывая тарелки в посудомоечную машину.

И мне правда нравится это предложение. Сейчас я как никогда хочу вырваться из дома и чем дальше, тем лучше. Хочу быть там, где меня не будут преследовать воспоминания.

Оборачиваюсь и смотрю на Итана. Он сидит на стуле и не отрывает от меня своего пристального взгляда. Я подхожу к нему, и постепенно на его лице расползается усмешка. Уголок рта приподнимается, добавляя его обычно серьёзному виду какой-то непосредственности и озорства.

– Проведём этот день вместе, – говорит он, поднимаясь на ноги. Он немного возвышается надо мной и мне приходится поднять голову. Его карие глаза кажутся золотистыми от солнечных лучей, проникающих сквозь шторы.

– Я хочу сделать этот день незабываемым, – говорит он еле слышно и наклоняется ко мне.

Его дыхание опаляет мою кожу, и он нежно целует мою шею. Поцелуй за поцелуем, словно маленькие заряды тока, проникающие внутрь меня. Закрываю глаза и кладу свои руки на его плечи. Он продолжает целовать каждый сантиметр моей открытой кожи и доходит до груди. Внезапно перед моим взором вспыхивают серо-зелёные глаза, и я еле сдерживаю себя, стараясь сохранить спокойствие. Распахиваю свои глаза и отхожу от Итана. Он смотрит на меня, словно стараясь прочесть мои мысли, понять, что со мной происходит, но у него это плохо получается. Я улыбаюсь и провожу ладонью по его щеке.

– Мне нужно переодеться и мы можем ехать, куда ты пожелаешь, – говорю я, и он согласно кивает, но где-то в глубине его глаз стоит вопрос. Он мгновенье смотрит на меня, изучая, словно я нерешённый ребус и, наконец, улыбается.

– Иди, а я соберу нам поесть. Устроим пикник.

Я поднимаюсь наверх и захлопываю дверь в своей спальне. Моя жизнь официально рушится и в скором времени от неё останутся одни руины. Мне нужно взять себя в руки. Нужно продолжать жить, как и раньше. Что в этом сложного, я обязательно справлюсь. Взгляд падает в зеркало, откуда на меня смотрит испуганная девушка. Карие глаза, словно чёрные угольки, горят на фоне бледной кожи. Светлые волосы спутанными прядями лежат на плечах. Отворачиваюсь, лишь бы не видеть этот кошмар и закрываю лицо руками. Вдох. Выдох. Вдох…

– Милая, ты там скоро? – слышится крик из коридора.

– Уже иду, – спешно отвечаю я и принимаюсь приводить себя в порядок.

Всё наладится, нужно просто делать вид, что всё как всегда. Я не должна подчиняться соблазну вернуть прошлое. Я не имею право начинать всё сначала, слишком большую ошибку я совершила. Сейчас у меня есть Итан, и не так важно, что я не люблю его так же, как Кэма. Вот, я в этом призналась, хоть на что-то я способна. Но это признание останется со мной навсегда, об этом никто не узнает.

Хватаю сумочку, замазываю синяки под глазами и наношу лёгкий макияж. Бросаю последний взгляд на своё отражение и выхожу из комнаты. Внизу меня уже ждёт Итан с корзинкой. На нём синие джинсы и бледно-голубая рубашка-поло. Волосы зачёсаны назад, делая его обычный наряд более утончённым и элегантным. Сейчас он больше похож на мужчину, у которого как минимум своя яхта и дом на берегу океана. Он улыбается при виде меня и, приобняв меня за плечи, быстро целует щёку. Я стараюсь выкинуть лишние мысли и насладиться этим днём, он должен быть прекрасным.

Кэмерон

Когда в одном из матчей я повредил колено, я думал, что это несерьёзно. Надеялся, что всё пройдёт. В наше время медицина зашла так далеко, и я был уверен, что всё обойдётся. Но теперь я выпал из игры на шесть месяцев, и это в лучшем случае. И поэтому сейчас я должен проходить кучу процедур по восстановлению. Но именно благодаря этой травме я снова дома. Мама безумно счастлива, что я вернулся, и целыми днями от меня не отходит. Чувствую себя снова маленьким мальчиком. Иногда это изрядно напрягает, но бывают дни, когда я рад побыть ребёнком. У меня нет ни братьев, ни сестёр и поэтому вся любовь досталась мне одному. Мама тяжело переживала моей отъезд, отец же всегда гордился мной и моими успехами. Он крупный бизнесмен, и его жизнь всегда была полна разъездов. Но теперь я снова дома, и маме есть чем себя занять. В отличие от меня, прожив семь лет в постоянных тренировках, теперь я не знал, куда себя деть.

