Текст книги "Сезон прогулок босиком"

Глава 10

– Она такая неприятная.

Карли заявила это, складывая в раковину посуду и включая воду. Роберт поужинал с ними; он делал это как минимум раз в две недели. Карли нравилось говорить о чем-то взрослом и готовить для кого-то более взрослого, чем Габби, но иногда ей не хватало подруги, которой она могла бы излить душу. У Роберта был типично мужской подход к ее словам. Он не умел просто выслушать жалобы, ему хотелось немедленно решить проблему.

– Но пойми меня правильно. Я рада, что у меня есть работа.

– И гарантии, – добавил он.

– И это тоже. Важнее всего остального.

С учетом прибавки и при тщательном планировании она могла строить планы на будущее. И если Мишель не обманет и позволит ей работать меньше, Карли может серьезно подумать о том, чтобы стать ее деловым партнером.

– Она наверняка изменилась за десять лет, – сказал Роберт. – Ведь ей столько пришлось пережить.

– Я понимаю.

– Она была ранена.

– Мне надо быть более терпеливой, – сказала она со вздохом.

– Конечно. Хорошо, что ты это понимаешь.

Карли слегка задело, что он встал на сторону Мишель, но она понимала, что он говорит разумные вещи.

– Мне надо многое обдумать, – признала она, опустила руки в мыльную воду и стала отмывать первую тарелку.

Ритм знакомой работы успокаивал. Позади было так много вечеров, когда она хватала еду на кухне отеля и приносила домой, чтобы быстро поужинать с дочкой до начала вечерней смены. Но каким бы длинным ни получался рабочий день, Карли всегда ночевала дома.

Ее по-прежнему удивляла та огромная любовь, которую она чувствовала к своему ребенку. Она не обрадовалась, когда обнаружила, что забеременела: отношения с Алленом были непростыми еще до свадьбы. Она даже собиралась с ним порвать. Но неожиданная беременность все усложнила. Карли ужасно боялась остаться одна и, чтобы этого не случилось, пошла, как она сама считала, на сделку с дьяволом.

Она решила выйти замуж за парня, который совершенно ей не подходил, чтобы не оказаться матерью-одиночкой. Вот и промахнулась.

Конечно, теперь уж ничего не изменишь, размышляла она, ополаскивая тарелки и складывая на сушилку. Первые годы оказались немыслимо трудными, она даже не думала, что такое возможно. Она была просто в ужасе все время, ее раздавливала ответственность, она с трудом могла купить подгузники на крошечное жалованье, которое получала в отеле. Бренда была для нее и спасительницей и проклятием.

Бренда считала их подругами по несчастью. Матери-одиночки, брошенные мужьями. Но Бренде никогда не нужно было беспокоиться, чем накормить ребенка, или выбирать между прививкой дочке и бензином для тачки.

Со временем стало полегче. Карли научилась выполнять в отеле почти любую работу и постепенно стала зарабатывать больше. Но когда она решила, что ей нужна финансовая стабильность, Бренда намекнула, что у нее хорошие перспективы и что со временем она может стать совладелицей отеля.

– Она морочила мне голову, – сказала Карли, глядя на мыльные пузыри. – Стояла передо мной, глядела мне в глаза и врала.

– Мишель?

Карли посмотрела на Роберта и покачала головой.

– Бренда. Много лет она говорила мне, что я совладелица отеля. Я работала практически за гроши и верила ей.

Он встал, сделал два шага к раковине, потом положил ей на плечо свою широкую ладонь.

– Откуда ж тебе было знать?

– Я должна была догадаться. Должна была попросить письменное подтверждение. Мне надо было сходить к юристу.

– Ты верила ей.

– Да, как последняя дура.

Тяжесть его руки, казалось, пригвоздила ее к полу. Карли хотелось дернуть плечами, избавиться от этого контакта, но она не могла заставить свои мышцы пошевелиться. Между ними нарастало напряжение. Не к добру.

Они слишком долго играют в эту игру, сказала она себе. Прикидываются, будто у них какие-то отношения. Напрасно. Может, они слишком ленивые, чтобы переключиться на что-то серьезное с другими людьми, или просто боятся неудач. В любом случае они уже привыкли к такой половинчатой жизни.

