Текст книги "Смерч навстречу. Даром"

– Какие пожелаете? – обратилась она с интонациями профессионального продавца.

– Заверните всё, – не стал мелочиться Кощей, предвкушая знакомство с обновками. – А примерить не хочешь?

Она хохотнула:

– Боитесь, что мои формы в них потеряются?

Всё же к самоиронии женщин по поводу внешности Поляков не привык. И теперь не знал, что ответить. Поскольку себе самоиронию женщина простит, а вот иронию со стороны мужчины – очень большой вопрос.

– Чем тебе не нравятся твои формы? – ушёл Паша из-под возможного удара.

– Мне – нравятся, – возразила Дарья, и бэкграундом прозвучало: «А если не нравятся тебе, то можешь валить туда, где тебя всё устраивает».

– А мне-то как нравятся! – шепнул ей на ухо Кощей, девчонка передернула плечами. Не соврал же. В целом. Как-то же нравятся?

Он потратил на покупки меньше, чем ожидал. Даша умело прошла на грани между «достойно» и «недорого». Это в очередной раз порадовало. Но так. Вскользь. Бутик не был конечной точкой маршрута. Дальше по плану был секс-шоп. Поляков поглядывал на невозмутимую спутницу, ожидая вопроса. Такая безмолвная игра с необъявленными правилами. Он не говорил, куда везёт. Она не спрашивала. И оба делали вид, что их всё в этом устраивает. Ментальный садомазохизм.

Когда Паша припарковался возле магазина с неоригинальным названием «Клубничка», Дарья и бровью не повела. Вроде, ну магазин. Ну надо – значит, надо. Подождала, когда Поляков откроет дверцу. Потом закроет. Послушно обернула руку о его локоть и молча пошла.

Но когда они вошли внутрь, девчонка на мгновение бросила взгляд на игровые причиндалы, и на её лице мелькнул такой животный ужас, что у Паши возникло желание тут же развернуться и выйти. Однако буквально в следующее мгновение её лицо расправилось. И Кощей потянул её к витрине с ролевыми нарядами. Нет, не потому что передумал. А потому что она очень хотела, чтобы страх был незаметен. Выдать её провал было бы жестоко по отношению к ней. Конечно, никто ничего не заметил. И они приехали, чтобы выбрать домашнюю одежду. Ну вот горничной, например. Или медсестры. Поляков даже был готов поддержать шутку про клизму. Он был готов шутить о чём угодно, только бы не выдать своего желания убить того, кто это с ней делал. Что бы тот мудак с ней ни делал.

Посещение магазина Паша ограничил по минимуму, выбрав по итогу нейтрально-откровенную комбинацию.

– Где будем есть: дома или в каком-нибудь кафе? – спросил он, когда завёл машину.

– Я не очень люблю общественные места, – неожиданно призналась Даша, глядя в боковое стекло.

– Тогда домой. – Автомобиль тронулся с места. – Если проголодалась, можно заказать доставку или купить какие-нибудь полуфабрикаты, чтобы не ждать. Или купить готовое. – Кощей на мгновение оторвался от дороги, бросил взгляд на Дашу и констатировал: – Проголодалась. Доставка или готовое из супермаркета?

Она не стала оспаривать выводы. Просто пожала плечами:

– Если честно, мне неважно.

– Но… – Это прозвучало где-то на заднем плане. Очень тихо, но было.

– Но если тебе действительно не всё равно, то я бы предпочла выбирать из того, что вижу.

– Замётано.

Кощей не любил то, что было принято называть «собственной продукцией супермаркетов». Химические привкусы, несвежие продукты, сомнительная гигиеничность. Но, случалось, ел. Когда совсем было лень готовить. Поэтому был готов потерпеть. Даша стояла у витрины, и чувствовалось, что она колеблется с выбором.

– Можно, я заплачу? – на всякий случай поинтересовался Поляков.

Девчонка молча кивнула. И взяла примитивную пюрешку с гуляшом и овощной салатик. В другой ситуации Паша, может, высказался бы на этот счёт. Но тут промолчал. И тоже не стал выпендриваться.

Потом они поехали домой. Лимит демократичности Кощея на сегодня исчерпался. Он не был готов давать Даше выбор, кто и куда едет. Они поели разогретую в микроволновке пищу, и Паша попытался вызнать, что же из еды предпочитает его гостья. Сытость развязала ей язык, удалось даже непринуждённо поболтать, не скатываясь в тему нужды. Когда тарелки опустели, Кощей убрал со стола, а Даша вызвалась помыть посуду. Запускать посудомойку ради нескольких тарелок и вправду было глупо.

