Текст книги "Больше жизни, Хлоя Браун!"

Она стояла перед ним, уперев руки в бока, с возмущенным выражением на лице, за которым явно пряталась улыбка. Ее рот выражал одно – крайнее негодование, – но глаза сияли, а вокруг них собрались морщинки, от которых возникало чувство, будто смотришь на пузырьки шампанского. И Рэд никак не мог унять смех.

Когда ему наконец удалось успокоиться, Хлоя лукаво спросила:

– И что конкретно в этом смешного?

Рэд на секунду прислонился головой к стене и зажмурился, наслаждаясь болью в прессе от смеха. Он целый век так не ржал, и по ощущениям это превзошло трехчасовой массаж.

– Во-первых, – иронично сказал он, – если бы ты и правда была такой непредсказуемой штучкой, тебе не требовалось бы говорить мне об этом.

Она фыркнула:

– Может, я просто невысоко оцениваю твою наблюдательность.

– Справедливо. Наблюдательность – это больше по твоей части, не так л?.

Хлоя уставилась на него, прикусив губу. Ее смешливая раздраженность испарилась вместе с теплотой, исходящей от ее коричневой кожи.

– Рэд, я… – Она запнулась, сглотнула и расправила плечи: – Я должна тебе кое-что рассказать.

Ох, черт! Он не мог удержаться от того, чтобы ткнуть ее в нечистую совесть, и теперь она собиралась во всем признаться. Сейчас она раскроет рот, а вместе с ним свой секрет, что подглядывала за ним, и ему придется спросить, зачем она это сделала, и она даст понять, что смотрела на него, как на животное в зоопарке, и ему снова придется испытывать к ней неприязнь.

А Рэду вдруг очень сильно не захотелось испытывать к ней неприязнь. Это было сложно. Это новое отношение с подколками и подтруниванием было проще.

– Ты собираешься рассказать мне, почему хотела прокатиться на мотоцикле? – беззаботно спросил он. – Потому что, честно говоря, мне до смерти интересно.

Он давал ей шанс сменить тему. Она же воспользуется им, ведь так?

Не так. Хлоя прикусила губы, покачала головой, и он подумал: «Ну давай, Пуговичка, не будь такой приличной».

Заведя руку за спину, он прижал ладонь к стене, чтобы кирпич впился ему в кожу. Он не хотел слушать, как она признается, что ни во что его не ставит, после того как только что заставила его почувствовать себя таким… свободным. Так что он сделал то единственное, что пришло ему в голову: продолжил ее подкалывать:

– Это потому, что байкеры – твой фетиш?

Как Рэд и рассчитывал, ее рот превратился в маленькую шокированную «о», а темные глаза вместо холодного беспокойства затопило оскорбленное веселье:

– Мой… что? Нет. Нет у меня никакого фетиша. – Хлоя сморщила нос, как будто одна лишь эта мысль приводила ее в ужас.

По какой-то причине Рэд почувствовал необходимость уточнить:

– Вообще-то, технически я не байкер.

Она моргнула.

– Хотя вряд ли это имеет значение. – Бога ради, да что он такое несет? Помотав головой, Рэд вернулся к первоначальной теме: – Ну так скажи мне. Почему?

Он мог прочесть на ее лице нерешительность – там, где неделю назад не видел ничего, кроме холодной пустоты. Хлоя пыталась решить, стоит ли ему говорить, – или, скорее, что стоит ему говорить. В конце концов, к его огромному облегчению, она не стала поднимать тему, которая переменила бы все.

А вместо этого сказала:

– У меня есть список.

Рэд приподнял брови:

– Список?

– Да. Список разных веселых и интересных вещей, которые я намерена сделать… по кое-каким причинам. И прокатиться на мотоцикле – один из пунктов.

Он улыбнулся. Значит, у Хлои имелся какой-то список дел дрянной девчонки? Уморительно!

– По кое-каким причинам, значит? И по каким?

– Неважно, – быстро отрезала она, что только разожгло его любопытство. – А важно то, что у меня есть для тебя предложение.

Черт побери, его член никак не может прекратить реагировать на эту фразу.

– Да?

– Да, – решительно подтвердила Хлоя. – Но нам, наверное, не стоит обсуждать это здесь. Нужно будет договориться о встрече. Выделить время. Это довольно надолго.

