Текст книги "Последний курорт"

– Нет, Пен, я не лгу, – спокойно заверил Дэвид. – Основным держателем акций компании является Сильвия.

А раз так, значит, она ваш босс.

– Но здесь, в журнале, всей полнотой власти обладаете именно вы. Другими словами, вы оба солгали мне. А ведь мне говорили, что у нас будут равные права…

– Так оно и есть.

– Не делайте из меня дуру! Как я могу иметь равные права с вами, если вы тот, кто вы есть?

– Разве я хоть какими-то своими действиями дал вам понять, что мы не равны?

– Вы и сейчас это делаете.

– Сейчас я пытаюсь предостеречь вас от демонстрации ненужной ребячьей гордости и убедить вести себя, как и подобает профессионалу.

– Я не могу работать на вас, – заявила Пенни, засовывая в портфель бумаги.

– Но вы работаете не на меня, а со мной.

– И, имея за спиной ваши миллионы, неудача мне не грозит, да?

– Ох, понятно, вас пугает неудача! Значит, я явно не правильно понял ситуацию.

– Почему бы вам просто не убраться к чертовой матери?.. – пробормотала Пенни.

Смеясь, Дэвид сказал:

– А знаете, что вам нужно. Пенни Мун? Вам нужен хороший мужик в постели.

Сверкавшие яростью глаза Пенни встретились с глазами Дэвида.

– Господи, надеюсь вы не себя предлагаете? – выдавила Пенни.

Дэвид прищурился.

– Нет, в этот раз не себя.

– Тогда почему бы вам и правда не убраться отсюда?

Честное слово, меня тошнит от одного вашего вида.

На этот раз Дэвид расхохотался во весь голос.

– Пенни, в будущем вам следует научиться поточнее выбирать время для увольнения. Сейчас оно не очень подходящее. Сильвия дала вам шанс, и если вы позволите своей гордости испортить его, то пострадаете от этого сами. Для меня не имеет значения, кто главный редактор, лишь бы журнал был хорошим. А вы очень способная. Пенни. Я видел вас в работе, и поверьте, если бы я не был доволен вами, то не вложил бы в это дело ни цента. То же самое и Сильвия.

Да-да, я понимаю, как это звучит – как будто я ваш босс.

Что ж, пожалуй, можно и так сказать. Думаю, вы хотели услышать именно это, вот и услышали. А сейчас отдохните, перестаньте пытаться делать из меня врага и займитесь тем, для чего на самом деле пришли работать в журнал.

– Почему каждое ваше слово вызывает у меня желание заткнуть уши?

– Не знаю, и это меня по-настоящему огорчает. Я же на вашей стороне, а вы меня готовы только что не задушить голыми руками.

– Потому что я вас терпеть не могу!

Дэвид почесал затылок.

– Неужели?

Он ловко уклонился от брошюры, которая, пролетев через кабинет, едва не попала ему в голову.

– Да, именно так! – рявкнула Пенни.

– Просто покажите мне образец художественного оформления, который вы отобрали, – тут Дэвид снова стал серьезным, – и на этом закончим наш рабочий день.

Глядя на Дэвида, Пенни вытащила из стола образец, который ей понравился, и швырнула Дэвиду:

– Вот он!

Посмотрев на образец, Дэвид иронически вскинул бровь и поднял взгляд на Пенни.

– «Нюанс», – промолвил он. – Прекрасный выбор!

Если я не ошибаюсь, Мариель выиграла ужин в вашем обществе в ресторане «Золотая пальмовая ветвь».

Пенни молча вытянула указательный палец в направлении Дэвида.

– Одно слово, – предупредила она, – хоть одно слово о десерте… – Но так и не закончила фразу, потому что, несмотря на ужасное разочарование, ее тоже разобрал смех. – В один прекрасный день, Дэвид Виллерз…

– Что же меня ждет?

– Пока не знаю, – неохотно призналась Пенни, – не сомневайтесь, я придумаю что-нибудь… и это будет нечто еще более жестокое, чем «банги-джамп» или парасейлинг.

– Надо понимать, Смита уже сообщил вам? – любезно уточнил Дэвид.

– Сообщил.

– И вы готовы сделать это?

– Сначала я хотела бы узнать, на что вы записали Мариель.

