Текст книги "Торт: Кулинарный детектив"

Глава 4

Но вернемся все-таки во двор ресторана «Доколе», где бригада следователей пытается справиться с человеческой паникой, рассеянной памятью и безответственным поведением. С кухни всех уже давно выгнали. Нас, теперь уже посторонних, туда не пускали. Через пару часов из арки выехала санитарная спецмашина. По всей видимости, адский торт лежал внутри. Палыч все пропустил. Он сладко спал на диване террасы «Доколе» – лучшей террасы города, организованной под раскидистыми кленами и увитой диким виноградом. Мы с генеральным директором Дашей все-таки заставили бармена включить и прогреть кофейную машину, получили свой, уже обеденный, капучино с корицей и спрятались от всех под зонтом. Следователи, еще раз проверив кордон по периметру двора, скрылись внутри ресторана. Никаких продвинутых гаджетов, как у команды из сериала «Гавайи 5:0», у них замечено не было. Наверное, поэтому они по старинке изучали детали: при помощи кисточек и порошков собирали отпечатки пальцев, фотографировали и копались по углам в надежде обнаружить что-нибудь полезное.

В «Доколе» пекли свой хлеб по здоровым рецептам одного французского гения, живущего в Англии. Рецепты притащила я, и секрет здоровья, собственно, заключался в том, что при замешивании надо было как следует выбивать тесто об стол, насыщая воздухом.

У Даши началась истерика. Она рыдала и причитала. Ей казалось, что в этом идиотском ресторанном бизнесе она уже видела всё и всех, но никогда, еще никогда не доходило до убийства. Я чувствовала себя виноватой, так как именно я уговорила Дашу прийти в «Доколе» три месяца назад. Я надеялась, что Даша справится со Светой-инвестором, потому как по части профессионализма и любви к человечеству Даше не было равных. Когда-то она начинала официанткой в клубе «Тайский летчик», где после сдачи очередного номера регулярно жгла редакция журнала «Портал». Основатель «Портала» и тогдашний главный редактор Семен Букин каким-то чудом сманил Дашу к себе в ассистенты, и следующие пять лет она была ангелом-хранителем не только Семена, но и всей редакции. Но, заскучав на этом ответственном посту, Даша ушла из издательского дома и снова оказалась в ресторанном бизнесе. Только теперь она стала управляющей сетью продвинутых пивных пабов для буржуазной богемы – с большой зарплатой и чрезвычайно значительным положением в обществе.

Мы с Дашей не теряли друг друга из виду, и, когда я предложила ей пост управляющей в «Доколе», она подумала и согласилась попробовать что-то новое. Пивная эстетика ей к тому времени уже успела надоесть, а гастрономическая составляющая процесса заинтересовала не на шутку.

Даша действительно нейтрализовала Свету-инвестора, и все вдруг забыли про конец света. Я обучала шеф-повара Алексея новым рецептам и надеялась, что этот мир и покой продлятся вечно. Инвестор перестала устраивать разборки без причины и даже разлюбила продолжительные бои с официантами. За поляной следила Даша. А Света сосредоточилась на сотрудничестве с бар-менеджером Люсей. Девочкам нравилось придумывать фиолетовые коктейли. Я не шучу. Только фиолетовые. Они даже откуда-то раздобыли для этих целей фиалковое вино и утверждали, что его производят в Провансе по старинной технологии.

Я не могла смириться только с хлебом и тортом, который почему-то назывался «мильфей». В «Доколе» пекли свой хлеб по здоровым рецептам одного французского гения, живущего в Англии. Рецепты притащила я, и секрет здоровья, собственно, заключался в том, что при замешивании надо было как следует выбивать тесто об стол, насыщая воздухом. Самое трудное в этот момент – сдержаться и от души не насыпать муки, чтобы тесто наконец-то перестало отчаянно липнуть к рукам. Лишняя мука убивала все дело на корню. Хлеб получался тяжелым, плохо пропекался, и есть его было грустно и скучно. Но если делать все по правилам, от этого хлеба, особенно с добавкой лавандового меда, невозможно было оторваться. И растолстеть нельзя.

Пекарь Ренат, работник ночной смены, сопротивлялся правильному замесу, ссылаясь на трудности своей судьбы и плохую погоду в Москве. Он систематически набухивал в тесто муки, так что хлеб то и дело приходилось ставить в стоп-лист. Штрафовать или увольнять Рената было бесполезно. Деньги его мало интересовали, а найти пекаря в Москве – это еще сложнее, чем купить правильные помидоры.

