Текст книги "Девять царств. Госпожа Жемчужина"

Сяо Жусэ
Девять царств. Госпожа Жемчужина

 
Лицо, что молнии подобно,
Весь вид теперь как будто смерч.
Траву покрыл искристый иней,
Сменяет день луна.
И вот уж осень, жизни миг
Пронесся ветром, вихрем.
Все мудрецы былых веков —
Ну где же ныне вы?
Великий человек – тот журавлем
Отправится на Небо.
А низкий человек
Червем уйдет под землю.
Величия Гуань-цзы ли достигнем?
И вознесет ли нас на Небеса
Гусь белокрылый, что впряжен
В святые облака?[1]1
  Ли Бо «Лицо, что молнии подобно» (из цикла «Дух старины»), перевод Ксении Назаровой.


[Закрыть]
 

Глава 1
Лицо, что молнии подобно,
Весь вид теперь как будто смерч[2]2
  Ли Бо «Лицо, что молнии подобно» (из цикла «Дух старины»), перевод Ксении Назаровой.


[Закрыть]

Ловцы жемчуга, следуя за попутным ветром, вышли на лодке из порта два дня назад. Была ранняя осень. Золотые лучи солнца ярко светили, ослепляя Хайши так, что она не могла открыть глаза.

Отец сидел на борту лодки, прижимая дочку к себе:

– Хайши, ты запомнила, чему я тебя учил?

– Да, отец.

Девочка по имени Хайши старательно закивала, похлопав по веревке, опоясывающей ее. Отец впервые взял дочь в море ловить жемчуг, и она накрепко запомнила все его наставления:

– Как только спущусь под воду и увижу красивую девушку, то возьму ее за руку и потяну наверх. Она даст нам так много жемчуга, что мы сможем оплатить налог императору за этот год.

Девочке было всего около семи или восьми. Сбросив куртку, она обнажила смуглое худенькое тельце. Кончики ее волос выгорели на солнце и затвердели от морской соли. Она была очень похожа на мальчика, и только по тоненькому голоску становилось понятно, что это была еще совсем маленькая девочка:

– Отец, дядюшка Цзинь, дядюшка Чжу, я спускаюсь!

Внезапно отец, опаленный жарким солнцем, нахмурился:

– Хайши, тебе страшно?

Девочка звонко рассмеялась. Она сделала глубокий вдох и нырнула в море, подняв множество сияющих, как расплавленное золото, брызг. Опоясывающая ее веревка скользнула в воду, словно рыбка.

Отец стоял на коленях у края лодки и крепко держал веревку, другой конец которой был обвязан вокруг талии Хайши. Спустя некоторое время девочка, как договаривались, схватилась за веревку и потянула ее, давая знак отцу опустить ее поглубже. Но мужчина, сомневаясь, продолжал натягивать. Дядюшка Цзинь, не говоря ни слова, присел рядом и, протянув руку, похлопал его по плечу. Какое-то время они помолчали, и он опять похлопал его, но уже сильнее. Сделав над собой усилие, отец ослабил хватку, и веревка тотчас же погрузилась глубже под воду. Он упал на дно лодки, будто все силы покинули его. Спустя какое-то время отец тихо пробормотал:

– Мать Хайши даже не знает, что я взял с собой дочь в Акулье море. Она точно возненавидит меня…

– Я не хотел говорить тебе раньше, но за день до того, как мы вышли в море, в деревню Сиюй пришли за жемчужным налогом. Жителям не хватало всего лишь полшена[3]3
  Шэн (кит. 升) – единица измерения объема для сыпучих и жидких тел, равная 1,04 литра. (Здесь и далее – прим. перев. и ред.; далее меры измерения длины и веса см. на стр. 734.)


[Закрыть], но за это солдаты спалили дотла всю деревню. Они связали якорной цепью мужчин, женщин, стариков и детей… Сказали, что осенью продадут их в рабство варварам на рынке в царстве Хань… Этот жемчужный налог такой… такой тяжелый… Проклятье, в этом году жемчуга слишком мало. А иначе разве мы смогли б девчонку-то… – запинаясь пробормотал дядюшка Цзинь, не решаясь закончить фразу.

– Когда Хайши вместе с русалкой поднимутся на поверхность… давай это сделаю я? Ты не сможешь. Мать Хайши тебе этого не простит, – нерешительно произнес дядюшка Чжу.

