Книга: Болезнь как метафора - Сьюзен Сонтаг

Сьюзен Сонтаг какая-то совершенно удивительная. Я второй раз случайно набредаю на её эссе и второй раз удивляюсь тому, как невероятно любопытно она мыслила и под каким интереснейшим углом смотрела на вещи.

Впервые заболев раком, Сонтаг на собственном опыте столкнулась с тем, каким стигматизированным в обществе 70-х годов был этот диагноз. Болезнь, перенявшая у туберкулёза эстафетную палочку по части окружения многочисленными мифами и всевозможными метафорами и табу. Синоним смерти, наказание за грехи.

Психологические теории болезни — мощное средство возложить вину на больных. Пациентов, которым внушают, что они, пусть неосознанно, спровоцировали собственную болезнь, подводят к мысли о том, что они ее заслужили.

Милитаристская риторика и использование образа болезни в политической полемике привели к тому, что метафора рака стала "безоговорочно убийственной" и сильно заклеймила этот диагноз. Конечно же, людям, которым его поставили, такое предосудительное отношение к их болезни совершенно не помогало с ней справляться.

Сонтаг решила написать свои эссе, сперва о раке, затем, спустя десятилетие, о СПИДе, чтобы показать, что это серьёзные, но всё же болезни, и у них нет никакой скрытой подоплёки. Она показывает, как в разное время разные болезни служили "козлом отпущения" общества, пока не была доказана их настоящая природа и не найдена настоящая причина. Зачастую общественное восприятие диагноза вредило больным с такой же силой, что и сама болезнь, превращая их в маргиналов и приводя к социальной смерти намного раньше, чем наступала смерть физическая.

Вряд ли действительно больные люди выигрывают ­оттого, что слышат, как название их болезни постоянно используется в качестве синонима зла.

Туберкулез романтизировал смерть. Более ста лет в мировой истории, по словам Зонтаг, туберкулез придавал смерти некий смысл. Он делал жизнь более быстротечной, осветляя и одухотворяя ее. Первопричиной туберкулеза считались слишком сильные страсти: неразделенность любви, крах надежд, сильный дух в слабом теле. Туберкулезом болели Шопен, Кафка, Эмерсон, Бронте и многие известные люди, которые внесли немалую лепту в романтизирование образа больного туберкулезом, одинокого и меланхолического героя своего времени. «Я бледен. Я хотел бы умереть от сухот», - пишет Байрон. И даже чахоточный вид американских дамочек в ревущие 20-е – следствие моды на туберкулезную красоту, зародившуюся еще в 18 веке.

Рак же многие годы означал болезнь менее одухотворенную. В первую очередь, потому что, очаги его поражения более обширны и менее романтичны (сравним пораженные легкие ака душу и пораженный кишечник). Рак – это не искрометное падение с вершины жизни. Это «вторжение» в организм, это болезнь среднего класса, которая, стадия за стадией, создает колонии, форпостыв теле, которое, в свою очередь «бомбардируются» токсическими лучами. Терминология рака – это военная терминология. Начиная с 1880-х метафоричность болезни приобретает полемическую конкретность. Нацизм. Европейское еврейство сравнивается с раковой опухолью, которую необходимо удалить. Троцкий. Сравнивает сталинизм сразу и с холерой, и сифилисом, и раком. Смертельность болезни подстрекает главных спикеров на мировой арене к изощренному фатализму в полемике.

Если рак противопоставляется туберкулезу как менее романтическую болезнь возвышенной, тогда эпоха СПИДа представляется как постмодернизм по отношению к раку.СПИД вывел рак в более романтическую ассоциативную плоскость (Sammy: сравни «Виноваты звезды» и «Даллаский клуб покупателей). Рак – это несправедливое вторжение в тело человека. СПИД – это вторжение в тело как следствие наказания за действия, якобы заслуживающие общественного остракизма. (Sammy: фильм «Джиа»). Метафора «божей кары», которая идет нога в ногу с болезнями, достигающих эпидемических масштабов, усугубляют проблему. Шейминг людей с ВИЧ и СПИД провоцирует больных с сокрытию диагноза и отказу от эффективной терапии.

В двух небольших эссе автор раскрывает формирование мифологии и метафоричности многих смертельных (некогда) болезней, используя исторические примеры, цитаты из эпистолярных произведений, автобиографических и художественных.

Главный вопрос, который задает Сьюзан Зонтаг в своих эссе: «Действительно ли тем, кто болеют этими болезнями, хочется каждый день слышать названия «рак» или «СПИД» как метафоры зла? Неужели тело человека – поле боя? Неужели те, кто болен – это неизбежные потери? Ответ Сьюзан Зонтаг лаконичен: целью написания эссе стало облегчение необязательных страданий.

Текст интересный! Зонтаг упоминает, в частности, теорию Вильгельма Райха (последователь Фрейда по части телесной терапии, мышечных блоков и т.п.), но прямо не заявляет, что тот был не прав (мол, это не точно), однако все равно призывает убирать мистификацию из болезней и жить хорошо.

"Метафоры и мифы убивают - вот мое убеждение. (Например, из-за них люди испытывают иррациональный страх перед такими эффективными методами, как химиотерапия, и возлагают надежды на совершенно бесполезные средства вроде диет и психотерапии.) Мне хотелось предоставить больным и тем, кто за ними ухаживает, инструмент, способный лишить эти метафоры силы, уничтожить комплексы. Я надеялась, что ме удастся кого-то убедить обратиться к врачу либо поменять некомпетентных врачей на компетентных, оказывающих настоящую помощь. Заставить взглянуть на рак просто как на болезнь - очень серьезную, но всего-навсего болезнь. Не проклятие, не наказание, не препятствие. Без скрытого "смысла". И совершенно не обязательно смертный приговор (одна из мистификаций состоит в том, что рак тождественен смерти). <...> Я говорила: заставьте врача сказать вам правду, знайте все про своё состояние и не опускайте руки, выберите себе правильный курс лечения, потому что он существует (наряду с повсеместной некомпетентностью)."

Интересно будет читать суеверным людям (хотя им может быть сложно принять ее рационалистическую позицию), опасающихся заболеть и собственно болеющим. Зонтаг прямо пишет, что не хочет смаковать свою историю борьбы с раком, но делится самой идеей -- перестать уже делать себе хуже и накручивать себя переживаниями. Уж если 40 лет назад она пишет, что многое лечится, то сейчас все ещё лучше. Все может быть хорошо, нужно только немного успокоиться.

Множество политических, социальных и экономических метафор, описывающих разложившиеся общество как болезненную мировую рану, я слышу очень часто в своем студенческом и рабочем кругу. Поэтому не удивилась, хотя покорилась сноской переводчика, в которой упоминался настоящий замысел Ракового корпуса Солженицына - искренне рассказать про болезнь и болеющих, избегая политической тематики. К сожалению, обычно при чтении люди чувствуют ярый налет сталинизма, но это рассуждения совершенно о другой книге.

Меня поразила мысль Сьюзен о том, что навязанные клише о страшной, перемалывающей и видоизменяющей человека болезни, отбрасывают его на периферию общества, выводят за грань "нормальных" и тем самым существенно осложняют процесс выздоровления, сводя его к минимальным процентам. Мы боимся заболеть по многим причинам: боль, причинение неудобства родным, страх потерять работу, друзей, привычный круг общения и занятий. Но когда этот момент все же наступает, подобные мысли, внедренные в бессознательное, одолевают и опускают наши руки. И мы не хотим больше бороться. Значит, искореняя метафоры, мы увеличиваем шансы трезво оценивать ситуацию и находить лучшие решения в лечении болезни. Это гениально.