Текст книги "Девять царств. Госпожа Жемчужина"

– Ты сожалеешь? Ты сожалеешь, что поехала со мной сюда, на восточный материк? – Тан Цяньцзы взял Тилань за плечи и посмотрел ей прямо в глаза.

– Сожалею. – Красные губы Тилань были влажными от слез. – Мне надо было отрезать тебе ноги, чтобы ты остался в царстве Лэй.

– Скоро, Тилань. Скоро. Сегодня ночью зеленые соколы уже были доставлены во дворец к принцу Чану. Совсем скоро этот человек умрет и все будет хорошо.

В глазах Тилань загорелось бушующее пламя, выражавшее одновременно и печаль, и радость.

– Чжэньчу, ты думаешь он… он точно умрет?

– Обязательно, – уверенно ответил генерал.

Хайши сразу поняла, что «тем человеком», о котором говорили Тилань и Тан Цяньцзы, был император Сюй.

Вернувшись обратно в поместье Цзифэн, Хайши увидела, что в комнате Фан Чжу еще горел свет. Она уже подняла руку, чтобы постучать в дверь, но ее вновь одолели сомнения. Пока она колебалась, спокойный голос за дверью спросил:

– Что случилось?

Тогда Хайши наконец заставила себя толкнуть дверь. Оказалось, что в комнате был и Чжоин, так что ей стало уже не так неловко.

Фан Чжу выслушал рассказ Хайши, а затем произнес своим обычным спокойным тоном:

– Тан Цяньцзы – человек, которого унизили, сделав генералом. В течение одиннадцати лет он всегда был рядом с принцем Чаном и стал его самым преданным подданным. Если принц решит поднять восстание и пойти против родного брата, то вполне очевидно, что Тан Цяньцзы встанет на его сторону. Помнишь, я раньше просил тебя присмотреть за ним? В этом и была причина. Но сейчас ситуация изменилась. Когда ты поедешь обратно к Загробной заставе, не нужно его убивать, даже если я отправлю тебе письмо из столицы. У них ничего не получится, даже если он останется в живых. А теперь иди. Нам с Чжоином еще нужно кое-что обсудить.

Едва сдерживая слезы, Хайши презрительно сложила руки в знак почтения и, не сказав ни слова, вышла. Ее шаги становились все быстрее и быстрее, она буквально выбежала из двора Фан Чжу.

Чжоину, который стал свидетелем этого разговора, было очень жалко Хайши. Он обратился к Фан Чжу:

– Отец, вам все-таки нужно было сказать Хайши, что…

Фан Чжу перебил его:

– Хайши еще ребенок, она не сможет скрывать правду. Если хоть кто-нибудь об этом узнает, быть беде. А тебе надо возвращаться в царство Хань. Тебе выпал редкий шанс. Не упусти его. Между твоим старшим братом, королем Цзопудуня, и дядей Эрцзи, королем Юпудуня, всегда был конфликт. Ты сможешь воспользоваться этим, когда вернешься туда. Я отправлю людей, чтобы помочь тебе.

– Хорошо, – ответил Чжоин. Он хотел еще что-то сказать, но не решался.

Фан Чжу улыбнулся и похлопал Чжоина по плечу:

– Я позабочусь о Чжэлю. Никто не сможет ее обидеть.

Чжоин согласно закивал и сказал:

– Я клянусь жизнью, что исполню свой долг.

Фан Чжу снова улыбнулся. Его лицо стало ясным, как у юноши. Он сказал:

– Этой твой путь. И помни: в новолуние наша очередь дежурить в Золотом дворце.

– Отец… – Чжоин уже собрался уходить, но внезапно помедлил и сказал: – Хайши… Она… Она вас…

Фан Чжу был одет в белое одеяние. Его выражение лица было ласковым и честным. Он остановил Чжоина, не дав ему закончить фразу, грустно улыбнулся и покачал головой:

– Чжоин, я такой, какой есть. Не хочу втягивать во все это ребенка.

На какое-то время Чжоин остолбенел, потом торопливо сложил руки в знак почтения и вышел за дверь.

Хайши лежала на крыше, когда Чжоин наконец смог ее отыскать. Но, услышав его шаги, она даже не открыла глаза. Она не спала, но ей было очень тоскливо. Черепица крыши была неровной, холодной и жесткой. Любой другой человек, не имевший такой же закалки, как у них, даже не смог бы спокойно лежать там, не то что спать.

