Текст книги "Сердце изгнанника"

ГЛАВА 2

Иан Гилликрист разглядывал могучие, сложенные из серого камня стены замка Дейлисс и не испытывал при этом никаких чувств. Ни чувства родного дома, ни радостного ожидания, ни зова предков. Он и не ожидал, что испытает что-либо подобное, и почувствовал облегчение, потому что муки, которые терзали его последние месяцы, на какое-то время отпустили. Каково было услышать из уст своей матери, что человек, которого ты почти двадцать лет называл отцом, вовсе не твой отец и даже не муж твоей матери.

Муж Энн Линдел, нет, муж Энн Гилликрист лежал в свежей могиле на пограничной полосе с Шотландией. Англичанин, которого он привык видеть рядом с матерью, был всего-навсего ее любовником, человеком, который однажды похитил ее.

Лошадь под Ианом переступила с ноги на ногу и вернула его к реальной жизни в одно из многочисленных владений лорда Гилликриста, первое, на которое он заявил свои права. Небольшой замок всего в нескольких милях от границы с Англией лежал сейчас в развалинах в назидание непокорным и как память о том дне, когда отсюда была похищена его мать с сыном во чреве.

Для смотрителя замка Дейлисс не требовалось больше никаких назидательных примеров. Когда передовой отряд Иана подъехал к воротам, они широко распахнулись, и он ощутил атмосферу покорности и повиновения, чему был не очень рад, так как его меч все еще жаждал крови.

– Лорд Гилликрист?

Иан вздрогнул от непривычного обращения и посмотрел на капитана, который с нетерпением ждал дальнейших распоряжений.

Фрейн сглотнул слюну. Пресвятая Дева Мария, этот человек не похож ни на кого, кому он раньше служил: он почти ничего не говорит и совсем не улыбается. Прервав так глупо его мысли, капитан совсем не жаждал продолжать что-либо говорить. Но лорд Гилликрист ждал, всем своим видом выказывая нетерпение.

– Мы приближаемся?

Фрейн знал, что сражения не будет. Половина обитателей замка находилась на жаловании у лорда Гилликриста. Другая половина была напугана рассказами о жестокости Иана, с которой он сражался в замке Коэ.

Иан натянул поводья.

– У меня нет ни малейшего желания провести еще одну ночь в этом забытом Богом месте. – Забытом, как и он сам.

Приближаясь, Иан вглядывался в очертания замка. Расположенный на ровной долине, образованной подобием холмов, замок был сооружен со знанием строительного дела: имел квадратные стены и башню в виде перевернутой буквы Г. Снаружи он выглядел внушительно и прочно, но Иан уже заметил две особенности незнакомца, который был его отцом. Насколько Аласдер Гилликрист был богат, настолько же он был и жаден. Замок Коэ, хотя и находился на самой границе с Англией, не имел ни достаточной охраны, ни запасов оружия. Стены замка обрушились еще до первой атаки.

Нельзя сказать, что, будь всего в достатке, исход мог бы быть иным. Смотритель замка сдался при первом пушечном выстреле, но Иан был полон холодной ярости, которая не покидала его с того дня, когда он узнал от матери о смерти своего отца и похоронил все свои мечты. Разрешив обитателям покинуть замок, Иан безжалостно разрушил его стены, не оставив от него камня на камне.

Очертания замка Дейлисс проступали все явственней, напоминая английскую крепость. Это было для него самым тяжелым ударом. Он мог простить своей матери измену своему мужу. Он мог простить ей ту ложь, с которой, оказывается, всегда жил. Но она лишила его главного. Он, англичанин до мозга костей, сейчас оказался шотландцем. Страна, которую он тайно презирал, была его родиной. В его жилах текла кровь людей, на которых он тайно смотрел свысока. Тайно, потому что его отец, сэр Джеффри, никогда не позволял ни челяди, ни детям высмеивать Шотландию или шотландцев. Теперь Иан знал, почему.

– О Боже!

Голос капитана вернул его к реальности. Он поднял глаза и увидел небольшую группу всадников, выезжающую из ворот замка и направляющуюся к нему. Он обругал себя за то, что позволил себе так расслабиться, что был, застигнут врасплох, отметив при этом, что, хотя он и сплоховал, его люди оказались на высоте. Они стояли вокруг, готовые к бою. Он остановил их жестом и натянул поводья.

