Текст книги "Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественною волею"

Вышеприведенные слова Христовы – истинны, следовательно, и заключение, вытекающее из них, – верно; а потому мы ничего не можем сделать для себя лучше и безопаснее (спасительнее для души), как совершенно покориться воле Божией, всецело предать свою волю воле Божией, повторяя слова священника Илия: Он – Господь; что Ему угодно, то да сотворит (1 Цар. 3, 18), и слова Иоава, военачальника Давидова: Теперь знает раб твой, что обрел благоволение пред очами твоими, господин мой царь, так как царь сделал по слову раба своего (2 Цар. 14, 22), и слова самого царя Давида: Если я обрету милость пред очами Господа, то Он возвратит меня и даст мне видеть Его и жилище Его. А если Он скажет так: нет Моего благоволения к тебе, то (смиренно возглашу): вот я, сотвори со мною по святой воле Твоей (ср.: 2 Цар. 15, 25–26), и слова Иуды Маккавея: Какая будет воля на небе, так да сотворит Господь (1 Мак. 3, 60). Наконец, помолись, предавая каждый себя всецело воле Божией вместе со Христом Спасителем: Отче Мой (Небесный)! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя (Мф. 26, 42). Если Сын Божий столь послушен был и в совершенстве исполнил волю Отца Своего Небесного, говоря о Себе: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин. 6, 38). Если это требовалось от Сына Божия (как человека), то слугам тем более должно повиноваться своему Господу и Владыке жизни и смерти, всецело последовать Его воле, ни в чем не сопротивляясь Его владычеству. Святая правда требует от нас того, чтобы угодно было каждому человеку то, что от вечности было то или другое угодно Богу. Воин в полках, услышав трубный голос или барабанный бой, призывающий к походу, собирает свои вещи; получив же приказ вступить в бой с противником, оставляет все лишнее, могущее препятствовать бою, возлагает на себя свое вооружение и готов сердцем, очами и ушами внимать речи полководца и все в ней излагаемое исполнить в совершенстве. Так и нам надлежит поступать, находясь во все течение временной нашей жизни в борьбе с влечениями (страстями) плотскими, прельщениями мира и искушениями горделивого духа тьмы. Мы должны быть во всем послушны своему вождю, учителю и наставнику – Спасителю нашему Иисусу Христу, Господу нашему; должны подражать (по мере сил наших) Его примеру и делам, изображенным в евангельском Его учении. Последуем же, братия-христиане, за своим Вождем и Господом охотно и неуклонно, предавши себя всецело Его святой воле, и, что бы ни случилось с нами на сем пути скорбного, неудобного или тягостного, – все станем переносить терпеливо, без ропота, благодушно, зная наперед, что на пути жизни встречаются не одни цветы, но и терния: добрый воин не прячется от пуль и штыков, напротив, с удовольствием исчисляет свои раны и говорит о них, не упрекая своего полководца, но еще больше привязываясь к нему и сердечно любя его. Запомним раз навсегда зов нашего Спасителя: иди за Мною, и предоставь мертвым (погрязшим в тщетных мирских заботах) погребать своих мертвецов (Мф. 8, 22). Кто жалуется, плачет и воздыхает о трудностях исполнения того, что по воле Божией бывает с нами на пути нашей временной жизни, и подчиняется оному только по необходимости, что не может воспротивиться, какое в нем неразумие – предпочитать принуждение к исполнению долга добровольному его исполнению? – или же роптать и проклинать свою жизнь, если что встречается в ней неприятного, скорбного и вообще чего-либо тягостного? – или же ужасаться и переносить с горькими жалобами на свою долю (участь) то, чему подвержены все как добрые, так равно и злые люди, – говорю о болезни, смерти, изнеможении в чем-либо и о прочем, что нежелательного каждому встречается в жизни. Все то, что от всех равно требуется или законами общественной жизни, или непреложными законами природы, хотя бы оно для нас казалось противным или неприятным, мы должны переносить великодушно: на это мы призваны; и избегнуть того не можем, что находится не во власти нашей.