Его губы дрогнули. Она сама-то понимала, до чего милая? Она вообще старалась быть милой? Может, этому учат в частных школах. Может, прямо сейчас она его соблазняет, а через год он проснется – жизнь в руинах, он сам в ее парфюме, а в душе отчетливое чувство, что он съехал с катушек. Но нет, напомнил себе Рэд: больше никто не сможет его соблазнить, если только он сам этого не позволит.

– Просто скажи мне, – сказал он. – Хотя бы намекни.

Она закатила глаза:

– Где твое терпение?

– Там же, где стыд.

– Бедная твоя мать! Должно быть, ты был просто несносным ребенком.

– Я был любимым ребенком, – поправил он.

– Стало быть, братьев и сестер у тебя нет.

– Ого! А вот это обидно, Хлоя. Ты попала мне в самое сердце. – Он схватился рукой за грудь, будто был смертельно ранен.

Она фыркнула – ни капли сочувствия.

– Ну раз уж тебе так необходимо знать, я думала, что, возможно… ну, возможно, ты поможешь мне закрыть еще кое-какие пункты списка, как помог сегодня. А я взамен сделаю тебе целый сайт бесплатно.

Рэд машинально вскинулся:

– Я, может, и не богач, но за чертов сайт заплатить могу. У меня есть деньги. И вообще, сайт – это сопутствующие расходы бизнеса. – Последних у него давненько не было, но раз уж он собирался вернуться обратно в дело…

– Нет. Если ты поможешь мне, я должна сделать что-то взамен, так будет справедливо. По-честному. Сделка, так скажем. А сайт – это все, что я могу предложить. Услуга за услугу.

Такая настойчивость заставила его нахмуриться:

– Какая именно «помощь» тебе требуется? Что там у тебя в списке?

– Что ж, как я уже сказала, нам стоит обсудить это в другом месте.

Хлоя покосилась по сторонам, будто в кучах опавших листьев могли прятаться шпионы. Как будто ее список был огромным и опасным секретом.

– Чем больше ты мнешься, – заметил Рэд, – тем более ужасные и/или сексуально извращенные объяснения я нахожу.

– Сексуально извращенные? – эхом отозвалась она и тут же прихлопнула рот ладонью, будто только что заявила «К дьяволу папу римского». – Я… нет. Это список дел, которые я хочу сделать. Веселых, интересных дел.

– Вроде связывания?

– Вроде похода, – рявкнула она.

Рэд наделся, что она разнервничается и все выдаст, но он и правда не ожидал, что ее секретики будут включать… поход.

– Серьезно? Ты хочешь, чтоб я помог тебе сходить в поход?

Хлоя сухо кивнула:

– Ты наверняка гораздо лучше меня ориентируешься на природе. Уж явно не хуже. А еще мне нужно будет напиться. Где-нибудь в баре. Что, я уверена, будет гораздо безопаснее, если я буду с кем-то, кто, э-э… похож на тебя.

Что ж, с этим поспорить было сложно.

– Что еще?

– А этого мало? – Она уныло покачала головой. – В списке есть еще кое-что, но больше ты ни с чем помочь не сможешь.

– Что? Еще?

Не то чтобы ему так отчаянно хотелось узнать или что-то такое. Ему было просто любопытно. Этот список оказался… неожиданным, как кусочки пазла, который был еще не до конца собран, но уже обещал какую-то удивительную картинку. И Рэд хотел увидеть эту картинку. Вот и все.

– Ну ладно. Я хочу попутешествовать по миру с одной лишь ручной кладью.

Хлоя произнесла это аккуратно – будто приоткрыла слегка скрипнувшую дверь. Как будто не осмеливалась это сказать. Как будто это глупо. Как будто он стал бы смеяться.

Рэд сказал ей правду – прямо и резко:

– Это охренеть как круто.

Хлоя просияла, а потом снова нахмурилась, вернув контроль над лицом. В конце концов, она же королева покерного лица.

– Ты так думаешь? – спросила она тоном, в котором явно звучало: «Мне пофиг, но продолжай».

– Да, – ответил он, и тогда Хлоя сдалась и улыбнулась.

С таким же успехом она могла ударить по его достоинству – так его тело среагировало на легкий изгиб ее полных губ. Рэд всегда считал, что она хорошенькая, но стоило им завести беседу, как она становилась еще красивее, что было чертовски неудобно. Он прочистил горло и сказал:

– Значит… тебе нужна моя помощь с твоим списком приключений.

Хотя поход в бар, чтобы напиться, на приключение не тянул. Скорее на вечер пятницы.

– С моим списком «Займись своей жизнью», – исправила она.