– Мариель? – удивленно переспросил Дэвид. – А я и не приглашал ее на это мероприятие.

– Ox! – воскликнула Пенни, испытывая некоторое облегчение.

– Но зато я пригласил редактора «Утренней Ниццы», – закончил Дэвид и, подмигнув Пенни, быстро вышел из ее кабинета.

Глава 8

Великолепная яхта, не бросаясь в глаза, аккуратно пришвартовалась на стоянке в дальнем конце гавани Пор-Пьер-Канто в Каннах. Ее надраенные до блеска палубы приветливо поблескивали на фоне лазурного моря и безоблачного голубого неба.

Мариель вытянула длинные, красивые ноги вдоль скамейки и взяла свой коктейль. Три блестящих треугольничка ее бикини размером не намного превышали маленький пестрый бумажный зонтик, прикрепленный к стакану.

Кожа оливкового цвета под толстым слоем кокосового масла, казалось, мерцала. Полуденное солнце превратило палубу в пекло, и Роберт Стерлинг отправился в каюту, чтобы принять душ Ранние туристы, бродя по гавани, толкали перед собой детские стулья на колесах, щелкали затворами фотоаппаратов, с завистью взирая на полубогов, чье богатство и образ жизни казались такими близкими, но все же были бесконечно далеки. Созерцая восхитительный морской пейзаж, Мариель наслаждалась мыслью, что она сама вызывает у туристов даже больший интерес и восхищение, чем эта дорогая яхта. Такие очаровательные тела, как ее, являлись неотъемлемой частью палуб; напротив, яхта, не украшенная красивой женщиной, казалась унылой и неполноценной.

Яхта тихонько покачивалась на волнах, когда на палубу вернулся Роберт Стерлинг. В одной руке он держал стакан с неразбавленным бурбоном, в другой – сотовый телефон.

– Так на чем мы остановились? – спросил Роберт, усаживаясь в обложенное подушками плетеное кресло и щурясь от яркого света.

– Мы собирались поговорить о твоем друге Дэвиде Виллерзе, – напомнила Мариель, поднимая ногу и окидывая критическим взглядом гладкую кожу.

Стерлинг вздохнул и, морщась, почесал грудь, густо поросшую жесткими седыми волосами.

– Что здесь новенького? Он уже избавился от этой дурочки – главного редактора?

– Пока нет, – ответила Мариель, потягивая коктейль. – Но избавится.

Стерлинг насмешливо вскинул бровь:

– Похоже, ты в этом абсолютно уверена?

– Это всего лишь вопрос времени. – Мариель улыбнулась. – На самом деле он еще позавчера вечером принял ее отставку.

– Так почему же она до сих пор работает?

– Потому, что этого хочет Сильвия. А Дэвид не намерен с ней спорить, во всяком случае, пока нуждается в ее поддержке.

Стерлинг ухватил пальцами нижнюю губу и принялся дергать ее.

– По-твоему, эта редакторша не знает, что там происходит на самом деле?

– Не имеет ни малейшего понятия. – Мариель повернула голову в сторону Роберта и наградила его глубоким, успокаивающим взглядом. – Так что тебе следует, мой дорогой, устроить меня на ее место.

– Уточним, дорогая: устроиться на ее место ты должна сама.

Мариель поставила стакан с коктейлем на скамейку, опустила ноги на пол и, положив руки на колени, уперлась взглядом в лицо собеседника.

– Все, что мне надо, – почти шепотом проговорила она, – так это журнал. Канны – мой дом. Я хочу жить и работать только здесь. По сравнению с тобой, Бобби, мои амбиции гораздо скромнее. Если ты устроишь так, что этот журнал станет моим, тогда я смогу оказать тебе любую помощь.

Стерлинг самодовольно усмехнулся:

– Виллерз достаточно умен, чтобы раскусить тебя, детка.

– Можешь не беспокоиться.

– А я вот беспокоюсь. Я давно знаю этого человека и знаю, как он работает.

– Тогда почему ты не можешь использовать его в своих целях?

– Потому что я уже сказал – он очень умный.

– Если ты сделаешь этот журнал моим, я поднесу тебе Дэвида Виллерза на тарелочке.

Услышав эти слова. Стерлинг закатился хриплым, саркастическим смехом так, что даже закашлялся.

