Текст книги "Опасная любовь"

– Так за чем же дело стало?

Тут Кейт распахнула дверь и ворвалась в офис, пригвоздив Виктора к месту яростным взглядом. Да как у него язык повернулся наобещать Джамалю золотые горы?!

– Ну, надумал? – обратился Виктор к Джамалю.

– Не знаю, мне ведь придется уехать из города почти на все лето… – Однако было видно, что молодой актер уже сдается.

– Я понимаю, что наши расценки для тебя слишком низкие, но ведь и Джерико, и Сюзи уже согласились на среднюю ставку. Твой гонорар будет у нас самым высоким.

– Вот даже как? – Джамаль удовлетворенно улыбнулся.

– Ну, что скажешь? Отхватим «Оскара» на будущий год? По рукам?

– По рукам! – засмеялся Джамаль. – Черт, а почему бы и нет? Ладно, перешли моему агенту все, что нужно для контракта!

Кейт громко кашлянула, и Виктор соизволил наконец обратить на нее внимание.

– Эй, послушай, ты ведь еще не знаком с нашим продюсером? Это Мери Кейт О'Лафлин. Извини, Кейт, что не пригласил тебя на беседу с Джамалем, но я не знал, что ты уже в офисе!

– Хватит валять дурака! – Наградив его очередным убийственным взглядом, Кейт подошла к Джамалю. – Я очень рада познакомиться с вами, Джамаль, но прежде всего вам следовало бы…

– Джамаль очень спешит, – затараторил Виктор, оттесняя юношу к двери. – Завтра днем я пришлю ему все бумаги.

Дверь за Хоксом громко захлопнулась, и Кейт напустилась на Виктора:

– Ты ему наврал! Ты сидел здесь как ни в чем не бывало и врал!

– Кейт, Кейт, Кейт!.. Это вполне может стать правдой! – Игриво сверкая голубыми глазами, Виктор с ослепительной улыбкой двинулся ей навстречу.

Бывший муж по-прежнему был подвижен и молодцеват – несмотря на седину, обильно украсившую густую шевелюру и холеную бородку. Обаятельный, лукавый мальчишка, с детских лет сохранивший этот невинный, бесстыжий эгоизм двухгодовалого малыша.

– Мне требуется сделать только два телефонных звонка, и все, что обещано Джамалю, обернется правдой! – увещевал он.

Это несколько охладило воинственный пыл Кейт.

– Ты что, хочешь сказать, что Сюзи Маккой согласилась?

– При условии, что Джерико сыграет Вирджила Ларами.

У Кейт вдруг заломило виски.

– Виктор, нам нужно серьезно поговорить. По-моему, ты до сих пор не представляешь…

– Прекрасно, – пробурчал Виктор, привлекая ее к себе и целуя в шею. – Давай поговорим о Бомоне. – Он снова поцеловал ее – на этот раз ловко попав прямо в губы.

И Кейт не смогла не поддаться его обаянию. Черт побери, когда в последний раз у нее был любовник? Три года назад? Или уже четыре?

Точно, четыре года. Ровно четыре года назад она порвала с Джоном Биттлером. Их отношения показались Кейт слишком холодными, скованными тысячей условностей. Они не имели ничего общего с дикой страстью, когда-то бросившей их с Виктором в объятия друг друга.

Однако Кейт слишком хорошо знала, что ее бывший супруг при всем своем великолепии в постели не способен дать ничего, кроме секса. Из этого брака она вынесла твердое убеждение в том, что ей необходимо нечто большее, нежели общая постель.

А из Виктора получился чудесный друг, и в таком качестве он ее вполне устраивал.

– Нет, – отрезала Кейт, встряхнувшись и высвобождаясь из его объятий. – Нет, нет и еще раз нет! Тебе не удастся затащить меня в койку! Ни к чему усложнять себе жизнь!

– Честно говоря, мне казалось, что это может все упростить! – с безмятежной улыбкой признался он. – Я надеялся, что ты размякнешь и засюсюкаешь: «Ах, детка, ну конечно, детка!» И мы перестанем спорить из-за Джерико Бомона.

– Ну да, чего же еще ожидать от такой наглой скотины, как ты, – нервно рассмеялась Кейт.

