Текст книги "Заманчивые обещания"

– А следующей весной все обсуждали нового архитектора, которого Кора привезла из Нью-Йорка. Он прожил в Грантвуде несколько лет почти безвыездно.

– Он был так красив, – вспомнила ее сестра.

Элламей Фрик повернулась к Шайлер:

– Я уверена, что Кора чувствовала себя просто обязанной вносить изменения.

Пухленькая мисс Фрик печально вздохнула:

– Иногда мне кажется, что ей просто было одиноко и она нуждалась в компании.

Шайлер сидела и ждала, когда сестры продолжат обмениваться репликами.

Следующее предположение высказала Ида:

– А может, ею двигали те же мотивы, что и вдовой Оливера Уинчестера?

Элламей пояснила мысль сестры:

– Это тот самый Уинчестер, изобретатель винтовки, которая носит его имя. Он умер в начале восьмидесятых годов прошлого века, оставив своей жене более двадцати миллионов долларов.

– В те дни это была порядочная сумма, – чирикнула Ида Фрик, потянувшись за очередным куском кекса.

– Это и сейчас приличная сумма, – невозмутимо добавила ее сестра.

– Продолжайте, – поторопила их Шайлер.

– Сару Уинчестер, его вдову, преследовал навязчивый страх. Она боялась душ умерших.

Ида вздрогнула и не преминула внести и свою лепту:

– Особенно душ нескольких тысяч людей, убитых из винтовки мужа.

Элламей с серьезным видом кивнула:

– В отчаянии Сара обратилась за помощью к прославленному на весь мир психиатру. Тот сказал ей, что духи и дальше будут являться ей и единственный способ избавиться от них – это построить здание, достаточно вместительное для них всех. И тогда она стала пристраивать комнаты к своему дому.

Шайлер чувствовала, как у нее зашевелились на голове волосы.

– Как долго это длилось?

– Постоянно на протяжении тридцати восьми лет. Когда вдова Уинчестера умерла, в доме было сто шестьдесят комнат.

– И десять тысяч окон.

– Две тысячи дверей.

– Сорок семь каминов. Но только одна бальная зала, – сказала Ида.

– Дом этот все еще существует. – Элламей Фрик в задумчивости помолчала. – По-моему, где-то в Калифорнии.

Глава 16

– Это Тедди, – провозгласила Ида, когда где-то в глубине дома хлопнула дверь.

Послышались шаги, и затем снова раздался стук открывшейся и тут же закрывшейся двери.

– Пошел работать. Не думаю, что он сегодня к нам выйдет, – без обиняков сказала Элламей. – Когда Теодор запирается в своей лаборатории, то может не выходить оттуда часами.

Трейс нахмурился:

– В лаборатории?

– Это что-то вроде теплицы с растениями и дорогим оборудованием, где он ставит свои научные опыты. Мы никогда туда не заходим. Даже чтобы сделать уборку. Тедди слышать об этом не хочет.

– Теодор занимается ботаникой, – подхватила Элламей. – Его специальность – мхи и лишайники. Он много времени проводит на природе.

– То есть бродит по лесу в поисках нужных экземпляров, а потом возвращается с ними в лабораторию, – пояснила Ида гостям. – Наш брат – выдающийся ученый. Он широко известен в своей области. Получает почту даже из таких далеких стран, как Россия и Китай… Тедди ведь не всегда жил с нами, – прибавила она.

Элламей Фрик пояснила:

– Сначала он, естественно, учился в университете, а затем путешествовал по всему миру. Он вернулся в «Маленькую Лощину» только в прошлом году.

– Хорошо иметь мужчину в доме, – сказала Ида. – И совсем не так хлопотно, как мы думали. – На поразительно гладком круглом лице заиграла простодушная улыбка. – Вот почему нам так приятно, что вы пришли к нам на чай, мистер Баллинджер. Нас не часто навещают джентльмены. Вы придете к нам снова?

– Мои планы на ближайшее будущее еще не вполне определились, – ответил Трейс без всякой задней мысли.

Мисс Элламей Фрик заметно побледнела. Казалось, что-то взволновало ее. Она одернула свое платье неопределенного горчично-желтого цвета с маленькими бледными цветочками спереди, поправила видавший виды берет, прикрывавший полуседые волосы, и, повернув голову, спросила, вдруг резко перейдя к другой теме:

– Какой торт вы предпочитаете к чаю, мистер Баллинджер?

Трейс заставил себя не сжимать ручку чашки слишком сильно, опасаясь, как бы тонкий фарфор не треснул под напором его пальцев.

