Текст книги "Алиса в Итакдалии"

Когда девочка закончила выступление, Алису переполняла зависть. И все же она, как и остальные соперники, не смогла удержаться от оваций.

Следующим на сцену поднялся Хайдер Занотти – мальчик с самыми синими волосами на свете. Они были исполнены такой электрической, ослепительной голубизны и отличались такой поразительной густотой и мягкостью, что Алиса с трудом подавила желание провести по ним кончиками пальцев.

Хайдер вышел в центр площади, раскланялся и… подпрыгнул. Высоко. Прямо в небо. Не успели зрители ахнуть, как он ухватился за невидимую глазу лестницу и принялся карабкаться к солнцу – пока не поднялся выше самых высоких деревьев и не превратился в крохотную точку на фоне облаков.

Зрители дружно охнули. Приложив ладонь ко лбу, они пытались рассмотреть, куда же подевался Хайдер.

А потом он спрыгнул.

Почти неразличимая снизу точка начала стремительно превращаться в падающего мальчика. Несколько зрителей закричали, но у Хайдера все было просчитано. Когда до земли оставалась всего пара метров, он снова ухватился за что-то в воздухе – и на несколько секунд завис над сценой, прежде чем триумфально приземлиться на одно колено.

Когда он поднялся, встал и весь Ференвуд. Хайдеру так долго свистели, кричали и аплодировали, что мистеру Лоттингейлу пришлось успокаивать толпу.

Наконец мальчик вернулся в ряд, явно довольный выступлением. Алиса знала, что должна за него радоваться, но никак не могла проглотить противный комок в горле. Так и не справившись с собой, она закусила губу и отвела глаза.

Следующей вызвали Олимпию Чу.

Олимпия была крупной девочкой – высокой и пухлой, а из-за туго стянутых на затылке волос казалась гораздо старше своих двенадцати лет. Она прошествовала на сцену без капли волнения или неуверенности в себе, а когда обвела аудиторию тяжелым немигающим взглядом, немногие решились взглянуть на нее в ответ.

Олимпия хлопнула в ладоши.

И все сломалось.

Столы, вазы, кувшины, тарелки и даже штаны одного бедолаги. Ножки стульев подломились, и на землю полетели груды щепы – вместе с растерянными ференвудцами. Однако не успели они разразиться возмущенными возгласами, как Олимпия сунула два пальца в рот и лихо свистнула. В ту же секунду все пришло в порядок: стулья вскочили на крепкие ножки, осколки срослись обратно в вазы, а порванные штаны зашились сами собой, словно ничего и не было.

Алиса опустила взгляд на свои юбки: широкая дыра, разверзшаяся было на подоле, пропала бесследно. Так же исчезло пыльное пятно на коленке. Даже ее коса, растрепавшаяся от утренних волнений, теперь была тугой и гладкой, и из нее не выбивалось ни одного волоска.

Алиса не могла оправиться от изумления.

Олимпия уже собиралась хлопнуть снова, когда зрители закричали «НЕТ!» и заранее попадали на землю. Мистер Лоттингейл поспешил увести ее со сцены.

Это значило, что Алиса следующая.

Святые прянички, да она едва могла двигаться от ужаса.

* * *

Перед ней выступили всего трое ребят, а Алиса уже поняла, что совершила чудовищную ошибку. Никто не готовил ее к сегодняшнему дню – ни мать, которая не испытывала к дочери ни малейшего интереса, ни учителя, которых у нее больше не было. Алиса думала, что перед исчезновением отец открыл ей ее талант, поселив в дочери страстную, неутолимую жажду танцевать. Алиса думала, что в этом и заключается ее дар Ференвуду. Дар, который она должна сдать.

Теперь же она видела, что Сдача была торжеством настоящих талантов, а она… Что ж, она вовсе не была талантлива. Она не умела петь, пробуждая душу, не умела карабкаться по воздуху, не умела исправлять неправильное. Она могла предложить только танец – и уже понимала, что этого будет недостаточно.

Алисе захотелось расплакаться, но она не позволила себе такой роскоши.

Мистер Лоттингейл выкрикнул ее имя. Отступать было некуда. Поздно просить прощения у Оливера, поздно кричать, что она сделала неверный выбор и лучше отправится на поиски отца, чем переживет хоть минуту этого позора.

