Текст книги "Когда ты рядом"

Глава 5

Утренний непроглядный туман Антона ужасно раздражал. И вообще он был на грани нервного срыва. А как еще может чувствовать себя человек, который знает, что ему остается жить совсем немного? Может, другие ведут себя иначе, но Антон об этом не задумывался. Он был зол на себя и на мир, который, как он считал, не принял его. Мир отторгал его, выталкивал из жизни, хотя Антону было всего двадцать два года. Несмотря на юный возраст, молодой человек, который так нервно вел черный «хаммер», имел все, о чем его сверстники могли только мечтать. Его отец, Георгий Арсентиевич, владел сетью автозаправок и баловал сына с детских лет. Антон имел все, что хотел и чего не хотел. Деньги его испортили. Они, как известно, обладают властью, могут сделать человека на голову, на две выше остальных, но имеют и другую, отрицательную сторону. Они могут погубить.

Именно это и случилось с Антоном. У него было много денег, он купался в достатке, жил в респектабельной квартире улучшенной планировки, имел новый «хаммер», кучу подружек и друзей.

«Липовых друзей, – с горечью подумал Антон. – Друзья любили не меня, а деньги, которыми я щедро с ними делился».

Антон задумался об этом, когда отцу стало известно, что он сел на наркотики. Было непонятно: то ли он ничего не знал; то ли догадывался, но не подавал виду; то ли знал, но верил в то, что наркотики в жизни сына – пустое баловство: поиграет, как в детстве новой машинкой, а через некоторое время забудет о недавно любимой игрушке. Отец забил тревогу, когда неожиданно зашел к Антону и застал его только что после душа, в одних трусах. Тогда он впервые увидел гноящиеся, незаживающие раны на его ногах.

– Да, это именно то, что ты думаешь, – сразу заявил Антон, дабы избежать лишних вопросов.

– Тебе надо лечиться. Срочно, – сказал отец.

Тогда он дал сыну деньги, которые Антон тут же потратил на наркоту. Узнав об этом, отец силой отвез его на лечение и все оплатил сам.

Антон смирился и начал лечиться, но через несколько дней узнал, что у него СПИД. Это было как гром среди ясного дня. Он заметался, охваченный паникой, и… позвонил отцу.

– Арсентиевич, – так шутя обычно обращался к нему Антон, – все в этой жизни поправимо.

– СПИД неизлечим, – отрезал осунувшийся и посеревший отец.

– С таким диагнозом люди живут долго, если лечатся, – сказал Антон, сам в это не веря.

Антон лгал. Но ложь не была для него обременительна. Последнее время он жил во лжи, и она стала неотъемлемой частью его впустую протекающей жизни. Георгий Арсентиевич до сих пор считал, что сын учится в институте, хотя Антон не появлялся там уже несколько месяцев. На этот раз отец снова поверил сыну и оставил ему крупную сумму денег. Антон поблагодарил, сказал отцу, что все будет о’кей, и положил деньги в портмоне. А вечером того же дня он принял для себя окончательное решение.

Вчера после ужина в отделении Антон вышел на улицу, якобы подышать свежим воздухом перед сном, и уехал домой, прихватив с собой деньги отца. Возможно, он бы начал лечение от СПИДа, надеясь на выздоровление. Но врач открыто сказал ему, что болезнь запущена и ему осталось не очень много. Сколько – врач так и не сказал, хотя Антон и предлагал ему деньги. «Если не говорит, значит, мало», – сделал вывод Антон.

Он закрылся в своей квартире, наглухо задернув шторы. Ему хотелось скрыться, спрятаться от всего мира и от болезни, которая в нем бродит. Но она уже выбрала его в качестве жертвы и готова была проглотить с потрохами.

Антон нервно бегал по комнате из угла в угол и курил. Еще не докурив одну сигарету, он прикуривал другую. Его распирала злость, готовая взорваться подобно гранате.

Он даже не знал, на кого больше злится: на отца, на себя, на подругу или друга, которые наградили его болезнью. А еще он был в отчаянии. Ему не хотелось думать о смерти, и он всячески старался не впустить эту мысль в голову, но она была ужасно навязчива, назойлива, как осенняя муха. И тогда Антон достал из тайника шприц. «Надо успокоиться, – решил он, пытаясь поймать запавшую вену. – Потом будет легче решить, как жить дальше».

