Текст книги "Девять царств. Госпожа Жемчужина"

– Это… слишком невероятно… – пробормотала себе под нос Хайши.

– На следующее утро после смерти главной вышивальщицы абсолютно все ее ученицы ослепли. Несколько девушек покончили жизнь самоубийством, утопившись в колодце. Другие же, которые не могли вышивать вслепую, были отправлены обратно к себе на родину. Однако они все были сиротами. Можно представить, как сложились их жизни по возвращении домой. А Чжэлю… еще, считай, повезло.

– Чья это была идея? Не может быть… – Хайши изумленно запнулась. – Не может быть, чтобы это была идея дядюшки Ши!

– Когда главная вышивальщица умерла, дядюшка Ши был в Жоужане и покупал новый шелк. Когда он вернулся, все девушки уже были отосланы. – Черные глаза Чжоина печально заблестели. – Накануне трагедии прибыли люди из Золотого дворца и привезли специально для учениц главной вышивальщицы особый миндальный чай.

– Золотой дворец? – Не понимая, как это возможно, Хайши остановилась и ошеломленно произнесла: – Это был император?

Лето в Ванчэне выдалось очень жарким. В западной части столицы, в резиденции принца Чана, у лотосового пруда и озера Шилипин находился водный павильон Бегущие волны, известный как Кристальная обитель. Луна, отражавшаяся в воде у павильона Бегущие волны, была прекрасна. В воздухе звенел протяжный голос певицы, которая пела а капелла.

Подошел управляющий и доложил, что торговцы соколами уже прибыли. Принц Чан приказал певице покинуть зал. Служанки, которые давным-давно опустили во всем павильоне тончайшие бамбуковые занавески, тоже удалились одна за другой.

Управляющий пригласил в зал трех торговцев соколами. Даже в такую жаркую ночь они были полностью закутаны в черную шаль, которая закрывала голову, лицо, шею и тело. Доходя до талии, она была обмотана вокруг нее дважды, а ниже свисала к коленям. Два торговца, стоявшие слева и справа, поклонились, вежливо поприветствовав принца Чана. Третий торговец, стоявший в центре, продолжил стоять прямо. Принц Чан ничуть не удивился, лишь вяло спросил:

– Где соколы?

Главный торговец соколами слегка обернулся, но ничего не ответил.

Принц Чан с улыбкой продолжил:

– Покажи мне свой товар.

Склонившиеся в поклоне торговцы соколами внезапно распахнули свои шали. Принц Чан слегка прищурился:

– Ух ты! Какое блестящее оперенье.

За пазухой у них не было никаких соколов. Распахнув шали, они показали свои головы, покрытые блестящими золотистыми волосами, и глаза, которые были почти прозрачного холодно-голубого цвета.

– Это самые лучшие соколы?

– Лучше не бывает, – ответил главный торговец на местном языке царства Лэй. В его голосе слышался легкий столичный акцент.

– Если они не будут стоить своих денег, то я не заплачу ни гроша, – сказал принц Чан, продолжая веселиться.

Было безветренно, однако бамбуковые занавески, висевшие повсюду, внезапно качнулись. С крыши водного павильона упала черная тень. Вдруг в этой тени сверкнула яркая вспышка. Она хотела убивать. Стремительно, словно раскат грома, тень внезапно обрушилась прямо на голову главного торговца соколами. Светловолосые мужчины, стоявшие по обе стороны от него, ничего не сказали и даже не переглянулись. Один из них быстро встал, но было неясно, что он собирается делать. Яркая вспышка со звоном отлетела и, загудев, вонзилась прямо в пол совсем рядом со вторым торговцем. Оказалось, что это был длинный меч, окутанный зеленоватым светом. Воздух задрожал, и внезапно поднялся вихрь, с силой прижав всех к полу без возможности поднять головы и оглядеться. Бамбуковые занавески, прикрепленные к колоннам по всему водному павильону, поднялись вверх от мощных порывов ветра. Несколько десятков шелковых лент развязались и упали, а тяжелые гардины заколыхались с шелестом, напоминавшим звуки мощного ливня.

– Заклинатель ветра, – пробурчал принц Чан себе под нос. В глубине его глаз зажглись искры радости.

