Текст книги "Исповедь девочки по вызову"

А Тане хоть бы хны.

Посидев еще чуток, мы разошлись по номерам. Первыми ушли бизнесмен с Таней. Перед уходом товарищ бизнесмен передал академику сложенный лист бумаги:

– Там для вас нужные записи.

Понятно, что он деньги передал. Я думала, что мы сразу наверх поднимемся, но нет. Товарищ академик несколько раз меня переспрашивал:

– Неужели ваши услуги столько стоят? Я в месяц столько зарабатываю.

Было ясно, что он просто психологически не может потратить такую сумму на проститутку. Пусть это даже и не его деньги.

Внутри него действительно шла борьба, видно было невооруженным глазом. Создавалось впечатление, что у человека мир перевернулся.

Стало немного грустно за представителей нашей науки, до чего же в нищенском положении они находятся.

Дабы простимулировать академика, пришлось предложить ему скидку в тысячу рублей. Я была уверена, что то, что он еще и с прибылью останется, его порадует.

А то я начинала бояться, что он не сможет расстаться с деньгами.

На мое счастье, смог.

Хотя представитель науки представителю науки рознь.

Сейчас я расскажу вам о «театре Цкелевеча».

Моя коллега Катя оказывала этому Цкелевечу помимо основных услуг некоторые дополнительные. На его «посиделки», происходившие регулярно раз в неделю, приглашала девушек.

Причем постоянно требовались новые и новые. За каждое ранее не виданное лицо ей выплачивалось сто долларов. Для того чтобы поток свеженького не иссякал, ей даже приходилось постоянно устраиваться на работу в новые и новые салоны. Понятное дело, как только весь состав посещал «театр Цкелевеча», она уходила на поиски в другое место.

В какой-то момент очередь дошла и до меня. Предварительно Катя дала инструктаж:

– Оденься очень прилично, никаких коротких юбок. Макияж сделай поскромнее. Будет задавать вопросы, типа «ты уверена, что ничем не болеешь?», отвечай, не задумываясь. Не тормози. Ни в коем случае не проболтайся, что ты проститутка. Придумай себе порядочную работу.

Судя по предварительной подготовке, я сделала вывод, что придурок тот еще. При очной встрече мое подозрение подтвердилось. Он стал мне говорить то же, что и Катя:

– Знаешь, у нас здесь театр!

Какой театр?! Чего он вообще хочет?!

Он хочет, чтобы я прикидывалась не проституткой? Зачем? Смысл?

Деньги-то платит, значит, все прекрасно понимает.

Ну, желание клиента закон. Порядочная, значит, порядочная. Оделась поскромнее и вперед.

С Цкелевечем у меня не заладилось. После его нездоровых разговоров о «театре» относиться к нему серьезно я не могла. И хвалить его квартиру искренне никак не получалось.

Безусловно, апартаменты были неплохие. С дизайном и всеми делами. Не жилая, явно предназначенная для «этих дел» квартира.

Ну как можно восхищаться плазменным телевизором? Понятно, у меня такого нет, но это не значит, что я при виде плазмы от восторга в обморок падать должна. А хозяин, показывающий мне этот прямоугольный предмет, явно ждал восторгов!

Конечно, я телевизор похвалила. Но, видимо, без должного энтузиазма.

Я ничего не могла с собой поделать. С одной стороны, мне хотелось понравиться человеку, наладить контакт. Ну хочет он восторгов, да ради бога. Мне не трудно.

К сожалению, у меня это плохо получалось. Он же мне не Ван Гогом хвастался!

Самое большое оскорбление я нанесла Цкелевечу в ванной комнате. Демонстрируя ванную, он гордо заявил, что это самое большое джакузи по размерам. Больших размеров не делают!

Дернул же меня черт открыть человеку глаза:

– На самом деле есть джакузи более крупное по величине, там десять человек в сидячем положении спокойно помещаются. Я даже там лично побывала.

Зачем я это сказала?!

Цкелевеча аж подбросило:

– Где ты такое большое джакузи видеть могла?

– В Швеции. В стокгольмской общественной бане.

Боюсь, что каждый из нас посчитал другого зазнайкой и хвастуном.

