Текст книги "Боги с Родины… После – вчера. С Нибиру аннунаки. 1-я книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант"

– А я люблю, – инжир и финики.

Мы создадим не только ГРОЗ [116] из них, проходчиков, но и крестьян, рабочих на поверхности. А что? Если от них мы сможем получать алмазы, платину, иридий, золото, и минералы, ведь не откажемся от пропитания? Жаль, – органы и нам не подходят, – малы, создать бы можно было инкубаторы с процессами безостановочными.

6868
  [116] ГРОЗ – горнорабочий очистного забоя. Добычник, кормилец, рубающий руду богатую золотом в лаве.


[Закрыть]

Контрактников немного нужно в будущем. Оставим самых правильных, псов явных, правопорядок охранять и, наблюдать за гоминидами очеловеченными. А недовольных, остальных, – на Родину.

– Мысли твои простёрлись далеко. Смотришь, пройдя определённый путь, они придумают, такой сюрприз для нас, что мы не ожидаем; нас в пыль сотрут или погонят отовсюду, без всяких объяснений. А может, дань платить обяжут за до'бычу металла, Энки, смеясь, ответил брату.

– Следить за ними нужно.

Не обрезать кустарник своевременно, то превратится в куст дикорастущий. – И роза превращается в шиповник. Поверь, не хуже это, чем до'бычу нам, самим вести. Контроль и наказание необходимы для сознания, что боги мы для них могущественные, – они ничто, лишь прах земной, рабочие.

– Возможно, согласился Энки. Планируем их будущее мы. Создали кроманьонцев, кто-то до нас создал неандертальцев…. Не сами же они себя создали? И, почему, вновь стали гоминидами и деградировали?

– А может, прав был Дарвин, и анунак из обезьяны «вышел», десятки миллионов лет назад? – полушутя Энлиль, добавил.

– Думал, ответил Энки, отреагировав шуткой на шутку.

Глава 2. Выработка, идущая вверх

Решив идти налево, стараясь не пораниться о глыбы и осколки, по штреку вентиляции отправились вперёд, в надежде на спасение, стремясь уйти подальше от места катастрофы. Случайно неугробившей их здесь.

Передвигались медленно. Нагромождения, завалы, козы [117],забуренные [118] с четырёх, ранение товарища, препятствовали скорости.

6969
  117] Коза – чаще всего вагонетка с удаленными передними и задними бортами, но есть и специальные для доставки людей по горизонтальным и наклонным выработкам. [118] Забуриться – сойти с рельсов. «Забуриться с двух» – сойти с рельсов двумя колесами, «забуриться с четырех» – всеми четырьмя. Чаще всего бурятся вагонетки, но иногда и электровозы.


[Закрыть]

Луч коногонки, штрек прекрасно освещал, с ней было можно обходить куски руды, присыпанные штыбом, непостижимым образом, вплетеющиеся во все загромождения. Дорога была легче, ранее преодолённой, и это радовало их. Дойдя к НЗ, решили отдохнуть и, подкрепившись из него пайком, напившись вдоволь, спать легли, уставшие от перехода.

– Нас ведь пытаются найти? – с надеждой в голосе спросил Ут у друзей и, не дождавшись, что ответят, глаза прикрыл, к стене прижавшись, мечтая о моменте, когда поднимутся с друзьями на-гора, закончатся препятствия, проблемы.

– Больше под землю, не хочу спускаться! – ответил Нинхурсаг, прекрасно понимая, – контракт расторгнуть трудно, вознаграждение получено на Родине. Такую сумму, если и, займёт, как будет отдавать? Нет, невозможно.

Вернуть назад не сможет. Здесь платят мало, на вино, увеселения, товары остальные, – всё под запись. Хотя, быть может, взрыв ему поможет, – он пострадавший, выполненяя цель контракта. Комиссия рассмотрит льготы. Будет, скорей всего, доплата.

У Ута, шум не прекращался в голове.

– Когда же прекратится? – подумал Ут вслух, недовольно. И почему, чем дальше, тем сильнее больно?

Но тот, как будто бы назло, противнее, чем дальше, больше становился.

