Текст книги "В поисках шестого океана. Часть третья. Возрождение"

– Где он, Фрол? В каком госпитале?

– Записывай, адрес такой.

Я уже писала в блокноте, прямо в середине, не разбирая строк, размашисто и непонятно.

7. Госпиталь

Если бы меня не отпустили, я бы уволилась, но выслушав мой сбивчивый рассказ, менеджер покачал головой и даже распорядился выплатить мне зарплату раньше времени. Он поинтересовался:

– Это военный госпиталь?

Я кивнула и задумалась. Госпиталь военный и попадают туда обычно после военных инцидентов. Сэм был в «командировке». Всё сходится. Он ранен где-нибудь в Ираке или Афганистане. Я была так далека от политики, что даже не знала, где сейчас могут миротворить американские солдаты, но слово «Ирак» я знала. Это где-то в Азии, где мусульмане.

Я собралась в один день. Мне хотелось быстрее, но для перелета денег было слишком мало. «Лишь бы хватило долететь туда, подумала я, и все же отправилась в аэропорт. Госпиталь, в котором оказался Сэм, был огромным и очень строгим. Мои документы проверяли несколько раз, потом разрешили пройти в специально отведенный холл для встреч. Там уже сидело несколько человек.

– К Найколайски, – один военный подмигнул другому, – еще одна деваха.

– Ну и ходок этот Найколайски! Позовите кто-нибудь его.

Судя по тому, как напряглась чернявая девчонка у окна, я поняла, что именно она приехала к Сэму раньше. Она зло глянула на меня и отвела взгляд.

Я вся извелась. Шло время, а Сэма все не было. Руку мне оттягивал бумажный пакет с персиками, я купила их для Сэма, помня его детскую слабость. Я могла бы сесть, свободные места были, но я не могла унять волнение, мне хотелось кругами ходить по залу, размахивая тяжелым пакетом, и я с трудом сдерживала себя.

Между тем зал постепенно начал заполняться, словно ожидалось шоу. Вновь прибывшие поглядывали на меня и на девчонку у окна, о чем-то шушукались и, казалось, делали ставки, но мне не было до них дела. Я ждала Сэма. С моего места был виден коридор и другой холл. Там сновали военные, больные, сестры в белых халатах, но Сэма все не было. Я волновалась. Последний раз я видела Сэма на Аляске, в Датч-Харборе, когда Ника отчаливала, а Сэм с Нилом стояли на берегу. Сэм держал серебристый велосипед, который мы оставили ему. Нил обнимал сына за плечи, и Сэм казался тогда щуплым, нахохлившимся птенчиком.

Потом он присылал мне свои фотографии, и я наблюдала, как он менялся. Я видела его и в военной форме с какими-то товарищами, и на пляже, в окружении девчонок, но все равно боялась не узнать.

И я не узнала.

Первой встрепенулась чернявая девица.

– Сэмми!

Она подскочила на месте и бросилась к высоченному мужчине в больничной одежде и с железной арматурой вокруг правой руки.

– Привет, котенок. Давно ждешь? – он чмокнул девушку, попутно здоровой рукой прихватив ее за попу.

– Я готова ждать тебя всю жизнь, Сэмми! – заверещала девушка, – но у тебя тут, оказывается, целая очередь! Как это понимать?

Девушка повысила голос и обожгла меня взглядом.

Сэм увидел меня, лицо его вытянулось, моментально став детским, как десять лет назад.

– Софи?!

– Вот и я говорю: что за девица? – хорохорился «котенок», вися на здоровой руке Сэма.

Сэм стряхнул ее, как сметают пыль, шагнул ко мне.

– Софи! – повторил он и прижал меня к себе.

Парни, которых набилось в холл предостаточно, загомонили. В этом гомоне, присвистывании и улюлюкании тонули визгливые обиды «котенка». Девушка была готова разорвать меня на кусочки, но Сэм так крепко обнимал меня, окружив собой со всех сторон, что девушка подпрыгивала на месте, но никак не могла приступить к своим угрозам.

