Текст книги "352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн"

Если бы я получил другого ведущего, не обладающего качествами и умением Пауля Россманна, возможно, я пошел бы по другому пути. Я получил бы иное образование и, вероятно, не продержался бы так долго. В обучении пилота-истребителя важно ПЕРВЫМ показать то, что поможет ему выжить. И только потом ставить его вровень с новыми товарищами.

Когда я стал командиром звена, а позднее командиром эскадрильи и группы, я делал все, что в моих силах, чтобы научить новичков этим важным вещам в первых вылетах. Я сделал это правилом своей жизни после того, как сам полетал с Россманном. Я был зеленым мальчишкой, слепым, как котенок. Предположим, я получил бы грубого и безжалостного ведущего. Я просто ужасаюсь при мысли, что со мной могло случиться, если бы не успокаивающее присутствие Россманна. Он не только провел меня через этот критический период, но также обучил меня основам внезапной атаки, без которых, я убежден, я стал бы просто еще одним пилотажником. Это в случае, если бы меня самого не сбили раньше».

5 ноября 1942 года Эрих взлетел с обер-лейтенантом Треппе, адъютантом командира группы в составе звена из 4 самолетов. Боевое зрение Эриха оказалось отличным, и он первым заметил противника. Быстро пересчитал вражеские самолеты: 18 штурмовиков Ил-2 под прикрытием 10 истребителей Лагг-3. Численное неравенство было велико, однако немецкие пилоты уже привыкли к этому. Советская авиация с лета 1942 года превосходила германскую.

Как ни странно, опытный лейтенант Треппе на сей раз не заметил противника. Он приказал Эриху возглавить пару и атаковать. Немцы разделились на две пары, одна над другой. Они атаковали русских сзади в пологом пике. Главной задачей истребителей было сорвать атаку штурмовиков против германской колонны.

Эрих и Треппе прорвались через заслон истребителей красных, обстреливая по пути все, что попадалось на прицел. Выровнявшись на высоте 150 футов, Эрих увидел отдельный Ил-2 на левом фланге строя. Приблизившись со скоростью молнии, он открыл огонь с дистанции менее 100 ярдов. Попал! Попал!

Он мог видеть, как снаряды и пули попадают в штурмовик. И все они отскакивали! Черт бы побрал эти броневые плиты. Все старые тигры предупреждали о броне Ил-2. Штурмовик был самым прочным самолетом в небе. Он вспомнил, что ему рассказывал об Ил-2 Альфред Гриславски, пока наблюдал, как рикошетят его пули. Гриславски научил его, как следует поступать, и Эрих решил испытать его метод на практике. «Попытайся, Эрих, попытайся!» – он кричал сам себе, перекрывая треск пушек.

Взяв вверх, Эрих отвалил в сторону и выполнил новый заход на Ил-2. Он снижался пологим пике, пока не оказался в нескольких футах над землей. На сей раз он не стрелял, пока до Ил-2 не осталось всего 200 футов. Очередь его пушек немедленно заставила задымиться маслорадиатор Ил-2. Потом показался язык пламени, который тут же превратился в настоящий факел. Русский самолет быстро превратился в костер.

Поврежденный Ил-2 повернул на восток и покинул строй. Эрих следовал за ним, убрав газ почти до предела. Оба самолета медленно снижались. Под крылом Ил-2 мелькнула вспышка пламени и грохнул взрыв. Обломки штурмовика полетели прямо в самолет Эриха. Его Ме-109 вздрогнул от глухого взрыва под капотом мотора. Дым быстро наполнил кабину и потянулся за самолетом.

Эрих быстро осмотрелся. Высота: слишком мала, чтобы чувствовать себя спокойно. Место: над германской территорией. Хорошо. Он начал готовиться сажать самолет на брюхо. Убрать газ, перекрыть подачу топлива, выключить зажигание. И вовремя. Как раз в этот момент из-под капота показались языки пламени. Посадка сопровождалась оглушительным грохотом рвущегося металла. Туча пыли заполнила всю кабину. Эрих долго чихал, когда самолет остановился.