Минуту спустя напряжение спало. Группа всадников, едущая ему навстречу, излучала миролюбие. Вообще, похоже, было, что они только что вышли из гостиной: так богаты были их одежды, яркие краски которых соперничали с золотом утреннего солнца и голубизной неба. Их бархатные камзолы и плащи из легчайших тканей были украшены сверкающими драгоценными камнями.

Один из всадников ехал посередине группы и немного впереди. Его некогда темные волосы, уже тронутые сединой, прямой нос и пронзительный взгляд темных глаз напомнили Иану о матери, и он понял, что перед ним был его дядя – человек, который затеял все это, разбил его жизнь надвое.

Иан потянулся к шлему и снял его, чтобы подчеркнуть свое сходство с этим человеком. Вряд ли в этом была нужда. Все это время Рос Доннчад ждал и следил за Ианом, его люди были готовы оповестить его о любых действиях Иана. Ожидая, когда подъедет Доннчад, Иан наслаждался холодным ветром, трепавшим его волосы.

Наконец Доннчад подъехал и остановил коня.

– Племянник, – он оценивающим взглядом посмотрел на Иана, усталость заострила черты красивого лица. Темные глаза молодого человека смотрели умно и настороженно, сильный подбородок говорил о решительности. Да, Иан продлит родословную Гилликриста и умножит наследство Доннчада.

Иан с неохотой склонил голову.

– Доннчад. – Он все еще не считал этого человека своим дядей.

Глядя на доспехи Иана, Доннчад усмехнулся:

– Готовишься к бою?

– До сих пор без этого не обходилось, – сухо ответил Иан.

– Неужели холодный прием в замке Коэ оправдывает разрушение одного из шотландских укреплений? – не сдержался Доннчад, и на какое-то мгновение лицо его стало гневным.

Иан чуть не задохнулся от ярости.

– Вы ждете, что я буду беспокоиться о шотландских укреплениях? Для защиты от англичан?

Доннчад вспыхнул, осознав неуместность своего высказывания.

– Пока, возможно, нет. Но, племянник, тебе нужно запомнить, что это твой дом. И если ты не будешь защищать то, что принадлежит тебе – даже от англичан, ты потеряешь все.

– Я сумею защитить то, что принадлежит мне, – мрачно ответил Иан. – Не сомневайтесь.

С печалью Доннчад признал за племянником право на резкость.

– И сколько еще ты собираешься разрушить? – испытывающе спросил он.

– Не больше, чем нужно. Я готовился к приезду. Коэ был разрушен, потому что из всех владений Гилликриста этот замок был самым бедным и первым бросил мне вызов. Я тщательно все продумал, прежде чем так поступить. Мне знакомо каждое надворное строение, каждая лига земли.

Доннчад кивнул. Если это, правда, то тогда из племянника будет толк, стоит ему привыкнуть к мысли, что он шотландец. Молодой человек умен, хотя немного бесчувственный. По его сигналу всадники построились в колонну за Ианом и направились к воротам замка Дейлисс.

– Ты долго здесь пробудешь?

– Сколько потребуется для того, чтобы быть уверенным, что команды мои выполняются независимо от того – в замке ли я или вдали от него.

– Я думаю, что твоя расправа с Коэ поможет тебе в этом.

– Нет, – с чувством ответил Иан. – Есть много способов для вассалов уклониться от повиновения своим господам, способов, где оружие бессильно.

Доннчад посмотрел на племянника с уважением. Да, из этого парня выйдет толк.

Войдя через широко распахнутые двери в зал, Иан был приятно удивлен. Смотритель замка, который озабоченно суетился в глубине зала, явно оправдывал связанные с ним расходы, так как даже после смерти хозяина никто в этой старинной крепости не позволял себе относиться к нему пренебрежительно. В скудном солнечном свете, проникавшем через узкие прорези окон, расположенных высоко по обе стороны огромной комнаты, тускло поблескивало оружие. На нескольких искусно сотканных коврах были изображены, правда, в мрачных тонах и слишком натуралистически, батальные сцены.