– Ну что, пошли смотреть телик? – предложил Паша.

– Если надо… – смирилась Дарья.

Поляков был готов и сразу в койку. А потом смотреть телевизор.

Но, с другой стороны, настроение было не очень. Дашина реакция на сексуальные девайсы, будто это орудия пыток, а не удовольствия, его не поднимала. Таинственность и неопределенность вокруг девчонки – тоже. Всё это будило раздражение и настороженность, а не влечение.

Паша устроился на диване, по привычке раскинув руки на спинке, и показал головой на место рядом с собой. Даша присела сбоку, невесомо прижимаясь бедром. И Павел подумал, что они раньше никогда не сидели рядом просто так. По-человечески.

Всё у них началось не по-человечески.

Хотя Кощей сильно сомневался в том, что способен на человеческие отношения.

Для просмотра он выбрал «Гостью из будущего». Чёрт знает, почему. Может, потому что чувствовал, что «Вини-Пух» и «Буратино» на Дашу впечатление не произведут. Не вообще, а сейчас, когда она сидит напряжённая, будто воробей на ветке, готовая в любой момент сорваться. Может, потому что хотелось нормальных человеческих эмоций из детства, когда он, высокий и тощий подросток, подрачивал, вспоминая огромные глаза Алисы. Как нормальный подросток.

Даша вскоре расслабилась и попыталась устроиться поудобнее.

– Не хочешь переодеться? – без задней мысли предложил Паша. Сам он сразу по приезду надел футболку и брендовые треники.

– Ладно.

Пока гостья переодевалась в специально купленную для его дома её домашнюю одежду, Кощей подкатил к дивану журнальный столик, укомплектовав его нарезкой из фруктов, соком и печеньками. В общем, лёгким перекусом для лучшего усвоения кино.

Дарья вернулась в новом халатике-кимоно выше колена и чулках. Просто чудно она выглядела, и было интересно, что же там поддето под халатик, но сейчас Поляков был настроен на кино. И девчонка сразу расслабилась. Даже обидно стало: он что, производит впечатление такого ненасытного изверга?

Старенький фильм произвёл двойственное впечатление и оказался хорошей темой для обсуждения под вкусняшки со столика. А потом разговор сам собой затих и в какой-то момент Паша обнаружил, что голова девчонки упирается ему в подмышку. Дарья Владиславовна изволили-с уснуть. Он сел так, чтобы ей было удобнее и приобнял. Маленькая птичка-воробей, которая пытается строить из себя несгибаемую железную леди. Паша погладил её по волосам.

Досмотрев вторую серию фильма, он выключил телевизор и отнёс девчонку в спальню. Она была такая нежная, такая хрупкая на его необъятном лежбище, и халат так гостеприимно задрался, что разве можно было удержаться? Паша сначала просто хотел поцеловать в упругую белую попку. Она слишком вызывающе выделялась над ажурной резинкой чёрных чулок и полосочкой чёрных же стрингов. Но этого оказалось мало. Паша немного увлёкся. А когда пришёл в себя, оба они были голыми, вспотевшими и тяжело дышали. Кощей прижал Дашу к боку и стал перебирать ей волосы. В голове было пусто и невесомо.

Вскоре послышалось тихое дыхание уснувшей девушки. Конечно, по-хорошему нужно было послать её мыться, но разве это принципиально? Как часто она вообще высыпается? Паша осторожно освободил плечо из-под Дашиной головы и подсунул ей подушку. Сам добрался до душа. Помылся. Выключил свет в зале. Ударился об угол стоящего не на месте стола, в сердцах его пнул и в полной темноте плюхнулся на кровать.

Итак, итоги дня. Идея поставить в квартире Несветаевой камеру была хорошей. Жаль только камера простенькая, без режима ночной съёмки. Поляков выбирал в пользу размеров. Полтора сантиметра – это гораздо лучше, чем четыре, например. Но он закажет получше. Во что бы ни вляпалась девчонка, Павел не верил, что она может делать что-то дурное осознанно. Значит, если она действительно оказалась втянута в какие-либо тёмные делишки, нужно её вытаскивать. А для этого, прежде всего, нужно убедиться в наличии самого факта втягивания.