Книга вторая
Сообразование человеческой воли с божественною

Глава первая
О всецелом предании каждым своей жизни и своей воли и деятельности в распоряжение воли божественной

Один знаменитый богослов в продолжение восьми лет прилежно и непрестанно молил Бога о том, чтобы Он явил ему человека, могущего указать прямой и неложный путь к достижению Небесного Царствия. В один день, когда богослов этот объят был сильнейшим желанием найти такого человека и не мог ни о чем другом думать, как только увидеть учителя и наставника сокровенной истины, усугубил он горячие мольбы свои об этом к Богу; вдруг слышит он невидимый небесный голос, говорящий ему: «Выйди за двери церковного придела и найдешь человека, которого ищешь!». Послушный этому голосу богослов немедленно идет и у дверей церковных находит нищего в рубище, у которого голени покрыты струпьем и текущим из них гноем. Подходит к нему мудрый богослов и приветствует его словами: «Доброго и благополучного утра желаю тебе, старче!». Старец отвечает на это: «Никогда не имел я недоброго и неблагополучного утра». Мудрый вопрошатель, как бы исправляя первый свой привет, говорит: «Да пошлет тебе Бог все доброе!». – Убогий отвечает: «Никогда не постигало меня ничто недоброе». Усомнился при этом мудрый вопрошатель, думая сам в себе, хорошо ли он слышит, может быть, он глух? И, изъявляя свои благопожелания старцу и приветствия в неизменных выражениях, говорит ему: «Что с тобою, старик? Я желаю тебе всякого благополучия». Нищий отвечает: «Я никогда не был в неблагополучии». Богослов, думая, что нищий велеречив, большой говорун, и, желая испытать его разумение, говорит ему: «Хочу, чтобы все твои пожелания исполнились, чего ты хочешь, чтобы то все Бог послал тебе». – «Я,– отвечал нищий, – ничего такого, что ты мне желаешь, не ищу: все бывает согласно с моим желанием, если я не прилагаю особых планов для своей жизни, а живу себе по воле Божией». Опять мудрый вопрошатель, как бы уходя и прощаясь с убогим, говорит ему: «Бог да сохранит тебя, добрый человек, за то, что ты не увлекаешься благополучною жизнию, но прошу тебя, скажи мне, ты ли один между бедствующими на земле блаженный? Итак, напрасно сказал Иов: Человек, рожденный женою, – краткодневен и преисполнен многих бедствий и многих печалей (ср.: Иов 14, 1); как же ты один избавлен от всех злых времен и приключений? Не понимаю достаточно я твоих убеждений и мыслей». На это убогий отвечает: «Все то, что я сказал тебе, господин мой, истинно говорил я тебе. Когда желал ты мне доброго и благополучного утра, на это отвечал я, что я никогда не бывал в несчастии, потому что жребием, дарованным мне от Бога, я доволен всегда: не искать счастия и мирских успехов – составляет для меня величайшее благополучие. Фортуна, благополучие или злые приключения никому не вредят, исключая тех, которые или сильно их желают и гоняются за ними, или же убегают от них и страшатся причиняемого ими вреда. А я небрегу о благополучии и не обожаю его, молюсь же только Небесному Отцу, Который все направляет к лучшему в жизни каждого человека как приятное, так и неприятное для него, ибо Он совершенно знает, первое ли или последнее для каждого человека есть истинно спасительно. Поэтому и говорю, что я никогда не бывал в неблагополучии, потому что все в моей жизни бывает для меня по моему желанию: терплю ли голод, благодарю за то всевидящего Бога; мороз ли жжет меня, как огнем, или дождь льет на меня ливнем, или другие воздушные нападения изливаются на меня, – равным образом прославляю Бога за то; если кто издевается надо мною, делает нападения и обиды, – также благодарю Бога, ибо уверен, что это делается мне по воле Божией, а все, что Бог посылает нам, служит для нашего добра, для нашего совершенствования. Итак, все, что Бог посылает нам или попускает других сделать для нас приятное или противное, сладкое или горькое, равно вменяю, и все как от руки милосердного Отца охотно принимаю, и того одного только желаю, чего желает Бог и что Ему угодно попустить другим сделать мне. Таким образом все для меня происходит и делается по Божиему и вместе моему собственному желанию. Весьма достоин сожаления тот, кто считает так называемое мирское счастие за что-либо важное и существенное, и опять действительно тот несчастен, кто ищет в мирском каком-либо благе себе полного удовлетворения: истинное и незыблемое удовольствие и блаженство в настоящей