– Теперь все будет по-другому, – сказал он ей.

– Не могу понять, хорошо это или плохо.

– Тебе не надо думать о переезде.

– Это верно. Я не хочу срывать с места Габби. Тут ей нравится.

Пригнувшись, она выскользнула из-под его руки, чтобы вытереть стол. Крошечная кухня, которая всегда ей нравилась, внезапно стала тесной. Карли бросила взгляд на гостиную и подумала, как бы заставить Роберта перейти на софу. Или, пожалуй, уйти.

– Подожди немного, – сказал он. – Вы с Мишель когда-то дружили. Теперь вам предстоит снова познакомиться друг с другом.

– Дружили? Ой, это было давным-давно. После ее отъезда из города мы больше и не общались.

– Уверен, служба в армии ее изменила.

Карли промыла тряпочку и повесила над раковиной.

– С чего ты взял? Ты ведь почти не знал ее.

– Разве война не меняет человека?

Ей хотелось возразить, что он даже не имеет понятия, о чем говорит. Он смотрел сериал «Братья по оружию» и теперь считает себя экспертом в армейских делах. Но она промолчала, потому что Роберт всегда хорошо к ней относился и много раз выручал, когда она нуждалась в этом.

Она посмотрела на его темные волосы, на грубоватое лицо.

Сразу после школы он стал работать в семейном автосервисе. Пять лет встречался с девушкой и женился бы на ней, если бы за два месяца до свадьбы она не погибла в автокатастрофе. Восемь лет назад умер его отец, и Роберт взял в свои руки все дела, а мать поселил в уютном кондоминиуме в Южной Каролине.

Он вовремя оплачивал все счета, любил смотреть спортивные передачи и никогда в жизни намеренно не обидел ни одного человека.

Роберт был из тех мужчин, из которых получаются хорошие мужья и заботливые отцы. Он мог починить кран, объяснить ребенку дроби и просидеть, почти не ворча, весь заграничный фильм.

Ей бы давно стоило выйти за него замуж. Но она этого не делала. Да и он не настаивал. И все же они держали себя как муж и жена и за ужином и уборкой посуды обсуждали последние события в их жизни.

Но как бы она ни пыталась убедить себя, что он не только брат ее бывшего мужа, но и достойный любви мужчина, все равно ничего не могла с собой поделать.

– Неужели тебе не хочется чего-то большего, чем это? – выпалила она. – Чем то, что у нас есть? Неужели тебе не хочется влюбиться или хотя бы найти женщину, с которой тебе ужасно захочется переспать? Мы оба прячемся, Роберт. От мира, или любви, или еще от чего-то. Тебе не кажется, что нам нужно что-то большее?

– Мне нравится то, что у нас есть.

– Мне тоже. – Она вздохнула. – Это самое легкое. Но легкое – не всегда правильное. Пожалуй, нам нужно отойти друг от друга. Поискать другие варианты.

Секунду он выглядел ошарашенным, потом кивнул, схватил свою куртку и пошел к двери.

Карли со стоном бросилась за ним.

– Роберт, подожди. Не злись. Не уходи.

Он остановился, рука на дверной ручке.

– Тебе надо выбрать что-то одно. – Он повернулся и ушел.

* * *

Мишель уже достали ромашки и герберы. Они были всюду. Она еще могла терпеть их в саду – это все-таки растения, и на них можно было просто не смотреть в окно. Но они были и в других местах тоже. На стенах, на салфетках, в вазах и на подушках. Кто-то нарисовал их на стене. В холле лежали книги об этих цветах, в сувенирной лавке – открытки. Они были напечатаны на ткани, сплетены в веночки, изображены на заколках, более яркие, чем задумала природа. Ежевика была еще туда-сюда. Хотя бы съедобная ягода, а от проклятых ромашек вообще никакой пользы.

Когда она служила в пустыне, она быстро выучила, что надо бояться ядовитых пауков – фаланг. Эти агрессивные насекомые не убегают от движущегося человека, а, наоборот, бегут к нему. Мишель не сомневалась, что, если она повернется спиной, проклятые цветы будут вести себя точно так же, начнут захватывать все новые пространства и в конце концов задушат их всех своими листьями и лепестками.