– Я очень рад, Мариель, что ты не спишь со мной в одной постели.

– Мне это еще предстоит, – проворковала Мариель, поглаживая ладонями бедра.

– Да, разумеется. Но как только это произойдет, ты принесешь Дэвиду Виллерзу на тарелочке мои яйца, чтобы он мог порезать их на куски.

У Мариель даже потемнело в глазах. Единственное ее желание заключалось в том, чтобы этот дурацкий журнал стал ее путеводной звездой, средством, которое поможет прослыть знаменитой и влиятельной персоной именно здесь, на побережье. Какое ей дело до остального мира? Ее волновал только этот крохотный райский уголок, где богатые и знаменитые люди создали свой эксклюзивный, привилегированный мир. Мариель страстно жаждала стать частью этого мира, держать его в своих руках, чтобы они все угождали ей – женщине, которая с одинаковой легкостью может выставить жителей этого мира на посмешище либо сделать их символами власти и богатства. И Дэвид Виллерз, и Роберт Стерлинг могли дать ей то, что она хочет, но в сложившейся ситуации они же были готовы позволить Пенни Мун, этой жирной английской сучке, держать в руках ее судьбу.

Возможно, узнай Пенни об истинных намерениях Дэвида, скажи ей кто-нибудь, что она не более чем пешка в очень опасной игре, она тут же смылась бы по собственной инициативе. К сожалению, полной уверенности в этом у Мариэль не было, а поскольку у нее самой не имелось никакого желания идти на риск, она вновь переключила свое внимание на Стерлинга и попыталась подъехать к нему с другой стороны.

– Я не понимаю, почему ты не хочешь оказать мне эту маленькую услугу – избавить меня от Пенни Мун? – настойчиво продолжала она, не слишком скрывая недовольство. – В конце концов я выполняю условия сделки и сплю с Дэвидом.

– Но это и все, что ты делаешь, Мариель, – напомнил Стерлинг – У тебя нет для меня никакой информации, полный ноль.

Мариель в раздражении всплеснула руками.

– Сколько раз тебе говорить? – воскликнула она. – Мне надо подобраться поближе. Мне нужна эта должность главного редактора, только тогда я смогу по-настоящему работать для тебя.

– Отсюда следует, что с моей стороны было бы разумнее сделать ставку на Пенни Мун, – прокомментировал Стерлинг.

– Ты будешь полным идиотом, если пойдешь на это. – Мариель фыркнула. – Она никогда не выполнит того, что ты хочешь, и ты это прекрасно понимаешь, иначе уже давно бы втерся к ней в доверие.

Стерлинг изобразил на лице удивление.

– А я и не знал, Мариель, что ты обладаешь такой способностью – делать умозаключения. – Он самодовольно ухмыльнулся.

Мариель бросила на Стерлинга злобный взгляд, и все же ей было приятно услышать, что она права. Решив снова изменить тактику, Мариель придала лицу ласковое выражение, облизнула пухлые розовые губы и сложила их в трубочку.

– Ты будешь приятно удивлен, Бобби, тем, что у меня есть, – промурлыкала она, расстегнула лифчик бикини и позволила ему упасть на пол. – В конце концов что тебе до Пенни Мун?

Стерлинг бросил на Мариель равнодушный взгляд, затем, зевая, закинул руки за голову и закрыл глаза.

– Скажи мне вот что, детка. Как именно ты хочешь, чтобы я избавил тебя от Пенни Мун?

– Уверена, ты знаешь ответ лучше, чем я, – пробормотала Мариель хриплым голосом.

– Нет-нет, говори, мне интересно! Что, по твоему мнению, я должен предпринять? Отправить ее обратно в Лондон, или у тебя есть другие мысли относительно того, как, скажем… вывести ее из строя?

– Выбирай сам, Бобби, – ответила Мариель с улыбкой, щекоча пальчиками ноги Стерлинга.

Он рассмеялся:

– Ты смотришь слишком много кинофильмов, Мариель. Такие люди, как я, не выводят из строя других людей, пока в этом не возникнет необходимость. В отношении Пенни Мун пока такой необходимости нет.

– Но есть в отношении Дэвида Виллерза. Ты же сам мне говорил.