Вторая моя беда – с тортом мильфеем – заключалась в том, что торт этот я ненавидела. Мильфей, вопреки своему легкому и изящному французскому происхождению, в кондитерском цехе «Доколе» был придуман, чтобы стать лидером продаж. А это значит, что он был понятен каждому потребителю и до безобразия напоминал по вкусу торт «Киевский». Масляный, жирный крем, надоедливая приторность, разваливающиеся коржи из безе – ужас, но людям нравилось. А копеечная себестоимость только подогревала инвесторский кураж. Я много раз пыталась уничтожить мильфей и вывести его из меню «Доколе». Но это единственное, что получалось у кондитеров ресторана стабильно и безупречно. Видимо, потому, что крем из смеси масла и маргарина, а также коржи из белка (общий бой яиц с кухни) с дешевым сахарным песком – база советского кулинарного техникума, которую невозможно победить. К тому же инвестор Света и бар-менеджер Люся исправно предлагали этот кошмар к своим фиолетовым коктейлям.

Когда Даша перестала рыдать и отхлебнула остывший кофе, я спросила про самое главное:

– Кто это был на кондитерском столе?

Даша зарыдала снова, но успела произнести более-менее внятно:

– Ренат!

– Как Ренат?! – я сжалась от ужаса. – Почему? Ты его узнала?!

– А ты не узнала, что ли?!

– Нет! Как я могла его узнать, если всё было покрыто толстым слоем марципана!

Мы орали друг на друга, ничего не замечая вокруг. Палыч продолжал храпеть по соседству.

– Ну когда его выносили, кусок марципана отвалился, и я увидела татуировку эту дикую, точнее, ее фрагмент. Русалки эти жуткие с бешеными глазами у него на руке, помнишь?

– Мама, – только смогла выдавить из себя я. Плакать не получалось. И я задала еще один важный вопрос:

– А где Света?

Инвестор, за неимением других важных дел, появлялась в «Доколе» каждое утро, вернее к часу дня. Утро у нее начиналось в обед. Настроение этой женщины никак не зависело от принятого накануне вечером количества транквилизаторов и/или алкоголя. Если честно, то я звала ее про себя Дементором. У этой девушки неопределенного возраста была одна весьма редкая способность: она обожала уничтожать всю радость вокруг. Вытягивала ее любым способом из каждого, кто встречался на пути. Люди отваливались от нее, словно выжатые в стакан канарейки. Дементор носила развевающиеся на ветру одежды творческих работников и крупные украшения – браслеты и кольца. Всегда жаловалась на больную спину и обязала официантов обкладывать себя подушками.

В то ужасное утро официанты явно не знали, чем себя занять, – Светы не было. Я взглянула на часы: уже половина третьего! В редакции меня, наверно, с собаками ищут! Пока я звонила и объясняла причину своей неявки, выслушивая сочувственные ахи и охи, Палыч вдруг очнулся, вскочил и крикнул:

– Ведьма здесь?!

– Какая именно? – хладнокровно переспросила я.

Палыч вращал красными выпученными глазами и шарил руками по дивану. Какую ведьму он потерял? От идиотского вопроса Даша пришла в себя, окинула взглядом двор и террасу и подытожила:

– Ведьмы Светы сегодня точно не было. Мало того, она еще вчера ушла довольно рано. Вечер прошел без эмоциональных потерь. Твой холодный миндальный суп ели на ура и просили еще.

– Это приятно, конечно. Но тогда где Лена?

Лена занималась в «Доколе» пиаром и маркетингом. Точнее, она занималась бытовым шпионажем в пользу инвестора. Другими словами, Лена была нанята затем, чтобы подслушивать, подглядывать и докладывать Свете – за зарплату. Лена – безобидное, трусливое существо, дочка какой-то Дементоровой одноклассницы. Света и Лена всегда сидели рядом. В открытых перепалках с кухней Лена была замечена пару раз. О том, что Лена шпионка, знали все вокруг и предпочитали лишний раз с ней не связываться.

– Во! Легка на помине. Сейчас начнется визг, – Даша кивнула в сторону ворот. Из арки выруливала Лена – в черных очках, на каблах и в узкой зеленой юбке. На голове – высокая бабетта. Сегодня у нас трансляция сериала «Безумцы». Лена любила наряжаться тематически, согласно просмотренной накануне серии.

Пока у гражданки проверяли документы, мы дали попить водички Палычу. Заботливо похлопали его по спине и показали дорогу к воротам, то есть к ответственному посту, который уже можно было занимать. Тем более что про ведьму он спросил явно спросонья. И мы ему ответили.