– Эй, не заводись! Я же просто шутил!

– А я – нет!

– Стало быть, так! – Он плюхнулся на диван и положил ноги на свой стол. – Джерико Бомон. Я хочу его снимать. Ты не хочешь. И что нам теперь делать?

– Стреляемся на рассвете? – осведомилась Кейт, присев напротив.

– Пришли мне своих секундантов, крошка!

Кейт не спускала с Виктора напряженного взгляда. Он с легкостью включился в предложенную игру, однако от нее не укрылась тревога в его глазах. Неужели Виктору так нужен этот Бомон, что он готов ради него отказаться участвовать в съемках? Виктор поерзал на своем месте и сказал:

– Не сочти это попыткой уйти от главной темы, но я все же не могу не напомнить, что ты до сих пор не свела нас с автором сценария. Как бишь его зовут? Ник Чендлер?

– Он все еще за границей, – ответила Кейт, внимательно разглядывая свои ногти.

– Он болтается там слишком долго, – сказал Вик и закинул руки за голову. – А мне нужно обсудить с ним кое-какие изменения – у сценария неверный конец.

– Как ты сказал? – Кейт подняла на него глаза. – Ты собрался изменить концовку?

Невероятная, потрясающая ирония! Свой последний фильм, «Двадцать слезинок», Виктор снимал для одной известной студии, и им не понравилась именно концовка. Совет директоров предпочел нанять другого режиссера, когда Вик отказался внести изменения. Таким образом, грандиозный труд, на который он положил почти два года жизни, был завершен кем-то другим, а Виктор даже не имел права протестовать.

Именно из-за неудачи с «Двадцатью слезинками» Виктор так решительно вернулся в мир независимых продюсеров. И с такой охотой взялся за «Обещание». Потому что, когда заключается контракт на съемки независимого фильма, источник его финансирования находится за пределами Голливуда и студии подключаются к процессу уже под конец, когда пленка отснята и упакована. Если студии нравится тот или иной фильм, она может получить только права на его прокат. Но при этом не может ничего изменить в самой картине. Во всяком случае, без ведома авторов.

– С чего тебе вдруг приспичило менять концовку? – недоумевала Кейт. – Мне она нравится.

– Да с того, что этот мальчиш-плохиш, плантатор Реджинальд Брукс, в конце концов добивается своего. Ларами продает ему свой участок, хотя клялся отцу, что никогда не бросит эту землю. Разве это стоящая концовка для фильма? Ларами сдался. А где же справедливость?

– Ларами не сдался – он выиграл! – возмущенно отчеканила Кейт. – Вспомни, ведь Джейн хотела пожертвовать будущим и выйти за Брукса ради спасения Мозеса! Но вместо этого Ларами спасает обоих – и Джейн, и Мозеса, – продав свою землю Бруксу. Ларами выигрывает, потому что поступает человечно, потому что сам возвращается к жизни, а ты… а ты ничего не понял, верно?

– Джерико Бомон, Сюзи Маккой и Джамаль Хокс! – От нетерпения Виктору не сиделось на месте. – Кейт, да с такими именами нам даже не потребуется реклама! Представляешь, как мы возьмем за горло инвесторов? Это же будет грандиозный фильм!

– Ну да, если он вообще будет!

– Ну что за чушь? – сердито скривился Виктор. – А куда же он денется?

– Ты всех нас подставишь под удар, если примешь Джерико Бомона! – выпалила Кейт, подавшись вперед. – А если посмотреть правде в глаза, то именно мне не сносить головы в ближайшие три месяца съемок!

– На то ты и продюсер! – невозмутимо заметил Виктор.

– Но ты даже не представляешь, что может выкинуть этот тип! – И Кейт принялась перечислять, загибая пальцы:

– Опоздания, невнятная речь, путаница в словах и жестах, хамство и дебоши, прогулы… Да этот твой бесценный Джерико способен на что угодно, вплоть до скоропостижной кончины! Виктор, ведь он в любой момент может сорваться и снова запить! Или взяться за наркотики. Кто даст тебе гарантию, что он выдержит до конца? Что не сочтет себя слишком уставшим, не станет колоться и не загнется от передозировки? Если это случится, когда мы отснимем большой кусок, – пиши пропало, фильм будет загублен!