– Кто бы из вас двоих это ни сделал, я буду ненавидеть его всю оставшуюся жизнь. Хайши – моя родная дочь. Я не хочу в будущем причинить вам вред… Я сам сделаю это, сам… – с застывшим взглядом проговорил отец и уткнулся лицом в колени. Его голос становился все тише, плавно переходя во всхлипывания.

Дядюшка Цзинь и дядюшка Чжу отвернулись, не осмеливаясь смотреть на мужчину, изможденного за много лет тяжелой жизни в морской деревне.

Над ними стремительно пролетела чернохвостая чайка. Водную гладь окутала пелена тумана. Безбрежное море уходило в бескрайнюю даль.

Несмотря на то что этот мир тысячи раз менялся, люди то умирали от голода, то наслаждались жизнью, вокруг этого материка всегда существовало равнодушное к мирской суете безбрежное море. Не имея границ, оно простиралось во все стороны света. Оно было намного долговечнее любого государства и любой правящей династии.

Маленькая, словно капля в море, лодка покачивала на волнах троих одетых в лохмотья ловцов жемчуга, которые были убиты горем. Может, когда-нибудь синее море высохнет и на его месте разобьют тутовые плантации, но эти трое, будучи лишь крошечными частичками во вселенной, уже никогда этого не увидят. Их страдания, как и печали всех простых людей в этом мире, бесследно исчезнут в тишине равнодушной морской пучины.

На востоке Царства Юэ, в водах безбрежного Южного океана, находилось Акулье море, которое простиралось на сотню ли. Там, будто рыбы в воде, жили русалки нага, слезы которых превращались в жемчуг. Русалок охраняли акулы. Почуяв запах крови, они становились беспощадны и с легкостью могли уничтожить небольшую лодку. Император Сюй любил жемчуг, поэтому провинциальные чины, стремясь польстить правителю, собирали драгоценные бусины с ловцов жемчуга. Когда же их количества не хватало для уплаты налога, ловцы брали своих детей в море и, опоясав их веревками, опускали на глубину, чтобы те нашли русалок и привели их за собой на поверхность. Тогда детей убивали прямо на глазах у морского народа. Их душили, чтобы запах детской крови не привлек акул. Русалки нага были очень добрыми и чувствительными. Они плакали, а их слезы на ветру превращались в жемчуг, даря лучик надежды в беспросветной тьме.

«Книга Чжи[4]4
  Книга Чжи (кит. 征书) – древнекитайская книга предсказаний бедствий и катастроф.


[Закрыть] Жены и наложницы императора Мать императора Хуанъи»

Тысячи огоньков, сияющих изумрудным и лазурным цветом, сплетались между собой, бурля в темноте. Подняв голову, можно было увидеть, как тонкие лучи солнечного света причудливо и беспорядочно проникают сквозь водную рябь. Хайши нащупала кожаный мешочек на груди и, поднеся его ко рту, сделала вдох, медленно выдохнув пузырьки. Засверкав, они начали подниматься вверх, постепенно превращаясь в мерцающее сияние. А Хайши опустилась еще глубже в темноту.

Когда люди тонут, они обычно опускаются на самое дно, прижимаясь к камням. Хайши знала, что это происходило потому, что на морском дне был свет, вот несчастные и стремились к нему, крепко ухватившись за что-то и не желая отпускать. Постепенно тьма рассеялась, и Хайши поняла, что она почти на месте. Продолжая плыть к свету, девочка коснулась пальцами ног мягкого белого песка.

Девочка будто спустилась с небес, шагнув на землю в совсем другом мире. Морская бездна не пропускала никаких звуков извне, и вокруг был слышен лишь шепот океана. Таинственное сияние то отдалялось, то приближалось. Сновали косяки рыб, рыбы сновали между кораллов, а водоросли трепетали, словно ивы. Среди ослепительно-белых и агатово-красных ветвей кораллов Хайши заметила несколько веточек необыкновенного цвета и удивилась: неужели существуют кораллы темно-синего цвета?

Осторожно обогнув коралловые рифы, Хайши удивленно открыла рот и чуть не задохнулась.

То, что она приняла за трепещущие ветви коралла, оказалось длинными темно-синими волосами девушки. Она лежала среди кораллов и, томно подняв руки, сплетала шелковые нити лазурно-голубого цвета, которые вытаскивала кончиками пальцев из морской воды. Девушка вытягивала лазурные нити основы одну за другой и соединяла их с уточной нитью[5]5
  Уточная нить – это система нитей, которые в ткани располагаются поперек длины куска, проходя от одной кромки к другой.


