Текст книги "Восхождение Мрака"

Глава 4. Страх

Подвал Мейзов сильно отличался от темницы барона Вертаса, однако от этого не переставал быть темницей – похоже, время церемоний закончилось, придется мне отныне довольствоваться жесткой лежанкой и хотя бы обустроенным отхожим местом. Голодом морить вряд ли станут – умру я не от этого, а скорее от скуки. Заговорить зубы охране я даже не пыталась, хоть каждый из этих ребят прекрасно меня знал и хорошо относился. Просто пока их генерал в замке, они побоятся даже улыбнуться пленнице. Послабление будет непременно, из Мейзов плохие тюремщики, но того еще придется дождаться. Защиту Арай поставил такую же непробиваемую изнутри, как в прошлый раз. Не выпендривалась бы – глядишь, могла бы в уютной спальне свой пожизненный срок отмотать. Хотя все равно не слаще: взаперти большое дело не закончишь.

С Араем я пыталась поговорить, когда он пришел ставить магические стены – добилась только долгого задумчивого взгляда, после чего кейсар молча вышел.

Дня через три меня навестили леди Лиена и Айла. Они разговаривали со мной через решетку, а девочка была заметно взбудоражена. Она втиснула лицо между прутьев и запричитала:

– Ви, ты как? Как ты вообще выжила?! Дворцовый заклинатель сказал, что на месте преступления была целая лужа твоей крови! И хоть тело не нашли, мы все были уверены, что ты мертва! Я ревела целую неделю – больше, простите боги, чем по дорогому дяде. А ты оказалась целехонька! Но что же ты натворила, что Арай тебя запер?

Я прижала руку к груди и, направив на обеих слезящиеся от патетики глаза, гордо произнесла:

– Ничего не натворила! Невинно осуждена этим спятившим фанатиком.

И сказанное было чистейшей истиной – я ведь не успела ничего натворить, он все сам сделал. Но леди Лиена смотрела хмуро, а говорила будто с осторожностью:

– Арай сказал, что ты пыталась убить его величество. В смысле… до него.

Вот тут уже без лжи не обойдусь.

– Убить?! – воскликнула я рассерженно. – В первую же ночь после того, как осуществила мечту всех женщин и девиц в империи?

Айла тут же развернула мысль:

– А может, он решил от тебя избавиться, потому что ты единственная выжившая свидетельница его страшного преступления?!

– Точно! – обрадовалась я. – Как же ты сразу в тютельку-то попала! Наверное, еще собирается запудрить кому-то мозги, а я помешаю!

Младшая жена Мейза задумчиво кивнула, признавая разумность аргумента, однако на этом ее обвинения не иссякли:

– А еще он сказал, что ты… – она словно споткнулась о собственные мысли, но затем вынудила себя продолжить: – Что ты чистокровная.

– Сам он чистокровный! – Я обиженно насупилась, сложила руки на груди и отвернулась к кирпичной стене.

Видимо, поддержку этой добродушной женщины я навечно потеряла. Поэтому они и не заходили внутрь – боялись малейшей вероятности, что Сэрс сказал правду. И Лиена тотчас подтвердила догадку, продолжив настаивать:

– Ви, посмотри на меня, и скажи – это правда или нет? Поначалу я тоже сочла абсурдом, но беспокойство не унималось. Ведь ты и от полукровок сильно отличаешься. Их действительно немало, но его величество сразу пал жертвой только твоего очарования… В тебе чувствуется нечто темное и неизведанное, чего в нашем мире тысячи лет не встречалось. Каждая светлая душа содержит в себе порочное зерно, доставшееся от далеких предков, и оно невольно отзывается на твое присутствие.

Все, теперь друзьями нам с ней не остаться. И сама больше не придет, и Айле не позволит. У них всех здесь в подкорку вшиты стереотипы о демонах – кстати говоря, большинство теперь правдивые. Я разозлилась – рванула в их сторону, вцепилась пальцами в прутья и закричала:

– Разуй уже глаза, миледи! Вы все тут ослепли?! А Сэрс, по-вашему, похож на полукровку? Чего вы все ко мне прицепились, когда у вас под носом такой экземпляр?