В погружающемся в дрёму мозгу Полякова мелькали картинки прошедшего дня: открытия, сомнения, гнев, раздражение, обсуждения, оставляя общий тревожный фон…

…Паша проснулся от грохота. Рефлексы сработали быстрее ещё спящей коры. Он одновременно выхватил из тайника в кровати оружие, подскочил и нажал кнопку экстренного освещения.

– Стоять, не двигаться! – скомандовал он, высовываясь в холл.

Там, растянувшись в луже из пролитого сока, на полу лежала голая Дашка.

– Фу, ты меня напугала, – произнёс Паша, опуская руки.

– Эт-то й-я т-тебя н-напугала?

Глава 10. Дарья

Даша знала, что у Кощея есть монстр. У всех есть монстры. Она встречала разных: липкую Похоть, алчную Зависть, гнилую Трусость, многоликого уродца Самоутверждение… Монстра Полякова звали Смерть. Это звучало бы пафосно, если бы не было констатацией факта. Не Убийцей. Убийца – это тот, кто испытывает чувства в процессе: азарт, страх, гнев, удовлетворение. В глазах Кощея не было никаких эмоций. Просто – чик! – и всё. На этом – всё. Николай Владимирович был рабом своего Спрута. Он упивался водкой и беспомощностью жертвы. Но у него не хватило бы духу убить. Не в смысле, что его бы мучили нравственные дилеммы. Спрут никогда не слышал ни о нравственности, ни о дилеммах. Нет, он просто слишком трясся за свою шкуру.

А Поляков – нет.

Не пистолет был оружием. Он сам был оружием, цельным, бездумным продолжением огнестрела. Всё сжалось от ужаса внутри у Даши. И ноги отказали. Первой мыслью было, что Поляков узнал правду, и ей конец. Потом во взгляде Павла Константиновича появились проблески рассудка, и он опустил оружие. Ну правда, что он с трупом-то делать будет? Хотя кто знает, чему их там, в спецназе учили, кроме поедания жучков и червячков?

– Фу, ты меня напугала, – заявил Кощей.

Если он такой, когда напуганный, то как он выглядит, когда злой?

– Эт-то й-я т-тебя н-напугала? – Голос не слушался и дал петуха.

Сейчас начнётся отходняк, поняла Даша, и пока её не накрыло трясучкой, неловко, но решительно поднялась.

– Сп-пасибо за гостеприимство, П-павел Константинович, я, п-пожалуй, домой. Поеду.

На лице Полякова читалась растерянность. Охренеть! А что, она должна была извиняться? Это она чуть не обделалась от страха!

– Даша, прости. – Поляков стоял голый и пытался куда-то пристроить пистолет. Только чувство самосохранения мешало ей подсказать место. – Я не хотел…

– Я п-понимаю. – Она кашлянула, прочищая голос и возвращая над ним контроль. – Если бы хотели, я б-бы сейчас с вами не разговаривала.

Где она оставила одежду? А, в ванной! Там, где она переодевалась в купленное.

– Даш… – Поляков сделал к ней шаг.

– П-павел Константинович, вы б-бы оружие убрали.

Дарья закрылась на стопор. Понятно, что если Поляков захочет, то одно движение минусовой отвёрткой, и дверь окажется нараспашку. Если он захочет, ему и отвертка не нужна. Один «бабах» – и она как на ладони. Но он уже спрятал своего монстра. Поэтому вряд ли ей что-то угрожает.

Руки Даши тряслись, натягивая джинсы, но мозг работал в нормальном режиме. Может, даже яснее, чем обычно. Ведь как удачно сложилось: у неё одновременно появился и дополнительный рычаг воздействия, и повод провести выходные в одиночестве. Конечно, она великодушно простит его в понедельник. Но у неё будет целых два дня на то, чтобы поработать и привести в порядок мысли и чувства.

Ну а то, что она чуть дуба от ужаса не дала, так не самая высокая плата. Жива же, цела, здорова. Физически, в смысле. А на голову она больная по жизни была. Даша натянула верх, поправила одежду и сжала зубы, чтобы не постукивали.

Когда она вышла в коридор, то обнаружила там Павла Константиновича в верхней одежде. Лицо его было, как из морозилки. Оскорбился?

– Я тебя отвезу, – сказал он, застёгивая ремень и избегая Дашиного взгляда.

– Я лучше на такси.

