Текст книги "Мечтая о Тоскане"

Т. А. Уильямс
Мечтая о Тоскане

© И. Б. Иванов, перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Иностранка®

* * *

Марианджеле и Кристине. Как всегда, с любовью

Глава 1

– Беатрис, вы меня слышите?

Голос доносился до слуха Би словно из-за портьеры. Чья-то теплая рука коснулась ее запястья. Голос раздался снова: мужской и вполне дружелюбный.

– Беатрис, вы меня слышите? Я доктор Бьянки. Вы находитесь в больнице Сиены.

Он бегло говорил по-английски. Так говорят итальянцы, пожившие в Америке.

Слова врача постепенно проникали в сознание Би. Она силилась понять, как здесь очутилась, и не могла. При чем тут больница?

– Да, я вас слышу, – ответила она каким-то чужим, незнакомым голосом.

Би тряхнула головой, чтобы заставить мозги работать, и тут же поморщилась от боли. С предельной осторожностью она попыталась подвигать пальцами рук и ног. Шевелятся. Это добавило ей уверенности. Она вытянула руки, затем ноги. С руками все было нормально, зато движение ногами отозвалось резкой болью в левом бедре и спине.

– Ой! – вскрикнула она.

– К сожалению, с вами произошел несчастный случай, но вы обязательно поправитесь. Вы получили серьезную травму бедра, однако переломов костей не зафиксировано.

Би подняла другую руку и провела по лицу. Повязки на лице ее не удивили. Только теперь она решилась открыть глаза. Би несколько раз моргнула и вдруг поняла: даже с открытыми глазами она видит лишь черноту. Внутри зашевелилась и начала подниматься волна паники. С привычным усилием Би подавила эту волну.

– Я ничего не вижу.

Ее голос по-прежнему звучал слабо, но в нем отчетливо улавливался страх.

– Не волнуйтесь, Беатрис. Сейчас ваши глаза закрыты плотной матерчатой повязкой, но очень скоро мы ее снимем. Ваше зрение не пострадало.

Би почувствовала невыразимое облегчение. Она шумно выдохнула и ощутила, как расслабилось тело. Коснувшись головы пальцами, она вновь испытала замешательство. Прошло несколько секунд, прежде чем в затуманенном мозгу Би щелкнуло: ее волосы, прекрасные длинные волосы, исчезли. Но куда они могли деться?

– Мои волосы! Что с ними случилось?

Обследуя голову, ее пальцы натыкались на повязки и щетину.

Врач снова ободряюще сжал ей запястье:

– Не беспокойтесь, они снова отрастут. Во время несчастного случая вы получили удар по голове. Он повредил кожу головы. Боюсь, бо́льшая часть ваших волос попросту сгорела в момент взрыва. Остальные нам пришлось срезать и сбрить, чтобы наложить швы. Но, помимо основной раны, остальные не слишком серьезны. Вскоре ваши волосы отрастут и закроют все следы. Через короткое время вы снова будете прекрасно себя чувствовать.

Какой взрыв? Бомбы? Неужели она подверглась нападению террориста?

Би сокрушенно покачала головой. Если бы только она вспомнила…

– Беатрис, можем ли мы кому-то сообщить о случившемся с вами? Друзьям? Родственникам? Мы нашли телефон вашей матери. Я лично говорил с ней и старался успокоить как мог. С удивлением узнал, что она итальянка. – Он перешел на итальянский. – Означает ли это, что вы тоже говорите по-итальянски? Мы можем продолжить разговор на итальянском?

Би обнаружила, что без труда отвечает на итальянском, и сочла это добрым знаком. Значит, ее мозг не пострадал.

– Мне гораздо легче общаться на английском, если вы не возражаете. Я действительно говорю по-итальянски, но сомневаюсь, что правильно пойму медицинскую терминологию. – Она вновь перешла на английский. – Очень хорошо, что вы переговорили с моей мамой. Большое вам спасибо, доктор…

– Бьянки… Дарио Бьянки. Я работаю в травматологическом отделении сиенской больницы.

Би вновь легла, расслабилась. Туман в голове постепенно рассеивался. Она начинала вспоминать.