На этих словах солдат, что слышал весь разговор, сильно вздрогнул, а Лиена в страхе отпрянула. Но, подумав немного, с трудом выдавила:

– Я не знаю, Ви, я ничегошеньки не знаю… Но даже сейчас, когда он стал убийцей императора, я вижу, что Арай служит Свету. Ни единого сомнения, хоть нам не нравятся его методы. А чему служишь ты?

Они ушли через несколько минут затянувшейся тишины. Мне больше нечего было им говорить – а им нечего сказать мне. Не думала, что даже здесь обзаведусь врагами – это неоспоримо врожденный талант. Даже если каким-то образом докажу им происхождение Арая, это мало что изменит: и в отношении него, и в отношении меня. И они сами не представляют, насколько правы. Кровь дает многое, но воспитание тоже со счетов не спишешь: Сэрс сделает свое дело и смиренно отправится на плаху, от меня же они смирения никогда не дождутся!

Наконец, пришел и он. По традиции, бесшумно и в самой глубине ночи. Безбоязненно прошел за решетку, сел на подстилку мне в ноги – и только прикосновением ткани к ступне разбудил. Возможно, он сидел там очень долго до того, как я открыла глаза. В полумраке я видела его профиль – Арай выглядел уставшим, хотя раньше никогда изможденности другим не показывал. Стражи не было видно – скорее всего, отправил отдохнуть, он в любом случае для любого преступника наилучший охранник.

– Ну привет, дорогуша, – прошептала я едва слышно, поскольку не хотела разбить хрустальное напряжение, повисшее в воздухе.

Выпускники Сэрса не здороваются – они сразу переходят к делу:

– На рассвете я с армией отбываю на юг. В данный момент мы потенциально сильнее прочих, но нельзя допустить, чтобы враги его величества объединились.

Я хмыкнула:

– Ты идешь убивать Нарегу или договариваться с ним?

– Как получится. – Арай недолго помолчал. – Ви, я отдал распоряжение перерезать тебе глотку, если я погибну. Разумная мера предосторожности, не больше.

– Это самый романтический подарок от демонического жениха! – оценила я со смехом. – Еще какие-нибудь интересные новости завалялись?

Мой сарказм никогда не достигал его ушей, не исключением стала и эта ночь.

– Ви, мое предложение остается в силе. Расскажи – и я гарантирую, что до конца своих дней ты ни в чем не будешь нуждаться. Тогда и приказ отменю.

– Ни в чем, кроме свободы? – поинтересовалась я.

Он медленно кивнул.

– Кроме. Подумай, стоит ли тебе дожидаться моего возвращения именно здесь.

Подумала, раз уж приказано. И с усмешкой заявила:

– Мое предложение тоже в силе: раздевайся – поговорим. Так обычно и общаются нормальные чистокровные демоны, если любят друг друга.

На мой юмор Арай отреагировал странными вопросами:

– Ви, разве ты меня любишь? Это не просто симпатия?

Я привыкла цепляться разумом за утверждение, что он мой начертанный, и потому сама подобными вопросами прямо не задавалась. И сейчас, похоже, он спрашивал совершенно серьезно – хотел зачем-то знать.

Постаралась рассуждать искренне, чтобы и самой разобраться:

– Не будь ты таким занудой, точно сходила бы по тебе с ума. Мне, живой и эмоциональной, очень сложно гореть страстью к полумертвой деревяшке. И тем не менее мои чувства к тебе сильны, после знакомства с тобой будто задышалось легче, все вокруг стало ярче. Возможно, это потому, что я рождена любить только тебя. И, даже не догадываясь об этом, сразу захотела идти за тобой. Чем не доказательство?

После размышлений он тихо выдал:

– То есть демоны действительно заключают кровавые помолвки?

Я подумала, что о таких вещах могу говорить открыто, ведь никаких подробностей не раскрываю:

– Не то чтобы постоянно. Кажется, за много поколений мы с тобой единственные. Учитель с помощниками нашел этот ритуал где-то в очень древних книгах. Наверняка раньше подобное проворачивали часто.