Алису затопило чувство вины.

Девочка стояла посреди сцены, перед живым морем примерно из десяти тысяч лиц – и просто не могла встретиться глазами с матерью.

Поэтому она их закрыла.

Музыка нашла ее сама – как и всегда, – и Алиса послушно отдалась ей. Последовала за ритмом, который уже звучал на ксилофоне ее костей, и принялась двигаться, как делала сотни раз за последние годы.

Алиса танцевала, как дышала: инстинктивно.

Танец был ее врожденным рефлексом и главным способом выживания. Руки и ноги сами знали движения; знали, как им подниматься, выгибаться, покачиваться и нырять. Алиса кружилась и извивалась, следуя за узором слышной только ей мелодии. Постепенно ее движения становились более быстрыми и мощными, грациозными и величественными. Босые ступни ударяли почву и порождали глухой подземный гул, который вибрирующим током проходил сквозь тело девочки. Алиса запрокинула голову к небу, подставив лицо солнцу, и браслеты на вскинутых руках осыпали ее смеющимся звоном. Все быстрее и быстрее, расставив локти, раскрыв ладони, колени мелькают в неистовой пляске…

Алиса танцевала так, как никогда прежде, – резко и плавно, быстро и медленно, выплетая всем телом диковинный узор и лаская воздух кончиками подрагивающих пальцев. Юбки ее превратились в сочный вихрь цвета, тело, поднявшись на недостижимую высоту, перестало принадлежать заключенной в нем душе, – и наконец остановилось, когда отзвучала последняя неслышимая нота.

Алиса упала на сцену – с опущенной головой и сложенными на коленях ладонями. Юбки распластались вокруг пестрыми лепестками.

Алиса была сломленным цветком – и надеялась, что это красиво.

После секунды оглушительной тишины девочка все-таки рискнула поднять взгляд.

Зрители смотрели на нее, лишь из вежливости изображая легкий интерес и по-прежнему ожидая финала. Ожидая ее дара.

Алиса поднялась на ноги и вдруг почувствовала, как горячо щиплет щеки солнце.

– Ты уже закончила, дорогая? – нарушил тишину мистер Лоттингейл.

Девочка кивнула.

– О, – произнес он, и вялая челюсть тут же сложилась в улыбку. – Ну конечно. Пожалуйста, вернитесь в ряд, мисс Квинсмедоу.

По залу прокатились короткие, неуверенные хлопки. Зрители переглядывались в поисках подсказки, как им реагировать. Алиса с трудом сглотнула и вернулась на свое место, глядя строго в землю перед собой.

После нее выступали еще восемьдесят два участника, но Алиса не запомнила ни одного. Ференвуд еле успевал ахать, поражаясь новым талантам, – а ее талант, как выяснилось, заключался в том, чтобы не расплакаться у всех на глазах.

* * *

Алиса не смогла заставить себя сесть рядом с матерью.

После церемонии она отыскала самую уединенную ветку самого высокого дерева и попыталась там успокоиться. Девочка быстро-быстро дышала, чтобы не расплакаться, и мысленно убеждала себя, что ее поведение просто смехотворно. Ну конечно, она слишком строга к себе. В окружении таких сверстников любой растерялся бы. Она не была как следует подготовлена к Сдаче, и таланты других ребят застали ее врасплох. Наверняка сейчас у них точно так же трясутся коленки. К тому же она не следила за другими конкурсантами; должно быть, кто-нибудь выступил еще хуже.

Так продолжалось некоторое время.

Алиса подтянула колени к груди и крепко их обхватила. Не будет она плакать, решила девочка. Еще чего! Допустим (скорее всего) (ладно, без сомнения), она не получит лучшее задание. Ничего страшного! Возможно, если бы она не возлагала на этот день такие большие надежды, разочарование тоже не оказалось бы столь глубоким. Но теперь она усвоила урок – и обрадуется любому заданию. Может, это и не будет самое захватывающее приключение – может, ей даже не придется покидать Ференвуд, – но это будет настоящее задание, начало чего-то нового. У нее появится цель в жизни.

Все будет хорошо.

Более-менее успокоившись, Алиса слезла с дерева и прислонилась к стволу, раз за разом повторяя себе, что ничего страшного не случилось. Она сделала все, на что была способна, и не могла бы требовать от себя большего.