На некоторое время проблемы и неприятности покинули его, и он почувствовал себя как раньше, счастливым. Но это был самообман. Кайф прошел, Антон вернулся в реальность, но чувствовал себя уже спокойнее. Он снова взял сигарету, прикурил и развалился в кресле, положив больные ноги на стеклянный столик. И вот тогда он решил, что будет делать дальше. Он поедет в Днепропетровск к знакомым ребятам, купит на все оставленные отцом деньги наркоты и продаст здесь. Он делал это уже не раз и не два. Но то были мелкие закупки, так, для себя, для друзей. А теперь он сможет прилично увеличить имеющуюся сумму и отвязаться. Антон представил, как будет клево, когда он соберет всех своих друзей, подруг и они станут гулять в самых дорогих кабаках и ночных клубах. Не надо будет думать о том, сколько стоит в японском ресторане суп мисо с водорослями или, например, подогретое рисовое вино, сколько надо заплатить стриптизерше с самыми длинными ногами и большой грудью, а можно будет просто получить удовольствие от жизни. Последнее удовольствие. В этот день он не будет чувствовать безысходность и отчаяние. Ему надо испытать чувство свободы от наркоты, от проклятого СПИДа – от всего. Антон решил, что этот день, проведенный в свое удовольствие, будет прощальным. Пусть друзья запомнят его веселым, щедрым, жизнерадостным. А потом, самое главное, не струсить в последний миг. Потом он достанет свою так называемую золотую иглу. Каждый уважающий себя наркоман держит ее в своем тайнике. Имел золотую иглу с большой дозой и Антон. Не просто с большой, а с огромной, «несовместимой с жизнью», как говорят врачи.

«Лучше умереть от передозировки, чем от СПИДа, – подумал он. – О болезни знает только отец, а он будет молчать».

Такое решение Антон принял вчера, и уже никто не мог его остановить. Он мчался на бешеной скорости, не обращая внимания на раздражавший туман, который тормозил исполнение его замысла. Антон не соблюдал правила движения, обгонял, подрезал, проезжал на красный свет и даже не притормаживал возле знака «STOP», предоставляя возможность останавливаться перед знаком тем, кто останется после него. Ему сегодня хотелось одного – снять все до единого запреты.

Впереди него плелся БМВ цвета «металлик». Сначала Антон просто его обошел. Ему не хотелось видеть перед собой зад какой-то машины, но тот опять его обогнал. И не просто обогнал, а нагло подрезал. Антон не собирался сегодня никому ничего прощать. В другой раз он просто плюнул бы ему вслед, выматерился и через минуту забыл о такой наглости. Но у него, Антона, другого раза уже не будет. У этого БМВ будут тысячи таких случаев, а у него это последний. Этот БМВ мешал его свободе, и Антон не мог такого допустить.

Вспомнив, что надо заправиться, Антон свернул на первую попавшуюся АЗС, подумав, что сейчас обгонит «металлик» и задаст жару своему «хаммеру».

– Ну, ты долго еще будешь копаться? – нервно спросил он в приоткрытое окно парня, вяло взявшего «пистолет» в руки.

– Сейчас, я сейчас, – засуетился тот.

Антон посмотрел на парня. Он был его сверстником. Рыжий, с большими ушами, веснушчатым лицом и толстыми губами парень испуганно хлопал бесцветными голубыми глазами, вызывая только жалость.

– Слышь, парень, – обратился к нему Антон, – какой подарок в жизни тебе больше всего запомнился?

Парень растерянно захлопал глазами и переспросил:

– Подарок?

– Да, подарок. Что самое ценное тебе дарили?

– Мобильник, – непонимающе ответил он.

– Сколько он стоит?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Мне его мать купила.

– Крутой мобильник? Новейший?

– Нет, бэушный, с рук на рынке купила.

Антон открыл бардачок, где лежали стопки стодолларовых купюр, отсчитал десять штук и протянул парню.

– Возьми. Это тебе, – сказал он.

Парень испуганно вытаращился на него.

– Зачем?!

– Купишь себе подарок. Здесь тысяча долларов. Как думаешь, пацан, тебе кто-нибудь сможет сделать такой подарок?

– Не-а, – помотал головой обескураженный парень, уставившись на деньги. – Что мне надо сделать?

– Принять это от меня.

– И все?! – спросил парень недоверчиво, но руку все-таки протянул. – А вы… не этот?..