[Закрыть] голубого цвета, сплетая почти невидимое и невесомое узорчатое полотно. Она делала это так изящно и грациозно, будто ей это не стоило никаких усилий.

«Это та самая девушка, которая может дать нам жемчуг? Это о ней говорил отец?» – подумала Хайши.

Соединив ноги, девочка резко оттолкнулась от камня, поплыла к удивившейся девушке, и, радостно открывая рот, выпустила пузырьки, будто маленький морской зверек. Казалось, таинственная девушка очарована ею. Она протянула к ней прекрасные пальцы, между которыми виднелись полупрозрачные кристально-голубые перепонки, и погладила короткие волосы Хайши.

В кожаном мешочке, который висел на груди у девочки, оставалось совсем немного воздуха, поэтому она не мешкая схватила русалку за руку и, оттолкнувшись ногами ото дна, поплыла наверх. Девушка была изящной и гибкой, поэтому Хайши не представляло никакого труда потянуть ее за собой. Она кружилась вокруг девушки, с восхищением глядя на нее. Той же все это казалось очень забавным, поэтому она тоже начала кружиться вокруг Хайши. Так, с задором играя в игру, правила которой были понятны лишь им двоим, они продвигались к поверхности моря. Иногда веревка, которой была опоясана Хайши, пыталась опутать девушку, но та тотчас замечала это и, слегка покачивая талией, стремительно поднималась повыше, уворачиваясь от нее. Постепенно они покидали окутанную тяжелым, черным бархатом морскую пучину, в темноте которой иногда хаотично вспыхивали огоньки. Вдруг один из этих огоньков замерцал совсем рядом. Приблизившись к нему, Хайши с интересом пригляделась, пытаясь понять, что же это такое. Огонек оказался чудной рыбкой, над головой которой висел фонарик. Увидев девочку, рыбка испугалась, быстро развернулась и уплыла. Хайши уже хотела поймать диковинку, однако русалка остановила ее. Вероятно, чтобы успокоить, девушка подняла руки перед собой, показывая, что не хочет навредить девочке, и вдруг вокруг нее неспешно загорелся жемчужный ореол. Многочисленные чудные рыбки, мерцая, словно светлячки, большим косяком окружили их со всех сторон, очаровывая своим сиянием. В конце концов, Хайши была всего лишь ребенком. Она сразу же забыла о том, что хотела поймать рыбку, и, широко открыв глаза, с восхищением любовалась этим зрелищем.

Солнечный свет пронизал морские волны и окрасил окружающую их черную пучину в лазурный цвет. Одной рукой Хайши держала девушку, а другой, цепляясь за веревку, опоясывающую талию, помогала себе плыть наверх. Наконец, почувствовав легкость, она с плеском вынырнула на поверхность воды.

– Отец, отец! – закричала Хайши, махая рукой.

Мужчина, схватив ее за подмышки, поднял на лодку. Девочке стало щекотно, и, свернувшись калачиком в отцовских объятьях, она захихикала. Вдруг она почувствовала, как пара горячих капель упала ей на лицо. Не дожидаясь, пока Хайши повернется, отец внезапно схватил ее за тонкую шею. Девочке было больно, она снова закричала:

– Отец! Отец!

Но отец не отвечал, а лишь еще сильнее сжимал руки, почти приподнимая ее маленькое тельце над лодкой. Девочка уже не могла кричать и лишь слабо хрипела. Хайши вырывалась, пытаясь обеими руками оторвать от себя худые руки отца, но у нее не получалось. В ушах раздался слабый гул, напоминающий шум моря, который можно услышать, если приложить к уху морскую раковину. Тот гул смешался с нечеткими звуками отцовского голоса:

– Хайши, Хайши, ты умная девочка… Тебе не надо возвращаться в деревню… Каждый год я буду делать тебе подношения на Цинмин…[6]6
  Цинмин – традиционный китайский праздник поминовения усопших, отмечается на 104-й днь после зимнего солнцестояния (обычно выпадает в период с 4 по 6 апреля). В этот день принято оставлять на могилах подношения из еды, а также сжигать особые жертвенные деньги, чтобы умерший ни в чем не нуждался на том свете.