– Тогда это не любовь, – Арай сделал странный вывод. – Просто ритуал какого-то контроля над твоим разумом. Мне всегда казалось, что любовь – это другое. Полная свобода выбора, а не принуждение и связь с единственным избранником. Жаль, что это сотворили именно с тобой.

– То есть на себя ты то же самое до сих пор не примеряешь, – разочарованно протянула я. – Зачем тогда спрашиваешь?

– Пытаюсь понять, что чувствую я, – удивил кейсар. – И раньше чувствовал, но сейчас это не дает покоя. Мне нужно долгое уединение, чтобы прийти в себя, но если отлучусь – Мейза размажут ровным слоем по всему герцогству.

Это я уже слышала, любопытство вызвала новая оговорка:

– И что же ты чувствуешь, Арай?

На этот раз я не сбивала его с мысли – пусть размышляет столько, сколько нужно. И когда я уж было решила, что он уснул, прислонившись спиной к стене, заклинатель заговорил:

– У меня нет слабых мест, Ви. Меня вырастили идеальным сосудом для служения Свету, у которого нет изъянов.

– Но так не бывает, – скривилась я. – У любой силы должна быть слабая сторона, для гармонии.

– Да, – согласился он. – Скорее всего именно поэтому я встретил тебя. Природа создала противовес. И если тебе вбили в голову, что ты что-то там кому-то должна, то мне подобного не внушали. Тем не менее я это ощущаю. Ради тебя я менял свои планы, а таким никто в мире похвастаться не может. Знаю точно, что если оставлю тебя при себе, то последний круг кейсара не получу никогда, не потерять бы четыре предыдущих. Раньше мне удавалось сгладить это чувство почти до абсолютного равнодушия, но в последние несколько ночей оно не дает мне уснуть. Если ты умрешь, со мной ничего не случится. Но если ты останешься рядом, со мной случится много плохого.

Меня от подобного откровения накрыло невозможным восторгом:

– Арай, ты только что назвал меня своей слабостью?

Он поправил:

– Проклятием. Тебе внушили, что ты должна испытывать чувства к начертанному. А меня тобою прокляли. Чертов Кадим, да когда я уже перестану так остро на все реагировать? – неожиданно воскликнул он и схватился за виски. – Не голова, а какой-то медный таз, по которому колотят палками.

Но сказанное он уже назад в горло запихнуть не сможет. И для меня это было колоссально много. После всех его угроз, после болезненных ударов, сердце застучало громче, когда я узнала, что и внутри Арая не все так гладко, как мне всегда казалось. Сейчас, после целой прожитой жизни в теле смертного, он уязвим, но и после уже не сможет обмануть меня в главном.

Я протянула руку к нему, но он перехватил мое запястье молниеносным движением и сухо уточнил:

– Что ты делаешь?

– Хочу прикоснуться к тебе, Арай, – без обиняков призналась я.

– Не трогай меня, я предупреждал.

Я устало улыбнулась.

– Ломай мне руки, убивай, притворяйся, что тебе все равно, но от этого суть не изменится – я хочу к тебе прикоснуться.

Его пальцы неожиданно дрогнули, и тогда, высвободившись, я занырнула рукой под ткань рясы, чтобы ощутить самую настоящую дрожь собственной ладонью. Она вдохновила меня продолжать. Осторожно, точно боялась спугнуть дикого зверя, переместилась на его бедра и наклонилась, чтобы прикоснуться к тому же месту губами. Арай меня не останавливал – и я уже знала, что сейчас он физически этого не может, но подло пользовалась его уязвимостью. Рано или поздно кейсар проведет свои успокоительные ритуалы и станет прежним, тогда о подобной близости мне даже мечтать будет не позволено.