– Не «голубой»? – улыбнулся Антон. – Нет. Я обыкновенный человек. Нет, вру. Попытаюсь тебе объяснить. Вот, например, ты знаешь дату своего рождения?

– Конечно. Восьмое марта.

Антон улыбнулся. «Явно неудачник по жизни, – подумал он. – Родиться в нормальный день и то не смог».

– А дату своей смерти?

– Не-а.

– Конечно, ты не можешь ее знать, как и все люди. А вот я знаю конкретную дату последнего дня своей жизни.

– И когда? – глуповато хлопая глазами, спросил рыжий.

– Сегодня, пятнадцатого мая, – просто, словно о чем-то обыденном, сказал Антон. – Что бы ты сделал, если бы знал, что живешь последний день?

– Что-нибудь хорошее.

– Вот и я так думаю. Поэтому и дарю тебе штуку баксов. Просто так. Бери, порадуйся хоть немного жизни, – произнес Антон, положил в протянутую руку деньги и с грустью в голосе добавил: – Пока есть такая возможность.

Парень стоял с открытым ртом и не находил нужных слов.

– Спа-а-с-и-и-бо, – наконец протянул он и поспешно сунул деньги в карман синего комбинезона.

– Давай, брат, – сказал Антон и хотел еще что-то добавить, но заметил, что по дороге мимо заправки проехал знакомый БМВ. Даже сквозь пелену тумана Антон разглядел, как в приоткрытое окошко кто-то показал ему средний палец, и окошко тут же плавно закрылось. – Кажется, мне пора, – произнес он.

Успокоившись после разговора с пареньком и почувствовав себя благородным и щедрым (впрочем, как всегда), Антон снова ощутил прилив злости. Он нажал на педаль газа так, что задние колеса провернулись, запищали, взвизгнули и выбросили из-под себя мелкие камешки. Автомобиль рванул с места, оставив растерянного парня у бензоколонки.

– Ну, скотина, теперь держись! – процедил сквозь зубы Антон, выезжая на трассу. – Я тебе устрою веселую жизнь! Ты еще не знаешь, что мне терять нечего!

Глава 6

Сергей явно нервничал и никак не мог собраться с духом, чтобы начать неприятный разговор с женой. Он понимал, как больно ей будет услышать об измене, и ясно представлял в ее глазах упрек. Даже если она промолчит и просто посмотрит на него, он знал, что глаза ее с отчаянием скажут: «Как ты мог?! Я ведь тебе так верила!» Сергей перевел дыхание. Казалось, он вот-вот задохнется, так и не покаявшись.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал он, глядя на белые клубы тумана.

– Ты об Аленке? – спросила Виталина. – Я не тороплю тебя. Если ты сейчас скажешь «нет», я готова подождать. Ты же знаешь, что я могу ждать столько, сколько понадобится. У меня хватит терпения. Я сильная.

Это он знал. У этой худенькой маленькой женщины были огромная выдержка и терпение. Она любила детей, хотела их иметь и терпеливо, год за годом о них мечтала. А Сергей не торопился. Сначала он не хотел спешить, решив, что Виталина еще молода и ей надо пожить для себя. Потом, когда поймал себя на мысли, что становится самовлюбленным эгоистом, ревнуя жену к еще не родившемуся ребенку, согласился. Но Виталина никак не могла забеременеть, хотя врачи находили ее вполне здоровой. И она не роптала, не упрекала Сергея в том, что надо было подумать о детях раньше, тогда, когда она предлагала это. Виталина терпеливо молча переносила процедуры, принимала лечение, но все напрасно. Когда она поняла, что не сможет родить ребенка, она предложила его усыновить. Сергей согласился. Нельзя сказать, что он был готов к такому решительному и важному шагу, нет, он просто не мог отказать жене.

Они увидели Аленку, девочку лет десяти, одиноко сидящую на качелях. Виталина не обратила ни малейшего внимания на остальных детей, которые весело носились вокруг и играли в футбол рядом, на площадке. Она сразу же подошла к Аленке…

– Я… я не об этом хотел поговорить, – сказал Сергей и внезапно решил взять тайм-аут. – Впереди небольшой рынок. Там всегда продают огромные красные сочные яблоки. Хочешь?

– Хочу, – ответила Виталина.

Сергей вздохнул с облегчением. У него есть временная передышка. А потом он расскажет обо всем, ничего не утаив.