Картинка отеля, погребенного под гигантскими цветами, забавляла ее и слегка беспокоила. Хотя Мишель не собиралась говорить с кем-либо на эту тему.

Моросил мелкий дождик. Впрочем, несмотря на погоду, отель был полон в предыдущую ночь, будет и в эту. Спасибо выходным, думала она, проходя по холлу. Сейчас в отеле жили несколько семей с детьми и без них. Утром в ресторане тоже было много клиентов. Скоро Мишель пойдет на кухню, чтобы выпить с Дамарис свою утреннюю чашечку кофе.

Поток денег, конечно, поможет отелю, но чтобы восстановить финансовую основу бизнеса, потребуются не только деньги. Мишель вынула ромашки из стеклянной вазочки на своем письменном столе и бросила в мусорную корзину, потом снова направила внимание на экран компьютера.

Ей придется уволить часть персонала. Она ходила вокруг да около почти неделю, но от правды никуда не денешься. Для небольшого отеля платежная ведомость была слишком велика. Почти на каждой позиции был излишек персонала.

Мишель и раньше имела дело со штатным расписанием, но в армии людей переводят в другое место, а не увольняют. А тут придется портить людям жизнь, и эта мысль не давала ей покоя.

После ее возвращения прошло почти две недели. У нее было время проглядеть бухгалтерию, налоговые декларации, банковские выписки. Ее мать много всего натворила. Мишель не нужно было ни с кем объясняться, но она надеялась, что на том свете человек все-таки отвечает за сотворенное зло. Действия матери были в лучшем случае запредельно эгоистичными, а в худшем – даже преступными.

Почти таким же шоком стало для нее открытие, что Карли часто сдерживала безумие Бренды и выступала за здравый смысл. Мишель слышала это от нескольких поставщиков и от многих сотрудников. Карли заботилась об отеле, делала правильные вещи и нравилась гостям.

Мишель встала и вышла из кабинета. Боль в бедре была ее постоянным спутником. Возможно, хороший сон мог бы ускорить исцеление, но она не могла достаточно расслабиться для этого. Ночной мрак таил в себе слишком много угроз. К ней подкрадывались кошмары и атаковали в самые неожиданные минуты. А потому она предпочитала просто лежать в темноте без сна; так было безопаснее.

Она уже больше недели ночевала на новом месте, наслаждаясь тишиной и уединением. Но и они не могли прогнать прошлое. Она часами лежала в темноте, ожидая нападения неизвестного, безымянного врага, и, хотя он никогда не приходил, каждое утро испытывала такую усталость, словно боролась с ним всю ночь.

Держась за стену, она захромала в вестибюль, чтобы обсудить с Карли вопрос увольнения персонала. Ей ужасно не хотелось полагаться на бывшую подругу, но у нее не было выбора. Карли знала всех и понимала финансовое положение отеля. Правда, при этом она охотно говорила вещи, которые Мишель не хотела даже слышать. Например, про ее одежду.

Хотя после того разговора Мишель все-таки быстро съездила в «Уолмарт»[5]5
  «Уолмарт» (Walmart) – американская сеть универсамов и гипермаркетов.


[Закрыть]. Теперь у нее были черные штаны и разные рубашки. И черные кроссовки вместо армейских ботинок на шнуровке.

О косметике не могло быть и речи, но Мишель записалась в местный салон на стрижку. Ей пришлось признать, что после этого она стала чувствовать себя немного лучше. Впрочем, скорее в физическом, чем в эмоциональном плане.

В вестибюле Карли не оказалось. Сидевшая там молодая женщина сообщила, что Карли ушла проведать дочку.

– Я найду ее потом, – сказала Мишель и хотела вернуться в свой кабинет, но потом решила пойти на кухню и выпить еще кофе, перед тем как браться за следующее дело.

Она задержалась перед стендом с буклетами и рекламными листками местного бизнеса. Парочка карт показывали, где поесть или сделать покупки в городе, третья предлагала пешую прогулку по историческим местам Ежевичного острова. В забравшемся на холм особняке, которому местные остряки дали прозвище Мотылек, размещались единственный на острове органический ресторан, цветочная лавка, студия йоги и что-то еще, Мишель не помнила. Она знала об этом только из рекламного листка. Поправив ровнее несколько буклетов, она посмотрела в сторону ресторана и обнаружила, что она тут не одна.

