Текст книги "Управление финансовыми рисками"

2. Осуществление риск-анализа различных аспектов финансовой деятельности субъектов хозяйствования. В процессе реализации этой функции проводится экспресс-анализ и углубленный риск-анализ отдельных финансовых операций, финансовых сделок отдельных дочерних предприятий и внутренних «центров ответственности», готовятся отчеты о фактическом исполнении бюджетов. Все отклонения анализируются, выявляются причины их возникновения, готовятся мероприятия по их устранению (предупреждению) или использованию благоприятных аспектов деятельности.

3. Осуществление риск-планирования финансовой деятельности по основным ее направлениям. Реализация этой функции управления финансовыми рисками связана с разработкой системы планов и оперативных бюджетов по основным направлениям защиты от возможных финансовых угроз внешнего и внутреннего характера, обеспечивающих нейтрализацию идентифицированных финансовых рисков. Основой такого планирования является разработанная стратегия финансового риск-менеджмента, требующая конкретизации на каждом этапе его развития.

4. Осуществление эффективного контроля реализации принятых рисковых решений. Реализация этой функции управления финансовыми рисками связана с созданием соответствующих систем внутреннего контроля, разделением контрольных обязанностей отдельных служб и риск-менеджеров, определением системы контролируемых показателей и контрольных периодов, оперативным реагированием на результаты осуществляемого контроля.

1.3. Эволюция категории «финансовые риски» в условиях глобализации и компьютеризации

Глобализация и либерализация мировой экономики, усложнение межгосударственных экономических отношений и связей, развитие инфо-телекоммуникационных технологий, ускорение экономических процессов, обогащение их новыми составляющими – всё это вызывает экзогенное и эндогенное возмущение структуры исследуемых финансовых рисков, делая управление ими вариативным, стохастичным, цикличным, нестационарным. Мы живём в среде, где информация распространяется слишком быстро, увеличивая размах подобных эпидемий. По той же логике события могут случаться потому, что они не должны случиться. Наша интуиция настроена на среду с более простыми причинно-следственными связями и медленной передачей информации.

Ученые по-разному пытались объяснить природу современных финансовых рисков и видели их причину:

• в институциональных особенностях и, прежде всего, в системе распределения, следовательно, устранение циклических колебаний вообще и кризисов как их фазы, в частности, связывали с устранением этого института;

• технико-экономической специфике глобального производства – его ориентации на будущее, в большом объеме основного капитала и длительности производственного процесса, т. е. во всем том, что предопределяет возможность нарушения структурного равновесия (между производством потребительских товаров и средствами производства, сбережениями и спросом на средства производства);

• отклонениях с нововведениями и с изменениями в потребительском спросе и манипулированием цен в мировом масштабе;

• специфике рыночного взаимодействия (имеется в виду принцип разделения труда, пространственная и временная протяженность рынка, взаимозависимость агентов рынка, ограниченность их прогностических возможностей и т. д.);

• в особенностях колебаний денежных показателей.

О важности денег в стоимостном плане как причины финансовых рисков свидетельствует другая классификация, предложенная Ф. Хайеком. Он предлагал различать теории управления финансовыми рисками в зависимости от того, связывается ли причина цикла с денежными или неденежными факторами, и выделял в группе денежных теорий теории, в которых рассматривается цикл сквозь призму колебаний общего уровня цен, и теории, в которых в центре внимания были относительные цены (соотношение между ценами потребительских и инвестиционных товаров), а среди неденежных теорий – теории, в которых в качестве причины кризиса назывался недостаток капитала, и теории, в которых главную роль играло потребление.

При этом практически никто из экономистов не придерживался какой-либо точки зрения в ее чистом виде – при объяснении природы финансовых рисков обычно в той или иной степени упоминалось несколько факторов. Кроме того, экономисты часто оказывались единомышленниками по одним вопросам и противниками по другим.

