Текст книги "Ошибка"

Светлана Талан
Ошибка

Герои моего романа – реальные люди. Они ошибались, шли ошибочным путем – возможно, чтобы мы не повторили их ошибок?

Если человек делает одну и ту же ошибку дважды, он должен поднять руки вверх и признаться либо в легкомысленности, либо в упрямстве.

Джорж Лоример

© Талан С., 2014

© DepositPhotos.com / Monkey Business, обложка, 2014

© Shutterstock.com / Dimedrol68, обложка, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2014

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

По ту сторону… нашей же жизни

Часто мы считаем, что жизнь – это те успехи или неудачи, неприятности или благополучные обстоятельства, радости и беды, касающиеся в основном нас, а не еще кого-либо. Тем не менее любим говорить: «наша жизнь», то есть обобщаем, думаем снова-таки прежде всего о себе. О своем. О своих. Что оно там, за окнами наших квартир и домов, мы вроде знаем, по крайней мере слышим (из теленовостей либо от соседей), однако главное – что происходит вот здесь, при мне, около меня, с моими…

«Да что вы, моя дочка никогда не поступит так, как то, что сотворила распутница Таня с пятого этажа!» – зарекается мать и уже через год встречает кровиночку с ребенком «в подоле».

«Да что вы, мой Максим не такой, он никогда меня не предаст», – убеждена молодая жена и уже через пару лет подает на развод из-за бесконечных похождений мужа…

«Никогда не зарекайся», – говорят в народе.

«Никогда в себе не замыкайся, – сделала я вывод, прочитав этот роман. – Ибо ошибаемся все».

Писательница Светлана Талан вот уже в который раз не ошибается, поскольку не изменяет своему читателю. Она снова пишет о том, что происходит за окнами наших домов (жилищ).

Вероника росла в замечательной деревенской семье, окруженная нежной материнской любовью, имела верную подругу и мечтала о прекрасном будущем. Не успела оглянуться, как оно, это будущее, наступило и одарило ее, к сожалению, не только всякими благами. Женщина должна была многое вытерпеть, но смогла и немало приобрести.

«А что мне нужно? – думала не раз, став уже женой, матерью и врачом высокой квалификации. – У меня муж, сын, квартира…»

Вероника обладала еще и большой душой, кроме всего прочего… Однако, как и каждый человек, она ошибалась. И именно это привело к дальнейшим перипетиям, в какие попадала и из которых каждый раз пыталась выбраться. Тем временем ошибки совершали и ее родные, поэтому справиться с чрезвычайно сложными проблемами, лавиной надвигавшимися на ее жизнь и семью, становилось все тяжелее…

О том, как, совершив ошибки, не утратить веру в жизнь и не опустить руки, – этот роман.

И о том, как одолеть непосильное, научиться прощать и почему такой целительной является сама просьба простить…

И можно ли, вовремя поняв, что ты ошибся, остановиться и не оступиться снова.

А еще – как «не мокнуть под дождем», а «научиться под ним танцевать»; как «не топтаться в грязи, а видеть в луже звезды» и почему это так прекрасно!

Жанна Куява, писательница, журналистка

От автора
Прописные истины и их опровержения

Прошлое остается позади.

Нет, за ним тянется шлейф в нынешнее время и будущее.

Есть люди, которые все делают правильно.

Это им только кажется. Скорее всего, они эгоисты и дураки. Все ошибаются.

Ошибку нельзя исправить, если она уже сделана.

Можно. Иногда ее надо сделать, чтобы понять истину.

Учатся на чужих ошибках.

Если бы так было, то своих ошибок стало бы меньше.

Есть ситуации, из которых нет выхода.

Это только кажется. Даже в замкнутом пространстве можно найти щель.

Отчаяние затмевает разум, а спокойствие помогает найти выход.

Иногда нужно закрыть глаза, чтобы его увидеть.

Бывших наркоманов нет.

