Текст книги "Факультет боевой магии. Сложные отношения"

Это была первая ссора в нашей семье и одна из самых тяжелых в моей жизни. Нет, Мартин не кричал, не использовал ментальную магию и уж тем более не наказывал меня, зная, что я предпочту уйти, чем терпеть такое к себе отношение. Нет, он просто упорно продавливал свою точку зрения, чередуя мягкое убеждение и запугивание, в основном рассказывая истории из своей практики общения с боевыми магами. Я даже на какое-то время поверила в ужасы, расписываемые мужем, – он бывал весьма убедителен, когда хотел. Да и мои собственные воспоминания о боевой магии были травмирующими. Слишком мало времени прошло с тех пор, как меня покалечил один из боевых магов ВМ.

Верила я мужу ровно до тех пор, пока Джис не узнал, что именно пытался внушить мне Мартин. И вместо того чтобы пытаться меня переубедить, просто рассказал о своих студенческих годах. И о том, с какими сложностями он сталкивался.

– Наш артефактор люто ненавидел студентов и постоянно пытался убедить, что рано или поздно боевая магия уйдет в небытие. Что нас заменят машины, – морщась, поведал Джис.

– Как грустно. Ты до сих пор на него обижен?

– Нет. Когда на выпускном мы подвесили его головой вниз с третьего этажа, обида как-то прошла.

Я сглотнула, отодвинувшись от Джиса, но тот покровительственно похлопал меня по плечу.

– Но я думаю, что если бы нашим преподавателем был не занудный старик, а такая миленькая и умная фрау, как вы, то я бы относился к артефакторике с гораздо большим интересом.

После беседы с Грохенбау я поняла, что мне хотелось бы, чтобы студенты факультета боевой магии если и не полюбили артефакторику, то по крайней мере уважали ее. Так что Мартину пришлось смириться с моим выбором. А затем декан заявил, что я ему не нужна. Пусть Джис не доверял артефакторике, но он доверял мне. А для Крамера я была очередной бесполезной чародейкой, которую ему пытаются навязать.

Я забрала браслет со стола, вежливо улыбнувшись своему почти боссу.

– Когда хотите разрушить артефакт, лучше использовать не самые мощные заклинания, а те, которые построены по принципу Лунгарда. Сложные и плотные плетения они не разрушат, но надорвут связи, а этого более чем достаточно.

Крамер позвонил мне на следующий день.

– Вы приняты, фрау Шефнер. Зайдите сегодня в университет, ознакомьтесь с рабочей программой. Хотя вы, наверное, решите переписать ее.

– Если вы хотите взять меня на работу, только чтобы насолить моему мужу…

– О, нет-нет. Дело не в этом. Просто я немного знаком с Мартином Шефнером. Пересекались… еще до того, как я ушел в отставку и начал работать в военной академии. Так вот, более мерзкого типа в жизни не встречал. И если вы как-то смогли убедить его изменить решение, то вы на самом деле стоите внимания… Да и по поводу заклинаний Лунгарда вы были правы. А вот тот артефактор, которого я хотел взять, оплошал. В общем, вы нам нужны. Я даже готов простить вам то, что вы женщина.

– Ну вот с этим я точно ничего сделать не могу, – проворчала.

Фридрих Крамер оказался требовательным и сложным человеком, но оттого-то мне и хотелось произвести на него впечатление и доказать, что он сделал правильный выбор. Поэтому мое опоздание в первый рабочий день было таким досадным.

Глава 2

Я вошла в кабинет, торопливо кивнула своим коллегам и, не найдя ни одного свободного места, скромно примостилась у окна. Как раз вовремя, так как вслед за мной зашел декан. Обежал взглядом нашу небольшую компанию из десяти человек и удовлетворенно кивнул.

– Все в сборе, я полагаю. Рад видеть как старые, так и новые лица на факультете боевой магии. Хм… и кафедре боевой магии? Как-то длинновато звучит.