Когда мы сидели вместе в джакузи, прозвучал сакраментальный вопрос:

– Ты уверена в своем здоровье, что ничем венерическим не болеешь?

Будучи подготовленной, отреагировала сразу:

– Да ты что? Я знаешь, как за собой слежу? Регулярно себе походы к гинекологу устраиваю. Денег, конечно, жалко, но спокойствие на душе, думаю, того стоит.

При этом надо было видеть Катю! Она еле сдерживалась от смеха. Я, честно говоря, тоже с трудом сохраняла серьезность на лице.

Еще пара вопросов из той же серии добили меня окончательно.

УжОс! Сферический идиотизм в вакууме!

При расставании мы с Цкелевечем облегченно вздохнули. Чувство взаимной неприязни витало между нами. Я была стопроцентно уверена, что больше меня не пригласят в «театр».

Однако судьба распорядилась иначе.

Спустя месяц мне позвонила Катя и поинтересовалась, свободна ли я сегодня вечером. Неотложных дел не имелось, поэтому я пообещала, что приеду к Цкелевечу.

Забрав нас от метро и довезя до пункта назначения, наш «режиссер» повел себя несколько странно. Еще не заходя в дом, он остановил меня:

– Извини, Света, но я совсем позабыл, кем ты работаешь?

В прошлый раз я назвалась парикмахером, это вполне соответствовало моему внешнему виду. У меня волосы заплетены в африканские косички. С такой прической бухгалтером не представишься, а вот парикмахер – самое то. Вполне уместный профессиональный креатив.

Смотрю ему в глаза и не верю, что он мог забыть. Понять причину вопроса не могу. И тут вспышка, до меня доходит!

Ему надо, чтобы я назвала другую профессию.

– Я работаю воспитателем в детском саду. Я педагог.

Цкелевеч остался доволен ответом:

– Ах да, как я мог забыть. Очень хорошая профессия.

Все еще не осознавая, что же это было, я пошла в подъезд. Впоследствии все разъяснилось.

Кроме нас с Катей были приглашены еще четыре девушки. Мужчин было всего двое, Цкелевеч и товарищ очень солидного вида.

Когда мы уселись за большим круглым столом, и Цкелевеч стал наливать спиртное, каждому на его вкус, я вспомнила разговор, произошедший между нами в прошлый мой приезд.

Я тогда стала отказываться от спиртного, попросив просто кофе. На вопрос, почему я не хочу алкоголь, ответила честно, что у меня на него аллергия. Цкелевеч с умным видом таки налил мне ликера и сказал:

– Никогда не отказывайся от бокала. И ничего не объясняй. Ты можешь просто не пить налитое.

За прошедший после разговора месяц я оценила мудрость этого совета. Стало намного легче общаться с людьми. Мне наливали, я держала бокал в руках, периодически пригубляла содержимое. Создавалась видимость моего включения в процесс.

Мне не приходилось оправдываться, почему да отчего я не пью.

На мне не концентрировались, беседа шла своим ходом.

В этот раз я опять последовала данному совету. На вопрос Цкелевеча, хочу ли я продемонстрированное мне вино, сразу же согласилась.

Между делом я присматривалась к другому мужчине. Именно для него всех нас и позвали, чтобы ему было из чего выбрать.

Кстати, когда Цкелевеч нас всех представлял ему, называя наши «профессии», только тут до меня дошла идея «театра». Таким образом Цкелевеч проявлял интеллигентность, соблюдая приличия.

Просто в самую первую встречу никаких гостей не было. И суть «театра» по этой причине мне показалась абсурдной.

Насколько наша первая встреча прошла шероховато, настолько вторая шла на ура. Но старалась я не для Цкелевеча, а для другого мужчины.

Это был мой размер.

Увы, понравившийся мне гость выбрал не меня, а другую девушку, с силиконом пятого размера.

Самое смешное, что мой выстрел попал в совсем другую цель.

А я поразила Цкелевеча. Сначала, когда мы за столом в шутку стали играть в слова, я выдала парочку, после чего он меня останавливал и спрашивал, понимаю ли я их значение.

– Конечно, понимаю, разве можно говорить то, что не понимаешь?