Чжоин ничего не сказал, только отвязал серебряную фляжку и потряс ею перед лицом Хайши. Не открывая глаз, она протянула руку и схватила ее. Затем, открутив крышечку, Хайши одним глотком опустошила большую часть серебряной фляжки. Довольно рыгнув, она прищурилась и посмотрела на Чжоина, кокетливо улыбнувшись.

Чжоин лег рядом и спросил:

– Что с тобой?

– Ничего, – тихим голосом ответила Хайши, – просто, когда я услышала слова, сказанные Драгоценной наложницей, мне вдруг стало так грустно и тоскливо.

Чжоин взял протянутую ей серебряную фляжку и сделал большой глоток.

– Какие слова?

– Драгоценная наложница сказала генералу Тану, что ненавидит его. Ненавидит за то, что он собственными руками подарил ее другому человеку. Я всегда боялась того, что рано или поздно отец так же собственными руками подарит меня другому.

Чжоин повернул голову и взглянул на нее. Но Хайши, как будто опьянев, снова закрыла глаза. А он все лежал и смотрел, как узкий серп луны скрывается из виду, иногда снова показываясь среди густых деревьев. Близилось новолуние.

На следующий день Чжоин отправился в ткацкую мастерскую, чтобы навестить Чжэлю. Период цветения уже подходил к концу, и все деревья, усыпанные зелеными листьями, стояли, раскинув величественные кроны. Уже несколько дней никто не подметал внутренний дворик в мастерской, красные листья молочая были разбросаны повсюду и лежали кучей у входной двери. Несколько дней назад принц Чан забрал Чжэлю к себе во дворец, чтобы она обучила местных вышивальщиц своему мастерству, и девушка еще не успела вернуться обратно.

Спустя еще один день Фан Чжу внезапно захотел выпить, и он отправил Чжоина в западную часть города, к башне Высшего учения, чтобы тот купил кувшин вина, которое называлось «Тысячелетняя яшма». Когда Чжоин уже собирался уходить, Фан Чжу добавил:

– Дядюшка Ши сегодня отправил человека забрать Чжэлю из резиденции принца Чана и привезти ее обратно во дворец. Поторопись и возвращайся быстрее, чтобы успеть повидаться с ней. Неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность.

Чжоин согласно кивнул и поспешил в путь. Он взял из конюшни самого быстрого коня по кличке Быстроногий Ветер и стремглав помчался к ближайшим воротам Чуйхуа.

Двенадцать стражников из личной гвардии императора, охранявших ворота Чуйхуа, издалека услышали сотрясавший землю топот копыт, приближавшийся к ним со стороны дворца, и повернули головы, чтобы посмотреть, кто это. Никто и подумать не мог, что всего за одного мгновение конь уже окажется около них и, словно порыв сильного ветра, выскочит из ворот Чуйхуа, едва не перевернув стоявшую около ворот маленькую повозку с синими шторками, запряженную мулами.

Сидевшая в повозке девушка услышала топот копыт и подняла занавески. Старая служанка поспешно подошла к ней, протянула руку и сказала:

– Главная вышивальщица, вы не испугались?

Чжэлю покачала головой и слегка улыбнулась:

– Все порядке. Что это было?

– Ох, да я и сама не поняла. Эти молодые гвардейцы во дворце нынче совсем позабыли о приличиях.

Один из гвардейцев сказал:

– Бабушка, мы совсем не такие. Мы стараемся добросовестно исполнять свой долг. Это господин Фан только что промчался мимо нас. Он кавалерист личной гвардии императора. Им разрешено передвигаться по дворцу верхом на лошадях.

Чжэлю спокойно улыбнулась и сказала:

– Все хорошо, тетушка Су. Вероятно, у него были какие-то чрезвычайно срочные дела. Пора ехать дальше.

Старая служанка крепко взяла Чжэлю за руки:

– Хорошо, главная вышивальщица. Мы уже приехали к воротам Чуйхуа. Дальше мы не можем двигаться на своей повозке. Давайте я помогу вам войти.

Доведя Чжэлю до двора ткацкой мастерской, старая служанка вновь разворчалась:

– Это возмутительно. Здесь повсюду валяются опавшие цветы.