– ФБМ – КБМ, – сократил пухлый усатый господин на диванчике. Факультетский целитель. Он преподавал у нас на втором курсе, и это был единственный случай, когда я приходила на пересдачу. К счастью, меня он не помнил, иначе бы так благостно не улыбался той, кому поставил зачет с условием, что я не буду заниматься целительской артефакторикой.

– Да уж, сложновато будет болельщикам нашей спортивной команды, – ухмыльнулся поджарый маг неопределенного возраста и бандитской наружности.

Если я правильно поняла, он отвечал за военную подготовку и дисциплину на всех курсах. А еще говорят, этот господин был довольно любвеобилен. Он и сейчас умудрялся строить глазки высокой изящной брюнетке. Тоже, кстати, магу. Интересно, он об этом знает?

Студентов на новом факультете было совсем ничего. На все шесть курсов едва набиралось полсотни, поэтому преподавательский костяк был мал. Пятеро преподавателей по университетским дисциплинам общего характера и пятеро магов. Я познакомилась почти со всеми, кроме той самой брюнетки, сонного лысого старичка и изящного молодого мужчины со смугловатой кожей и выразительными темными глазами. Он встретил мой взгляд и тут же отвернулся, будто испугавшись.

– Ах да, тут не все со всеми знакомы, – очнулся Крамер. – Господа и дамы, позвольте представить вам фрау Софию Шефнер, нашего артефактора.

Вот не привыкла я, что при произнесении моей фамилии люди затихали и напрягались. Даже «бандит» посмотрел на меня без особой симпатии. Не изменился в лице один целитель, кажется, просто не вспомнив, кого так зовут.

– Фрау Шефнер, будьте внимательны, запоминая имена, второй раз не повторю. – Крамер был не понаслышке знаком с «забывчивостью» артефакторов, правда, довольно избирательной, в основном на имена и лица. – Фрау Клара Гольц, наш менталист, и фрейлейн Сезанна Шмидт, преподаватель тонких искусств… Куда уж без них на факультете боевой магии.

По крайней мере, не только мне Крамер выказал свое неудовольствие. Фрейлейн Шмидт была хмурой и язвительной старой девой лет сорока пяти, и она же была известнейшей поэтессой Брейга.

– Господин Дельвиг Триер, военный куратор, который не даст нашим студентам забыть, что они все-таки воины, а не институтские барышни, – продолжил декан. – Валлери Ардег, наш целитель, и мастер-алхимик Томас Бергман.

Алхимика я знала. Он выпустился на три года раньше меня и какое-то время работал в военном министерстве. Последнее отнюдь не прибавляло ему очков в моих глазах, хотя этот кудрявый большеротый маг казался вполне дружелюбным человеком. Сонный старичок, Ларс Муниг, оказался историком и специалистом по военной стратегии; коренастый усатый мужчина, Ульрих Бауэр, – мастером боевых искусств, а высокий хмурый господин в очках – инженером-оружейником. Но больше всех меня удивил Лоренцо Моретти, тот самый смуглолицый мужчина, что держался отстраненно. Господин Моретти, который должен был преподавать право, философию и математику, прибыл из Лермии. Иностранец, которого допустили до боевых магов Грейдора, будущих армейских спецов? Пока боевики оставались под крылом военного министерства, едва ли это было возможно, но, очевидно, в университете более либеральные взгляды на образование. Уверена, что у моего мужа хранилась полная информация на Моретти, значит, он был вне каких-либо подозрений.

После такого быстрого знакомства Крамер озвучил общий курс, на который должны были ориентироваться все преподаватели, распределил кураторов по группам и, уточнив, что ни у кого из нас нет вопросов по расписанию, сбежал на встречу с первокурсниками.

– Второй курс? Сочувствую, – сказал мне господин Бауэр, преподававший боевым магам еще в академии, заметив мой растерянный взгляд. Ну не готова я быть чьим-то куратором, беря на себя решение всех проблем своей группы. – Так-то ребятки неплохие, но есть там одна парочка… Оба из потомственных, которые вечно ставят в тупик.

– Сложный характер? – спросила я.

– У девочки да. С норовом и довольно конфликтна. Хотя на вид Грохенбау сущий ангелок.