Когда Лена, благополучно миновав кордон, продефилировала мимо кухни и достигла лестницы на террасу, мы с Дашей сгруппировались – инстинктивно. Лена начала без приготовлений:

– А кого убили? – вопреки нашим ожиданиям, она почему-то не визжала, а зловеще шептала.

– А ты знаешь как? – мы с Дашей говорили хором, как сексуальные близнецы.

– Не-е-е-т… – волнуясь, Лена имела обыкновение кокетливо тянуть слова за хвост.

– Из человека сделали торт, понимаешь? – я решила не откладывать подробности в долгий ящик.

– Как?!

– Видимо, молча и не выпекая. – Я уже говорила, что начинаю шутить по-черному от нервов?

– Свет! Прекрати! – Даша не выдержала накала страстей. – Ты можешь ей все объяснить по-человечески?!

– Вот это я как раз и не могу! Я тоже ничего не понимаю! Откуда у нас тут маньяки вдруг завелись, ума не приложу.

Лена опустилась в кресло и попросила воды. Мы налили ей имбирного лимонада, спасшего меня от обморока.

– Что будем делать? – едва слышно прошелестела она.

– Снимать трусы и бегать, что ж еще? – пробурчала я сквозь зубы, понимая, что остроумно ответить никак не получается. – Пытаемся понять, кто так ненавидел Рената, что решил таким образом с ним расправиться.

– Так это же ты с ним все время ругалась.

Лена не спрашивала, а утверждала. И до меня дошло, что, действительно, главная ненавистница несчастного пекаря, царствие ему небесное, – это я. Во всяком случае каждый работник «Доколе» может подтвердить, что мы с Ренатом почти каждый день выясняли отношения. А по поводу муки или чистых рук – это уже детали, народные массы не волнующие.

Глава 5

Я люблю ездить на троллейбусе. Пока «№ 10» или «Б» плетется по Садовому кольцу, в голову приходят светлые мысли. Если только пенсионеры по соседству не вспоминают советскую власть.

На этот раз отсутствие постперестроечной ностальгии довольно быстро привело меня к неутешительному выводу: главный подозреваемый – это я. Глупо, конечно. Но на кухне «Доколе» никто больше не страдает патологической аккуратностью, страстью к детализации и желанием придать всему некрасивому абсолютно гармоничные формы. Шутки в сторону: я никогда не считала пекаря Рената красавцем. Мало того, про себя я называла его троллем. И не увольняла его только потому, что не могла найти пекаря с такой маленькой зарплатой (тетя-инвестор упиралась и денег на пекаря больше 35 т. р. не давала). К тому же Рената любило тесто. Даже если он нарушал рецептуру. Вы никогда не замечали, что у мамы пироги «о-го-го!», но стоит ей поделиться рецептом с подругой, у той, сколько бы она ни старалась, получается «не алё»? Дело стопудово в энергетике. Но в поварском мире считают, что секрет в любви теста к человеку.

Я люблю ездить на троллейбусе. Пока «№ 10» или «Б» плетется по Садовому кольцу, в голову приходят светлые мысли. Если только пенсионеры по соседству не вспоминают советскую власть.

Ренат, судя по всему, был отчаянно одинок. Вряд ли человек, у которого есть семья и друзья, будет шесть ночей в неделю пропадать на работе, а днем пытаться отоспаться в подсобке. Ренат не хотел возвращаться домой – это точно. Клеиться к посудомойкам – тоже. Я не могла определить, сколько ему лет, и, если честно, побаивалась выяснять с ним отношения. Разговор каждый раз был каким-то однобоким: я показываю, рассказываю, колочу тестом об стол, а Ренат смотрит в стену. Но стоило только оставить его наедине с тестом, как он преображался. Точными и ловкими движениями он начинал вымешивать липкую массу в гладкий упругий шар. Разделять лопаткой на буханки. Выкладывать их в формы. Он ставил хлеб в печь с явным замиранием сердца. Если бы только неведомые мне силы не заставляли его подсыпать в замес ненужную муку, цены бы такому работнику не было! Но факт оставался фактом. Он сыпал. Я ругалась. Он уходил от ответа. Я не знала, как отомстить и добиться своего. И тут вот такой кошмар случился.

Троллейбус доехал до проспекта Сахарова, на следующей остановке мне выходить. Меня ждут в «Шанти».