– Слушай, я поговорил кое с кем из режиссеров, с которыми Джерико работал в последнее время. Вся штука в том, чтобы держать под контролем все, что он употребляет. Между прочим, он никогда не связывался с уличными торговцами – все только по рецептам. Ну, всякие там укрепляющие в течение дня и снотворные на ночь… словом, сама понимаешь. И если бы мы сами обеспечивали ему…

– Замолчи! – Кейт зажмурилась и зажала уши. – Замолчи, замолчи! Ты хоть соображаешь, до чего дошел? Виктор, да разве дело только в том, что это противозаконно?! А что, если на самом деле Джерико не наркоман? Представляешь, как ты влипнешь?

Но Виктора нелегко было смутить. Он небрежно пожал плечами и ответил:

– Если Джерико не наркоман – значит, у нас будет одной проблемой меньше.

– Но ведь сниматься в главной роли – тяжелая работа. А что, если ему это не по плечу? Выдержать целый фильм, да еще в такой роли, как Ларами, – тут и здоровый-то прогнется, а не то что… – Кейт умолкла, переводя дух. Главное – держать себя в руках. Иначе она за себя не отвечает. – Виктор, я понимаю, что тебя ослепил возможный успех. Ты видишь в Джерико только его талант. И этого у него никто не отнимет. Достаточно просмотреть пробную пленку. Но я не хочу так рисковать – и вряд ли это станут делать остальные инвесторы. Нам нужно найти кого-то еще.

– Кейт! – Виктор поднялся и посмотрел ей в глаза. – Я тебя внимательно выслушал. И понимаю, что разумнее всего было бы согласиться и найти другого артиста. – Он сокрушенно покачал головой и продолжил:

– Но я не могу на это пойти. Я не смогу снимать этот фильм и помнить о том, что сам, своими руками все испортил. Потому что, если я откажусь от Джерико, у меня не будет сниматься Сюзи. А без этих двоих не уломать и Джамаля.

– Виктор…

Он предупреждающе взмахнул рукой и закончил:

– Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, и я впервые за десять лет вижу такой отличный сценарий, но мне придется отказаться от вас обоих – и от тебя, и от сценария, – если ты не дашь мне работать с Джерико. Прости, детка, если это выглядит как ультиматум. Сюзи и Джамалю нужен Джерико. И если ты все еще хочешь иметь со мной дело, то тебе остается смириться с этим и найти способ уговорить инвесторов.

Глава 3

Он уже видел ее голой!

Злорадствуя, Джед задержался у дверей офиса Мери Кейт О'Лафлин. Если уж быть точным, то он видел ее голой не далее как прошлой ночью. Джед навел справки и теперь знал, что «Обещание» было для О'Лафлин первым шагом на продюсерском поприще. Правда, дамочка успела промелькнуть на голливудском небосклоне, прежде чем распространила свои склады и магазины скрепок и скоросшивателей по всему Восточному побережью.

Мери Кейт О'Лафлин покинула дом своих родителей в Бостоне намного раньше, в дивном возрасте восемнадцати лет – как и множество других ее сверстниц, зачарованных мишурой и блеском Лос-Анджелеса. О, конечно, ее пребывание на Западном побережье оправдывало поступление в колледж, но образование было далеко не главной целью. Просто огни Голливуда привлекли к себе очередного наивного и неопытного мотылька.

Она познакомилась с Виктором Штраусом на съемках какого-то третьеразрядного фильма. Он был тогда помощником режиссера, а она – третьей жертвой «Горного ужаса», снимавшейся под именем Кейти Мери. Ее роль укладывалась в три строки: перед гибелью ей полагалось танцевать в свете пожара, одетой в обрывки полупрозрачного нижнего белья.

За такое тело не жалко было и удавиться, и Вик понял, какой потенциал заключен в роскошных формах Кейти Мери, что доказал в своем следующем фильме «Смерть в ночи» – не менее бездарном, нежели предыдущий. Однако картина пользовалась бешеным успехом и заслужила титул «классики культового жанра».