Наконец вернулись Старейшины. Все они улыбались (добрый знак!), и Алиса немного приободрилась. Девочка даже опустила плечи и рискнула выглянуть из-за дерева.

Мистер Лоттингейл выступал первым из десяти Старейшин, но каждый из них нашел для ребят вдохновляющие и воодушевляющие слова. Они говорили так искренне, что Алиса устыдилась своих недавних переживаний. Старейшины оглядывали толпу с величайшей гордостью; очевидно, она сдала лучше, чем предполагала.

Алиса сделала несколько шагов вперед, больше не прячась от взглядов. Она даже задумалась, не присесть ли ей за мамин стол, как вдруг снова загудели трубы. Небо вспыхнуло, и на тарелках перед ребятами возникли плотные, мерцающие темно-фиолетовые конверты. Разлитое в воздухе волнение можно было пощупать. Все знали, что в каждом конверте лежит карточка определенного цвета. Всего оценок было пять, и Алиса помнила их значения наизусть.

Оценка 5 || Зеленый = Изумительно

Оценка 4 || Синий = Прекрасно

Оценка 3 || Красный = Хорошо

Оценка 2 || Желтый = Приемлемо

Оценка 1 || Белый = Увы, неудачно

Ребята принялись вскрывать конверты – одни с совершенным спокойствием, другие с заметной тревогой. Алиса вытянула шею, пытаясь понять, появилось ли на мамином столе что-нибудь и для нее.

Появилось.

Сердце Алисы пустилось вскачь.

С такого расстояния она не могла разобрать выражение маминого лица, но видела, как та берет конверт, словно не уверенная, что с ним дальше делать. И хотя мама оглядела площадь лишь единожды, ее, похоже, совсем не взволновало, что Алиса не собирается забирать свою карточку. Она часто повторяла, что у нее нет времени тревожиться из-за поступков дочери, и Алиса снова подумала, что не тревожиться – это просто очень ленивый способ любить.

Оливер стоял к ней спиной, так что Алиса не видела выражения его лица – но видела, как мама беседует с ним, улыбаясь. Наверняка этот подлец использовал свой дар убеждения, чтобы опять разрушить ее жизнь. Вскоре опасения девочки подтвердились: мама без тени сомнения отдала ему конверт. Просто взяла и отдала. Вручила судьбу своей дочери человеку, которому Алиса с пребольшим удовольствием выбила бы зубы.

Алиса с трудом удержалась от порыва именно так и сделать.

Но она все еще была слишком напугана. Ей хотелось вернуться в толпу с твердым осознанием, что теперь она одна из них. Алисе не повезло родиться бесцветной – точнее, с кожей цвета снега, волосами цвета сахара и ресницами цвета молока. Девочка никогда бы не признала этого вслух, но по меркам Ференвуда она и в самом деле была уродливой. Ее мир благоденствовал благодаря краскам, а вот красок-то в ней как раз и не было.

Но заданию на это было наплевать. Оно зависело только от таланта к магии, который, как полагала Алиса, у нее имелся. Ференвудцы получали его по праву рождения. А она, Алиса Алексис Квинсмедоу, обладала сердцем истинной ференвудки – и имела право на задание, как все прочие.

А еще не могла вернуться без него к родным.

Увидев направляющегося к ней Оливера, Алиса демонстративно отвела взгляд. Девочке не было дела до его бахвальства – и она совершенно точно не собиралась выслушивать насмешки, как ужасно выступила. Алиса не знала, какой дар сдавал Оливер год назад, но надеялась, что это было что-то дурацкое.

Подойдя к девочке, Оливер прокашлялся. Алиса заметила, что через плечо у него свисает поношенная походная сумка. Должно быть, он снова собирался в путь, и Алиса порадовалась, что ее наконец-то оставят в покое.

– Ну здравствуй, – резко сказала девочка, почти выдергивая конверт у него из руки.

Он кивнул:

– Алиса.

Она сузила глаза.

– Можешь идти.

Но Оливер лишь прислонился к дереву и скрестил руки на груди.

– Сперва открой.

– Перед тобой? Еще чего!