– Возможно, к нам спасатели ВГСЧ [119], предположил Ут, пробираются, мысленно радуясь, надеясь на спасение.

– С чего ты так решил? – откликнулся Думузи сразу.

– Слышишь, – бараны, как визжат? Спасатели недалеко, по видимости бурятся [120], через завалы пробираются.

7070
  [119] ВГСЧ – военизированная горно-спасательная часть. Вытаскивают шахтеров из-под завалов. [120] Бараны – большие перфораторы. Бурить – сверлить пласты при выработке.


[Закрыть]

– Не слышу, огорчённо, Нинхурсаг ответил Уту. Бараны в голове такие, что начинай визжать, чтобы их заглушить, так надоели.

Я не уверен, что смогу заснуть, хотя, не псих. Как, здесь мне надоело!

Лежали молча долго. Поднявшись, Нинхурсаг Думузи попросил, чтобы не разбудил случайно Ута, взял коногонку и ушёл вперёд.

Думузи вслед за ним отправился вдогонку.

– Ты далеко? – спросил он Нинхурсага, когда тот повернул.

– Я реконструкцией, всех штреков занимался, и ответвления здесь знаю наглазок. Наш пай [121] давно прошли. Но пробираться ещё долго. Трудно идти.

7171
  [121] Пай – в комплексно-механических лавах – количество секций механизированной крепи, которое обслуживает ГРОЗ.


[Закрыть]

В этих местах, к нам применяется копытная [122]. Рядом конечная коз остановка, орлов [123] недаром налетело.

Видно, волной сюда достало, понаворочала без меры, —

вертело порожняк [124], как захотела.

7272
  [122] Копытные – деньги, в данном случае – количество баллов для начисления дополнительного благосостояния, доплачиваемые за дорогу к месту работы (шахтерам порой приходится преодолевать километры, от ствола к забою). [123] Орёл – при обрыве каната в наклонных выработках, груз, состоящий из вагонеток или коз, устремляется вниз с огромной скоростью круша все на своем пути. [124] Порожняк – поезд из порожних (пустых) вагонов.


[Закрыть]

Звук, кажется, идёт оттуда, он показал рукой на ход, приваленный породой.

Прислушавшись, услышал и Думузи звуки буров – очевидный. Приблизившись вплотную к ходу, стал разобрать завал. Ход был с уклоном вверх, забит породой.

– Сечение – два метра. Нужно ползти, Думузи с сожалением подумал. Изведать ход желаю, быстрее встретиться с спасателем хочу.

Готов навстречу был к ВГСЧ отправиться без промедления, сомнений, размышлений.

– Куда ведёт? Вверх,…. непонятно? – спросил он Нинхурсага и, себя.

– Не знаю, тот растерянно ответил. Не было раньше хода никогда.

Возможно, создали рукав для воздуха недавно? Для этого предположения все были основания, оттуда свежий воздух поступал, тела приятно охлаждая.

– Тяжеловато будет, Думузи констатировал, смотря, куда-то в темноту. Подъём, под десять градусов. Тем более ползти.

– А нам туда не надо? – ответил Нинхурсаг и засмеялся. Но интересно. Вдруг, нас ищут там? Другим здесь взяться некому. Наверно, я попробую.

– И? Как тебя вытаскивать оттуда? За ноги, если, не дай Бог, случится что?

– Есть у тебя другое предложение?

– Нет. И твоё не лучшее.

– За неимением альтернативы, пойдёт, смеяться Нинхурсаг продолжил и, тут же в уклон юркнул, держа рукой головку коногонки. За мной не нужно лезть. Обратно, помешаешь, если мне нужно, развернуться.

Помни, что на тебе ещё и Ут, дружище. До скорого свидания.

Прошло минут пятнадцать-двадцать долгих, для ожидающего, много. Не было слышно из уклона звуков, за исключением бурения породы.

Видя абсурдность ситуации, Думузи мучился, переживая, как поступить не зная. Если не Ут бы, то давно полез за Нинхурсагом, следом….

Прошло ещё минут пять, десять. И, понимая, что, возможно, – необходима помощь Нинхурсагу, Думузи влез в уклон, слыша лишь звук баранов, стук в висках, движимой мыслью, – выбрался бы друг, благополучно.