– Вы сказали про Сиену? Я работала в Сиене. – Она заставила себя сосредоточиться, и воспоминания хлынули потоком. – Я работала в составе съемочной группы.

– Да. Вы совершенно правы. – Казалось, ее ответ обрадовал и несколько успокоил врача. – Вы работали на съемках фильма. Они проводились в Сиене. Можете вспомнить, что с вами случилось?

Би удобнее устроилась на подушке и вновь напрягла память. Она вспомнила название фильма, затем название отеля, в котором жила она и большая часть съемочной группы. А дальше – провал. О происшествии она не помнила ничего. Би напряглась еще сильнее, заставляя мозг вспоминать. И снова ничего. Только тьма.

– Кое-что помню. Фильм, который мы снимали, называется «Темный принц». Это историческая драма об эпохе Средневековья. Я работала историческим консультантом. В Сиене я пробыла почти два месяца. Съемки близились к завершению. – Би досадливо вздохнула. – Все это помню, а что касается происшествия – полная неизвестность. Не представляю, как оказалась здесь.

– Не волнуйтесь, Беатрис. Наверное, память со временем вернется. Так вот, несчастный случай произошел как раз на съемочной площадке. Как нам сообщили, оборвалась подвеска с осветительной аппаратурой. Прожектора упали на вас и взорвались, осыпав дождем осколков.

Невзирая на все усилия, Би и сейчас ничего не вспомнила о случившемся.

– Скажите, пострадал ли еще кто-нибудь?

– Увы, да. Сама Мими Робертсон. Хотя ей повезло больше, чем вам. Она не получила удара по голове, и ее раны не настолько серьезны.

– Ого!

Би мгновенно вспомнила услышанное имя. Мими Робертсон была самой знаменитой английской актрисой своего поколения и одной из главных знаменитостей Голливуда. В «Темном принце» Мими играла главную роль. Би познакомили с ней еще в начале съемок, но за все время они едва сказали друг другу несколько слов. Завораживающе красивая кинозвезда держалась очень замкнуто. Съемочная группа предупредила Би, попросив не удивляться, если Мими будет полностью ее игнорировать. (Впрочем, кинозвезда предпочитала, чтобы ее называли не Мими, а мисс Робертсон.) Все знали о ледяной холодности кинодивы и ершистом характере. Би старалась держаться от нее подальше.

Однако фильмы с участием Мими Робертсон приносили фантастические кассовые сборы.

Беатрис снова расслабилась, обрадовавшись, что память возвращается, хотя мысль о потерянных волосах, таких длинных и прекрасных, вызывала желание заплакать. Бедро действительно болело, и невольно возникал вопрос, как повлияют эти травмы на ее дальнейшую жизнь. Стараясь подавить возникающий страх, она стала думать о Мими Робертсон. Как кинозвезда оправляется после ран? Ведь для знаменитостей такого уровня внешность – это все.

В уме всплыло еще одно имя: Джейми. Может, попросить врача связаться с ним и сообщить, что с ней все в порядке? Едва такая мысль появилась в голове, Би тут же прогнала ее как неуместную. Отношения с Джейми – дело прошлое. Они расстались несколько месяцев назад. Би легко вспомнила последние тяжелые, напряженные недели, которые и привели к расставанию. Если бы в результате несчастного случая она напрочь забыла о Джейми и об отношениях с ним, это был бы подарок судьбы.

Би радовало, что ее мозг работает все лучше, хотя она по-прежнему ничего не помнила из событий того трагического дня на съемочной площадке. Появилась мысль, которой она тут же поделилась с врачом.

– Доктор Бьянки, может, кто-нибудь или вы сами сообщите съемочной группе компании «Пан уорлд», что я пришла в сознание?

– Мы уже это сделали. Скажу больше: одна женщина из съемочной группы вас постоянно навещала. Она приходила сюда всю неделю.

– Всю неделю?.. Сколько же времени я здесь нахожусь?

– Пять дней. Вас ввели в искусственную кому. Нас насторожила небольшая зона отечности у вас в мозге, но могу с удовлетворением сказать, что она бесследно исчезла.

– Пять дней? Значит, сегодня… какой день? – Би силилась понять услышанное. – Пятница? Суббота?