Оливер закатил глаза:

– Да не будь ты такой злючкой. Если ты не получила лучшее задание, это еще не значит…

– Почему это не получила? – моментально взвилась Алиса. – Я еще могу…

– Потому что его получила Кейт Зухер, – вздохнул Оливер. – Успокойся уже, правда. Никто тебя не осуждает.

– О, – только и ответила Алиса, быстро моргая. Конечно, это было слабое утешение, но она порадовалась, что Чемпионом хотя бы не стал Дэниел Рубин.

И все же гордость не позволяла ей вскрыть конверт вот так. Только не перед Оливером Ньюбэнксом.

– Если хочешь знать, я получил тройку.

Алиса подняла на него удивленный взгляд:

– Правда?

Он кивнул:

– И до сих не могу справиться с заданием. Поверь, ты не обрадовалась бы пятерке, даже если бы ее заслужила.

Алиса с трудом проглотила ком в горле. Если говорить совсем начистоту, после выступления она надеялась на двойку. На что угодно, кроме единицы.

Получить единицу было бы унизительно.

– Давай же, – и Оливер постучал по конверту у нее в руке. – Как только ты его откроешь, все станет ясно, как светливень.

– Ладно, – прошептала Алиса, гадая, с чего это Оливер сегодня такой добрый. Неужели все еще надеется, что она передумает и откажется от своего задания, чтобы ему помочь?

Ну-ну, пусть надеется.

Алиса дрожащими руками надломила печать и достала из конверта главную причину своих страхов – прямо перед Оливером Ньюбэнксом, мальчиком, который назвал ее самой уродливой в Ференвуде. И эта судьба оказалась ужасна.

Из конверта выпала карточка, которую Алиса никогда раньше не видела. Она была не желтой и даже не белой. Она была черной. Простой прямоугольник, вырезанный из тяжелой плотной бумаги.

Оливер с шумом втянул воздух.

Алиса перевернула карточку.

ОЦЕНКА 0

Облака ждали именно этого момента. Небеса разверзлись, и на Ференвуд обрушился дождь такой стремительный и яростный, что секущие удары его струй почти причиняли боль. Предполагалось, что это слезы счастья. Не прошло и пары секунд, как Алиса заледенела и вымокла до нитки. Что-то внутри нее наконец надломилось, и она с ужасающей отчетливостью поняла, что ее сердце не было сердцем истинного ференвудца. Это было сердце труса.

Поэтому она бросилась бежать.

И бежала до тех пор, пока ее грудь не раскололась, легкие не загорелись, а она запнулась о юбки и полетела на землю, захлебываясь в рыданиях.

Сложно сказать, кто плакал безудержней – она или небо.

* * *

Когда Оливер ее нашел, Алиса была уже на окраине Ференвуда, прямо на границе с Феннельскайном. Девочка сидела, скорчившись, под монетковым кустом. Алиса икала от рыданий, а унизанные серебром ветки звенели в такт, словно насмехаясь над ее болью. Наконец она шмыгнула носом, сглотнула последние слезы и обратила лицо к облакам. Дождь прекратился, на небе снова выглянуло солнце, и теперь над холмами переливались сотни радуг, которые наполняли воздух неземным сиянием. Эта красота показалась Алисе неожиданно жестокой.

Она не знала, что делают с детьми, которые не удостоились самого простого задания. За всю многовековую историю Ференвуда в городе нашлось только трое ребят, умудрившихся завалить Сдачу, – и Алиса предполагала, что их просто закопали обратно в землю. В любом случае возвращение к прежней жизни представлялось немыслимым.

Возможно, ей стоит последовать по стопам отца и тоже исчезнуть из города?

– Проваливай, Оливер, – тихо проговорила Алиса. Она не собиралась грубить – да он этого и не заслужил, – но сейчас девочка хотела остаться одна.

Оливер присел на корточки.

– Вылезай оттуда. Я тебе под юбки могу заглянуть.

– Проваливай, – бесцветно повторила Алиса, даже не предпринимая попыток скрестить лодыжки.

Некоторое время оба молчали.

– Ты замечательно выступала, – наконец нарушил тишину Оливер.

– Ну да, конечно.

– Нет, правда! Я не шучу.

– Прошу прощения, – натянуто сказала Алиса, – но у меня сегодня еще много дел.