В то время как Иан рассматривал комнату, Доннчад изучал его. Сожалея о том, что не занимался воспитанием юноши, он в то же время с сожалением должен был признать, что, находись Иан в Шотландии, у дяди было бы мало возможности влиять на него. Аласдер позаботился бы об этом. Доннчад надеялся, что молодой человек не унаследовал характер своего отца. Жестокость не украшает человека.

– Ну, как тебе нравится, племянник?

– Я рад, что эта крепость не оказала мне сопротивления. Я думаю, ее было бы трудно сравнять с землей.

– Да, – согласился Доннчад, – и твое возвращение в Шотландию было бы менее спокойным.

Улыбка сошла с лица Иана.

– Я не нахожу спокойствия здесь ни в чем. Я был бы благодарен Богу, если бы никогда не знал ни этих мест, ни вас.

Доннчад не обиделся. В голосе молодого человека не было гнева – только глубокое отчаяние. Он положил руку на плечо племянника.

– Шотландия – твоя родина, Иан. Я знаю, что тебе трудно, и дальше будет еще трудней. Но тебе досталось наследство, которым ты можешь гордиться. Аласдер Гилликрист был тяжелым человеком, но его отличали храбрость и ум, которыми наделены все представители рода Гилликристов и которыми нельзя пренебречь. Равно как и моими предками. Шотландия может гордиться родом Доннчадов.

Иан встретил его взгляд, не уклоняясь.

– Непросто поменять одну жизнь на другую. У меня получится, дядя, но я уверен, что никогда не буду благословлять тот день, когда был вынужден это сделать.

Обрадованный тем, что племянник, наконец, признал их родство, Доннчад кивнул.

– Ты не будешь один. Ты мой наследник, моя единственная семья. Доннчады всегда заботились о своих.

Доннчад взял тяжелые кубки, украшенные драгоценными камнями, и подал один из них Иану. Он поднял свой кубок и ждал, что племянник присоединится к его тосту, и улыбнулся, заметив его нежелание.

– Добро пожаловать домой, молодой человек. – Улыбка его стала шире, когда Иан поднял свой кубок с вином и выпил его.

Иан сидел, развалившись в глубоком кожаном кресле и вытянув ноги. Он никогда в жизни не чувствовал себя более усталым и более одиноким. Его дядя, который сейчас спал в одной из многочисленных комнат наверху, такой приветливый и такой проницательный, был ему чужим. Но Иан понимал, что не может копить враждебность к этому человеку за то, что тот нарушил спокойный ритм его жизни в Англии. Он поступил так, действуя, как он считал, в интересах Иана и всей семьи.

Иан все еще не считал Роса Доннчада членом своей семьи. Иан вспомнил уверенное заявление дяди о том, что он единственный его наследник. Хотя Иан сгорал от любопытства, он воздерживался от расспросов об остальной родне. Он не стал расспрашивать об этом и мать, осознав всю гнусность того, о чем она рассказывала в тот день в Англии. Он просто больше не мог ничего слышать о семье, о существовании которой до того момента не догадывался.

Подавив в себе желание, выплеснуть содержимое кубка в холодный камин, Иан беспокойным взглядом окинул комнату. Она была красивой. Дорогие драпировки на стенах были экзотической расцветки. Массивная полка из резного камня была отделана позолотой. Теперь он был богатым человеком. Со вздохом он встал со стула и подошел к окну, ставни которого были открыты в ночную тьму, пропуская в комнату прохладный весенний воздух.

Иан смотрел на темное небо, усеянное звездами, и думал об Англии, о доме. Он вспомнил мать такой, какой видел ее в последний раз, всю в слезах, и у него защемило сердце. Но стоило подумать о том, что пора бы дать о себе знать, как он почувствовал жгучую боль потери. Еще не время. Он не готов пока сказать слова, которых она ждет. Он все еще не мог смириться с потерей Англии и Эдры, златокудрой, с очаровательными карими глазами, леди Байрхэм. Помолвленная с ним, она не потерпела бы и намека на скандал, который сейчас разгорался вокруг его имени.