Он нахмурился:

– Что?..

– А взамен, – перебила Хлоя, – я сделаю тебе сайт. Это честный обмен. Можешь мне доверять.

Доверять? Вот уж этого Рэд делать не собирался. Он теперь и сам себе-то едва ли доверял. А то, как она говорила об этом списке… что-то в этом было нечисто. Он должен отказаться. Рэд открыл рот, чтобы именно так и сделать, но вместо этого спросил:

– Как что-то такое обыкновенное, как поход, оказалось в одном списке с путешествием по миру?

Хлоя пожала плечами, отходя к противоположной от него стене. А потом оперлась о нее, прямо как он, как будто они были зеркальным отражением:

– Жизненный опыт имеет обыкновение начинаться с мелочей и накапливаться постепенно, не так ли? В детстве ты мог сходить в поход, а лет в двадцать уже путешествовать. Но у меня опыт не совсем накопился – по самым разным причинам. Мне надо наверстывать на всех уровнях. Я выбрала те, которые казались мне важными, и вроде как… – Она пожала плечами и издала смущенный смешок: – Что ж, я вроде как свалила их все в одну кучу. Это глупо?

Скажи «да».

– Нет. Тебе нужно присесть? Может, зайдем в дом?

– Мне бы очень хотелось присесть, – ответила Хлоя, – потому что, так уж вышло, я чувствую себя максимально счастливой, когда сижу на чем-нибудь мягком. Но мне не нужно, строго говоря, присесть, так что я потерплю еще немного.

Потерпит. Складывалось впечатление, что она много всего терпит, в самых разных смыслах. Он должен выяснить, почему. А лучше того – он должен постараться не связываться с ее загадочным списком, потому что он себя прекрасно знал и знал, что в конце концов свяжется с ней.

А прямо сейчас Рэд избегал любых связей. Ему и в собственной голове хватало путаницы, которая и появилась-то именно потому, что он все это уже проходил. Потому что он уже поддавался этому порыву увлечься очаровательными странностями симпатичной девочки-мажорки, и закончилось это все не очень хорошо. Он бы предпочел проехаться голым по Тринити-сквер, чем впутаться в очередную такую историю. Предпочел бы сожрать камень. Предпочел бы…

– Так что, – мягко сказала Хлоя, – ты поможешь мне?

И он, мистер Дерьмо вместо мозгов, ответил:

– Ну да.

Глава восьмая

Рэд до сих пор не понимал, почему согласился. Почему ринулся вперед головой в мутные воды чужих странностей, когда, вообще-то, должен заниматься своими проблемами. Он был так зол на себя, что раздражение не давало ему уснуть всю ночь, отвлекало все утро и подгрызало его концентрацию, пока он шел к Вику.

К счастью, когда он пришел, Вик был слишком занят поеданием какого-то гурманского салата, чтобы заметить, что что-то не так. Обычно от друга бывало сложно что-то скрыть, его большие темные глаза подмечали все, как камеры видеонаблюдения, но поставь перед ним какую-нибудь жратву – и он забудет все на свете.

Впустив Рэда в свой роскошный трехэтажный дом, Вик мотнул кудрявой головой в сторону лестницы и пробубнил с полным яркой зелени и белого сыра ртом:

– Все еще хочешь нарисовать тот вид?

– Нет, – с иронией ответил Рэд, приподнимая сумку с художественными принадлежностями, висящую у него на плече. – Пришел с Алишей пофлиртовать.

– А, ну так ее нет дома. Я знал, что ты явишься.

Рэд фыркнул, скинул ботинки и поднялся по лестнице. Вик следовал за ним долговязой тенью, не отрываясь от салата. Время от времени, по пути на мансарду, он издавал неуместно сладострастный стон и мычал:

– Тебе обязательно надо попробовать.

– Что там?

– Шпинат, зерна граната, сыр фета, бальзамический…

– Возьму рецепт для мамы.

Когда они добрались до мансарды, Рэд заглянул в загадочную миску, и его удивительным образом заворожили цвета и текстуры. Глубокий блестящий розовый, навевавший мысли о поцелуях с укусами. Мягкий кремовый белый, как вздохи удовольствия. Этот контраст напоминал другие сочетания, например блестящих туфель и бархатной кожи.

Боже, ну и странное у него сегодня настроение!