– Даша! – рыкнул Поляков, и Дарья вздрогнула. – Ну не надо из меня чудовище делать, – уже спокойнее продолжил он.

У Несветаевой аж челюсть отвалилась от такого заявления.

– Всё, всё, – он поднял руки и опустил голову, показывая, что сдаётся. – Такси – значит такси. Но я тебя в него посажу. Без вариантов.

Даша пожала плечами. Павел Константинович что-то быстро набирал в телефоне. Её сотовый пиликнул в коридоре.

– Может, всё-таки останешься? – Нет, он не умолял. Не просил. Не требовал. Он спрашивал. Без особой надежды, но вполне по-человечески.

Даша помотала головой и сжала пальцы в замок, чтобы не так дрожали. Жест не остался без внимания. Цепкий взгляд Полякова задержался на её руках и поднялся к лицу. Дарья неловко улыбнулась. Приятно иметь дело с умным человеком. Понимает без слов.

Телефон запиликал настойчивее, сообщая о прибытии машины. Даша обулась. Павел потянулся к её куртке, но Несветаева сказала, что сама. Она пока была не готова к физическому контакту, и здорово, что Поляков это понял и не стал настаивать.

Они спустились. Шеф открыл перед ней заднюю дверцу, и пока Даша усаживалась, с менторскими нотками произнёс:

– Приедешь – обязательно позвони. Передавай привет родителям. – Таким тоном, будто каждую ночь её отправляет. На Дашин взгляд – перестраховка. Но для человека, который где-то возле постели держит оружие на случай разбойного нападения, наверное, это была лишь разумная предосторожность.

Таксист тронулся с места и бросил на неё взгляд в зеркало заднего вида.

– Поссорились, что ли? – поинтересовался он, но Даша вынула сотовый и сделала вид, что очень увлечена содержимым.

Разумеется, никуда звонить по приезду она не собиралась. Полякову придёт СМС со списанием, а движение машины он может отследить по карте. Даша поднялась на свой этаж, сняла верхнюю одежду в прихожей и прошла в ванную. Ходить ночью вокруг дома было слишком, а вот посидеть в углу ванной, чтобы протрястись, это она запросто. Посидела, поревела, жалея себя и убеждая, что были в её жизни моменты и похуже. Крупная дрожь постепенно сменялась слабостью, и Даша погрузилась в дрёму. Проснувшись и обнаружив себя всё там же, в углу, она встала, переоделась в домашнее и побрела в комнату, под тёплый плед.

Утро вечера мудренее. Особенно, если оно начинается днём. Дарья выспалась. Она спала настолько крепко, что даже яркое, почти полуденное солнце из не задёрнутого на ночь окна ей не помешало. В теле чувствовалась легкая слабость после вчерашней истерики, но в голове окончательно прояснилось. Вчера она держалась хорошо, даже с позиции сегодняшнего трезвого рассудка. Даша позавтракала традиционной овсянкой и села за работу.

Просто потрясающе, как эмоциональная встряска сказалась на работоспособности. Концентрация внимания была пике, и Несветаева задания прямо как орешки щёлкала одно за другим, возможно, находя в рутинной деятельности защиту от травмирующих воспоминаний. Компанию ей составляли зелёный чай и верные сушки, а ближе к вечеру их общество разбавил доширак. Плодотворно поработав, Даша позволила себе отдохнуть и нормально лечь спать. Увы, второй день был не столь эффективен, как первый. Всё чаще она залипала на мыслях о Полякове, прокручивая в голове ночную сцену (те же и пистолет), и придумывала, как можно было лучше ткнуть его носом в его же монстра. И мысли эти настолько плотно заселили Дарьину голову, что когда в восемь часов вечера в дверь позвонили, и там обнаружился Павел, она ничуть не удивилась.

Даша увидела его в глазок. Он стоял перед дверью, заложив руки за спину, и смотрел в потолок. Из-за пальто виднелись углы белого пакета из супермаркета. Несветаева открыла.

– Привет! – Он улыбнулся.

– Павел Константинович, вам скучно ужинать в одиночестве?

– Я приехал извиняться. – Из-за спины появился букет нежно-розовых цветов, роз и махровых тюльпанов.

– Если вы хотели меня удивить, Павел Константинович… – Даша выдержала театральную паузу. Поляков замер в ожидании. – То вам это удалось. Правда, у меня нет вазы.

Она улыбнулась, и гость оттаял:

– Хорошо, в следующий раз я с вазой принесу.