Он предпочел рассказать ей все сам. Она была так хороша в тот день, хотя он не мог вспомнить даже цвет ее платья. Он помнил только ее взгляд, когда она услышала его слова, и ее реакцию.

– Лорд Линдел не твой отец. Твоя мать… – Ее рыжевато-коричневые глаза выражали презрение. – Твоя мать, его любовница, – жена шотландца?

– Я разговаривал с твоим отцом, Эдра. Это не будет препятствием для нашего брачного договора.

При этих словах она отступила на шаг назад.

– Не будет препятствием? Я не вынесу позора твоей матери. Ты думаешь, я поеду с тобой в Шотландию? Это нация варваров. – Ее передернуло. – Я не допущу, чтобы шотландская кровь текла в жилах моих детей.

Она с особым тщанием подобрала подол своего платья и отошла от него, давая понять, что потеряна для него навсегда. Так, в свои двадцать лет он в одночасье остался без семьи, родины и будущего. Он, наследник принадлежащих Линделу владений, был, чуть ли не ублюдок. В нем не было ни капли английской крови, и он не имел никаких прав на наследство в Англии. Ему не суждено было назвать женой самую красивую девушку в Англии.

Нет. Он не напишет матери ни слова, пока не найдет в себе силы простить ее. Для этого нужно, чтобы утихли гнев и боль, наполнявшие его душу.

Вконец измученный, он упал на кровать и, утонув в ее безбрежной мягкости, заснул. На рассвете его разбудил неясный шум. Он быстро надел мундир, шерстяные, плотно обтягивающие ноги чулки и вышел из комнаты, держа в руке меч. Огромный зал под ним был безлюден; не было видно даже слуги в сером утреннем свете, льющемся сквозь высокие освинцованные окна.

Как только он толкнул тяжелую дверь в зал, неясное бормотание, которое разбудило его, переросло в рев. Как оказалось, во дворе замка собрались все его обитатели, включая дядю и его людей.

В центре всеобщего внимания находился небольшой отряд всадников. Спускаясь по ступеням главной башни, Иан замедлил шаг. Его внимание привлек один из всадников, высокий и широкоплечий, с такими же темными волосами и глазами, как у него самого. Взгляд всадника остановился на Иане и затем скользнул по мечу, который тот держал в руке. Улыбаясь, юноша слез с лошади и склонился в притворно почтительном поклоне.

– Милорд Гилликрист, не так ли? – У всадника была квадратная челюсть, высокий лоб и умное выражение лица, а также острый и цепкий взгляд, по которому ничего нельзя было прочитать.

Иан остановился перед ним и поклонился.

– Я – Иан Гилликрист.

– Добро пожаловать в Шотландию… брат.

Иан напрягся и посмотрел на Доннчада, который спокойно встретил его вопросительный взгляд и ответил:

– Это, племянник, твой единокровный брат, Тавис.

– Твой ублюдочный единокровный брат, – растягивая слова, сказал Тавис, удивленный реакцией Иана. – Ты что, не знал? – Он закинул голову и рассмеялся горьким смехом. – Жаль, но это не имеет значения. Я тоже не догадывался о твоем существовании. До тех пор пока не умер наш благословенный отец.

Одна за другой мысли проносились в голове Иана, пытавшегося распознать истинную реакцию Тависа на свое прибытие. Неужели Аласдер Гилликрист убедил незаконнорожденного сына в том, что ему все достанется? Сделав это, он бы поступил правильно. В конце концов, откуда ему было знать о существовании Иана?

– Добро пожаловать в Дейлисс, – наконец молвил Иан, не зная, что сказать дальше.

Тавис снова засмеялся. Смех его был безрадостным.

– Премного благодарен… брат. Приятно, когда ты желанный гость в доме своей юности.

Понимая, в какое положение попал этот человек, и сочувствуя ему, Иан тем не менее начинал испытывать раздражение от его тона. Дела Гилликриста были в дьявольском беспорядке по вине этого человека.

– Вы будете желанным, – наконец сказал он, – до тех пор, пока будете желать этого сами.

Взгляд Доннчада был проницательным, но не осуждающим. Лицо Тависа напряглось.

– Вы меня не за того принимаете, милорд, – резко сказал Тавис, – я не собираюсь занимать ваше место.