Сэм обнимал меня, и в его объятьях мне было так хорошо и спокойно, словно не было этих десяти безумных лет и мы с ним всего лишь маленькие дети, которые хотят согреться, прижимаясь друг к другу.

Пакет давно выпал из моей руки, и персики раскатились по всему залу.

– Хватит тискаться, Сэм. Публика жаждет женского бокса.

– Делаем ставки, парни!

Сэм отвечал глухо, уткнувшись в меня:

– Дурни вы, это моя сестра.

Повисла тишина, и в ней я отчетливо услышала, что Сэм, этот огромный мужчина, плачет, уткнувшись мне куда-то в шею.

Когда мы наконец сели за стол, персики уже были заботливо собраны, помыты и лежали в пластиковой миске. Чернявая девушка вертелась где-то неподалеку, но подойти не решалась.

– Что это, Сэм? – я указала на арматуру, торчащую из руки.

– Я теперь – Терминатор, – засмеялся Сэм. – Главное, понимаешь, руку оставили, а эту фиговину скоро уже снимут.

Я погладила Сэма по коротко стриженной голове.

– Мне жалко твоих кудряшек. Ты был такой милый.

– Но я-то в армии, понятное дело, а ты куда свои кудри дела?

– В Лас-Вегасе оставила, за проигрыш, – засмеялась я. – Ну, как? Похожа я теперь на мальчика?

Я тряхнула головой. Волосы уже отросли, но назвать их длинными было нельзя.

Сэм мельком глянул на мою фигуру, задержался взглядом на груди.

– Не. Не похожа.

Сэм методично ел персики, запихивая их в себя здоровой рукой и оставляя в миске косточки.

– Не торопись, – сказала я, – они все для тебя.

– Я уничтожаю только те, которые не доживут до утра, – причмокивая оправдывался Сэм.

– Если будешь жрать такими темпами, братишка, то сам не доживешь до утра.

– Да меня теперь поносом не запугаешь, – Сэм кивнул на руку, – я и пострашнее видел.

– Болит?

– Да теперь не очень, – сказал Сэм, – заживает.

– А это что за кукла? – я кивнула на девицу, – невеста твоя?

– Да у меня таких невест в каждом городе полсотни, – Сэм усмехнулся, – это местная. Моя правая рука.

– Ты о чем? – спросила я.

– Ну… Она делает то, чего не могу сделать я сам.

– Рукой? – тупо переспросила я.

– Почему рукой? Рукой я и сам могу, – сказал Сэм и вдруг осекся, – черт, я воспринимаю тебя как парня…

– Балбес, – засмеялась я, шлепнув его по голове, – лучше воспринимай меня как сестру. Я так соскучилась по тебе!

Я прижалась щекой к его плечу, он осторожно обнял меня.

– Как это получилось? – я осторожно коснулась пальцами железа.

– Да что уже вспоминать… Я вообще везунчик, что живым остался. Да и в госпитале всего второй раз.

– У тебя еще какое-то ранение было? Ты не писал.

– Так, по глупости вышло. Я еще по первому контракту служил, сразу после Аляски. Заснул на солнце и обгорел так, что две недели потом только на животе спал.

– Дурачок ты, Сэмми, – с любовью сказала я, – совсем еще маленький.

Мы проговорили часа два, я рассказала ему, что уже в разводе, но теперь у меня нет доступа к моему счету, поэтому денег у меня нет совсем.

– Может дать тебе денег? – оживился Сэм.

Я пожала плечами.

– Да я же работаю, мне хватает.

– Где работаешь? Где живешь? Ты же ничего не писала.

– Работаю на складе. Живу… в маленьком городке на западном побережье. В Калифорнии, короче.

Мне захотелось рассказать Сэму всё: и про слежку наркокартеля, и про то, что мой бывший муж связан с ними, но я не стала. Зачем вовлекать в это еще и Сэма? Я просто сказала:

– Я не писала потому, что боялась, что мою почту могут взломать, прочтут письма и найдут меня.