Я распахнула его рясу, рванула нижнюю рубашку за ворот вниз, чтобы осыпать его грудь поцелуями. Но не дождалась даже стона – просто слышала равномерное дыхание, спокойствие которого нарушалось пульсирующей на его шее венкой. Прижалась губами к тому месту и замерла от невозможного счастья. Клятый крин, как же сильно я его хотела. Моя страстная натура все время пребывала в полудреме, а теперь очнулась, рванула взрывом во все стороны, натянула каждый нерв в теле. Я многократно решалась, но так и не подпустила к себе ни одного мужчину – и только потому, что не чувствовала такой незыблемой уверенности в том, что больше не хочу останавливаться и останавливать. А Араю позволю все – лишь бы он сам себе это позволил.

Он перехватил меня за затылок, сжал в кулак волосы и вынудил поднять лицо. Поцеловал не так, как раньше, а напористо и жадно. Я сходила с ума за нас обоих и не стеснялась своих голодных стонов. Арай позволил мне стянуть с его плеч рясу, не помешал освободить его от рубашки. То, что отменный воин должен быть хорошо сложен, я знала и раньше, но сейчас мои обезумевшие руки немели, когда бежали по предплечьям и каменной груди. Мой самый прекрасный, самый идеальный белый демон севера вызывал полное потрясение. Наш поцелуй почти не разрывался, хотя губы уже горели, как если бы мы отравляли друг друга неисцелимым ядом.

Но когда я потянулась к его штанам, Арай снова схватил меня за руку, переплел наши пальцы и отвел в сторону. Я с удивлением посмотрела в его глаза, но услышала только почти равнодушное:

– Нет.

И снова потянулся к моим губам. Мы упали на подстилку, объятия становились все более жаркими и тесными, ласки – более откровенными, но когда я в мучительных стонах просила его продолжить, Арай отвечал неизменное:

– Нет.

И в какой-то момент это привело меня в ярость, какая наступает лишь тогда, когда ты уже распробовал чудо на вкус, но оно ускользнуло сквозь пальцы:

– Арай, почему нет? Ведь ты хочешь того же!

– Слишком. Поэтому нет.

Проведя языком по его шее, я все равно продолжала злиться:

– Ты сейчас можешь думать о своих обетах? Не поздно ли?

– Я нарушил все обеты, Ви, – ответил он мне. И показалось, что это прозвучало обреченно.

И мне расхотелось настаивать – наша страсть стоит того, чтобы ее ждать хоть столетиями. Арай лег на спину, а я уместила голову на его плече, чтобы беспрепятственно водить пальцами по его обнаженному животу. Знала, что он впервые чувствует такое удовольствие – и не может отказаться хотя бы от него.

Успокоившись, я все-таки прошептала:

– Раз обеты уже нарушены, что тебя останавливает?

После долгой тишины я получила ответ:

– Страх.

Приподнялась, чтобы посмотреть в серьезные глаза, сейчас будто не серые – от темноты они казались темно-синими.

– Страх? Чего может бояться бесстрашный кейсар четвертого круга?

Он все-таки ответил, но будто нехотя:

– Боюсь, что после уже никогда не смогу собрать себя из кусков в целое. Боюсь узнать, что это настоящая любовь. Боюсь, что твой Мрак победит мой Свет. У меня есть дело, Ви, которое важнее меня или тебя – и я не имею права ставить его под сомнение, иначе вся моя жизнь была напрасной.

Со мной ведь было в точности так же – у меня была миссия, которая важнее всех чувств, но сейчас я позвала жалко:

– Арай…

Он перебил:

– Рассвет. Мне пора.

Встал, медленно оделся, подошел к решетке и лишь после обернулся ко мне, чтобы напомнить:

– Тебя убьют, если я погибну. Хочешь избежать смерти и улучшить условия заточения – ответь на мои вопросы Мейзу.

Я всплеснула руками, вновь закипая яростью:

– Да что мне рассказывать?! Твою имбигу, я была одна! А тот человек, который помог мне выбраться из Мрака, уже мертв – убит клятыми черными демонами!

– Врешь, – его голос вновь сделался раздражающе монотонным. – Почти тридцать лет назад гвардейцы императора поймали чистокровного. Как вы проникаете на Свет?