Все это многообразие теорий управления финансовыми рисками определяло интеллектуальный поток, в который наиболее хорошо вписываются, полагаем, идеи В. В. Кондратьева. В качестве причины циклических колебаний В. В. Кондратьев, как известно, называл изменения в объеме и качестве основного капитала, вызванные нововведениями; картину циклического процесса он выводил из взаимосвязанности отраслей и продолжительности периода производства и функционирования соответствующих элементов основного капитала, а также условий на рынке ссудного капитала. Последние зависели от институциональных факторов – распределения доходов, влияющего на динамику сбережений, и принципов деятельности банков. При этом следует учитывать, что В. В. Кондратьев использовал некоторые элементы денежных теорий, представленных в работах Р. Хоутри, Т. Веблена и др.

И заслуга В. В. Кондратьева не столько в объяснении (заметим, весьма схематичном) того, как импульс, идущий от появления и внедрения принципиальных нововведений в компьютерных технологиях, распространяется на всех финансовых рынках и приводит к возникновению кумулятивного процесса, какие обстоятельства вызывают остановку этого процесса и как формируются условия нового подъема (здесь он во многом повторяет М. И. Туган-Барановского, Г. Касселя, А. Шпитгофа), сколько в формировании эмпирической базы, из которой проистекает и на которой основывается гипотеза больших циклов. Именно так он определял свою задачу в докладе о «Больших циклах».

Действительно, проблема финансового риска и неопределённости в экономической теории не нова. Риски разного рода сопровождают человека на протяжении всей истории, меняется лишь их институциональная природа и реальное содержание. Особенность современных финансовых рисков заключается в их тотальном и всеобъемлющем характере, в существовании неопределённости окружающей среды.

Они появляются на «выходе» экономической системы либо как итог нашего вмешательства в процесс извне (экзогенные риски), либо как итог проявления внутренних противоречий в структуре экономических конъюнктур (риски эндогенные). Отсюда их принципиальное различие: экзогенными финансовыми рисками можно управлять, тогда как эндогенные только изучать, анализировать, вычислять или прогнозировать.

Проблемы финансовой рискологии серьёзны и многочисленны на всех уровнях, в первую очередь они состоят в чрезвычайно излишней универсальности понятия «финансовый риск», безразмерной объёмности классификации и рыхлости рисковых конструкций, в их «психологических» оценках, в отсутствии количественных размеров, в разнообразии рисковых последствий (потери стоимости, времени, потери качества решений и пр.). В то же время решение более трудной задачи – объяснение причин, вызывающих появление «настоящих» количественных стоимостных рисков в этих неудовлетворительных состояниях, – всё ещё находится в стадии дискуссии.

Исчерпание методов описания, систематизации и классификации рисков, адекватных классическим методам и тенденциям, вторжение в науку и экономику синергетической парадигмы, нового математического аппарата ставит необходимой задачу генерации количественных многомерных подходов и моделей к представлению финансовых рисков на новой исследовательской платформе с современными инструментами – математическим аппаратом многомерных пространств, векторной алгебры, комплексных многообразий, аналитических преобразований, профессионального инструментария.

Предлагаемые способы количественной оценки стоимости финансовых рисков копируются переходной российской экономикой, в которой при работе на рынке на отдельных временных интервалах происходит спонтанный, перманентный передел экзогенных условий, норм, законов, соглашений, ставок, тарифов, преференций. В условиях мирового финансового кризиса в экономику всех стран, включая и экономически передовые, начинаются экзогенные бюджетные «вливания», макроэкономические возмущения приводят к тому, что с всё с большей уверенностью все экономики можно называть «переходными».

В математике найдены ортогональные конструкции управления финансовыми рисками – действительные и мнимые числа и комплексная плоскость. Находятся векторы, определяемые на геометрическом языке как «направленные величины», они изображаются в виде стрелок с различными длинами и направлениями. Вектор задан, если известны его длина и направление; векторы равны, если они имеют одинаковую длину и направление. Векторы в евклидовом пространстве и абстрактные векторные пространства появились как обобщение при изучении алгебры векторов в геометрии.