Обычно я стараюсь не умничать. Мужчины этого ох как не любят. Тут же меня понесло. Я видела, что один уже мысленно с пятым размером, а Цкелевечу я и так не нравлюсь.

Терять было нечего, поэтому я расслабилась и стала самой собой.

Куп де грас ¹ я нанесла, упомянув слово пассионарий. Как оказалось, никто за столом с пассионарной теорией Льва Гумилева знаком не был.

Пришлось дать справку.

Впоследствии Катя мне сообщила, что Цкелевеч очень просил ее не потерять мой телефон, сказал, что такие люди в «театре» очень нужны.

К сожалению, на тот момент я уже собиралась замуж, поэтому больше мы с Цкелевечем не встречались (я вышла из бизнеса и аннулировала номер, потеряв все связи).

О чем сильно жалею.

Увидела его еще раз совершенно случайно.

Есть у меня привычка скачивать на комп всякую научку. Как-то раз, просматривая одну из таких скачек, увидела знакомое лицо.

С умным видом Цкелевеч вещал с экрана довольно интересные вещи. Как выяснилось из надписи внизу изображения, он директор одного из питерских НИИ.

Слушала его с удовольствием. Трудится на благо человечества.

Оказывается, мужик-то умный. Только хорошо дураком прикидывается.

Увидеть наших «звезд» дело нехитрое. Они в гостиницах то в трусах одних по этажам бегают, то, сидя на диванчике в коридоре, засохшие ломти сыра жуют. Практически всегда в полупьяном состоянии. Не скрываются, а с легкостью идут в массы.

С иностранными «звездами» дело обстоит сложнее.

Хотя одну такую, мировой величины, мне увидеть удалось в «Санкт-Петербурге».

Узнала его со спины.

Сидела в баре, болтала с девочками. Мимо нашего столика прошел мужчина, я успела увидеть только край скулы и внушительную спину.

– АААА… это же Дольф Лунгрен!!!

Мне не поверили:

– Как ты со спины определила?

– Блин, это он!

Мои слова подтвердились, когда мужчина таки дошел своей вальяжной неторопливой походкой до барной стойки и развернулся в зал лицом. Мы аж тихо застонали, до чего же мужик он красивый.

Есть на что посмотреть.

Любовались им примерно в течение часа, пока он был в баре. Приставать не стали. Просто кидали в его сторону обожающие взгляды.

Охрана наша не выдержала, раздобыла где-то фотоаппарат и, поймав Дольфа в фойе, все с ним перещелкались.

Сама «звезда» к нам не обращалась по поводу услуг, а вот сопровождающая его съемочная группа проявляла активность вовсю.

Делали это так некрасиво, что нам их чуть ли не на три буквы посылать пришлось.

Просто секс их не интересовал, они предлагали нам сняться в порно. На вопрос об оплате сказали:

– Двести долларов за несколько часов.

Назвали эту сумму с нескрываемым чувством превосходства. Демонстрируя, что мы тут в России люди второго сорта. И должны от радости прыгать, когда нам пару сотен баксов в зубы суют.

Сначала мы деликатно отказали им и тихонько посмеивались над поступившим предложением. Но они от нас не отставали, проявляя навязчивую настойчивость в желании устроить съемку.

Их высокомерие достало.

Они действительно не понимали, почему мы отказываемся. Ведь, по их меркам, они нам просто бешеные деньги предлагали. Как мы от такого счастья могли сметь отпихиваться руками и ногами?

Довели нас до белого каления, когда мы им открытым текстом высказали, куда они свои двести баксов засунуть могут.

– Мы две сотни за час обычного обслуживания берем. А чтобы вы нас на камеру сняли, у вас денег не хватит.

Слегка приврали (мы сто пятьдесят брали за час), но уж больно они нам надоели.

Только после проявленной агрессии от нас отстали.

Если видишь известного человека, о котором уже составила определенное мнение, а оно не подтверждается, становится немного грустно.

Потом сидишь и думаешь, лучше бы мне этого не знать. Впоследствии даже фильмы с участием упавшей в твоих глазах «звезды» смотреть не можешь.

У меня так с нашим красавчиком Аратьяном произошло.