Она усадила девушку на каменную скамейку, которая стояла во дворике, взяла небольшую метлу и принялась подметать. Чжэлю ничего не оставалось, как подчиниться ей. В тот день погода была хорошая. Туда-сюда летали пчелы и бабочки. Время от времени маленькие листики попадали за ворот Чжэлю. Тогда она наклоняла голову, опуская вниз свое прекрасное, словно лепестки лотоса, личико и похлопывала себя по задней части шеи, как будто она у нее чесалась. Это было очень милое зрелище. Услышав постепенно приближавшиеся к ней шаги, девушка удивленно повернула голову и на мгновение задумалась. Потом ее лицо стало совсем растерянным.

– Вы…

– Пожалуй, всего через несколько дней гранатовое дерево начнет приносить плоды, верно? – Голос гостя был мягким. Таким же мягким, как весенний ветерок, обдувавший лицо. Чжэлю показалось, что она уже где-то слышала этот голос, но все равно никак не могла вспомнить, чей же он.

– Это декоративный пуниковый гранат с ярко-алыми цветами. Он не приносит плодов, но даже если они и появятся, то в них не будет семян, – почтительно стала отвечать Чжэлю, но внезапно замолчала и поспешно поднялась, сложив руки в приветственном жесте. – Прошу простить меня за грубость, командующий Фан.

– Все в порядке, – слегка улыбнувшись, ответил Фан Чжу и, еле слышно вздохнув, продолжил: – Получается, что эти ярко-алые цветы напрасно цвели на этом дереве все лето.

Чжэлю не знала, что ответить, поэтому она лишь почтительно склонила голову.

– Вышивальщица Чжэлю.

– Да. – Не понимая, что ему нужно, Чжэлю повернулась к нему.

– У Чжоина сейчас много проблем. Его жизнь находится в большой опасности. – Его голос был по-прежнему спокойным и мягким и не выражал никаких эмоций.

Чжэлю молчала. Ее тоненькие ручки, лежавшие на коленях, крепко сжали юбку.

– Он младший сын прежнего короля Хуку и королевы Хунъяо. Он имеет право на престол хотя бы только потому, что как две капли воды похож на нынешнего короля Хуку. Но сейчас принц Чан и родной брат Чжоина, король Цзопудуня, вступили в сговор. Они хотят разоблачить его и таким образом убить Чжоина руками императора.

Янтарные глаза Чжэлю не моргая смотрели на Фан Чжу, как будто она хотела что-то увидеть на его лице своими слепыми глазами.

– Я велел Чжоину вернуться в царство Хань и объединиться с его дядей. Но этот глупый мальчишка слишком влюблен в тебя. Он сказал, что поедет туда только вместе с тобой. Предстоящий путь слишком опасен. Чжоин весьма хорош в боевых искусствах, но, боюсь, этого будет недостаточно, чтобы защитить хотя бы его самого. Похоже, Чжоин твердо решил распрощаться с жизнью. – Он не спеша закончил свою речь и замолчал. Казалось, Фан Чжу не ждал от нее ответной реакции.

Сухой ветер со свистом ворвался во двор, срывая с деревьев зеленые листья и поднимая уже опавшие – красные, словно агат, махровые лепестки, покрывавшие весь двор. Следуя за ветром, они взлетали вверх и безмолвной красной волной врезались в юбку Чжэлю. Она спокойно повернулась, и Фан Чжу увидел, что на губах слепой девушки появилась решительная улыбка.

– Командующий Фан, я знаю, что нужно делать.

– Ты знаешь? – Он удивленно поднял брови.

– Прошу вас, командующий Фан, только об одном: скажите ему, что он должен быть осторожен, иначе жизнь Чжэлю прервалась напрасно.

Фан Чжу ничего не ответил ей, только кивнул головой, как будто она могла видеть его. Затем он развернулся и покинул ткацкую мастерскую.

Услышав, что он ушел, Чжэлю окликнула старую служанку:

– Тетушка Су!

Из дома раздался глухой звук, словно кто-то уронил метлу на пол, и старая служанка вышла во двор. Ее руки дрожали. Она упала на колени перед Чжэлю и очень долго не могла вымолвить ни слова.

– Не стоит так переживать, тетушка Су. Я не буду тебя втягивать во все это. В мастерской сейчас никого, и ты быстрее уходи. – Чжэлю слабо улыбнулась. Ей было неловко перед служанкой.

Тетушка Су сначала засомневалась, затем поспешно побежала к выходу. Она так торопилась, что споткнулась и громко ударилась о дверь.