Я едва не фыркнула, услышав знакомую фамилию. Ну надо же, а Ирма умет произвести впечатление!

– Но вот Бертольд Келлер гораздо хуже, – продолжил Бауэр, то ли пытаясь меня запугать, то ли предупреждая. – Вроде тихоня, но вы не обманывайтесь. Если на втором курсе кто какую пакость и сотворит, то знайте – за этим стоит Келлер. При этом он достаточно сообразителен, чтобы не попадаться.

Келлер. Хм, а ведь я совсем забыла, что сын Линды Келлер учился вместе с Ирмой в военной академии. Ему, должно быть, сейчас около шестнадцати-семнадцати. Такой взрослый, но он мог бы быть сыном Мартина…

Ох, о чем я только думаю? Семнадцать лет назад мой муж и Линда еще не были знакомы, да и не мог Шефнер быть столь неосторожен, чтобы заводить детей вне брака. Тогда почему мне неприятно даже думать об этом?

Ревность – чудовищно глупая штука, поэтому я выбросила из головы ненужные мысли. Меньше всего хотелось, чтобы личная неприязнь к фрау Келлер как-то сказалась на моем отношении к студенту Келлеру.

– Буду знать. А что вы скажете про шестой курс, мастер?

– К старшим курсам боевые маги уже хоть немного социализируются, да и с дисциплиной у них все хорошо. В академии-то особо не забаловать было. – В голосе Бауэра слышалось сожаление. Он явно считал, что университетская свободная жизнь развратит его студентов. – Так что с ними проблем быть не должно. А если вдруг возникнут, можете просто поговорить с их старостой, Тео Адорно. У него бесспорный авторитет у одногруппников, хоть это и не всегда бывает удобно.

Мастер боевых искусств замешкался, будто не зная, стоит ли продолжать, но все же решился.

– Почти все старшекурсники, и те, кто выпустился, и пятый тогда еще курс Адорно были против выведения боевых магов из-под крыла академии. И многие… принимали участие в городских беспорядках. Тео тогда не остановил своих, наоборот, подбросил дров в костер. Однако я уверен, что сейчас он об этом сожалеет.

Я несколько напряженно улыбнулась.

– Тогда многие вели себя неразумно. Надеюсь, те события для всех стали уроком. Хотя для кого-то этот урок был слишком жесток. Мартин не рассказывал мне о событиях той ночи, зато Рихтер как-то обмолвился о количестве тел, привезенных утром в морг. А все потому, что некий боевой маг вышел из себя, в результате чего в одной таверне разгорелся пожар, а дверь заклинило.

Как бы то ни было, тот маг студентом не был, так что винить тех, кому придется преподавать, не стоит.

Еще раз взглянула на свое расписание и расстроенно вздохнула: сейчас у меня первое занятие у второкурсников, а вот второе аж после двух, у шестого курса. Какой огромный перерыв! В любое другое время я бы ему обрадовалась – будет время зайти на родную кафедру, может быть, оккупировать мастерскую, которую когда-то считала своей. Но нехватка ночного сна уже сказывалась. Внимание было чуть рассеянным, и все время хотелось закрыть глаза и прилечь…

Стрелки уже показывали девятый час, так что я встряхнулась и пошла знакомиться со вторым курсом боевых магов.

Сама я поступала в университет, когда мне было семнадцать, но боевиков обучали с более раннего возраста, так что я ожидала увидеть почти детей. Как же! В свои шестнадцать студенты выглядели практически так же, как я в двадцать, не говоря уже о том, что большинство были выше меня. Семь переростков, шесть юношей и одна девушка. Нет, пять парней и две девчонки – одну из юных фрейлейн я приняла за мальчика из-за коротких волос, но когда она встала из-за парты, я увидела юбку и поняла, что ошибаюсь.

– Садитесь, – спокойно сказала, пытаясь скрыть свое волнение.