Мы сидели с девочками в баре на первом, когда на телефон одной из нас поступил звонок. Поговорив буквально секунды, она заявила:

– Пойдемте в бар на второй, там сейчас Аратьян. Посмотрим на него вблизи.

Быстрыми темпами мы переместились в бар на втором.

Аратьян сидел за столиком не один, а с очень симпатичной барышней. Было заметно, что она ему нравится, но они еще не в близких отношениях.

Нам с соседнего столика все прекрасно было видно и слышно. Он сыпал комплиментами и всячески пытался ей понравиться.

Посидев так какое-то время, я стала испытывать неловкость:

– Девочки, может, пойдем отсюда, что мы людям всю романтику портим. Уставились на них.

Никто меня не поддержал:

– Света, когда он ее сюда вел, то должен был прекрасно понимать, что это общественное место. Мы имеем столько же прав сидеть здесь, сколько и они.

Посмотрев на ситуацию с этого ракурса, я согласилась с девочками. Действительно, этот бар открыт для всех.

Мы откровенно на них не пялились, разговаривали о своем. Но, конечно, видели все.

Товарищ Аратьян упал в моих глазах и больше никогда не поднялся.

Он слишком откровенно спаивал девушку. Чуть ли не насильно. Постоянно сыпал тостами (не самыми изящными, что-то типа «ну, за встречу!») и подливал.

По моим меркам, это самый низкий уровень завоевания женщины. Тупо напоить.

Способ, недостойный личности, претендующей на творческую душевную конституцию.

Одна наша «певица» Алтыкова – кроме как в скобках я это определение рядом с ней поставить не могу – полностью оправдала составленное о ней ранее представление. Когда мы ее впервые увидели в баре, приняли за новенькую.

Мол, в наших рядах прибыло.

Через какое-то время, приглядевшись попристальней, мы признали свою ошибку. Пока она сидела за столиком одна, вела себя прилично. Как только к ней присоединился ее коллектив, человек стал громко разговаривать (ну очень громко), а то вдруг никто ее не заметит.

Ее поведение выглядело очень вызывающе, особенно с учетом употребляемой ненормативной лексики.

Ребята в ее окружении были нормальными. У них там какая-то проблема возникла, не могли они маршрут проложить до места, куда им завтра надо было поехать.

Одна из наших девочек не выдержала, решила подойти к ребятам и помочь. Очень уж они мучились. Подошла, сказала по пунктам, куда и как лучше подъехать.

Ребята искренне поблагодарили за помощь.

Этой же, Алтыковой, не понравилось, видимо, что обратились не к ней. Во всю глотку заявила на весь бар:

– Какие тут все культурные!!!

Извергнув бочку сарказма. Сделав особое ударение на слове ВСЕ. Хотела, по всей видимости, другое слово сказать, но вовремя одумалась.

Наша девочка, не замечая издевки, сказала:

– Конечно, это же Питер, культурная столица.

Алтыкова завозмущалась:

– Какая столица! Столица – это Москва!

Моя коллега объяснила, как для маленькой:

– Москва – это экономический центр, а Питер – культурный. Так исторически сложилось. Поэтому его и называют культурной столицей. Общепринятое название.

Что было дальше, сложно передать. Алтыкова еще долго не могла успокоиться:

– Столица только одна. Москва!!! Какая еще другая?! Какая культурная?!

Мы сидели просто как молнией пораженные. Вот это быдло! Да она же элементарных понятий не знает!

И не стесняется это демонстрировать.

Может, мне показалось, но ее коллективу за нее было стыдно.

Моя коллега иногда ездила работать в «Кресты». Рассказывала, что платили очень хорошие деньги. Камеры, куда ее приглашали, отличались от общепринятого представления о содержании заключенных в тюрьме. Там и плазма на стенах имелась, и ковры на полу.

Причем особого секса от нее не требовалось.

Нужна была женская компания.

Когда ее проводили через посты, то никогда не обыскивали. Кое-что через нее передавали. Что она проносила, не знает.

Девочка умная, она подозревала, что нужна была не в качестве проститутки, а в качестве курьера.

Впечатление о «Крестах» и тамошних клиентах у нее самое хорошее.