– Ох, Виллерз – это совсем другое дело! – Стерлинг снова зевнул. – Но держись за меня, Мариель… и, кто знает, может, ты и получишь то, что хочешь.

– Это – обещание? – с вызовом спросила Мариель, и глаза ее засверкали.

– Проклятие! – простонал Стерлинг. – Разве это прозвучало как обещание?

Мариель покачала головой.

– Просто оставь адрес Пенни Мун, когда будешь уходить. – Стерлинг вздохнул. – Пожалуй, я знаю кое-кого, кто может этим заинтересоваться.

– А если не заинтересуется?

– Не торопи события, Мариель, – посоветовал Стерлинг.

– Вот эти снимки, – Эстер Делани перевернула очередную страницу огромного фотоальбома и показала еще несколько фотографий голливудских звезд, – сделаны в прошлом году, сразу после церемонии вручения «Оскара». А это я. – Она ткнула пальцем в пышно разодетую фигуру, стоявшую между Валентине Петралья, режиссером победившего кинофильма, и его женой Клаудией, сыгравшей главную роль. – И здесь я – с Джоном Монтаной. – Эстер ласково улыбнулась, поправляя мешавший ей широкий рукав длинного, цвета слоновой кости шелкового вечернего платья. – Милый мальчик, он ужасно расстроился, когда не получил награду за лучшую мужскую роль второго плана… Мы все были уверены, что он заслужил ее.

– Очень впечатляющая коллекция, – похвалила Пенни.

Это действительно было так, но Пенни, кроме всего прочего, хотелось сделать что-то приятное жеманной старой леди, которая одевалась почти как знатная дама и изо всех сил пыталась молодиться, несмотря на морщинистое лицо. Именно эксцентричность и привлекала Пенни в этой женщине.

Эстер Делани сияла от счастья.

– Это моя гордость и моя радость, – заявила Эстер.

Она отложила альбом в сторону и взяла с кофейного столика свой бокал с красным вином. Хотя Эстер пила мало, речь ее была немного невнятной, а цвет губ навел Пенни на мысль о том, что хозяйка, вероятно, уже хорошенько хлебнула до ее прихода.

– Надеюсь, вас не обидит мой вопрос: откуда вы знаете всех этих людей? – поинтересовалась Пенни.

Похоже, это немного озадачило разговорчивую старушку, но тут из кухни раздался звонок таймера, и Эстер с неожиданным для ее возраста проворством вскочила на ноги.

– Ужин готов, – сообщила она. – Надеюсь, лососина тебе понравится, я приготовила ее по собственному рецепту.

– Может, вам помочь? – предложила Пенни.

– Ни в коем случае! Сиди на месте и допивай свое вино. У меня все под контролем.

Оставшись одна в гостиной, куда сквозь открытые окна проникал прохладный вечерний бриз, Пенни принялась разглядывать псевдовикторианские украшения, которых здесь было множество. Присмотревшись внимательнее, она подумала, что некоторые из них могут быть и подлинными. Наверное, стоит об этом узнать: учитывая, что Уолли занимался антиквариатом… хотя… Тут Пенни точно вспомнила, что он говорил что-то об изделиях восточных ремесленников.

И все-таки непонятно было, что же могло связывать обожающую разъезжать Эстер Делани с богатыми и знаменитыми людьми. Если только, разумеется, она не снабжала их антиквариатом. Пенни поморщилась. Ей иногда начинали претить собственные фантазии. Ладно, можно было бы не обращать внимания на все это, если бы Уолли не пытался всеми силами вызвать у нее любопытство, когда заходил чинить электричество.

Это было уже давно. Несколько недель назад Эстер перестала засыпать ее приглашениями, и Пенни, занятая массой других дел, вовсе забыла о своих соседях. Сейчас она даже не помнила, что точно говорил Уолли об антикварном бизнесе, но зато теперь, познакомившись с Эстер, смогла по достоинству оценить его пренебрежительные замечания в адрес жены, на фоне которой ему хотелось предстать в наилучшем свете. Пенни не уважала таких мужчин, она считала, что поливают грязью своих спутниц жизни только те, кто знает, что жены гораздо лучше их. Кроме того, как верно заметила Самми, в Уолли было что-то отталкивающее.