Обвела взглядом аудиторию, стараясь не задерживаться его на ерзающей и улыбающейся Ирме. После того как я достаточно долгое время провела в доме Грохенбау, работая над протезом для ее отца, отношение девушки ко мне изменилось в лучшую сторону. Да и влюбленность в Мартина, к счастью, прошла. Теперь ее мысли занимал другой человек. Пока, правда, больше как соперник, но даже я, не слишком разбиравшаяся в тонких чувствах, знала, что для подростков «ненавижу» стоит очень близко к «люблю».

А вот и он, источник страданий фрейлейн Грохенбау. Довольно крепкий рыжеволосый юноша с темными, едва ли не черными умными глазами и тонкими материнскими чертами лица. А ведь действительно симпатичен и производит вполне благоприятное впечатление.

– Меня зовут фрау София Верн… – Я откашлялась. – Простите, Шефнер. Помимо преподавания вам введения в артефакторику я стану куратором вашей группы. Так что со всеми проблемами и вопросами можете подходить ко мне.

После моего заявления группа оживилась. Лопоухий подросток со второго ряда тут же поднял руку.

– Спрашивай, – царственно кивнула я.

– А это правда, фрау Шефнер, что у вас обе руки искусственные и что вам их оторвало при столкновении с магами из военного министерства?

Мне понадобилось некоторое время, чтобы убедить себя, что непосредственность боевых магов умилительна, а не раздражающа.

– Нет, никто руки мне не отрывал. А теперь, если этот вопрос прояснен, может быть, мы перейдем к более насущным…

В этот раз меня отвлек громкий шепот Ирмы:

– Идиот, я же говорила тебе, что не руки, а палец! Но ты не заметишь. Она знаешь какие крутые штуки может делать!

Я снова откашлялась и продолжила:

– Давайте лучше перейдем сразу к артефакторике…

– А на какой руке хоть? А колдовать ею вы можете?

Ушастый боевик меня бесил. И если бы не тонкая улыбка, скользнувшая по губам Келлера, получавшего, судя по всему, наслаждение от происходящего, то я бы вышла из себя.

– Я этой рукой не только чаровать могу, но и надрать кое-кому уши за то, что отвлекает, – дружелюбно сказала я. – Но вы же от меня не отстанете, так? Ладно. Сейчас каждый по очереди встанет и посмотрит, что у меня там с моими искусственными конечностями. Будем считать это практикумом по обнаружению артефактов. Но, чур, пальцами в меня не тыкать и магию не применять!

Я со страдальческим видом положила обе ладони на стол, совсем не удивившись, когда студенты проигнорировали мои инструкции и просто сгрудились вокруг стола. За исключением Ирмы и Бертольда, со скучающим видом пялившегося в это время в окно.

Остаток занятия прошел так же шумно, но не без пользы для меня и ребят. Кажется, мне удалось хоть чуть-чуть заинтересовать студентов атефакторикой, что было, в общем-то, трудно. При их уровне владения силой и навыке видеть сложную магию артефакты выглядели для них обычными предметами. Не менее проблемно было доказать самоуверенным юнцам, что артефакторика может быть как полезна, так и опасна.

Да, чародеи не были способны на мощную волшбу, но артефакты, в которые вложили совсем немного магии, нередко могли остановить самое сильное заклинание.

И я решила продемонстрировать это на примере.

– Ты, лопоухий, иди сюда! – скомандовала я, когда до конца занятия оставалось около получаса.

– У меня, между прочим, имя есть, – обиженно сказал он.

Я лишь отмахнулась.

– Да без разницы.

Мы были не на полигоне, но для боевых магов даже лекционные залы окружали защитой. Так, на всякий случай. Да и я не собиралась позволять своим ученикам хулиганить.

– Можешь создать самую простую энергосферу?

– Какого размера? – снисходительно спросил парнишка.

– Не в размерах дело, Коваль, – сказал один из студентов, вызвав у окружающих смешки.

– Цыц, мелюзга, – впервые подал голос Бертольд. – Нир прав. Если сфера будет велика в диаметре, но плохо заряжена, то ее эффективность будет минимальна. Хотя если фрау Шефнер собирается делать то, о чем я подумал, может, это и к лучшему.

– Не стоит беспокоиться о моей безопасности, – улыбнулась я.

