Текст книги "Дракокрушение"

Лайне только того и требовалось, чтобы взахлеб заголосить:

– Но, возможно, есть один вариант, как сделать рецессивный ген доминирующим. Однако драконья магия на подобный трюк не способна, тут нужны колоссальные знания в лекарском деле!

– То есть ведьмы, – понял Сат.

– То есть ведьмы! – взвизгнула ученая. – Змеи давно научились усиливать свою магию, перемешивая ее с ведьмовской – и с каждым годом они становятся все опаснее. Почему бы не попытаться совершить то же самое драконам? Нам необходимы лишь связи с несколькими старыми знахарками!

Сат решил разбавить тяжелую атмосферу шуткой:

– Так может, меня на ведьме женим? Подождем всего лет семьдесят, пока она не обрастет морщинами и опытом, зато уже не отделается от сотрудничества. Ради общего блага, как говорится.

Лайна осклабилась:

– Ха, смешно-то как! Удачки тебе. Дети эйров обычно рождаются в боевой форме. Такие роды не переживет ни одна женщина, если у нее нет способности оборотней к восстановлению костей и мягких тканей. После такого зверского убийства одной из своих ведьмы нас уже будут не тихо ненавидеть, а открыто проклинать!

– К чему этот юмор? – переспросил младший сын дома Алранов. – Мы ведь тут не развлекаемся, а ищем разумное решение, от которого выиграет большинство.

Теперь стало ясно и даже обидно, что все оказалось таким простеньким. Сат терпеливо напомнил:

– Но я согласен с реформой точно так же, как и шесть десятков лет назад. Нет ничего ужасного для мира, если разрыв между расами не будет таким грандиозным, как раньше. Сколько появилось самородков из разных видов за последнее время? Кто бы их прежде допустил к решению важных вопросов? Это прогресс для всех, если не зацикливаться на небольших издержках для эйров. Мы так гордимся тем, что умеем мыслить глобально, что не заметили, как погрязли в своей мелочности.

– Ты плохо слушал, Сат? – прервал его увещевания Нинкран. – Мы с каждым поколением будем становиться слабее, а змеи уже в этом десятикратно усилили свои возможности. Когда дойдет до прямого столкновения, то через каких-то двести лет мы им мало что противопоставим, а через тысячу нас уделают, как маленьких детей.

Сат предложил иной выход:

– Тогда, может, потратить ближайшую тысячу лет на то, чтобы наладить с магами нормальные отношения? И никакого столкновения не будет.

Старик поморщился и ответил:

– Ты вроде бы отлично знаешь историю, мальчик, а говоришь такие глупости. Как только одна раса теряет свое могущество, ее срезают с вершины, как ножом, и наверху оказывается другая. Отгадай, кто метит на наше место? И не будь я заинтересованной стороной, все свои богатства поставил бы на змей. А теперь вопрос на мешок золотых – что хуже для всех? Эйры, которые на своих плечах тысячелетиями тянули этот мир и, несмотря на все наши недостатки, не привели его в упадок, или новоявленные маги, которым даже собственное потомство безразлично?

Сату пришлось опустить голову, поскольку парировать сразу он не смог. В этих словах была правда: змеи на самом деле набирают мощь небывалыми темпами, пока драконы ее теряют. Это естественный процесс, лишь бы он остановился на уровне баланса, а не улетел в другую сторону. Поразмыслив, он неуверенно заявил:

– Любой из вариантов в разной степени плох. И мы когда-то добивались не этого – мы хотели сойти с пьедестала, чтобы дать возможность развиваться остальным, а не уступить власть кому-то, еще менее подходящему для этой роли.

– Вот ты сам все и сформулировал! – похвалил предводитель тайного сообщества. – Вы хотели справедливости. И мы тоже ее хотим. Но для равновесия нужно минимум две стороны – одна сдержит вторую, когда начнется перекос, и наоборот. Необходимо сохранить ген эйров не для того, чтобы захватить власть, а лишь в качестве подстраховки на будущее.