Чжэлю на ощупь закрыла ворота и вошла в дом. За ее спиной зашуршал сухой ветер, разворошив повсюду огненно-красные лепестки граната.

Все торговки из винной лавки в башне Высшего учения были иностранками, а их вина имели необычные, колоритные названия: «Зеленый пояс», «Цзегу»[26]26
  Цзегу (кит. 羯鼓) – двусторонний барабан. Во времена династии Тан ходила легенда о том, как зацвели абрикосы, когда император Сюаньцзун начал играть на этом музыкальном инструменте. По форме барабан цзегу напоминает сосуд для вина.


[Закрыть], «Иноземный самоцвет» и т. д. Фан Чжу попросил привезти ему «Тысячелетнюю яшму», но Чжоин все никак не мог найти в лавке такое вино. Рыжеволосая девушка-иностранка, стоявшая за прилавком, что-то считала, опустив голову. Услышав, что Чжоин ищет кувшин «Тысячелетней яшмы», она лениво подняла голову и окинула его взглядом. Подвески на золотой шпильке с подвесами в стиле хуку, приколотой к ее волосам, собранным в пучок, тут же грациозно покачнулись. Гранаты и оливины, украшавшие эти подвески, выглядели великолепно завораживающе. Девушка-иностранка обернулась и окликнула помощницу, чтобы та принесла искомый кувшин, потом вновь вернулась к своим подсчетам и со звоном начала перебирать золотые монеты, тихонько прошептав:

– Дохань Эрса.

Сердце Чжоина екнуло. Дохань было именем, дарованным ему при рождении в Хуку. А слово «Эрса» обозначало у них вежливую форму обращения к юным наследникам королевской семьи. Уже больше пятнадцати лет к нему так никто не обращался. Он ответил ей на языке хуку, но его собственная речь показалась Чжоину неуверенной и чужой:

– Ты человек Доло?

Девушка-иностранка на мгновение подняла на него свои ярко-зеленые глаза, но тут же снова опустила голову и сказала:

– Король Цзопудуня запретил даже произносить имя Доханя Эрса. Так зачем ему понадобилось бы отправлять человека, чтобы разыскать его? Это король Юпудуня приказал нам помочь Доханю Эрса.

– Дядюшка Эрцзи… – Чжоин испытал смешанные чувства. Если у его кровного брата не было никаких родственных чувств, то чего следовало ожидать от дяди? Он был для него просто цепным псом, всего лишь пешкой в большой игре.

Помощница принесла вино и крепко привязала кувшин к седлу Чжоина.

Девушка-иностранка сделала вид, что берет горстку золотых монет со специальных весов, и тихим голосом сказала:

– На кувшине, под глиняной печатью, спрятана карта, где указаны все необходимые вам места. Смените лошадь и отправляйтесь в путь. Дохань Эрса, пожалуйста, поторопитесь. Крайне важно, чтобы вы успели пересечь заставу Могэ к середине августа. Около заставы вас будет ждать человек, который поможет пройти через Цзямань и сопроводит к землям Хуку.

Чжоин кивнул и, достав несколько монет, прикинул на ладони их вес, затем немного нахмурился и сказал:

– Кувшин вина стоит восемь золотых?

Девушка-иностранка улыбнулась и уже громче произнесла на местном языке царства Чжун:

– Вижу, что молодой господин принадлежит к богатой знатной семье и очень редко бывает здесь. Раньше на рынках можно было лишь иногда встретить золотые монеты. Но после проведения денежной реформы золото рекой полилось на обычные городские улицы, и сейчас оно уже совсем не редкость. Сейчас слиток золота стоит всего лишь сорок два серебряных слитка. Не знаю, как долго продержится такой курс.

Чжоин не стал с ней спорить и, выйдя на улицу, запрыгнул на своего коня. Наступил полдень. Чжэлю уже должна была вернуться из резиденции принца Чана во дворец. Чжоин пришпорил коня и пустился в путь. Услышав вдруг лошадиное ржание, помощница оцепенела. Чжоин отпустил поводья и вернулся обратно к торговой лавке. Стоя у входа, он бросил мешочек золота и два целых золотых слитка на прилавок, после чего в воздухе мелькнула человеческая тень, но тут же быстро исчезла. Он вновь вскочил на лошадь и умчался оттуда прочь. Ничего не понимая, девушка-иностранка подняла руку, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы, и обнаружила, что шпилька исчезла с ее головы. Звук лошадиных копыт был уже совсем далеко.