Согласно легендам, в мире существовало несколько магов, которые могли подчинять себе ветер. Однако и на восточном материке, и на севере их было очень мало, словно небожителей. Если за сотню лет кто-то встречал хотя бы одного, это считалось великой удачей. Внезапно напавшая на них черная тень бесследно исчезла. Принц Чан хоть сам и не владел боевыми искусствами, понимал, что все случилось по воле светловолосого торговца, призвавшего ветер. Удар тени был слишком внезапным: она ворвалась, словно молния, в одно мгновение разбившая камень. Но по сравнению с такой могучей, сильной бурей это было маленькой искрой, разлетевшейся от удара о камень. Буквально за несколько секунд две тени, находившиеся на расстоянии шести-семи чи друг от друга, опустились вниз. Это был смерч, который полностью окутал собой черную тень, удерживая ее. Порывы сильного ветра, будто невидимые острые лезвия, сковывали черную тень, не давая ей пошевелиться. Все это время второй светловолосый торговец продолжал склоняться в поклоне. Он был неподвижен, словно скала. Только что совсем рядом с ним, глубоко вонзившись в землю, упал меч, но он даже не отшатнулся. Его холодные голубые глаза не выражали никаких эмоций. Присмотревшись, можно было увидеть на его лице белый шрам. Это был след от клинка меча.

Глава торговцев соколами спокойно вздохнул и, глухо засмеявшись, сказал:

– Это была хорошая работа с максимальной отдачей и полной уверенностью в своих идеях. Если в вашем распоряжении есть такие способные люди, тогда достижение Великой цели не затруднит вас. К чему же покупать соколов в других местах, да еще и так далеко?

– Он пытался. – На лице принца Чана появилась свойственная ему легкая улыбка. – Когда он был в самом расцвете сил, он действовал вместе с другим человеком, чье мастерство было сравнимо с его собственным, но проиграл.

– Вот как? Я недооценил личную гвардию императора царства Чжун. – Главный торговец перевел взгляд на двух человек, находившихся в зале вместе с ним, и, неожиданно рассмеявшись, сказал: – Так это был ты.

Услышав его слова, человек, схваченный светловолосым мужчиной в оковы ветра, поднял свое темное лицо, но оно по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Отпусти его. Это генерал восточных земель. Только осторожно. – Услышав приказ, светловолосый мужчина убрал свои руки. Ветер постепенно стихал. Фу И расправил плечи и посмотрел на главного торговца соколами.

Принц Чан, улыбнувшись, сказал:

– Неплохо, неплохо. Оперенье красивое, а когти острые. Надеюсь, они справятся с первого раза.

– Я надеюсь, что, если Великая цель будет достигнута, ваше высочество пожалует мне обещанное вознаграждение.

– Если это случится, наше царство не будет вмешиваться в вашу войну и завоевание Цзяманя. Даю слово. Однако вы не хотите показать свое настоящее лицо. В будущем мне нужно будет заплатить вам за услугу, но я даже не знаю, кому должен платить.

Из-под шали раздался глухой смех. Главный торговец соколами поднял руку и скинул с головы шаль, которая спала прямо до талии, открыв его необычайно красивое лицо.

Принц Чан тихонько ахнул.

– Ты… король Цзопудуня! – В глазах Фу И вспыхнула искра.

– Генерал хорошо запомнил нашу короткую встречу в долине Пило, – произнес высокий светловолосый юноша. Его блестящие голубые глаза оживленно горели.

– Это тот самый гвардеец, который тогда в горах руками остановил стрелу прямо перед тобой? – Фу И холодно покосился на мужчину, который по-прежнему невозмутимо стоял, преклонив колено.

Король Цзопудуня ничего не ответил и лишь уклончиво усмехнулся.

– В нашей гвардии есть один кавалерист, который в точности похож на короля Цзопудуня. Это просто поразительно, – сказал принц Чан.

Король Цзопудуня удивленно приподнял свои золотистые брови:

– Прямо один в один? И сколько лет тому парню?

– Где-то двадцать четыре – двадцать пять, – ответил Фу И.

– По правде говоря, у меня действительно есть младший брат Дохань, который пропал без вести во время битвы на Алой равнине. Внешностью Дохань в точности походил на меня, словно брат-близнец. Было лишь одно отличие: он унаследовал черные волосы и глаза нашей матери – королевы Хунъяо. Когда началось сражение, он сидел на одной лошади со своим дядей – принцем Подоной. Когда армия царства Чжун отступила, мы пошли на поле боя искать его. Мы искали четыре дня и четыре ночи, но смогли найти лишь труп дядюшки. Ваши войска отрубили ему голову. Но Доханя нигде не было.

– Того парня, кавалериста императорской гвардии, зовут Чжоин, – сказал Фу И.

– Чжоин… – повторил молодой король Цзопудуня.

Обычно он очень бегло говорил на языке жителей восточных земель. Но сейчас в его голосе отчетливо слышался сильный акцент хуку. Казалось, на одно мгновение он подумал о чем-то родном. В его кристально-голубых глазах промелькнуло множество воспоминаний. Он с улыбкой посмотрел на принца Чана и сказал:

– Это точно Дохань. Тогда ему было как раз десять лет.