С открытием ресторана «Доколе» я стала воспринимать «Шанти» как санаторий – здесь все работало как часы. Удивительно, какой стабильности можно добиться за десять лет. Том ям – лучший. Фо-бо – идеальный. Рис с крабом и нем коны – заслуженные лидеры продаж. Даже вечные проблемы лапши с морепродуктами (ее все время переваривали, и она сбивалась в ком на тарелке) меня в тот день не задевали за живое. Я пыталась понять, как буду отвечать на вопросы следователя, когда придет повестка. И вспомнила слово из детективов Агаты Кристи – алиби. Алиби меня спасет. Вот только время преступления по-прежнему вызывает сомнения. Это случилось, когда все ушли? Кто видел Рената последним? Охранник же заснул на посту и проснулся утром. Палыч не в счет. Хотя нет, постойте. Палыч, как пожилой человек с манией, страдает бессонницей. Он наверняка что-то видел. Скутеры скутерами, но мимо этого гражданина комар без документов не пролетит.

Глава 6

Судебный медэксперт Капитолина Петровна в свои 47 была поджарой крашеной блондинкой с заметными носогубными складками. Выражение лица выдавало в ней даму властную, упрямую и раздражительную. Впрочем, любая женщина на такой работе может за считаные месяцы превратиться в натуральную суку, тут уж к бабке не ходи. Капитолину Петровну спасало увлечение ювелиркой. Она любила розовое золото и блеск бриллиантов. Как она добывала на свое хобби деньги, наверное, лучше никому не знать. Скажу лишь, что тут подправить, там вовремя согласиться с ошибкой исследования и в итоге выставить документацию в самом выгодном свете – верхушка айсберга навыков, которыми Капитолина Петровна владела в совершенстве. За долгие годы работы в органах она научилась пользоваться служебным положением, и на бриллианты ей хватало. Мучило ее только то, что на работу во всей этой патологической красоте не походишь: никто не оценит, а возьмут расследуют и еще, чего доброго, посадят. А Капитолина Петровна обожала свободу. Потому что только на свободе, нарядившись в кольца и сережки, можно было наесться беляшей и чебуреков собственного приготовления – мясных, истекающих жирным соком. Подобного рода вакханалии судмедэксперт регулярно устраивала сидя у себя на кухне, чтобы не закапать гостиную и спальню. Капитолина Петровна была женщиной одинокой.

Капитолина Петровна любила розовое золото и блеск бриллиантов. Нарядившись в кольца и сережки, можно было наесться беляшей и чебуреков собственного приготовления – мясных, истекающих жирным соком.

Случай с тортом из ресторана «Доколе» поставил Капитолину Петровну в неудобное положение. Впервые за последние 20 лет она растерялась и поняла, что теперь никогда не сможет есть сладкое с кремом. Тщательно удалив верхние слои оболочки и оказавшись с телом жертвы один на один, Капитолина Петровна не нашла ничего из ряда вон выходящего, кроме диффузных изменений щитовидной железы. Причину смерти от удара тупым предметом по затылочной области головы ей пришлось признать самой очевидной и правдоподобной. Других просто не было. Жертва отличалась феноменальными показателями физического здоровья, несмотря на маленький рост. Капитолина Петровна зафиксировала предположительное время смерти: с четырех до пяти утра. И отметила в заключении тот факт, что все последующие манипуляции с сахарной мастикой и кремом случились явно позже – в районе семи утра. Таким образом, к 8:30, когда жертву обнаружили на столе в кондитерском цехе, крем уже успел схватиться и даже немного обветриться. Розочки не растаяли в этот жаркий летний день только потому, что на кухне не работала печь.

Глава 7

Следователь Кирилл Сумский сидел в своем кабинете, который, по правде говоря, делил еще с двумя парнями, и мечтал о… тьёро. Это такой суп из мелкой рыбы, лангустинов и мидий – густой и острый, с помидорами, картошкой и зеленью. Тьёро баски зовут ttoro, и впервые Cумский попробовал это варево где-то между Сан-Себастьяном и Биаррицем. Друзья затащили его в какую-то деревенскую дыру, которую и рестораном назвать было нельзя. Все орали, ели, хохотали как безумные, и тогда Кирилл впервые понял, что вырвался на свободу – натуральную, без поправок и комментариев. Люди вокруг были настоящими. Прокопченные солнцем и просоленные волнами бытовые алкоголики. Если честно, то там, тогда, все было максимально понятно и честно. Совсем не так, как в Москве, где он буквально задыхался то ли от копоти, то ли от людской злобы. А скорее всего, и от того, и от другого.