Не успела она произнести эти слова, как Оливер схватил ее за лодыжки и дернул с такой силой, что девочка чуть не свалилась в протекавший рядом ручей. Алиса уже было открыла рот, чтобы озвучить массу неприятных вещей по поводу Оливера и его генеалогического древа, когда мальчик выхватил у нее из руки порядком помятый конверт и принялся внимательно изучать карточку на просвет.

– Нужно ее вскрыть.

– Ничего там нет, – огрызнулась Алиса, тоже вскакивая на ноги и подпрыгивая, чтобы выхватить карточку из его вскинутой руки. – Нулям задания не дают.

– Откуда тебе знать?

– Это мое твердое убеждение.

– Ну конечно, – усмехнулся Оливер. – Твоими убеждениями можно орехи колоть.

Алиса отвернулась и скрестила руки на груди.

– И что же ты думаешь делать?

– Во-первых, забрать свое имущество. – И Алиса, резко извернувшись, все-таки выхватила у него карточку.

– А теперь? – Оливер по-прежнему не сводил с нее внимательного взгляда.

– Выкопаю самую глубокую нору и в ней поселюсь.

Оливер рассмеялся. Смех преобразил его лицо и смягчил взгляд.

– Это вряд ли.

– А тебе какое дело? Захочу – буду жить в норе, не сомневайся.

– Мне нет дела до мнения Старейшин. Алиса, я знаю, на что ты способна. И если ты выбрала для Сдачи не тот талант…

– Тот!

– Нет, не тот, – повторил Оливер, поднимая бровь. – Если честно, я вообще не понял твою логику. Тебе следовало…

– Оливер Ньюбэнкс, ты немедленно замолчишь!

– Что? Почему?

– Это не талант, – жестко ответила Алиса.

– Не талант?! – возмутился Оливер. – Да ты знаешь, что бы я отдал за твои способности?

– У всех есть цвет, – сказала Алиса уже спокойнее. – А я цветная только внутри. Это не талант, это биология.

– Это биология, которой все остальные лишены.

– Я танцую, – с нажимом продолжила Алиса. – Это мой дар. Я это знаю, Оливер. Чувствую всем сердцем. Я предназначена для этого.

– Я так не думаю.

– А твое мнение никого не интересует.

– Ну, если твое мнение служит не в твою пользу…

Алиса пнула его в голень.

– Черт возьми, Алиса! – завопил Оливер, хватаясь за ногу. – Какая пчела тебя укусила? Я просто пытаюсь помочь!

Алиса прикусила губу и отвела взгляд.

– Извини, – прошептала она. – Я не хотела грубить. Просто мое сердце разбито на столько осколков, что теперь его ничем не склеить.

Оливер вздохнул, явно смягчившись.

– Не нужно так драматизировать. К тому же, если ты хочешь приключений, мое предложение все еще в силе. Мне все еще нужна твоя помощь.

– Я не буду тебе помогать.

– Что? – снова рассердился Оливер. – Ради всего святого, почему? Разве это будет так ужасно?

– Думаю, да.

– А как же твой отец? – спросил мальчик с отчаянием. – Что плохого в том, чтобы найти твоего отца?

– Я до сих пор не понимаю, почему ты просто не приведешь его домой. – И Алиса сжала кулаки. – Если ты знаешь, где он…

Оливер вскинул руки к небу и испустил бессильный стон.

– Ты не понимаешь! Я… не могу привести его домой! Без твоей помощи!

– Это почему же? – прищурилась Алиса. – Может, если бы ты его привел, я помогла бы тебе охотнее? Ты об этом никогда не задумывался? Что чуденец может быть эффективнее палки? Ты вообще когда-нибудь допускал мысль, что…

– Алиса, прошу тебя!

Оливер схватил ее за руки и наградил взглядом таким несчастным, что она умолкла.

– Алиса, вернуть твоего отца домой и есть мое задание!

* * *

Девочка с головы до пят покрылась мурашками. Воздух был теплым, но ее вдруг охватил озноб. Сердце почти выпрыгнуло из груди, руки сами собой сжались в кулаки. Алиса закрыла глаза и медленно выдохнула.

«Пресвятые прянички, да что же это делается», – только и подумала она.

Она знала, что Оливер Ньюбэнкс не врет.