Сегодня я послал Джилл цветы. Не знаю, чем я думал, но я это сделал. Мне хотелось, чтобы она знала, что я дома. Я хочу вернуть её, я нуждаюсь в ответах, которые она мне задолжала. И мне совершенно не хочется думать о том, что она счастлива с кем-то другим. Она не может, не имеет права. Она практически вышла за меня замуж. Неважно, что этого не произошло официально. Вот этот штамп о браке на моём пальце, и это значит гораздо больше. Я любил её, и она любила меня, но потом всё пошло прахом. Нельзя всё перечеркнуть одним решением. В прошлый раз я был слишком разбит, чтобы сражаться. Но теперь я не уйду без неё, я не проиграю эту игру. Я здесь, и это мой второй шанс.

– Привет, дружище! – отрывает меня от моих мыслей знакомый голос.

Поднимаю голову и встречаюсь с Джеком. За семь лет мы виделись с ним пару раз, с моим графиком чаще встречаться просто не получалось. Он для меня единственный настоящий друг. Есть и приятели по команде, но он тот, кто знает меня с детства. Он тот, кто собрал меня после ухода Джилл. За последние годы он повзрослел, теперь это настоящий мужчина с немного суровым взглядом и доброй душой. Он как всегда одет во всё черное, что ещё больше добавляет ему мрачности. Но я знаю, что это всего лишь напускная броня. Каждый защищает себя по-своему.

Джек хлопает меня по плечу и садится рядом со мной на свободный стул. Мы договорились встретиться в баре и немного выпить. Раз у меня небольшой отпуск, я решил расслабиться. Мы заказываем два пива и начинаем свой загульный вечер. Алкоголь льётся рекой, мы смеемся, рассказывая друг другу последние новости. Народ в баре прибывает с каждым часом. Вокруг полумрак, чему я несказанно рад, здесь меня сложно узнать. Для местных я – настоящий герой, тут все хотят автограф известного футболиста. Один из минусов моей профессии – известность. Иногда это очень напрягает.

– Ты уже с ней виделся? – спрашивает Джек, глядя на меня пьяным взглядом чёрных глаз.

– Нет, но я послал ей цветы, – допиваю своё пиво и прошу у бармена что-нибудь покрепче.

– Я всегда знал, что вы созданы друг для друга, – его язык слегка заплетается, и он усмехается.

– Я тоже так думал, – отвечаю я и залпом опрокидываю в себя порцию виски. Алкоголь обжигает горло, протекая внутрь, словно огненная лава.

– Она выходит замуж, ты уверен, что хочешь в это ввязываться? – друг прожигает меня взглядом, ожидая моего ответа.

Да я узнал, что она помолвлена. Я всё о ней узнал и про её жениха тоже. Чёрт, от одной мысли, что она выходит замуж, мои кулаки непроизвольно сжимаются. Я её муж, а она – моя жена. Он не имеет никаких прав на неё. Напыщенный журналюга в идеально-отглаженных брюках и зализанными волосами.

– Она уже замужем, дружище, – выпиваю ещё одну порцию виски, смотрю на Джека и добавляю: – За мной.

Он улыбается и кивает, мы сидим тут до закрытия. Только когда музыка стихает, а народ разбредается, мы расплачиваемся и вываливаемся на свежий ночной воздух. Ноги нас не держат, и мы опираемся друг на друга, сохраняя вертикальное положение. В голове гудит, и хочется скорей лечь. Я не пил семь лет и теперь нажрался в хлам. Чувствую себя подростком, дорвавшимся до отцовского бара. Джек ловит такси и закидывает меня на заднее сиденье. Из нас двоих он более трезвый. Он отдаёт указания таксисту и захлопывает дверь.

– Позвони мне завтра, как проспишься, – он усмехается и такси отъезжает.

Пока такси кружит по улицам Аннаполиса, в голове немного проясняется, но от этого становится лишь хуже. В моём отравленном мозгу то и дело оживают воспоминания той ночи с татуировками. В груди так болит, что хочется кричать, а на смену похмелью приходит злость. И мой гнев хочет вырваться наружу. Сейчас я бы с большим удовольствием набил морду тому журналисту, который занимает моё место.

Как она могла так с нами поступить? Почему я ей позволил? Нужно было бороться за неё, связать и держать взаперти, лишь бы не дать ей уйти. Говорят, любовь делает из людей глупцов, и я с этим полностью согласен.