Было лето, и пора цветения деревьев уже подходила к концу. Конь по кличке Быстроногий Ветер мчался вперед, поднимая в чистое небо опавшие лепестки. Чжоин все сильнее и сильнее хлестал его кнутом, думая только о том, чтобы побыстрее вернуться во дворец.

– Ах, Чжэлю, Чжэлю, – повторял он про себя ее имя.

Чжоин уже доскакал до ворот Чуйхуа, как оттуда внезапно показалась деревянная тележка. На тот момент Быстроногий Ветер уже так сильно разогнался, что казалось вот-вот взлетит в небо. Стража, стоявшая у ворот, и человек, толкавший телегу, поняли, что не успевают увернуться, и, испуганно закричав, разбежались в разные стороны. Чжоин нахмурился и просто отпустил поводья, давая коню свободу. Быстроногий Ветер оттолкнулся копытами от земли и, перепрыгнув деревянную повозку, поскакал дальше внутрь дворца.

– Это было очень опасно, – произнес упавший на землю стражник, жадно глотая ртом прохладный воздух. Опершись о телегу, он поднялся и резко вскрикнул охрипшим голосом: – Не может быть! Это же…

Белая ткань, покрывавшая телегу, съехала в сторону. В повозке лежал труп женщины невысокого роста, одетой в платье дворцовой служанки. Кожа на ее лице высохла и сморщилась.

– Это разве не та бабушка, которая помогала главной вышивальщице? Они же только сегодня рано утром вернулись во дворец, и с ней было все в порядке. Что же произошло за несколько часов? Почему она умерла?

Слуга, толкавший телегу, грустно вздохнул и ответил:

– Кто бы мог подумать, что она упадет и сломает себе шею, поднимаясь по той длинной лестнице к беседке Большой удачи. Она даже не издала ни звука. Когда мы ее нашли, было уже слишком поздно.

Поставив коня обратно в конюшню, Чжоин снял глиняную печать с кувшина и достал карту, спрятал ее у себя за пазухой и поспешил в ткацкую мастерскую. Хайши окликнула Чжоина, но ему было не до этого. Он торопился к Чжэлю.

Они расставались на много лет. Чжоин даже не знал, смогут ли они вновь встретиться. Чжэлю была честной, открытой и не доставляла хлопот. Он и сам знал, что нет нужды в его советах для нее теплее одеваться, хорошо питаться, меньше переживать и беречь себя. Чжэлю и так могла должным образом позаботиться о себе. Однако ему было крайне важно, чтобы она лично пообещала ему все это, ведь именно так прощаются близкие люди. Он очень ждал этих слов, чтобы навсегда сохранить их в своем сердце.

Ворота во двор были заперты. Чжоин несколько раз постучал в них, но так и не дождался ответа. Схватившись одной рукой за край стены, он оттолкнулся и, словно ласточка, перелетел через нее. Всю дорогу Хайши мчалась следом за Чжоином. Резко затормозив перед самой стеной, девушка остановилась и, опершись двумя руками о колени, перевела дух. Затем она подняла голову и на какое-то время застыла. На ее лице отразилась печаль. Она долго смотрела на белую стену, из-за которой высовывались ветви гранатового дерева. Дерево, которое редко встречалось в восточных землях, безмолвно стояло под голубым небом, устремив вверх свои ветви с ярко-красными цветами, и позволяло ветру касаться их. Это было прекрасное и умиротворяющее зрелище, которое захватывало дух.

Хайши тяжело и медленно выдохнула, словно хотела освободиться от всех тягот и печалей, скопившихся у нее внутри.

В небольшом дворике царила мертвая тишина, а красные лепестки все продолжали беспорядочно летать вокруг, словно знали, что больше некому позаботиться о них.

День плавно перетекал в сумерки. Окрашиваясь яркими мазками, небо постепенно меняло свой цвет. На холсте цвета глубокого индиго появились яркие оттиски оранжевого, которые вскоре были разбавлены пурпурным сиянием, и вот уже стемнело.