Сат уже пожалел, что явился сюда и все это выслушал. Но раз уж совершил такую ошибку, то обязан был перебрать все аргументы:

– Если вдруг история вновь зайдет в тупик, то пусть наши потомки и разбираются. Может, тогда снова явится какая-нибудь Великая Змея и всем зажравшимся надает по шапкам?

– Может, – смиренно признал Нинкран. – Или нет. – Старик явно не хотел развивать спор и внезапно переключился на другую тему: – Ты уже слышал, что эйра Окрана поймали на превышении должностных полномочий и изъяли один из его замков в пользу казны?

– Не слышал, – хмуро отозвался Сат, все еще пытаясь додумать прежнюю мысль, а не подхватывать следующую. – Наверное, ему просто не стоило злоупотреблять своим положением?

– Безусловно! – неожиданно согласилась с ним госпожа Шекокран. – Он идиот и сто раз виновен! Таких дураков мы сюда и не приглашаем, плевать на чистоту его крови. – Драконица сделала короткую паузу и вкрадчиво продолжила: – Но нас заинтересовала мера наказания. А теперь скажи, Сат, точно ли с проблемой столкнутся наши потомки, а не мы? Будущее не так далеко, как ты надеешься.

Бесы дери их логику! Даже по спине мороз пробежал, когда Сат об этом задумался. У дракона нельзя отнимать имущество, а чистокровный при том испытывает нестерпимые муки. Гуманнее было заточить его на сто лет в темницу, чем подвергать такой пытке. Адриан Третий – обычный человек и не может всего учесть. Когда Великая Змея призывала ценить особенности каждой расы, она была полностью права. Но эйры больше не в фаворитах, поэтому по их больным местам стало простительно бить. Зачем Сату вообще было об этом размышлять? Он уже помог истории повернуться, с тех пор ни разу не влез в политические дрязги, а теперь его насильно пытаются втянуть!

Он встал, успокоился и совершенно равнодушно заметил:

– Вы правы в том, что переходный период сопровождается перекосами. И правы, что этот период затянулся. Говорите об этом с теми, кто принимает ошибочные решения, пусть они и исправляются. Император готов слушать, просто сейчас ему шепчут не те советники. А я не на вашей стороне.

– Имеешь право, – сказал в спину Нинкран, вынудив его замедлить шаг. – Только тогда случайно не сыграй на стороне змей своим бездействием.

Разговор осел в подсознании и иногда подсвечивал в ином ключе любую новую информацию. Сат ни в коем случае не собирался ни в чем участвовать, тем не менее признавал справедливость того аргумента, что драконам пора научиться объединять свою магию с ведьмовской. Только для подстраховки на случай серьезных перекосов, ничего больше! Мир от этого только выиграет. И если никакая раса не получит серьезного перевеса в магических возможностях, то и трудностей не возникнет. Но на подобные исследования способны только очень старые ведьмы, долгие годы состоявшие в могущественных ковенах, а их ни на что не уговоришь. Что он, собственно, недавно и проверил. Некогда самый презренный народ вдруг стал краеугольным камнем для решения насущных проблем. И все бы ничего, если бы не исконный отвратительный характер, которым ведьмы еще и гордятся.

Сат берег рассудок и старался лишний раз об этом не задумываться. Приглашений в тайный Клуб он больше не получал, сам в знакомый подвал не являлся, а когда видел эйров на дворцовых приемах, поддерживал лишь светскую беседу. Разумеется, он не смог о них доложить, тут они сделали верную ставку. Но просчитались, полагая заиметь в его лице влиятельного союзника.

У него и своих забот хватало. Дядя, который перебросил на него должность ректора и скрылся за горизонтом. Неужели Нарат Дикран подозревал, что и его попытаются втянуть в ту же авантюру, и поэтому так спешил? Умно. Преподаватели, заглядывающие Сату в рот и ожидающие идеальных решений для каждой ситуации. Они даже не слышат, что его никогда не прельщала руководящая должность! Сат любил работать с учащимися, общаться с ними, ведь сам недалеко от них ушел, а уж никак не копаться в бумажках. Студентки магического факультета, половина из которых драконицы, не теряющие надежды заполучить в женихи эйра. Леонтина Райнус тоже поступила и теперь на лекциях хлопает длинными ресницами. Где та скромная барышня, краснеющая под взглядами родителей? Или они науськали ее быть более активной? Похоже, оптимизм этого семейства неистребим. Какая-то рыжая выскочка с ведьмовского – вроде Мартос. Как она с ним разговаривает, а! Самая наглая из их противного народа. И не будь он сейчас исполняющим обязанности ректора, выловил бы ее где-нибудь после занятий, затащил в кусты и как следует отшлепал. А вот на такой должности нельзя, на такой должности разрешается только чинно кланяться! Ни магической петлей не зарядишь, ни пинка не отвесишь, даже отборными ругательствами не покроешь. Мир поменялся до неузнаваемости, а крылья эйров до сих пор прибиты условностями.