Рэд отвернулся от невероятно вдохновляющего салата и оглядел пустое и слегка пыльное пространство мансарды. Алиша ненавидела, как она его называла, «хламье», так что дом Анандов был самым прибранным и рационализированным местом, которое Рэд когда-либо видел, без заваленных всяким барахлом ящиков, жестянок из-под печенья с нитками внутри или свободных комнат, под завязку набитых старыми проигрывателями и книгами, которые никто никогда не прочитает. Мансардой на самом верху дома они не пользовались, так что она оставалась пустой – стены аккуратно-белые, пол светлый. И все это делало игру света, струящегося через окна на крыше, совершенно сногсшибательной – в определенное время суток.

В это время суток.

Рэд любил свет. Он тянулся к нему. Когда-то он только и делал, что рисовал воздушные картины с сиянием и преломляющимися через кристаллы радугами. Но сейчас у него выходили одни только горячечные сны, которые иногда ему нравились, пока он не вспоминал, как было раньше.

Значило ли это, что он сломлен – или просто изменился? Он еще не решил, но уже давно знал, что лучше всего выяснить это именно здесь. Что если он не сможет поймать себя прежнего в этом месте – то его прежнего больше и нет. Ему необходимо было знать, чтобы двигаться вперед, но проверять казалось почти что страшно.

А потом он показал Хлое ту картину. Он думал, что если на его работу посмотрит кто-нибудь другой – она станет реальнее. Он думал, что тот факт, что ей понравилось, придал ему смелости, что многое говорило о силе его характера – или, скорее, о ее недостатке, – но к черту: ему требовалось все ободрение, которое он только мог заполучить. Рэд сосредоточился на дыхании, устанавливая холст у окна, и к тому времени, как был готов рисовать, пребывал уже почти в медитативном состоянии.

Которое Вик, конечно же, немедленно нарушил.

– Итак, – сказал он, пока Рэд созерцал сине-белую мешанину на палитре. – Ты опять рисуешь. Это что-то новенькое.

– Нет, – пробурчал Рэд, мыслями отчасти унесшийся уже далеко отсюда.

Он мог разговаривать во время работы, но вежливым ему, как правило, оставаться не удавалось.

К счастью, у Вика за плечами были годы опыта:

– Не новенькое? Ты мне не рассказывал.

Рэд прищурился, глядя на небо, по которому плыло плотное, медленное, ватное облако. Сегодняшний осенний день выдался сурово-ярким вместо угрюмо-серого. Идеально. Но как идеально будет, если он инвертирует оттенки, ловя тот эффект, с которым вся эта белизна заставляет чувствительный взгляд испытывать мягчайшую, тончайшую боль? Подумав немного, он схватил другой тюбик.

– Ну ладно, – Вик продолжал уминать салат. – Если ты скрывал, то это уже прогресс, так? Ты больше не таишься.

Рэд не сразу расслышал его слова, нанося цвет на маленький холст. Со своей новой рабочей привычкой – стоять перед окном, выходящим во двор, полуголым – он вовсе не чувствовал, что таится. Но теперь он осознал, что уже несколько месяцев пишет исключительно по ночам. Несмотря на то что выбрал ту комнату в качестве мастерской и расположил мольберт у окна, поближе к свету.

Таишься. Судя по тому, какой болью это отдалось в груди, именно так он и делал. Рэд пожал плечами, делая мазки лазури по фиолетовому:

– Беру себя в руки.

В голосе Вика явно слышалась улыбка:

– Да? Хорошо себя чувствуешь?

Рэд фыркнул:

– Ты кто, доктор Фил?

– Ай, не начинай с этой мужицкой херней. В этом доме мы разговариваем о чувствах, парень.

– Могу я поговорить о чувствах с твоей женой?

– Эта миска будет прекрасно смотреться у тебя на голове.

Рэд закатил глаза и вгляделся в небо. На окраинах города стояла уйма унылых муниципальных домов, напоминающих мрачные обелиски, целующие облака. Как памятник громадной бездне, простирающейся в этой стране между богатыми и бедными, они символизировали правду, на которую состоятельные люди предпочитали закрывать глаза. Обычно Рэд не рисовал их, заменяя медными осенними деревьями или золотым закатом – во всей их яркой, ослепительной красоте. Но сегодня он почему-то не мог заставить себя так сделать. Его переменившийся разум все вопрошал: «Зачем мне это?»

Зачем ему создавать более привлекательную версию реальности? Зачем ему рисовать для кого-то, кроме себя?