А поговорить?

Моя профессия – это некая запретная тема, щекочущая нервы и вызывающая нездоровый интерес. Многие клиенты пытаются удовлетворить свое любопытство и закидывают вопросами.

Часто повторяется такой:

– А случались ли заказы без секса? Вот чтобы просто пообщаться и на этом закончить?

Да, случались.

Опишу некоторые.

Произошло это в гостинице «Речная». Случился наплыв клиентов. Гостиница просто кишела ими. Я очень удачно ушла на заказ на всю ночь. До семи утра.

Как это иногда случается, мой мужчина переоценил свои возможности и отключился уже где-то около часа ночи. Так как он прилично выпил, я совершенно не боялась, что он проснется среди ночи и начнет меня искать.

Вместо того чтобы спать с ним, я решила выйти из номера и заработать еще денег. Не хотелось такую рыбную ночь терять.

Редкий случай, но тогда я действительно уработалась. Желающих было не счесть, все жаждали женской любви и ласки.

Под утро я уже ничего не хотела. Подсчитывая в уме сегодняшний заработок, испытывала глубокое чувство удовлетворения.

Но с нами за столиком сидели еще мужчины. Наша старшая, видя еще ряды необработанных кадров, прицепилась к одному:

– Ну что ты один да один. Пригласи к себе Свету, вон какая красавица пропадает!

Красавица же еле на стуле держалась. Из последних сил. Мне уже и денег не надо было. Но не начнешь же при всех от мужчины отказываться. Зачем человека обижать.

А старшая его все тюкала и тюкала, возьми да возьми Свету. Пристала как банный лист.

Человек сдался. Дал ей денег и повел меня в номер.

Я шла и думала: главное – на клиенте не заснуть.

Открыв дверь и заведя меня внутрь комнаты, мужчина показал мне на две кровати, стоящие по разные стены:

– Света, вот это моя кровать, а это – твоя. Ложись и спи.

Как я ему была благодарна!

Упала не раздеваясь и отключилась. До сих пор этого человека с теплым чувством вспоминаю.

Еще подобный случай произошел как-то раз в сауне. Группа мужчин заказали нас, девочек пять или шесть, на несколько часов. Компания была очень приятная.

Сидели, разговоры разговаривали. О том о сем.

Девочки уединялись с мужчинами на некоторое время, потом возвращались снова в коллектив. Меня никто не звал.

Если бы эти мужчины мне не нравились, я бы только радовалась этому факту. В данном же случае это были просто красавцы, ярко выраженного спортивного плана. Я была не прочь.

Так и не дождавшись приглашения, когда все стали уже собираться на выход, я шуточно-обиженным тоном поинтересовалась:

– А как же я? Я что, так без мужской ласки и останусь?

Надо мной посмеялись:

– Светочка, а ты у нас сегодня собеседник. В этом качестве тебя весь коллектив получил.

Решив, что это комплимент, я успокоилась.

В «Нептуне» как-то умудрилась сходить на заказ без интима.

На смене нас было только двое. Я и Лариса. Познакомились в баре с мужчиной, эдаким скучающим, уставшим от жизни и все познавшим сибаритом.

Чувствовалось, что ему секс даром не нужен. Так что в номер вряд ли пригласит. Лариса, быстро поняв это, оставила нас, пересев за другой столик. Я тоже прекрасно видела, что человеку особо ничего не нужно, тем не менее отсаживаться не стала.

Просто не видела в баре никого, кто мог бы оказаться потенциальным клиентом. А в этом товарище все же что-то было.

Он меня интересовал.

Темы для разговоров были разные, и тут мы коснулись внешности и всяческих косметических ухищрений.

Выяснив, что мне уже далеко за тридцать, мужчина сделал мне комплимент:

– Очень хорошо выглядишь, даже не скажешь, что тебе столько лет.

Понятно, что я стараюсь, слежу за собой.

Тут мне стало весело. Придвинувшись к нему, я сказала:

– Смотри, видишь, у меня на лбу ни одной морщины нет?

Придирчиво осмотрев мой лоб, он согласился, что да, нет ни одной морщины.