– У него и спроси, паршивый идиот! – огрызнулась я. – Самому-то срок не кажется подозрительным, а? Ведь тебя как раз из Мрака примерно тогда и вытащили! Не пешочком же дошел, северный младенчик! Когда же ты очнешься от всего, чему тебя учили?! Ты – законный князь белых демонов, я – княжна красных демонов. Нам с тобой вершить судьбы двух миров, а не спорами заниматься!

Он покачал головой и ушел. Стража вернулась через несколько минут, хотя я и без охраны не могла преодолеть магический барьер. Почти сразу Арай отбыл во главе армии – я это знала точно, поскольку накинула на него паутинку темной магии, которая, однако, разорвалась меньше чем через час. Я одновременно ненавидела и любила этого дерьмового кейсара – и, возможно, за одно и то же качество: за незыблемую целостность. Служитель Света не свернет с дороги. Служительнице Мрака нужно брать с него пример. Настало время хорошенько обдумать свою цель и наконец-то к ней приступить. И пусть клятый Арай Сэрс потом кусает локти. Хорошо, что сегодня ночью мы не зашли дальше – нам все равно быть по разные стороны, а мне собрать себя по кускам будет ничуть не легче, чем ему.

Возможно, наши души вечно будут тянуться друг к другу, а наши тела будут друг по другу тосковать, но ни один из нас не был бы собой, если бы перемешал личное счастье со своим понятием справедливости.

Глава 5. Неспособный на зло

Я все же стала главной персоной – хотя бы в границах герцогства Мейз. Не потому ли все перед отъездом считали себя обязанными попрощаться именно со мной? Его светлость, насколько поняла, неделю находился в замке, но что-то случилось – там, на юге – после чего ему пришлось присоединиться к армии, которую он больше не считал собственной. Я слышала об этом в разговорах солдат, которые таким образом коротали время, вынужденные постоянно находиться неподалеку.

Винсент Мейз поставил стул перед решеткой и грузно на него опустился, как будто постарел за столь короткий срок. Смотрел куда-то в сторону, словно избегал моего взгляда. Я даже подскакивать на ноги не посчитала нужным – так и сидела на опостылевшей лежанке, скрестив ноги.

– Знаешь, Ви, – он заговорил задумчиво, как если бы рассуждал сам с собой, – наверное, я все еще втайне надеюсь, что это ошибка. Придумал даже, что Арай взял на себя твою вину. Кажется, если и есть в мире кто-то, ради кого он назвался бы преступником, то ты единственная в коротком списке.

Приятно было слышать, что кто-то еще заметил привязанность кейсара ко мне. Но пришлось уверенно опровергнуть:

– Нет, это сделал он. Вы и сами знаете – я умею драться, вот с гвардейцами в одиночку не справилась бы. Милорд, не пора ли уже прекратить страдать? Вы, может, и тюфяк, но тюфяк справедливый и неравнодушный. Ваш народ истосковался по такому правителю. Вы ведь добряк каких поискать – так проявите уже сострадание к голодным и покинутым.

– Я уже принял этот факт, – признался он. – Поэтому и выезжаю сегодня. Арай считает, что только я лично смогу прийти к соглашению с Нарегой. Кузен хочет власти, но и меня уважает. И, кажется, во всей империи он единственный, кто не осудил меня за братоубийство – сам бы подобное совершил, если бы мог.

– Ну и отлично. Арай своего добился, может выдохнуть. Ко мне-то с какой целью пришли?

– Спросить… – он ненадолго затих, но потом смог облечь мысль в слова: – Спросить твоего мнения. Ви, что он такое? Ты действительно считаешь, что Арай Сэрс – чистокровный демон?

Я пожала плечами:

– А какая разница лично для вас? Независимо от происхождения, он самый верный, непоколебимый и целостный служитель Света.

«К сожалению», – добавила я мысленно и продолжила:

– Стратег, а не фанатик, как мои старые знакомцы из Моро. Клятый крин, пока вы скулите, Арай сделал для вашей империи больше, чем Саймон за все правление!

– Но ты считаешь его демоном? – настойчиво переспросил он.