Рядом с ней стояла маленькая девочка. Темноволосая. Пожалуй, трех-четырех лет. В руках она держала потрепанную игрушку – котенка. Во многих местах акриловый мех, когда-то рыжий, вытерся, и у бедняги был жалкий, грязноватый вид.

Но ее внимание привлекли глаза девочки. Круглые, темные и пугающе знакомые.

Мишель убеждала себя, что этого не может быть, что такое невозможно. Что тут нет никакой опасности. Но никакие уговоры не помогали и не успокаивали бешено колотившееся сердце. Ее уже била дрожь.

– Я учусь читать, – сказала девочка. – Уже знаю буквы и умею читать некоторые слова. Маленькие.

Девочка продолжала говорить, но Мишель уже не слышала ее. И хотя она велела своему телу повернуться и идти в безопасное место, холод пронизывал ее насквозь. Вот с чего это начиналось. С холода.

Но не из-за изменения температуры в отеле. Нет, он шел изнутри, крутился в ее теле, сковывал. Сначала перестали двигаться ноги, потом руки. Дрожь прекратилась. Не хватало воздуха. В глазах расплылось и потемнело, потом все исчезло, кроме точки яркого света.

Из этой точки нарастала катастрофа. Сначала звуки. Смертоносный грохот орудийного огня перемежался взрывами. Потом послышались крики. Крики раненых, умирающих. Обоняние включилось последним, но оно подействовало сильнее всего, стало тянуть назад, в то место. Мишель ощутила запах смерти. Специфический запах выстрелов, крови, огня и дыма, горящей нефти. Потом и сама она вернулась туда, где не хотела быть. С оружием в руках.

Она последняя еще была на ногах, могла защитить всех. Убивать или самой оказаться убитой.

Пулю она услышала за наносекунду до того, как та с визгом вонзилась в нее, повалила навзничь, опрокинула на нее всю землю с постройками и техникой. В бедре что-то сломалось, по ноге полилась кровь.

Она заставила себя шевелиться, упала на здоровый бок, прицелилась.

Потом увидела его – стрелка. Одиночку, высунувшегося из-за сгоревшего «Хаммера». Он поднял ствол и прицелился.

Она поняла, что не успеет. Поняла, что это конец. Его палец нажал на спусковой крючок.

Ничего не случилось. То ли заклинило патрон, то ли кончились боеприпасы. В любом случае у нее появился шанс. Она снова прицелилась и вдруг увидела ее.

Девочка держалась за его ногу. Малышка с большими глазами и длинными волосами. Она закричала, когда ее отец был убит выстрелом в грудь.

Световая точка расширилась и отпустила Мишель. Она охнула и нетвердыми шагами прошла через вестибюль. Прочь, прочь, куда угодно. Зашла в туалет, заперла дверь. Еле успела дойти до унитаза, нагнулась, и ее вытошнило.

Через пару минут, все еще дрожа и боясь, что снова окажется в том, другом мире, она повернула замок. Дверь немедленно распахнулась.

– Что ты себе позволяешь? – сердито воскликнула Карли, стоя на пороге. – Ты только что напугала ребенка наших постояльцев. Она со слезами прибежала к матери и сказала, что на нее закричала страшная леди. Какого черта? Что с тобой?

– Я не…

– Не хочу слышать никаких оправданий, – заявила Карли, сверкнув глазами. – Если ты хочешь, чтобы в отеле успешно шли дела, ты должна взять себя в руки и помнить об ответственности.

– Я не могла это предотвратить.

– Что предотвратить? Ты о чем?

– Я убила мужчину. Того, который выстрелил в меня. С ним была его дочка. Вот почему…

Карли побелела.

Мишель выругалась. Она не собиралась никому говорить об этом. Надо было просто наорать на Карли, отвлечь, обвинить в чем-нибудь. Но нет: она сказала правду – и от безобразного ужаса этой правды у нее снова взбунтовался желудок.