– Если не ошибаюсь, рынок будет сейчас с твоей стороны, – сказал он.

– Я его уже вижу! – весело ответила Виталина и бросила на Сергея взгляд, полный нежности и любви.

– Смотри, Попандос, эта зараза нас обогнала и еще сигналит! – возмущенно заметил Парамон.

– Он меня достал! – бросил Попандос и увеличил скорость. – Сейчас посмотрим, чья тачка круче!

БМВ уже почти догнал черный «хаммер», но тот, словно играя, исчез в тумане.

– Э-э, нет, так не годится, – заявил разгоряченный погоней Попандос и прибавил газу.

«Хаммер» возник из тумана и, посигналив, снова исчез. Попандос взглянул на стрелку спидометра, которая медленно, но неумолимо двигалась вправо.

– Да брось ты его, – сказал Парамон. – Черт с ним! Хочет поиграть – пусть найдет себе другого партнера.

– Не то ты говоришь, друг. Он задел мое самолюбие. Ты знаешь, что он хочет этим сказать?

– Что?

– Что мы на своей сраной машине и в подметки ему не годимся.

– Он что, охренел?

– Вот и я о том же!

Попандос от волнения раскраснелся, на лбу выступили капельки пота. Нахальство водителя «хаммера» подогрело его азарт, и он все увеличивал и увеличивал скорость, пока они не оказались рядом.

Попандос довольно рассмеялся.

– Ну что, съел?! – закричал он, позабыв о спящем ребенке. Оставалось только чуть-чуть поддать газу, и он обгонит этот наглый «хаммер».

– Даша, переезжай ко мне, – предложил Лешка. – Зачем дожидаться свадьбы? А так приходится платить за съемную квартиру. Деньги лишние, что ли?

Даша высунула руку в окно, во влажный туман.

– Во-первых, я хочу переехать к тебе после свадьбы, – негромко, но твердо ответила она. – Во-вторых, денег лишних не бывает даже у миллионеров. А в-третьих, я оплачиваю квартиру со Светкой пополам.

– Знаешь, нельзя быть такой правильной. А у тебя все должно быть только так, как ты считаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, то, что мы не можем жить вместе до свадьбы. Другие же живут, и ничего.

– Это другие. А я хочу иначе, не так, как другие, – мечтательно сказала Даша. – Понимаешь, Леша, я хочу, чтобы все было красиво.

– И что в твоем понимании «красиво»?

– А вот что! – Даша засмеялась. – Этот туман, который похож на облака! Эта зеленая трава у обочины с капельками росы! Сама жизнь! И твоя милая улыбка!

Лешка зачарованно смотрел на невесту. Он любил ее и смущенной, с подрагивающими ресницами, и раскованной, как сейчас.

– Мы уже выезжаем на трассу, а туман… – заметил он и внимательно посмотрел налево – машин не было. Он надавил на педаль газа, и старенький «жигуленок» с трудом преодолел подъем, съезжая с грунтовой дороги.

– Ой, смотри! Смотри! Ежик на дороге! – закричала Даша, дернув его за рукав.

Алексей увеличил радиус, объезжая ежика, и не заметил, как попал на встречную полосу.

Сергей взял правее, к обочине, где находился рынок. Он уже ясно видел людей, стоящих в ряд с ведрами яблок.

Попандос сделал последний рывок и обогнал «хаммер». Он уже ликовал в душе, радуясь победе. Но водитель «хаммера», почувствовав, что проигрывает, решил во что бы то ни стало его обогнать и, несмотря на большую скорость БМВ, обошел слева, заскочив на встречную полосу.

Внезапно Сергей увидел вынырнувший из тумана «хаммер», на бешеной скорости летевший прямо на него. Первой мыслью, молнией пронесшейся в голове, было то, что справа стоят люди, и он резко повернул влево, пытаясь уйти от столкновения. И тут же увидел красный «жигуленок», взявший слишком большой радиус поворота. Сергею удалось его не зацепить, и он уже решил, что спасся от удара, но неумолимо приближавшийся «хаммер» налетел на его автомобиль с пассажирской стороны, сминая «тойоту» и толкая ее на «жигули».

Попандос уловил шум обогнавшего его «хаммера» и тут же услышал впереди жуткий визг тормозов, глухой удар, скрежет металла и звук разбивающегося стекла.