Рэд вырос в доме наподобие этих, напоминающем уродливое надгробие в ряду из восьми таких же. Глядя на них теперь, он что-то ощущал. Это ощущение не было ни чистым, ни простым, но оно было мощным, и им стоило поделиться. Он намешал темно-розовый, как кровь, цвет и изо всех сил попытался как можно точнее передать это ощущение.

Пока Рэд работал, Вик замедлил свою болтовню, а потом и вовсе умолк. Тишина окутала Рэда, как мягкие одеяла, и не успел он этого осознать, как перестал думать. Он воспринимал это как должное – отсутствие мыслей, способность отключаться от нескончаемого мыслительного потока. Но, когда Рэд нанес финальные мазки и пришел в себя, он был шокирован, осознав, что улетал настолько далеко. Что на некоторое время сбежал от постоянного самоосознания. Он даже не знал, что до сих пор так умеет.

А вот Вик, видимо, знал. Он подошел и похлопал Рэда по спине, не сводя глаз с обугленных остовов, поглощенных дикой тернистой природой, в которые Рэд превратил дома. Вик тоже вырос в доме наподобие этих. Рэд затаил дыхание.

Напряжение натянулось, как эластичная резинка, а потом резко щелкнуло – болезненный удар, от которого чувствуешь себя живым. Вик сжал его плечо и пробормотал:

– Горжусь тобой, дружище.

На какую-то секунду Рэд тоже гордился собой – своей работой. Потом пришло сомнение. Он нарисовал нечто совершенно не напоминающее старые его картины. Он даже забыл, что хотел попытаться. Перед ним был яркий пейзаж – полусон-полукошмар, пробуждавший горячность, исступление и безрассудство. Так что он получил ответ. Он потерял себя. Рэд дал себе мгновение подышать, принимая это осознание, признавая его окончательность. Странно, но он даже не начал задыхаться. На самом деле, когда он выяснил это – раз и навсегда, – у него словно гора упала с плеч.

Он сглотнул и вытер измазанные краской руки о джинсы, а потом повернулся и обнял Вика. Так они стояли несколько долгих мгновений, пока Рэд не ухитрился выдавить более-менее приемлемое предложение:

– Ты всегда рядом.

– Ну, не всегда. Это было бы охренеть как странно.

Оба рассмеялись. Смех Рэда прозвучал проржавело – но уже не настолько, как раньше. Он смеялся с Хлоей вчера, сначала немного, потом очень много, и это ослабило какое-то внутреннее напряжение.

Может, поэтому он и согласился ей помочь. Да, наверное, так и есть.

А сейчас, в отсутствие других гипотез, он мог бы подумать, что Хлоя услышала его мысли, – что ждала, пока он разберется в себе и по-настоящему примет их сделку. Потому что, когда он вытащил телефон, чтобы снять то, что написал, запечатлеть этот дикий, нервный момент, в почтовом ящике обнаружился имейл от нее. Наверное, Рэду стоило отложить его, прочитать попозже, но по спине пробежало какое-то любопытство, и он поймал себя на том, что читает самый сдержанный имейл из всех, что он когда-либо получал.

Рэд,

наши попытки провести консультацию лично потерпели жалкое поражение в силу недостатка концентрации с обеих сторон. С этого момента электронная переписка кажется мне наиболее действенным способом коммуникации. Вопросы:

Есть ли у тебя доменное имя и, если да, где оно зарегистрировано?

Есть ли у тебя идеи или примеры сайтов, которые ты находишь эстетичными/эффективными?

Какова(-ы) главная(-ые) цель(-и) сайта? Выставка, прямые продажи, портфолио?

Зарегистрирован ли ты в соцсетях, и если да, то на каких платформах?

Есть ли у тебя определенные временные рамки?

С ув.,

Хлоя

«С ув.», написала она, как будто была чертовски занята, чтобы допечатать слово полностью. И вообще, разве этот имейл – не намек отвалить? Но это она ему написала – заявляя о «недостатке концентрации с обеих сторон».

Эта фраза особенно глубоко вонзилась Рэду в мысли, как добродушная старая дворняга его дедушки вцеплялась людям в лодыжки. С обеих сторон, значит? Он задумался, имеет ли ее недостаток концентрации что-то общее с его собственным. Чувствовала ли она это настойчивое, головокружительное притяжение к кому-то, кого едва знала, прямо как он. Эта мысль заставила что-то внутри Рэда туго сжаться, как пружина. Заставила вспомнить взгляд ее круглых глаз, когда они вместе свалились на кровать.