[Закрыть] Я не оставлю тебя в том мире голодной…

«Я умираю?» – подумала девочка.

Отец, который всегда больше всех на свете любил ее, сейчас хочет ее смерти? Но если это правда, то почему он сам задыхается от слез?

Собрав все оставшиеся силы, Хайши вывернулась и сильно укусила отца за руку. Горячая и соленая, с привкусом железа, кровь брызнула ей в рот. Его руки вдруг ослабли, и Хайши, кашляя, упала на дно лодки. Она не заметила, как дядюшка Чжу и дядюшка Цзинь прыгнули в море, но сквозь слезы увидела, что они собирали что-то около таинственной девушки, то ныряя под воду, то поднимаясь на поверхность.

Девушка!

Она взволнованно смотрела на Хайши, то погружаясь с головой под воду, то вновь всплывая. Из ее темно-синих глаз текли слезы. Они ярко сияли на ветру и, превращаясь в жемчужины, падали в воду одна за другой, после чего тут же тонули. Но, даже погрузившись на глубину в один-два чи, они все равно распространяли драгоценное сияние. Хайши родилась в семье ловцов жемчуга, но никогда не видела жемчуг такого высокого качества. Дядюшка Чжу и дядюшка Цзинь с восторгом ныряли под воду, собирая крупные жемчужины, которые некогда были всего лишь слезинками.

Никто не обращал внимания на отца, который с безжизненным выражением лица замер на носу лодки, уставившись на какую-то точку в море. На его грубых и сильных худых руках виднелась темно-багровая рана от укуса Хайши, из которой сочилась кровь.

Кап, кап…

Он посмотрел на капли крови, которые, падая в море, бесследно растворялись в воде. С неизведанных морских глубин начал медленно распространяться слабый запах рыбы. Что-то темное заклокотало под спокойной гладью лазурной воды.

Шум привлек внимание дядюшки Цзиня. Он поднял голову и тотчас изменился в лице. Вдали, под чистым спокойным небом, ни с того ни с сего поднялись огромные волны. Вода клокотала уже повсюду. Белая бурлящая пена быстро окружала их со всех сторон, а в волнах смутно виднелись десятки серо-стальных плавников, которые нельзя было перепутать ни с чем другим.

Это море называлось Акульим.

Огромная волна стремительно приближалась к ним. Она была уже совсем рядом, как вдруг замедлилась. Поднявшись изумрудной стеной, волна начала расти прямо на глазах, закрывая собой солнце.

– Отец! Отец! – пронзительно закричала Хайши, бросившись к отцу, чье лицо посерело от испуга. Вздрогнув, мужчина пришел в себя. Его глаза опухли от слез. Он пошевелил сухими, потрескавшимися губами, будто хотел ей что-то сказать. В этот момент гигантская волна высотой в два-три человеческих роста обрушилась вниз, накрыв лодку. У девочки потемнело в глазах, а уши пронзил громкий резкий звук.

Хайши не знала, как долго она пролежала с закрытыми глазами, но, придя в себя, поняла, что волна унесла ее отца и дядюшек куда-то далеко в море. Запрокинув голову, девочка увидела мутно-зеленое море, похожее на небо из какой-то другой вселенной, и обломки их лодки, которые были разбросаны повсюду. Вдруг огромная тень начала подниматься прямо со дна моря. Вырвавшись на поверхность со множеством брызг, она снова ушла под воду и пронеслась совсем рядом с Хайши. А затем погрузилась в темную морскую пучину. Среди пены в воде девочка все-таки смогла разглядеть эту тень. По мелькнувшей гладкой коже серо-стального цвета Хайши поняла, что это была длинная – длиннее, чем лодка ловцов жемчуга, – акула.

Тут же что-то еще с плеском упало в воду, пролетев прямо перед лицом девочки.

Оно перевернулось. Хайши пронзительно закричала, чуть не упав в воду.

Это было тело ее отца, однако от него осталась лишь половина.

Маленькая девочка храбро бросилась в воду, изо всех сил стараясь поймать тонущее тело отца, за которым по воде растекался кровавый след. Позади нее вновь приглушенно заклокотало море. Должно быть, это акулы, почуяв запах крови, приплыли за новой жертвой. Хайши стиснула зубы и обернулась. Вдали действительно виднелось три акулы! Море заклокотало еще сильнее, кровожадные чудовища приближались. От испуга и отчаяния Хайши заплакала. Слезы брызнули из ее глаз, бесследно исчезая в морской воде. Ее бросило в дрожь.