– Кто?

– Бывший муж.

– Слушай, может ему ноги переломать, чтобы он оставил тебя в покое?

– Он оставит, – пообещала я, – он уже получил деньги, теперь я ему ни к чему.

– Не понимаю, почему ты должна платить, алименты что ли?

– Сэмми, я полная дура! Я подписала дикий брачный контракт. Никогда так не делай.

– Да я вообще жениться не собираюсь. Какая в этом радость?

Я задумалась.

– Может быть, радость и есть, но я больше не хочу рисковать, мне хорошо одной.

– Даже парня нет?

Я покачала головой.

– Я вполне могу жить одна, научилась.

– А как же секс? – удивился Сэм. – Или ты это… с девушками?

Я рассердилась.

– Думай, что хочешь, но вслух, пожалуйста, не фантазируй, иначе меня стошнит.

– Так ты нормальная? Ну, так я тебя быстро с кем-нибудь познакомлю. У меня полно друзей…

– Такие же балбесы, как и ты, – перебила я, – давай уже не будем затрагивать эту тему. Поверь, если мне нужно будет снова замуж или просто секса, я как-нибудь сама справлюсь. Это вообще не проблема, вероятно, как и у тебя, – я засмеялась, кивая головой на скучающего «котенка». – Может не стоит обделять девушку вниманием? Она тебя уже два часа дожидается.

– Ладно, – согласился Сэм, – скажу ей пару слов.

Он подошел к скучающей девице, она обрадовалась и вся затрепетала. Сэм по-хозяйски обнял ее здоровой рукой, что-то сказал. Девушка понимающе кивнула, поцеловала Сэма и направилась к выходу.

«Ловко он с ней, – подумала я, – и ведь она совсем не обиделась на Сэма за такое хамское поведение. И почему девушки ведутся на таких типов? Дуры».

Сэм отвел меня в кафе и угостил обедом. Мы расстались только вечером. Сэм проводил меня до самых ворот, мы долго стояли обнявшись. Я уезжала счастливая. Я поняла, что у меня все-таки есть семья. Пусть только брат – это тоже немало. Это именно то, что мне сейчас нужно. Сэм – это мое второе крыло. Теперь я снова смогу летать.

Я была так вдохновлена встречей с Сэмом, что когда снова вернулась в свой городок и вышла на работу, то уже не ходила, а просто летала, наполненная счастьем. Сэм любит меня, и я нужна ему! И пусть мы на разных сторонах Америки и между нами добрых три тысячи миль, но для того, что связывает нас – любовь, дружба, привязанность, благодарность и верность, – расстояние не существенно.

8. Кража

Прошло полгода, с тех пор как я побывала у Сэма в госпитале. В моей жизни мало что изменилось. Только то, что я поменяла работу, и трудилась теперь на кухне большого ресторана.

Я продолжала жить в трейлере вместе с Дороти и на работу теперь ездила вместе с ней на автобусе. Это если мы работали в одну смену. Остальная моя жизнь текла по-прежнему. Я извела множество листов и пастели на наброски, а еще много читала, особенно, когда Дороти уходила на свидание и оставляла меня одну.

– Несправедливость! Вот почему так? – возмущалась Дороти, готовясь к очередному рандеву. – Я столько времени трачу, чтобы привести себя в порядок, а тебе это все дано от природы: идеальная фигура, шикарные кудри, чистая, гладкая кожа и ведь ни единого волоска на теле! А я мучаюсь с этим чертовым эпилятором!

– Не от природы, – буркнула я, не отрываясь от книги. – Муж мой бывший настоял.

– Да ну! – удивилась Дороти. – И не растет больше? Как это удалось? Я думала, что все эти процедуры только на время.

– Мне гарантировали 10 лет.