Алиса издала смутный звук – звук, который силился стать словом, но так в этом и не преуспел, – пошатываясь, сделала несколько шагов прочь, запнулась о юбку и упала в траву, взметнув вокруг себя пестрый лоскутный вихрь.

Когда она обернулась, Оливер стоял насупившись, разглядывая отслоившуюся от соседнего дерева кору.

– Оливер? – окликнула его Алиса.

– Что? – ответил тот, по-прежнему не отрывая взгляда от дерева.

– Ты сердишься?

– Есть немного. – И он особенно резко скрестил руки на груди.

– Не сердись.

Мальчик фыркнул.

– Ты невыносима.

– Как и ты, – парировала Алиса, тоже скрещивая руки.

Оливер смерил ее хмурым взглядом.

– И больше тебе сказать нечего? После всего, чем я с тобой поделился? Ты по-прежнему отказываешься…

– Нет, – ответила Алиса, поднимаясь на ноги. – Не отказываюсь.

Оливер от потрясения даже выпрямился. Руки вытянулись по бокам, рот раскрылся.

– Что?

– Я сказала, – громко повторила Алиса, – что не отказываюсь.

– То есть ты согласна…

– Определенно нет.

Оливер со стуком захлопнул рот, открытый на середине фразы.

– Ты самая противоречивая девочка, которую я когда-либо встречал.

Алиса улыбнулась:

– Что ж, спасибо…

– Даже не вздумай! – испуганно перебил ее Оливер. – Это не комплимент!

Глаза Алисы сверкнули. Если у обычных людей порой выдается плохой день, то у нее выдались несколько плохих лет, и Оливер оказался самой удобной мишенью, чтобы выместить на нем свою злость.

– Из всех вещей, которые я ненавижу, – прошипела Алиса, – тебя я ненавижу больше всего!

– Совершенно взаимно, – отрезал Оливер.

Некоторое время они стояли, мрачно глядя друг на друга и тяжело дыша. Каждый вел свою внутреннюю битву, и оба были чересчур горды, чтобы обнаружить слабость перед неприятелем.

Наконец Алиса устала злиться (это вообще очень утомительное дело) и опустилась на колени в траву, кусая губы, чтобы снова не расплакаться.

Кажется, Оливер понял ее состояние.

Очень медленно и осторожно мальчик присел на кочку рядом. Мгновением позже они заговорили хором.

Оливер сказал:

– Ты правда ненавидишь меня больше всего?

А Алиса сказала:

– Ох, Оливер, неужели ты не понимаешь, что я всё потеряла?

Мальчик потрясенно заморгал. Сердце его, еще пару секунд назад напоминавшее камень, дрогнуло, когда он увидел, что по меньшей мере сегодня битвы Алисы оказались труднее его.

– Ну конечно, не всё, – сказал он так мягко, как только мог.

Алиса взглянула на него огромными блестящими глазами, и ее губы сложились в дрожащую улыбку.

– Ты ужасный лжец.

– Ну и ладно, – ответил он, стараясь подавить ответную улыбку. – Тогда идем со мной. Идем и вернем то, что ты потеряла.

– Как я могу тебе верить? – Алиса шмыгнула носом и протерла глаза, пытаясь взять себя в руки. – Извини, но у меня нет ни малейших причин отправляться неведомо куда в компании человека, который врет как дышит.

При этих словах Оливер вскинул бровь и все-таки улыбнулся. Как ни странно, он выглядел польщенным – но мы сейчас не будем гадать почему. У Алисы тоже не было на это времени, потому что Оливер принялся копаться в своей походной сумке, и девочка подалась вперед, заинтригованная. Наконец он выпрямился, триумфально потрясая пятком зажатых в кулаке свитков.

– У меня есть карты, – только и сказал он.

Алиса с шумом втянула воздух.

Дорогой читатель! Для нас с вами обладание картами не является таким уж впечатляющим фактом, поскольку сами карты довольно распространены и предлагаются в избытке всякому, кто намерен ими обзавестись. Но в Ференвуде карты были редкостью, а для Алисы – еще и болезненным напоминанием об отце. Составление карт, как вы помните, было делом всей его жизни.

И Оливер, разумеется, это понимал.

Алиса невнятно пискнула.

– Да-да, – кивнул мальчик. – Это карты твоего отца. Старейшины дали их мне, прежде чем отправить на задание.