Форма перехода от одномерной числовой оси к комплексной плоскости наталкивает на мысль об аналогичном эвристическом преобразовании одномерного финансового риска в многомерный. Принципиально полный вектор риска можно сконструировать из «обычной стоимости» (стоимость финансового актива или проекта сегодня) и «рискованной стоимости» (их стоимости после действия риска). Поскольку эти стоимости – величины разного характера (детерминированная и стохастичная) и не являются линейными комбинациями друг друга, то их размещение на ортогональных осях некоторой «рискованной» плоскости (и далее – на осях четырёхмерного пространства) позволяет исследовать их в векторном операционном пространстве.

И, наконец, теория спиралевидности развития материального мира для современного управления финансовыми рисками опирается, как известно, на философский закон отрицания отрицания, который впервые сформулировал Гегель, а К. Маркс дал образец его использования в 24-й главе Ι тома «Капитала». Своеобразный метафорический образ спирали дает и Ф. Энгельс. Он пишет: «Медленно начинает история свой бег с невидимой точки, вяло совершая вокруг нее обороты, но круги её все растут, все быстрее и живее становится полет».

Прежде всего помним, что в условиях глобализации понятия системности, организованности и самодвижения, развиваемые на всех уровнях познания действительности, означают возможность рассмотрения явления развития в целом как борьбу двух противоположных тенденций: организации и дезорганизации.

1. Бесконечное чередование скачков – это линейное, ошибочное представление. В реальной действительности нет непрерывного чередования скачков. Процессы самоорганизации материи носят сходящийся характер, возрастание уровня организации любой системы имеет свой предел, области насыщения (или, можно сказать, свой оптимум, определяемый целевой функцией и возможностями дальнейшего накопления информации в данной структуре).

2. Фундаментальные понятия, характеризующие любой процесс развития: мера упорядоченности, фактор времени – расширяющейся спирали не представлены, поэтому модель не имеет физической интерпретации и не выполняет гносеологические функции. По ней невозможно судить ни об уровне организации, ни о темпах развития системы.

3. Раскручивающаяся форма спирали не согласуется (не коррелирует) с понятием устойчивости, тогда как для процесса развития характерно стремление к устойчивости.

Исходя из этих соображений, предполагается использовать в управлении финансовыми рисками форму спирали наоборот – суживающуюся или сходящуюся, так как последняя является более адекватной современным представлениям о процессах развития, поскольку она:

• показывает, что формирование новой структуры начинается не с непонятной «невидимой» точки, а с максимальной реально существующей неопределенности;

• строится в координатах информации и отображает возрастание уровня организации объекта во времени;

• отображает нелинейность процессов самоорганизации.

В процессе обработки последнего каждый виток спирали означает возврат к предыдущему с целью мысленной или компьютерной итерации, дополнения, уточнения первичных данных и т. д.

Итогом данного процесса по суживающей спирали в точке окончания ее сужения являются научные выводы и/или законы ученых разных стран в самых различных формах, которые не сразу могут быть востребованы на практике.

В этом случае предварительно получаем качественно новую, уже более научного характера информацию-знание, устраняется для нас «непонятность» о некой невидимой точке начала спирали Ф. Энгельса. Возникает вопрос, что должно произойти, чтобы эти знания глобального масштаба понадобились практикам.

В романе «Бесы» Федор Михайлович Достоевский устами одного из героев формулирует утверждение о том, что для перепрограммирования общества необходимо приведение его в состояние, близкое к хаотическому: «для систематического потрясения основ, для систематического разложения общества и всех начал». Компьютерные технологии способствуют перепрограммированию финансовой системы и рисков, в ней возникающих.