– Как?! – Дороти бухнулась рядом и приготовилась слушать, словно я сейчас открою ей секрет вечной молодости. Я вздохнула и захлопнула книгу.

– Дороти, это было долго, очень дорого и очень больно.

Я вспомнила, что проделывали с моей и без того сверхчувствительной кожей, и поморщилась.

– Очень, – повторила я. – Дороти, поверь, оно того не стоит. Очень дорого!

Дороти была чрезвычайно скупа, и только так ее можно было остановить в стремлении к идеалу.

Я не стала ей рассказывать, что Диего нужна была безупречная модель, поэтому он и вложил в меня крупную сумму.

– Эх, подруга, а теперь такое тело пропадает! – сетовала Дороти.

– Не начинай, – оборвала я.

Но Дороти было не унять.

– Ты ведь все вечера проводишь с книгами! Зачем тогда тебе такое красивое белье? Тебе же некому его показать?

Я мысленно усмехнулась. В Аргентине я снималась для коллекции белья, и вся Южная Америка лицезрела меня в кружевных трусиках и бюстгальтере. Хорошо, что в США я не так популярна и меня не узнают.

– Дороти, хорошее белье – это моя единственная слабость. Это как у тебя – каблуки.

Дороти вздохнула.

Туфли на высоченных каблуках были ее слабостью. Она надевала их не только на работу, но и дома, любуясь своими безупречными ногами почти постоянно.

Дороти была красива. Сочетание светло-серых глаз и черных блестящих волос завораживали. Крутой изгиб бедер, большая грудь и великолепные ноги. Как у богини с Олимпа.

Мне было непонятно только одно: почему с такой внешностью она никак не может устроить свою личную жизнь? Вот ведь загадка. Почему Салли, с заурядной внешностью, вышла замуж, а у Дороти до сих пор даже нет парня? Стива, нынешнего дружка Дороти, я за парня не считала.

А ведь Дороти и Салли ровесницы. Может быть, дело в образовании?

– Почему ты не пошла в колледж? – спросила я однажды Дороти.

– Да училась я в колледже. Три года, еще в Ситке. Потом ушла.

– Почему?

– Почему ушла или почему училась? – усмехнулась Дороти. – Ладно, слушай, рассказываю только тебе.

Дороти села напротив меня, и лицо ее стало очень серьезным.

– У меня есть мечта. И она совсем не связана с учебой на чертова эколога.

– Ты хочешь выйти замуж за миллионера? – пробовала шутить я, но Дороти оставалась очень серьезной.

– Я хочу открыть свой ресторан, а потом сеть ресторанов по всему побережью! – глаза Дороти горели, и было что-то недосказанное в ее словах, словно еще что-то висело на кончике языка.

– Но это же огромные вложения! – я пыталась вернуть подругу на землю.

– Деньги – ерунда, – перебила меня Дороти, – я уже накопила на небольшой ресторанчик, главное – идея! Понимаешь, Софи, у меня такая идея… Я думаю ее запатентовать, чтобы не украли. Нужен хороший юрист. Меня ведь уже грабили, – вздохнула Дороти, – но это были всего лишь деньги. Если бы у меня украли мою идею – я бы не пережила. Я ведь думаю о ней уже шесть лет!

– И много у тебя украли? – спросила я.

– Десять штук.

– Кто?

– Бывший дружок, – усмехнулась Дороти. – Теперь видишь, как мне не везет с парнями? Ну, я теперь ученая и все деньги храню в банке. И не в одном.

Этот разговор я вспомнила месяц спустя, когда меня саму ограбили. Случилось это, когда мне надо было проходить очередной медосмотр. Я ведь работала на кухне, и это было обязательно. Я боялась обращаться в больницу Монтерея, чтобы меня случайно не отследили те, от кого уже почти год удавалось скрываться. Я ездила в Лос-Анджелес.