«Смерть в ночи» сбросила с тела Мери Кейт О'Лафлин последние покровы. Теперь она оставалась на экране целых семь минут – но какие это были минуты?.. Она играла выпускницу колледжа, повстречавшую в баре серийного убийцу. Девушка привела злодея к себе домой, и последовавшая затем любовная сцена была сделана с такой непринужденностью и блеском и так возбуждала зрителей, что отзывы не сходили со страниц специальной прессы на протяжении многих недель после премьеры.

Накануне вечером Джед не поленился взять этот фильм в прокате и не спеша прокрутил памятную сцену. А потом перемотал пленку и посмотрел еще раз. Потому что слишком хорошо понимал – Мери Кейт О'Лафлин не горит желанием отдать Джерико роль Ларами. Виктор предупредил его об этом с самого начала. Она не любит его, не желает иметь с ним дела, не доверяет и готова на все, лишь бы не подпустить его к своему фильму.

Она сделала большое одолжение, согласившись встретиться с ним сегодня в Бостоне.

Но ведь он уже видел ее голой.

Джед глубоко вздохнул, зажмурился и покрутил толовой, чтобы размять напряженную шею и побыстрее войти в роль. Кейт О'Лафлин – «Мери» как-то само собой пропало за последние семь лет – не следовало встречаться с Джедом. Ей предстояло познакомиться с Джерико Бомоном, известной кинозвездой.

А Джерико – парень крутой. Его не мучают сомнения и страх, присущие Джеду. Он настоящий мачо – общительный и непринужденный. И сейчас он войдет в этот кабинет и охмурит чертову бабу, величающую себя продюсером.

Тот факт, что прошлой ночью он любовался ее голым телом, был как бы дополнительным козырем в колоде и помогал ему держать себя на высоте.

Пара улыбок, десяток фраз – она и глазом моргнуть не успеет, как контракт будет у него в кармане!

Спрятавшись за безупречной улыбкой неотразимого Джерико, он постучал в дверь.

– Здравствуйте, мистер Бомон, – сдержанно приветствовала его Кейт. – Прошу вас, проходите.

Господи, ну и верзила! Кинозвезды стараются на экране выглядеть как можно внушительнее, и Кейт не раз разочаровывалась, повстречавшись с ними в реальной жизни. Однако Джерико Бомон буквально навис над ней. В нем было никак не меньше шести футов трех дюймов.

И все это великолепное, подтянутое, мускулистое тело излучало мощнейшее обаяние. В нем было безупречно абсолютно все.

Джерико оделся в поношенные джинсы и свободную зеленую рубаху с длинными рукавами. Темные густые волосы были собраны в тугой хвост, как будто он нарочно отращивал их для роли. Его одежда никак не могла принадлежать Вирджилу Ларами, но все равно перед Кейт стоял ее оживший персонаж. Однако в глубине его темно-ореховых глаз вспыхнули золотистые искры, и при появлении этого отблеска чувственного желания наваждение исчезло.

Он не мог быть Ларами. Если уж на то пошло, никаким Ларами тут и не пахло. Кейт расправила плечи и, призвав на помощь всю свою выдержку, надменно улыбнулась.

– Рад познакомиться с вами, мисс О'Лафлин. – Его южный акцент звучал мягче, чем на пробной пленке, а голос был все тот же – глубокий, густой баритон. – Сделайте одолжение, зовите меня Джерико.

Он протянул руку, и Кейт с трудом заставила себя ответить на рукопожатие. Его рука была сухой и горячей, с немного загрубевшей кожей.

Кейт откашлялась и предложила:

– Прошу вас, пройдемте в офис. – При этом она нарочно не стала предлагать звать себя по имени.

Атмосфера в приемной ощутимо накалилась, и Кейт, направляясь в офис, чувствовала себя исключительной стервой. А впрочем, что тут такого? Мужчины готовы записать в стервы любую женщину, не давшую им спуску.

Джерико тем временем осматривался, любуясь видом Ньюбери-стрит, открывавшимся из широких окон. Действительно, это был чудесный кабинет – просторный и уютный. Солнце весело блестело на гладко натертом паркете и свободном от бумаг рабочем столе.

– А вы неплохо устроились, – заметил он.