Должно быть, он дьявольски эгоистичен, раз надеется, что чопорная и приличная Хлоя Браун сходила по нему с ума, допоздна не могла уснуть, думая о нем с такой же жаждой, которую чувствовал он. Нет – с жаждой в два раза сильнее, вот просто потому что.

Мысль о том, как она сминает простыни, раздраженно ворочаясь без сна, не в силах выкинуть его имя из головы, заставила его чувствовать…

– Чему это ты лыбишься? – требовательно спросил Вик, изгибая шею, чтобы заглянуть ему в телефон.

Рэд погасил экран:

– Имейлу.

– С каких это пор имейлы стали тебя так радовать? Не хочу тебя расстраивать, но эти заграничные принцы обычно…

– Ой, да иди ты.

– От кого это? – спросил Вик, пихая Рэда в плечо. – Потому что я все равно применю свои неслабые детективные навыки, так что лучше скажи.

Рэд вздохнул, желая, чтобы это была шутка:

– От веб-дизайнера. Мне будут делать сайт.

– Ни хрена себе! Ты глянь на себя, какой ты быстрый. Тебе и правда лучше.

Рэд положил телефон в карман, мысленно уже начав печатать ответ.

– Ага. Наверное, лучше.

Дорогая Хлоя,

я не думаю, что мы потерпели жалкое поражение. Ты не выглядела жалкой, сидя на моем мотоцикле, если только я не понял твои вопли неправильно.

И насчет вчерашнего – я-то уже знал, что не смогу сконцентрироваться, но и понятия не имел, что ты тоже. Что тебя отвлекало? Мне любопытно.

Так, твои вопросы.

У меня нет ни хрена из того, что нужно для сайта.

Слизать все с сайтов, которые мне нравятся, – это умно, так что я пошел и откопал тебе парочку. Значит, вот так приличные люди делают домашку? Я на свою обычно забивал.

Сайт мне нужен как выставка, но мысль про прямые продажи мне тоже нравится. Это значит, придется встраивать магазин?

Никаких соцсетей. Ненавижу это дерьмо.

Что касается временных рамок… Для меня это не принципиально. Это же одолжение, в конце концов. Займись как будет время.

Кстати, об услугах – что у нас там с твоим списком?

С уважением (видишь, как просто?),

Рэд

Рэд,

нет, сидя на твоем гоночном орудии убийства я вовсе не была жалкой. Что же касается моего недостатка концентрации: с этим у меня время от времени возникают проблемы. Но не думай, что я позволю этому помешать моей работе.

Касательно продаж: да, мы интегрируем в сайт магазин, и ты – по крайней мере, таким способом – будешь сам контролировать собственные продажи и т. д. Примеры прилагаю.

Лента инстаграма на сайте добавит динамичности и неформальности. Тебе как художнику было бы мудро иметь там аккаунт. Подумай об этом.

Не думаю, что нам стоит обсуждать мой список, пока мы, по меньшей мере, не разберемся со всеми деталями сайта. Ты помог мне вычеркнуть один пункт вчера. Я должна начать работу над своей частью сделки, прежде чем мы продолжим. Не хочу, чтобы у тебя было ощущение, будто тобой пользуются.

С УВАЖЕНИЕМ,

Хлоя

ДОРОГАЯ Хлоя,

если ты была не жалкой на моем гоночном орудии убийства, тогда какой же ты была? Опиши мне, чтобы я удостоверился, что не травмировал тебя.

Магазин мне точно не помешал бы. Прямые продажи – это как раз то, что мне нужно, и если я в скором времени не продам какие-нибудь из картин, то просто утону в холстах.

Но инстаграм я заводить не собираюсь.

И у меня вовсе нет ощущения, будто мной пользуются. Ты очень любишь соблюдать баланс, а? С чего бы это?

(Поскольку ты так хорошо справилась с уважением, давай немного поднимем планку.)

С наилучшими пожеланиями,

Рэд

Мистеру Рэдфорду Моргану,

ты вовсе меня не травмировал. Эта поездка… удивила меня. Но мне понравилось. Пожалуйста, не беспокойся. Мне правда понравилось. А даже если мне не понравилось бы, то мне точно понравился бы прогресс со списком.

Значит, насчет магазина решено. Что до инстаграма, то тебе правда стоит преодолеть свое подростковое упрямство и просто зарегистрироваться. Такое поведение – настоящее хипстерство.

Я не думаю, что кому-то нужна особая причина избегать возникновения лишних долгов. Мы заключили сделку, и я отношусь к ней серьезно. Конец.