жизни имеет тот только, кто искренно и несомненно отдал себя в волю Божию и проводит здешнюю жизнь свою по воле Божией, ни в чем ей не противореча. Ибо воля Господня есть полнота совершенства и доброты; она никогда не изменяется и вне ее нет другой воли, лучшей, более праведнейшей, она произносит праведный суд о всех, а о ней никто не может изречь праведного приговора, обличающего Ее в противоречии. Я прилагаю всевозможное усердие, всею моею мыслию стремлюсь к тому, чтобы всегда желать и хотеть мне того же, чего хочет Бог от разумного существа вообще и в частности от меня убогого. А потому я никогда не был неблагополучным, ибо всю мою собственную волю всецело отдал в руки Божии, так что сердечное мое хотение или нехотение есть то же самое, что и Божие обо мне хотение или Его промышление обо мне, и я благодарю Бога во всяком положении моем за получаемую мною от Него милость, хотя бы она вообще казалась горькою». – «Разумно ли ты говоришь все это? – возразил ему вопрошающий. – Но прошу тебя, скажи мне: если бы Бог изволил низринуть тебя во ад, те же ли самые мысли имел бы ты, какие сейчас ты мне высказал?». – Нищий духом вдруг воскликнул: «Меня ли Он низринет в преисподнюю? Да будет тебе известно, что у меня есть две дивно крепкие руки, ими бы я уцепился за Бога: одна рука – это глубочайшее смирение чрез принесение самого себя в жертву Богу, другая рука – это нелицемерная любовь к Богу, разливающаяся от сего глубочайшего центра на всех ближних наших чрез наши благотворные для них действия. Означенными обеими руками крепко схватился бы я за Бога, и куда бы ни послал Он меня, повлек бы я и Его с собою вместе, и поистине мне было бы благоприятнее быть с Богом вне неба, чем без Бога в небе». Ответ этот произвел крайнее удивление в уме и мыслях мудрого вопрошателя; внутренне сознавал он, что открытая ему старцем дорога ведет каждого прямо к Богу без всякого заблуждения, и она действительно есть превосходнейший путь из всех путей, ведущих к Богу. Захотелось опять мудрому вопрошателю еще более обнаружить высокий разум, скрывающийся под грубой оболочкой старческого тела: «Откуда ты пришел сюда?» – спрашивает мудрый старца. – «Я пришел от Бога». – «А где ты нашел Бога?». – «Там, – отвечает старец, – где оставил я все созданные предметы». – «Где ж ты оставил Бога?». – «Оставил я Бога в чистых сердцах и доброй воле». После этого мудрый спрашивает старца: «Кто же ты есть, старче, и к какому разряду людей принадлежишь ты?». Нищий дал немедленно следующий ответ: «Кто бы я ни был, я доволен своим уделом и не променяю его на богатства всех царей. Царем может быть назван каждый человек, умеющий благоразумно и мудро управлять и владеть собою». – «Царь ли ты, – спрашивает мудрец нищего, – и где твое царство?». – «Там, – отвечает нищий, указывая перстом на небо, – царь есть тот, для кого царство написано в книге судеб особыми отличительными чертами». Желая положить конец вопросам, спрашивает мудрец нищего: «У кого ты, старче, научился тому, что ты мне изложил теперь в своих ответах, кто вложил тебе в ум это?». – «Открою тебе поистине и это, господин! Я все дни провожу в молчании, в молитвах или добрых и благочестивых размышлениях, а более всего постоянно содержу в уме и памяти тщание о том, как бы мне крепче и теснее войти в единение с Богом чрез безграничную покорность Его святейшей воле. Такое посвящение себя всецело Богу может научить усердного человека многому истинному, доброму, святому как в знании, так и в жизни». О многом хотел еще спрашивать мудрый у нищего духом, но, имея твердую надежду найти для этого другое благоприятное время, простился с ним, говоря: «Будь здоров, старче!» – и ушел от него, внутренне размышляя в себе много, как бы говоря: вот нашел я истинного учителя правого пути к Богу. Прекрасно об этом же выразился блаженный Августин: «Являются некнижные и предупреждают нас в Царствии Небесном; мы же со своею мудростию о нем неусердно печемся, а толкаемся бедственно здесь, в сей жизни, погрязая в сквернах плоти и крови». Об этом же самом противоположении духовного смиренномудрия с мирскою мудростию Иисус Христос в благодарственной Своей молитве к Богу Отцу говорит: Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (то есть чистым в сердце): ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение (Мф. 11, 25–26). Действительно, под худым рубищем часто скрывается высокая мудрость.