– Вы планируете извиняться ещё раз? – Дарья изобразила испуг.

– Не хотелось бы. Но ничего обещать не могу. Можно войти? – спросил (!) он. – Я без оружия. Честно, – и поднял руки, словно предлагая себя обыскать.

– Вы всерьёз думаете, что без оружия не так страшны? – Дарья отступила вглубь, освобождая проход.

– Да, – кивнул он с видом простачка. – А что, не угадал?

Даша помотала головой.

– Очень страшный? – печально поинтересовался Поляков и вручил букет.

– Очень, – Даша зарылась в него носом, вдыхая нежный аромат.

– Но ты же умеешь бороться со страхами? – Поляков наклонился снять ботинки и бросил на Дашу короткий взгляд искоса.

Ничего себе… Шеф помнит их разговоры?

Не дождавшись ответа, он поднял с пола пакет и протянул Дарье:

– Отнеси пока на кухню, я руки помою и пойду готовить.

– А извиняться когда будете?

– Обычно, когда люди сытые, они добрые. Тогда и извиняться. Да ты иди, иди…

Даша пошла. Если за кормёжку и личного повара не вычитают из зарплаты, то почему бы и не да? Стоило ей поставить пакет на стол, как в ванной раздалось «тудум!». Она скривилась от предположений, что там уронил господин Павел «Не порву, так поломаю» Поляков, и потопала на место происшествия.

– Все живы? – заглянула она в дверь.

Гость поднимал с пола пластмассовую мыльницу, стоя мускулистой попой ко входу. Красивая попа. И ноги тоже. Смертельно опасный Кощей был хорош с любого ракурса, как ни посмотри. И то, что это гиперкомпенсация за подростка-дистрофика, его ничуть не портило.

– Я… вот… – он поднялся и показал трещину на крышке. – Я новую куплю.

– Не будьте столь самонадеянны, Павел Константинович. Не всё в этом доме ломаете вы, – тоном классной дамы заявила Дарья.

– Да? А кто ещё?! – Он изобразил жгучую ревность.

– Я. – Несветаева пожала плечами.

– Только если так. Но я всё равно новую куплю!

Дарья махнула рукой. Ей ещё предстояло придумать, куда поставить свалившийся на голову букет. Жалко же, если завянет. Конечно, ей дарили цветы. Но как барышня прагматичная, она предпочитала цветам более долговечные подарки. Да и мужчин, с которыми она крутила, сложно было назвать романтиками. Да и мужчинами тоже. Всё же название «козлы» подходило им больше. Оценив все варианты, Даша остановилась на тетрапаке из-под молока. Он стоял в холодильнике. Содержимое было перелито в кружку, а ёмкость хорошо промыта.

– М-да. Я понял, что у тебя проблемы с вазами. Но не думал, что настолько, – произнёс Поляков прямо над ухом у Дарьи. Та дёрнулась и недовольно развернулась. – Зато какая находчивость! – он легко переобулся в воздухе и снова поднял руки, сдаваясь. – Ну всё, можешь идти работать. Я тут сам.

– А ничего, что у себя? – немного прифонарела Даша и сложила руки на груди.

– Не, ничего. Чувствуй себя как дома, – обаятельно осклабился паршивец и заправил кухонное полотенце на манер передника. – Жаль, конечно, что мне тут не во что переодеться. Но я пока тебя не тороплю. Работай, работай.

Даша окончательно потеряла координаты, где находится и что происходит. Всё же она была не единственным в этой квартире мастером рвать шаблоны.

Разумеется, поработать нормально не получилось. Как тут работать, когда за спиной, практически, ножом орудует такая туша со смертоносными рефлексами? Даша посидела, посидела за компом, вычистила-прилизала последнюю сделанную работу и признала поражение. Не работалось. Она прошла на кухню и села за стол. Прямо дежавю. Только вместо стейков Павел Константинович замутил солянку. Не ту, которая суп, а ту, которая тушёная капуста с мясом. Причём в лучших столовских традициях в роли мяса выступала курица. Даша сглотнула слюну, так захотелось солянки.

– Я уже достаточно добрая, – заявила она. – Можете приступать к извинениям.

– А… – Поляков показал в сторону комнаты.

– Из-за вашего тестостерона в квартире нечем дышать.

– Ну я всё же буду считать это комплиментом, – хмыкнул он.