Алиса по-прежнему безмолвствовала, так что Оливер продолжил.

– Ты, наверное, знаешь, что они искали его со дня исчезновения. – Мальчик сделал паузу, давая Алисе возможность ответить. Когда она ею не воспользовалась, он добавил: – Но не могли найти подходящего человека до прошлого года. До дня моей Сдачи. Тогда-то они и поняли, что без моих способностей тут не обойтись.

И Оливер ухмыльнулся:

– Впечатляет, правда?

– Что еще у тебя в сумке? – спросила Алиса, сузив глаза.

– Ничего, о чем тебе следовало бы беспокоиться, – быстро ответил Оливер.

Алиса уже открыла рот, чтобы возразить, когда мальчик демонстративно спрятал карты обратно в сумку.

– Нет-нет, – заявил он. – Больше ни слова, пока ты не согласишься мне помочь.

Алиса медленно вдохнула. Потом очень медленно выдохнула.

– Ладно, – уступила она. – Я пойду с тобой.

К чести Оливера нужно признать, что у него стало такое лицо, будто он вот-вот расплачется. Но Алиса не собиралась делать ему никаких одолжений; ее решение было продиктовано исключительно соображениями личной выгоды. Сейчас она видела для себя только два пути: отправиться с Оливером на поиски отца – или остаться в Ференвуде навечно опозоренной. Поэтому она кивнула.

– Я тебе помогу. Даю слово.

– Ох, Алиса, – начал Оливер, протягивая ей руку. – Не знаю, как тебя и…

– Пока не стоит, – ответила Алиса, шлепнув его по руке. Девочка прекрасно могла подняться сама, а учитывая репутацию Оливера, предпочитала держать его на некотором расстоянии. К тому же ей не хотелось, чтобы Оливер догадался, как сильно она взбудоражена его предложением. – А ты точно знаешь, где папа?

– Знаю, – заверил ее мальчик. – Но, видишь ли, знать недостаточно. Проблема в том, как его оттуда вытащить.

Алиса сцепила руки, поджала губы и уставилась в небо. Затем она перевела взгляд на Оливера, не прекращая при этом ковырять пальцем ноги в траве.

– Но ты точно уверен, что знаешь, где папа?

Оливер выглядел так, будто сейчас упадет замертво.

– Ты вообще не слушала, что ли? Разумеется, я знаю, где твой папа, но это никак мне не помо…

– Да-да, – прервала его Алиса взмахом ладони. – Я слышала все твои «итакдалее». Но то, что ты не врешь, не значит, что я могу тебе верить.

Оливер смерил ее внимательным взглядом. Затем, ничего больше не говоря, достал из сумки еще один пергаментный свиток и аккуратно его развернул. Вопреки ожиданиям, тот даже не предпринял попытки свернуться обратно, а повис идеально плоским полотном. Однако стоило мальчику снова его коснуться, как свиток задрожал и в один миг собрался в прямоугольную коробку, которая в высоту оказалась больше, чем Оливер в ширину. Мальчик на три секунды приложил к крышке три пальца, и она бесследно исчезла.

– Пожалуйста, – сказал Оливер, указывая на коробку свободной рукой. – Можешь сама посмотреть, куда ушел твой отец.

Алиса была в ужасе.

– Папа в этой коробке? – выдохнула она, прижимая ладонь к груди. – Он в ловушке? Он сломан? Мы сможем вынуть его обратно? О нет, я же ничего не понимаю в починке людей…

– Он не сломан, – буркнул Оливер, косясь на солнце. – Да что там говорить, лучше подойди и посмотри сама!

– Ладно-ладно, – поспешно ответила Алиса. Ей было сложно довериться Оливеру – учитывая, что в обычной ситуации она не доверила бы ему даже пучок соломы, – но желание найти папу пересилило. Поэтому она бочком пододвинулась к коробке и осторожно заглянула в нее одним глазком.

Внутри была дверь.

Алиса охнула.

– Умно, правда? – сказал Оливер. – Но путешествие потребует у нас кучу…

– У меня совсем нет денег, – расстроилась Алиса. – Я вчера потратила последний финк на чуденец.

– …времени.

– Ну да, конечно, времени, – закивала Алиса.

– Когда мы зайдем внутрь, выбраться будет непросто, – добавил Оливер. – Дорога может оказаться длинной.