Иан не извинился, но мрачно кивнул.

– Давайте посмотрим, чем мы можем разговеться. – Он бросил взгляд на небольшую группу все еще не спешившихся всадников. – Пусть ваши люди присоединяются к нам.

Как бы забыв о возможном вероломстве, он повернулся к ним спиной. И, хотя он еще многого не знал, он был уверен, что поступает правильно, не показывая своего страха перед этим человеком. Его братом. Эта мысль обескураживала его. Он думал о том, что еще предстояло ему узнать.

К удивлению Иана, за трапезой, которая состояла из хлеба, сыра и эля, Доннчад и Тавис оживленно беседовали. Было ясно, что они давно хорошо знают друг друга. Поначалу Иан больше слушал, так как они говорили о той Шотландии, которая была незнакома ему. Хотя он и был в курсе политических интриг – Джеффри Линдел заботился о том, чтобы его дети были сведущи в делах своей страны и ее изменчивого соседа, – это была та сторона шотландской жизни, о которой он ничего не знал.

Тавис сообщал Доннчаду последние новости:

– Наша малышка Мэри переехала в Дамбартон. Оставаться в Стирлинге было небезопасно.

Доннчад кивнул:

– Этот незаконнорожденный Сомерсет оставил орды своих кровожадных ублюдков к югу от Эдинбурга. Аррану недостает мужества, чтобы повести против них армию филистеров, и еще меньше желающих пойти в бой, который потом превратится в бойню.

Иан был удивлен услышать столь уничтожающую характеристику регента Шотландии из уст своего дяди. Ясно, что благородное сословие любило Аррана не больше, чем любили Сомерсета, которого год тому назад в январе провозгласили лордом-регентом Англии после смерти Генри.

Слушая их, Иан подумал, что ни одна из стран не была благополучной. В Англии на троне восседал десятилетний хрупкий король, королева Шотландии появилась на свет пятью годами раньше, буквально за несколько дней до смерти своего отца. Сомерсет был угрюмым человеком, одинаково нелюбимым баронами и простолюдинами. Арран, как оказалось, больше был известен своей трусостью, чем храбростью.

– Ну, а что слышно о Франции? – спросил Доннчад после того, как Тавис оставил без внимания его нелестную характеристику Аррана.

Взгляд Тависа скользнул по Иану, и тот заметил тень недоверия в его глазах. Все знали о страстном желании Мари де Гиз, вдовствующей королевы Шотландии, обручить свою дочь с Фрэнсисом, дофином Франции. Это обеспечило бы, как она надеялась, возможность заручиться сильной поддержкой Франции при защите границ Шотландии, а также давало Мари необходимые войска для подавления восстания реформаторов против ее любимой церкви.

Все это было известно Иану, как и то, что Сомерсет дорого заплатил бы за то, чтобы знать, подписан или нет брачный договор между королевскими семьями Франции и Шотландии. Именно это Тавис и боялся разгласить.

Иан горько улыбнулся, глядя на своего единокровного брата, и поднял кубок, как бы намереваясь произнести тост. Лучше бы Тавис попридержал язык. Иан по-прежнему не чувствовал себя шотландцем. Хотя его богатство и наследство находилось в Шотландии, он не принадлежал к ней.

Доннчад сказал:

– Возможно, тебе это и не понравится, мой мальчик, Шотландия является родным домом для семьи Гилликрист, и каждый из Гилликристов готов умереть, защищая ее.

И хотя эти слова предназначались для Тависа, Иан знал, что Доннчад имел в виду его, и не мог не удивляться тому, насколько дядя был уверен в нем, в то время как он сам в себе не был уверен совсем. Но Доннчад смотрел на него так ободряюще, что Иан не посмел сказать о тех сомнениях, которые терзали его душу.

ГЛАВА 3

– Матушка Джиорсал, вы должны как-то повлиять на Сесиль! – с этими словами Ниарра вошла в комнату, раздосадованная тем, что ей приходится жаловаться на золовку. Прошло почти две недели с тех пор, как отец Эйндреас с позором был изгнан из замка.

Джиорсал Лотаринг отложила в сторону моток шелка и взглянула на Ниарру. Вне всяких сомнений, ей нравилась Ниарра, но иногда она могла быть очень утомительной.