Хайши долго сидела у входа во двор, опершись о дверь спиной. Наконец послышался лязг дверной задвижки. Она быстро вскочила и обернулась. Ворота открылись. Чжоин выглядел, как обычно, опрятно. На его офицерской форме не было ни единой складочки. Лишь иссиня-черные глаза, в которых горели золотые искры, заволокло пеленой слез. Хайши передала ему меч, который крепко сжимала в руках, и сказала:

– Она была еще совсем юной. Пойдем, нужно отправляться на дежурство.

Чжоин молча взял меч и большим пальцем, с легкостью вытащив его из ножен на один цунь, поднес к лицу, словно хотел увидеть отражение своих глаз в прозрачном, как вода, лезвии.

Той ночью звездное небо было похоже на поднос, усыпанный серебряным песком. Но луны не было видно. Наступило новолуние.

Глава 4
Все мудрецы былых веков —
Ну где же ныне вы?

Золотой дворец никогда не спал. Император Сюй не выносил темноты, поэтому даже ночью во внутренних императорских покоях всегда светили лампы. Обычные свечи так долго не горели, поэтому для императорского дворца использовались большие напольные светильники высотой в полтора человеческих роста, расставленные через каждые пятнадцать шагов. По форме они напоминали барабан чангу[27]27
  Чангу (кит. 长鼓) – барабан продолговатой формы.


[Закрыть], обитый куском белой коровьей кожи без швов. Золотой каркас кованых светильников представлял собой цветочный орнамент. Внутри каждого из них помещался нержавеющий ламповый резервуар, созданный мастерами из Хэло, в котором поджигали свечу из амбры с сизалевым фитилем[28]28
  Сизалевый фитиль – фитиль из специального обработанного волокна.


[Закрыть]. Они не дымили и почти не давали тепла, но ярко светили и долго горели. Благодаря этим светильникам в Золотом дворце было всегда светло и никто не смог бы остаться здесь незамеченным.

Светильники из белой коровьей кожи были выставлены в два ряда и ярко освещали стены тихого длинного коридора, где в самом конце безмолвно стояли, почтительно сложив руки, две дворцовые служанки. Их лица казались белыми и размытыми. Девушки больше походили на статуи. Человек, облаченный в черное одеяние, на спине которого был изображен золоторогий дракон, шурша подолом, ходил туда-сюда по белому нефритовому полу. Шаги были размеренными, словно его впереди ждала еще целая вечность, а жизнь была слишком скучна.

Неожиданно шаги стихли. Мужчина задумался.

– Как ты думаешь, как я умру? – Он стоял спиной к своим собеседникам и, запрокинув голову, задал вопрос. Было непонятно, к кому именно он обращается.

Когда-то давно его голос был красивым и чистым, но теперь он стал уставшим и тусклым, словно ослабшая струна, которая внезапно начала издавать дребезжащие звуки.

Позади него стояли двое. Мужчина помоложе опустил глаза и промолчал, а мужчина постарше посмотрел на императора и сказал:

– Ваше величество, мы желаем вам здравствовать…

– Здравствовать вечно, не стареть и не умирать? – перебил его мелодичный, но ледяной голос. Император резко обернулся. Пышные и широкие рукава его черного одеяния, рассекая воздух, последовали за ним.

– Цзяньмин, ты думаешь, я настолько глуп, что нуждаюсь в твоих льстивых словах?

Фан Чжу молчал. Он сделал шаг назад и смиренно склонил голову в знак извинения.

Император Сюй был далеко не самым привлекательным среди четырех сыновей императора Сю. Высоко поднятые брови придавали его лицу необычайно суровое выражение. Во время восьмилетнего периода непрерывных восстаний народ сравнивал юного принца Сюя с основателем Дажчэна, императором Чу Цзином, считая Чжунсюя его перерождением. Все это смутное время именно он руководил огромной армией и приводил ее к победе. В день его восшествия на престол в окружении шести генералов, которые, словно шесть крыльев, следовали за ним, героический император был похож на Бога, спустившегося на эту грешную землю. Прошло четырнадцать лет. Годы никак не изменили его. Лицо, фигура – он выглядел точно так же, как на картине «Бог войны», на которой был изображен в самом расцвете лет. Но по глазам было видно, что Чжунсюй старел день от дня. Время смыло с них всю выразительность и храбрость, оставив лишь взгляд увядавшего старика, который даже невозможно описать словами.

– Чжоин, а ты как думаешь? Что мне предначертано судьбой? Я умру от пьянства, упаду с лошади или скончаюсь в объятиях Тилань?