Девочке наконец удалось выплыть на поверхность. Она тяжело дышала. Бежать было некуда. Повсюду было лишь бескрайнее море и недосягаемое небо. Ей не на кого было положиться и неоткуда было ждать спасения.

Крепко обняв тело отца, Хайши зажмурилась.

Клокочущее море постепенно успокоилось.

Спустя какое-то время девочка в недоумении открыла глаза и, собравшись с духом, опустила голову под воду. В темно-синей глубине мерцал белый свет. Прекрасная девушка, волосы которой развевались, словно морские водоросли, вытянула руку, преграждая путь пяти или шести акулам. Свирепые хищники, полностью подчинившись белому свету, исходящему из ее руки, уплыли прочь. Море постепенно успокаивалось, медленно забирая на дно оставшиеся обломки лодки и лоскуты одежды.

Только тогда Хайши поняла, что совсем выбилась из сил. Она дрожала, а левая рука, которой малышка цеплялась за тело отца, онемела. Девочка перестала бороться и снова закрыла глаза. Ее обмякшее тело пошло ко дну.

Хайши постепенно пришла в себя. Какое-то время ей казалось, что она все еще лежит в лодке ловцов жемчуга. Ее глаза были закрыты, но она все равно ясно слышала вздымающиеся волны и чувствовала теплые солнечные лучи, ласкающие ее лицо. Однако через мгновение Хайши пронзила тупая боль от ссадин и ушибов. Мышцы ломило от усталости, а голова раскалывалась.

Девочка нахмурилась и открыла глаза.

Ее взору предстало бескрайнее море и серо-стальной плавник, вздымающийся будто флаг. Хайши испугалась. Она поняла, что почему-то лежит на спине акулы, которая как раз собирается уйти под воду! Девочка хотела спрыгнуть с нее. Она вырывалась и кричала, захлебываясь водой, но кто-то крепко держал ее за талию. Вдруг акула снова вынырнула на поверхность. Девочка немного успокоилась и, опустив голову, посмотрела на руки, которые обхватили ее сзади. Между пальцами виднелись полупрозрачные, кристально-голубые перепонки.

Это была та девушка. Наконец Хайши смогла рассмотреть ее при солнечном свете. У нее были заостренные тонкие ушки, гладкая и влажная кожа, темно-синие вьющиеся волосы и такие же темно-синие глаза, в которых совсем не было белка, только зрачок. Тонкие красивые щиколотки выглядывали из-под легкой шелковой юбки. На них росли два крохотных плавника, задорно покачивающихся на воде! Хайши невольно испугалась. Эта девушка не была человеком. Так кого же она искала под водой?

Заметив взгляд Хайши, девушка указала пальцем куда-то вперед. Там, на горизонте, смутно виднелась серая тень. Это была суша.

Акула продолжала плыть, то опускаясь под воду, то выныривая на поверхность. На душе у Хайши было пусто. Она старалась ни о чем не думать и только плакала. Ее слезы капали на спину акулы и тотчас исчезали под водой, не оставляя никаких следов.

Так прошло больше двух часов. До берега оставалось совсем немного. Стало уже совсем мелко, поэтому акула не могла плыть дальше. Таинственная девушка вручила Хайши кожаный мешочек светлого лазурно-голубого цвета. Он оказался полон жемчужин – не меньше семи или восьми пригрошней, – которые сияли даже при дневном свете. Девушка взяла руку Хайши и принялась чертить что-то у нее на ладони. Там, где кончики ее пальцев соприкоснулись с кожей девочки, появилась сияющая белая надпись: «Лан Хуань».

«Эту девушку зовут Лан Хуань?» – подумала Хайши.

Лан Хуань легонько подтолкнула девочку, чтобы та слезла с акулы, и показала ей рукой на берег, словно веля возвращаться домой. Спрыгнув в воду, девочка заметила, что надпись на ладони ярко сияет. Хайши нырнула и немного проплыла под водой. Чувствуя себя хорошо, она решительно преодолела еще пол-ли, даже не выныривая, чтобы сделать вдох. Всплыв на поверхность, девочка обернулась. Лан Хуань сидела на спине акулы. Ее одежда развевалась на ветру среди голубых волн. Она ничего не говорила и, кажется, вообще не могла говорить. Девушка лишь спокойно смотрела на Хайши темно-синими глазами. Девочка крепко прижала к груди мешочек и, больше не оборачиваясь, поплыла к берегу.