И кто бы мог предполагать и поверить, что в столь простом, незнатном человеке заключается такое высокое познание о Божественном Существе. Кто мог бы поверить найти в бескнижной простоте такую высокую мысль, как представление убогого старца о двух руках несокрушимой силы – то есть о всецелом приношении себя Богу и всецелой своей любви к Нему, выражаемой исполнением Его заповедей: этими руками действительно попускает Бог связывать Себя человеку, от других же прикосновений к Себе Он устраняется.

Глава вторая
Какая человеческая воля преимущественно может быть угодною и достойною соединения с Божиею волею

По вступлении на престол персидского царя Артаксеркса сделано было им распоряжение собрать со всех сторон царства лучших и знатнейших девиц в знаменитый город Сузу для нахождения их при дворе в царской свите. На приготовление их к достойному царской особы представлению себя назначен был им годичный срок для устройства себе нарядных уборов и других украшений телесных и для усвоения себе добрых душевных свойств и поведения, подобающих лицам, удостаиваемым такой высокой чести. Если требуется столько времени для приобретения различных украшений телесных и усвоения себе качеств душевных, чтобы сделаться достойными пребывания при дворе царя земного, то с каким постоянством должны мы обращать ежеминутно внимание свое на собственную нашу волю – дикую, эгоистическую, лишенную истинного душевного благородства и красоты добродетельной, дабы преобразовать ее, мало-помалу отсекая от нее черты дикого безобразия, бессловесных животных инстинктов, самодовольства и эгоизма, и таким образом приготовить ее быть достойною величайшей чести служить вечному Царю Небесному и здесь, на земле, живя непорочно по вере и любви евангельской, припадая пред Ним, нашим Спасителем, в искренней молитве с сознанием своего недостоинства и с твердым намерением исправить себя и вести жизнь беспорочную, очищая ее, по совести, принятием Святых Таинств Тела и Крови Христовой после твердого обещания не идти впредь по тернистому пути греха, и там, в загробной жизни, когда Он неожиданно, днем или ночью потребует нас на праведный Суд Свой для решения последней вечной нашей участи.

Желая обстоятельнее и подробнее объяснить упомянутое выше приуготовление нашей воли для достойного единения оной с Божественною волею, укажем открытый нам Словом Божиим для того путь и те условия, коим обязана подчиниться человеческая воля для обновления в душе своей первого образа и подобия Божия, избегая при этом дерзости постигнуть вполне ограниченным нашим умом глубочайшие тайны беспредельного ума и премудрости Божией. Законность и правда означенных условий (то есть заповедей или повелений Божиих) открывается не только из их Божественного начала, но объясняется даже и общей, врожденной людям земной справедливостию. Так господин или хозяин, принимая себе в дом нового служителя или служанку, наперед уговаривается с ними, предлагая им свои условия: «Я хочу, чтобы ты, живя в моем доме, не выдумывал бы нелепых басней, не произносил бы слов оскорбительных для Бога и для всего того, что признается Церковию святым и священным, не любил бы противоречить истине, не пьянствовал бы и не бездельничал, а, напротив, старался бы быть верным, усердным, послушливым и заботливым в исполнении порученных тебе дел или занятий».