Есть! Это на примере своей жизни доказал мой знакомый В. Его реальная история легла в основу этого романа.

Существуют неизлечимые болезни, когда медицина бессильна.

Даже в таких случаях нельзя опускать руки! Нужно бороться из последних сил, царапая в кровь ногтями даже железобетонную стену. Главное, чтобы всегда была вера.

По официальным данным, количество наркозависимых в Украине составляет 100 тыс. человек. Но есть еще 1,5–2 млн неучтенных.

Ежегодно их число увеличивается на 10 % – тенденция одна из наивысших в мире.

Наркомания в Украине превращается в эпидемию.

120 тыс. чел. в год в мире умирают от наркотиков, в Украине – 10–12 тыс.

70 % наркозависимых – молодые люди до 25 лет.

Опровержения нет.

Пролог

После разговора с сыном Вероника долго не могла уснуть. Больше говорил Никита, а она молчала, будто набрала в рот воды, которую нельзя было расплескать. Вероника чувствовала, что сын в этот раз не лжет – голос его был слишком взволнованным. Было понятно, что Никита долго готовился к этому разговору. Это чувствовалось по тому, как время от времени дрожал его голос, как он сумбурно изъяснялся и часто запинался.

Она уже забыла, когда Никита был с ней искренен, но сейчас ей показалось, что сын впервые за долгое время говорил правду. Вероника давно не слышала его голоса. В глубине души она ожидала от него звонка, не желая сознаться в этом самой себе. Ожидала даже в тот фатальный день, когда сказала ему, что он для нее умер.

Это были не слова, брошенные в сердцах, а осознанное, взвешенное, по ее мнению, единственно правильное решение. Она смогла вычеркнуть сына из своей жизни и сожгла за собой все мосты, не оставив даже шаткого мостика, чтобы когда-нибудь вернуться назад. Веронике пришлось наладить абсолютно новую жизнь, где не было ни родных, ни близких ей людей. Она начала все с чистого листа, на котором не было ни лжи, ни предательства, ни ошибок. Последние месяцы она пыталась заново научиться жить в гармонии с миром. Иногда ей казалось, что такое содружество возможно, еще немного – и она найдет душевный покой, даже невзирая на то, что в самом сокровенном, самом светлом уголке ее сердца оставалось место для сына. Каждый прожитый день уносил из ее души что-то принадлежащее прошлой жизни, оставляя пустоту для наполнения новыми впечатлениями, знакомствами, событиями.

Временами ее охватывало отчаяние, и тогда Веронике казалось, что она смогла оторвать от себя прошлое вместе с частью души и тела, оставив в сердце незаживающую рану, к которой некому приложить живительный бальзам. В такие минуты она считала, что будущего у нее уже нет. Вероника сумела уйти от прошлого, жила настоящим, до боли в глазах пытаясь увидеть во тьме серых будней хотя бы тусклый маячок будущего, – но ничего не получалось.

Когда-то Вероника сказала Никите: «Запомни, отныне и навсегда у тебя нет матери, а у меня нет сына».

Никита был шокирован таким заявлением. Несколько минут он стоял оцепеневший, пытаясь осмыслить услышанное. Никита не верил своим ушам. Как могла такое сказать его мать?! Его добрая, заботливая мама, которая всегда была для него самым близким человеком? «Мама, ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказала? Ты отдаешь себе отчет»? – спросил Никита слабым голосом. «Тебе не послышалось, – чеканя каждое слово, ответила она. – С этого дня у меня нет сына. Я не сошла с ума, не надейся. Я несу полную ответственность за каждое сказанное мной слово». «Что же ты скажешь своим, моим знакомым, когда спросят обо мне?» – с легкой иронией произнес Никита, все еще надеясь, что это заявление вырвалось у матери невольно. «Я буду говорить всем, что мой сын умер, – сказала Вероника, и при этом ее голос не дрогнул, она не отвела взгляд от сына. – Тебе помочь собрать вещи или ты сам?» – «Сам! Сам! Сам! Я все сделаю сам! – крикнул Никита. – А ты не пожалеешь о том, что выставила за дверь своего единственного сына?!» «Чем иметь такого сына, – Вероника сделала ударение на слове «такого», – лучше уж никакого не иметь. И не думай, что у меня не хватит сил говорить о твоей смерти. Нет страшнее слов для любой матери, но поверь мне, я готова это делать, потому что ты все равно скоро умрешь. Да ты и сам прекрасно знаешь, что такие, как ты, умирают молодыми».