– Павел Константинович, хотелось бы уже определённости. Хотя бы понимать, можно мне дальше жить после того, что я про вас узнала, или это будет последний мой ужин, – произнесла Дарья максимально серьёзным тоном.

– Даша, – Паша присел на корточки возле её ног. – Для некоторых вещей мужчине нужно набраться смелости.

– А я думала, у вас это легко. Чик! – она провела ногтем большого пальца себе по горлу, – и готово.

– Даша, – с укоризной ответил шеф. – Я не такой.

– То есть вы никогда не убивали людей?

– Никогда, – помотал головой Поляков, и Дарья на мгновение испытала разочарование. В себе. – Я убивал врагов. Враги, Даша, это не люди. Это живая сила противника. Понимаешь?

Даша задумалась и сама того не ожидая, кивнула. Да. Понимает. Она ведь тоже обманывает не людей. А козлов. Представителей непарнокопытных. Между ними гораздо больше общего, чем ей хотелось бы думать. И чем вообще хотелось.

– Я не сделаю тебе больно, – он потянулся пальцем к Дашиной ладони, но она убрала руку.

– Все так говорят.

– Хорошо: я не сделаю тебе больно осознанно.

– Думаешь, когда делают больно неосознанно, легче? – Даша хмыкнула и горько улыбнулась. – Не обещайте того, Павел Константинович, чего не сможете выполнить.

– Даша, я знаю… понимаю, в смысле, что тебя… – он опустил голову и уставился в пол, подбирая слова: – Что тебе приходилось быть жертвой насилия. Так?

Он поднял взгляд.

Даша выдержала его, но промолчала. Все, все те, кого доставляет унижать других, безошибочно определяют жертв насилия. И это их никогда не останавливает. Напротив.

– Я не буду врать: меня заводит всё это. Твои реакции, твоё поведение – заводит. И я хочу тебя так, что… ну, про крышу рвёт, я уже говорил. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.

От этих слов сжимало болью в висках, и Даша прижала к ним большие пальцы, поглаживая рёбрами ладоней лоб. Одно и то же. Не в первый раз она слышала подобные – если не те же, – слова. Но слова – это всего лишь колебания воздуха. И рано или поздно монстр прорывается наружу, не в силах удержаться от соблазна. От близости крови.

– Да, конечно, – кивнула Несветаева.

– То есть ты согласна?

– Нет. – Почему она не может, как всегда, промолчать? – Конечно, ты хочешь.

– Но ты не веришь?

Дарья почувствовала в глазах горячую влагу. Ну это уже совсем ни в какие рамки не лезет! Еще расплакаться не хватало.

Она молча помотала головой и вытерла рукой слёзы.

– Павел Константинович, – она постаралась подавить их в голосе, – капуста сейчас сгорит.

Он молча поднялся, помешал и снова сел на корточки:

– То есть ты меня не простишь?

Как объяснить, что она сейчас не о том, что он сделал, а о том, что он сделает?

– Я не привык жить с кем-то. Собственно, у меня в этом раньше не было потребности. Я действительно контуженный. В прямом смысле этого слова. В общем, в моей жизни были некоторые моменты… которые мешают мне жить нормально. Как живут нормальные люди.

Зачем он ей это рассказывает?

– И у меня есть определённые… привычки, – назовём их… не знаю, ритуалами, что ли, – которые помогают мне управлять своим состоянием. Спать с оружием – одна из них. Я понимаю разумом, что мне ничего не угрожает. Но мне спокойнее, когда я знаю, что оно рядом.

Дарья вспомнила его в кровати по утрам. Привычка спать, прикрывая голову, наверное, оттуда же.

– Я бы не выстрелил. В отличие от других, я не могу выстрелить просто так. Понимаешь?

Даша кивнула. К сожалению, боль из висков никуда не уходила.

– Я не причиню тебе боль, потому что действительно могу её причинить. Поэтому всегда контролирую свою силу. Я не прошу, чтобы ты меня не боялась. Хотя мне кажется, что как раз ты-то меня не боишься.

Несветаева пожала плечами. Она сейчас вообще ничего не знала и знать не хотела.

– Я прошу дать мне шанс. Ещё один шанс. И если потом ты скажешь, что между нами всё, я не буду тебя преследовать. Как тот твой… Не знаю, от кого ты сбежала.

Как всё красиво звучит…

Как красиво.

Жаль, что слова – это всего лишь колебания воздуха.