– Это все? – спросил начальник стражи. Он взял деревянную коробочку для жемчуга и достал оттуда одну горсть.

– Это все, господин… – дрожащим голосом ответил глава деревни.

Пересыпав жемчуг обратно в коробку, начальник стражи вытащил из-под ногтя маленькую – словно рисовое зернышко – жемчужинку.

– И это вы называете жемчугом? Да он даже мельче песка!

Обведя взглядом окружающих, человек с курчавой бородой заорал:

– Ленивое отребье!

Глава деревни склонился:

– Господин, в этом году было много ураганов. Они потревожили жемчужниц, поэтому и жемчуг вырос небольшим. Наши мужчины день и ночь ходят в море. Это все, что они смогли собрать. В предыдущие годы наша деревня всегда платила налог только самым лучшим жемчугом. Можем ли мы надеяться?..

Начальник стражи пнул деревянную коробку прямо в лицо главы деревни. Жемчужины рассыпались по земле.

– Взять их!

Вдали, на холме, поскрипывая колесами, появилась повозка с синими занавесками.

Мужчина, который ехал в ней, приоткрыл занавеску и тихо спросил:

– Это собирают жемчужный налог?

Красивый юноша подбежал к окну повозки и почтительно ответил:

– Да. Стража собирается схватить всех жителей. Боюсь, они сожгут деревню.

– Поехали туда, посмотрим, – приказал мужчина, сидевший в повозке. Издалека было видно, что в той деревне у подножья горы началось какое-то движение. Рука мужчины, опускавшая занавеску, замерла.

Маленькая фигурка ворвалась в деревню. Зажатая между стражником и какой-то женщиной, она настойчиво закричала:

– Отпустите мою мать!

Внезапно из кучи песка и рыболовных сетей поднялась женщина и, не дожидаясь реакции стражи, закрыла ребенка собой:

– Хайши, беги! Найди дядю и не возвращайся!

Однако девочка даже не пошевелилась. Она сжала мешочек и достала горсть жемчуга, показала стражнику:

– Вот ваш жемчуг!

Вдруг все убегающие и преследующие, плачущие и кричащие – абсолютно все, – застыли в изумлении.

Эти жемчужины не были особо крупными, не имели какого-то диковинного окраса – будь то золотой, зеленый или черный, – но они оказались необычайно круглыми и гладкими. Когда лучи заходящего солнца озарили их, жемчужины ослепительно засияли, отбросив на землю маленькую тень Хайши. Светящийся жемчуг русалок нага был бесценен. Но если девочка держала целую пригорошню, то сколько же еще находилось в мешочке?

Начальник стражи вышел вперед и протянул раскрытую ладонь, куда Хайши высыпала целую горсть жемчуга. Яркое сияние осветило его застывшее лицо. Наконец он пришел в себя, моргнул и, громко рассмеявшись, сказал:

– Товарищи, вы видели что-нибудь?

– Мы ничего не видели, начальник.

Услышав эти слова, Хайши задрожала.

Скользкие глаза начальника стражи, напоминавшие слизняка, остановились на мешочке, который девочка прижимала к себе.

– Тогда скажите мне: заплатила ли эта деревня жемчужный налог?

– Никак нет, – едва сдерживая смех, нестройным хором ответили несколько солдат.

– Откуда в этой полуразрушенной деревне взяться жемчугу? – продолжил начальник стражи. Он оторвал подол своего одеяния и, спрятав в нем жемчуг, положил себе за пазуху.

– Так точно, начальник! Мы не нашли здесь никакого жемчуга! – подняв мечи, солдаты постепенно окружали Хайши со всех сторон. В их глазах сверкали злобные огоньки.

Девочка невольно еще крепче прижала к себе мешочек и попятилась, однако ей преградила дорогу еще не до конца связанная рыболовная сеть, висевшая между деревьями.

Хайши нашарила в ней что-то острое и холодное. Внезапно она почувствовала трудно объяснимую уверенность и сжала в ладошке холодный предмет, выжидая. Она не хотела умирать, она хотела жить.