– Торт к чаю? – Поскольку отступать было некуда, он вполне мог ответить прямо. – Обычно я не пью чай, – признался Трейс.

– Не пьете чай? – Такая возможность явно не приходила в голову ни одной из сестер. И хотя вопрос задала мисс Элламей, они обе были просто поражены таким ответом. – Почему же?

Мужчина виноват, если он виноват, но виноват он и тогда, когда не виноват.

– Я живу и работаю в центре города, на Манхэттене. И обычно в такое время я либо еду к своим клиентам, либо нахожусь в офисе, – сказал он в свое оправдание.

Шайлер сделала еще глоток остывшего чая и прислушалась к разговору, происходившему между Трейсом и сестрами Фрик.

– Какая у вас клиентура, Трейс? – спросила сестра, сидевшая к нему ближе.

– Всего понемножку. Но специализируюсь я по вопросам имущественного планирования, – ответил он.

– Это то, что вы делали для Коры?

– Да.

Следующий вопрос задала Элламей Фрик:

– Вы из семьи юристов?

Шайлер вместе с другими ждала его ответа. То, что касалось фактов биографии Трейса, было ей почти неизвестно.

Его ответ последовал незамедлительно:

– Я родился и вырос в Пенсильвании, в Питсбурге – этот город еще называют городом сталеваров. Мой дед был шахтером. Отец – сталеваром. Я тоже – до двадцати лет.

– Значит, вы добились успеха собственными силами?

– Да.

– Мне нравится это качество в мужчинах, – заявила Элламей Фрик.

Ида Фрик промокнула уголки рта тонкой льняной салфеткой.

– Как ты можешь рассуждать о мужчинах, сестра? Не припомню, чтобы ты знала хоть каких-то мужчин. Я надеюсь, джентльмен с того конца улицы больше не донимает тебя?

Последовал горестный вздох.

– Нет, Ида. Не донимает. Но я говорю о мужчинах, похожих на мистера Баллинджера, которым отнюдь не слабо поставить перед собой цель в жизни и добиться ее.

Похоже, Ида была шокирована.

– Как ты сказала?

– Не слабо.

Пухленькая мисс Фрик казалась воплощенным укором.

– Не думаю, чтобы это слово раньше звучало в стенах «Маленькой Лощины». Наши родители, наверное, перевернулись в своих гробах.

Элламей Фрик не стала извиняться за свои слова.

– Я сильно в этом сомневаюсь, Ида. И потом, я просто выразила свое восхищение человеком, которому хватает смелости делать то, что он хочет делать. Хотела бы я быть такой же.

Для Иды Фрик это явно было откровением.

– И что бы ты тогда сделала?

– Жила бы полной жизнью. Не тряслась бы от страха. Рисовала. Отправилась бы в Париж. Провела бы целый день, а может, даже целых два дня, бродя по залам Лувра и наслаждаясь шедеврами живописи.

– Никогда не поздно сделать это, – мягко заметила Шайлер. – Ведь Париж – это город света и просвещения.

Мгновение Элламей Фрик безмолвствовала. Затем подняла взгляд и спросила:

– Я могу делать все, что угодно, со своей долей наследства, да, мистер Баллинджер?

– Да, мисс Фрик, это так, – заверил ее Трейс.

Ида тоже вдруг неожиданно поинтересовалась:

– Любопытно, так ли хороша французская кухня, как о ней говорят?

Трейс поставил чашку на стол.

– Мисс Грант должна знать ответ на этот вопрос. В конце концов, она прожила во Франции почти десять лет.

Шайлер подхватила нить разговора:

– Для такого гурмана как вы, мисс Фрик, вряд ли найдется место благодатнее, чем Франция.

Ида Фрик – со сползшей на ухо шелковой веточкой сирени – повернулась к сестре:

– Элламей…

– Да, сестра?

– Нам надо начать собираться.

– Собираться, Ида?

Розовощекая пухленькая женщина расправила плечи и провозгласила:

– Мы едем в Париж.

Надо было видеть, как внезапно преобразились обе женщины!

Шайлер с трудом пришла в себя.

– Какая чудесная идея, мисс Фрик. Если хотите, я могу дать вам координаты моих друзей, которые с удовольствием покажут вам Париж и Францию.

Чуть позже Шайлер и Трейс прощались с будущими путешественницами.