– Ну что этот чертенок натворил на этот раз?

– Несмотря на предупреждение Амальрика, она опять убежала из замка. Ее нет ни в ее комнате, ни во дворе замка. Стражник сказал, что она опять у реки. Он следит за ней, но… – Ниарра выглядела беспомощной.

Зная, что охрана Сиарана умрет, но защитит ее дочь, и поэтому, не очень беспокоясь за нее, Джиорсал решительным жестом пригласила Ниарру присесть на низенький диван рядом с ней.

– Посиди, Ниарра, успокойся немного.

Она знала, что жена ее старшего сына готовила замок к приезду гостей, и видела, как та устала. Могущественный граф Арран, регент Шотландии, собирался почтить их своим вниманием на этой неделе. Сиаран не особенно нуждался в приготовлениях. Ниарра справлялась с обязанностями смотрительницы замка намного лучше, чем это когда-либо удавалось Джиорсал. Все четыре года, которые прошли с тех пор, как Джиорсал с облегчением сняла с себя обязанности по хозяйству, Ниарра вела дела ровно и безупречно, что было полной противоположностью той суматошной манере, с которой Джиорсал правила в течение пятнадцати лет после смерти матери.

Видя замешательство Ниарры, Джиорсал улыбнулась. Мать Джиорсал, Кайрин, полюбила бы Ниарру за ее мягкость.

Ни одной девушке не удалось бы добиться от Берингарда так много, как Ниарре. Она редко когда с кем-либо спорила, но ей удавалось добиться своего значительно чаще, чем другим обитательницам замка, исключение составляла лишь Сесиль. Джиорсал была другой, но и она прекрасно понимала, что, будь она такой упрямой и громкоголосой, как Сэлек, она бы только проиграла в своих отношениях с ним. Разные по росту, они были одинаковы по темпераменту и цвету волос. Голубоглазая и светловолосая Джиорсал приходилась Сэлеку по верхнее ребро, но только не в минуту разногласия, когда она, казалось, вырастала до устрашающих размеров.

Вздохнув, Ниарра опустилась на диван рядом.

– Мне не хотелось тебя огорчать, матушка. Прости меня.

– Глупости, – усмехнулась Джиорсал, соглашаясь. – С момента своего рождения Сесиль только то и делает, что огорчает нас.

– Возможно, если бы у меня были свои собственные дети, я бы понимала ее. – В глазах Ниарры отразилась давняя боль.

– У тебя будут дети. – Джиорсал с сочувствием коснулась ее руки.

– Я думаю, что нет. Уже четыре года, как мы женаты, а у нас никого нет. Это наша с Берином печаль.

– В тот день, когда Берингард появился на свет, моя мать сказала мне, что у него будет столько же сыновей, сколько у его отца. Ты просто немножко запаздываешь. – На губах Джиорсал заиграла улыбка. – Ну, а когда пойдут один за другим, ты будешь молить Бога, чтобы это случалось пореже! – После рождения восьми мальчиков, шесть из которых благополучно появились на свет и миновали младенчество, Джиорсал могла иметь свое авторитетное суждение по этому вопросу. Вспомнив о двух сыновьях, отдавших свою жизнь за независимость Шотландии, она почувствовала острую боль, но не выдала себя и продолжала улыбаться.

Глаза Ниарры оставались печальными.

– Если это и случится, то, боюсь, не со мной.

– Нет, – мягко сказала Джиорсал. – Моя матушка еще сказала одну вещь, которую я не поняла до тех пор, пока не встретила тебя. – Она замолчала и молчала до тех пор, пока Ниарра не посмотрела ей прямо в глаза. – Она сказала, что мой сын женится на девушке, которая станет близким ему человеком, матерью его многочисленных детей и моей помощницей в старости. Когда Берингарду исполнилось четырнадцать лет, я стала внимательно следить за девушками в нашем доме. Когда он женился молодым, я была разочарована в его выборе и решила, что впервые за всю свою жизнь моя мать ошиблась. Должна признаться, что мне не нравилась та молодая кокетка, и я не могла заставить себя оплакивать ее смерть. Особенно после тех слез, которые пролил мой сын из-за многих ее поступков. И когда я уже оставила всякую надежду на то, что он женится опять, появилась ты. Ты вошла в мой дом и в мое сердце. Я думаю, моя мать знала твое имя. Ниарра на нашем языке – самая близкая. Да, дорогая, у тебя будут сыновья. Я тебе это обещаю.