– Длинной, как гусеница? – спросила Алиса, складывая два пальца в щепотку. – Или как океан? – И она широко развела руки.

– Не знаю, – ответил Оливер. – В прошлый раз я пробыл там год.

Алиса уронила поднятые руки.

– Целый год?! Так вот где ты был все это время? Ты искал папу?

Оливер кивнул.

Алиса подумала и снова опустилась в траву. Затем, не глядя, сорвала маргаритку и откусила верхушку.

– И куда она ведет? – поинтересовалась девочка с набитым ртом. – Эта дверь?

Оливер вздохнул и ничего не ответил. Алиса окинула его подозрительным взглядом, прикрывая глаза от сверкающих в небе радуг. Мальчик поставил коробку на землю и присел рядом.

– Она ведет в Итакдалию.

Алиса засмеялась и чуть не подавилась маргариткой.

– Да брось, – с трудом выговорила она. – Я серьезно.

– И я, – мрачно ответил Оливер. – Она ведет именно в Итакдалию.

– Но… – и Алиса осеклась.

Оливер поднял бровь.

– Не может быть, – медленно произнесла Алиса. – Но я думала… Все говорят… Итакдалия ненастоящая!

– Твой отец с тобой не согласился бы. Когда он был в твоем возрасте, его отправили в Итакдалию с поручением. Ты не знала? Он составлял карты не только Ференвуда. Ему дали задание начертить карты всех волшебных земель. Его работа была важнее любой другой в Ференвуде, – и Оливер похлопал по сумке. – Карты твоего отца бессчетное множество раз спасали мне жизнь.

Глаза Алисы стали круглыми, как блюдца. Она не знала таких подробностей о папиной работе. (Интересно, а мама знала?) Горожане, Старейшины, отец – все скрывали от нее правду. И хотя она всегда надеялась, что где-нибудь в мире найдется другое местечко, населенное магией, теперь, когда эта возможность смотрела ей прямо в лицо, Алиса не могла в нее поверить. (К счастью или к сожалению, девочка точно знала, что Оливер не врет, и это не давало ей возможности чересчур упорствовать в своем неверии.)

– Какая она? – прошептала Алиса. – Итакдалия?

Оливер отвел взгляд, но Алиса успела заметить тревожную складку, на секунду рассекшую его лоб.

– Есть причины, по которым нам лучше это не обсуждать.

Алиса судорожно вздохнула, наконец догадавшись.

– Там опасно? Папа попал в беду?

Оливер кивнул на коробку:

– Хочешь это выяснить?

Алиса покосилась на миниатюрную дверцу. Она думала о страхе и мужестве; о доме, надежде и шансе на долгожданное приключение.

Она думала о маме.

Маме, которая не будет по ней скучать, братьям, которые на самом деле ее не знали, и отцу, который всегда ее любил.

Алисе было нечего терять, а найти она могла целого папу.

Уже второй раз за два дня она точно знала, что делать. Поэтому сунула пальцы в коробку и осторожно повернула крохотную ручку.

* * *

Алиса заглянула в открытый проем и ничего не увидела.

– Там ничего нет, – пожаловалась она Оливеру, слегка встряхивая коробку. – Может, ты ошибся дверью?

– Все с моей дверью в порядке, – обиделся Оливер и, забрав у Алисы коробку, поставил ее неподалеку от девочки. – Если хочешь увидеть Итакдалию, нужно сперва в нее отправиться. Взгляд снаружи ничего не даст.

Алисе очень хотелось сказать Оливеру что-нибудь недоброе, но она решила придержать язык и немного понаблюдать. Этот мальчик со ртом лжеца и волосами цвета серебристой сельди вызывал у нее все большее любопытство.

Неожиданно Алиса заметила, что он носит простую одноцветную тунику без каких-либо украшений. На самом деле, она была не слишком модной и выделялась лишь оттенком незрелого баклажана. Оливер, в свою очередь, заметил, что его рассматривают, и принялся нервно ерзать.

– Ну что еще?

– А ты уверен, что это единственный вход? Может, где-нибудь есть окно? Или хотя бы форточка?..

– Ты будешь сомневаться в каждом моем слове? – возмутился Оливер, размахивая руками. – Всю дорогу будешь переспрашивать?