После вчерашнего звонка Никиты Веронику накрыла волна воспоминаний, и она не заснула до утра. Из-за них не могла думать о том, как ей быть дальше. В голову, словно надоедливая спасовская муха, лезли воспоминания; их было много – начиная с того дня, когда она узнала, что ожидает ребенка, и до того фатального решения, когда она навсегда отреклась от сына. Все в памяти смешалось в один запутанный клубок, который называется жизнь…

Сейчас, имея за плечами немалый жизненный опыт, Вероника считала, что ошибки совершают в молодости, чтобы потом, уже в зрелом возрасте, не иметь на них права. Все люди ошибаются, и не только молодые, – это Вероника поняла только сейчас, проанализировав всю свою жизнь. А те, кто не ошибался, ничего не достигли, потому что они по жизни пассивные и безразличные.

Вероника напрягла память, вспомнила. «Фатальную ошибку без фатального шага не исправишь», – так сказал неизвестный ей Веселин Георгиев[1]1
  Веселин Иванов Георгиев (1935–2013) – болгарский писатель, поэт, драматург. Известен в России как юморист и афорист. – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть]. Она совершила много ошибок. Но, ошибаясь, люди набираются опыта. А как же жизнь? Она слишком коротка, чтобы наделать кучу ошибок, а потом их исправлять, и все для того, чтобы опять ошибиться. Чтобы понять ошибку, надо выявить ее истоки, найти истину, потому что следующая может стать фатальной. Не все находят мужество обвинить себя в содеянном, чтобы иметь силу воли исправить ошибку. Но и великий полководец видит свою вину только после того, как бой уже проигран. Сейчас Вероника знала наверняка, что много раз ошибалась. И не она одна… Но речь идет о жизни ее сына. И прежде чем принять решение, ей надо хорошенько все взвесить. Именно теперь она не имела права ошибиться еще раз…

Когда за окном начало сереть, а сумерки тихо расползались по углам комнаты, Вероника забылась в тревожном сне…

Она проснулась, когда игривый солнечный лучик на миг остановился на лице, скользнул по опущенным векам. Вероника открыла глаза и прищурилась, всматриваясь в настенные часы. Было ровно восемь утра. По привычке вскочив с постели, Вероника поправила сбившееся набок одеяло, накинула халатик и пошлепала босиком на кухню. Мысли о тяжелом дне тисками сжали голову, кольнули иголкой в сердце. Она машинально нажала кнопку электрочайника, тяжело опустилась на стул.

Веронике нужно было принять важное решение. Ее прошлое, как она считала, не давало ей покоя, напомнив о себе звонком от Никиты. Когда-то она дала себе слово никогда не помогать ему, что бы ни случилось. Сейчас ее сын был в беде, и Вероника не сомневалась, что в этот раз Никита говорит правду. От ее решения зависит жизнь сына, жизнь того, кто не оправдал ее надежд, плюнул в душу и растоптал материнские чувства. Вероника понимала, что ей никто не поможет, что она сама должна принять правильное решение и что у нее нет права на еще одну ошибку. Внезапно ее осенила мысль: «Чтобы принять правильное решение, надо вернуться туда, где я впервые ошиблась». Возможно, все началось в 1990 году?..

Часть первая

Глава 1
1990 год

– Доченька, может, хватит спать? – Вероника сквозь сон услышала мягкий голос матери. – Уже солнце скоро зайдет, а ты все не просыпаешься.