Закончив с врачами, я гуляла по вечернему городу, ожидая свой рейс. Проходя мимо очередной витрины, я остановилась. По спине побежали мурашки: на витрине выставлялись рисунки. Точнее хороший фотошоп фотографий, но идеи были мои. Я узнавала их в каждом плакате. У меня мгновенно пересохло в горле. И я узнала руку, узнала стиль…

Вот «Берег атакует». Вот «Загадочный айсберг». Именно тот, что я нарисовала Сэму Найколайски в библиотеке на Аляске. Потом я сделала набросок в своем альбоме. В том самом альбоме, что со всеми моими вещами прислал Алек Макалистер и который остался теперь у Диего.

Меня обобрали. Сначала этот грабительский брачный контракт. Я потеряла все, все свои деньги. А теперь это. Мои рисунки. Диего взял идеи, обработал и продал как креативную рекламу.

Я стояла перед очередным плакатом, и по щекам текли слезы.

Огромный белый кит плыл в синей глубине, и только его плавник торчал над поверхностью. Плавник я изобразила в виде айсберга, с отсветами солнца. Глаза у кита получились синие и настороженные, а его пасть изогнулась в какой-то нелепой усмешке. Но картина получилась шедевральная! Я часто и долго смотрела на нее. И почему-то мне вспоминалась перевернутая карта в доме папиного друга, спасателя Роберта.

Теперь же я видела и кита и его плавник в виде айсберга, но так и не понимала, что он рекламирует. Какие-то проценты. Но это же мой рисунок! Мой! Неужели у Диего так все плохо с вдохновением, что он начал использовать мои примитивные идеи?

Не совсем понимая, что я делаю, я зашла в первую же будку и набрала знакомый номер. Он ответил сразу.

– Зачем ты это сделал? Зачем ты трогал мои вещи? – я сразу начала кричать.

– Флан… коньо! – Диего обрадовался, словно ждал моего звонка.

– Не называй меня так!

– Хорошо, Софи, детка… Я так рад услышать твой голосок…

Голос Диего был глубоким и завораживающим.

– Зачем ты сделал это? Ты не имел права! Это мои рисунки!

– О чем ты, детка?

– Ты не только забрал все мои деньги, но и рисунки присвоил? – слова срывались в слезы.

– Я так сожалею, ко… детка! Я верну все твои деньги, все твои вещи, только вернись! Хотя бы на время!

Я тихо плакала и почему-то продолжала слушать его.

– Я ничего не трогал, все твои вещи ждут тебя. – Голос Диего стал мягким и вкрадчивым. – И все твои фотографии… И твои детские платья. И даже спасательный круг с вашей яхты…

Я вспомнила оранжевую поверхность круга с моей ладошкой… У меня ведь ничего не осталось от прежней жизни… Совсем ничего…

– Софи, детка, я так сожалею, – продолжал нашептывать Диего так мягко, словно залезал в мою душу. – Я обидел тебя. Прости меня! Я готов пойти за тобой хоть на край света, чтобы вымолить его! Где ты, малышка? Твой голосок, кажется, совсем рядом. Ты плачешь, детка? Мне нет прощения! Но ты сама чуточку виновата. Ты же бросила меня там, в казино, на растерзание бандитам…

Паутину его слов сорвало с меня, словно шквалом.

«Сама виновата…»

Он управлял мной, как безвольной куклой, и теперь снова.

«Сама виновата» – это я слышала изо дня в день из года в год!

«Сама виновата» – он культивировал во мне чувство вины, и я начинала чувствовать себя преступницей, смирялась с этим.

Я повесила трубку. У меня дрожали руки. Зачем я звонила ему? Где мой разум? Прошло два года, а я снова чуть не попалась на его крючок.

«Сама виновата…»

Нет! О моих грехах судить только Богу! Ему одному.

Когда я вернулась из Лос-Анджелеса, я была уже другой.

– Дороти, милая, не надо откладывать свою мечту «на потом». До «лучших времен». Ведь «потом» может никогда не наступить! И не надо юристов и патентов. Никто не воплотит твою идею лучше тебя! Никогда!