Тот был значительно крупней Думузи и, нелегко ему передвигаться, в местах отдельных узких, особенно на поворотах. Через пятнадцать метров почувствовал усталость.

Кроме уклона, понял, – внутри, окружность была гладкой, как будто полировали. Чем дальше, тем сильней тревожился за Нинхурсага. Коленки ныли с непривычки и, спина ломила. Путь продолжал, спиной на пол ложился, секунды отдыхал, чтобы потом броском вперёд вновь устремиться, пока боль мышцы не скуёт и не придётся вновь ложиться. Примерно через метров восемьдесят-девяносто, уклон исчез, ход стал горизонтальным и, кроме этого расширился немного, в правильный эллипс перейдя из круглого.

Это позволило быстрей передвигаться. Вверху, на стенах, в свете коногонки отблёскивали жил вкрапления металлов драгоценных.

К ним присмотревшись, отдыхая, подметил, жилы, – каждая, вверху проходит, на уровнях, примерно одинаковых, а ниже, лишь ряды полос, – борозд заделанных. Создалось впечатление, что раньше жилы были в них такие же, их после разработки лишь, заделали породой.

– Но, как и кем? – мелькнуло в голове Думузи.

Отбросив мысли, перевернувшись, продолжил путь и, вскоре, вдали пятно увидел. В нём друга он узнал, а впереди него, был странный свет.

До Нинхурсага было метров сто, не меньше.

Ускорившись, насколько волучалось, стараясь побыстрей добраться к Нинхурсагу, как можно больше проползти, прежде чем вновь остановиться для отдыха. Он видел, что свет с пятном, не удаляются. Ещё немного, рядом будет с ними и, перестанет волноваться.

И, наконец, добравшись до него, в изнеможении, к нему он дотянулся, как можно ближе и, упал на спину. В том, что был это Нинхурсаг, не сомневался, да и, кому другому было быть, учитывая, – в выработке не было, ни рукавов, ни ответвлений. Хотя, тревоги чувство не покинуло. За время, что он полз к нему, тот позу положения не изменил ни разу.

– Нежели, что-то с ним случилось? – переживал Думузи, подвинувшись к нему поближе. Боги! Спасли нас после взрыва и, осадки кровли. Неужто Вы допустите, чтобы могло произойти, что либо нехорошее?

Отлёживаясь на спине, Думузи вновь рукой дотронулся к его ноге, тихо спросив:

– С тобой случилось, что-то?.

Тот не ответил ничего. Сердце Думузи сжалось медленно и, он от страха кулаком ему, по пятке стукнул сильно. Нинхурсаг признаков не проявил движения после удара даже.

Думузи растерялся. Не знал…, что делать дальше.

На берегу прекрасного большого озера, в пятидесяти метрах расположенного от ограждения, за домом, во время отдыха вечернего, пейзажем любовался Энки, величественных, неизведанных просторов, дикого края необъятного, саванной окружённого, лесами, джунглями вечнозелёными.

Группы колонн высоких, стройных пальм, по живописным берегам, с ажурными соединениями сверху, – парящими ротондами и портиками [125] перед прекрасным храмом жизни, прохладу создавали в духоте неимоверной, лета жаркого, неимоверно.

7373
  [125] Портик (лат. Porticus) – крытая галерея, перекрытие которой опирается на колонны, поддерживающие его или непосредственно, или с помощью лежащего на них архитрава, или посредством перекинутых между ними арок, – полуоткрытое помещение, крышу которого поддерживают колонны


[Закрыть]

Здесь руководство от жары спасалось и нежилось в потоках ветерка, в гости заглядывающего, не случайно, из-за высоких гор, издалека.

Невдалеке расположились, преклонившись, – величественной статности и пышности, пониже пальмы, соответствовать стараясь, феерии убранства, красоте – гигантских родственниц, взметнувшихся, как будто в фейерверках, оттенков всевозможных и разнообразий, обворожительно прекрасных, бесподобных, зелёных вечно, – множество великолепий. Мест царственных, величие подчёркивая, склонив листву голов, ради приличия, с достоинством, немного вниз, надеялись, – в один счастливый миг произойдёт, – сравняются с сестрицами, прекрасными царицами великолепных мест, по красоте и статности, величию, став украшением чудес.