– Мамочка, но я же утром домой пришла. – Девушка оторвалась от приятных воспоминаний о школьном выпускном вечере, но сил открыть глаза не хватало.

– Нельзя спать на закате, – сказала мать, бросив на дочь взгляд, исполненный любви и нежности, – голова будет болеть.

– Ой, мама! – беззлобно упрекнула Вероника. – Ты все со своими суевериями! Лучше бы поздравила свою любимую единственную дочку с успешным окончанием школы.

– А я и хотела, но тебя не добудишься.

– Правда?! – Вероника живо поднялась, села на кровати, обхватила руками колени. – Я готова!

– Держи. – Женщина протянула на ладони сережки.

– Серебряные?! Настоящее серебро? – Вероника подпрыгнула на кровати от радости. – Мама, вот это да! Какая красота!

Девушка отбросила в сторону одеяло, подбежала к зеркалу на шкафу. Она быстрым умелым движением надела сережки, покрутила головой в разные стороны. На ее свежем лице заиграла, засветилась довольная улыбка.

– Красота! Спасибо! – Она подошла к матери и чмокнула ее в щеку. – А где ты взяла деньги?

– Это сережки твоей покойной бабушки.

– А… Почему ты их не носила?

– Носила, пока тебя не было, – улыбнулась женщина, – а когда ты родилась, сняла и спрятала, решила: как подрастешь, тебе подарю. А потом погиб твой папа, трудно одной было тебя поднимать, побоялась, что где-то потеряю сережки. Ну а сейчас…

– Что сейчас? – Девушка снова подбежала к зеркалу, заглянула в него, крутнулась на пятках, и ее пышные золотистые волосы всколыхнулись волной и опустились на худенькие, по-детски острые плечи.

– А теперь ты поедешь учиться в город…

– Чтобы стать врачом! – добавила Вероника.

– Не смогла я тебе купить золотые сережки, ты уж прости меня, доченька. – В глазах женщины заблестели слезы, и она виновато улыбнулась.

– Ну что ты, мама! – Девушка обняла мать за плечи, прижалась щекой к ее лицу. – Ты у меня самая лучшая! Самая дорогая! И эти сережки тоже самые красивые! Можно я их Кире покажу?

– Иди уже, болтушка! Может, твоя подружка еще спит?

– Разбужу!

Не успела Ксения Петровна глазом моргнуть, как дочери и след простыл. Женщина вздохнула. Как же быстро и неумолимо бежит время! Казалось, только вчера они с мужем любовались маленьким золотоволосым ангелочком в детской кроватке – а дочка уже окончила десять классов. Ксения Петровна взглянула на стену, где в рамке под стеклом висел увеличенный черно-белый портрет мужа.

Как же она любила своего Лёву! Казалось, счастливее ее не было никого на свете! Ксения Петровна до сих пор не могла понять, почему молодой агроном Лёва не заметил ни одной красивой девушки в их деревне, а начал увиваться за ней, далеко не красавицей, к тому же из бедной семьи. Она влюбилась в молодого специалиста сразу, как только увидела его на колхозном дворе, но гордость не позволила ей выказать чувства. Лев словно привидение полгода бродил под окнами Ксении, пока та не вышла к нему на первое свидание. Они поженились, сыграв свадьбу за колхозный счет, а через год родилась Вероника.

Ксения Петровна, не отрывая взгляда от портрета на стене, погрузилась в воспоминания. Они с мужем были безумно счастливы, и Ксения иногда боялась дышать, чтобы не спугнуть свое счастье, – видно, чувствовала душа, что оно будет недолгим. Тогда казалось, что их радости и любви хватит не то что до конца жизни, но и еще на одну жизнь, однако беда входит в дом без спросу.