Начальник стражи замахнулся мечом, целясь в запястье Хайши. В ту самую секунду, когда оружие сверкнуло, девочка бросилась на мужчину, потянув что-то за собой. Развешенная между деревьями рыболовная сеть тотчас порвалась. Девочка была маленькой и юркой. Она толкнула начальника стражи в грудь и быстро побежала. Меч в руке мужчины лишь рассек воздух за ее спиной.

– Чего же вы ждете? Убегайте быстрее! – подняв голову, закричала Хайши. Очнувшись, жители деревни поспешно бросились врассыпную, помогая друг другу.

Начальник стражи левой рукой схватил девчонку за воротник, уже собираясь убить ее, как вдруг почувствовал укол в живот и резкую боль.

Отпустив Хайши, он гневно уставился на рану и, недоверчиво зажав ее рукой, вытащил оттуда конопляную нить. Кровь на ней медленно загустела, собралась в каплю и упала на землю.

Заметив, что начальник стражи собирается с силами, чтобы вновь нанести удар, Хайши попятилась и, обмотав вокруг руки конопляную нить, со всей силы потянула. Капли крови брызнули на ее детское личико.

Начальник стражи медленно повалился на землю. Он так и не узнал, что пронзил его живот и в конечном счете привел к его гибели длинный деревянный челнок, которым мать Хайши каждый день плела рыболовные сети.

Хайши отшвырнула конопляную нить и побежала к горе.

Вдали, у подножия горы, раздались крики. Мужчина, ехавший в повозке, спросил:

– Что там происходит, Чжоин?

– Ребенок убил одного из стражников и сейчас бежит сюда, – неторопливо ответил юноша по имени Чжоин. Однако в его голосе слышались напряженные нотки.

– Ну что ж, испытаем его удачу: успеет ли он добежать до нас или нет. Если удача покинет его, то с этого дня ребенок последует за нами, а это смертельный путь, – по-прежнему спокойным голосом произнес мужчина.

Чжоин промолчал и слегка поклонился. Постепенно вокруг все потемнело. Тщательно прислушавшись, можно было услышать, как несколько человек поднимаются в гору, шурша травой. Спустя короткое время, за которое не выпить даже полчашки чая, голоса людей уже были всего лишь в нескольких чжанах от них. Послышался шум. Похоже, один из стражников догнал ребенка, но тот укусил его, и мужчина закричал от боли. Сразу же раздался порывистый звук ветра. Вероятно, стражники побежали, стремительно размахивая мечами. Послышался лязг. Должно быть, один из мечей достиг своей цели. В это мгновение кто-то упал. Звуки шагов стали хаотичными, но не прекратились.

Чжоин сжал рукоять меча, висевшего у него за поясом, так крепко, что вспотели ладони.

– Кажется, пора идти, – тихо сказал мужчина, сидевший в повозке.

– Слушаюсь! – Голос Чжоина еще витал в воздухе, когда он сам уже преодолел более двух чжанов. Прислушавшись, юноша без труда отыскал ребенка и, схватив его, потащил к повозке. Меч, со звоном извлеченный из ножен, переливался в сумерках холодным блеском. Раздался звук разрываемой одежды, полетели брызги крови. Стражники один за другим тяжело падали на землю. Нанеся последний удар, Чжоин подпрыгнул и, развернувшись в воздухе, взмахнул мечом, нанеся последний удар. Легко опустившись на землю, он перевел дыхание и отыскал глазами Хайши.

Она упала на землю. Мешочек, который девочка прижимала к груди, раскрылся, и все содержимое рассыпалось по земле. Чжоин не знал, что именно это было, но оно слепило глаза даже в темноте. Это сияние было будто живым. Оно напоминало мираж, очертания которого то поднимались, то опускались. Одна из жемчужин закатилась прямо под колесо. Дверца повозки распахнулась, и из нее вышел мужчина. Он сразу же протянул сильную худую руку к жемчужине и, подняв ее, поднес к лицу, чтобы внимательно рассмотреть. Яркое сияние жемчужины осветило лицо этого человека. У него были прекрасные миндалевидные глаза. Над правым уголком рта слегка приподнимался старый шрам длиной в полцуня, образуя на честном и ласковом лице подобие улыбки.

Хайши, лежавшая на земле, подняла голову и посмотрела на него. Почти не двигаясь, она медленно, но ловко собирала рассыпавшиеся жемчужины, одну за одной складывая их обратно в мешочек. Ее глаза, словно глаза дикого зверя, смотрели на мужчину с испугом, но кроме страха в них отражалась проницательность. Девочка оценивала ситуацию, дожидаясь подходящего случая. Только и нужно было, чтобы мужчина немного отвлекся, тогда Хайши сразу бы убежала, а может, и бросила бы в него горсть земли.