– Подозреваю, – я ответила размыто, чтобы этому запутавшемуся в политике бедняге еще забот не добавлять. – Но вам он будет предан до самого конца. И потомства не оставит – нечем ему оставлять славных маленьких седых демонят. Как пришел в этот мир один, так один и уйдет. Так есть ли разница, как его называть?

– Но ты точно чистокровная, – герцог не спросил, а утвердил.

– Со слов того, кто сам непонятно что из себя представляет! – не растерялась я. – Теперь и вы допрашивать собрались? Ну какой из меня демон? Вы, как и прочие, тоже за обычную красоту клеймить готовы?

Мейз устало покачал головой и произнес бесцветным голосом:

– Не знаю, кто из вас лжет, но вы оба небезгрешны. И не представляю, что с вами обоими делать. Если ты действительно выбралась из Мрака – правильно будет тебя немедленно убить. Если нет – отпустить. В графстве Соллар нет ни единого упоминания о твоем рождении. Склоняюсь к тому, что это правда, но полных доказательств у меня нет. Приказ о пытках я отдать физически не могу – из моих людей только у Арая рука бы не дрогнула. Ведь ты просто девочка, чуть старше моей Айлы. Пусть наглая, тщеславная, настырная, но обычная девочка. Я даже не смог приказать, чтобы тебя тихо убили, когда ты стала невестой императора, а уж упиваться твоими страданиями теперь, когда ты совсем беззащитна, я вовсе не готов…

Я от всей души посоветовала:

– Так не упивайтесь – отпустите!

Разумеется, мое предложение не нашло отклика:

– Прикажу, чтобы тебе принесли сюда мебель и книги, разрешу желающим тебя навещать, уберу охрану – этот барьер все равно непроницаем. Тяжело на сердце от мысли, что тебе придется так жить до конца дней, но утешусь тем, что сам хотя бы не добавил тебе страданий. Я уже написал несколько писем в различные ордены – попросил старых наставников явиться лично и проверить тебя. Поговаривают, еще остались несколько из тех, кто лично когда-то изгонял демонов во Мрак – они бы точно не ошиблись. Но никто не спешит отвечать на письма преступника, бунтаря и братоубийцы… – Мейз снова поник. – Подожду. Подожди и ты.

Вот мне и ожидаемые послабления. За первым последуют и другие – неизбежно. Просто больное место надо сразу беспощадно отсекать, но если начинаешь тянуть – пиши пропало, дальше сил уже не достанет. Я провожала герцога задумчивой улыбкой, соображая, на что именно из обещанного смогу рассчитывать. Уберет он охрану, как же. Из подвала солдафонов выпроводит, но они продолжат нести караулы снаружи, потому что их обожаемый генерал отдал четкий приказ – они искренне почитают Мейза, считают его новым императором, но настоящий повелитель у них только один. Не удивлюсь, что командиры приносили тому магическую клятву верности, какую раньше требовали от гвардейцев – даже если захотят передумать, не сумеют. И как никто из нас не разглядел в Арае Сэрсе такую долгосрочную стратегическую хитрость?

Сам он еще долго не вернется. Даже если договорятся с Нарегой, улажена будет только одна проблема, а их теперь скопилось и вооружилось несколько. Означает это лишь одно: я не имею права упустить свой шанс.

Первой из обещанных визитеров заглянула повариха. Вздыхала и вспоминала, как я при самом Саймоне Сто Девятом ее стряпню расхваливала: подавальщица Морушка тогда все слышала и на кухне рассказала, пожилая кухарка отчего-то прослезилась, как если бы почувствовала себя самым важным в мире человеком. Слишком близко к сердцу приняла, хотя ничего особенного я не совершила: мне хоть прачка, хоть Властитель Света – все едино. Очевидно, прислуге настоящую причину моего заточения сообщать не стали, чтобы не плодить преждевременные слухи, вот они и придумали себе разные объяснения, сойдясь лишь в одном мнении: даже после начала ухаживаний самого его величества я продолжала вести себя с ними как своя. Оттого-то за старой поварихой потянулись остальные: поддержать, развеселить разговорами, спросить, каково это – целый день побыть одиннадцатой императрицей. Слуги помочь мне не могли, но настроение подняли знатно. И являлись важным звеном цепочки: юная служанка, причесывая утром Айлу, не могла не рассказать, как же мне здесь одиноко. День, два, три – и в итоге добродушная девочка не выдержала и снова начала мне таскать из библиотеки книги, какие попрошу. Передавала через решетку и долго не уходила, пытаясь хоть пересказами событий меня развлечь. Хотя знала она немного: семья получала письма от отца, из которых пока ясно было только то, что он и Арай Сэрс до сих пор живы и до сих пор воюют за единственную корону, которая вдруг понадобилась уйме народа.