Я продолжила:

– Никаких ботоксов и рестилайнов. Никакой пластики. Я в детстве додумалась, как сделать, чтобы избежать морщин. Мне тогда лет восемь было.

Товарищ попался. Ему стало интересно:

– Это как ты сделала?

Я засмеялась:

– Заказывай меня в номер, и я тебе расскажу, как я это сделала. Будет тебе сказка на ночь.

Денег у него было как у дурака фантиков, заплатил недрогнувшей рукой.

Придя в номер, я все же думала, что секс случится. Поинтересовалась:

– Мне в ванную идти?

– Если хочешь, иди.

Пока я стояла под душем, он сидел рядом с бокалом, рассматривал меня, и мы болтали. Когда я вытерлась полотенцем, он меня попросил:

– Оденься.

Ого, значит, точно секса не будет, не шутил.

– А можно я джинсы надевать не буду, а то они у меня новые, я тяжело в них впихиваюсь. Сейчас с влажной кожей мне сложновато вдвойне будет.

Мне милостиво было позволено.

Он сел в кресло, я удобно устроилась на краю кровати в одной блузке. В руках по бокалу, в глазах внимание, и стала я рассказывать:

– Началось все случайно. Первый толчок я получила в возрасте четырех лет, я тогда в детский садик еще ходила.

Находился он у нас в центре города, но одной своей стороной, где была наша прогулочная веранда, выходил во дворы близлежащих домов.

Как-то раз, будучи на прогулке, мы услышали похоронную музыку. Кого-то хоронили. Посмотреть очень хотелось, но нас за веранду не пускали.

В друзьях у меня тогда были мальчишки, как сейчас помню, два Димы. Мы решили, что посмотреть все-таки надо, и пробрались на запретную сторону.

Забор не был плотным, в нем довольно крупные щели были, поэтому обзор имелся вполне пристойный. Похороны видны были как на ладони.

Хоронили какого-то мужчину.

А до этого со смертью я никогда не сталкивалась. Увиденное произвело на меня мощнейший эффект. Во-первых, я поняла, что все умирают. Во-вторых, я осознала, что я тоже умру.

Я стояла и думала. Жил человек, сейчас он мертвый. А в мире ничего не изменилось. Неужели, когда я умру, вокруг ничего не изменится? Мне казалось, что мир должен рухнуть. Но нет, все было на своих местах, как и прежде.

Неужели такое возможно?

Очень меня это задело. Я стала постоянно об этом думать. Ни с кем своими мыслями не делилась. Переживала в одиночестве.

Через какое-то время добавились мысли о старости. Я оптимистично смотрела в будущее, поэтому была уверена, что умру старой.

Только быть старой и морщинистой мне не хотелось.

Разглядывала стариков, их немощи. Помню, как мы с мамой ехали в автобусе, на ее лицо падал свет и очень ярко выделял появившиеся морщинки на лбу и носу.

Я смотрела и думала, как этого избежать. Я уже поняла, что смерть неизбежна. Но старость у всех была разная, я видела. Кто-то в шестьдесят выглядел моложаво и вел активный образ жизни, а кто-то в сорок становился развалиной.

Значит, старость можно отодвинуть или приблизить.

Кремами моя мама не пользовалась. Зато ими пользовались мамы моих подружек. Приходя к ним, я рассматривала эти баночки. Потом внимательно рассматривала лица мам.

Крема не спасали. Это не была панацея.

Я давно заметила, если тебя не отпускает какой-то вопрос, рано или поздно ответ будет найден. Он сидит внутри тебя и не дает покоя. Это не значит, что ты ежеминутно думаешь о нем. Нет.

Просто он как заноза, которую ты не можешь вытащить и ждешь, когда она сама выйдет. Вроде и не болит особо, но ты чувствуешь, что внутри тебя есть что-то.

Прозрение наступает внезапно. Когда ты даже не думаешь о нем.

Именно так случилось и в этот раз.

Момент икс произошел в общественной бане. Как обычно водится в России, на лето мы остались без горячей воды. Деваться некуда, мама повела меня в общественную баню номер четыре.

Пока она бегала с тазиками, я смирно сидела на лавочке и обозревала окрестности. Напротив мылись две женщины.