Три года исполнилось Веронике, когда погиб Лев. Это была глупая, какая-то бессмысленная смерть. В тот день был сильный гололед. Лев тормознул выезжавший с колхозного двора молоковоз, чтобы доехать до города. Он бросился навстречу автомобилю, который из-за ледяной корки на дороге никак не мог остановиться. Лев добежал до машины, но вдруг поскользнулся и упал прямо под колеса. Он умер в больнице, не приходя в сознание, и Ксения не смогла с ним попрощаться…

Женщина тяжело вздохнула, вытерла ладонью слезу, тоненьким ручейком покатившуюся по щеке. Как же Вероника похожа на своего отца! Такая же высокая, стройная, худенькая, волосы светлые, глаза синие, именно синие, а не голубые, даже на подбородке маленькая ямочка, как у Льва. И характером дочка пошла в отца. Казалось бы, упрямая, настойчивая, бедовая, за словом в карман не полезет, а на самом деле очень ранимая, нежная и ласковая. Хорошая выросла девочка. А как могло быть иначе? Ведь Ксения Петровна вложила в нее всю ту нерастраченную любовь, которая жила в ней и после гибели мужа. Теперь дочь собирается ехать в город за четыреста километров от дома поступать в медицинский институт. И радостно на душе, что дочка не останется в колхозе, что хорошую профессию выбрала, и грустно, что уезжает так далеко. Она же еще совсем ребенок… Как она там одна будет жить, если на своем веку раза три была в городе, да и то в райцентре? А как она, Ксения, будет жить одна, без дочки?..

Кира, конечно, не смогла не примерить сережки Вероники. У нее было две пары золотых, которые родители подарили ей на шестнадцатилетие и окончание школы, но эти серебряные в виде незабудок, с яркими синими камешками, были действительно очень красивы.

– К твоим глазам по цвету подходят, – отметила Кира и сразу предложила: – Надо сегодня же пойти в клуб, чтобы все увидели твои сережки!

– Скажешь еще! – усмехнулась Вероника. – Можно подумать, что всем только и дела, что на мои сережки пялиться!

– Точно! – Кира округлила глаза, и тонкие дуги ее черных бровей развернулись на лбу, как крылья птицы. – Чуть не забыла рассказать главную новость.

– И что же я проспала?

– Последние новости нашей деревни! – засмеялась Кира.

– Не тяни, говори уже.

– Наш детский садик…

– Бывший, – поправила Киру подруга.

– Наш бывший детский садик выкупил один мужик.

– Тоже мне новость! Интереснее ничего нет?

– Ну, Вероника! – Кира игриво нахмурилась. – Ты же мне слова не даешь сказать! Самое интересное впереди! Так вот, сегодня приехал новый хозяин, а приехал он не на коне, не на мотоцикле, а на белом «мерседесе!» Но и это еще не все! Хозяин – красавец! Малиновый пиджак, туфельки начищены до блеска, музон в машине орет – за две улицы слышно, а на шее золотая цепь толщиной в мою руку и вот такой золотой крест!

– Крутой какой-то?

– Еще какой крутой! С ним два братка бритоголовых в спортивных костюмах и белых кроссовках были в машине – наверное, охрана.

– И что этот дядя забыл в нашей деревне? Садик откроет? Воспитателем работать будет? Детям носы вытирать? – рассмеялась Вероника.

– Отсталый ты человек, подруга. – Кира важно поджала и без того тонкие губы. – У него здесь будет кооператив по пошиву джинсов. Но и это не самое главное!

– Что же еще?

– А то, что он не женат. Прикинь, возможно, кому-то из наших девушек достанется такой богатый муж. А мы с тобой скоро уедем – значит, нам не суждено ездить на этом белом «мерсе». – Кира развела руками и скорчила такую смешную рожицу, что Вероника не выдержала и расхохоталась.

– Это точно! Нам надо учиться, а не об этом дяде думать, – сказала она. – Кстати, сколько ему лет?

– Под тридцать.

– О-о-о! Да он почти дедушка!

– Так мы пойдем на танцы или нет?

– Пойдем. – Вероника кивнула. – И опять за мной хвостом будет ходить этот Данил.