За озером, ущелья, горы и долины, обрывы живописные – скалистые, покрытые лесами и кустами. Красотами неописуемыми, взгляд анунаков постоянно ублажали, раскошной пышной зеленью, цветами. Одновременно, изумляя вечностью, и явной непорочностью с беспечностью, энергией спокойствия и умиротворения, струящейся из них с благововением.

Оазис посреди саванны, с акаций зарослями скудными, другим был миром отделён, как специально. Словно огромный храм земной, манил красой нетронутой природы, неудержимо и покойно, взгляд обратившего случайно.

– На Родине, таких мест не осталось. Был изумлён мгновенно Энки, – впервые видя красоту Земли, спустившись с челнока на землю.

– И были ли места прекрасные вообще на Родине – такие? – подумал Энки. Может, и были…, давно, настолько, что забылись. Нужно в архив задать вопрос. Ответить могут…, но и спросят, – зачем знать нужно? В какой-то степени, опасно. Подвох, «правдоискатели», во всём искать пытаются. Всегда, везде. Нужно подумать хорошо, внимательно, прежде чем обращаться. Земли и Родины пейзажи сравнивать и, любоваться виденным, открыто. Будто злорадствовать пытаюсь, что там красо'ты позабыты.

Диск солнца яркий, к западу клонился, играя в водной глади озера – палитрой соцветий сказочных, прекрасных, многоцветных, от ярко-жёлтых и пурпурных, красных, оранжевых и, розовато-фиолетовых, переливаясь и меняясь. И, у смыкания на горизонте, застывая, на мгновение.

Любуясь красотой Земной, не мог не восхищаться ей. Частично помогало отвлекаться, и от аварии – это занятие. С произошедшим взрывом под землёй, с обвалом и, возможно, с жертвами – контрактников. Найти рабочих не сумели, завалы не давали, спасателям искать по штрека. Завалов оказалось много. Что не удастся к ним пробиться сразу, понятно стало, добравшись к месту катастрофы.

Из клети выйдя, оценили последствия волны взрывной. Козы, завалы, повсеместно, путь преграждали им горой.

– Возможно, что не там их ищут. Но, где же нужно их искать? Оперативность, превратившись в закономерность и поспешность, став бесполезной, даже вредной, и не могла им помогать?

Нужно, на каски маяки установить им было, сейчас бы не искали их.

Нашли бы их, и под завалами. Мысль хороша, но поздняя.

Приходится искать их наугад, как в допотопном веке, пока надежда есть, – живые анунаки.

Пошли вначале по откаточному штреку.

А если там их также нет?

Живого места не осталось. Там выжить было бы нельзя. Живые если, то родились, в особых спецкостюмах, а не в рубашках. Может, их глыбой, привалило или, возможно, крыша села? Тогда их поиск бесполезен. Но он искать их вынужден… Нельзя показывать контрактникам, к их судьбам безразличие.

– Взрыв, недовольные и, ультиматум, проблем сошлось немало вместе.

Как хорошо земной природе. Проблемы сами по себе уходят.

Такого множества зверей, птиц, рыб, на Родине, других планетах, как на Земле, не видел больше он нигде.

– Эта планета быть должна для сущностей заслуженных – со всех планет галактик – местом отдыха и, наслаждения прекрасным. Здесь поместить дом отдыха и, видами из сказки с веранды дома любоваться, подумал Энки, продолжая, мечтать и, этим наслаждаться.

Непревзойдённым символом мест сказочных, являлась птица длинноногая, – как аист, с шеей длинной, с изящным оперением, великолепным, с розовым оттенком.

Он никогда не видел зрелища прекрасней – одновременного огромного количества, прекрасных особей в одной фантасмагории, как в завораживающей и, бесподобной, чарующей взор, сказке взлёта.

Смотреть часами любоваться можно, как добывают пищу из воды, головы вывернув свои, с клювами перевёрнутыми.