– Благодарю. Пожалуйста, присядьте. – Кейт махнула рукой в сторону кожаного кресла, а сама поспешила за свой стол. Пожалуй, четыре фута полированного дерева, отделявшие ее от этого типа, помогут ей успокоиться. «Ну, не стесняйся, всыпь ему по первое число!» – Хотите кофе или чаю? А может, содовой?

– Нет, спасибо, ничего не нужно. – Джерико уселся. – Честно говоря, я не думал, что наша встреча будет такой официальной.

– Нам нужно многое обсудить. – Кейт с самого начала решила держать себя как можно строже. Именно поэтому она заставила его тащиться в Бостон, хотя прекрасно знала, что вчера они оба были в Нью-Йорке. Она гладко зачесала свои роскошные волосы и надела самый строгий деловой костюм. Пожалуй, не повредил бы еще жокейский хлыст. Кейт долго ломала голову над тем, как будет строить их отношения и каким образом можно получить гарантии того, что Джерико не угробит ей фильм.

И вряд ли ему понравится то, что она придумала.

– Виктор явится сюда не раньше чем через час, – сообщила Кейт, сверившись с часами. – Пожалуй, так даже лучше – для начала потолковать без свидетелей, с глазу на глаз.

– О'кей, мисс О'Лафлин. – В его взгляде зажглось лукавое любопытство. – Давайте потолкуем, но сперва я бы хотел внести ясность и раскрыть карты. Вы от меня не в восторге. Вы мне не верите. И не хотите снимать меня в своем фильме. Это все – или я что-то упустил?

Кейт и бровью не повела.

– Вы успели заслужить недобрую славу, однако я не думаю, что на свете есть другой артист, способный так сыграть Вирджила Ларами, как вы.

Она сумела-таки его удивить. Джед ожидал услышать что угодно, только не это.

– Ну что ж, и на том спасибо.

– Но мне нужны гарантии, что вы не запьете во время съемок. – Игра в открытую продолжалась.

– Нет проблем! – засмеялся Джед. – Я просто не буду кутить, пока не закончу работу над фильмом!

Кейт не спускала с него напряженного взгляда.

– Это была шутка.

– И очень плохая, мне совсем не смешно.

– Я заметил. Послушайте, Кейт… – Джед неловко поежился в своем кресле. – Вы ведь не обидитесь, что я вас так называю? Мне ничего не стоит поклясться не брать в рот спиртного до конца своей жизни, но это не даст вам никаких гарантий. Я изо всех сил стараюсь вести себя так, чтобы дожить до старости, – а значит, не прикасаться к алкоголю. Но при этом я не могу сказать, что так оно и будет. Все, что я могу, – пообещать постараться.

Кейт все так же напряженно всматривалась в него.

– И по-вашему, этого достаточно? Какого-то обещания от человека, по пять раз в году дававшего слово не пить?

Похоже, его это нисколько не обескуражило.

– Я дал такое слово сам, по своей воле всего лишь один раз, – твердо промолвил Джед. – Все прежние обещания у меня вырывали силой. Мне самому в то время совсем не хотелось стать трезвым – а значит, и от обещаний не было никакого проку.

– А в тот, последний, раз вы соизволили захотеть сами?

– Да, мэм. – Джед спокойно выдержал ее взгляд.

Невероятный тип! Кейт чувствовала, что поддается его обаянию, несмотря на всю свою предубежденность. А кроме того, она не могла оставаться равнодушной к его мужской привлекательности. Черт побери, каков красавчик! Того и гляди она и впрямь ему поверит!

Но ведь он был и остается лицедеем. И кто ей докажет, что все эти душещипательные речи – не очередной спектакль?

– И что же изменилось?

– По официальной версии я потерял брата и решил изменить свою жизнь – но на самом деле даже такое потрясение не заставило бы меня протрезветь. Я… – Джед криво усмехнулся. – Конечно, это выглядит странно, но я не вру. Одна из бульварных газетенок поместила на первой полосе мое фото. Какой-то папарацци умудрился снять меня во время потасовки в баре. С того дня, как увидел ту фотографию, я больше не пью.