– Вы были очень любезны, – воодушевленно произнесла Шайлер. – Ваш кекс просто таял во рту, мисс Ида. А эти букеты, должно быть, из вашего сада, мисс Элламей? Не помню, чтобы мне когда-либо доводилось видеть такие красивые цветы. Вы оказали нам очень радушный прием.

В ответ Элламей Фрик разразилась потоком слов:

– Это мы должны быть вам благодарны, мисс Грант. Я никогда и не думала, что смогу увидеть Париж. Для меня это просто сказка, ставшая явью.

– Спасибо вам за рецепт, – присоединилась к сестре Ида. – Уверена, мы привезем с собой из-за океана много новых рецептов.

Когда гости пересекли лужайку и приблизились к своему автомобилю, сестры громко закричали им вслед:

– Оревуар!

Элламей Фрик нервно покусывала нижнюю губу – что было совсем нехарактерно для нее – и наблюдала, как элегантная мисс Грант и мужественный мистер Баллинджер направляются к своей машине. Наконец она высказала тревожившую обеих сестер мысль вслух:

– Я думаю, может, стоило им все рассказать, сестра?

Блеклые голубые глаза – они слишком часто казались лишенными мысли и безвольными – следили за удаляющимися фигурами.

– Не знаю.

Элламей тяжело вздохнула:

– Нет, наверное, будет лучше, если они сами узнают.

– Возможно.

Еще минуту-другую они постояли молча. Затем Элламей произнесла:

– Кора, конечно, была права.

– Как обычно, – согласилась Ида.

Элламей кивнула.

Ида добавила:

– Они составят прекрасную пару.

Открывая дверь, Элламей Фрик заметила, что ее руки слегка дрожат. Она подождала сестру, и они вместе вошли в дом, где прожили всю свою жизнь.

– Да, дорогая, это так. – Элламей на мгновение остановилась. – Если только справятся со всеми испытаниями.

Глава 17

– Где ее носит?

Джонатан Грант откинулся на спинку обитого кожей кресла и, стараясь не выдать своего раздражения, повторил:

– Я же говорил тебе, Элейн. Миссис Данверз сказала, что Шайлер пьет чай с сестрами Фрик.

Элейн Кендалл негодующе фыркнула в особой, ей одной присущей манере и высказала свое возмущение вслух:

– Не понимаю, почему она пошла пить чай со старухами, если знала, что придут смотреть дом. Не каждый день люди интересуются поместьями, подобными Грантвуду. Такие состоятельные клиенты, как Планкетты, знаешь ли, не растут на деревьях.

Красивая женщина – на свою беду, даже слишком красивая, как считал Джонатан Грант (он был уверен, что красота стала причиной определенных недостатков в ее характере, но, естественно, эти соображения он держал при себе) – прервала свою тираду, пробормотала что-то себе под нос и, шагая взад-вперед перед камином в библиотеке, в десятый раз за последние несколько минут посмотрела на свои часы.

Джонни, как мог, пытался ее успокоить:

– Шайлер, наверное, забыла, что ты придешь сегодня.

– Конечно, забыла, – огрызнулась Элейн, – иначе она была бы здесь, разве нет? – Джонни обратил внимание, что, когда она вот так ходит взад-вперед, ее высокие каблуки не производят никакого шума на толстом ковре. – Мы ведь решили, что присутствие твоей кузины просто необходимо для более выгодной продажи дома. – Она досадливо махнула рукой.

– Что ж, мы просто начнем без нее, если Планкетты придут первыми.

Однако Элейн тщательно подготовилась к переговорам.

– Слава Богу, я изучила историю Грантвуда. Дом имеет несколько изумительных особенностей, характерных деталей, которые, я думаю, как раз во вкусе мистера и миссис Планкетт.

Джонни решил прояснить ситуацию:

– Шайлер может и не захотеть продавать дом.

Элейн Кендалл крайне редко удовлетворялась отрицательным ответом.

– Конечно же, она захочет. Ты ведь сам говорил, что за последние десять лет это ее первый приезд в Грантвуд.

Он снова попытался предостеречь Элейн:

– С моими родственниками никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Они все довольно эксцентричны.

Элейн, само совершенство от макушки – ее черные волосы были подстрижены сверхкоротко, как того требовала последняя мода, – до кончиков идеально ухоженных ногтей и от пиджака эксклюзивного костюма до узких носов ее «шпилек», произнесла:

– Ты хочешь сказать, что все они похожи на сумасшедшую Кору?

Джонни небрежно закинул ногу на ногу.

– Значит, ты слышала о Коре?