Каждый хозяин имеет право предлагать своей прислуге такие условия и требовать исполнения их под страхом удаления неисполнителей из своего дома. Неужели же Всемогущий, Праведный и Премудрый Бог, вступая в завет единения с волею людей, не волен предлагать им Своих условий для такого единения?

Рассмотрим в следующих отделениях главнейшие из свойств человеческой воли, желательных и угодных Богу, сообразных с Его святейшею волею.

Небесный, превосходящий всякую земную чистоту Жених душ наших требует и от нас великой душевной чистоты, не имеющей пятна скверны, или порока, или чего-либо подобного (см.: Еф. 5, 27). Воля, желающая привиться к Нему, как розга к лозе виноградной, пусть с себя сбросит и отбросит от себя греховную нечистоту: пусть не только не служит сребролюбию, возненавидит блудные дела и всякую плотскую нечистоту, не распаляется гневом, но даже если и ощутит только побуждение в себе к чему-либо подобному, пусть мужественно усмирит и умертвит его в себе, выбросив из мысли и воспоминание о нем; самое мышление да упражняет и занимает предметами серьезными, споспешествующими благосостоянию жизни здешней и загробной. Но наша речь не о том, что и без нас всем хорошо известно. Есть иного вида падение, подкрадывающееся к нам незаметно или же мгновенно охватывающее душу, – это зависть или беспокойство, досада, производимая в душе нашей благополучием, счастьем или преимуществами, которыми пользуются другие, а не мы: да будет же воля наша вовсе непричастна этому пороку, свободна от него, невиновна в нем и не порабощена ему, – свободною да хранит она себя от этого порока. Человек, стремящийся к подражанию Христу, должен хранить себя вне всякого зазрения в этом пороке: видя других счастливыми, должен не завидовать им в том; своим несчастием или неуспехами не озлобляться; в бедах не возмущаться и не роптать, потому что всякий, приближающийся к Богу, видя других в счастии и богатстве, не завидует им, но, обращаясь к Богу, говорит: «Господи! Тебе угодно было возвести такого-то на высокую степень почестей и богатства, меня же иметь в унижении и бедности. Я не противлюсь этому, о Боже мой, и не исследую тому причины, ибо знаю верно, что достаточною причиною этому есть Твоя единая совершеннейшая воля: если бы Ты, Господи, не попустил сделаться мне убогим, униженным, то никто из людей, при всем их желании, не довел бы меня до нынешнего моего положения, что одному Тебе возможно сделать в короткое время и без лишних слов, признавая наилучшим для меня такое положение. То же самое попущение Твое я признаю, о Господи, и в иных, делаемых мне неприятностях другими: один оговаривает меня, другой злословит, третий поносит мою честь, иной причиняет мне разные беспокойства, тогда как я никого из них не оскорбил и не делал никому неприятностей. Но во всех случаях нахожу я достаточный, удовлетворительный ответ: Ты, Господи, попустил это. Ты повелел: пусть будут они Семеями, а я – Давидом (см.: 2 Цар. 16, 5—13), если Тебе так угодно, о Боже мой!».

Святой Антиохийский епископ и мученик Игнатий[44]44
  Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, священномученик (36—107; память 29 января, 20 декабря), отец Церкви.


[Закрыть] сказал о себе: «Я – пшеница Христова, буду смолот зубами зверей, чтоб сделаться чистым хлебом». Так и нас Бог приуготовляет сделаться при трапезе Господней чистым хлебом Его: зачем сердимся мы на людей? Они – мельничные камни, стирающие нас как пшеницу, всыпанную в жерновный ящик. Для того чтобы нам очистить сердце свое, необходимо посеять и укоренить на доброй земле сердца доброе семя слова Божия, содержа его во всякое время твердо в уме и памяти, и молитвенно вознося мысли свои к Богу, говорить в себе: «Благословен Бог во веки веков! Господи, что повелишь мне делать? Да будет во всем воля Твоя!». Это – первое обучение и приготовление для охранения своей воли в чистоте от пороков вообще, а более всего от вражды и зависти.