Джед смущенно замолк. С чего это он разболтался? Все эти годы людей вполне устраивало то, что он начал новую жизнь после смерти старшего брата. Все так просто. И ни к чему было выкладывать правду; прежде Джед откровенничал только со своим психотерапевтом в центре реабилитации.

Так что же заставило его размякнуть?

Эта Мери Кейт О'Лафлин застыла на противоположном конце необъятного сверкающего стола и всем своим видом показывает, что не находит Джерико привлекательным. Уж кто-кто, а Джед прекрасно разбирался в этих тонкостях. Искра проскочила между ними с первой же минуты, стоило ему войти в кабинет. А теперь дамочка строит из себя недотрогу, стараясь не поддаться его чарам. Она не желает ни в чем уступать. И не желает признавать, что он ей понравился.

Она нарочно напялила на себя этот костюм – спрятала свое божественное тело. И хотя брюки до пят укрывали ножки, стоившие не один миллион долларов, мягкая ткань все равно не могла скрыть великолепные формы. Правда, Джерико приходилось напрягаться, чтобы угадать их под слоями шелка.

Ее неподвижно застывшее лицо выглядело под стать костюму. Идеально прямой изящный нос, слегка задиристый упрямый подбородок. Губы, пожалуй, немного полноваты, чтобы считаться изящными, но их легкий изгиб никто не назвал бы чувственным. Милые голубые глаза – так, ничего особенного. Светлые волосы острижены слишком коротко и слишком гладко зачесаны назад, чтобы хоть как-то смягчить выражение лица.

А вот кожа светилась волшебным матовым светом. Джед видел такую кожу впервые в жизни. И ни в какое сравнение с ней не шли ни легендарные красотки с журнальных обложек, ни юные розовощекие девицы, ни томные статуэтки из слоновой кости. В свои неполные тридцать лет Мери Кейт О'Лафлин умудрилась сохранить по-детски свежую, дивную кож. И Джед не сомневался: если он отважится протянуть руку над этим проклятым столом шириной в целую милю, то пальцы прикоснутся к щечке более неясной, чем тонко выделанный невесомый шелк его сорочки.

И все это великолепие исчезало под высоким строгим воротником ее блузки. Джед не мог ее видеть, но явственно представлял матово отсвечивавшее тело, скрытое тканью делового костюма.

Джеду пришлось встряхнуться, чтобы вернуться к делу. Он постарался принять независимую позу. У Мери Кейт О'Лафлин уже сложилось представление о нем как о заправском скандалисте. Еще немного – и она окончательно решит, что с ним вообще невозможно договориться.

Между прочим, Джеда задела за живое отнюдь не ее точеная фигура. Скорее всего его тронула тонкая светлая прядь, выбившаяся из гладко зализанной деловой прически и слегка вившаяся над маленьким розовым ушком – совсем как у школьницы. И что-то в манере смотреть прямо в глаза… И конечно, ее признание, что он один сможет сыграть Ларами…

Она казалась Джеду то обжигающе горячей, то холодной как лед. То по-греховному мягкой и податливой, то твердой и неуступчивой как скала. Столь необычная комбинация была на удивление сексуальной, и Джеду захотелось понаблюдать за ней, чтобы разобраться, что в ее облике истинное, а что напускное.

А Кейт тем временем распиналась по поводу своих инвесторов, своей ответственности и о том, как люди начинают нервничать, рискуя деньгами. Ее голос звучал мягко и музыкально, выбиваясь из создаваемого ею образа. А она тем временем рассуждала о том, что сделает слишком рискованную ставку, если заключит с Джерико контракт, и что все ее инвесторы попадают в обморок от страха и все лето будут трястись оттого, что Бомон может погубить их фильм.

Вот так загнула! Уж если на то пошло, то не Джерико, а она сама, Мери Кейт О'Лафлин, – полный новичок в кинобизнесе. Конечно, она доказала свою жизнеспособность в мире скоросшивателей и картриджей для принтеров! Только кинобизнес – это совсем другая история. И если уж бояться, что кто-то из них может угробить фильм, то скорее это будет она, а не Джерико.

И хотя Кейт откровенно упивалась тем, что может в открытую поливать его помоями, Джед решил до поры помалкивать и держать свое мнение при себе.