Шанс познакомиться с Эстер представился Пенни пару дней назад. Утром она столкнулась с соседкой у ворот.

Мадам Делани была в пеньюаре а-ля Рита Хейуорт[14]14
  Рита Хейуорт – актриса, звезда Голливуда 40-х гг.


[Закрыть], на ногах пушистые белые домашние туфли без задников, на шее ожерелье с бриллиантами. Получив очередное приглашение и услышав, что Уолли отсутствует, Пенни решила принять его. Хотя сперва предстоящий визит ее несколько пугал, теперь Пенни была даже рада, что пришла. К тому же ее присутствие явно доставляло удовольствие Эстер.

Когда Эстер появилась в гостиной с подносом в руках, Пенни встала, чтобы помочь ей, потом взяла со стола спички и зажгла свечи.

– Господи, какая же я глупая, совсем забыла про них! – Эстер хихикнула. – Ты такая милая. Садись вот здесь, во главе стола, а я сяду рядом с тобой. Хочешь еще вина? Да, конечно же, хочешь. – Она снова хихикнула. – Я специально порылась в запасах Уолли, чтобы найти самое хорошее, – призналась Эстер, – но только не говори ему об этом.

– Мой рот на замке, – заверила Пенни и улыбнулась. – Кстати, где все щенки? Я что-то их не вижу.

– Ох, дорогая! – Эстер внезапно опечалилась. – Уолли отвез их на птичий рынок в Вильнев-Лобе. Сказал, что мы не можем их держать. Ты же понимаешь, их слишком много.

Эстер склонила голову, и Пенни подумала, не плачет ли она. Так оно и оказалось, и пока Пенни размышляла, что бы сказать в утешение, Эстер вытащила из рукава платья белый, обшитый кружевом носовой платочек и деликатно высморкалась.

– Сказал, что отвез на птичий рынок, – продолжила Эстер с печальным видом. – Но они же нечистокровные и никому не нужны. Боюсь, что он их всех просто выкинул где-нибудь. – Вскинув голову и изобразив на лице ослепительную улыбку, Эстер добавила:

– Не будем говорить о таких вещах, ладно? Давай поговорим о тебе. Уверена, у тебя должна быть очень интересная жизнь.

Эстер оказалась благодарной слушательницей, и Пенни поймала себя на том, что говорит почти одна. Она щеголяла знакомствами с известными людьми, хотя обычно не любила упоминать об этом. Пенни делала это потому, что совершенно четко понимала, чего хочет от нее Эстер.

Когда наконец Эстер поднялась из-за стола, чтобы приготовить кофе. Пенни подумала, что ей совсем не нравится ублажать старую леди. Единственным ее оправданием было то, что она хоть как-то пытается сгладить грубое поведение Уолли по отношению к жене. Возможно, более уместно было бы назвать это притеснением – просто в нем присутствовало нечто такое, что заставляло ее сейчас сочувствовать Эстер. Тем не менее Пенни вовсе не собиралась превращать столь приятные ужины в регулярное событие. Она понимала, как легко Эстер может привязаться к ней. Хотя Пенни эта пожилая леди отчасти даже нравилась, ее вовсе не привлекала роль названной дочери.

– Куда, вы сказали, уехал Уолли? – спросила Пенни, когда Эстер поставила поднос с кофе на инкрустированный столик, стоявший между софой и креслами.

– Ох, он в Тулузе!.. – Эстер подошла к небольшому бару, достала оттуда бутылку «Корвуазье» и два пузатых бокала.

– Спасибо, но я не буду, – с улыбкой отказалась Пенни, когда Эстер стала наливать коньяк в бокалы. – Мне завтра работать. А когда он вернется?

– В среду. Ох, это телефон! Извини меня, дорогая, я ненадолго.

Вернувшись, Эстер налила себе приличную порцию коньяка и, усевшись на подлокотник кресла, сказала:

– Значит, ты собираешься на вернисаж, который барон устраивает для своего последнего протеже? Ты получишь огромное удовольствие. Знаешь, там соберется все местное общество.

– И вы там будете? – поинтересовалась Пенни, делая глоток кофе.

– Я! Боже упаси! – рассмеялась Эстер. – Я общаюсь только со старыми болтунами. Неплохая компания, но не слишком интересная.