– Что с тобой? – удивилась Дороти. Она была еще сонной, и бигуди смешно торчали из ее головы.

– Что ты так взбаламутилась? Тебя дьявол, что ли, за задницу укусил?

Я кивнула.

– Дьявол. И почти укусил…

9. Мальчишник

Работая в ресторане, я редко пользовалась компьютером, это было запрещено, я могла проверить свою почту, лишь когда менеджера не было на месте и Дороти прикрывала меня.

– Не понимаю, зачем все эти сложности? – ворчала она. – Твой братишка мог бы воспользоваться обычной почтой. Тогда бы у тебя были его фотографии. Он такой милашка! Очень на тебя похож, только волосы светлые.

Дороти однажды видела в моей почте фото Сэма, он ей понравился.

– Сразу видно – порядочный парень! – сказала она. – Такой мозги крутить не будет.

– Дороти, да Сэмми бабник, каких свет не видел! – смеялась я. – И долго еще не успокоится.

Я действительно так думала до того самого дня, когда мне пришло приглашение на его свадьбу. Уже полгода после госпиталя Сэмми не писал мне ни о каких новых девицах. Я еще подумала, что наконец он остыл и стал серьезнее. А тут вот – женится.

Приглашение оставалось непрочитанным почти месяц, и я, чтобы успеть на церемонию, едва успела уладить дела с работой. На сборы вообще не осталось времени. Тут Дороти проявила инициативу, купила билет на самолет и собрала мои вещи.

– Эх, подружка, всех классных парней расхватали! Может, хоть тебе что-то обломится на этой свадьбе? Давай, будь расторопнее! – советовала она.

Я отмахивалась от ее советов и до самой последней минуты думала: ехать мне или нет? С одной стороны: я очень хотела повидать Сэма, но мне было почему-то так обидно, что он женится! Словно он был моей собственностью и его забирали у меня.

Я задумалась. Я всегда считала Сэма своим. Братом. Другом. И вот теперь у него… эта. Как ее зовут? Я все время забываю. Надо записать. Хельга. Дурацкое имя.

И сама Хельга наверняка не стоит такого классного парня, как Сэм.

* * *

– Как это замечательно! – щебетала Хельга. – Ты будешь подружкой невесты!

– Я лучше сделаюсь дружком жениха, даже если мне придется поменять пол, – пробурчала я.

Хельга не расслышала, а Сэм заржал.

– Все подружки невесты будут в розовом. Платье для тебя можно взять в прокате, – подсказала Хельга.

– Я куплю, – сказала я.

Хельга меня раздражала. То, что я чувствовала к ней, больше всего подходило под определение «ревность». Меня нервировало, что Сэм, всегда с обожанием глядевший на меня и с головой кидавшийся по первому моему зову в самые отчаянные авантюры, сейчас исполнял прихоти этой белобрысой куклы. И если бы она была хотя бы изумительной красоткой, как Мэрилин Монро, я бы поняла Сэма. Но тут… Слишком узкие бедра, слишком широкие, словно у пловчихи, плечи, грудь… Грудь тоже большая. И тоже непропорционально. Хельга даже сутулилась под ее тяжестью. Диего пририсовывал мне такую, когда писал на заказ для Латинской Америки.

«Непропорциональная» – окрестила я Хельгу. Как мог Сэм, красавец и умница, выбрать себе такую жену?

Когда я напрямую спросила Сэма, какие еще достоинства есть у Хельги, кроме ее выдающегося бюста, Сэм сначала лепетал что-то про ее характер и правильные решения, а потом смутился и поведал мне тайное, что он, Сэм, был ее первым мужчиной. А до этого они встречались уйму времени, и Хельга, такая вся порядочная, никогда не позволяла лишнего. Но потом все же…

– Ты крут, – перебила я. – И после этого она заставила тебя жениться?

– Это было мое решение. – Рассердился Сэм. – Ты просто не знаешь всего, что между нами. Я был в таких переделках… А она меня ждала. И может, только благодаря ей я остался цел.