– Тормози! – заорал Парамон, но было уже поздно.

БМВ тормозил так, что колеса дико завизжали, но почти в тот же миг их машина влетела в столкнувшиеся автомобили.

«Поздно, – мелькнуло в голове Попандоса, когда он ощутил жуткую боль в области живота и во всей нижней части тела. – Если выживу – женюсь и заведу детей». И он отключился.

Глава 7

Даша сначала не поняла, что случилось. Был ужасный звук, словно на асфальт сбросили груду металла, и сильный толчок. Она подняла отяжелевшую голову и осмотрелась. Что-то текло по лицу и мешало смотреть. Даша протерла глаза и увидела на ладонях кровь. Она осмотрела руки. Они были изранены и испачканы в крови. Правая рука сильно болела, и из нее хлестала кровь. В машине не было стекол. Алексей тихо стонал, откинув голову. Она тряхнула головой, убирая прилипшие волосы со лба, и потрясла его.

– Леша, Леша, – позвала она испуганно, – что с тобой?!

Он открыл глаза и непонимающе уставился на нее.

– Даша? С тобой все в порядке? Ты вся в крови! – сказал он.

– Я нормально, а ты?

– Кажется, что-то с ногой.

Алексей повернулся, собираясь открыть дверь, и присвистнул.

– Ничего себе! Похоже, авария.

Даша открыла дверцу со своей стороны и практически вывалилась из салона. Ее глазам открылась жуткая картина. Между их «жигуленком» и БМВ была зажата «тойота», которая почти успела уйти от удара, и ее перед был уже позади «жигулей», но приняла удар двух автомобилей со стороны пассажира. От сильного удара «хаммер» отлетел в сторону, перевернулся набок и лежал на дороге, как сбитая собака. Его колеса с крупным протектором по инерции продолжали вращаться. Вокруг собрались люди с рынка, желающие оказать помощь, но не знающие, что надо делать.

– Я медсестра, – пошатываясь, подошла к ним Даша. – Если хотите помочь, не мешайте и делайте то, что я скажу.

Толпа из перепуганных бабушек и двоих мужчин понимающе закивала головами.

– Для начала срочно вызовите «скорую» и ГАИ. Мобильник есть?

– Есть. Сейчас вызову, – торопливо ответил кто-то.

Даша знала, что сразу после аварии до приезда врачей очень важно оказать пострадавшим первую помощь. И не просто оказать ее, но и не навредить. Она уже не обращала внимания на свою боль, не замечала льющуюся кровь. Первым долгом она определила, что больше всего пострадали молодой парень из «хаммера» и двое пассажиров «тойоты». С помощью мужчин всех их удалось извлечь из поврежденных автомобилей и положить на землю. Самоотверженно и хладнокровно Даша оказывала помощь то одному, то другому, то третьему, не упуская из виду ничего.

Парень из «хаммера» был в таком состоянии, словно его пропустили через мясорубку. Надежды оставалось мало, но Даша делала все, что могла, чтобы спасти его.

У молодой худенькой женщины была травма грудной клетки. Пульс почти не прощупывался, но Даша надеялась, что «скорая» вот-вот приедет и ее спасут.

Мужа женщины, подозревая, что у него травма позвоночника, она приказала держать, не позволяя ему шевелиться. Его окровавленные губы в горячке шептали: «Вита, Вита!» – и он все время порывался встать и куда-то бежать.

– Потерпите немножко, – наклонилась над ним Даша. – Вам нельзя двигаться. Надо лежать тихо.

Сергей поднял отяжелевшие веки и прямо перед собой увидел шею с двумя родинками. «Но почему они так расположены?» – мелькнула мысль. Он поднял взгляд выше и увидел глаза. Они были не Виталины.

– Вита? – прошептал он, чувствуя, что в голове зашумело и перед глазами все расплылось, а потом лицо и родинки на шее и вовсе исчезли.

– С ней все будет хорошо, – было последним, что он услышал, прежде чем потерять сознание.

Попытки вытащить людей из других машин оказались напрасными.

– Вызывайте спасателей. Быстрее! – крикнула Даша и заглянула в машину со смятым передом.

Водитель и пассажир стонали, вжатые в сиденья покореженным металлом. У водителя был распанахан живот, и из него выливалась мутно-бурая жидкость. Даша при всем желании ничем не могла им помочь.