– О ней все знают. По правде говоря, я знаю немало любопытного о Коре Лемастерс Грант. – По лицу Элейн Кендалл скользнула самодовольная улыбка, напоминавшая улыбку Чеширского кота. – Почти столько же, сколько я знаю о тебе, дорогой.

Никогда нельзя показывать своего раздражения. Джонни удалось скрыть от Элейн свою реакцию на подразумевавшуюся угрозу.

– Старая история, – заявил он, беззаботно стряхивая несуществующую пылинку с брюк.

Молодая женщина обиженно надула алые губки:

– А разве старые истории ничего не значат?

– Между нами все давно кончено, ты же знаешь, – раздраженно сказал он.

Она знала.

И тем не менее получала удовольствие, напоминая Джонатану Тибериусу Гранту о том, что хотя бы ненадолго их отношения вышли за рамки делового сотрудничества.

– Ты рассказал о нас Шайлер?

– Нет никаких «нас», – отрезал красавец. Элейн попробовала прибегнуть к шантажу:

– Я могла бы заставить ее поверить в «нас». Заливистый искренний смех Джонни заполнил пространство библиотеки.

– Элейн, ты забываешься.

– А я не хочу быть паинькой, – честно призналась она. И никогда не хотела, находясь рядом с Джонни. Ведь она любила его.

Хотя, конечно, она была нема как рыба, не выдавая своих истинных чувств к Джонатану Гранту. Вокруг мужчины с внешностью и обаянием Джонни всегда было множество женщин, буквально лезущих вон из кожи, чтобы привлечь его внимание.

Она не хотела быть одной из них.

– У тебя нет выбора, – напомнил он ей. – Это бизнес. Выгодный бизнес.

– В жизни есть нечто более важное, чем деньги, – заявила она.

Светлая бровь скептически поползла вверх.

– Да что ты!

Элейн приблизилась к его креслу, склонилась над Джонни и медленно провела указательным пальцем по его губам.

– Нам хорошо вместе.

– Было хорошо.

Гораздо лучше – и гораздо безопаснее, – если Джонни будет думать, что ее волнует только секс.

– Нам так здорово вместе в постели.

– Повторяю: было здорово. Прошедшее время. – Вряд ли можно было выразить равнодушие более явно.

Элейн Кендалл не была дурой. Она знала, когда стоит временно отступить.

Она перевела разговор на другую интересующую их обоих тему – продажу дома.

– Тебе не кажется это странным?

– Что именно?

– То, что мы договорились о встрече, а Шайлер спокойно ушла в гости.

Грешно-прекрасное лицо Джонни Гранта омрачилось.

– По правде говоря, это просто-таки дьявольски странно. Кто, ты сказала, договаривался с тобой о встрече?

– Мужчина, представившийся поверенным Коры. Забавно, но я, кажется, забыла его имя.

На лице Джонни отразилась явная неприязнь.

– Я могу тебе напомнить. Трейс Баллинджер.

– Я не уверена, что он назвал по телефону это имя, – пожала плечами Элейн.

– По крайней мере, именно так зовут поверенного Коры. Хотя мог позвонить кто-нибудь еще из его адвокатской конторы.

– Да какая разница?

Джонни покачал головой:

– Я думаю, большая.

Внезапно Элейн пришла в голову еще одна идея.

– Боже мой, Джонни, что, если этот юрист забыл ей передать? Что, если Шайлер даже не знает о нашей договоренности с Планкеттами?

– Черт! – выругался Джонни.

– Это объясняет, почему экономка так удивилась, увидев нас в дверях.

– Да, пожалуй.

– Что же нам теперь делать?

Немного поразмыслив, Джонни сказал:

– Выкручиваться. – Затем добавил: – В этом мире человек человеку – волк, Элейн. И ты, как никто, должна понимать, что надо хвататься за любую возможность, если она появилась.

– То есть Шайлер Грант вернется домой и обнаружит чужих людей, бродящих по Грантвуду. Но она, конечно же, слишком хорошо воспитана, а может, просто настолько обалдеет от нашей наглости, что вряд ли выставит их пинками за дверь.

– Вроде того.

Элейн затаила дыхание.

– Рискнем?

Джонни пожал плечами:

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– И не заключает сделки. Так, Джонни?

– Я просто пытаюсь найти выход из практически безвыходной ситуации. Ты подсчитала, какие нас ожидают комиссионные в случае удачной сделки?

Естественно, Элейн подсчитала.

– Но как это скажется на моей репутации? – засомневалась она.