Вот эта особа уже могла приблизить меня к выходу на свободу. Я помнила прошлый промах, когда уговорила ее украсть заклинание из кабинета отца, поэтому теперь не спешила. Обмолвилась только:

– Какую страшную ошибку я совершила, Айла. Решила выйти за императора, хотя твой благородный брат предлагал то же. Получше бы тогда подумала, сейчас не оказалась бы в беде. Называлась бы твоей сестрой. Из меня вышла бы самая кошмарная герцогиня, но зато ни одного из вас я в обиду бы не дала.

– Знаю, – вздохнула она. – Но Миран сказал, что ты его никогда не сможешь полюбить.

– Не смогу, – признала я. – Однако искренне уважаю. А выскочила замуж за того, кого не любила и не уважала – прельстилась богатствами и положением, дурная моя голова.

Понимала, что рано или поздно обе герцогини сдадутся и тоже начнут прибегать хоть на пять минут. А мне была нужна не их помощь – они слишком преданны Мейзу, но характером на него очень похож только один человек в замке. И у того человека пока не хватает жизненного опыта, чтобы проявить должную осторожность.

Все свободное время я проводила в медитациях, которым когда-то учил Арай. Мгновенного эффекта не наблюдалось, он проявлялся со временем – и действительно, если хорошенько успокоить ум, то даже знакомые заклинания работают с большей мощью. Освоила я и несколько новых магических трюков – Айла принесла нужную книгу о безвредном колдовстве. Ничего подходящего для ломания стен и черепов, но для практики сойдет. Тренировалась тогда, когда оставалась в одиночестве, ведь многое получалось только с темным дымом.

И все же я его дождалась. Миран за это время как-то повзрослел, его черты еще сильнее заострились. Но взгляд стал глубже и серьезнее.

– Ваше высочество! – Я поднялась на ноги и встала перед ним. – Знала, что когда-нибудь вы придете.

Запутать его не получится – юноша сообразителен, а теперь еще и поборол свою влюбленность. Но я понимала, что без риска не выберусь, потому настроилась на него заранее. И Миран сразу подтвердил, что легкой добычей быть перестал, если вообще ею когда-то был:

– Не говори так, Ви. Я стану наследником престола только после того, как моего отца коронуют. Все подобные обращения пока неуместны. Называй по имени – в точности как тогда, когда отвергла мои ухаживания.

Я перестала улыбаться и, кивнув, шагнула к решетке, чтобы смотреть в его глаза прямо.

– Чувствую, что тебе я тоже чем-то насолить успела, Миран.

Сын герцога не стал отрицать:

– Лиена и мать считают тебя демоном. И я тоже почти в этом уверен. Арай никогда не врет – он не врал даже тогда, когда говорил отцу, что хочет перейти на службу в императорскую гвардию… Да, он далеко не обо всем говорит, но когда открывает рот – оттуда не течет ложь. Но несмотря на это знание, я точно знаю, что любая придворная барышня в сравнении с тобой мне покажется скучной и плоской. Ты походя сломала мое счастье – и с этим я смирился. Зачем же ты заливала о своих сожалениях сестренке? Решила, что теперь можешь соврать о любви ко мне и с моей помощью бежать от правосудия?