– Суббота. Вас сюда доставили в понедельник утром.

– А отечность в мозге… – Би отчаянно старалась говорить спокойно. – Это ведь серьезно.

– Беатрис, у вас нет повода для беспокойства. Насколько мы можем судить, никаких необратимых повреждений у вас в мозге нет.

– Насколько вы можете судить…

Потеря волос вдруг поблекла в сравнении с более серьезной опасностью. Вступив в очередное сражение со страхами, Би постаралась увести разговор от своих проблем.

– А мисс Робертсон? Она по-прежнему в больнице?

– Нет, ее выписали почти сразу. А вас, как я уже говорил, вскоре навестит ваша коллега. Она сможет рассказать подробнее. Просто мы дожидались, когда можно будет снять повязку с ваших глаз и вас осмотрит главный врач отделения. Так что лежите и отдыхайте. Все будет в лучшем виде.

– Благодарю вас, доктор Бьянки.

– Мы просто делаем свою работу. Я сейчас уйду, но вы не останетесь одна. В палату уже пришла медсестра. Она побудет с вами, пока мы не освободим ваши глаза.

Би услышала короткий приглушенный разговор, а затем шаги уходившего доктора Бьянки. Она вдруг почувствовала чудовищное одиночество, усугубленное темнотой. Но ее руки коснулась другая рука. Прикосновение было теплым, нежным и напомнило ей о матери. Би потянулась к этим пальцам и сжала их, словно маленькая девочка. Ощущение было очень приятным и успокаивающим.

– Здравствуйте. Меня зовут Роза. Я побуду с вами, так что не беспокойтесь.

Голос был таким же теплым, как и рука. Женщина говорила по-итальянски, но медленно и отчетливо, словно сомневалась, понимает ли ее Би. Этот простой жест человеческой доброты вдруг прорвал эмоциональную дамбу, и у Би хлынули слезы. Она рыдала, как маленькая, поскольку облегчение, испытываемое ею, гасилось вполне реальным страхом за будущее.

Она почувствовала, что другой рукой медсестра гладит ее по той части лица, где не было повязок. Так продолжалось, пока поток слез не начал стихать. На это ушло несколько минут. Наконец Би нашла в себе силы заговорить, обдумывая каждое слово, прежде чем произнести его по-итальянски.

– Роза, огромное вам спасибо. Вы очень добры. Думаю, это просто моя реакция на случившееся. Простите, что из-за слез намокли повязки.

Би радовало, что ее голос звучит достаточно уверенно и итальянские слова льются без запинки. Мать всегда говорила с ней по-итальянски, хотя Би родилась и выросла близ Лондона. За два месяца в Тоскане она привыкла повсюду общаться на итальянском.

– Не волнуйтесь, Беатрис. Такое не стоит держать в себе. Вы пережили ужасные мгновения, но сейчас вам ничего не угрожает, и вы быстро выздоровеете.

Помолчав, медсестра переменила тему, за что Би была ей благодарна. Поначалу.

– Вас навещает кто-то из друзей и родных?

– Некому меня навещать. – Би покачала головой. – Мои родители живут в Англии. У мамы проблемы с ушами, и она не может летать на самолете, а ехать сюда на машине… отец уже не рискует ездить на такие расстояния.

– И в вашей жизни нет мужчин? Ни мужа, ни жениха?

– Никого. У меня был бойфренд, но мы с ним расстались несколько месяцев назад.

– Вот как. Наверное, поссорились?

– Представьте себе, нет. К концу нашей совместной жизни мы больше спорили из-за мелочей. Думаю, мы оба понимали, что у наших отношений нет будущего. Во всяком случае, я так думала. – Би глубоко вдохнула и попыталась скрыть горе, пережитое ею, когда четыре года, проведенные с Джеймсом, обратились в прах. – Мы сделали то, что было разумнее всего, – расстались. Однако этот год был для меня нелегким.

– Не грустите. Вы очень привлекательная женщина. Вскоре найдете себе кого-то по душе.

Би медленно покачала головой. В ближайшее время ей меньше всего хотелось новых отношений с мужчиной. Она поднесла руку к лицу и ощупала повязку на глазах.