Поставив ушастика напротив себя и убедившись, что он может неплохо управляться с заклинанием, дала отмашку приступать. Полупрозрачная, чуть голубоватая сфера медленно поплыла ко мне. Я закатила глаза.

– Можно чуть быстрее? Я тут засну.

Шар ускорился, но все же недостаточно, чтобы создать мне хоть малейшее затруднение. Подняв руку, я остановила энергосферу в полуметре от себя и просто отошла с его траектории. Она развеялась за моей спиной.

– Еще раз. А теперь без скидок на то, что я, по вашему мнению, слабачка.

Лопоухий нахмурился, сконцентрировался на своей ладони и создал еще один шар. Неровный, не слишком крупный, но уже гораздо более яркий. Сердцевина его наливалась синевой. Такой, попав по человеку, вполне может его покалечить.

И двигался он не в пример быстрее первого. В этот раз я отступать не стала. Вскинула руку и остановила сгусток энергии в нескольких сантиметрах от своей ладони.

– Еще контролируешь? Тогда почему бы тебе не попробовать продвинуться дальше?

Кто бы мне сказал раньше, что наблюдать за жалкими потугами студентов так весело! Преподавание – это точно мое. Бедолага обливался потом, шептал под нос усиливающие заклинания, наращивал мощь энергосферы… но так и не смог сдвинуть ее ни на миллиметр.

Наконец мне наскучило.

– Хватит.

Развеяв шарик легким движением руки, повернулась в сторону зрителей.

– Кто смог что-то увидеть?

Поднялась только одна рука. Берт Келлер. Я почти не удивилась. Поощрительно кивнула.

– Правда, я описать не смогу, – сказал юноша, поднимаясь. – Можно нарисую?

Мелом на черной доске он быстро и аккуратно обозначил заклинание своего одногруппника, а затем причудливую вязь моих чар поверх него. Грубовато, но в целом верно.

– Молодец, Бертольд.

– Почему вы назвали Келлера по имени, а меня просто лопоухим? – возмутился все еще стоящий студент.

– Вот когда заслужишь, тогда и получишь имя. – Я посмотрела на часы. Занятие уже заканчивалось. – Можете быть свободны. И в следующий раз подготовьте мне доклады по чарам класса «сеть». Там всего около сорока видов плетений, так что повторений быть не должно.

Не обращая внимания на возмущенное бормотание, я вышла, чувствуя необыкновенную бодрость. И чего меня пугали, что с боевыми магами сложно? У нас вот как-то были общие занятия с менталистами, и я как вспомню их группу, так вздрогну. Будто в террариуме со змеями оказаться.

Я была увлечена своими мыслями и не сразу обнаружила, что за мной по пятам следует Ирма, выжидая, пока ее замечу.

– Чего тебе, куница?

– Мама просила передать! Сказала, что вы наверняка забудете о себе позаботиться. – Девушка сунула мне кулек и сбежала к стоящему неподалеку Берту. Кажется, они неплохо ладят, а ведь еще полгода назад Ирма жаловалась на Келлера.

От кулька вкусно пахло хлебом и котлетками.

В преподавательской был только Лоренцо Моретти, напряженно разглядывавший свое лицо в зеркальце. При моем появлении он его поспешно спрятал и засуетился, делая вид, что что-то пишет. Я спокойно прошла мимо и, усевшись у окна, прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной. А затем сама не заметила, как задремала.

Проснулась я от тихого разговора все на том же кожаном диванчике, укрытая пледом. За столиком неподалеку чаевничали двое – менталистка фрау Гольц и господин Бергман, алхимик. Выглядели оба пожеванно. Заметив, что я не сплю, менталистка кинула на меня завистливый взгляд, но промолчала. Зато алхимик, поняв, что у него новый слушатель, тут же пожаловался на третьекурсников, которые разлили какие-то ценные реагенты, а затем, нанюхавшись испарений, попали в лазарет.

– Тонкость и аккуратность – это не про боевых магов, – подавив зевок, согласилась я. – Но зато они любознательны и дружелюбны.

– Это вы у старшего курса не были, – поежилась фрау Гольц. – Атмосфера там…

– Точно, у меня же пара у старшекурсников!