– Чего не скажешь о людях, с которыми вы встречаетесь во время своих путешествий, – заметила Пенни, бросая взгляд на фотоальбом, лежащий на столе.

Глаза Эстер округлились: похоже, она поняла, что сказала нечто такое, чего не следовало говорить. Она вообще не должна была показывать Пенни альбом, однако не удержалась от искушения – уж очень ей хотелось, чтобы Пенни поняла: она не просто глупая старуха, живущая по соседству.

Робко улыбнувшись, Эстер посмотрела в глаза Пенни.

– Не говори Уолли, что я показывала тебе альбом, ладно?

– Конечно, раз вы просите. Но почему вы не хотите, чтобы он узнал об этом?

Эстер на мгновение смутилась, затем глаза ее просветлели; похоже, она нашла ответ.

– Он ругается, когда я его показываю. Считает это бахвальством. – Эстер отвела взгляд в сторону, потом перевела его на Пенни и снова улыбнулась. – Чудесный у нас получился вечер! Я очень надеюсь, что мы сможем встречаться вот так почаще. После смерти Билли я редко общаюсь с молодежью. Да и кому захочется проводить со мной время? Я же просто никому не нужная старуха.

И, наверное, ужасно надоедливая, да?

Пенни улыбнулась.

– А кто такой Билли? – осторожно поинтересовалась она.

Глаза Эстер забегали по комнате, одной рукой она схватилась за горло.

– Билли – мой сын, – промолвила Эстер с отрешенным видом. – Он умер десять лет назад. Нелепая смерть, опухоль мозга. На следующей неделе ему исполнилось бы тридцать три. Давай не будем об этом. Уолли это очень не нравится, он говорит, что пора уже забыть. А я не могу, мне так его не хватает! Теперь никто из молодых не общается со мной. Никто, за исключением…

Эстер замолчала, и, когда ее взгляд встретился со взглядом Пенни, та поняла, что старушка едва не сказала нечто, чего либо не могла, либо не хотела говорить.

Заинтригованная, Пенни решила все же не напирать со своими расспросами, поскольку почувствовала, что может еще больше смутить и без того расстроенную старушку. Наконец, существовала большая вероятность, что рано или поздно она и так все выяснит: и Эстер, и Уолли, каждый по-своему, явно горели желанием поделиться с кем-нибудь своими секретами. Пенни подумала, что если они действительно решили выбрать ее в качестве доверенного лица, то это довольно странный выбор. Кого, как не журналистов, им следовало опасаться в первую очередь, если они замешаны в темных делах, в чем Пенни теперь была более чем уверена. Скорее всего они занимались махинациями с произведениями искусства, и, если учесть число знаменитостей, с которыми Эстер Делани удалось сфотографироваться в течение последних двух лет, «Нюанс» мог бы сделать из этого крупную сенсацию.

– Наверное, это ужасно самонадеянно, – сказала Эстер, неумело затягиваясь сигаретой, – но как ты думаешь… не могла бы ты посетить один из моих скромных приемов? Ты будешь украшением вечера, поскольку все горят желанием познакомиться с тобой. Не бойся обидеть меня отказом, я же понимаю, что тебе не доставит большой радости общение со старыми чудаками…

– Я с удовольствием приду, – успокоила ее Пенни. – Возможно, даже приведу с собой своего шефа, Дэвида. – Она подумала, что если ей придется пострадать ради журнала, то почему бы и ему не пострадать. Тем более им обоим пора уже попытаться поближе сойтись с эмигрантами.

– Ох, нет-нет! Я не могу еще и его обременять этим! – воскликнула Эстер, отвергая даже саму мысль о том, чтобы отнять время у такой важной персоны, как шеф Пенни. – Уверена, он слишком занят и ему не до нас.

– Посмотрим. – Пенни поднялась с кресла. – Боюсь, что мне действительно пора уходить. Вечер был просто замечательный, а ваша лососина восхитительна.

Эстер просияла.

– Очень жаль, что не смогла зайти твоя сестра. Может быть, в следующий раз?

– Обязательно, – заверила Пенни и взяла свою сумку.

– Ни слова о фотографиях, ладно? – прошептала Эстер, когда они уже подошли к входной двери.