– Роза, эта повязка служит только для защиты глаз от света или мое лицо тоже пострадало?

– Мне неприятно это говорить, но ваше лицо действительно пострадало во время взрыва. Левой стороне и левому уху досталось больше всего, как и макушке.

– Это серьезно?

Разум Би захлестнул поток мыслей.

– Я слышала от врачей, что слух и зрение у вас не пострадали, чего не скажешь о коже на щеке. Для ее восстановления потребуется время.

– Но ведь она восстановится?

– Беатрис, об этом вам лучше поговорить с доктором. Я не знаю.

– Роза, скажите, у меня останутся шрамы на лице?

– Беатрис, я всего лишь медсестра. Но пластическая хирургия сейчас творит чудеса. У нас непревзойденные хирурги.

– Боже мой…

– Дорогая, успокойтесь. Все будет хорошо.

Не прошло и часа, как с глаз Би сняли защитную повязку. Предварительно в ее одноместной палате опустили жалюзи и приглушили освещение. Поначалу Би видела лишь три размытые фигуры. Когда глаза приспособились к свету и зрение сфокусировалось, она испытала неимоверное облегчение. Перед ее постелью стояли двое мужчин и женщина. Мужчина, находившийся ближе, заговорил первым.

– Мисс Кингдом… Беатрис, я доктор Эспозито, а это мой коллега доктор Бьянки.

Он говорил по-итальянски; поначалу медленно, но, убедившись, что она понимает, постепенно ускорил темп речи. Медсестру он не представил, но по дружеской улыбке женщины Би догадалась, что это и есть Роза. Она попыталась улыбнуться в ответ, хотя ее улыбка вряд ли была особо заметна под бинтами.

– Здравствуйте, доктор. Спасибо за заботу и внимание, проявленные ко мне.

– Мы лишь делаем нашу работу. К нам нечасто попадают пациенты из Голливуда. – Он повторял слова доктора Бьянки. Би решила не разочаровывать его и не сказала, что никогда не бывала в Голливуде и вообще в Соединенных Штатах. – Мы все очень рады, что вы быстро оправились. Поначалу мы немного тревожились за вас, но ваше состояние постоянно улучшается.

Доктор Эспозито подошел ближе и наклонился к ее лицу:

– Вы четко меня видите? Сколько пальцев я поднял?

– Пальцев? Три. Да, с моим зрением все в порядке, благодарю. И я столь же отчетливо вас слышу, хотя в ушах слегка звенит.

– Это тиннитус. Пусть он вас не беспокоит. После таких травм, как ваша, звон в ушах – вполне ожидаемое явление. Он постепенно исчезнет, но вам придется потерпеть еще несколько дней.

Би обрадованно кивнула и задала новый вопрос:

– А что с моим лицом?

Врачи переглянулись. Ей ответил доктор Бьянки. Тем временем доктор Эспозито махнул медсестре, и та, подойдя к окну, подняла жалюзи. В палату хлынул яркий свет. Би заморгала, радуясь тому, что все видит с предельной четкостью.

– Опасение внушают лишь левая часть вашей головы и левая сторона лица. Ухо и шею в определенной мере защитили волосы, а вот кожа головы и левая щека пострадали от ожогов и мелких осколочных ранений. При таком дожде осколков это неудивительно.

– Значит, шрамы останутся на всю жизнь?

Би нравилось, что ее голос звучит спокойно и уравновешенно, разительно отличаясь от внутреннего раздрая.

– Беатрис, на этой стадии мы не можем что-либо утверждать. Бинты на лице придется оставить, пока кожа не начнет затягиваться. Затем пройдет еще несколько недель, прежде чем мы сможем сказать что-то определенное. Но я уверен: к концу лета вы будете выглядеть почти как прежде.

– Почти, но не так, как прежде?

Врачи снова переглянулись. И опять ей ответил доктор Бьянки:

– Беатрис, мы сделаем все, что в наших силах. Но процесс заживления протекает медленно, и на этой стадии мы попросту не знаем, каким будет окончательный результат. – Он ободряюще улыбнулся. – Но во многих отношениях сможем вам помочь. И не забывайте: речь идет о внешнем облике. Ваши внутренние органы не пострадали, ваш мозг вернулся в нормальное состояние. Как и прежде, вы прекрасно видите и слышите. Поэтому попытайтесь расслабиться и не сомневайтесь: мы сделаем для вас все, что только сможем. Вам очень повезло.