Облако пыли погасило пламя. Когда Эрих откинул фонарь, то смог увидеть последнее смертельное пике своего противника. Примерно в миле восточнее Ил-2 врезался в землю, волоча за собой хвост огня и дыма. Охваченный пламенем штурмовик взорвался с оглушительным грохотом. Он буквально исчез в огненном смерче, поднявшемся в небо.

Эрих Хартманн одержал свою первую воздушную победу. Подтвердить ее было очень просто. Лейтенант Треппе кружил в воздухе, следя за посадкой Эриха. Когда он увидел, что победитель остался цел, то покачал крыльями и улетел. Прибежавшие пехотинцы подобрали ликующего Эриха и отправили обратно в часть.

А через два дня Эрих подцепил лихорадку и провел четыре недели в госпитале в Ессентуках. У него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над всем происшедшим. Он не повторил катастрофический результат первого вылета три недели назад. Он не нарушил летную дисциплину, лучше стрелял, второй заход на Ил-2 послужил отличным уроком: «Сближайся перед тем, как открыть огонь».

Его первая победа имела и другой важный аспект, который Эрих анализировал, лежа в госпитале. Он потерял свой самолет не в результате паники, глупости и неопытности, как это произошло в первом бою. Он должен был отваливать гораздо быстрее. Стремительный отрыв помог бы ему остаться в воздухе. Тогда он не попал бы под шквал обломков взорвавшегося Ил-2.

В последующие несколько месяцев Эрих окончательно отточил четырехзвенную формулу атаки. «Увидел – решил – атаковал – оторвался». Основной урок такого способа атак он получил во время первой победы. Ему очень повезло, что первый полет с Паулем Россманном не только помог ему остаться в живых, но и заложил основу совершенно особенной тактики воздушного боя, которую он позднее отработал до мельчайших деталей. Эта тактика принесла ему совершенно беспрецедентный успех. Именно таким образом он превзошел достижения самых выдающихся асов-пилотажников прошлого.

Глава 4
Посвящение в рыцари

На войне, если вы не способны победить противника в его собственной игре, просто необходимо принимать атакующие варианты…

Уинстон Черчилль, 1916 г.

Когда Эрих снова появился в эскадрилье, оправившись после болезни, то обнаружил, что сумел излечиться от своей прежней лихорадочной агрессивности. Он понял, что в рамках отпущенного времени можно все спокойно доводить до конца. Эрих также решил, что ни один самолет противника не собьет Пауля Россманна, пока он прикрывает его. Пауль показал ему, как должен вести себя хороший ведущий звена, как следует стрелять. Восхищение Эриха внезапными атаками Россманна и его снайперской стрельбой с большого расстояния продолжало расти. Однако настало время, когда Эриху пришлось летать с другими асами 7-й эскадрильи. Его изучение премудростей воздушного боя продолжалось.

Опытные летчики с длинным списком побед, получившие Рыцарские кресты, настоящие асы, в большинстве своем использовали иную тактику боя, чем Россманн. Тот летал с помощью головы и не пытался использовать мускулы в маневренном бою. Аналитические способности Эриха сразу позволили ему уловить эту разницу. Наблюдения и интуиция подсказывали, что метод Россманна лучше. Однако каждый из трех закаленных воздушных бойцов, с которыми ему привелось летать, научил Эриха чему-то важному.

Первым был унтер-офицер Даммерс, коренастый, крепкий ветеран, которому исполнилось 33 года. Он получил свой Рыцарский крест в августе 1942 года. Даммерс был примером летчика «мускулов», агрессивный любитель воздушной свалки, который легко мог довести своего противника до изнеможения перед тем, как сбить его. Висение на хвосте у Даммерса ясно показало Эриху все минусы воздушной карусели, в том числе уязвимость для остальных самолетов противника и потерю обзора.