Она поспешно вернулась в кабинку, и ее опять стошнило. Она выпрямилась, тяжело дыша, повернулась и обнаружила, что она в туалете одна.

С трудом волоча раненую ногу, она доковыляла до раковины и плеснула воды на лицо. Сержант как-то сказал ей, что умереть легко – а вот жить после всего этого хреново. Теперь она понимала, что он не преувеличивал.

Глава 11

Субботнее утро всегда напряженное. Приехавших на выходные гостей нужно направлять в разные места острова в зависимости от их интересов, персонал ждет, когда проснутся последние сони, чтобы убраться в их номерах, а многие местные приходят завтракать.

– Вот тут вам будет интересно погулять, – сказала Карли, показывая карандашом на карту городка. – Если потом зайдете в музей железнодорожных моделей, то к ланчу окажетесь прямо возле особняка на холме. Рекомендую взять там похлебку и свежий кукурузный хлеб. Серьезно вам говорю, они восхитительные. Потом вы можете пройти около двух миль на север к самой дальней винодельне и затем вернуться в отель, пробуя по дороге вино.

Она показала на карте дегустационные павильоны, потом зеленым фломастером нарисовала обратную дорогу.

– Вы вернетесь примерно в половине четвертого и еще успеете отдохнуть и вздремнуть перед обедом.

– Мы чудесно проведем день, – засмеялась миссис Бернард. – Спасибо.

Ее супруг тоже посмотрел на карту.

– По-моему, музей станет приятным разнообразием после прогулки, – сказал он.

– Ты прав. – Миссис Бернард взяла его за руку.

Они еще раз поблагодарили Карли и ушли. Она смотрела им вслед. Бернардам было лет шестьдесят с небольшим. Спортивные, подтянутые, держатся просто. Их любовь была ей понятна. Интересно, сколько лет они прожили в браке и сколько у них общих детей. Есть ли внуки.

Когда-то ей хотелось, чтобы и у нее когда-нибудь было все это. Когда она была моложе и гораздо глупее. Не невиннее, нет. С невинностью она рассталась давным-давно. Но вот найти подходящего парня, построить свою жизнь – этого ей очень хотелось.

– И еще выиграть в лотерею, – пробормотала она, откладывая буклеты и осматривая холл на случай, если кому-нибудь понадобится ее помощь.

В субботу утром нужно было всеми силами угодить гостям. Обычно люди, приехавшие на остров в пятницу, оставались до вечера воскресенья. Особенно в редкие солнечные выходные. Все номера были забронированы – какое счастье.

Никого видно не было, и Карли осталась без дела. У нее появилось время на размышления, а этого ей не хотелось. Думать – это плохо. Думать – значит вспомнить, что ей сказала Мишель.

Ужас тех слов преследовал ее во сне. Последние ночи она плохо спала, встревоженная срывом Мишель.

Конечно, она и до этого знала, что Мишель побывала на войне и видела ужасные вещи. Но что бывшая подруга убила человека – этого она никак не могла даже предположить, не то что представить. Она никогда не держала в руках оружие и видела его только в фильмах и телесериалах. В ее жизни оружие не было чем-то реальным и люди умирали в автомобильных авариях, от рака или старости.

Мишель росла рядом с ней в том же самом благополучном месте. Как же она сумела приспособиться к тяготам войны в своих заокеанских командировках? Карли даже не очень понимала, в чем они заключались. Да, конечно, солдаты направлялись в Афганистан, а до этого в Ирак. Но как они попадали туда? Из сборного пункта где-то в Штатах, а потом самолетом через Германию? Или как? На каких самолетах? А в полете их кормили?

«Слишком много вопросов» – подумала Карли. – И никаких ответов».

Все эти десять лет она с неприязнью думала о Мишель, ненавидела ее за то, что она спала с Алленом, но, как ни странно, скучала по ней. Они были лучшими подругами с раннего детства до последнего класса школы. Тогда их разлучили действия взрослых. Почти через год дружба стала возрождаться, но тут между ними встал Аллен.

Впервые после того, как Мишель вернулась, Карли по-настоящему поняла, что все в ее бывшей подруге стало другим.