С наилучшими,

Хлоя

Дорогая мисс Хлоя Пуговичка Браун,

рад слышать, что ты не травмирована. Признание: я уже догадался, что тебе понравилось, потому что после этого ты уставилась на меня так, будто я только что перевернул твой мир. Это тебе здорово идет, кстати. Не стесняйся преклоняться передо мной, как перед героем, почаще.

Но – позволь мне кое-что прояснить – ты говоришь, что выполнение пунктов списка и наслаждение им – это две большие разницы или как? Разве список не составлен из вещей, которых тебе хочется? Вещей, о которых ты, возможно, фантазируешь?

Я правда надеюсь, что ты не обозвала меня хипстером, кстати. Я прочитал то предложение раз десять, надеясь, что ты не посмела. Ни фига я никакой не хипстер. У меня даже усов нет. Я просто думаю, что инстаграм – это то место, куда самооценка приходит умирать.

«Долг» – интересный выбор слова, когда дело касается двух людей, помогающих друг другу. Ты что, боишься, что я помогу тебе слишком сильно, и, если ты не сможешь помочь мне в ответ, я приду ломиться к тебе в дверь, как судебный пристав, и заберу ноутбук в качестве компенсации? Потому что такого точно не произойдет.

Искренне твой,

Рэд

Дорогой Рэд!

(Ты пишешь имейлы так, будто это настоящие письма, и это нелепо, а теперь и я из-за тебя так делаю. Возмутительно.)

«Пуговичка»? У меня имеется среднее имя, но оно определенно не такое. Что же касается моего якобы преклонения перед тобой, как перед героем, – мне очень жаль, но ты ошибаешься. Правда состоит в том, что меня иногда завораживает, до чего же ты возмутительно рыжий. Искренне надеюсь, что это не заденет твоих чувств.

Мой список не имеет ничего общего с «фантазиями». Я уже говорила тебе – это получение опыта. Полагаю, мне стоит сказать: недавно меня чуть не сбила машина. Когда вся жизнь промелькнула у меня перед глазами, я поняла, что она была не очень-то насыщена событиями, так что я предпринимаю необходимые действия, чтобы это исправить. На самом деле все просто.

Думаю, твое определение хипстера устарело лет на десять, что, откровенно говоря, делает тебя еще большим хипстером. А теперь читай мои слова внимательно: Тебе. Нужен. Аккаунт. В. Инстаграме.

Я так рада, что на этот счет мы договорились!

Также я просто счастлива, что ты не планируешь попытаться отнять у меня мой ноутбук, потому что, хоть я и провожу много времени в помещении, срок за убийство – это, пожалуй, немного чересчур долго, а тюремные кровати точно испортят мне спину.

Предположительно твоя,

Хлоя

Дорогая Хлоя!

(Имейлы – это электронные письма, так что я все делаю правильно. Не за что.)

«Пуговичка» – это потому, что у тебя на одежде постоянно пуговицы, и я понятия не имею, где ты находишь все эти старомодные шмотки. А какое у тебя на самом деле среднее имя? Держу пари, какое-нибудь нелепое вроде Фенеллы.

Кстати говоря, тебе правда стоит гордиться собой. Требуется много смелости, чтобы признаться мужчине, что тебя завораживают его великолепные волосы, и я очень ценю этот комплимент. Обещаю не заговаривать об этом слишком часто. Максимум раз в день.

То, как ты побывала «на волоске от смерти», – это жесть. Серьезно, жесть. Но – я не пытаюсь говорить тебе, что делать, – ты не думаешь, что, если твоя жизнь опять когда-нибудь промелькнет у тебя перед глазами, ты должна вспомнить всю ту хрень, которая приносила тебе удовольствие? А не какую-то фигню, которая заботила других людей? Я не знаю. Просто так подумал.

Что касается аккаунта в инстаграме… как же ты, блин, любишь командовать. Я-то думал, ты такая, потому что сначала думаешь, а потом говоришь, но имейлы-то ты печатаешь. Перечитываешь. И все равно продолжаешь командовать. Невероятно! В смысле не пойми меня неправильно – я уже даже больше не жалуюсь. Я это уважаю.

Но аккаунт в инстаграме заводить все равно не буду.

ИСКРЕННЕ твой,

Рэд

Дорогой Рэд,

пуговицы придают наряду определенное достоинство, по моему мнению. И, к твоему сведению, мои «шмотки», вообще-то, ретро, и они очень стильные.