Являясь производителями и потребителями информационных ресурсов, самообучающиеся системы (включая системы управления финансовыми рисками) пытаются выявить в окружающем пространстве наиболее значимые, управляющие миром потоки входных данных и использовать их в практической деятельности. Индукция при этом стремительна и заразительна.

Эффект индукции свойственен не только людям, он наблюдается и у животных, насекомых, например у саранчи. Безобидный спокойный кузнечик, который в обычном состоянии не может пролететь и ста метров без попутного ветра, в период засухи (катастрофы) преображается – стремится объединиться с другими, поедает все на своем пути, перелетает на сотни километров. Работа организма перестраивается, происходит метаморфоза: полная мобилизация, идеальная подчиненность стаду, любое самопожертвование, максимальная агрессивность. Сужение информационного поля каждого отдельного кузнечика означает, что вероятность его выживания в ситуациях изменчивой среды резко снижается. Иначе говоря, отдельный кузнечик в стае, как правило, гибнет от тех причин, которых он мог бы избежать, не включённый в систему, т. е. в рой. Зато возможности стаи (мобильность, темпы роста стаи, поиск новых ресурсов) неизмеримо богаче, чем у отдельного кузнечика. Переход в операторную (виртуальную) форму существования кузнечика повышает потенциал выживания семейства саранчовых за счёт превращения каждого отдельного насекомого в специализированный оператор стаи. Правомерно говорить о его переходе в состояние виртуала. В условиях глобализации и компьютеризации (резко измененных экономических условиях) виртуальные лица появились и в финансовой системе, т. е. синергирование рисков производится по сети объектов или параметров, возможно разнородных, возможно взаимозависимых объектов.

Проблема самоуничтожения и поиск императив управления финансовыми рисками обнаруживается и в общей теории экономического роста, дополненной кейнсианской или монетаристской идеями регулирования экономики, и в эконометрике.

Действительно, еще Дж. Э. Юл определял связь между уровнем бедности и формами помощи бедным. Эконометрика рассматривает экономические ряды как реализацию случайных процессов. Главными проблемами, возникающими при работе с такими данными, являются нестационарность и волатильность. Теория роста начинается со статьи Р. Харрода «Очерк теории динамики» (1939). Его формула темпа роста на основе соотношения между склонностью к сбережениям и капитальным коэффициентом затрагивает вопросы риска, управления им через аккумуляцию денежных средств, но не раскрывает императивы управления финансовыми рисками. В 1956 г. Р. Солоу (Нобелевская премия 1987 г. за фундаментальный вклад в теорию экономического роста и анализ роли научно-технического прогресса в развитии экономики) сделал выбор в пользу изучения долгосрочных тенденций рискованности с учетом влияния технического прогресса. Эти взгляды стали в 70–80-х гг. ХХ в. научным течением, которое развивается в рамках шумпетерской концепции научно-технического прогресса. М. Алле (Нобелевская премия 1988 г. за вклад в теорию рынков и эффективное использование материальных ресурсов) в 1992 г. написал работу «Монетарные условия рыночной экономики», в которой было высказано суждение, что «мировая экономика как целое опирается сегодня на гигантскую пирамиду долгов, которые находятся в весьма сложном равновесии… Генерируется перманентная потенциальная нестабильность и растущее разъединение между финансовой системой и реальной экономикой»55
  Чибриков Г. Г. Взаимодействие финансовой системы и реального производства в современном мире // Вестник МГУ. Сер. 6. Экономика. 1999. № 6. С. 16.


[Закрыть]. Вопросы самоуничтожения субъектов финансовой системы уже выносятся на обсуждение в научных кругах.

Вместе с тем в области монетарной теории управления финансовыми рискми компромиссную позицию занимал Ф. Модильяни (премия 1985 г. за разработку основ теории сбережений и функциональные исследования динамики накоплений), который доказал, что уровень сбережений (защиты в период катастроф) тесно связан с темпом роста населения, его доходов и высокими темпами экономического роста.