Глава 2

– Вам очень повезло. Все не так уж и плохо.

Би мысленно хмыкнула. Почему окружающие продолжают твердить, что ей повезло? Если упавшая осветительная установка шмякнула тебя по голове и швырнула в лицо вихрь мелких осколков – это называется как угодно, но только не везением. И тем не менее, спрятав досаду, она кривовато улыбнулась.

– Гейл, вы чудесная женщина, но лгунья из вас никудышная. Скажите честно: как я выгляжу? Часть повязок мне сняли за несколько минут до вашего прихода. Медсестра ушла за зеркалом. У меня жуткое лицо?

– Нет, Би. Честное слово, все не так страшно. Конечно, кожа частично воспалена. Эти места красные. Но я уверена: со временем все заживет.

Би пристально посмотрела на Гейл.

– Когда вы произносили эти слова, я видела, как удлиняется ваш нос. – Би беспокойно оглядела палату. – Куда запропастилась Роза с зеркалом? Гейл, а у вас в сумочке, случайно, нет зеркальца?

– Увы, нет.

В этот раз Би уже не сомневалась, что нос посетительницы стал еще длиннее. К счастью, вернулась Роза и принесла ручное зеркало.

– Вот вам зеркало, Беатрис. Только не волнуйтесь, когда увидите воспаленные места. Врачи говорят, что все это заживет.

Медсестра вышла, оставив Би и Гейл вдвоем.

Би поглубже вдохнула и посмотрелась в зеркало. Увиденное лишь подтвердило ее мнение о Гейл как о никудышной лгунье.

Собственное отражение повергло ее в ужас.

Левое ухо представляло собой ярко-красный комок кожи. Воспаление тянулось вниз. Часть шеи уберег воротник рубашки. Но левая щека выглядела еще хуже. Покрасневшая, как и ухо, она была испещрена белыми и желтыми точками, а редкие неповрежденные участки имели темно-синий, почти фиолетовый оттенок – верный признак сильных ушибов. Уцелевшая часть лица была призрачно-бледной. Печальную картину дополняли налитые кровью глаза. Повреждения изуродовали всю левую щеку и только чудом не затронули нос и рот. Би с трудом сглотнула, еще раз взглянула на изуродованное лицо и отложила зеркало.

– Услада для глаз, не правда ли?

Она изо всех сил старалась говорить непринужденным тоном, тогда как весь ее мир рушился изнутри. Вопреки ее стараниям, глаза наполнились слезами. Этот год и так состоял из сплошных неудач, так теперь еще и новый жестокий удар судьбы. Краешком простыни Би вытерла лицо.

– Я же вам говорила, что все не так уж и плохо, – Гейл снова постаралась ее ободрить.

Би дождалась, пока слезы прекратят течь, и только тогда откинула простыню.

– Гейл, не надо дальше притворяться. К чему это теперь, когда я увидела, как выгляжу? Мое лицо сейчас – нечто среднее между лунной поверхностью и куском бисквитного торта с вареньем. – Би старалась говорить уверенным тоном, но это давалось ей нелегко. – в любом случае спасибо, что навещали меня.

Би оглянулась по сторонам, хотя в палате они были одни.

– А как Мими Робертсон переживает случившееся?

– Думаю, вы можете себе представить, – сдержанно ответила Гейл. – Закатила жуткий скандал. Ее агент угрожает нашей компании иском на миллиард долларов, заявляет о «преступной халатности» и требует возмещения непомерных убытков. По словам Рика, наше руководство просто обделалось со страху.

Гейл работала координатором и была посредницей между съемочной группой и руководством киностудии в Голливуде. За недели работы в Сиене Би хорошо узнала эту женщину. Гейл была на десять лет ее старше, работала на киностудии уже два десятилетия и знала почти обо всем, что происходило в «Пан уорлд». Если она сказала, что высшее руководство обделалось со страху, значит, скорее всего, так оно и есть.