Не дослушав менталистку, я схватила свой ридикюль и рванула на выход. Спешно вернулась, поправила растрепавшуюся от сна прическу, разгладила помятую юбку и чинно вышла из преподавательской под насмешливыми взглядами коллег.

На шестом курсе учились девять человек, из них всего две девушки. Зайдя в аудиторию, я уселась за потертый стол, скользнула взглядом по молодым мужчинам, спокойно сидевшим за своими партами, и уткнулась в список перед собой. И вроде бы всего на четыре года старше моих прежних учеников, а какая разница! Серьезные, строгие и уж больно напряженные. Я не была менталистом, но ощутила, насколько холодно меня встречали. И это не говоря о том, что все студенты одеты в темно-серую форму военной академии, явственно демонстрируя свою лояльность ВМ, а не университету.

Откашлялась и зачитала список студентов вслух. Тот, чье имя я называла, бесшумно вставал и, не сказав ни слова, садился на место. Два последних имени в списке меня заинтересовали больше всего.

– Ганс Яргер… да, вижу вас, садитесь. Анна Яргер…

Если вначале я решила, что Анна и Ганс брат с сестрой, то теперь, увидев хрупкую девушку, совсем не похожую на коренастого мрачного крепыша, поняла, что ошиблась. Судя по всему, они супруги. Когда девушка встала, брови мои удивленно взмыли вверх.

– Вы… в положении?

– Деканат разрешил мне посещение теоретических занятий, – ответила Анна, спокойно расправляя платье на уже заметном животике.

– Но военная артефакторика – предмет не теоретический. У нас будет практика, она может быть опасна, а у вас, наверное, и дар уже пропал?

– Фрау Шефнер, я не знаю, что вы имеете в виду под практикой, но вы не первый артефактор, что у нас преподает. И обычно желание похвастаться своими чарами пропадает после первого же сломанного артефакта. Так что, полагаю, предмет все же будет теоретическим.

Я перевела взгляд на юношу, сидевшего прямо передо мной. Теодор Адорно. Светлые волосы, скуластое худое лицо, холодные прозрачно-голубые глаза. Не очень красив, но изрядно харизматичен. Адорно не казался плохим человеком, и все же мне при взгляде на него становилось не по себе.

– По поводу вас я решу вопрос с деканом, студентка Яргер, – ответила, решив не портить отношения с группой, выгоняя девушку из аудитории. – А вот вам, студент Адорно, не стоит быть столь самоуверенным.

Я достала припасенную на конец занятия шкатулку и с глухим стуком поставила ее на стол.

– Тот, кто сможет ее открыть, получит экзамен автоматом.

– А в чем подвох? – недоверчиво спросил один из студентов.

– На шкатулке не должно остаться ни царапины.

– Это задачи не для боевого мага. Как раз такими обычно занимаются алхимики или артефакторы.

– А что, артефакторы так часто бывают под рукой? А если вам во время операции нужно будет проникнуть куда-нибудь с минимальным шумом, что будете делать? Алхимика звать?

Без каких-либо слов со второго ряда поднялся высокий сутуловатый юноша со шрамом на виске и, подойдя к шкатулке, опустил тяжелые крупные ладони на покрытое узорами дерево.

Жар его магии я чувствовала почти физически. Хотелось отодвинуться или закрыться щитом, но делать это на глазах у студентов означало показать свою уязвимость. Чтобы отвлечься от происходящего, начала рассказывать:

– Чародеи, как известно, способны использовать гораздо меньшее количество энергии, чем маги, особенно боевые. Говоря о чарах, чаще всего используют понятие «нити», а вот в заклинаниях речь идет уже о потоках силы. Но при этом и заклинания, и чары работают на одних и тех же принципах. И тут и там мы рассуждаем об узорах, схемах, рисунках заклинаний и чар. Тогда как так получается, что состоящие из тонких, легко рвущихся нитей чары порой так сложно бывает порвать или нарушить? – Я посмотрела на упорно пытающегося взломать мою защиту студента и скомандовала: – Достаточно. Следующий. Так вот, возвращаясь к теории. Как вы думаете, что может сделать чары крепче?