– Ну почему он тебе так не нравится? Он в тебя влюблен с пятого класса, с того дня, как вас наша классная посадила за одну парту.

– Во-первых, зануда, зубрилка, – Вероника начала загибать пальцы на руках, – во-вторых, прилипала, в-третьих, ты только посмотри на него: он похож на пятиклассника!

– И это при его почти двухметровом росте?! – Кира прыснула.

– При чем здесь рост?! У него шея, как у птенца, длинная и худая. А плечи? Разве он похож на мужчину? Ребенок да и только!

– Тебе не угодишь, – сказала Кира, – тот – старый, другой – желторотый.

Девушки, собравшиеся в клубе, надеялись, что новый хозяин бывшего детского сада появится на танцах, но тот не пришел. А вокруг одни разговоры о красавце на белом «мерседесе».

– Спятили наши девки, – бормотал Данил. – Можно подумать, что счастье спрятано в золотой цепочке на шее того богача.

– Завидуешь, Дэн, завидуешь, – бросила Вероника.

– Вовсе нет, – сказал Данил и вышел покурить.

Пока его не было, подруги договорились на следующий день пойти искупаться на речку и прогуляться мимо детсада, где остановился новый хозяин. Как могли они не увидеть того, о ком гудит вся деревня?

– Смотри, если Дэну сболтнешь о наших планах – убью! – пригрозила Вероника.

– Да что я, совсем дурочка? – пожав плечами, ответила Кира.

Глава 2

Вероника и Кира, накинув на плечи большие махровые полотенца, отправились к реке. Они решили сократить путь и свернули с главной дороги, ведущей к зданию бывшего детского сада. Подруги шли по узкой проторенной тропинке. Густая трава с обеих сторон дорожки доходила девушкам почти до пояса. Недавние дожди и тепло, наступившее за ними, прибавили сил для роста сочной траве. Около самой дорожки белым ковром расстелились низкие кустики скромницы ромашки, распространявшей острый специфический запах, а чуть поодаль розовел заблудившийся в густых зарослях клевер. Вероника сняла обувь и пошла босиком, едва успевая за Кирой.

Подруги остановились у низкой ограды. Когда-то этот забор из белого строительного кирпича был выше человеческого роста. Но садик полгода назад закрыли, и предприимчивые сельчане по ночам начали потихоньку разбирать ограду, таская домой кирпич. Теперь забор был почти на уровне травы, и его неровные края напоминали зловещие зубы в пасти акулы. Вероника посмотрела на запущенное здание… Совсем недавно она бегала по этой тропинке к реке и слышала за забором детские голоса. А теперь когда-то добротное здание детсада выглядело уныло и грустно, зияя темными окнами с выбитыми стеклами.

– Видишь? – шепотом спросила Кира, ткнув пальцем в сторону белой машины, стоявшей у крыльца.

– Вижу, – так же тихо ответила Вероника. – А где же ее хозяин?

– Вон он.

Вероника увидела высокого темноволосого широкоплечего мужчину, который вышел из другой двери, и присела, спрятавшись за забор. Подруга последовала ее примеру.

– Как ты думаешь, он нас не заметил? – прошептала Вероника.

– Конечно нет, – недовольно ответила Кира. – А вот мы его не рассмотрели. И все из-за тебя! Трусиха!

– Ну прости, пожалуйста. – Вероника виновато посмотрела на подругу. – Хочешь, я сейчас погадаю?

Чтобы загладить свою вину, Вероника сорвала ромашку и начала отрывать белые лепесточки.

– Еще увидим его, не увидим, увидим, не увидим… Увидим! Вот смотри – увидим, а ты на меня надулась! – весело сказала она.

– Да ну тебя! – улыбнулась Кира.

Вероника сорвала еще одну ромашку.

– Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, своей назовет. Любит… – завела монотонно Вероника, отрывая лепестки.

– На Данила гадаешь?