– А где она сейчас? Вернулась домой?

– Пока нет. Закрылась от всех в роскошном многокомнатном номере на верхнем этаже местного гранд-отеля «Континенталь» и отказывается выходить. Папарацци разбили лагерь на прилегающей площади.

– Невеселые новости.

Би попыталась сесть на кровати, но ее усилия отозвались болью в бедре и внезапной пульсирующей болью в голове. Она ойкнула и снова легла.

– Не торопитесь, Беатрис. Вам требуется время. Я приходила сюда ежедневно, но увидеться с вами мне позволили только сегодня. Вы находились в отделении интенсивной терапии и были с головы до ног опутаны проводами и трубками. По словам врачей, вы получили сильный удар в голову. Они опасались повреждения мозга. К счастью, все обошлось.

– В какой-то мере, если не считать лица…

Би глубоко вдохнула и попыталась взбодриться. Как-никак, она была разумной женщиной. Важнее то, что внутренние органы не пострадали, а внешность… Она несколько раз повторила эту ободряющую фразу, однако желаемого результата не достигла. Какой окажется ее будущая жизнь, если половина лица останется в шрамах? Удастся ли примириться с неизбежным? Эту мысль она постаралась отодвинуть подальше, хотя бы на время.

– Вы правы, все могло кончиться гораздо хуже. – она постаралась сказать это уверенно и с оптимизмом.

– Кто-нибудь еще вас навещал?

Би покачала головой и снова вытерла глаза простыней.

– Нет. Вы – первая. У меня в голове не укладывается, что сегодня суббота. Я потеряла целую неделю.

– Но вы остались в живых. Врачи говорят, что вы полностью поправитесь.

– Не знаю насчет «полностью», но лечащий врач говорит: к концу лета я буду выглядеть намного лучше.

– Би, я хочу вам кое-что сказать. – Гейл наклонилась к ней. – Мы в «Пан уорлд» прекрасно сознаём, что беда случилась по нашей вине. Мы позаботимся о вас. Насколько я знаю, срок вашего контракта истекает через несколько недель. Однако меня просили передать, что киностудия будет выплачивать вам зарплату до тех пор, пока вы не выздоровеете. – Гейл помолчала. – Все расходы по вашему пребыванию в больнице мы тоже берем на себя. Так почему бы вам не обратить случившееся себе на пользу и не устроить отпуск, сколько бы он ни продлился? Не мне вам говорить: вы перенесли серьезную травму. Вы заслуживаете полноценный отдых.

– Гейл, это очень щедро со стороны вашего начальства.

У Би шевельнулось подозрение, что щедрость киностудии была упреждающим маневром. Руководство опасалось, как бы она не подала иск о возмещении ущерба. Но свои мысли Би оставила при себе. Съемки фильмов не застрахованы от несчастных случаев. Ее работа консультанта на съемках оплачивалась вдвое выше, чем она зарабатывала как университетский преподаватель. Еще месяц-другой такой оплаты существенно упрочит ее финансовое положение. Но гораздо важнее то, как она будет выглядеть к концу своего «отпуска».

– Сознаюсь, мне очень импонирует предложение отдохнуть. Пожалуйста, поблагодарите ваше руководство. Они очень щедры.

Опасаясь, что Би может плохо спать, врачи дали ей снотворное. Оно подействовало, и утром она проснулась отдохнувшей. Ее настроение тоже заметно улучшилось. Она включила телевизор и нашла англоязычный канал. После на редкость долгого сюжета о недавних дебатах в английском правительстве, когда Би уже начала уставать, на экране появилось знакомое лицо.

– «Как нам сообщили, всемирно известная британская кинозвезда Мими Робертсон успешно выздоравливает после происшествия в Тоскане, где она находилась на съемках фильма „Темный принц“. В результате несчастного случая на съемочной площадке актриса получила травму и была госпитализирована. Пресс-секретарь голливудской киностудии „Пан уорлд“ сообщил нашему корреспонденту, что мисс Робертсон уже выписана из больницы. Она быстро восстанавливает силы и надеется в ближайшее время вернуться к работе».

Пока длилось сообщение, на экране постоянно мелькало лицо Мими – в основном фрагменты с прошлогодней церемонии вручения «Оскара». Затем, к удивлению Би, диктор произнес и ее имя.