В том году Доханю исполнилось десять лет. Мужчины племени хуку брили волосы на голове дважды в жизни. Первый раз – когда им исполнялось десять лет, а второй – перед смертью. Будучи скотоводами-кочевниками, хуку жили там, где была чистая вода и зеленая трава. Их женщинам было непросто забеременеть, а новорожденные часто умирали в младенчестве. Поэтому детьми здесь очень дорожили. До десяти лет хуку считали мальчиков детьми и заплетали их волосы, нетронутые с самого рождения, в косички. Но в тот день, когда ребенку исполнялось десять лет, члены семьи сбривали его волосы и окропляли голову кровавым вином. С того момента мальчик становился взрослым мужчиной и уже мог принимать участие в битвах. Если же кто-то из кочевого народа хуку отправлял на войну мальчика, волосы которого еще не были сбриты, и тот умирал или был ранен, это считалось бесчеловечным преступлением, и в наказание хуку истребляли весь род ребенка.

– Тогда ты был еще совсем маленьким, бритым налысо мальчишкой. Это произошло всего через пару дней после твоего дня рождения, – проговорил Фан Чжу, неторопливо раскручивая свой округлый веер. Ночной ветер развевал его белые одежды. Вокруг царила полная тишина.

Чжоин уже не помнил, что произошло на его десятый день рождения. Однако он навсегда запомнил тот момент, когда впервые увидел Фан Чжу.

Он был совсем ребенком. Неизвестно, по какой причине его бросили одного на Алой равнине среди многотысячного войска. Он потерял сознание. Когда Чжоин очнулся, сражение уже завершилось, а большинство людей с восточных земель покинули поле боя. Один за другим, проходя мимо него, военные становились в строй. Никто даже внимания не обращал на маленького ребенка. Он сел на землю и крепко сжал свой спрятанный за поясом крошечный, словно игрушечный, кинжальчик. Мальчик не понимал, стоит ли ему заплакать или нет. В этот момент рядом с ним остановилась лошадь с рыжей гривой. Сидевший в седле юноша родом из восточных земель наклонился и пристально посмотрел на него.

Молодой человек снял свои доспехи. Под ними было вышитое одеяние, все перепачканное грязью и свежей кровью. Красочные, искусно вышитые узоры были насквозь пропитаны красным. Это была устрашающая красота. Хуку всегда смотрели свысока на узорчатые шелковые одежды, которые так любили жители восточных земель. Они не защищали от холода, не были прочными и очень часто рвались. Хуку считали, что их одежда была такой же хрупкой и хилой, как и сами люди, которые ее носили. Но как оказалось, среди жителей восточных земель можно было найти и того, кто спокойно улыбался, даже когда был весь в крови.

Глубокие и красивые иссиня-черные глаза мальчика проницательно смотрели на молодого мужчину. Его взгляд выражал детскую решимость и волю, словно у дикого зверя.

– Я спросил, как тебя зовут. Но ты ответил мне что-то неразборчивое. Тогда я понял, что ты не умеешь говорить на нашем языке. – Фан Чжу отложил округлый веер и протянул руку, чтобы подлить чай Чжоину.

Чжоин беспечно засмеялся и сказал:

– А что именно я тогда ответил? Я почти не помню никаких слов на языке хуку.

Фан Чжу тоже улыбнулся:

– Ты произнес несколько непонятных слов подряд. Когда я их услышал, мне показалось, что они созвучны с именем Чжоин, поэтому я и назвал тебя именно так.

Чжоин молчал. Тень луны, отражавшаяся в его чайной чашке, то появлялась, то исчезала, а он все продолжал смотреть на нее, как завороженный.

– Прошло пятнадцать лет. Ты никогда не думал снова вернуться в царство Хань?

В одно мгновение в груди Чжоина словно появилась черная дыра. Царство Хань… Место, в которое, как он думал, он больше никогда не сможет вернуться.

На равнинах за пределами царства Чжун зима и лето беспрерывно сменяли друг друга. Почти на протяжении всего года там бушевали сильные ветра. Лишь в короткое лето за три-четыре месяца погода налаживалась, а на пастбищах в изобилии росла кормовая трава. Все остальное время степной народ был вынужден скакать на своих лошадях: скакать быстрее волков, времени, холодной снежной бури и неминуемой смерти без права остановиться. Даруя степному народу пастбища на такой короткий срок, небо, кажется, было к ним слишком жестоким. Но даже в тяжелые времена они по-прежнему продолжали сохранять в своем сердце желание петь и веселиться. Они храбро жили, относясь к своей жизни как к состязанию по стрельбе из лука, где за любую ошибку приходилось платить. Помедлил – смерть. Засомневался – смерть. Стал слабым – смерть. Хуже другого – смерть. Их все устраивало. Они не жаловались на такую жизнь.