Альфред Гриславски во время полетов полагался на голову больше, чем Даммерс, однако и он в достаточной степени использовал мускулы. Он тоже получил Рыцарский крест прошлым летом. Именно Гриславски показал Хартманну уязвимый маслорадиатор под брюхом Ил-2. Гриславски имел аналитический склад ума и был агрессивным пилотом. Он являлся одним из самых грозных истребителей Ил-2 в составе JG-52. Немного позднее он подорвался на мине на Черноморском побережье и получил тяжелые ранения. Однако Гриславски выжил и завершил войну, имея 133 победы и Дубовые листья к своему Рыцарскому кресту.

Обер-лейтенант Йозеф Цвернеманн летал 50 на 50 – мускулы и голова. Ему было 26 лет, когда Эрих стал его ведомым. Цвернеманн имел более 60 побед. Он погиб в бою 8 апреля 1944 года в Италии возле озера Гарда.

Один из американских пилотов подло расстрелял его, когда он выпрыгнул с парашютом из подбитого истребителя.

Эти три опытных воздушных тигра все делали иначе, чем Россманн. Они сближались, чтобы открыть огонь. Их стрельба с короткой дистанции сначала была для Эриха неожиданностью, так как ему казалось очень простым перенять умение Россманна сбивать самолет противника издали. Тем не менее не было никаких сомнений в способности Даммерса, Гриславски и Цвернеманна сбивать своих противников. Эрих помнил, что и свою первую победу он одержал, атаковав Ил-2 с короткой дистанции. Он задавал себе вопрос: а не будет ли лучшей тактикой сочетание внезапной атаки Россманна со стрельбой в упор?

Летая в качестве ведомого у таких специалистов, Эрих редко получал возможность проявить себя. Держаться на хвосте у колдуна уже само по себе сложно. Более того, постоянные передислокации 7-й эскадрильи с аэродрома на аэродром не позволяли Эриху осмотреться и привыкнуть. В январе 7-я эскадрилья перебралась из Минеральных Вод в Армавир, чтобы прикрыть отступающие германские войска. Однако уже через несколько дней наступление Красной Армии вынудило ее покинуть эту базу. С сожалением Эрих смотрел, как взрывают девять новеньких Ме-109, так как погода не позволяла им взлететь.

Эскадрилье пришлось поочередно оставить базы в Краснодаре, Майкопе, Тимошевской. После недолгого базирования в Славянской 7-я эскадрилья наконец перебралась в Николаев, где соединилась с III группой. Это был сложный период для молодого неопытного пилота, но всем было ясно, что далее условия будут только ухудшаться.

Когда 10 февраля 1943 года капитан Зоммер, командир 7-й эскадрильи, одержал свою 50-ю победу, он уже не получил Рыцарский крест. В прошлом 50 побед на Восточном фронте хватило бы для этой награды, но теперь требования были значительно повышены. В январе и феврале 1943 года Рыцарский крест казался Эриху просто несбыточной мечтой.

27 февраля 1943 года он одержал свою вторую победу. Вскоре в 7-й эскадрилье появилась новая кипучая личность. Именно этот офицер дал первый толчок продвижению Эриха к высшим достижениям. Обер-лейтенант Вальтер Крупински заменил капитана Зоммера на посту командира эскадрильи. Крупински оставался все тем же улыбающимся тигром, который едва уцелел во время аварии в Майкопе. Новый командир эскадрильи немедленно принялся орудовать в своей типичной манере, заслужив немедленное уважение Эриха.

^{Октябрь 1940. Эрих в форме кадета летной школы}

Как только Крупински прибыл на Тамань, чтобы попробовать себя в качестве командира эскадрильи, он немедленно потребовал исправный истребитель. Он взлетел, тут же был сбит и приземлился с парашютом. На аэродром Крупински доставил автомобиль. Он тут же потребовал новый Ме-109, взлетел, сбил 2 русских самолета и благополучно приземлился. Ни у кого не возникало сомнений, что новый командир эскадрильи был настоящим тигром. Ему не требовалась строгая дисциплина, чтобы заставить повиноваться своих подчиненных. Эрих немедленно полюбил Крупински.

Следующим требованием нового командира эскадрильи было выделить ему ведомого. Его слава сорвиголовы летела впереди него, и все унтер-офицеры дружно открещивались от обязанности прикрывать его. Пауль Россманн пошел к Эриху в качестве представителя унтер-офицеров:

– Не согласишься ли ты летать ведомым Крупински, Эрих?

– Почему? Разве унтера не хотят этой должности?

Россманн выглядел немного смущенным.

– Старики говорят, что он грубиян, но летать умеет, – сказал Пауль. – Они полагают, что всем будет лучше, если ведомым у него будет офицер.

Эрих не смог отказать Россманну. Он согласился встретиться с Крупински. Эриха совсем это не радовало. Многие из сержантов были заслуженными ветеранами, имели много наград и легко различали хорошего пилота и плохого. Эрих чувствовал себя, как ягненок, идущий на бойню. Ослиное упрямство Крупински делало задачу Эриха еще сложнее.

К весне 1943 года Крупински был уже одним из самых известных пилотов Люфтваффе. Брызжущий энергией пилот прославился и как плейбой. Вальтер Крупински был полностью сформировавшейся личностью, который выглядел и действовал – по крайней мере в качестве офицера – не по возрасту. Крупински провел 6 месяцев в Трудовой службе рейха, а 1 сентября 1939 года в звании фаненюнкера поступил в Люфтваффе.

Пройдя курс обучения, он в конце 1941 года получил офицерское звание. Одно время Крупински летал ведомым знаменитого Макки Штайнхофа. Он был удачливым и известным пилотом. Когда Эрих Хартманн предложил ему свои услуги в качестве ведомого, Крупински уже имел более 70 побед. К концу войны Вальтер Крупински стал пятнадцатым асом мира и имел 197 побед. В день капитуляции он служил в элитной эскадрилье Адольфа Галланда JV-44 и летал на реактивном истребителе Ме-262.

Приключения Крупински принесли ему репутацию, которая прибыла на Тамань раньше него. Он имел привычку загонять себя в невозможные положения, получал раны, выпрыгивал с парашютом, совершал аварийные посадки. Однажды он сел на брюхо на берегу Кубани на лугу, который заминировала немецкая пехота. Пока самолет скользил по траве, он взорвал несколько мин. Крупински решил, что его обстреливает артиллерия.

Первым порывом летчика было выскочить из самолета и укрыться где-нибудь. Спас ему жизнь пехотный сержант, которого привлекли взрывы. Крупински уже собирался спрыгнуть на землю, когда окрик остановил его. Пехотинцам понадобилось два часа, чтобы вызволить пилота. Им пришлось двигаться к самолету с миноискателями в руках. Вся карьера Крупински была полна подобных эпизодов. Венцом ее в конце войны стали несколько приятных месяцев, проведенных в Центре отдыха пилотов истребительной авиации в Бад Висзее. По настоянию Штайнхофа Крупински с большой неохотой расстался с огромной бочкой коньяка, которую там держали для летчиков, и отправился дослуживать в JV-44 Галланда. Аварийная посадка Крупински в Майкопе, когда его горящий истребитель начал плеваться во все стороны пулями, еще была свежа в памяти Эриха, когда он предстал перед этой замечательной личностью.

– Герр обер-лейтенант, меня зовут Хартманн. Я буду вашим ведомым.

– Ты здесь давно?

– Нет, всего три месяца.

– Победы?

– Две.

– С кем ты до сих пор летал?

– В основном с Россманном, но также с Даммерсом, Цвернеманном и Гриславски.

– Это хорошие летчики. У нас все будет нормально. Спасибо.

Вальтер Крупински ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта и сейчас живет в Нойкирхене-Зеельшейде в Западной Германии. Его воспоминания о первой встрече с Эрихом Хартманном свидетельствуют о крайней юности Эриха:

«Он показался мне просто ребенком. Он был так молод и полон жизни. Когда он уходил после нашей первой встречи, я еще подумал: «Какое молодое лицо».

^{Урсула Петч}

То же самое впечатление Эрих Хартманн оставил и у капитана Гюнтера Ралля, который стал командиром III группы 52-й истребительной эскадры вместо фон Бонина. Это назначение совпало с назначением Крупински на пост командира 7-й эскадрильи. Позднее Эрих ближе сойдется с одним из лучших асов JG-52 Гюнтером Раллем, но первые впечатления того от знакомства с Эрихом полностью совпадают с мнением Крупински:

– Я впервые увидел Эриха на собрании 7-й эскадрильи и только подумал: «Какой молодой мальчик. Просто ребенок». Он едва вышел из детства, но уже привлекал внимание, как отличный снайпер.

На следующий день Эрих и Крупински поднялись в воздух, хотя у обоих осталось неприятное впечатление от первой встречи. Эрих был уверен, что летит с диким тигром, который не умеет летать, а Крупински думал, что получил в ведомые сосунка. Но первый же боевой вылет изменил мнение Эриха о своем ведущем.

Новый командир эскадрильи бросался на врага, как скандалист в баре. Он оказался агрессивным и бесстрашным пилотом, который не только летал, как демон, но и сохранял в бою холодную голову. Разрекламированное неумение Крупински летать было чистой клеветой. Однако Крупински стрелял плохо, и большая часть пуль у него уходила «за молоком». (Плохо стрелял Крупински или нет, однако к концу войны он сбил 197 самолетов, проведя 1100 боевых вылетов.) Но слабость Крупински была исправлена меткой стрельбой Эриха. Хартманн был снайпером от бога, с того дня, когда продырявил первый конус в летной школе. Вместе Крупински и Эрих образовали опасную пару.

^{Снова вместе после двух лет разлуки}

Эрих держался поближе к ведущему, когда они выходили на дистанцию стрельбы. Потом он сбрасывал скорость и ждал, когда ведущий отвалит. Это давало ему несколько секунд, чтобы дать очередь и «заполнить дырки, которые оставил Круппи». Таким образом Эрих одержал еще пару побед. Вскоре они поняли, что зависят друг от друга. Крупински начал работать с Эрихом, и вскоре они буквально читали мысли друг друга в бою. В результате эта пара стала лучшей в истории истребительной авиации.

Когда Крупински выходил в атаку, Эрих оставался «сидеть на жердочке», прикрывая хвост ведущего и сообщая ему, если появлялся новый самолет противника. Во время атаки Эриха Крупински держался выше и подсказывал Эриху, как лучше сманеврировать или оторваться. Эрих слышал голос Крупински в наушниках, который раз за разом повторял один приказ:

– Эй, Буби! Сближайся. Ты открыл огонь слишком рано.

Эрих пытался подражать Россманну, атакуя с большой дистанции. Процент его попаданий приводил в восторг мазилу Крупински, однако было ясно, что лучше бы Эриху подходить поближе к цели. Как заметил Крупински: «У нас было так много молодых пилотов, которые в воздухе не могли попасть вообще ни во что, что Эрих со своей меткой стрельбой с большой дистанции резко выделялся среди них».

Так как Крупински в воздухе постоянно называл Эриха «Буби», эта кличка прилипла и сопровождала Хартманна до конца. Вся эскадрилья скоро начала называть его «Буби».

Постоянные замечания Крупински «Буби, подходи ближе» подтолкнули Эриха сократить дистанцию атаки. Чем ближе он подойдет к своей мишени, тем сокрушительнее будет его огонь. Мимо пройдут считаные пули. Очень часто под огнем нескольких пулеметов с короткой дистанции вражеский самолет переворачивался. Но еще чаще вражеская машина просто взрывалась в воздухе. Когда самолет сбивают таким образом, он никогда не возвращается.

Вскоре Эрих четко сформулировал тактику воздушной схватки, от которой он не отступал более ни на шаг. Эта магическая формула звучала так: «Увидел – решил – атаковал – оторвался». В более развернутом виде ее можно представить так: если ты увидел противника, реши, можно ли его атаковать, захватив врасплох; атакуй его; сразу после атаки отрывайся; отрывайся, если он заметил тебя до того, как ты нанес удар. Выжидай, чтобы атаковать противника в удобных условиях, не позволяй завлечь себя в маневренный бой с противником, который тебя видит. Строжайшее следование этим принципам сделало Эриха Хартманна лучшим в мире асом.