Глава 5

Моя фамильярность с ректором и последовавшее за ней наказание привели к одному приятному последствию. За уборкой я успела перезнакомиться с работницами. Пока общежития пустовали, они неспешно наводили везде порядок, не забывая и сплетничать. А когда упомянули, что после нашего корпуса им предстоит мыть преподавательский, я напросилась в помощницы.

За общим делом легко затрагивала темы, которые были мне интересны:

– А ректор тут живет?

Одна из молоденьких уборщиц поправила слезшую на лоб косынку и, сделав большие глаза, с удовольствием поделилась информацией:

– У господина Дикрана так-то целый зáмок имеется! А то и четыре!

Вторая, чуть постарше, подхватила заговорщическим шепотом:

– Да эти Дикраны всю столицу своими дворцами обложили! Беспардонно богатое семейство, аж бесят!

Третья, пожилая, добавила:

– Не ихнее это дело – среди обыкновенных смертных лишения терпеть! Эйры от соседства простых людей сразу чахнут. Им подавай только золотые канделябры и шелковые простыни, без роскоши они не выживают. Но евоная комната здесь имеется!

– То есть? – я не поняла переход мысли от многочисленных дворцов до комнаты.

– То есть да, ректор поселился тут же – на верхнем этаже, – пояснила она, указав подбородком на лестницу. – Разве что на каникулы домой уезжает. Мало ли что случится, ему желательно быть поблизости!

Я тихо усмехнулась. Сплетни часто такими и бывают – интересные заключения в них важнее логики. Так ведь в этом и весь смысл сплетен! Сату одновременно приписали высокомерные замашки и скромность, присущую любому другому преподавателю. То есть на словах он зажравшийся негодяй, а по поступкам – вполне себе обычный тип, который не стремится каждую свободную минуту покинуть рабочее место. Когда женщины заметили мою улыбку, пришлось акцентировать на несостыковке их внимание:

– Я не поняла, он хороший ректор или так себе?

– Нормальный, наверное, – неуверенно ответила старшая. – Нам-то откуда знать? Мы подчиняемся комендантам и проректору по хозяйственной части. Но ведь он эйр, то есть сноб!

Юная уборщица по имени Зиланка забыла о тряпке и судорожно выдохнула:

– Зато какой симпатяжка! Молодой, богатый, властный и прекрасный – аж слюнки текут!

– Молодой? – захохотала средняя. – Подотри свои слюнки, Зиланка, ему сто лет в обед!

Та не собиралась сразу отбрасывать мечтательное настроение:

– Ну и плевать. Я бы не отказалась разок-другой согреть ему постель.

Женщина постарше принялась над ней подшучивать:

– У тебя в предках пары императоров и хотя бы одного эйра не хватает, чтобы он на тебя глянул! Даже обычной грелкой не возьмет – скажет, не перевелись еще драконицы и королевишны, так что пока не время так низко падать.

И вторая подначивала:

– Пусть эйрам теперь запрещено жениться на эйрах, чтобы больше не плодить чистокровных, но до очаровательной принцессы Зиланки со шваброй они не готовы ронять планку!

Я не смеялась над романтическими терзаниями девушки, хоть она всерьез замахнулась на слишком здоровенный куш. Коменданты и высший уровень местного персонала – сплошь выпускники бытового или ведьмовского факультета, и даже им подобное внимание не светит. А уж простой необразованной уборщице тем паче. Но что в ее мечтах забавного? Я ведь тоже видела Сата, да еще и в таком виде, когда он свое безупречное тело скрыть не мог. Разве странно, что молодая кровь всех девиц в округе бурлит от одного взгляда на него? У меня, к счастью, жених имеется – между прочим, первый красавчик Болграда! И это стало защитой от ненужных эмоций, а в ином случае также могла бы невольно представить нечто недостижимое.