Император Сюй наблюдал, как менялись выражения лиц стоявших перед ним мужчин, и его губы растянулись в широкой улыбке. В этот момент всегда чистый белый свет напольных светильников исказился. Нет, это не ветер колыхал огни Золотого дворца. В зале показалась какая-то размытая тень.

Эта тень появилась в отражении белого света одного из напольных светильников, стоявших за спиной императора Сюя. Она имела человеческие очертания. Было видно, как эта тень, отражаясь, словно призрак в окне, становилась все более четкой. Потом вспыхнул яркий свет. Каркас из белой коровьей кожи, которой был обит светильник, разорвался, и тень выскочила наружу.

Чжоин сразу же обнажил свой меч и, бросившись вперед, загородил собой императора Сюя. В этот момент Фан Чжу одной рукой крепко схватил императора за талию, и они начали отступать. Преодолев более двух чжанов, они упали на пол. Внезапно напольный светильник рядом с ними также с треском порвался. На этот раз Фан Чжу смог разглядеть, что мужчина прятался внутри кожаного каркаса за ламповым резервуаром. Светильник находился совсем рядом со стеной, поэтому освещал зал, скрывая тень нападавшего. Воздух задрожал, смутно сформировываясь в острое лезвие, которое показалось из лампового резервуара и устремилось в сторону лежавших на полу мужчин. Фан Чжу оттолкнул императора Сюя в сторону, а сам, пригнувшись, подобрался к светильнику и ударил нападавшего по локтю через разделявший их кожаный каркас. Тот вскрикнул от боли и упал на пламя позади него. Внутри светильника было мало места, поэтому нападавший не мог увернуться, но продолжил борьбу. Отдернув раненую руку, он забормотал что-то на шуршащем варварском языке, и в кожаном каркасе появилась щель, через которую он смог выбраться наружу. Мужчина выглядел точно так же, как и первый нападавший. Это был светловолосый голубоглазый варвар, полностью облаченный в белое. Он был не вооружен, но в руках держал крошечный шарик из вибрирующего потока ветра, который циркулировал с такой скоростью, что был похож на реальный предмет. Это был заклинатель ветра. В народе ходили слухи, что в мире есть люди с такими невероятными способностями. Однако, даже если на земле и встречались заклинатели ветра с настоящими сверхспособностями, единственное, что они могли делать, – это на короткое время вызывать ветер. Этакие бродячие артисты, показывавшие фокусы. Большинство из них были обычными людьми, которые скитались по миру и притворялись магами в поисках легкой наживы. Однако такой заклинатель ветра, который мог с легкостью превратить поток ветра в лезвие, скорее всего, был единственным в мире.

В руках мужчины, который выпрыгнул первым, также не было оружия. Но, несмотря на это, он и глазом не моргнул, заметив блеск не знавшего поражения меча Чжоина. Нападавший совсем не боялся смерти, словно бабочка, погасившая пожар взмахом своих крыльев. Увидев, что он распахивает дверь, Чжоин воспользовался удобным случаем и стремительно взмахнул мечом. Острие меча достигло горла бандита и, казалось, уже было готово проткнуть шею, как вдруг меч загудел. Раздался четкий звук столкновения металла с камнем.

Лезвие только слегка коснулось поверхности горла этого варвара, но что-то тотчас преградило ему путь, не давая пронзить плоть. Сердце Чжоина екнуло. Он развернул запястье и нанес удар, целясь в самое уязвимое место – под подбородком. На этот раз острие меча вошло во что-то очень твердое и соскользнуло в сторону.

– Иванэй! – выкрикнул Чжоин.

Техника «Птица, летящая на юг» была секретной техникой учения Цинсю у хуку, которая называлась «золото из крови». Она зародилась как одно из тайных направлений алхимии в Хэло. Алхимики пытались найти способ получить золото из крови животных. Прошло несколько лет, но их попытки так и не увенчались успехом, поэтому со временем полностью прекратились. Единственное, что им удалось, – это получить из крови очищенное железо. Позже каким-то образом техника «Птица, летящая на юг» постепенно преобразовалась в разновидность боевого искусства, превращавшего тело в железо. Практикующих стали называть мастерами иванэй. Ходили слухи, что внешне они никак не отличаются от обычных людей, однако их тела были такими же твердыми, как железо. Когда-то в детстве Чжоин встретил одного монаха Цинсю из Хэло, который практиковал технику «Птица, летящая на юг» двадцать-тридцать лет. Он мог превращать в железо только свои ладони. Когда он хлопал в ладоши, они издавали металлический звук. Однако мастер иванэй, который напал на них, превратил в железо не только горло, но и самую уязвимую область на теле – под подбородком. Меч не мог навредить ему, словно он был с ног до головы облачен в доспехи.