Как же он многословен! Ну хоть в этом остался прежним. Я вспомнила о риске, стряхнула с плеч боязливость и впервые за несколько недель перешла к правде:

– Нет, Миран, я по-прежнему тебя любить не могу. Как бы странно ни звучало, но мы с Араем наконец-то дошли до полной взаимности в желании слиться воедино, чтобы надежнее друг друга придушить. Это чувство так остро, что для других эмоций места не оставляет – особенно у него, кто про эмоции только в книжках читал. Но суть совсем не в этом. Я – чистокровный демон, мне на самом деле помогли выбраться из Мрака, когда мне было четырнадцать. Дома была война – там всегда война. Спастись из всего клана удалось только мне.

Глаза парня расширились, сам он покачнулся. Очевидно, не ожидал таких признаний и оттого сильно разволновался:

– Почему ты рассказала об этом мне?!

Я продолжила спокойно:

– Потому что ты характером полностью пошел в отца. Он никогда не относился к полукровкам как к прокаженным. И ты знаешь сам, что если он станет императором, то прекратит их гнобление. Рано или поздно он так же начнет относиться и к чистокровным – хотя бы к тем, кто ничего ужасного не совершает. Да и вряд ли нас в этом мире найдется много – не то количество, чтобы счесть угрозой порядку. На это уйдут годы или десятилетия, но так будет, потому что он несет Свет, а не горе, унижение и истребление. Я сейчас сочиняю, Миран?

– Не знаю… – собеседник смутился. – Возможно, так и будет. Папа мечтает о том, чтобы всем жилось хорошо, он любую чужую боль воспринимает как собственную. Но к чему ты клонишь? Неужели думаешь, что я тебя освобожу? Но тогда я предам его доверие!

– Да, предашь, – признала я без труда. – А заодно принесешь ему облегчение. Последний разговор с ним показал, что он обрадуется любому варианту, в котором ему самому не придется принимать жестокие решения. И когда-то он сам меня освободит – после завершения переворота, после коронации, после изменения отношений к полукровкам дойдет очередь и до единственной чистокровной, какую он знает. Я бы подождала, конечно, но ведь не выйдет. Если Арай погибнет – меня убьют. Если сюда явятся древние орденские настоятели – меня убьют. Я сижу здесь, ем пирожные, что Айла утром принесла, но фактически я уже мертва. Я призываю тебя к предательству, чтобы спасти собственную шкуру. Но спаси заодно и свои понятия о Свете, будущий император.

Я все сказала верно, но понимала, что сразу мнение не переломлю. Мне еще повезло, что Нарега отличался несговорчивостью – надолго отвлек от меня внимание главного надзирателя. Миран молча ушел – и мне оставалось только надеяться, что он вскоре вернется, поскольку долгое промедление означало бы конец этой тактики, а разработать новую я вряд ли успею.

Миран договаривался с собой целых девять дней – я тщательно считала по светлеющему окошку. И когда созрел, я встретила его с распростертыми объятиями, хотя из-за разделяющей нас решетки получилось не буквально. Юноша огляделся, никто ли не слышит, подошел ближе и заговорил тихо:

– Думаю, что ты права – нельзя приговаривать к казни только за кровь, которая течет в человеке. Судить можно лишь за поступки.

Все-таки я в нем не ошиблась! Будь тысячи лет назад таких разумных людей побольше – Свет не погрузился бы во Мрак, а несчастная овечка Нила вышла бы замуж за своего тощего Рейна.

Я не перебивала – так сильно опасалась пропустить хоть слово из продолжения, в котором наиболее отчаянно боялась услышать какое-нибудь «но»:

– Арай поставил ту же защиту, что в прошлый раз. Я объяснил все сестренке – она поддержала и вспомнила заклинание, которое тогда было написано для отца. Айла – чрезвычайно сообразительна, а ее память…

– Не отвлекайся, Миран! – поторопила я.

– Я хочу отпустить тебя, – признался, наконец, он. – Но только при некоторых условиях. Во-первых, ты вернешься во Мрак, никому не навредив. Ты не виновата, что родилась демоном, но тебе лучше быть там же, тогда никто не…

Я снова перебила:

– Так и собиралась поступить – у меня и в мыслях нет других путей, кроме как на родину!

Душой я не кривила, лишь промолчала о дальнейших планах. Миран удовлетворенно кивнул, поверив моему импульсивному ответу, и поставил еще одно условие: