Текст книги "Метро 2033. Белый барс"

– Может, тогда кто-нибудь, что-нибудь скажет? Мы же не уроды какие, в самом деле.

Басистый голос мусафира зазвучал незамедлительно.

– Стара, коса, стоит Казань. Шумит бурун: «Шурум… бурум…». По-родному тараторя, снегом лужи намарав, у подворья в коридоре люди смотрят номера… Я в языках не очень натаскан – что норвежским, что шведским мажь. Входит татарин: «Я на татарском вам прочитаю «Левый марш»… Кто-то там Маяковский… Так сойдет? – улыбнулся и даже чуть не расхохотался мусафир.

– Если я умру и меня скинут в трещину, прошу вас, пусть кто-нибудь другой скажет что-нибудь над моей могилой, – вздохнул Тимур. – Не хочу, чтобы последними словами обо мне были – «Шурум… Бурум…»…

– Эх ты! Классик, между прочим! – ухмыльнулся мусафир. – Ну все, задержались мы. Двигать пора.

Указав тяжелой рукой направление, мусафир первым зашагал к улице Шамиля Усманова. За ним змейкой потянулись и остальные. Лишь, где-то совсем в конце вереницы людей, раздался жалобный писк одного из гаскарцев которому, с намотанной на руку веревкой, идти было менее удобно, чем остальным.

– А барана с собой обязательно тащить?

Оглянувшись на гаскарца обремененного кучерявым «довеском», Тагир улыбнулся и произнес:

– Скажешь спасибо, когда он тебе жизнь спасет…

* * *

Было нежарко.

Прохладный сентябрьский ветерок как-то успокаивал, навевая совершенно не отягощающие мысли. Тагир, не торопясь, следовал за мусафиром и заглядывал в пустые окна, словно надеялся кого-то там увидеть. Надпись на одном из домов «Домашняя кулинария» быстро вызвала аппетитные ассоциации и урчание пустого желудка.

– Все бы отдал сейчас за эчпочмак!

Воспоминания о старинном татарском национальном блюде обострились настолько, что даже запах и вкус казались ему теперь настоящими, словно Тагир ел его совсем недавно. Буквально на днях. Деревенская картошка и сочное мясо, аккуратно утрамбованные в этот аппетитный треугольник из хрустящего теста, были часто готовящимся блюдом в их доме. Особенно его ценил отец, который, помимо прочего, любил разделить это блюдо надвое и дополнительно поджарить на сковородке, обильно политой подсолнечным маслом с запахом семечек…

– М-да… А я бы от порции мантов не отказался и домашней лапшички с катыком, – поддержал культурную беседу о еде один из гаскарцев. – Помню, как их мать готовила. Сначала долго варила бульон на косточке, пока манты томились в огромной кастрюле, и перед самой подачей закидывала лапшу, и мелко-мелко – зелень. Чтобы аромат ярче раскрылся…

– Это все фигня, – со знанием дела протянул впереди идущий мусафир. – Вот балишь – это тема! Картофан, три мяса. А сок внутри какой! Сказка, а не еда! Тоже, кстати, мать готовила… А еще эту, губадию! Вот это был десерт!

– Хорош! – огрызнулся Тимур. – Вон, уже слюна до земли достает. Смотрите, захлебнитесь.

– Тимур, ты чего? Тебя мама в детстве не кормила? – рассмеялся Тагир.

– Не кормила, – грубо скосил Тимур. – Не до меня ей было.

– Прости, я ж не знал…

– Ладно, проехали. Тринадцатый дом, – племянник посмотрел в сторону и указал на дом. – Здесь сворачиваем на Восход. Советую держаться плотнее. Чем ближе к лесу, тем больше вероятность наткнуться на какую-нибудь живность…

За угол дома все сворачивали как-то судорожно, словно невидимый кукловод дергал каждого за ниточки, напрямую связанные с нервами. Поэтому, когда баран принялся наяривать тоскливую увертюру, Тимур всполошился:

– Пастух, что с ним?

– Беспокоится. Не нравится ему что-то…

– Может, он тоже, про хавку какую вспомнил? – бесцеремонно заржал мусафир, шедший впереди.

– Слушай, ты можешь заткнуться, пока мы сами для кого-нибудь хавкой не стали?!

Тагир быстро оглядывался по сторонам, пытаясь увидеть, что именно беспокоило барана.