Заслуживают внимания оценки перспектив усиления международной роли стандартов управления рисками, в том числе финансовыми, задаваемых наиболее авторитетными теоретиками монетарной теории, лауреатами Нобелевской премии по экономике М. Фридманом (в 1976 г. за достижения в области анализа потребления и разработки монетарной теории, а также показ сложности и рискованности стабилизационной политики) и Р. Манделлом (в 1999 г. за анализ финансовых рисков в условиях различных валютных режимов, а также за анализ оптимальных валютных зон). В 2002 г. Нобелевский комитет сделал оригинальный выбор. Премия по экономике была присуждена представителям противоположных точек зрения на поведение человека в экономическом процессе – Д. Канеману и В. Смиту. Израильско-американский психолог Д. Канеман доказательно утверждает, что люди часто ведут себя иррационально, плохо умеют соотносить выгоды и риски, что уже привело к краху ряда рынков, работающих под влиянием рациональных прогнозов инвестиционных банков. В. Смит экспериментальным путем подтвердил обратный тезис, на котором основано большинство экономических теорий: в ситуации покупок и продаж люди ведут себя рационально. Синтез этих теорий, основанный на совместимости иррационального поведения индивидуумов с рациональным поведением рыночных институтов, позволяет более точно прогнозировать будущее.

С нашей точки зрения, применение адаптивных ожиданий малоэффективно (получается, что люди должны руководствоваться не здравым смыслом и интуицией, а исключительно статистическим трендом):

• во-первых, невозможно точно определить качество информации;

• во-вторых, адаптивные ожидания не согласуются с теорией экономических рисков.

Невозможность моделирования финансовых рисков при применении гипотезы адаптивных ожиданий из-за ошибок в оценке экономических явлений заставила современных экономистов разработать более широкую теорию на основе упомянутой гипотезы рациональных ожиданий. Эта гипотеза предполагает, что индивиды основывают свои прогнозы не только на информации о прошлом, но и на текущей доступной информации, а также на основе своего (для ученого – глубокого, сущностного) понимания экономических процессов. Гипотеза рациональных ожиданий применительно к исследованию управления финансовыми рисками тоже не идеальна и имеет ряд недостатков, главный из которых – неконкретность. Дело не в математических сложностях, а в том, что в процессе формализации экономических явлений происходит потеря информации. Синтетический, политэкономический подход уступает место макроэкономическим моделям, которые в своей идеологии имеют те же недостатки, что и система жесткого планирования, с той разницей, что необходимость разработки этих моделей в рамках стратегии развития становится уделом банков.

Таким образом, теория современного управления финансовыми рисками разработана недостаточно, хотя американская доминанта создает иллюзию первостепенности изучения инструментов, ориентированных на ценные бумаги. Но кризис 2008 г., связанный с ипотечными ценными бумагами, зачеркивает предлагаемые императивы управления финансовыми рисками. Вопросы самоуничтожения финансовых институтов остаются нерешенными.

Мировое развитие все более стало заходить в тупик, требуя не просто дополнительных инноваций в рамках финансового сопровождения воспроизводственного процесса, а существенных качественных перемен, радикальных обновлений всех основных линий социально-экономического развития. Период блужданий и отклонений может быть ad infinitum66
  От лат. до бесконечности.


[Закрыть], если сохраняется неимперативность, которая препятствует прогрессивным преобразованиям и прогрессу в целом.

Под императивами управления финансовыми рисками подразумеваются категорические, безусловные, непреложные требования, или абсолюты, диктуемые объективными экономическими законами и противоречиями применительно к определенной конкретно-исторической ситуации той или иной страны. Будучи закономерными и абсолютными по своей природе, императивы77
  От лат. imperativus – требование, приказ, закон. У Канта в «Критике практического разума» – общезначимое нравственное предписание, в противоположность личному принципу (Философский энциклопедический словарь / гл. ред. Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев [и др.]. М.: Сов.энциклопедия, 1983. С. 204).