Джонни оглушительно расхохотался:

– На твоей репутации? Сказать тебе, какая у тебя репутация в наших кругах? Тебя называют Элейн-труднодостижимая-цель.

– Прекрати!

Отчего же?

Она чувствовала, что ее лицо пылает.

– Я не люблю прозвищ.

Красавец мужчина снова рассмеялся:

– Если башмак впору…

Элейн решила не продолжать спор.

– А что, если Шайлер все же откажется продавать дом?

Джонни не собирался обдумывать эту возможность.

– Она продаст.

– А если откажется?

На лице Джонни появилось выражение твердой решимости, которое Элейн уже видела и раньше.

– Предоставь это мне.

Внезапно у нее возникло подозрение.

– Что ты задумал?

– Это тебя не касается.

– У тебя виды на Шайлер Грант, да? Как же я сразу не догадалась!

– Мы идеально подходим друг другу.

– Это все, что он ей ответил.

– Она тоже так считает?

– Будет считать. – Джонни принялся размышлять вслух. – Пора уже обзавестись семьей.

Ее глаза округлились.

– Тебе?

– Да, мне.

– А я думала, ты из тех, кто считает, что каждая женщина должна выйти замуж, но ни один мужчина не должен жениться, – повторила Элейн услышанные где-то слова.

– Я изменился. Пришло время остепениться, построить дом, завести детей. – Он сцепил пальцы под подбородком. – Мы с Шайлер – прекрасная пара.

Элейн нахмурилась.

Глава 18

Когда Шайлер и Трейс вернулись от сестер Фрик, миссис Данверз ждала их у центрального входа. Побрякивая связкой ключей, она шагала взад и вперед, едва не протоптав дорожку на белом, с черными прожилками, мраморе.

– Пока вы отсутствовали, здесь были посетители, – сообщила она Шайлер, едва та переступила порог дома.

– Посетители? – Молодая женщина нахмурила брови. – Вы хотите сказать, гости?

Экономка отрицательно покачала головой.

– И давно они ушли?

Эльвира Данверз сверилась со старинными часами, висевшими в коридоре.

– Десять минут назад.

– А кто это был?

Миссис Данверз с трудом выдавила из себя несколько слов, словно ей очень не хотелось их произносить:

– Во-первых, мистер Джонатан Грант, а во-вторых, агент по торговле недвижимостью.

Шайлер показалось, что они говорят на разных языках.

– Какой еще агент по недвижимости?

Миссис Данверз держалась так прямо, будто проглотила аршин. Было заметно, что ее верхняя губа подрагивает и она пытается унять эту дрожь.

– Мисс Кендалл оставила свою визитку на столе.

Шайлер пересекла огромный холл, взяла с серебряного подноса карточку и прочла вслух, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Элейн Кендалл, операции с жилым и деловым недвижимым имуществом.

Тонкие губы экономки сжались в еще более тонкую линию.

– Мисс Кендалл была просто вне себя. Она утверждала, будто вы забыли про встречу.

Шайлер пребывала в полном недоумении. Она беспомощно развела руками:

– Какую еще встречу?

Миссис Данверз пояснила:

– С семейной парой, заинтересованной в приобретении Грантвуда.

Шайлер протянула визитку Элейн Кендалл Трейсу.

– Что за пара?

Миссис Данверз охарактеризовала таинственных гостей одним словом:

– Приезжие.

Шайлер была совершенно сбита с толку.

– Приезжие?

– Из Техаса. – Эльвира Данверз крепко сцепила руки. – Я не все поняла из-за их акцента, но приезжий джентльмен сказал мне, чтобы я не надевала шпоры[9]9
  Игра слов – squat with one's spires – сидеть или вертеться как на иголках, волноваться, нервничать.


[Закрыть]. Я ответила ему, что никогда не носила шпор. Почему-то его это рассмешило. Он никак не мог перестать смеяться.

Шайлер едва удалось сохранить серьезное выражение лица.

– Они осматривали дом?

– Да. Я не смогла их остановить. Они утверждали, что вы разрешили показать Грантвуд подходящим покупателям – так мисс Кендалл представила эту пару. Надо было вам предупредить меня заранее.

Беспомощно разведя руками, Шайлер вздохнула:

– Понятия не имею, как это могло произойти без моего ведома и согласия.

К разговору подключился Трейс:

– Все четверо вместе ходили по дому?

– Не все время, сэр. В какой-то момент мужчины извинились и прошли в бильярдную комнату, а леди продолжали осматривать беседку. Позже мистер Грант какое-то время пропадал на верхнем этаже, тогда как все остальные находились в библиотеке.