– Ни единого, – пообещала Пенни. Теперь она была совершенно уверена, что если существует скандальная история, связанная с таким количеством знаменитостей, то она во что бы то ни стало раскопает ее.

Спустя несколько вечеров Пенни потягивала коктейли с шампанским по соседству с изысканно одетыми мужчинами и женщинами, собравшимися в принадлежавшем барону фон Бергенхаузену замке в окрестностях Ванса, и чрезмерно громко хохотала, как это бывало с Самми, когда та перебирала «экстази».[15]15
  Наркотик, галлюциноген.


[Закрыть] Эстер Делани оказалась права: здесь действительно собрались сливки общества – местные знаменитости, аристократы, крупные политики и меценаты. Поскольку гвоздем программы был вернисаж, все толпились в недавно отреставрированном бальном зале.

Молодой художник, чьи картины, украшавшие свежеоштукатуренные стены, вызывали у присутствующих притворное восхищение, по мнению Пенни, гораздо больше преуспел в отвешивании благодарных поклонов, чем собственно в живописи. Ничего не попишешь: владелец замка лично представил художника Пенни, и ей скрепя сердце тоже пришлось сказать ему несколько ничего не значащих слов.

Сам барон чуть не до последнего вечера играл с Пенни в кошки-мышки, уходя от ответа на ее просьбу дать интервью для «Нюанса». И только наведя о ней справки у «неназванных людей в Лондоне», барон наконец заявил Пенни, что «будет счастлив распахнуть двери своего замка для фотографа, а сам с удовольствием даст интервью такой высокоуважаемой и привлекательной молодой леди».

Предупрежденная заранее о том, что барон жуткий распутник. Пенни попыталась обаятельно улыбнуться, когда он похлопал ее пониже спины, а затем, извинившись и сказав, что вскоре свяжется с ним и согласует дату интервью, покинула разлакомившегося старикашку.

Двигаясь по залу. Пенни заводила разговоры с теми, кого знала еще со времен работы в «Старк», не упуская при этом возможности познакомиться с новыми людьми, которые также могли представить интерес для «Нюанса» в будущем. Дэвид тоже должен был присутствовать на вернисаже, но он позвонил в последнюю минуту и сказал, что вынужден провести несколько дней в Лондоне.

Вот почему на вернисаж попала Самми. Одетая в короткое, облегающее фигуру платье с блестками, которое приобрела в одном из бутиков на улице Антиб, она выглядела сногсшибательно и привлекала всеобщее внимание. В свою очередь, Самми так и подмывало вытащить свою книжечку для автографов, и ей приходилось сдерживаться изо всех сил.

– Я и понятия не имела, что ты знаешь так много знаменитых людей, – удивилась Самми, с готовностью протягивая свой бокал официанту.

– Это связано с моей работой, – ответила Пенни, слегка краснея и отводя взгляд. Виновником тому была вовсе не Самми, а незнакомый мужчина, который именно в этот момент заметил, что она пристально смотрит на него. Пенни не знала, кто это, но уже не первый раз за вечер они встречались взглядами. Хотя никто из них при этом не улыбался и не делал приветственных жестов, Пенни была уверена, что незнакомец точно так же приметил ее, как и она его.

Он был в смокинге, а сочетание темных волнистых волос с небритым подбородком, на взгляд Пенни, смотрелось чрезвычайно привлекательно. «Его, правда, нельзя назвать особенно симпатичным», – подумала она, чувствуя, как ее сердечко учащенно бьется от возбуждения и смутного желания – так всегда бывало с ней в подобных случаях. Уж, конечно, неспроста она почувствовала в этом мужчине нечто такое, что выделяло его из толпы.

– Черт бы побрал этот дождь! – выругалась Самми, глядя в высокое старомодное французское окно на прекрасные террасные сады, откуда, можно было догадаться, открывался вид на долину и в ясный день – на далекое море.

– М-м… – пробормотала Пенни, уверенная, что незнакомец и сейчас смотрит на нее, но так и не решилась обернуться. – Кстати, когда ты собираешься возвращаться в Ниццу? – поинтересовалась она, взглянув на часы.

– Мне еще рано, – ответила Самми, откидывая волосы за плечо. – Но тебе не обязательно отвозить меня.

Я могу взять такси, или кто-нибудь подвезет.