Мое среднее имя – София. Полагаю, оно немного похоже на «Фенелла», но звучит не так по-дурацки. Прости, если разочаровала.

Возможно, мне стоило выразиться четче по поводу твоих волос: «завораживает» – это весьма неоднозначное слово. Что я на самом деле хотела сказать: это правда, что у рыжих нет души?

Список действительно не подлежит обсуждению, поскольку он уже увековечен на бумаге, а я связана обязательством, а также потому, что я права, а ты нет. Надеюсь на понимание.

Я начинаю думать, что за твоим отвращением к инстаграму кроется какая-то более глубокая проблема. Ты упомянул, что самооценка приходит туда умирать. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не предлагаю тебе постить там селфи и тому подобное, хотя, вообще-то, стесняться тебе незачем. В целом ты выглядишь сносно.

Искренне (это неимоверно глупо) твоя,

Хлоя

Дорогая Хлоя,

просто чтобы ты знала – мне нравится твоя одежда. Не то чтобы я на постоянной основе ходил и говорил женщинам, что мне нравится их одежда – будто кому-то не пофиг, – но я понял, что у тебя могло сложиться впечатление, будто она мне не нравится, а это не точно. Я знаю, ты обожаешь точность. Так что вот. Как-то так.

Хотя не хочу тебя расстраивать насчет этих пуговиц, Пуговичка, – но они скорее няшненькие, чем полные достоинства. Прости.

София – это ни капли не нелепо, но я тебя прощаю. И касательно вопроса о моей душе – слухи правдивы. У меня ее нет. Так что будь осторожна.

Если ты хочешь поговорить со мной о моих инстаграмных «проблемах», то я хочу поговорить о том, как ты одержима своим списком и почему. Как, по-твоему, это приятный разговор? Потому что я согласен обсудить это только тогда, когда согласишься ты.

Но приятно знать, что я выгляжу сносно. Для бездушного рыжего и так далее.

Искренне (вовсе не глупо) твой,

Рэд

Дорогой Рэд,

что ж, спасибо. Ты, конечно, прав: я всегда выгляжу великолепно. Но, если ты в самом деле собрался называть меня Пуговичкой, имей в виду – я ведь могу и пришить одну к твоему языку.

Хотя было бы весьма волнительно думать, что я каталась на мотоцикле бездушного демона, я чувствую себя обязанной заметить, что твое поведение намекает, что душа у тебя все же имеется. Например, то, как ты позволяешь тому скучнейшему типу с третьего этажа приходить к тебе когда ему заблагорассудится, чтобы поныть о лампочке, которая то и дело перегорает. Вполне очевидно, что он делает с этой лампочкой нечто сомнительное. А ты все равно продолжаешь ее менять.

Я увидела в твоих словах резон и решила оставить тему инстаграма. Пока что.

И, поскольку у меня складывается впечатление, что ты мог неправильно меня понять, я говорила несерьезно. Ты правда неплохо выглядишь. И даже хорошо. И волосы у тебя милые.

Искренне твоя,

Хлоя

Дорогая Пуговичка,

я бы с радостью посмотрел, как ты пытаешься пришить мне к языку пуговицу. Серьезно. Я должен увидеть это своими глазами. Уверен, у тебя уже есть подробный план. Включает ли он в себя наркотики, хороший удар по башке или ты просто намереваешься каким-то образом меня удерживать?

Мне, вообще-то, нельзя никак комментировать поведение жильцов, но я могу подтвердить, что, если учесть количество раз, когда я поднимался КОЕ К КОМУ в квартиру, чтобы поменять одну и ту же гребаную лампочку, то у меня, видимо, действительно есть душа. Сияющая такая, золотая.

И не волнуйся: я понял, что ты пошутила. Я тоже пошутил. Но, возможно, я стану почаще напрашиваться на комплименты, потому что на эту уловку ты попалась как ребенок.

Кстати говоря – ты уже целый день шлешь имейлы мне, клиенту. А это очень много. Так что, возможно, завтра нам стоит поговорить о твоем списке, просто чтобы удостовериться, что все справедливо.

Твой,

Рэд

Дорогой Рэд,

скоро ты увидишь, как я приведу свой жестокий план в исполнение, поскольку ты грубо проигнорировал мое предупреждение, а к тому же обманом выманивал у меня комплименты. Приходи завтра ко мне, когда закончишь с работой, – и я нанесу удар. Или покажу тебе список. Поживем – увидим.

Твоя,

Хлоя