– Ты что?! Белены объелась?! Сто лет он мне нужен! Поцелует! Значит, поцелует, – протянула Вероника, закончив нехитрое девичье гадание.

– Ты о нем? – Кира кивнула в сторону садика.

– Ты как брякнешь что-нибудь – хоть стой, хоть падай! Как я могу гадать на того, кого в глаза не видела?

– Кто здесь меня не видел? – услышали вдруг подруги раздавшийся совсем рядом мужской голос.

От неожиданности девушки вскрикнули и как по команде подскочили с места. Почти одновременно с их испуганным возгласом молодой человек в белой футболке ловко перескочил через забор и уже стоял перед ними.

– Ну и напугали вы нас! – Кира первая овладела собой. – Так можно и заиками сделать людей!

– А что эти люди делают у моего забора?

– Теперь все вокруг ваше? – спросила Кира, с нескрываемым любопытством рассматривая незнакомца, о котором гудела вся деревня.

Вероника на мгновение задержала на нем взгляд и смутилась. Такое с ней было впервые. От мужчины пахло хорошим одеколоном, смешанным с легким запахом сигарет, а еще… Это был незнакомый запах взрослого мужчины, а не подростка Данила. Широкие плечи, могучие бицепсы, дерзкий уверенный взгляд, белозубая улыбка – все это заставило сердце Вероники ускоренно биться, а в голове приятно и в то же время непривычно зашумело, будто от нескольких глотков шампанского. Девушка опустила глаза, не в силах больше смотреть на незнакомца. Она уже корила себя за то, что согласилась на предложение Киры. Неведомая теплая волна, мгновенно окутавшая ее, пугала, и сейчас ей больше всего на свете хотелось стать невидимкой и испариться, просто раствориться в воздухе.

– Не все мое, но много чего, – ответил Кире незнакомец.

– Ромашки тоже твои?

– Я их дарю вам, прекрасные девушки, – засмеялся незнакомец. – Кстати, я не представился. Меня зовут Захарий. А вас?

Кира прыснула со смеху – так звали деда, жившего на околице в старой полуразвалившейся хате. Старик был слабоумным и в разговоре часто повторял: «Меня зовут Захарий, меня зовут Захарий, Захарий».

– Кира. – Девушка протянула руку.

– Очень приятно, Кира, – сказал Захарий и протянул руку Веронике.

Она, не поднимая глаз, слегка коснулась его руки. У Захария была прохладная кожа, но Веронике показалось, что ее обожгло.

– Вероника, – тихо ответила девушка и быстро убрала руку.

– Судя по полотенцам, Кира и Вероника идут на речку?

– Угадали! – Кира игриво засмеялась. – А вы случайно не хотите освежиться?

– Можно на «ты», – заметил Захарий. – И я пойду с вами. Надо ознакомиться с выдающимися местными достопримечательностями.

Вероника тихонько дернула Киру за подол платья, но та сделала вид, что не заметила. Подруга пошла по узкой тропинке первой, за ней двинулся Захарий. За ними плелась Вероника. Ей одновременно хотелось и убежать домой, и вот так молча идти за Захарием, вдыхая его запах, прислушиваясь к шуму в голове и ощущая себя немного пьяной.

Кира о чем-то без умолку болтала до самой речки. Когда троица оказалась на песчаном берегу, Вероника отошла в сторону, к большой старой иве, быстро сбросила ситцевое платье в крупный синий горох и побежала к реке. «Ух!» – невольно вырвалось у нее, когда разгоряченное от солнца и волнения тело обдало прохладной водой. Вероника с детства хорошо плавала, потому доплыть до противоположного берега для нее не представляло труда. Она вышла из воды, искоса глянула на Захария. Он дурачился на берегу с Кирой, обдавая ее брызгами. Вероника пошла по траве. Она срывала розовые цветки клевера и сплетала их в венок. Закончив работу, Вероника надела венок на голову и поплыла назад. Выйдя на берег, она постелила полотенце на том месте, где не было тени от ивы, и присела, обхватив колени руками.