Как к вечеру, в наряды одеваются, с прекрасным красным, с фиолетовым оттенком, чтобы ещё раз подчеркнуть всем несравнимость с собой, с их оперением, – на празднике соития и жизни, на фоне красного, багрового заката, в предверии спускающейся ночи.

Живущих постоянно птиц на озере, немного. К ним прилетают в гости их сородичи. Средь них много молодых фламинго, не сможешь спутать их со взрослыми, – нет бело-розового одеяния, прекрасного убора.

После прилета, кормятся и отдыхают, готовясь к вечеру, сил набираются.

В лучах заката «игры» начинаются, под вечер, словно бы переодевшись. Вначале танцы молодых самцов. Бравируя, они робеют.

На глади сотни тысяч лепестков, танцующих партнёров, – заполнили цветами алыми с контрастным чёрным обрамлением. Фиерия, лишь начинается.

Вмиг повсеместно оживает на глади водной из ярких красок и движений фантасмогория. – Это представить лишь возможно. А рассказать – подробно, без восторга, как красочно и нежно происходит, словами невозможно.

Самцов от самок Энки отличал легко. Они не только выделялись ростом, и поведением самца, особым. Гоготом чувства выражая нежно, вытянув шеи максимально, длинные, шли вслед за избранными неотступно. Менялось в танце поведение, мгновенно.

Вышагивая, на смотринах словно, бежали следом церемонно, когда внезапно убегали самки, на глубину теснили бережно. Используя рост – преимущество, чтобы приблизиться вплотную, к поверхности воды прижать, добиться своего, и…, если удаётся всё самцу, не против самка, зависнув в воздухе, припавши к телу, мгновенно спариться, блаженно.

Внизу же танцы продолжаются, ухаживания самцов не сговорившихся, с избранницами выбранными ими, оставшимися на огромной глади.

Бывают часто, – потасовки, носящий характер показной, не настоящая вражда за самку.

Сойдясь вплотную, расправляют перья, чтобы казаться им солидней и грозней и, с громким гоготом, безликого энтузиазма, соперника для вида треплют, за клюв хватая, крылья клювом, «работая на публику».

Они в отличие от лебедей, в «бою», не бьются крыльями до смерти. Вся потасовка с полминуты длится, пока слабейший не уступит, не перестанет «драться» – сдастся, уйдёт от самки и соперника в сторонку, ища другую самку.

Бывали случаи, – в бой ввязывались самки. Хотя исход им безразличен «боя». Им щиплют хвост и крылья, чтобы успокоить. А выбрать могут и другого.

Снежная шапка с высоты шесть тысяч метров, участливо смотрела вниз на них, как будто предлагала поделиться, прохладой снега с ними в этот миг.

В дни жаркие, казалось им всегда, – парит вершина снежная, ведь основание горы неразличимо из-за пояса тепла саванны. И облака, под снеговой границей, иллюзию усиливали фантастическую. Эта – величественной красоты гора, настолько велика была, – формировать могла свой микроклимат [126] постоянный.

7474
  [126] Информация о горе, кратере, танцах фламинго, лукавату взяты из разных источников.


[Закрыть]

Сейчас, на стыке дня и ночи, когда исчез последний солнца луч, на горизонте дрогнув, недоступной, была она, ещё прекрасней.

Стемнело. Шум стал много тише. В последних отблесках лучей, он взглядом встретился с знакомой старой, всегда к себе манящей – огромной серо-голубой горой, с вершиной снежной, ледником, прощавшейся с ним ночью, и с солнцем.

Стало довольно поздно. Ночь наступила, было трудно, при свете звёзд, луны, зверей увидеть, спешащих к озеру на водопой, напиться и, обмыться, охладиться.

– Он, к сожалению, подумал, как всегда, услышу крики исступлённые – жертв обречённых, вскоре, став сильным сущностям, – животным, пропитанием.

Особенно ужасны, страшны Лукваты крики – монстра. Часто резвилась на глазах у анунаков и, подплывала к лодкам, старалась опрокинуть их, играла, утаскивала в воду. Впрочем, от шалостей, никто не утонул – монстр был довольно нежен с анунаками.