Руку подняла полноватая студентка, подстриженная едва ли не короче, чем окружающие ее парни.

– Вы отвечать или получить «автомат»?

– Пожалуй, и то и другое. Тип магии, да? От этого зависит, насколько чары будут хороши. Нужно угадать тип применяемой магии и использовать что-то из этого же арсенала, но сильнее?

Я благожелательно кивнула.

– А вы попробуйте. Чтобы не задерживать процесс, подскажу: тут используется схема Нулана. В боевой магии она тоже в ходу, насколько я знаю.

«Тогда, должно быть, это будет легко», – прочитала я во взгляде девушки. Она взяла шкатулку в руки и медленно провела по ней, иногда задерживаясь пальцами, почти точно чувствуя, где располагаются основные узлы чар.

Шкатулка не поддалась. Я развела руками.

– Что ж, видно, получить зачет у меня окажется не так просто.

Следует отдать должное, попытались все. Один так усердствовал, что чуть не спалил ларец напрочь, из-за чего едва не был изгнан своими одногруппниками. Теперь я наконец-то увидела искренний интерес на лицах студентов. Как и второкурсники до этого, они сгрудились вокруг стола, только не толкаясь и перебивая друг друга, а вполголоса обсуждая, что именно с моими чарами не так.

– Адорно, может, присоединишься? – спросил Яргер.

Молодой мужчина кивнул и, пройдя мимо студентов, склонился над шкатулкой.

– Это действительно схема Нулана?

– Да, это так.

– Но наверняка модифицированная.

– Под специфику задачи. Так вы будете пытаться разрушить чары?

– Было сказано, что «автомат» получит тот, кто откроет ее, не сломав, – уклончиво ответил маг.

Он изучил деревянную коробочку со всех сторон, а потом, одновременно нажав на железные крепления с двух сторон, с едва слышным щелчком открыл ее.

– Она и закрыта-то всерьез не была. Что вы хотели показать этим? Что мы слишком опираемся на магию или что всегда есть другие пути?

– И это тоже. Хотя чары еще на месте, вы все же получите оценку «автоматом». Воспользуетесь возможностью и перестанете ходить на мои занятия?

Адорно усмехнулся.

– Но ведь тогда я не узнаю, в чем секрет, так?

– Почему же не узнаете. Я скажу. Дело не столько в типе магии или толщине нитей. Все дело в плотности плетения. Да, это схема Нулана, но трехслойная, при этом каждый следующий уровень чуть сдвинут по отношению к предыдущему. И брешь бы не образовалась, даже если бы вы разрушили часть защиты. Меня научил подобному приему один артефактор из военного министерства. – Надо же, я впервые вспомнила о Шварце без потаенного страха или злости, более того – с долей благодарности. – Но если грейдорские военные артефакторы ведут разработку неуязвимых для боевой магии артефактов, то и в других странах делают то же. И это значит, что вам рано или поздно придется столкнуться с подобной проблемой.

– А вы знаете, как сломать ваш собственный артефакт с помощью боевой магии? – подала голос полненькая девушка.

Я сложила руки под подбородком, задумчиво разглядывая своих студентов.

– Нет, – призналась. – По крайней мере, не тратя на это колоссальное количество времени или сил. Но было бы весьма интересно узнать, есть ли другие способы. Вот что я и предлагаю вам попробовать выяснить на моем предмете. Вы ведь давно уже не дети, каждый – или почти каждый – имеет боевой опыт. И наверняка сталкивался со сложными ситуациями.

– Не в случаях с артефакторами, – отозвался Теодор. Упрямый блеск в его глазах сменился задумчивостью. – Допустим, чародеи и в самом деле могут создавать полезные артефакты или делать ловушки. Но знаете, о чем будет думать боевик, встретившись в непосредственной стычке с магом, пусть даже с ног до головы обвешанным артефактами?

– Как бы не прибить малахольного? – фыркнула я.