Утром Мишель напугала четырехлетнюю малышку. А пару дней назад та же Мишель помогла Габби преодолеть иррациональный страх перед журавлями. Дочка рассказала об этом Карли и даже доказала, что уже не боится журавлей, когда вышла на лужайку и позволила птицам подойти к ней.

– Как только они понимают, что у меня нет никакой еды, они тут же уходят, – уверенно заявила дочка, и Карли это порадовало и удивило.

Так какая же Мишель настоящая? Или обе эти личности живут внутри ее? И разве не все люди противоречивы?

Работай, приказала она себе. Лучше подумай о работе.

Она собиралась кликнуть на программу бронирования, когда увидела, что в вестибюль вошла Эллен Сноу.

Эллен, Карли и Мишель учились вместе с детского сада до выпускного, только Эллен на класс моложе. Эллен никогда не была близкой подругой Карли, а в выпускном классе все и вовсе полетело к чертям. Карли знала, что виновата сама, смирилась с этим, но, честно говоря, ей надоело чувствовать угрызения совести каждый раз, когда она видела Эллен. Так продолжалось уже больше десяти лет. Когда же наконец все это забудется?

– Доброе утро, Карли, – поздоровалась Эллен, подходя к стойке администратора.

– Привет, Эллен.

Женщина была в кремовых брюках и бледно-голубой шелковой блузке. Карли заметила, как нежно блестит ткань, и догадалась, что одежда дорогая. У Эллен всегда были деньги.

Светлые волосы были собраны сзади лентой.

«Злобная Алиса в Стране чудес, – подумала Карли. – Хорошо бы она провалилась в какую-нибудь кроличью нору и больше не появлялась». Но, к сожалению, Карли никогда не везло.

– Она сообщила тебе? – спросила Эллен с довольным видом.

Карли вскинула брови, притворившись, что не поняла вопроса. Эллен явилась сюда злорадствовать, но Карли не собиралась помогать ей в этом.

– Кто мне сообщил и что?

– Объяснила тебе Мишель, что отель близок к закрытию за неуплату долгов? Что ты вот-вот потеряешь работу и окажешься на улице? Потому что именно так и будет, когда банк заберет отель. На случай, если ты еще этого не осознала.

Карли заставила себя улыбаться, хотя вся оцепенела. Она призналась себе, что не думала о последствиях закрытия отеля. А все потому, что в мире Эллен время не имело значения. Она по-прежнему жаждала мести.

– Я не беспокоюсь, – ответила ей Карли. – У нас с Мишель большие планы.

– Потому что вы так хорошо работаете вместе.

Улыбка завяла. Карли была уверена, что в ее глазах промелькнул шок, но она изо всех сил сдерживалась.

Так вот он какой. План Эллен. Вот почему она настояла, чтобы Карли продолжала работать. Не из-за опыта Карли. Эта змея знала их прошлое – его знали все на острове. Она нарочно свела их вместе и теперь ждала взрыва.

– Я хочу посмотреть бронирование на ближайшие две недели. – Тон Эллен стал резким.

– Это официальная проверка? – спросила Карли.

– Да. Именно. Я сотрудник банка – если ты забыла.

Карли не забыла.

Она нажала пару кнопок на клавиатуре и повернула экран к Эллен.

– Полностью забронированы выходные и почти полностью будни. Не беспокойся. У нас все нормально.

– Или тебе так кажется, – сказала Эллен, оторвав взгляд от экрана. – Интересно, что сказали бы ваши довольные гости, если бы узнали о вас всю правду.

Еще даже не наступил полдень, но Карли ощутила усталость.

– Большинство людей в какой-то момент движутся дальше. Может, ты до сих пор не замужем, потому что не можешь расстаться с прошлым.

Приятная улыбка соскользнула с лица Эллен.

– Ты сука, – прошипела она с ненавистью. – Это всем известно. Ты можешь изображать из себя кого угодно, хорошую мать, но ты такая же шлюха, какой была в школе. Ты трахалась с кем попало. Ты всегда была такой. Все знают, почему тебя бросил муж. Он понял, какая ты.

Карли попятилась, лицо горело, словно от пощечины.

За последние годы она редко встречалась с Эллен и они ни разу не разговаривали. Она даже не догадывалась, как много ненависти все еще бурлит в этой женщине. Сколько же предписаний для отеля, составленных Эллен, действительно касались бизнеса, а сколько были ее местью?

– Твои боссы знают, что для тебя это личный вопрос? – спросила Карли.

Приятная, вежливая маска вернулась на место.

– Не надо мне угрожать. У тебя не хватит квалификации, чтобы меня подловить. Я все делаю по правилам. Но не делайте ошибок – тогда я с огромной радостью выкину тебя из города. И даже готова буду довезти до нового места жительства.

* * *

Мишель стояла на кухне и слушала дождь, все еще мокрая от пота после очередного сеанса физиотерапии. Может, фамилия Манго и приятная, но действовал он так жестко, что она хватала ртом воздух и слабела – вовсе не от удовольствия.

По утверждению Манго, она шла на поправку. Боль в бедре и дрожь в ногах говорили об обратном, но Мишель помалкивала. Если бы только она могла спать. Но ночи по-прежнему оставались длинными, а сны – ужасными.

Она протянула руку к бутылке водки, купленной на обратном пути. Бутылка выскользнула из слабой и липкой от пота ладони, и Мишель едва успела ее поймать. «Рай всего лишь на расстоянии глотка», – подумала она, переделав слова старой песни-кантри[6]6
  Tammy Wynette – Heaven’s Just a Sin Away. Дословно название песни можно перевести как «Рай всего лишь на расстоянии греха».


[Закрыть], которую много лет назад слушала мать. Только бы удалось открыть эту чертову бутылку.

– Тебе помочь? – На кухню вошел Джаред.

Она переехала на прошлой неделе и почти не видела его все это время. Это было большим плюсом. И теперь она настороженно смотрела, как он взял у нее бутылку и без труда открыл завинчивающуюся пробку.

– Лед? – спросил он.

– Конечно.

– Не возражаешь, если я присоединюсь?

Она вскинула брови:

– Ты пьешь? А я думала, ты из тех типов, которые за трезвый образ жизни.

Он взял два стакана, достал лед из морозилки и налил по дюйму прозрачной жидкости. Протянул Мишель стакан, чокнулся и сделал глоток.

– Пьянство никогда не входило в число моих проблем.

Она выпила глоток, потом еще один. Ледяная и жгучая жидкость приятно и знакомо потекла в глотку.

– У тебя есть другие проблемы? – спросила Мишель.

– А у кого их нет?

– У меня они точно имеются, Бог свидетель.

Джаред поглядел на нее поверх края стакана и сделал еще глоток.

– Ты почти ничего не ешь.

– Ты что, моя мать?

Она рассчитывала оттолкнуть его этим резким вопросом, но Джаред лишь улыбнулся – медленной, спокойной улыбкой. Мишель невольно задумалась, почему он живет один в этом большом доме. Почему на его кухне не хлопочет сисястая брюнетка, а во дворе не бегают детишки?

– Позволь перефразировать мое замечание. Тебе надо есть.

– Я знаю. – Она вздохнула.

– Глядите-ка. Согласилась. А я думал, ты скажешь мне, что у тебя нет аппетита.

– Нет. Я не голодная.

– Голодная, я вижу. Ты похожа на тощую бездомную собаку – ребра выпирают, в глазах тоска.

Его слова задели, но Мишель сохранила бесстрастное лицо.

– Ты знаешь, как вскружить голову девушке.

– Ты сама мне сказала, что не хочешь, чтобы тебе вскружили голову. А если точнее – что ты не собираешься спать со мной.

– Ты говоришь женщине комплименты, только когда хочешь переспать с ней?

Он пожал плечами:

– Я мужик.

Что ж, хотя бы честно.

– Иногда проще пить.

– Пить всегда проще. Но это не значит, что так нужно делать. Если я принесу тебе что-нибудь, ты поешь?

Она хотела отказаться, но вместо этого кивнула.

– Ладно. Тогда я пойду, а ты можешь принять душ.

– Намекаешь, что от меня пахнет?

– Я более чем намекаю.

Он поставил стакан и вышел через заднюю дверь. Она услышала хруст гравия под его ногами и выглянула в окно над кухонной раковиной. Джаред шел пешком. Ну, она хотя бы не чувствовала себя виноватой, что он сел за руль.