Вступала с крокодилами она, нередко в схватку. Всегда выигрывала, но, доставалось часто. Теряла от укуса куски тела.

Найти частичку монстра – получить удачу. Её носили оберегом анунаки, спускались с ним под землю.

Рыком грохочущим, монстр самоутверждается, показывая, кто хозяин озера. Крики распространяются на расстояния архиогромные, на звуки непохожие других животных.

Догадка осенила. – Мы злобных сущностей зовём животными! Хотя, – они прекрасные, изящные…. Кайманы, тигры, леопарды, львы, гиены, – друг друга убивают не жалея.

– Возможно, что к их пожиранию друг другом, нам нужно относиться философски, подумал Энки в раз очередной. И, сам себе ответил: «Не получится».

Поймав себя на мысли, в выходной отправиться на озеро на лодке, чтобы в час предрассветный любоваться, с поверхности воды не только монстром, добыть трофей собственноручно…

– Возможно, я отправлюсь к кратеру, когда вот, только? – несбыточность желанного, он знал. – Нет на прогулки времени. И выспаться не удаётся. Твердил себе, что это не беда; план выполним, тогда и отоспится, за все прошедшие года. Мечтать, не вредно, видно. Это точно!

Кратер был крупной кальдерой с бортами в миллионы лет. Таких он не встречал нигде, не только на Земле, но и на Родине.

От ложа кальдеры к краям бортов было шестьсот пятнадцать метров.

Площадь – три сотни километров. Диаметр вулкана бывшего, за двадцать восемь километров. В нём наблюдал животных – множество: гну, зебр, газелей, антилоп и носорогов, львов и гиен, шакалов, тигров, леопардов, гепардов и слонов.

Подстерегая нападение гиен, шакалов, львов, гепардов, леопардов на одиночек или чужаков, забредших в те опасные места, он вмешивался в их «разбор полётов». Как правило, спасал их не всегда и, прогоняя зверей наглых, трофеи забирал, себе на память. Так было не однажды.

– Ночное небо, близкое неправдоподобно. В него засунуть пальцы можно …, и, зачерпнув оттуда звёзды – их подарить, как бриллианты… (Нинти).

Завтра вновь новый день. Закончился ещё день на планете этой, с частицей лёгкой грусти, думал Энки. Какие здесь короткие деньки! – меньше минуты нашей. И к этому, давно уже привыкли. Давно не видел Нинти.

– Да тише! – прошипел Думузи Нинхурсаг. Кричать не нужно!

Ползи ко мне, поместимся. Здесь места много.

Думузи, радуясь, что не случилось страшного, перевернулся на живот и прыгнув, был с ним рядом. Одной рукой обняв, прижал к себе, и прошептал на ухо радостно: «Ты жив, и это хорошо!», хотел, добавить, – я переживал, когда на зов не отвечал. Но, оплеуху получил и по губам щелчок, чтобы закрыл свой рот. Услышал шопот.

– Тихо! Идиот! Лучше смотри внимательно вперёд!

От них, в метрах пятидесяти впереди, огромная, широкая змея, шире питона, за комбайном вслед ползла. Комбайн, фрезою прорезал в стене боро'зды слева, освобождая жилы с серебром, золотом, медью, платиной, и справа, заделывал породой старые, из залнего змеиного отверстия.

На вес большой свой несмотря, вниз не соскальзывая, с поверхностью стены, змея слипалась плотно, из жил высасывая золото, медь, серебро и платину, породу справа замуровывая.

А высосав, спускалась медленно, под тяжестью своей плавно скользя, где, как гармошка, тело собрав в складки, удерживалась кончиком хвоста, чтобы часть тела, – с головой, продвинуть, чтобы поднявшись, до борозд, – освобождённых жил, вновь присосалась телом к ним, оставив сзади собранные формы в кучках – размером с крокодила яйца.

В двух первых формы светлые лежали; в других, с желтинкой, тёмные.

– Вот это да! – шептал Думузи Нинхурсагу. Подобного, не видел никогда. Давай с собой захватим по яйцу? У них ведь не убудет…

– Но, для чего? – спросил тот удивлённо.

– Чтобы поверили нам, что не врём, когда рассказывать будем об этом.