– Скажите мне, мистер Бомон, как сильно вам хочется получить эту роль? – Стало быть, они снова вернулись к тому, с чего начали.

Джед подавил всплеск досады и наградил ее самой непринужденной улыбкой, вызвав в памяти облик нагого тела, распростертого на измятой постели.

– Вам следует лишь сказать, кого я должен убить! – Ну вот, очередная шутка осталась без ответа. Похоже, у дамочки отсутствует чувство юмора. Джед подался вперед:

– Вы и так отлично знаете, как сильно я хочу сыграть Ларами, мисс О'Лафлин. Так сильно, что пришел на пробы вместе с новичками. Так сильно, что сегодня явился сюда и стал объектом для вашей откровенной неприязни.

Тут он молча чертыхнулся. Ну вот, позволил Джеду выйти из-под контроля.

– Вы заслужили мою неприязнь.

Его снова затопила волна досады и отчаяния, так что пришлось проглотить вертевшиеся на языке злые, язвительные слова, принадлежавшие Джеду. Подумаешь! Не сумела пробиться в актрисы – даже со своим хваленым бюстом, – зато теперь щеголяет в короне из скрепок!

Нет, нет, ему никак нельзя выпускать на волю Джеда! Он сейчас Джерико, а Джерико не обижается на кинопродюсеров – по крайней мере до тех пор, пока те не подпишут с ним контракт.

Несмотря на пять лет абсолютно трезвой жизни, Джед так и не научился подавлять свою вспыльчивость без отупляющего действия таблеток и алкоголя. Где-то подспудно гнездилась мысль, что эта слабость будет преследовать его всю жизнь.

– У меня ни разу не возникло проблем во время съемок фильма «Тугие времена», законченного два месяца назад, – сообщил Джед. – Так что «Обещание» не станет первой работой после пятилетнего перерыва. Если желаете, можете сами позвонить режиссеру.

– Стэну Грогану, – отвечала Кейт. – С ним я уже беседовала.

– И что он сказал?

– Что «Тугие времена» едва ли потянут на полмиллиона долларов. Это третьеразрядный фильм о жизни студентов, и его не стоит даже сравнивать с нашим проектом.

– Однако я ни разу не опоздал на съемочную площадку и выкладывался там в полную силу, – процедил Джед, снова ожесточаясь.

Кейт достала из стола какую-то папку и раскрыла перед собой.

– Я наняла частных детективов, чтобы они опросили членов съемочной группы. С их слов выходит, что вы почти все свободное время проводили в баре.

Частные детективы. Черт побери, еще и это!

– Да, я бывал там – почти всегда за компанию с двумя приятелями – Рино и Терри. Но я не пил. – Джед старался, чтобы его голос звучал совершенно невозмутимо.

– Бармен утверждает, что вы каждый раз заказывали порцию… – Кейт сверилась с бумагами и закончила:

– «Джека Дэниельса»?

Черт! Разве она сможет хоть что-нибудь понять?!

– Я не пил. Мне нравилось на него смотреть, чувствовать его запах, сидеть возле стойки со стаканом в руке.

– Разве для алкоголика это не опасно?

– Да. – Ему пришлось быть абсолютно честным. Иначе он ничего не добьется. – Но я… вообще-то не любитель таскаться по барам. Просто мы были на выездных съемках и больше там пойти некуда. – А кроме всего прочего, он прятался там от Чеслин. Особенно под конец съемок, когда в ход пошли намеки на то, что будет «после того, как съемки закончатся…».

– Меня интересует один случай, – продолжала Кейт. – Он имел место на прощальной вечеринке. Никто ничего толком не видел, но вы вроде бы повздорили с кинематографистом по имени… – она снова сверилась с бумагами, – Остином Францем? Не сочтите за труд рассказать мне об этом поподробнее.

Кейт гордо восседала на другом краю своего проклятого стола, надменно изогнув элегантно выщипанную бровку, и Джед отчетливо понимал: что бы он сейчас ни сказал, ему все равно не поверят. Просто потому, что не желают ничего понимать.

– Это все из-за женщины, – начал он. – Моей партнерши по фильму, Чеслин Росс. Нам и спорить-то было не о чем. Она уже давно улетела в Лондон, и никто из нас ей не был нужен.