Я их разглядывала. В те времена я не часто видела раздетыми других людей, мне было интересно.

Обе женщины стояли ко мне спиной. По типу фигуры чувствовалось, что они родственницы. Возраст определить не получалось. Пока они не повернулись ко мне лицом. Все стало ясно: одной лет сорок, другой – двадцать. Мать и дочь.

Вот тут-то и наступило прозрение. Меня пронзило понимание.

Со спины – одинаковые!!!

С лица – разные!!!

Как все просто!!!

Глядя на них сзади, я не могла точно определить возраст, но как только увидела лица, сомнений не осталось!

На теле нет мимических морщин! Все дело в них. Тело не может морщиться, поэтому дольше сохраняет гладкость.

Если приучить лицо не морщиться, морщины не появятся!

План по атрофии мышц лица родился моментально. Я попросила денег и купила почтовые марки. Стала клеить их себе на лицо. Лоб, нос, зона около глаз – охватила, что смогла.

С носогубными складками ничего не вышло. Одно сказанное слово, марки падали. Пришлось отказаться от воздействия на эту часть лица.

Зато все остальное сработало на ура.

Стоило поморщить лоб, как марки начинали отклеиваться. Это служило постоянным напоминанием. Не морщись!

Мне хватило недели. За этот срок я приучила себя не морщиться. Марки не падали.

Я очень благодарна своим родителям. Они мне ни слова не сказали. Хотя имели привычку постоянно вмешиваться в мою жизнь с запретами (обоснованными и не очень).

Спасибо им за то, что спокойно смотрели, как я хожу по дому вся в почтовых марках. Не загубили инициативу.

На тот момент мы жили в общежитии, поэтому мой экстравагантный вид могли лицезреть и остальные соседи на этаже. Любопытствовали, задавали вопросы.

Информацией я делилась щедро:

– Делайте, как я, у вас не будет морщин!

Народ улыбался и обещал подумать. Последовал ли кто моему совету, я не знаю.

Главное, что я получила желаемое.

Конечно, я пользуюсь кремами, кожу надо увлажнять. Не загораю – это вредно. Не курю, не переедаю. Много сплю и стараюсь не нервничать.

Результат налицо, в прямом и переносном смысле.

Слушатель попался мне очень благодарный. Видно было, что ему интересно. Пару раз я попробовала погладить его ногой. Так… между делом.

Он отодвигался.

Пришлось оставить попытки. Сделала вывод, что, возможно, человек испытывает неприязнь к чужим прикосновениям.

Выдав ему еще пару рассказок, с чувством выполненного долга его покинула.

Сидевшая внизу Лариса встретила меня с круглыми глазами:

– Как… как ты его уболтала?

– Ты не поверишь, пришлось Шахерезадой поработать. Я ему сказки рассказывала.

Еще один заказ без секса случился в «Октябрьской».

Меня и мою коллегу пригласили двое мужчин. Один явно был боссом, он расплачивался. Второй явно был подчиненным, то ли водитель, то ли охранник.

Моя подруга уже минут через десять с боссом ушли в другую комнату и закрылись. Мы с водителем продолжали разговаривать. Чувствуя, что время уходит, я предложила и нам уединиться. Не люблю все второпях делать, поэтому не тяну до последнего момента.

Мужчина заинтересованности не проявил:

– Знаешь, у меня есть жена, я ее люблю и ей не изменяю. Поэтому расслабься, мы просто посидим, пообщаемся. Угощайся лучше.

Хозяин – барин, больше я ничего не предлагала.

Периодически выглядывал его босс. Недовольно на меня смотрел. Типа, чего расселась, не работаешь? Почему мужик еще не в койке?

Вслух ничего не говорил.

Через какое-то время вышла моя коллега, увела меня на пару слов в ванную:

– Ты чего, с ним еще не трах…сь?

Пришлось объяснить:

– Не хочет человек, насиловать, что ли!

С этой информацией она пошла обратно в комнату босса. Выйдя через минуту, присоединилась к нам за столом и стала откровенно клеиться к моему товарищу.

Понятно, босс ей, видимо, предложил премию.

Не судьба.

Мужик оказался железякой! Держался как кремень.