[Закрыть] неотвратимы, обязательны и неукоснительны. Какой бы то ни было компромисс с ними невозможен; они либо всецело и безоговорочно выполняются, и тогда общество движется по восходящей спирали, либо игнорируются – и вместо прогресса оно испытывает стагнацию, регресс.

Крах либеральных реформ был изначально предрешен, о чем многие исследователи из разных стран, включая Россию, убедительно и аргументированно предупреждали еще на рубеже 1980–1990-х гг. Отделение экономики, финансовой политики от обязательств государства (разгосударствление) ad oculos88
  От лат. наглядно, воочию.


[Закрыть] заменило проблему развития проблемой выживания, предотвращения самоуничтожения финансовой системы. Ни либерализация, ни приватизация не могли быть и не являлись императивами развития, поскольку не определяли вектор производства и потребления в стране. Его пересмотр действительно требовался, и на нем активно настаивали те, кто отчетливо различал инфляционный и затратный характер хозрасчетной экономической модели, созданной в 1950–1960-е гг. и настроенной на показатели ложной, фиктивной стоимости, а не подлинное производство и потребление. Именно системнопорождающие факторы позволяют наиболее полно раскрыть сущность кредита и денег, выявить параметры сопряженности денежно-кредитной политики и банковской политики, построить аксиоматическую модель этих политик.

При рассмотрении диалектики настоящего и будущего, при определении путей будущего общественного и геополитического развития в XXI в. часто не учитывают важный фактор современной ситуации в мире и в России. Анализируемые альтернативы предстоящего общественного развития берутся только из нынешней современной «данности», т. е. из того, что уже есть и что сложилось якобы окончательно и бесповоротно: в целом западного, в том числе конкретно американского, варианта; восточно-азиатского варианта, конкретно китайского или японского; собственного российского варианта и других. Особенности экономического развития требуют выявления и учета специфики механизмов наследования и изменчивости, но не слепого копирования. Генетической модели управления финансовыми рисками посвящена отдельная глава.

Недавно еще в качестве образца для подражания МВФ преподносил опыт Аргентины. Отечественным реформаторам должно быть памятно, как навязчиво рекламировали в 1998 г. «аргентинскую модель», как призывали подчинить рубль доллару («валютному управлению»).

Еще один показательный пример связан с Мексикой. Исполнилось десять лет, как страна вступила в североамериканский союз свободной торговли. Либерализация свелась к полной потере валютного и банковского суверенитета, за исключением одного: все мексиканские банки попали под контроль американских. Интеграции на манер европейской не существует на самом деле. Нет единой валюты, нет общего – безвизового и беспошлинного – рынка рабочей силы, товаров и капиталов, нет союзной системы государственного регулирования. Мексика «обрела» свободу отдавать производимые материальные блага, а США – получать их. Либерализация привела здесь, как и везде, к односторонней выгоде США, т. е. стала инструментом однополюсной глобализации.

Ложный российский либерализм и неимперативность в управлении финансовыми рисками:

1) обеспечивает для экономики не устранение затратной модели, а ее легализацию и укрепление в самой уродливой инфляционной форме с подрывом всех трудовых начал общества, сырьевым «перекосом» и угнетением обрабатывающей индустрии;

2) освобождает допуск иностранного капитала, преимущественно долларового, к командным высотам в нарастании финансовых рисков с частичной утратой валютного, банковского, технологического суверенитета.

Для современной российской науки интерполяция99
  Интерполяция (от лат. interpolatio – изменение, подновление) – вставка в первоначальный текст.


[Закрыть] категории «риск» как первоосновы финансовых рисков в рамках воспроизводственного процесса становится архиважной. Тогда управление финансовыми рисками на всех уровнях финансовой системы связываем с факторами производства, рассмотренными в следующих главах.