– Ладно-ладно. Только не надо нервничать, – угомонился мусафир.

Племянник султана поравнялся с пастухом и тоже прислушался к звукам улиц, но ничего подозрительного не заметил. Шорох травы, пробившей асфальт, шелест листьев на изогнутых деревьях… Ничего необычного. Однако, печальный опыт на Яшьлеке раз и навсегда научил его, что чутью животного лучше довериться. Поэтому, он спросил:

– Что не так?

– Не могу понять. – Тагир на всякий случай вытянул свисток, пристроив его к губам.

– А он на других животных, помимо кяльбов, как-то действует?

– Если честно, я не проверял. Дай бог, чтоб мы и не узнали.

– Ладно-ладно, – прозвучало где-то сзади.

Тимур и Тагир обернулись, уставившись на мусафира, но тот лишь потупил взор, потому что эту фразу произнес уже не он.

– Ладно-ладно… – снова раздалось откуда-то слева.

– Ладно-ладно… – и справа.

Все молчали.

Прохладный воздух остужал затылки.

– Что это? – кивнул Тагиру племянник султана. И звук повторился.

ЧТОЭТОЧТОЭТОЧТОЭТОЧТОЭТО…

ЛАДНОЛАДНОЛАДНОЛАДНО…

Некоторые из гаскарцев на всякий случай достали пистолеты и натянули противогазы. Последнее мусафиру в принципе показалось глупостью, поскольку эту местность он знал как родную, и воздух здесь был чист. Услышав очередную порцию повторяющихся слов, Тагир с озаренным лицом сделал шаг в сторону и громко произнес:

– ХРЕН!

ХРЕНХРЕНХРЕНХРЕНХРЕН… – тут же разнеслось с левой стороны улицы.

ЧТОЭТОЧТОЭТОЧТОЭТОЧТОЭТО…

ЛАДНОЛАДНОЛАДНОЛАДНО…

Теперь пастух однозначно был уверен в своем прозрении, но на всякий случай сделал еще одну проверку, быстро проговорив:

– Король Орел! Король Орел! Король Орел!

КОРОЛЬОРЕЛКОРОЛЬОРЕЛКОРОЛЬОРЕЛ…

Самодовольно улыбнувшись, Тагир подошел к небольшому ограждению, разделявшему дорогу от остальных построек. Засунув руку в перчатке в густые кусты и с усилием выдернув какое-то растение, он продемонстрировал его остальным, пока то не завяло.

– Вот это что. Пересмешник.

Тагир держал перед собой необычный цветок с толстым стеблем и красными лепестками, быстро увядающими к центру, обтянутому чем-то вроде растительной сетки.

– Пере… что? – поинтересовался Тимур.

– Пересмешник, – повторил Тагир. – Растение такое. Ну, то есть, это я его так называю. Повторяет короткие фразы и звуки, которые раздаются в радиусе нескольких метров. Он мне один раз так баронов скопировал – я чуть с ума не сошел.

– А ты не мог другого слова подобрать, чтоб свою теорию проверить? – в голос засмеялся Тимур.

– Первое, что в голову пришло, честное слово. А скороговорка – это тема. Ее не каждый человек повторит, а Пересмешник смо… – Тагир не успел договорить, поскольку чьи-то руки схватили его за локоть и втащили в череду бесконечной зелени в тот момент, когда мимо него со свистом пронеслось огромное нечто. Если бы не эти руки, Тагир был бы уже трупом.

Обернувшись, чтобы посмотреть на своего спасителя, пастух дернулся обратно, увидев обезображенное лицо… человека? Тагир начал быстро перебирать руками, пытаясь отползти назад. Он старался не отрывать взгляда от чудика, который дернул его, но на мгновение зажмуренные от хлестнувшей по лицу ветки дерева глаза позволили тому скрыться.

– Зилант! ЗИЛАНТ!

Тагир выскочил из кустов.

Тимур лежал без сознания. Видимо, тварь, которая сейчас вспахивала воздух огромными крыльями, должна была зацепить его, а зацепила племянника султана. Пока монстр заходил на траекторию новой атаки, Тагир снова вернулся к Тимуру и несколько раз хлестнул его по щекам.

– Тимур, очнись! А вы, – он обернулся к спутникам, – отходите к кустам! Там безопаснее!

Послушавшись пастуха, гаскарец бросил барана и, что было мочи, дал деру к гущам. Мусафир уже беспорядочно палил в воздух, стараясь дать отпор навязавшемуся крылатому гостю. То же самое делали и остальные гаскарцы, постепенно подбираясь к зарослям. На некоторое время тварь исчезла из вида.

Растормошив-таки племянника султана, Тагир усадил его на земле и, вытянув пистолет из кобуры, вложил ему в руки.

– Увидишь Зиланта – стреляй! Я сейчас…

Тагир посмотрел в небо. Чисто. Баран, оставленный горе-гаскарцем на самом видном месте, метался по кругу. Ухватившись за ползающую по земле веревку, Тагир подтащил его к себе.

– Ты за небом следишь?! – крикнул он мусафиру.

– А то как же! – воскликнул тот. – Видать, обосралась, тварь! Улетела.

– Дай бог, чтобы так.

Но было не так. Присвистнув, мусафир снова начал палить в небо. Теперь уже по двум тварям…

– Тимур! Не сиди! Вставай! Нужно прятаться!

Племянник султана ничего не слышал. Он, конечно, видел, что одна из тварей уже летела на него, но словно пьяный, пытался не выстрелить, а просто удержать пистолет в руках. Быстро примотав барана веревкой к забору, Тагир кинулся к Тимуру, чтобы прикрыть его. А заодно сумел хоть как-то рассмотреть тварь.

Нет, не Зилант, мифический змей. Да и вообще – не змей. Это была птица. Ну, или, по крайней мере, ее подобие. И она уже распахнула пасть в преддверии очередного захвата, когда Тимур наконец пальнул… себе в ногу.

Сложившись пополам, племянник султана тем самым подставил свою спину под когти твари. А та и рада была воспользоваться удачным моентом – тут же вцепилась в плечи Тимура в тот же миг, когда и Тагир вцепился – в его ноги. А затем он не почувствовал под своими ступнями ничего… Только воздух…

– Тимур, оч-нись, мать твою!

Тагира здорово тряхнуло, но рук он не отцепил. Кровь из разорванных плеч и простреленной ноги Тимура хлестала ему прямо на лицо. Посмотрев вниз, чтобы оценить высоту падения, Тагир как-то быстро отбросил эту идею – теперь нужно было держаться. Провожая взглядом отдаляющуюся землю, он, разве что, успел заметить, как несколько мусафиров выбежали на открытое пространство и палили… по ним, в то время, как вторая птица безропотно ухватилась за барана, вырывая вместе с веревкой и часть старого забора.

«Земля, прощай! В добрый путь!»

Даже при самом удачном раскладе – если бы птица ослабила свою хватку – это не помогло бы: если каким-то чудом и выживешь при падении с такой высоты, наверняка покалечишься так, что… в общем, лучше не выживать…

* * *

Птицу удалось рассмотреть только снизу. В том, что это была именно птица, Тагир был уверен и не уверен одновременно. С одной стороны, на это указывали перьевые лохмотья, клочками разбросанные по крыльям. Но птица как будто линяла, а на местах, которые уже оголились, пульсировала гладкая, черная кожа со вздувшимися венами, словно тварь именно сейчас и именно при них принимала новый облик, которым наградила ее природа.

Точное время полета и местность, над которой их с Тимуром несла птица, Тагир не смог бы определить, даже если бы очень захотел. Идея посмотреть вниз не приходила в голову ровно до тех пор, пока макушки деревьев на захлестали его по ногам. Похоже, что птица приближалась к гнезду. Если и был момент что-то предпринять, этот момент наступил.

Нащупав кинжал, Тагир вытащил его из ножен и, что было мочи, обеими руками подтянулся на Тимуре. Сделав еще один рывок, он поравнялся с лицом племянника султана и постарался распознать, жив ли тот. Тимур дышал. Мысленно поблагодарив небеса и сделав еще один рывок, пастух замахнулся свободной рукой и воткнул кинжал в лапу пернатой твари. Потом еще раз, и еще.

Траектория полета изменилась кардинально. Дернувшаяся птица распушила крылья, но хватку не ослабила. Наоборот, в момент удара когти птицы увеличились, словно были выпущены до конца, и пропороли плечи глубокими бороздами. Тот заорал. Очнулся. Значит, живой. А птица, меж тем, резко накренилась и Тагир чуть не слетел, выпустив из руки кинжал. И все же, он был жутко рад.

– Живой, брат, живой! – радовался Тагир. – Потерпи, скоро посадка.

– Куда? – прохрипел племянник султана, голова которого моталась из стороны в сторону, словно у мертвецки пьяного.

– А вот сейчас и узнаем…

Посмотрев вниз, Тагир попытался оценить высоту. «Пятьдесят метров? Сто? Кто ж его знает… Выживем? Не выживем? По крайней мере я – должен! Ради Камили…»

Подтянувшись еще чуть-чуть на Тимуре, пастух, что было мочи, вцепился в лапу птицы единственным оружием, которое у него осталось – зубами. Почувствовав на губах тошнотворный, какой-то соленый вкус кожи и коричневой крови, стекавшей по подбородку, Тагир сплюнул то, что смог откусить, и снова впился зубами в лапу.

Судя по тому, что птица ослабила хватку, добыча не стоила таких жертв.

Распушенный хвост птицы удалялся стремительно, а ветви толстоствольных деревьев били сильно. Сначала удары приняло тело Тагира, поскольку тот тянул Тимура на себя, однако при очередном ударе о ветвь они поменялись местами, а на землю и вовсе приземлились по отдельности.

Но оба в отключке…

* * *

Кристаллы меда равнодушно зазвенели, упав в стальную кружку. В широко раскрытых глазах мусафира читались страх и решимость. По настоянию султана, он выпил два больших стакана сладкого отвара, чтобы скинуть с себя симптомы шока. Он был напуган, но спокоен. Все-таки он и его люди вернулись, а остальные нет. Мусафир прокручивал в голове последние несколько часов, но мысли все не собирались в кучу. И лишь испуганное лицо старика, который впустил их обратно в метро, все маячило перед глазами. И вот теперь он сидел на допросе, отвечая перед султаном… Пытаясь отвечать.

Допив отвар, он вытер губы ладонью и попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой и тут же исчезла при виде выражения лица султана, на котором безуспешно пытались сфокусироваться его большие глаза. Султан не терял над собой контроль, и маска озлобленности и раздражения начала спадать, открывая взору мусафиру усталое старческое лицо.

– Так что же все-таки стряслось?

Нижняя челюсть мусафира, от страха выдвинутая вперед, почти не шевелилась. Наконец, он просто промолвил:

– Они улетели…

Султан потер руками уставшие глаза и встал с места, обходя незадачливого мусафира вокруг.

– Что значит, они улетели? У них что, крылья выросли?

– Нет…

Мусафир мотнул головой и вцепился в чашку, которая была уже пустой. В нервном движении, протерев пальцем ее стальную поверхность, он снова вымолвил:

– Их забрал… Зилант, наверное… Точнее, забрал Тимура, а Тагир ухватился за него…

Султан посмотрел на говорящую с джиннами, а затем и на Муху, который записывал ответы мусафира. Усталость от допроса взяла свое – оттеснив сомнения и недоумения, султан задал мусафиру последний вопрос, касательно направления полета, на что тот ответил коротко и ясно, так же как и четверо предыдущих гаскарцев, уже побывавших в покоях султана:

– Понятия не имею…

* * *

Глаза открылись.

Кто-то маленький, но очень настырный пытался прогрызть чуть ли не нору в указательном пальце Тагира. Собрав все оставшиеся в теле силы, он, как мог, распределил их, чтобы совершить два действия – посмотреть, что же все-таки так упорно борется с ним, и скинуть это как можно скорее. Сдвинув голову влево, Тагир заметил маленькое насекомое и чиркнул большим пальцем по указательному как можно резче, чтобы отправить надоедливое чудище куда подальше.

Лучи вечернего солнца, проникавшие в глубь леса сквозь многочисленные щели в листве деревьев, стали дрожать и колебаться, когда их пересекали тени чего-то снующего в вышине. К песне ветра присоединились взволнованные, словно птичьи, голоса нового мира. Тагир огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь средства самозащиты и, пошатываясь, приподнялся. Шея спокойно поворачивалась и вправо, и влево – значит, остальное можно было подлатать, но только как и чем? Пальцы рук тоже, вроде, двигались, хотя сами руки адски затекли и почти потеряли чувствительность. Ноги… с ними было сложнее. Одну Тагир чувствовал точно, а вторую как-то не очень. Правую.

Массируя ногу быстрыми движениями, Тагир, тем не менее, не переставал оглядываться по сторонам – Тимур должен был лежать где-то рядом.

– Тимур! – прикрикнул он шепотом, чтобы, не дай бог, не накликать кого другого.

Тишина.

– Тимур!

Снова тишина.

– Ти…

– Тише ты! – послышалось откуда-то из кустов. – Иди сюда, помоги мне…

– Ты где? Ты живой? Ничего не сломал?

– Буду живым, если ты сейчас же подойдешь ко мне! И захвати что-нибудь острое!

– Легко сказать…

Тагир схватил первое, что попалось ему под руку, – это была палка, – и пополз на голос спутника, раздвигая руками поросшие заросли. Тимура он нашел почти сразу, равно как и то, что мирно посапывало на его ногах. Лицо племянника султана было измученным, жутко изорванные плечи до сих пор кровоточили, но остальные части тела, вроде, были целы, не считая ног – под шерстяным ветвлением, окутавшим их, трудно было сделать какое-то предположение.

– Что это? – прошептал пастух.

– Тагир, я похож на ученого? – ответил вопросом на вопрос Тимур.

– Нет…

– Тогда какого хрена ты меня спрашиваешь?! Я такой лабуды не видал никогда! Но чувствую, что оно очень зубастое.

– Каким образом?

– Тагир не тупи! – процедил сквозь зубы Тимур. – Я чувствую это своими ногами!

Шкура дернулась, и племянник султана заорал:

– А-а-а-а-а! Тагир! Оно меня жрет! Трахни по ней чем-нибудь! Скорее!

Не изменяя сидячего положения, Тагир треснул палкой по шкуре, что было мочи. Свернувшись вьюнком и еще крепче сжав ноги Тимура в удавке, шкура животного вытянулась. Высвобождая по одной острой конечности из ног племянника султана, оно словно уставилось теперь на Тагира, хотя ни глаз, ни даже подобия морды тот не видел.

Тимур на некоторое время затих.

– Так, и что теперь делать?

– Хайван! Дунь хоть в свисток! Не сиди как истукан! Хочешь, чтоб я без ног остался?

Порция отборного мата последовала незамедлительно. Нащупав на груди свисток, Тагир дунул в него, но реакция животного оказалась противоположной. Вместо того, чтобы отползти куда подальше, шерстяная бестия вынула оставшиеся конечности из ног племянника султана и вьюнком кинулась на Тагира. Пастух инстинктивно выставил перед собой палку в качестве орудия защиты, и шерсть начала накручиваться на нее с такой скоростью, что Тагиру ничего больше не оставалось, кроме как со всей силы запустить палку с шерстью в глубь леса.

Враг был повержен. Хоть и нестандартно.

Тимур осматривал свои ноги, сплошь залитые кровью. С сотню отверстий, неглубоких, но боль от них нарастала так, что про пулевое ранение, за которое нужно было поблагодарить самого себя, Тимур и не вспоминал. Племянник султана стянул с себя верхнюю часть костюма, быстро снял промокшую насквозь рубаху и, разорвав ее на части, стал бинтовать раны.

– Где мы?

– Понятия не имею. Но нужно как можно скорее отсюда валить!

– И куда же ты, интересно, собрался валить?

Ответом на вопрос стали несколько почти слившихся воедино пистолетных выстрелов, которые раздались в глубинах всепожирающего леса. Очередная опасность нависла над кем-то другим. И, судя по бестолковости и бесперебойности выстрелов, этот кто-то не знал, как точно бороться с наступившей опасностью. Тагир и Тимур быстро вскочили с земли и, опершись друг на друга, поковыляли в сторону выстрелов. Тимур на ходу натягивал верхушку «химзы», постанывая при этом, поскольку разодранные плечи тоже давали о себе знать.

– Ты можешь шагать быстрее? – подгонял его Тагир. – Кто бы это ни был, надеюсь, у него много патронов. Иначе, мы обречены.

– На себя посмотри, кобыла одноногая! Иду, как могу. Главное, чтоб нам по пуле не досталось.

Словно в подтверждение этих слов, пуля, вылетевшая из кустов, застряла в стволе дерева, раскромсав толстую кору. Просматривая гущу насквозь, оба заметили, что прямо на них несся человек и, почему-то, голый. Лицо человека было покрыто волдырями и какими-то мерзкими нарывами. Гариб? Завидев Тагира и Тимура, он перестал стрелять и теперь просто отмахивался руками от… роя мух, нависшего над ним. Вывалившись из кустов, товарищам ничего не оставалось, как рассматривать черное облако жалящих тварей, нависших над жертвой.

– Бе! Бе! Бе! – раздался голос человека, который отмахивался от черного облака.

Поговорить не получилось. Заприметив новых участников, часть роя накинулась на племянника султана и пастуха. Кусали преимущественно в лицо, а Тимура – еще и в плечи, поскольку те были открыты. С воплями, оставляя за собой шлейф из голодных мух, все трое ринулись прочь. Скорости роя позавидовали бы даже самые быстрые птицы. Ни одна из мошек, безжалостно впивающихся в кожу, отставать от добычи не собиралась.

Размахивая руками перед лицом крест-накрест, все трое пытались скинуть с себя жужжащую шапку. Первым из поля зрения Тагира выпал племянник султана. Сложилось такое ощущение, что его уволокло под землю. Вторым исчез голый мужик. Взяв курс в том же направлении, что и первые двое, Тагир и сам почувствовал, как из-под его ног ушла земля. Рухнув кубарем на пригорок, он катился по нему до тех пор, пока не окунулся с головой в воду. Наступило прохладное облегчение…

* * *

– Ну и урод…

– На себя посмотри! – огрызнулся Тагир, вытащив тело голого мужика на берег.

Тимур не мог оторвать взгляда от распухшего, изрядно искусанного лица голого мужчины. Повсюду волдыри: два на губах, три мелких под глазом, четыре средних от правого виска до подбородка и один здоровый, который, к тому же, еще и пульсировал, – на шее. Племянник султана аккуратно тыкнул палкой в самый большой из них, но мужчина даже вскрикнул. Он был мертв.

– Ты нашел его пистолет? – прокряхтел пастух и выпрямился, потянув спину.

– Вон, торчит его «пистолет»! – заржал Тимур, указав взглядом на низ живота мертвеца.

– Ты совсем, что ли рехнулся, Тимур? Тебя, случаем, птичка та в башку не клюнула?

– Да ладно-ладно. Пошутил я. Нашел, конечно, – оставив и без того измученного Тагира в покое, племянник султана переключился на созерцание окрестностей вдоль берега и не смог принять решение, куда же все-таки идти. – Как думаешь, что это за озеро?

– Я так понимаю – это Кабан. Судя по величине, – отозвался Тагир и взглянул вдаль. – Думаю, пойдем вправо. Если нас не съедят, доберемся до станции «Горки». По моим расчетам, метро должно быть там.

Пытаясь разглядеть противоположный берег озера, Тимур подумал о том, какой заразы они уже успели нахватать на себя за эти несколько часов. «Озеро. Заражено или нет? Мухи? Что это за мухи вообще такие? А эти волдыри у мертвеца? Может, им тоже осталось жить всего несколько часов? Кстати, мертвец…»

– Что ж ты, мужик, умер-то так невовремя, а? – племянник султана обернулся и посмотрел на вздувшееся лицо мертвеца. – Хоть бы крикнул перед смертью, куда нам идти. Чего молчишь? Нечего сказать?

Словно в подтверждение слов мертвец кивнул.

– Твою мать! – Тимур отскочил от тела. – Что это?

Голова мертвеца снова дернулась, выпучив глаза. Еще через секунду оба глазных яблока лопнули, и из отверстия на месте левого выползла какая-то тварь. Недолго думая, Тимур нажал на спусковой крючок пистолета и тремя точными выстрелами раскромсал череп мертвеца. Тварь скрутилась вьюнком и застыла.

– Сдается мне, живым он тоже был не особо разговорчив. Не знаю, что это, но похоже, оно свило гнездо в его башке.

Тагир указал пальцем на яйцевидное образование внутри головы, и приглядевшегося Тимура стошнило.

– Переверни его, прошу… – заклокотал голос племянника султана, и очередная порция рвоты вырвалась из его рта.

Тагир поддел труп ногой и, резко дернув ею, перевернул тело. Вид мертвеца сзади был не лучше. Вся спина, от шеи до ягодиц, была исполосована покрасневшими рытвинами. Присмотревшись, Тагир понял, что это арабские буквы, вырезанные ножом прямо на коже.

– Черт, кому ж ты так насолил, парень? – выдавил из себя Тимур, и на него накатил очередной приступ тошноты.

– Ладно, пойдем отсюда, – пастух хлопнул племянника султана по плечу. – Пока ты все внутренности не выблевал…

* * *

Оставляя глубокие следы в мягкой влажной почве на берегу, они уже около часа двигались вперед. Идти было тяжело – из-за неудобности «химзы» бедра выворачивались, а ступни шаркали по земле. К тому же обоим крепко досталось.

Словно рисованные фигуры деревьев, зловещие, вспухшие, оглушали поразительной спокойностью. На секунду Тагиру даже показалось, что они остались совершенно одни в этом лесу, в этом городе, в этой стране. Хотя ни второго, ни третьего, как понятия, уже не существовало. Легкие волны озера могли бы успокоить, но не успокаивали. Еще раз взглянув на водяную артерию земли, которая когда-то была кристально голубой, а нынче укуталась в сине-черный цвет, Тагир почему-то вспомнил одну из историй отца, которые тот любил рассказывать по ночам.

– А ты знаешь, что где-то на глубине этого озера сокровища спрятаны? Тонны сокровищ! Золото, серебро, слитки украшения…

– Ты, что ль, их туда спрятал? – язвительно отозвался Тимур.

– Почему сразу я? Хан Казанский. Давно это было…

– Да и толку-то теперь? Кому нафиг эти сокровища нужны? Мутантам, что ли, твои цацки носить? Кольца в носах да звезды во лбах? Ты лучше скажи, где мы идем?..

– Да ну тебя, Тимур! Я тебя отвлечь хотел, а ты…

– Вя-вя-вя! Когда захочешь что-то по делу сказать, тогда и говори. Все хватит, ноги ноют. Привал…

Племянник султана опустился на камни, рассыпанные вдоль озера.

– Нам нельзя останавливаться, нужно идти дальше. Скоро стемнеет, и до этого времени нужно найти хоть какое-то укрытие.

Тагир попытался поднять товарища, но тот даже не шелохнулся.

– А знаешь, что? У меня идея! Шел бы ты, Тагир, дальше. И оставил бы меня в покое, а я тут посижу. А еще лучше, – племянник султана вдруг поднялся, – я сам свалю.

– И куда же?

– Поссать! Хоть это я могу сделать спокойно?

– Сможешь делать, что захочешь, когда домой вернемся! – проворчал Тагир.

– Если вернемся…

Не имея больше желания спорить, Тагир выдохнул и сел на землю, а Тимур скрылся за кустами.

Тагир замкнулся в себе.

«Не так страшна смерть, как о ней говорят, – вспомнил он слова отца. – Смерть вовсе не означает конец. Это всего лишь граница, пересекая которую, перед нашими душами открывается что-то новое. Нет гарантий, что это будет ад или рай. Нет гарантий, что это будет новая жизнь в новом теле. Нет гарантий, что это будет переселение в другую параллельную вселенную. Но после нее определенно что-то, да будет».

Вопрос смерти коснулся мозга Тагира, когда он вспомнил о дочери. И непонятно ему было, что страшнее – его смерть… или ее? Если до дома добраться все же не удастся, что станет с его малышкой, кто присмотрит за ней? Кто приготовит спасительный отвар? Кто расскажет о Ванильной пустыне? А если вдруг не станет ее? Нет, лучше об этом не думать!

Шорох в кустах этому поспособствовал. Тимур возвращался.

– Ты закончил? Я надеюсь, пистолет не потерял?

Но Тагиру никто не ответил.

«Странно, может, позицию поменял? – почесал макушку Тагир и ответил сам себе: – Он тебе что, акробат, в разных позициях нужду справлять?»

– Тимур, ну ты чё там? – снова крикнул он.

И опять никто не ответил.

Настойчивая тишина заставила пастуха оглянуться. Молчание спутника в таких местах могло означать что угодно, даже то, что его уже нет в живых. Хотя это вполне могло быть и разыгравшееся воображение Тагира, которое в считанные секунды додумывало, что же там, за стеной деревьев, могло произойти с племянником султана.

Тагир вступил в лесную зону, которая совсем недавно жесткой жужжащей рукой уже выгоняла его отсюда.

– Тимур?

Сделав несколько шагов вглубь, пастух прислушался. Тишина. Хандра и страх могли напасть в любую из секунд. Было уже страшно. До чертиков страшно. И это чувство еще большим узлом стягивалось в животе. Поэтому, когда кто-то сзади положил руку ему на плечо, Тагир чуть не наложил в штаны.

Пастух обернулся и сделал резкий шаг назад.

– Тимур, какого черта?! Я тебя зову, а ты молчишь!

Племянник султана, как-то странно улыбаясь, выставил перед собой руку в извиняющемся жесте:

– Прости, я тут просто анекдот вспомнил…

– Юморист, блин! Ладно, пойдем. Пистолет при тебе?

Тагир сделал шаг в сторону Тимура, но тот остановил его и снова как-то нездорово улыбнулся, хихикнув.

– А я его потерял…

– Что значит, потерял? Ты что, дурман-травы обожрался?

– Да я во что-то наступил, поскользнулся и упал. Он и вывалился.

– «Во что-то» он наступил! Понятное дело, во что. Пахнет, вон как… Ну, и где ты наступил?

– Там…

Тагир оглянулся и посмотрел туда, куда указал Тимур. В неглубокой впадине земли булькала светло-зеленая слизь, в которой отчетливо виднелся след от сапога племянника султана.

– Так, ну и где его теперь искать?

– Да погоди ты! Я тебе тот анекдот расскажу, а потом вместе найдем, – снова хихикнул Тимур.

– Давай так: я начну искать, а ты рассказывай?

Тагир аккуратно присел у слизистой лужи и принялся осматривать ее в поисках пистолета. А Тимур начал:

– Одна девушка очень любила читать вслух свои стихи. Она читала их всякий раз, когда была возможность. На днях рождениях друзей и родственников, по поводу и без. На знакомых и незнакомых станциях. Один раз она даже читала их крысам в туннеле. Ну, в общем… – Тут жижа булькнула. Уставившись на раздувающийся пузырь, Тагир попытался разглядеть в ней пистолет. А племянник султана, тем временем, продолжал: – Девушка так надоела всем с этой декламацией, что ее знакомые по станции сговорились, собрали в кучу все бумажки, на которых были написаны ее стихи, поймали ее, связали и засунули ей всю эту макулатуру в задницу…

– Что за…? – Пузырь, на который все смотрел Тагир, лопнул. И несколько капель попали ему прямо на лицо. – Ай, чёрт!

Пистолета Тагир так и не увидел, зато концовку анекдота услышал четко:

– Прошло некоторое время. Все было, вроде, спокойно. Про девушку-рассказчицу, вроде как, даже стали забывать. И вот однажды приходит она к управляющему станции на день рождения и садится за стол. Каждый из гостей произносит какой-то тост, говорит хвалебные слова. Наконец, очередь доходит и до девушки… – Тагир поднялся, отошел от жижи и внимательно посмотрел на Тимура, который уже не мог сдержать собственного смеха в преддверии концовки. – Она тихонечко встает, смотрит внимательно на собравшихся гостей, и произносит: «А сейчас я вам прочту из не вошедшего»…

Тимур закончил.

И на некоторое время в воздухе повисла тишина.

Спустя секунду серьезное лицо Тагира, все это время отличавшееся эмоциональностью камня, расплылось в улыбке. А потом он заржал. Заржал вместе с племянником султана. Остановить хохот было невозможно. Тагир всматривался в сузившиеся от смеха глаза Тимура, и ему становилось еще смешнее. Хохот разливался в воздухе. Изо ртов мужчин летели капельки слюны. Мышцы живота все больше напрягались, а само тело, меж тем, расслаблялось так, что уже просто стоять и смеяться было мало возможным. Тагир и Тимур оперлись друг на друга и потихоньку сползали к земле. Когда пастух еще раз посмотрел в лицо племяннику султана, он буквально на секунду остановился, заметив, что на коже у того стали вздуваться волдыри. Чпок! – и жидкость из одного такого волдыря вырвалась наружу. Тимур удивленно потрогал лицо рукой и засмеялся еще громче. Говорить что-то было невозможно – воздуха хватало лишь на то, чтобы перевести дыхание. Чпок! – и еще один волдырь вздулся и лопнул.