– А Чеслин – это та актриса, с которой вы состояли в связи на протяжении предыдущих… пяти недель, не так ли?

Черт побери, может, хватит его донимать? Зачем расспрашивать о том, что наверняка подробно расписано в ее бумажках?

– Это нельзя принимать всерьез. Такие вещи постоянно случаются между партнерами по съемкам. – Джед, доверительно улыбаясь, подался вперед, собираясь проверить, такая ли она непробиваемая на самом деле. То ли воркующий голосок служит прикрытием ее крутизне, то ли эта самая крутизна всего лишь подпорка для мягкой, женственной натуры? – Мы как раз репетировали любовную сцену, я и сам не заметил, как оказался с ней в постели. Она не унималась, и я вдруг подумал: «Погодите, разве что-то похожее было в сценарии?» – Джед лукаво ухмыльнулся и добавил:

– Но очень скоро я позабыл про сценарий!

И снова она его удивила. Кейт залилась краской. Ну кто бы мог подумать, что дамочка, снимавшаяся голой в эротических сценах и так правдиво изображавшая на экране секс, способна краснеть от стыда? Однако ее щеки порозовели – Кейт явно смутили его слова.

И еще больше смутило сознание того, что она покраснела у него на глазах. Кейт долго откашливалась, уткнувшись носом в папку у себя на столе, прежде чем отважилась взглянуть на него.

– Благодарю за откровенность, наверняка это очень личное.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – возразил Джед. – Просто мы оба поддались влиянию момента. Правда, это затянулось на целых пять недель, но вряд ли стало настоящей связью. Как я уже упоминал, такое сплошь и рядом происходит между партнерами, играющими любовные сцены, – и вы должны это понимать.

– В «Обещании» вашей партнершей будет пятнадцатилетняя девочка, – заметила Кейт. – И если между вами что-то «случится», отвечать придется уже в суде.

– О, поверьте, я предпочитаю взрослых женщин – таких, чьи родители появились на свет еще до развала «Битлз»!

– Но мне по-прежнему не все ясно в случае с Остином Францем. Свидетели утверждают, что Остину удалось втянуть вас в какую-то игру, связанную с выпивкой? И вы действительно приняли в этом участие?

Она уставилась на него с таким видом, будто выясняла, не отрезал ли он ради забавы головы кошкам. Джед подавил сильнейшее желание послать ее к черту, однако сумел изобразить покаянную улыбку.

– Мне казалось, что я мог выиграть.

– Но вы проиграли. – Кейт снова полезла в бумаги. – После чего и Герман Ризински, и Терри Уимберс предпочли покинуть бар, поскольку не желали смотреть на то, как вы пьете. Остин Франц отказался беседовать с детективом, а все остальные не обратили внимания на то, чем все закончилось.

– То есть никому не было дела до того, что виски я так и не выпил.

– Неужели?

Кейт опять пристально вглядывалась в его лицо, и он, отбросив в сторону сомнения, сделал ставку на полную откровенность.

– Нет, хотя должен признаться – я чуть не проглотил все до капли. Франц сказал, что я вообще-то могу и не пить, но если я не выпью, то он позаботится о том, чтобы Стэн Гроган никогда больше не предложил мне работу. И тогда я поднес стакан ко рту, и… – Ох, как же ему хотелось в тот момент выпить – больше, чем когда-либо в жизни! Но он понимал, что даже честность в разговоре с Кейт О'Лафлин должна иметь пределы. – И тут заметил, что Франц караулит каждое мое движение, ждет не дождется, когда все пять лет моей трезвой жизни пойдут насмарку… Тогда мне стало ясно, что на самом деле я не проиграл. Пока еще не проиграл. Но по-настоящему Франц победит только в том случае, если я выпью. Я поставил стакан на место и ушел из бара.

Помолчав, Кейт рассмеялась.

– Неплохо! – заметила она. – Даже очень неплохо! Пусть это было не правдой – вы определенно умеете брать за живое!

Отчаяние захлестнуло его. Она не пожелала смеяться его шуткам, зато развеселилась в ответ на откровенность.