– Не холодно? – спросил Захарий, садясь рядом на песке.

– Нет, – ответила Вероника, бросив на него быстрый взгляд.

– Не думал, что в деревне живут такие красивые девушки.

– Вы думали…

– Ты думал, – мягко поправил ее Захарий.

– Ты думал, что в деревнях только бабки, деды и коровы? – улыбнулась Вероника уголками губ и искоса взглянула на парня. Она впервые встретилась с ним взглядом и не опустила глаз. Казалось, он заглянул ей в душу, разгадал потаенные мысли. Веронику опять обдало жаром, и она провела влажными еще ладонями по лицу, боясь, что Захарий заметит, как вспыхнули ее щеки.

– Тебе идет волнение, – сказал он.

Вероника промолчала, делая вид, будто внимательно наблюдает за плескавшейся в воде Кирой.

– У тебя необыкновенно синие глаза, – произнес Захарий.

– Знаю, – тихо сказала Вероника, чувствуя, что сердце опять начало выбивать в груди безумный ритм.

– Почему ты их прячешь? Ты меня боишься?

– Ты не бабай, чтобы тебя бояться.

– Тогда посмотри на меня, – попросил Захарий.

Его низкий приятный голос располагал, вызывал доверие, и Вероника не смогла не поддаться его чарам. Она посмотрела Захарию прямо в глаза.

– Ника, – сказал он. – Можно я буду называть тебя Ника?

Вероника не любила, когда к ней так обращались. Кроме как «Вероника», она никому не позволяла себя называть.

– Можно, – ответила она, сама не зная почему.

– Ника, – почти прошептал Захарий, – приходи сегодня вечером на это место.

– Что? – смущенно, как-то по-детски наивно спросила Вероника.

– Я буду ждать тебя ровно в десять. Придешь?

– Не знаю, – пожала плечами Вероника.

– О чем вы там шепчетесь? – спросила Кира, подбегая к ним. Она мотнула головой, и мелкие блестящие капли воды прохладой посыпались на Веронику.

– Идем домой, – позвала Вероника, поднявшись и стряхивая с полотенца песок.

– Ну, Вероника, – Кира надула губы, – мы же только пришли!

– Тогда я пойду домой одна!

Вероника быстро натянула платье на мокрый купальник и ушла, не попрощавшись с Захарием.

– Ника! – позвал он, но девушка не оглянулась.

Кира едва успевала за ней.

– Что с тобой? – спросила она Веронику. – Он тебя обидел? Что он тебе сказал?

– Меня? Ты же знаешь, что я не даю себя в обиду.

– Ну как он тебе?

– Обычный мужчина.

– Ну не скажи! Он старше нас, но каков! С таким и на край света не страшно, – вздохнула Кира.

– Не будь дурочкой. На краю света может быть бездонная пропасть, – задумчиво произнесла Вероника.

– Нехорошо получилось. Пришли на речку вместе с ним, а убежали, как две дикарки. Что он о нас подумает?

– А мне плевать на его мнение! – резко бросила Вероника. – Не нравится – пусть общается с городскими! Они не дикарки. Они красивые, легкодоступные, умные!

Вероника резким движением сорвала с головы венок, отшвырнула его.

– Кира, ну что ты плетешься, как сонная муха?! – раздраженно окликнула она подругу.

– Я тебя не узнаю, – отозвалась Кира. – Почему ты психуешь? Захарий тебя разозлил, а я тут при чем?

– Да иди ты со своим Захарием знаешь куда?

– Я пойду сейчас домой, – сдерживаясь, ответила Кира. – А ты иди куда хочешь, но ко мне больше не приходи.

– Очень надо! – крикнула Вероника и убежала. Она даже не заметила, что в глазах подруги от незаслуженной обиды заблестели слезы. Бывало, конечно, что они ссорились, но то были мелкие перепалки, которые сразу забывались, а здесь…