Пенни улыбнулась.

– Я забыла спросить, как его зовут?

– Стефан. – Голос Самми сразу стал тихим.

– И что этот Стефан?.. – Пенни запнулась и нахмурилась, заметив у стойки бара знакомую фигуру.

– Что случилось? – спросила Самми, следя за взглядом Пенни.

– Там эта старая леди, наша соседка, – сказала Пенни, не веря своим глазам. – Черт побери, что она тут делает? И ведь клялась, что ее не пригласили!

Самми пожала плечами.

– Это имеет какое-то значение?

Пенни медленно покачала головой.

– Не знаю, – ответила она.

Когда Эстер Делани, одетая в костюм канареечного цвета и такую же шляпку, исчезла в толпе, Пенни снова почувствовала на себе тот же взгляд. Не в силах удержаться, она повернулась и посмотрела на незнакомца, который стоял в центре зала вместе с другими мужчинами. Но он вовсе не глядел на Пенни! Однако не успела она пережить разочарование, вызванное таким поворотом событий, как незнакомец обернулся, встретился с ней взглядом и насмешливо вскинул брови.

– Кто это? – спросила Самми, заметив, как покраснели щеки сестры. – Он весь вечер смотрит на тебя. Ты его знаешь?

– Никогда в жизни не видела, – небрежно сказала Пенни, стараясь, чтобы ее ответ прозвучал как можно естественнее.

Она изо всех сил старалась больше не смотреть на загадочного гостя, но все же снова не выдержала и оглянулась. Он разговаривал с каким-то мужчиной, и, хотя не смотрел на Пенни, ей определенно казалось: незнакомец знает о том, что снова привлек ее внимание. Внезапно он рассмеялся, и Пенни чуть не вскрикнула, ощутив, как по телу пробежала дрожь.

– Должна сказать тебе, – пробормотала она, обращаясь к Самми, – если существует такое понятие, как вожделение с первого взгляда, это именно тот случай, и будь у меня хоть небольшой шанс…

– Почему бы тебе не попросить кого-нибудь познакомить вас? – предложила Самми.

– Потому что я не такая смелая, как некоторые, – честно ответила Пенни. – Ох, Боже мой, сюда снова идет барон! Только не оставляй меня с ним наедине!

К счастью, барон подошел лишь для того, чтобы познакомить Пенни кое с кем из присутствующих. Как выяснила Пенни, некоторые из них оказались друзьями Сильвии. Вполне понятно, что разговор зашел об их общей знакомой, которая, по единодушному мнению, проделала огромную работу, после смерти мужа взяв «Старк» в свои руки.

Поскольку многие здесь довольно хорошо знали редактора «Старк», Пенни стала прикидывать, как бы ей навести разговор на крестника Сильвии. И тут она, к своему изумлению, заметила, что Эстер Делани преспокойно разговаривает с незнакомым господином, который так очаровал Пенни. Но и это было еще не все: оба, и Эстер, и незнакомец, смотрели в ее сторону, и, если Пенни не ошибалась, говорили они именно о ней.

Встретившись глазами с Пенни, Эстер радостно помахала рукой, но Пенни даже не среагировала. Глубокий взгляд незнакомца и полуулыбка, игравшая на его губах, вызвали у нее настолько сильный внутренний жар, что она задрожала от возбуждения. Будь что будет – ей надо во что бы то ни стало познакомиться с ним.

– Похоже, ты уже нашла того, кто вас познакомит, – прошептала ей на ухо Самми.

– Думаю, что смогу найти и кое-что еще, – ответила Пенни, сдерживая участившееся дыхание. Она и сама четко не понимала, что имеет в виду: либо обнаружит важные связи международной банды мошенников, торгующих антиквариатом, в которую, как она пыталась убедить себя, вовлечена чета Делани; либо, учитывая небывалый прилив чувств, который сейчас испытывала, обнаружит нечто новое в себе самой.

Вокруг Пенни постоянно суетились гости, отвлекая ее, и только через полчаса ей удалось добраться до Эстер. К этому времени незнакомец уже отошел к двери зала и, похоже, собирался уходить.

– Как дела, Эстер? – спросила Пенни, целуя старую леди в обе щеки и одновременно беря за руку подошедшую к ним Самми.