– Потерпите, уже скоро, – сказала она мужчинам и полезла в салон, чтобы взять аптечку. Вытряхнув ее содержимое прямо на сиденье, она не нашла ничего подходящего, кроме двух ампул анальгина. – И то хорошо, – обрадовалась она и ловко сделала пострадавшим уколы.

Даша начала искать что-нибудь, чтобы остановить кровь, и наткнулась на детские влажные салфетки, которым несказанно обрадовалась. И тут увидела детские подгузники… Но ребенка не было. Страшная догадка пришла ей в голову, и Дашу бросило в жар. Она заглянула в пустую детскую корзинку, потом под сиденья.

«Может, малыша не было в машине?» – мелькнула лихорадочная мысль.

– В машине был ребенок? – тронула Даша пассажира БМВ за плечо.

Он застонал, но ничего не ответил. Тогда она потрясла его и четко повторила вопрос, чтобы он дошел до сознания мужчины:

– С вами был ребенок?

Человек вскрикнул от боли, глаза его закатились, и он потерял сознание. Даша обежала машину и просунула голову в окно водителя.

– С вами был ребенок? – спросила она, подкладывая бесполезные салфетки между животом водителя и вдавившейся в него разбитой панелью.

У этого мужчины травма была серьезнее, чем у пассажира, но он оставался в сознании. Кровь стекала из его рта тоненькой струйкой, когда он пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но ничего не получилось.

– Миленький, ну скажи, – чуть не плача просила Даша. – Был ребенок или нет?

– Пацана… спасите, – еле слышно прошептал тот, не открывая глаза.

– Ребенок! – в панике закричала Даша. – Ищите ребенка! Где-то должен быть маленький ребенок!

Она металась между машинами, опускалась на колени, ползала, всматриваясь в искореженный металл. Но ребенка нигде не было! Совсем выбившись из сил, она подошла к Лешке, который сидел на земле возле разбитого «жигуленка». Лешка покачивался из стороны в сторону и тихо стонал от боли, схватившись двумя руками за ногу, из которой торчала сломанная кость.

– В одной машине был ребенок, – растерянно сказала Даша.

– Какой ребенок?! Ты видишь, что со мной? – возмутился Алексей. – Сделай же что-нибудь! Мне ужасно больно.

– Я ничем не могу тебе помочь. С минуты на минуту здесь будет «скорая». Но где же может быть ребенок?

– Он мог вылететь через окно, – стиснув зубы сказал Алексей.

– Он не мог убежать. Он совсем маленький, – вспомнив о подгузниках, задумчиво произнесла Даша. – Тогда где он?

– Его могло отбросить в сторону. Надо искать.

Даша пошла в ту сторону, где видела сидевшего на дороге ежика. Подойдя к обочине, она посмотрела вниз, в кювет. Там в густой траве лежал ребенок. Она бросилась туда, споткнулась, упала вниз лицом и оказалась рядом с младенцем. Ребенок был весь в крови. Он бессмысленно открывал и закрывал глазки и водил ими по сторонам. Его тельце билось в судорогах. Даша до последнего момента владела собой, оказывала помощь и успокаивала пострадавших, но теперь, схватив умирающего ребенка на руки, чуть было не поддалась панике. Как сумасшедшая она бежала с ребенком туда, к людям, толком не соображая, что делать. Но через несколько секунд уже точно знала: первым долгом надо спасать ребенка.

– Маленький, ну что же ты?! Давай дыши! Ну давай же, давай! Борись! Ты не имеешь права умереть, ты будешь жить! Будешь! – умоляла малыша Даша, пытаясь заставить маленькое сердце биться. Она видела, что жизнь уже начала покидать тельце, и прилагала все усилия и знания, чтобы душа малыша не покинула этот мир. Она говорила, а по ее лицу, смешиваясь с кровью, текли слезы.

– Деточка, что с ним? – наклонилась над ней старушка. – Он умер?

– Нет, он не имеет права умереть, – сказала Даша и в этот миг услышала долгожданное завывание сирены «скорой помощи».

Схватив ребенка на руки, она бросилась навстречу и увидела людей в белых халатах, бежавших к ней. Передав им ребенка, Даша почувствовала, что ее покидают последние силы.

«Я сделала все, что могла, – мелькнула у нее мысль. – И, похоже, все правильно».

Какой-то водоворот закружил ее, унося в темную бездонную пропасть, и Даша без сил рухнула на землю.