«Дурачок ты, Сэмми, – думала я. – Это я молилась за тебя!»

Я вздохнула. Сэм продолжал.

– Она ждала меня. И верила. А потом я вернулся, и такой подарок…

Слушая это горделивое признание Сэма, я только снова вздыхала: моя девственность не пригодилась Диего даже для амбиций. А теперь я и вовсе – второй сорт. И никому не важно, сколько у меня было мужчин: один, два или двести. Второй сорт и все.

– Я рада, что твоя Хельга такая целомудренная, – сказала я, прерывая поток красноречия. – А венчаться вы будете?

И тут Сэм вдруг огорошил меня ответом.

– Мы повенчались три недели назад, в Уналашке.

– Но ведь Хельга…

– Она тоже православная, представляешь? – Сэм весь сиял.

Слишком много совпадений. Разве такое бывает? Со времен грандиозного обмана Диего я стала сомневаться, что такое возможно. Но ведь Сэма никто не обманывал. Хельга православная? Вполне возможно, раз уж ее предки финны. Девственница в 23 года? Ну что ж, бывает. То, что Сэм влюбился в нее… Это беда самого Сэма. Я видела его девчонок, и Хельга не самая плохая из них. Спокойная и рассудительная. Может быть, именно такая жена и нужна безалаберному Сэму? Ведь главное, чтобы он был счастлив. И плевать ему на наше мнение. И это правильно.

– Ладно, – сказала я. – Я все поняла. Хельга – само совершенство. Пойду добывать себе платье, пока все магазины не закрылись.

На мальчишник к Сэму я все-таки напросилась. Но, как оказалось, я была там не единственной девушкой. Несмотря на мальчишечьи замашки, широкие штаны и рокерскую футболку, и даже вопреки полутьме бара, было видно, что темнокожее существо – девушка. Ее жесты и интонации мне показались знакомыми, и я вдруг узнала ее: Баффи!

– Сержант Смит, – представил ее Сэм, – инструктор по боевой подготовке.

Баффи окинула меня презрительным взглядом, отошла подальше и плюхнулась за стол.

– Красивая девчонка, – глядя ей вслед, сказал Сэм. – Жалко, что лесбиянка.

– Откуда ты знаешь? – возмутилась я.

– Знаю, – отмахнулся Сэм.

Баффи была хороша. Ее черты лица утратили подростковую несоразмерность и стали гармоничными. Когда-то дикие кудри выпрямлены, коротко пострижены и блестят. Фигура же и вовсе была идеальной. Только не для глянцевых журналов с гипертрофированным изяществом, а для спорта, для жизни, для войны.

Под черной кожей проступали сильные мышцы, и это было красиво.

Баффи пила пиво наравне с парнями. Я прикладывалась редко, но хмель уже ударил мне в голову. Я все время думала о Баффи и украдкой бросала на нее взгляд. Как она оказалась в армии? Как сложилась ее жизнь после приюта? Почему Сэм считает ее лесбиянкой? У нее же был дружок. В моей голове крутился десяток вопросов, которые мне хотелось задать Баффи, но она сидела на другом краю стола и не обращала на меня никакого внимания.

Парни сыпали шуточками, которые я понимала через раз. Потом стали бороться на руках. Лидировали братья Найколайски. Они все были большими и сильными. Но вот и старшие братья Сэма вылетели и остались только сам Сэм и почему-то Баффи. Я и не заметила, как она вышла в финал. Я болела за Сэма, но на Баффи тоже смотрела с восхищением. Она была меньше Сэма, и ее довольно крепкая рука тонула в его лапище. И это было преимущество Сэма. Но Баффи начала так яростно, что Сэм не ожидал и с трудом вернулся на прежнюю позицию. Ну а дальше Сэм попросту заломал ее, надавливая сверху.

Вокруг нас загалдели и засвистели. Оказывается, наша нехитрая забава привлекла внимание всего зала.