Мужчина медленно присел на корточки и, протянув палец, дотронулся до уворачивавшейся от него маленькой ручонки ребенка. Девочка задрожала от страха. Незнакомец притянул ее к себе и прижал к груди, но Хайши, сопротивляясь, смотрела на него почти с ненавистью. Мужчина не отвел взгляд, а лишь, протянув руку, нежно погладил ее по лицу. Сопротивляющиеся ручки вздрогнули, и девочка внезапно уткнулась головой в грудь мужчины, крепко обняв его за шею. На лице незнакомца появилась легкая улыбка. Он обнял Хайши и встал, позволив жемчужинам скатиться на землю.

– Как тебя зовут? – спокойно спросил мужчина.

– Хайши, – охрипшим от слез голоском ответила она.

– Хочешь поехать с нами на север?

– А на севере я смогу заработать денег, чтобы позаботиться о матери? – подумав, ответила вопросом на вопрос девочка, продолжая обнимать мужчину обеими руками.

Он помолчал немного и сказал:

– Если станешь моим сыном, то у тебя будет все, кроме беззаботной жизни; если же станешь моей дочерью, то у тебя будет только беззаботная жизнь, но ничего больше.

– Тогда я хочу стать твоим сыном.

Одежда на мужчине была мягкой и источала легкий аромат. Хайши снова уткнулась ему в грудь. Ноющая боль в мышцах ослабевала, звуки постепенно расплывались, и девочка погрузилась в глубокий сон.

Чжоин собрал разбросанные по земле жемчужины нага, зажег шелковый фонарик и поднял занавеску. Мужчина, держа на руках Хайши, сел в повозку, Чжоин запрыгнул на облучок, и они беззвучно двинулись вперед. Горящий золотым светом фонарик покачивался, отражая черные как смоль волосы и темные глаза Чжоина.

– Чжоин, помнишь, когда я нашел тебя в толпе стотысячного войска мятежников на Алой равнине, твои глаза были такими же, как у дикого зверя?

– Да, – односложно ответил Чжоин.

– С тех пор пролетело четыре года.

– Да.

Они замолчали, укутанные темным покрывалом ночи.

Молодой человек сидел за шахматной доской, вертя в руках черную глазурованную фигурку. Он задумчиво смотрел в окно. Похоже, его мысли были где-то далеко.

Императорский дворец возвышался на самой вершине горы, и из этой шахматной комнаты открывался один из самых лучших видов на город Ванчэн. Приближался вечер. Очертания городских стен исчезали в сумраке, а на их месте один за другим загорались огоньки. В густом тумане улицы и переулки постепенно сливались и переливались разноцветными огнями.

– Неужели я так постарел? Раньше, когда ты был еще совсем ребенком и мы с тобой играли в шахматы, ты частенько даже плакал, перенервничав из-за игры.

Мужчина, сидевший напротив за шахматной доской, взял белую фигурку и беззвучно поставил ее. Он продолжил:

– Все же прошло уже десять лет. Ты весьма преуспел в шахматах, и теперь тебе даже скучно играть со мной.

Молодой человек по-прежнему смотрел в окно, а после будто не услышав его слов, печально вздохнул и сказал:

– Через несколько дней я больше не увижу всего этого.

– Ночной Ванчэн действительно прекрасен. Великая династия Чжэн правит миром вот уже как шестьсот шестьдесят первый год, а это невероятно долгий срок. Однако Ванчэн намного древнее – этот город на протяжении двух тысяч лет является императорской столицей восточного континента. Поколение за поколением здесь менялась власть, рождались и умирали люди. И все желали умереть за этот город…

Замолчав, мужчина взял медную палочку и поправил фитиль свечи. Пламя издало легкий треск, а затем разгорелось сильнее, источая сильный аромат амбры.

– Возможно, будет даже безопаснее держаться отсюда подальше.

Молодой человек неожиданно повернул голову и не задумываясь поставил черную фигурку на доску. Печальный стук, напоминавший звук забивания гвоздей в каменную стену, разнесся эхом в полной тишине. Черная фигурка, с силой задев белую, опрокинула ее с доски.