Прежде чем Ниарра смогла что-либо ответить, как всегда, стремительно в комнату вошла Сесиль в ярко-зеленом шелковом платье, подчеркивающем изящность ее движений. Лицо ее светилось от радости. Каждый день Сесиль, как казалось матери, был наполнен радостью, и она молила Бога, чтобы это чувство ее не покидало никогда.

При виде серьезных Ниарры и матери Сесиль резко остановилась. Джиорсал улыбнулась и пригласила ее подойти. Сесиль с неохотой повиновалась. Конечно, Ниарра опять нажаловалась на нее. Ей нравилась жена Берина, но она не могла и не хотела вести себя так, как Ниарра.

– Я еду с отцом, – скороговоркой начала она, – с Амальриком и Берином.

– А куда они собрались? – реакция Джиорсал на слова Сесиль была непонятной. Сэлек любил брать дочь с собой, в то время как ей лучше было бы сидеть дома!

– В Дейлисс – знакомиться с новым хозяином.

Глаза Сесиль сияли. Почти целый день в седле! Джиорсал чувствовала, что не в силах ей отказать, и знала, что навлечет на себя недовольство Ниарры, но вроде бы им ничего не грозит:

– Он приехал?

– Да, всего три дня назад. Говорят, он, чуть ли не армию привел с собой.

Уже несколько недель подряд в Сиаране ходили слухи о приготовлениях в замке Дейлисс к встрече нового хозяина, а также о том, как он сурово обошелся с замком Коэ. В отличие от Сэлека, Джиорсал было не по себе от историй, связанных с именем лорда Гилликриста. Сэлек же воспринимал спокойно все рассказы о воинственности Гилликриста, как и тот факт, что он был больше англичанин, чем шотландец. Немец по рождению, Сэлек считал себя большим шотландцем, чем кто-либо другой. Он был почти уверен, что подобная перемена произойдет и с новым лордом Гилликристом.

– Мама, мне можно?

Джиорсал подумала, что вряд ли она когда-либо сможет в чем-нибудь отказать этому созданию. Всеобщая любимица, Сесиль была так хороша, что могла скрасить самый мрачный день. У нее были более светлые волосы, чем у Джиорсал. И хотя Сесиль редко удостаивала их вниманием и лишь иногда брала гребень, чтобы расчесать спутавшиеся пряди, они были великолепны: цвета белого золота, шелковистые, они тяжелыми волнами спадали до ее талии.

Джиорсал посмотрела в голубые глаза дочери и улыбнулась:

– Да, ты можешь поехать… если отец собирается вернуться в тот же день.

– Он собирается, но говорит, что вернется поздно.

Ниарра грациозно поднялась.

– Ну, если ты поедешь, Сеси, то дай я уложу твои волосы. Ты же не можешь выглядеть, как сорванец.

Сесиль посмотрела на жену своего старшего брата с обожанием.

– Спасибо, Ниарра. Мне очень жаль, что я никого не послушалась и ушла из замка. Сим сказал мне, что ты волновалась. – Сесиль осторожно следила глазами за матерью, которая, хотя и выглядела недовольной, не собиралась ее отчитывать, по крайней мере, на этот раз.

Ниарра улыбнулась, услышав искреннее раскаяние Сесиль, которая всякий раз сожалела о содеянном, но в следующий раз поступала точно так же.

– Ну, я думаю, ничего страшного не случилось. Только, пожалуйста, в следующий раз возьми с собой слугу.

Реакция Ниарры заставила Джиорсал улыбнуться – вот уж воистину Ниарра была послана им Господом Богом. Затем она строго посмотрела на дочь.

– Это не просто просьба, Сесиль. Больше никогда не выходи из замка одна. Во всяком случае, до тех пор, пока англичан не отогнали от наших границ.