Кучки ближайшие лежали на полу, от них всего лишь в шести метрах.

– Согласен, согласился Нинхурсаг. Только ползём обратно сразу.

Думузи первым двинулся вперёд. Но не успел дотронуться до форм, как появились змеи, – метра с два, и, зашипели злобно им в лицо.

– Бежать пора, Думузи прошептал, они здесь охраняют до'бычу.

Как развернулись, как неслись обратно, не помнили Думузи с Нинхурсагом. Очнулись, – ход забрасывали всем, что попадалось под руку, чтобы в нём щели не было, в которую смогли бы змеи к ним пробраться.

– Я думаю, что знают здесь они, нас больше. Захотели бы, то появились раньше, чем мы добрались до начала хода, не отошедший от волнения, переживая, Думузи выдавил, смотря на Нинхурсага. Не думаю, что нас хотели догонять. Лишь отпугнули в назидание и, ладно. Для них не представляли мы угрозы, и нас не тронули они. Хотя, не всё здесь вижу складно.

Жаль, звуки не спасатели…, а змеи издавали…

– Наверное, ты прав. Они меня увидели, когда подполз я, сразу, и ты приполз не прячась. Меня звал. Они, внимания не обращали, пока на труд не покусились их. И…

– Сильно испугались. Кому-то рассказать, то не поверит, вздохнув с тоской, Думузи прошептал.

Металл из жил высасывали змеи…. Мне интересна технология? Кто их создал?

Одновременно с до'бычей, проходческий комбайн с последующей очисткою змеиной? Порода в стены возвращается обратно, а не вывозится на козах на го'ра, на терриконах не складируется, земля не загрязняется.

Вот это экономия!

– Тогда понятно, почему нас отпугнули, – работа нашего КБ [127]. Эксперименты до'бычи! Поэтому не тронули, лишь отогнали, чтобы работать не мешали. Выходит, знают, что мы живы. Скоро найдут, доставят на-го'ра

7575
  [127] КБ – конструкторское бюро.


[Закрыть]

– Коль так, как говоришь, – неплохо будет. Раз знают наверху, что живы мы, то нас спасут. Ведь, забирают формы…

– Змей учат добывать металл, крыс сумчатых, их формы собирать и выносить на верх? Что им они расскажут? Мне, кажется, несём с тобой мы бред. Возможно, трудятся для Геры, не при делах здесь анунаки.

– Ты прав, наверно, Нинхурсаг. Тогда нам нужно продолжать к стволу

пытаться добираться.

Искать нас будут. Должны искать… Возможно, ищат! – предположил растерянно Думузи.

Кстати, как, Ут там? Бросили мы одного…. Пока мы упражнялись на коленках бегать, как змеи ползать, там крысы нос у Ута не отгрызли?

– Не каркай! – бросил Нинхурсаг и, сразу же поднялся с рельсы.

Как шимпанзе, такие гадкие они. Пытаются стащить продукты вечно, кривляются всегда нам, отчего-то.

Вскочив с рельс, шагом быстрым, чуть не бегом, насколько позволяла захламлённость, при свете коногонок, к Уту, устремились, оставленному ими. Осталось до него немного.

Споткнувшись о кусок руды, Думузи, за малым не упал, рванув мышцы спины и таза. Остановился, не сдержав пронзившей спину боли, и изогнулся в позе неестественной, почувствовав, что к области спины, добавились боль в ягодицах, идущая сквозь таз и спину, к шее. Сноп ярких искр ударил по глазам, лишая сил и воли. Он медленно осел на почву, со стоном боли.

– Сплошное идиотство! – Думузи выругался про себя.

Не дай такого Господи, пожалуйста, просил он Господа, нельзя, чтобы теперь нас, – неходячих, стало двое. С двоими Нинхурсаг, не справится. Не сможет нас тащить двоих, один к стволу. Прошу Тебя, не убивай всех нас из-за меня. Коли мне суждено, – то одного, когда они спасутся. Воля твоя на всё, и милость – всеобъемлющая. Дай мне, пожалуйста, поправиться. Ведь, что желаешь, иногда сбывается.