Пользуясь моментом, я отправилась на верхний этаж – сказала остальным, что сама протру там полы. И они отпустили без лишних вопросов: за результат им отвечать, поэтому мне выделяли самые чистые участки. Так же, как и в студенческом общежитии, на каждой двери висели таблички с именами проживающих. Я в первую же минуту выяснила, что тут поселились пять проректоров и Сат, то есть главное начальство. Увидев дверь с надписью «И.О. ректора, Сат Дикран», ненадолго застыла. Клятые кикиморы, я до последнего надеялась, что эти три несуразные буквы – лишь сокращение от какого-то более величественного имени. Однако ж нет, родители именно так когда-то ребенка и назвали, как если бы не очень-то его любили. Идти дальше было рискованно, а сдать назад – невозможно. Большинство преподавателей тоже выходные проводят в столице, и я не знала, кто из них сейчас в комнатах. Но у меня ведь было замечательное оправдание в виде ведра с мыльной водой! Как же можно уйти любопытной натуре, когда она оказалась так близко и с прикрытием? Дюже интересно, как живут представители некогда самой привилегированной расы!

Громко постучала. Если Дикран внутри и прогонит, то хоть в дверной проем успею заглянуть. Но мне никто не ответил, и я осторожно дернула ручку. Запирать обычные спальни на замки не было принято даже в студенческих корпусах – случаи воровства здесь были редки, но если и происходили, то виновника умелые маги тотчас обнаруживали по запаху и вышвыривали из академии, дабы остальные усвоили урок. Преподавательские комнаты исключением не стали, но ведь владелец как раз этого жилища страдает от насморка – он просто физически неспособен почуять чужое присутствие. Ничего страшного, если я на полминуточки заскочу.

Вошла и осмотрелась. Глаза, вопреки ожиданию, не ослепли от обилия золота, я даже испытала некоторое разочарование. Мебель была красивой и явно старинной, однако не кричала о своей ценности, а лишь скромно, но очевидно на нее намекала изящными коваными ножками и пастельными оттенками. Высокие шкафы забиты книгами, рабочий стол тянулся вдоль двух окон, большая кровать аккуратно заправлена, а на покрывале разложен белоснежный халат. Шум воды в смежной комнате подсказал, что господин ректор почему-то в середине дня решил побаловать себя ванной. Чего ему в город не шлось? Но ничего, я успею. Ведь для моего вторжения придумался еще и другой мотив: проявить сострадание к тому, кого я самолично спасла. Отзыв о нем декана сыграл в этом не последнюю роль: старые ведьмы обычно не хвалят тех, кто десятикратно этого не заслужил. И если проверну диверсию тайно, то так и останусь неузнанной – вдруг Злотка ошиблась, а Сат все-таки преступник и усиленно ищет меня для тихого устранения?

На столе почти сразу отыскалось необходимое: рядом с кошельком блестела целая горка мелких монет. Я взяла одну медяшку, вряд ли эйр заметит столь незначительную пропажу, а оплата за ведьмовскую услугу засчитается. Бросила в карман и повернулась к выходу. Но, проходя по комнате, краем зрения уловила знакомый синий отблеск и метнулась к полке. Мой цветочек ириса был подвешен не к шнурку, а к цепочке – золотой и витиеватой, потому очень сильно ей не подходил. Какое везение – двух зайцев одним махом накрою! Я поспешила снять кулон, но тонкая петелька дешевого украшения то и дело цеплялась за маленькие лепестки изящной цепи.

– Чем тебе помочь? – раздался со спины вопрос, вынудивший меня вскрикнуть.