Успешное взаимодействие в воздухе с Крупински привело к установлению теплых дружеских отношений между ними. Прозвище Крупински «Граф Пунски» не отражало его поведения в воздухе. Оно родилось после его многочисленных побед на амурном фронте. Граф Пунски брал от жизни ВСЕ, что позволяла его здоровая, выносливая, отважная натура. В воздухе оставались клыки и рыканье, на земле это был милый, обаятельный благовоспитанный пилот.

Первым требованием Крупински было дать ему ведомого. Вторым требованием стало создание бара в расположении эскадрильи. Все немецкие девушки на 30 миль вокруг принадлежали пылкому Крупински. Сегодня Эрих говорит: «От Графа Пунски я охотно перенял и множество скверных привычек. Он был похож на Фрэнка Синатру, такой же обаятельный, грубоватый и влюбчивый. «Преступник-джентльмен» в воздухе и на земле, после войны он стал гораздо серьезней. Но внутри он остался тем же Круппи – беззубый тигр, вроде меня».

Под руководством Крупински Эрих к 24 марта 1943 года довел свой счет до 5 побед. Это были:

5 ноября 1942 – 2 вылета – 1 Ил-2

27 января 1943 – 2 вылета – 1 МиГ-1

9 февраля 1943 – 2 вылета – 1 Лагг-3

10 февраля 1943 – 5 вылетов – 1 Дуглас «Бостон»

24 марта 1943 – 2 вылета – 1 У-2

Пятая победа Эриха принесла ему первую награду – Железный крест второго класса. Однако он еще не получил почетного звания аса. В это время немцы подняли планку Первой мировой войны до 10 побед.

В конце апреля 1943 года, совершив 110 вылетов в качестве ведомого, Эрих был произведен в лидеры пары (Rottenfuhrer). Когда он получил пару, то имел уже 8 побед. К ним Эрих прибавил еще три победы 30 апреля 1943 года. Летая с Крупински, Эрих получил неоценимый опыт. Однако у него были собственные соображения относительно тактики, основанные на первых полетах вместе с Россманном. Они были подкреплены десятками вылетов вместе с закаленными бойцами-пилотажниками. В качестве командира пары Эрих уже мог действовать так, как сам считал нужным.

Эрих уже выработал свою четырехчленную формулу смертоносной атаки. И еще он держал в голове одну обязанность командира, которую он решил никогда не изменять. Как и методу атаки, этому его научил Пауль Россманн. «Никогда не теряй ведомого».

За все годы знакомства с Эрихом Хартманном и в течение долгих часов совместной работы над книгой авторы выяснили, что есть одно достижение в его военной биографии, которым он безусловно гордится. Это была способность даже в тяжелейших условиях воздушной войны на Восточном фронте выполнять установленное им же самим правило: «Никогда не теряй ведомого». Свою длинную цепь побед, награды всех сортов вплоть до Бриллиантов, даже моральный триумф выживания после 10,5 года в русских тюрьмах он может обсуждать детально, спокойно и объективно. Однако его способность сохранить жизнь своему молодому неопытному ведомому – и не потерять ни одного из них! – остается для него достижением, которым он просто гордится.

Только один из ведомых лучшего аса всех времен был сбит. Однако и он совершил посадку, не получив ранений. Это был майор Гюнтер Капито, бывший пилот бомбардировщика. Его прислали в группу Хартманна перед самым концом войны, и он не прошел курса переподготовки. Капито исполнилось уже 32 года, и он стал летчиком-истребителем слишком поздно. Однако для него это был единственный способ остаться в живых. Сам Капито заметил: «Приспособиться было нелегко».