Она допила водку в своем стакане и прошла к себе в комнату. Закрыв дверь, взяла чистую одежду, потом заперлась в ванной и включила душ.

Через двадцать минут она, уже чистая, смотрела на свою жизнь не так мрачно. Бедро все еще кричало от боли, при движении казалось, что концы сломанных костей трутся друг о друга, но все остальное было не так плохо. Она даже нанесла немного кондиционера на недавно подстриженные волосы, а когда вытерлась полотенцем, намазалась увлажняющим кремом. Такими темпами она через год-другой практически вернется в норму.

Ей не хотелось надевать купленную недавно одежду, и она натянула треники и футболку. Сушить волосы было выше ее сил, так что она быстро зачесала их назад и закрутила в толстую косу. Не слишком шикарную, но чистую. Этого достаточно.

Вернувшись на кухню, она обнаружила, что Джаред выкладывает на тарелки содержимое промасленных бумажных пакетов.

Запах ударил ей в ноздри, генерируя воспоминания – на этот раз хорошие.

– Ты ходил в «Арни»? – спросила она. Ее желудок заурчал впервые за недели, а то и за месяцы. Голод вытеснил неловкость. – Я не была там много лет. В старших классах мы торчали там постоянно.

Это было одно из немногих мест, где она бывала с друзьями. Большую часть времени она работала в отеле, но иногда все-таки забегала к «Арни».

Джаред вывалил на тарелки сэндвичи со свининой барбекю. Булочки уже пропитались соусом. Еще он купил тушеные бобы, капустный салат, жирные стейки и картошку.

Стол стоял в нише со скамьями по обе стороны. Мишель медленно, стараясь не потянуть бедро, втиснулась на скамью. Джаред наполнил водой высокие стаканы и положил лед. Мишель посмотрела на бутылку.

– Потом, – заявил он, усаживаясь напротив, и протянул ей воду. – Ешь.

Она хотела было посетовать на его диктаторские замашки, но решила, что не стоит тратить на это силы, и протянула руку за сэндвичем.

Булочки были теплые, соус барбекю испачкал ее пальцы. Она вонзила зубы в толстые ломти свинины. Вкус был лучше, чем ей помнилось: пряный и острый. Она прожевала и проглотила, потом откусила еще. Голод нарастал, и ей захотелось съесть до крошки все, что было перед ней.

Джаред глядел, как она ела, и почти не ел сам, но ей было наплевать. Пускай наслаждается этим шоу. Пока она пожирала сэндвич, он выложил ей на тарелку бобы, капусту и бо́льшую часть стейка с картошкой фри.

Она съела все. Всю капусту, все до единого бобы, весь стейк. Облизала пальцы, прежде чем вытереть их о салфетку, и залпом выпила стакан воды.

Мишель съела больше, чем за всю последнюю неделю, и под утро наверняка пожалеет об этом, но сейчас ей было плевать. Она откинулась на спинку скамьи и вздохнула.

– Ох, как хорошо. Спасибо тебе.

– На здоровье.

Он доел свой сэндвич, съел немного стейка с картошкой, но остальное оставил ей.

– Ты наелся? – спросила она. – Я тебя не обожрала?

– Я не буду есть, если даже ты вернешь мне съеденное.

– Справедливо, – засмеялась она. – Сколько я тебе должна?

– Это был сэндвич, Мишель. Не новая тачка. Я угостил тебя.

– О’кей. Очень признательна.

Снова начался дождь. Она повернула лицо к окну и смотрела, как водяные струи текут по стеклу. Дни в середине мая были все еще прохладные, хотя солнце садилось уже в восемь вечера.

– Как жизнь в отеле? – спросил он.

– Мы все больше и больше заняты, и это хорошо. Мне нравится, что я вернулась. – Она посмотрела на него. – В основном.

– И что тебе не нравится?

– Работать с Карли. Я знала ее и раньше.

– Я знаю, кто такая Карли Уильямс.

Она подняла брови:

– Можно мне спросить, как так вышло?

Может, у него с Карли что-нибудь было в прошлом? Не успела она решить, волнует ли ее это, как он встал и взял бутылку.