– То есть он провел некоторое время отдельно от всех остальных?

– Да, сэр, – ответила миссис Данверз. – Потом мисс Кендалл со своей клиенткой зашли на кухню и попросили стакан воды.

– То есть те двое оставались одни в библиотеке?

– Теперь, когда вы спросили, мистер Баллинджер, я припоминаю, что так оно и было.

Шайлер была просто поражена тем, что какие-то люди беспрепятственно разгуливали по чужому частному владению.

– С чего она взяла, что я хочу показать дом покупателям?

Миссис Данверз была осведомлена лучше ее.

– Мисс Кендалл сказала, что договорилась о встрече с вашим поверенным.

– Только не со мной, – произнес Трейс, плотно сжав губы.

Шайлер попросила экономку:

– Расскажите нам все, что узнали об этой паре.

– Мужчину зовут мистер Планкетт, и я слышала, как он говорил мистеру Гранту, что занимается нефтью. Его жена представилась Вилмой. Ее волосы были розового цвета. Она еще сказала мисс Кендалл, что лучше не учить свинью петь. Она сказала, это пустая трата времени и только раздосадует свинью. Мисс Кендалл явно не поняла, о чем идет речь.

Шайлер задумалась.

– Вы же видели рекламу, в которой утверждается, что Техас – это совершенно другая страна. – Она пожала плечами. – Думаю, это действительно так.

Казалось, Трейса позабавили эти слова.

– Кто-нибудь из вас, леди, был в Техасе?

– Нет.

– А я был. Техас не другая страна. – Он взял Шайлер под руку и предложил: – Давай посмотрим, не заинтересовало ли наших нежданных гостей что-нибудь здесь в наше отсутствие. – Когда они вошли в библиотеку, Трейс остановился посреди комнаты и принялся размышлять вслух: – Интересно, это совпадение или же они намеренно отослали женщин на кухню за стаканом воды, чтобы на несколько минут остаться без свидетелей? – Он повернулся к Эльвире Данверз: – Вы не можете сказать, не пропало ли тут что-нибудь?

– Нет, сэр, – ответила она. – Но я знаю, кто может это сделать.

– Кто?

– Энни Баркер.

Шайлер повернулась к экономке:

– Она родственница Джеффри Баркера?

– Энни – жена его племянника. Собственно, они и живут вместе с мистером Баркером в одном из домов поместья. Так или иначе, Энни занимается уборкой библиотеки намного дольше, чем я. Если чего-то и нет на месте, то она сможет это точно определить. Хотите, я позвоню ей?

Шайлер ухватилась за эту идею:

– Да, пожалуйста, миссис Данверз.

– Ну, что скажете, Энни?

– Вот то, что вас интересует. – Женщина средних лет вытащила огромный том в кожаном переплете с полки над их головами и положила его на столик. – Эту книгу недавно трогали, мисс Грант, а затем поставили не на то место. Я в этом уверена, так как только сегодня утром вытирала пыль с этих полок.

– Что это за книга?

Энни открыла первую страницу.

– Карты.

Шайлер не поняла.

– Карты?

– Старые карты поместья, мисс. Начиная с того момента, когда мистер Уильям Тибериус Грант построил этот дом. – Энни Баркер провела рукой по линии обреза. – Странно.

– Что странно?

Женщина покачала головой:

– Край неровный. Похоже, отсюда вырвали страницу.

Эти слова немедленно привлекли внимание Трейса.

– Вы можете сказать, что было на этой странице? – спросил он.

Энни просмотрела соседние с вырванной страницей карты.

– Единственное, что я могу сказать, – это был план сада за 1940 год.

Шайлер перевела взгляд с Трейса на Энни Баркер и обратно.

– Зачем кому-то понадобилась информация пятидесятилетней давности?

– Не знаю, мисс Грант, – произнесла женщина. – Но дядя моего мужа может рассказать вам все о прошлом Грантвуда. По крайней мере в те дни, когда его рассудок ясен, если вы понимаете, о чем я говорю.

Шайлер вспомнила поминальную службу и свой разговор с Джеффри Баркером. Сначала бывший старший садовник рассуждал вполне здраво, а спустя несколько минут перенесся в другое место и время.

– Спасибо, Энни. Вы оказали нам огромную услугу, – поблагодарила она женщину. – Я бы хотела как-нибудь заглянуть к вам и поговорить с мистером Баркером, если можно.

– Он обрадуется, мисс Грант. У дяди Джеффа теперь не так часто бывают гости.