Реакция этих двух человек при встрече еще аукнулась в новых германских ВВС в 50-х и 60-х годах. Капито так описывает свою первую встречу с Хартманном в 1945 году:

«Мое первое впечатление от Буби Хартманна оказалось совсем не потрясающим. Передо мной стоял неряшливый покачивающийся молодой человек с исключительно светлыми волосами под замызганной фуражкой. Говорил он медленно, растягивая слова. Я решил, что прозвище ему очень подходит, и мысленно спросил себя: «И это мой будущий командир?»

^{Эрих Хартманн 28 февраля 1942 г. после окончания летной школы}

В течение следующий нескольких дней это впечатление не улетучилось, хотя и обнаружилось, что он имеет некое подобие темперамента. Когда он говорил о полетах, летчиках и боях, он оживал. Речь становилась громкой и четкой. И тогда становилось понятно, что это нормальный человек, молодой и потому совершенно неиспорченный. Однако я не видел в нем командира, и впечатление сохранилось у меня до конца войны».

Профессиональный военный и вообще слишком старый человек, чтобы переучиваться, Капито был вдобавок пилотом бомбардировщика. Он чувствовал себя не в своей тарелке, попав в истребительную эскадрилью. Неформальные отношения истребителей-фронтовиков, которые так понравились Эриху и которые так соответствовали его характеру, шокировали Капито.

Тем не менее отставной бомбардировщик рвался летать ведомым Эриха и каждый день просил его об этом. В ответ Эрих пытался переубедить Капито. Война шла к концу, и бывший пилот бомбардировщика просто подвергает себя ненужному риску, садясь на Ме-109. Капито продолжал упрашивать.

Наконец лучший в мире ас сдался. Он попытался втолковать бывшему бомберу особенности пилотирования истребителя. Особенно он подчеркнул необходимость держаться вплотную к ведущему. Эрих предупредил Капито, что крутые виражи – это главная особенность воздушного боя истребителей.

В воздушном бою с «Аэрокобрами» Хартманн и Капито были атакованы сверху двумя звеньями русских истребителей. Эрих сам опишет последовавший бой:

^{Майор Герд Баркгорн}

«Я позволил русским истребителям подойти на дистанцию выстрела, приказав Капито держаться рядом со мной. Это была как раз та ситуация, о которой я говорил ему совсем недавно. Когда русские открыли огонь, я заложил крутой вираж по горизонтали и пошел на них. Однако Капито не сумел удержаться за мной. Он выполнил стандартный бомбардировочный разворот. В результате он и атакующие «кобры» оказались прямо передо мной.

Я приказал ему круто отвернуть, чтобы я мог стрелять по русским, однако он выполнил второй бомбардировочный разворот и был подбит. Я увидел это и приказал ему идти в пике и выбрасываться с парашютом. К своему огромному облегчению, я увидел, как он покинул самолет и раскрылся купол его парашюта. Однако я был зол, что он не смог выполнить мои приказы.

Я пристроился сзади за «Аэрокобрами», сблизился, и после короткой очереди вражеский истребитель пошел вниз. Он взорвался на земле всего в двух милях от места приземления Капито и примерно в миле от нашей базы. Я был счастлив, что сбил «Аэрокобру», однако ругал сам себя, что не послушался интуиции, которая не советовала мне лететь с Гюнтером Капито».

Эрих сел на аэродроме, взял автомобиль и подобрал смущенного Капито. Вместе они поехали к разбившемуся русскому истребителю. Пилот был капитаном. При ударе о землю его выбросило из кабины, и он погиб. При нем оказалась большая сумма немецких денег, что-то около 20 000 марок. Это был единственный случай на 1400 вылетов Эриха Хартманна, когда его ведомого постигло несчастье.

^{Майор фон Бонин}

Гюнтер Капито остался совершенно цел. Он ушел в отставку в звании полковника из новых германских ВВС. Вот как он описывает свои ощущения после того, как его сбили:

«Я чувствовал себя ужасно неловко и понимал, что мне следует стоять на коленях. Даже визит к месту гибели моего противника не смог поднять моего настроения. Русский имел 25 побед, я стал его 26-й жертвой. Поэтому мой победитель не был таким беспомощным кроликом, как я сам. Только вечером на традиционной пирушке по случаю «дня рождения» пилотов, переживших смерть, я начал приходить в себя».