– «Мисс Робертсон оказалась не единственной жертвой несчастного случая на съемочной площадке. Помимо нее травмы получила доктор Беатрис Кингдом, тридцати одного года, специалист по истории средних веков, которая работала консультантом на съемках. Она остается в сиенской больнице».

Еще удивительнее было увидеть собственное фото крупным планом, явно сделанное незадолго до происшествия. Несмотря на обстоятельства, вид своего лица на экране наполнил Би гордостью. «А я там совсем недурно выгляжу», – подумала она. С папкой в руке, она напоминала ученую даму на выездной лекции.

– «По заявлению врачей, доктор Кингдом получила травму черепа и ряд ушибов. Все это не представляет угрозы для ее жизни, хотя, как нам стало известно, у нее серьезно пострадала часть лица».

Би протяжно вздохнула. Рассказ о ее травмах, прозвучавший с телеэкрана, почему-то делал их куда более реальными. Пульт выпал у нее из руки. Би чувствовала: ее вот-вот захлестнет новая волна эмоций. Шаткая уверенность, только-только начавшая появляться у нее, рассыпалась в прах, словно ничего и не было. Несколько слов диктора с предельной ясностью показали ей масштаб случившегося и последствия для ее будущего. Ее лицо серьезно пострадало, и эти шрамы наверняка останутся на всю жизнь. Глаза наполнились слезами. Би разрыдалась и долго не могла остановиться. Выпуск новостей швырнул ее на самое дно пропасти отчаяния, которого она так старательно избегала. Эмоции, до сих пор подавляемые, вырвались наружу.

Через час Роза принесла обед. К этому времени Би, пусть и с трудом, сумела взять себя в руки. Немного повысить настроение помогла знакомая вещь, принесенная медсестрой.

– Нам пришлось буквально вырезать вас из одежды, – извиняющимся тоном начала Роза. – Если то, что от нее осталось, вам не нужно, мы это сожжем. Я не решилась нести остатки в палату. Зато сумке, в которой находился ваш телефон, повезло больше. Она немного обгорела снаружи, зато содержимое, включая мобильник, не пострадало. Держите…

Би с благодарностью взяла сумку, обдумывая услышанное. Одежду пусть сжигают. Невелика потеря. В Тоскане она почти все рабочее время ходила в футболке и шортах. Их стоимость, а также стоимость нижнего белья вряд ли превышала цену приличного обеда в одном из лучших здешних ресторанов. Открыв сумку, Би увидела телефон, бумажник и все прочее. Вещи выглядели непотревоженными, и Би облегченно вздохнула.

– Огромное вам спасибо, Роза. Я очень боялась, что угробила телефон, а там все мои контакты. Остатки одежды смело сжигайте. Мне эти тряпки ни к чему.

Обед оказался на удивление вкусным. Поев, Би почувствовала себя достаточно сильной для разговора с родителями. Разговор оказался долгим. Би всячески старалась убедить маму и отца, что она успешно выздоравливает. Ей это удалось. Во всяком случае, родители успокоились, чего нельзя было сказать о ней самой. Би уже хотела положить мобильник на тумбочку, когда он вдруг зазвонил. Номер был не из числа ее контактов.

– Алло. Это Беатрис Кингдом. – Поскольку она находилась в Италии, Би добавила итальянское приветствие и спросила: – Pronto, chi parla?[1]1
  Алло, кто говорит? (ит.)


[Закрыть]

– Привет, Беатрис. Как приятно слышать ваш голос.

Голос звонящего она бы узнала в любом состоянии. Сам звонок ее приятно удивил. С ней разговаривал не кто иной, как всемирно известный обладатель нескольких «Оскаров» кинорежиссер Эймос Франклин. Он же являлся режиссером-постановщиком «Темного принца». За время съемок они несколько раз общались, но разговор всегда касался работы – обычно это было уточнение подробностей того или иного исторического события. До обмена телефонными номерами у них дело не дошло. Чувствовалось, что Эймос действительно рад ее слышать, отчего Би покраснела, хотя и была в палате одна. Впервые после выхода из комы она почувствовала себя по-настоящему счастливой.