Когда девушки вышли из комнаты, Джиорсал тяжело поднялась на ноги: давал себя знать возраст. Ей нужно поговорить с Сэлеком перед отъездом. Она очень хотела, чтобы ее младший ребенок, ее единственная дочь, благополучно вышла замуж, и хотела успеть увидеть это, но Джиорсал не могла согласиться с тем, что недавно услышала от Сэлека.

Нужно сделать все возможное, чтобы эта поездка не стала началом осуществления планов Сэлека. Лорд Гилликрист, возможно, богатейший человек, а Дейлисс, возможно, самый близкий к ним укрепленный замок, но лорд Гилликрист слишком жесток, чтобы быть мужем Сеси. И к тому же он англичанин.

Спускаясь с лестницы в поисках мужа, Джиорсал думала о том, что Сесиль нужен такой же добрый и сердечный муж, как она сама. Смелая, но не наглая, она не умела постоять за себя. Ей нужен был человек, возможно, более похожий на ее братьев или отца, добрых великанов, способных сражаться и, возможно, даже получать удовольствие от битвы, но не жаждущих насилия ради насилия. Замок Коэ, превращенный в руины по милости лорда Гилликриста, заставил Джиорсал усомниться в том, в чем не сомневался ее муж: к хозяину замка Дейлисс нужно относиться как к будущему мужу их дочери.

Несколько недель тому назад Джиорсал почувствовала одышку, которая напугала ее. С тех пор эти приступы повторялись несколько раз. Конечно, пока она жива, нужно выдать Сесиль замуж, но она не видела ни одного подходящего кандидата. По крайней мере, Сесиль не будет возражать, если отец займется этим сам. Джиорсал на это надеялась.

Она нашла Сэлека во дворе замка. Он заключил ее в свои объятия, прежде чем она смогла открыть рот. Когда же ей это удалось, она не стала ругать его. С каждым днем она любила Сэлека все больше. Мысль о том, что ей придется покинуть его, уходя в мир иной, страшила. Она закрыла глаза и прижалась щекой к жесткой бороде, которую он недавно отпустил. Она почувствовала его руку на своем бедре и открыла глаза.

Его глаза смеялись.

– Неужели моя жена не может обойтись без меня и дня?

Она рассмеялась в ответ, но предупредила:

– Осторожно, дорогой муженек, а то останешься без руки.

Вместо ответа он опустил руку ниже и начал гладить ее ягодицы, нисколько не заботясь о том, что кто-то может их увидеть. Это была его женщина. И после почти тридцати лет совместной жизни он все еще не утолил своей страсти.

– Сэлек! – Повинуясь, он отдернул руку. Джиорсал покраснела от смущения, поняв его взгляд.

– Ну, если я неправ, то зачем ты тогда так торопилась, узнав, что я еду? – Он помолчал. – Я полагаю, наша юная мошенница уже выторговала у тебя разрешение на поездку?

– Ты не должен ее так называть, – начала было отчитывать его Джиорсал, но сама себе возразила, добавив: – Хотя она и есть мошенница. Да, я разрешила ей поехать, но я хочу предупредить, чтобы и намека не было с твоей стороны на союз между ней и лордом Гилликристом: ни ему самому, ни Доннчаду.

Сэлек был сама невинность.

– Да как бы я посмел после того, как ты твердо сказала, что этого не потерпишь?

Прежде чем Джиорсал смогла отреагировать на его притворство, а он знал, что она не откажет себе в этом удовольствии, раздался голос Сесиль:

– И я не потерплю этого. Я выйду замуж за Рейнарда.

– Нет, – взревел Сэлек.

Джиорсал поморщилась: ей одинаково неприятны были и гнев Сэлека, и мысль о том, что ее дочь выйдет замуж за брата Риллы. Рилла была вдовой Одвулфа, их третьего по старшинству сына. Одвулф женился на Рилле в Германии четыре года тому назад и вернулся в Шотландию только в прошлом году. Рейнард путешествовал с ними и остался в Германии. Сесиль была очарована его поэтическими и музыкальными способностями. Бедняга Рейнард был слишком мягок. Он никогда не смог бы держать Сесиль в узде, не говоря уж о том, чтобы защитить ее и их дом. Юноша сам нуждался в присмотре!