Полковник Капито попал в плен в конце войны вместе с Эрихом Хартманном и тоже был передан американцами русским. Он находился в русских тюрьмах до 1950 года. Сегодня он живет в Тройсдорфе возле Бонна.

Хотя шансы Эриха добиться победы возросли, когда весной 1943 года он стал командиром звена, то был полон решимости сохранять своих ведомых. Прошел какой-то период, пока он привыкал к роли командира. Он совершенствовал свой метод атаки и в то же время постоянно следил за ведомым. Какое-то время можно было заметить явное влияние стиля Крупински на методах командования Эриха. Это подражание было естественным и бессознательным, так как молодой пилот восхищался старшим товарищем, особенно его командирскими способностями. События, опыт и новая ответственность быстро заставили Эриха отказаться от попыток копировать Крупински.

^{Майор Гейнц Бэр}

Он не мог походить на других и оставался сам собой. Как человек, всюду идущий своей дорогой, Эрих выработал собственный стиль командования, и люди охотно следовали за ним. Преданность Биммеля была примером этого на земле. В воздухе его желание сохранить ведомого не только помогало сдерживать импульсивные порывы, но также принесло ему уважение и преданность тех, кого Эрих водил в бой. Он всегда приводил их обратно.

К 25 мая он добавил еще 6 побед. Эрих взлетел на рассвете и буквально через пару минут натолкнулся на группу советских Лагг-9. Выходя из атаки, он пошел с набором высоты на солнце и, наполовину ослепший, столкнулся в воздухе еще с одним Лагг-9. Умелое пилотирование и старые навыки планериста помогли ему дотащить поврежденный Ме-109 до занятой немцами территории. Там он совершил свою пятую аварийную посадку. Его нервы были совершенно расшатаны, и врач порекомендовал отправить его в краткосрочный отпуск домой. Храбак отдал соответствующий приказ, и скоро Эрих уже мчался в Штутгарт.

Возвращение в Германию после трудностей и лишений на Восточном фронте помогло Эриху быстро оправиться. Уш выглядела еще более влюбленной, чем раньше. Можно было сесть в глубокое мягкое кресло, а кровать была застелена чистыми простынями. Пропало постоянное напряжение, витавшее на фронте.

Однажды ночью Эрих проснулся и вскочил с кровати с криком. Ему почудился голос ведомого: «Отрывайся! Отрывайся!» Обругав себя, Эрих лег досыпать. Война бушует в сотнях миль отсюда. Но так ли это далеко? Лежа в темноте, он вспоминал последние события.

^{Обер-лейтенант Герман Граф}

До весны 1943 года налеты бомбардировщиков союзников на Германию причиняли мало хлопот. Немецкие ночные истребители действовали успешно, и эффективность ночных налетов КВВС не вызывала тревоги. Тем не менее противник с каждым днем становился все сильнее, сбрасывал все больше бомб, и налеты принимали все более широкие масштабы. Когда город атаковал сразу 1000 бомбардировщиков, разрушения становились серьезными. Налет КВВС на Кёльн прошлой весной открыл серию таких атак.

Германская пропаганда пыталась принизить результаты налетов союзников, особенно последней атаки КВВС против дамб Мён и Эдер в Руре. Целые деревни были сметены водяным валом, хлынувшим из разрушенных водохранилищ. Часть Касселя была затоплена. Британское радио обещало усиление воздушных налетов на Германию. Для летчика-истребителя, воевавшего на русском фронте, одна только мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днем и ночью, причиняла боль.

На следующий день Эрих вместе с родителями в гостиной слушал по радио речь рейхсмаршала Геринга. Его отец слушал болтовню Геринга с кислой гримасой. Потом он убавил громкость и посмотрел прямо в глаза Эриху:

– Слушай, мальчик. Сегодня в храме поют осанну, а завтра распнут на кресте. Никогда, никогда мы не выиграем эту войну. Это ужасная ошибка.