– Здравствуйте, мистер Франклин. Большое спасибо за звонок.

– Для меня это удовольствие. Самое малое, что я мог сделать. И как вы себя чувствуете?

Надо же, этот знаменитый человек нашел время, чтобы ей позвонить. Польщенная таким вниманием, Беатрис пересказала Эймосу оптимистичный прогноз доктора Бьянки и закончила:

– Надеюсь, что через неделю или чуть больше меня выпишут из больницы.

– Я очень на это надеюсь. – Голос режиссера звучал искренне. – Но вы не торопитесь. Я слышал, вы чуть не умерли.

– Неужели?

То же ей говорила и Гейл. Би знала, что врачей беспокоило ее состояние, но чтобы «чуть не умерли»…

– Мне так сказала Гейл. По ее словам, вы находились в коме.

– Да, однако сейчас я чувствую себя значительно лучше. А теперь скажите: как состояние мисс Робертсон? Кроме нас, еще кто-нибудь пострадал?

– Нет, только вы двое. Полагаю, Мими быстро идет на поправку.

Все это было сказано подчеркнуто нейтральным тоном.

Би помнила слова Гейл о юристах Мими, намеренных подать на киностудию в суд. Неудивительно, что отношения между кинозвездой и режиссером стали напряженными.

– Рада слышать. Вы сумели закончить съемки? А мисс Робертсон теперь вернется в Лос-Анджелес?

– Мы почти закончили. Главное, мы успели отснять финальные сцены с ее участием, поэтому у нас есть весь необходимый материал. Что касается Мими, о ее планах мне неизвестно. Она отказывается разговаривать со мной и вообще с кем-либо. По мнению врачей, шрамы на ее лице окончательно исчезнут лишь через месяц, а то и через два. Рискну предположить, что она подумывает залечь на дно. Знаете это выражение? То есть оказаться вне досягаемости папарацци.

– Залечь на дно? – почти шепотом повторила Би.

Лицо Мими Робертсон было настолько хорошо известно всему миру, что она едва ли могла надолго скрыться. Кто-то обязательно да разнюхает о ее местонахождении.

– Оставим ее в покое. Беатрис, я рад слышать ваш бодрый голос. Я позвонил, чтобы поблагодарить вас. Вы помогли сделать фильм исторически достоверным. – Би ощутила прилив профессиональной гордости. – Ваши знания истории Средневековья поистине впечатляют. Я высоко ценю ваш вклад. С радостью поработаю с вами в будущем на другой картине. А пока берегите себя и выздоравливайте. Пока.

Короткая фраза, добавленная им после этого «пока», оказалась для Би полной неожиданностью.

– Джоуи просил передать, что шлет вам свою любовь.

На следующий день Гейл явилась с громадным букетом роз и картонной коробкой. Из коробки она достала парик и протянула Би.

– Натуральные волосы. Луис раскопал в нашей гардеробной. Мы подумали, что парик может вам пригодиться, когда вас отсюда выпишут. Замена вашим собственным волосам, пока они отрастают. Может, примерите? Конечно, если это не будет травмировать поврежденные места.

Би внимательно рассмотрела парик. Волосы были сочного темно-рыжего цвета, прямые и длинные – почти до самых плеч. Очень осторожно, чтобы не сбить повязки, она водрузила парик на голову и расправила пряди по бокам.

– Потрясающе, – восхищенно произнесла Гейл. – Вы в нем смотритесь совершенно другим человеком.

Би потянулась к зеркалу, оставленному Розой на тумбочке, и робко взглянула на свое отражение. Гейл была права. Парик значительно менял ее облик и выглядел вполне убедительно. Если повернуть голову правой стороной, ее лицо почти ничем не отличалось от прежнего. Вот только слева она выглядела как зомби. Отложив зеркало, Би посмотрела на Гейл и заставила себя улыбнуться:

– Я чем-то похожа на агента Скалли из «Секретных материалов».

– Конечно, на себя вы не похожи. Этого я отрицать не буду. Парик сильно вас меняет.

– Спасибо. И поблагодарите за меня Луиса. Не сомневаюсь, парик мне очень пригодится.