Услышав слова, произнесенные Чжоином, мастер техники «Птица, летящая на юг» впал в ступор. Он внимательно всмотрелся в лицо Чжоина и хриплым голосом произнес:

– Доло Эрса!

– Я Дохань, – усмехнулся Чжоин и направил свой меч прямо в голубой глаз варвара. Мастер техники «Птица, летящая на юг» успел увернуться от удара. Острие меча скользнуло по его щеке, выбив сноп искр. Однако он лишь равнодушно поднял руку и вытер кожу. Казалось, он не почувствовал боли. В этот момент Чжоин краем глаза заметил, что на среднем пальце его правой руки был надет толстый железный перстень, который глубоко вонзался в кожу. Лицо Чжоина стало серьезным. У него не было возможности обернуться, чтобы посмотреть, что происходило у него за спиной, поэтому он громко окликнул Фан Чжу:

– Отец?

Но никто не ответил ему.

В безветренном коридоре постепенно начал нарастать звук приближавшегося воздушного потока. Сначала звук был очень слабым, словно несколько сухих листьев спокойно покачивались на ветру, слегка шурша от прикосновения к земле. Но затем он стал подобен свисту ледяного осеннего ветра, ворвавшегося в лес и с воем срывающего с деревьев листву. Чжоин слышал, как это гул нарастал. Внезапно он почувствовал, что свежий ветерок коснулся ушей. Затем широкие рукава его одеяния заколыхались. Светлые волосы мастера иванэй, стоявшего напротив, начали развеваться на ветру, а в его голубых глазах читалась скрытая усмешка. Чжоин нахмурился. Он знал, что Фан Чжу и император Сюй столкнулись с могучим противником, и должен был сделать все возможное, чтобы задержать мастера техники «Птица, летящая на юг» и не дать их врагам объединиться. Чжоин понимал, что этот мастер техники «Птица, летящая на юг» достиг такого высокого уровня, что в борьбе с ним меч только мешал. Тогда он принял решение, и в его иссиня-черных глазах вспыхнули свирепые золотые искры. Бросив назад свой длинный меч, он крикнул:

– Ваше величество.

Позади него раздался легкий хлопок. Император Сюй поймал меч и взмахнул рукой, рассекая воздух. На красивых, идеально очерченных губах Чжоина появилась презрительная улыбка. Он спокойно вытянул правую руку тыльной стороной вверх и застыл в такой позе, не атакуя и не защищаясь.

Всем мужчинам, жившим в степи, был знаком этот жест. Дети, подростки, взрослые и даже седые старики частенько точно так же вытягивали руки.

Это был призыв к дуэли.

Противник был поражен, а потом тоже улыбнулся и накрыл руку Чжоина своей правой рукой. Когда ледяная, окоченевшая ладонь коснулась его теплой руки, Чжоин почувствовал запах железа. Затем он резко развернул свою руку и схватил ладонь противника, сильно ударив его левым локтем по голове. Мастер иванэй, не ожидавший от него такой прыткости, непроизвольно скорчился. Чжоин нагнулся к полу и, подперев плечом бок мастера иванэй, с громким выдохом выпрямился во весь рост. Обхватив этого огромного мужчину поперек тела, он закинул его за плечо и по инерции бросил в самый конец коридора. В дуэли у хуку не было никаких правил и приемов. Победитель определялся исключительно за счет ловкости и силы одной из сторон. Хоть Чжоин и жил среди хуку только в юном возрасте, он всегда сражался со взрослыми солдатами, развивая в себе ловкость и хорошую реакцию. Теперь Чжоин вырос, став сильным, поэтому он был действительно непобедимым в дуэлях. Мастер же техники «Птица, летящая на юг» был полностью погружен в изучение особой техники Цинсю и не особо практиковал другие боевые искусства, поэтому, хоть он и был самым выдающимся в своем деле, совсем не умел драться. Именно на это и рассчитывал Чжоин, когда в его голову пришла идея вызвать противника на дуэль и использовать свои сильные стороны, чтобы одержать победу над слабостями другого.