Дела, которые по долгу службы вел Сумский, были жестокими и бессмысленными. Он искал преступников и сажал их в тюрьму. И он очень устал изображать из себя супергероя без страха и упрека. Благородным рыцарем Кирилл не был. Ему нравились девушки, и он умел их бросать – вовремя. Чтобы тут же активировать следующую потенциальную подружку, особых усилий не требовалось. В Москве девушки были готовы на все, стоило только рассмешить или прикинуться разочарованным или брошенным. Сумский не стеснялся пользоваться своими приемчиками и недостатка в женщинах не испытывал.

Как настоящий хипстер, Сумский, конечно же, мечтал торговать бургерами и смузи на фуд-маркетах, а со временем собирался свалить и открыть свое пляжное экокафе на берегу Атлантического океана. Серферы, тьёро, волны, доски, соленые брызги – это вдохновляющая перспектива.

Дело с тортом – так Кирилл про себя окрестил это идиотское преступление в ресторане «Доколе» – было странным, если не сказать тупым до безобразия. Начальник Сумского пробовал было затеять разговор про серийного маньяка, но довольно быстро сдулся, так как ничего похожего за всю историю уголовного розыска еще не происходило. Такое могли показать разве что в кино итальянского хоррор-производства. И это первое, что пришло в голову следователю современного хипстерского образца. Кирилл не без удовольствия относил себя именно к этой редкой человеческой группе. Ему нравилось отращивать бороду в стиле норвежского дровосека и носить клетчатые рубашки с кедами. Бабочки ему тоже нравились, но парни с работы за словом в карман не лезли и обзывали его клоуном, поэтому Сумский ходил в отдел в сером дешевом костюме, на выездах к местам преступления менял пиджак на понятную окружающим черную кожанку и таким образом соблюдал дресс-код. А как он выглядел в барах и на городских маркетах еды – оставалось вне поля зрения бдительных соглядатаев из отдела кадров. Стоит также отметить, что ради собственного спокойствия следователь-хипстер существовал в соцсетях под вымышленным именем и довольно успешно вел двойную жизнь, как бы смешно это ни выглядело со стороны любого здравомыслящего человека.

Сумский совершенно справедливо считал, что сделать из убиенного торт на территории бывшего СССР могла только женщина. Аккуратность и, в общем, совершенство исполнения нельзя было не отметить. Редкий кондитер на постсоветском пространстве обладал техникой лепки из сахарной мастики, сливочного крема и марципана. Сколько сюда ни завозили гениев-французов и рукастых итальянцев, местные граждане никак не хотели перенимать секреты: не хватало желания и понимания, что это по-настоящему круто. Такая тонкая работа требовала врожденной скрупулезности, а с ней, как и со многим другим, у наших людей проблемы.

Как настоящий хипстер, Сумский, конечно же, мечтал торговать бургерами и смузи на фуд-маркетах, а со временем собирался свалить и открыть свое пляжное экокафе на берегу Атлантического океана. Серферы, тьёро, волны, доски, соленые брызги – это вдохновляющая перспектива. А пока свой первый миллион в убойном отделе он еще не заработал и отдавал себе отчет, что шансы на это в его госструктуре ничтожно малы. Хипстер взяток не берет и работает честно. Да, да. Тем не менее следователь был спокоен и уверен, что вот-вот произойдет чудо и миллион появится. Пусть даже с неба – он не будет возражать, он готов.

А пока ему предстоит найти убийцу-кондитера.

Все ниточки допросов свидетелей вели к той девушке с модной профессией – концепт-шефу ресторана «Доколе». Она должна прийти на допрос, и он ждет ее уже 20 минут! Как можно опаздывать на допрос?! Тем более что, кроме нее, похоже, абсолютно некому делать из человека торт. Заключение Капитолины Петровны об ударе тупым предметом по голове – это полбеды. Куда делся этот тупой предмет, вот в чем вопрос! На кухне ресторана «Доколе» было подозрительно безупречно, то есть не просто чисто, а как в операционной – ни одного постороннего отпечатка, ни одного следа грязи, и это ни в какие ворота не лезет. Такой гигиены Сумский не видел еще ни разу. Тем более в точках общепита Москвы.

Совершенно ясно, что преступник стер с места преступления все, что мог (и не мог!). Значит, осознавал всю тяжесть содеянного, пытался выиграть время и сбежать от правосудия. И как ему времени хватило на генеральную уборку? Но ничего, Сумский всех выведет на чистую воду! Вот сейчас эта дамочка появится и признается. Он знает, как вытрясти из нее душу.