В этот момент со слабым скрипом приоткрылась дверь аудитории, отвлекая мое внимание от спора. Корбин Рихтер, стоявший на пороге, радостно скалил зубы и махал мне рукой. Я перевела несколько растерянный и смущенный взгляд на молодых боевиков, но их элементалист нисколько не смутил. Несколько человек посмотрели в сторону двери, но тут же отвернулись безо всякого интереса. Я вновь стрельнула глазами на учителя. Точно! Из-под распахнутого плаща Рихтера виднелся весьма знакомый пестрый шарф. Вот же наглец! Алхимик выпросил у меня артефакт невидимости еще до моей свадьбы. Для важного дела, как он объяснил. Потом мы поссорились, и у меня не было времени вернуть свою собственность. А этот тип, значит, просто разгуливает в моем шарфе по университету!

Рихтер зашел внутрь аудитории, прогулялся между рядами, заглянул в чью-то тетрадь и, стянув с соседней парты перо, решил внести какие-то пометки в чужие записи. Заметив, что я неодобрительно покачала головой, он скорчил жалобную гримасу, но тут же послушно вернул все на место.

– Фрау Шефнер, что-то случилось? – спросил один из студентов.

До конца занятия было около пятнадцати минут, и мне нужно было постараться не дать Рихтеру испортить за это время впечатление о моем предмете и обо мне. А мой наставник был более чем способен на это.

Требовалось как-то перенаправить его дурную энергию себе на пользу.

– Знаете, а я ведь с вами соглашусь, Адорно. – Рассеянно вертела карандаш в руке, стараясь не смотреть в сторону алхимика, шатающегося вокруг группы студентов. – Мне приходилось сражаться с боевыми магами. Хотя сражение – это громко сказано. Сил хватило минут на пять, прежде чем я проиграла. И это учитывая, что мои противники не собирались меня убивать, а значит, были ограничены в выборе средств.

Скривилась, подняла глаза, ожидая увидеть насмешку или презрение на лицах своих подопечных. Не знаю, что было написано на моем, но большинство студентов отводили взгляд. Лишь льдисто-голубые глаза Адорно смотрели на меня не отрываясь, а губы сжимались в непонятном мне волнении.

– Я все вспоминаю то нападение и думаю, могла ли я что-то противопоставить им в тех условиях. И смогу ли сейчас, если ситуация повторится. И понимаю, что нет. Я ничего, абсолютно ничего не смогу сделать. По крайней мере, если не готова к нападению. Потому что вы правы – даже обвешавшись артефактами, я все же слабее боевого мага. Быстрая реакция, выносливость, готовность отвечать ударом на удар и терпеть боль – всего этого у меня нет и никогда не будет… Другое дело, если мне известно, кто мой враг и когда он может напасть. Или если я хочу сама напасть первой. Поверите ли вы мне, если я скажу, что могу каждого из вас без промедления убить так, что никто просто не успеет ничего предпринять?

– И как вы это сделаете? – хрипло спросил Адорно. – Что у вас есть сейчас, чтобы утверждать, что вы сможете заставить одного из нас хотя бы сдвинуться с места?

– Немного, но вполне достаточно, чтобы мои слова не были просто бахвальством. Во-первых, у меня есть знание. Я вижу ту ситуацию, в которой вы оказались, гораздо полнее. Во-вторых, я обладаю артефактами, свойства которых вам незнакомы, а значит, вы ничего не сможете им противопоставить. И, в-третьих, у меня есть союзник. – Теплая рука Рихтера легла на мое плечо. – Студент… Гроссман, кажется? Вы принесли боевое оружие в университет. Это запрещено. Мне придется его конфисковать.

– У меня ничего нет, вы ошибаетесь, – не моргнув глазом соврал парень с россыпью веснушек на носу.

Рихтер перегнулся через меня и с громким стуком положил на преподавательский стол остро заточенный стилет. Рядышком упали чьи-то: портсигар, тяжелый перстень, заколка для волос, шейный платок… И только затем алхимик стянул со своей шеи цветастый шарф.

Не знала, что Рихтер помимо всего страдает клептоманией. Судя по его довольной улыбке, он ею скорее наслаждается.