Я не сразу обратила внимание, что около меня трется какой-то парень. Меня не знакомили с ним, значит, он не из друзей Сэма.

– Тебя угостить, детка? – обратился он ко мне.

От него пахло алкоголем и потом. Вообще, потом пахло от всех парней, в баре было довольно жарко, но вот от этого – особенно.

– Я с компанией, в угощении не нуждаюсь, – отшила я его.

– Ну, может, ты нуждаешься в чем-то другом? – он высунул язык и поводил им между губами.

Пиво из моего желудка попросилось обратно. Я заметила, что в нашу сторону решительно направляется Сэм. Вот только драки сейчас не хватало!

– Отвали, я лесбиянка! – рыкнула я на парня и пошла навстречу Сэму.

– Сэм, у меня от этого пива только голова болит. Закажи мне рому. Лучше темного.

Сэм тут же отвлекся, изменил траекторию движения и направился к бару. Я воспользовалась затишьем и пошла в туалет.

В туалете, у зеркала, я встретила Баффи. Она приглаживала блестящие волосы.

– Не всегда действует, – сказала она.

– Что? – не поняла я.

– Когда называешься лесбиянкой. Но тактика хорошая. Помогает.

– А ты? – спросила я в упор. – Не мое дело?

– Ты пьяная, Софи. Завязывай с выпивкой.

– Ты помнишь мое имя? – докапывалась я.

– Нас познакомил сержант Найколайски, – нагло заявила Баффи. – А я первый раз тебя вижу.

Мне стало так обидно!

– Конечно, – усмехнулась я, – кто же захочет связываться с такой, как я? У меня за плечами не только приют и отчим-педофил! А еще и тюрьма, психушка, ублюдочный брак, развод… А знаешь, что мне помогло выжить во всем этом дерьме? И не угодить в мексиканский бордель?

Я потеряла равновесие, сильно наклонилась к Баффи и горячо зашептала ей прямо в лицо:

– Еще в приюте одна замечательная девчонка научила меня, как поступать с насильниками. И знаешь, может тебе на это наплевать, но я ей до сих пор благодарна! Потому что таких ублюдков, как эти парни в раздевалке, надо убивать! И если надо будет, я сделаю это снова.

Я икнула, меня качнуло в сторону, и я чуть не упала.

– Ну, ты совсем хороша, подруга, – засмеялась Баффи, подхватив меня. – Давай-ка я тебя домой отвезу. Хватит с тебя сегодня трупов.

Как мы добрались в мой номер, я не помнила. Меня действительно развезло. И это только от пива – страшно подумать, что стало бы от рома! Надо завязывать с выпивкой.

Баффи умыла меня, уложила в постель, сама села рядом, вытащила откуда-то фляжку и, прихлебывая из нее, рассказала, что из того приюта написала заявление, социальные службы одобрили, и Баффи отправилась в армию. После учебки ей предложили контракт на два года. Потом Инженерная академия, звание сержанта и новый контракт.

– Тренирую молодняк в учебке. Натаскиваю. Инструктор по рукопашному бою.

– А с Сэмом вы служили вместе?

– Нет, у нас разные рода войск. Он же в ВВС. На соревнованиях встречались. Ты думаешь, это он меня сегодня уделал? Как бы не так! Я поддалась.

– Зачем? – не поняла я.

– Мужики такие неженки. Стоит их заломать, так у них потом и не стоит. – Баффи криво ухмыльнулась. – А у него завтра свадьба.

– Слушай, Баффи, а у тебя ведь был дружок? Я помню: такой черный-черный.

Баффи стала серьезной, медленно приложилась к фляге и сказала:

– Убили его. В тот же год.

– Ты любила его? – я уже совсем засыпала, но мне очень хотелось получить ответ на этот вопрос.

– Такого больше нет. Настоящий мужик был, – сказала Баффи, и я провалилась в какой-то нервный, рваный, но полный сновидений сон.