Обернулась – и окончательно опешила от вида своей болотной потеряшки. Халат-то на кровати! Сат то ли забыл, то ли не захотел сразу взять с собой одежду в ванную комнату, поэтому стоял передо мной в чем мать родила, не думая даже прикрываться. Темные волосы влажными прядями упали на лоб, на них я и попыталась сконцентрироваться. И сама себя немного удивила вполне уверенным голосом, выводящим заготовленный ответ:

– Уборка комнат! Меня за сегодняшнее подслушивание этой работой наказали. Прошу прощения, не знала, что вы здесь.

– Ясно. – Он без малейшего стеснения сделал два шага вперед. – Только у меня убирается комендант лично. Не заметила, что тут ни пылинки?

Не заметила! Я не следователь по его страшным преступлениям, чтобы вот так сразу все замечать!

– Да? – беззаботно переспросила я. – Сомневаюсь, что бывает чересчур убрано, так что еще раз тряпочкой пройдусь. Не возражаете?

– Студентка Мартос, – он удивил тем, что запомнил мою фамилию, как и немыслимым хладнокровием. – Ты и вид мой не замечаешь? Как думаешь, я возражаю против твоего присутствия прямо сейчас? Ну же, попытайся сообразить!

Я постаралась не слишком очевидно закатить глаза. Чего я там не видела? Даже пощупать посчастливилось. Нашел чем смутить. Однако разница все же была: тогда он был умирающим больным, так и воспринимался, а теперь выглядел вполне себе здоровым мужчиной в самом расцвете сил. Но ведь стоит передо мной, щеголяет этим своим поджарым животом, хотя до халата всего четыре шага. Потому и я на его наготу плюнула, особенно когда Сат посмотрел на кулон в моих пальцах, который я как раз наконец-то успела сдернуть с цепочки. Изменился в лице и процедил:

– Положи на место. В твоем лесу не знают, что нельзя брать сокровище дракона? Ты сейчас в прямом смысле рискуешь жизнью. Это не угроза, а констатация факта.

Я вроде бы на его лоб смотрела, но взгляд почему-то пришлось с трудом отрывать от гладкой груди, будто вырезанной из отшлифованного камня. Наши отношения с Андаем еще не дошли до стадии обнажения друг перед другом – наверное, мой жених под одеждой не хуже устроен. Уставилась на цветочек и мысленно с обвинением не согласилась. Вообще-то, это мое сокровище, а не его! А как это объяснить, если я все еще не уверена, что хочу раскрывать свою личность?

– Господин ректор… – начала я вежливо.

– Я не ректор!

Я язвительно подбодрила:

– Ой, да ладно вам! Раз вас все ректором называют, то и мне можно! И я не ворую, как вы могли подумать. Просто я же подслушала ваш разговор с деканом. Могу помочь! Отдайте мне этот кулончик – и забудете о насморке, гарантирую.

Сат даже не размышлял, хоть и грозно шмыгнул носом:

– То есть госпожа Злотка убрать последствия не может, а ты способна?

– Ну да, – улыбнулась я многообещающе, пытаясь не отводить взгляда от прищуренных черных глаз. – Проверьте. Если к завтрашнему утру не почувствуете эффект, то верну!

Поскольку монетка уже лежала в моем кармане, то излечение не заставит себя ждать, посему в ставке я не сомневалась. Дракон несколько секунд молчал, отчего-то не в силах оторвать внимания от цветочка в моих руках, а потом качнул головой:

– Лучше всю жизнь промучаюсь насморком, чем отдам. – Он посмотрел на мое лицо, а его тон снова заледенел: – Потому положи на место и выметайся отсюда. Стоит тут, исполняющего обязанности ректора беззастенчиво разглядывает. Хоть бы для приличия покраснела!

Обвинение было справедливым в обе стороны, и вторую я немедленно озвучила:

– Сами вы хоть бы для приличия оделись! Я сейчас соображаю, кто из нас более бесстыжий – и со счетом один-ноль ведет дракон. Снова! Это свойство расы – во всем побеждать?

Я несла эту чушь от полной растерянности. Но подобная наглость вздернула черные брови на середину его лба, а одну даже заломила. В тоне же молодого человека появилась ядовитая насмешка:

– Так раздевайся тоже. Проверим, кто из нас первым смутится.

– Не-е, я, пожалуй, пойду, – легко выбрала я. – Так можно кулон позаимствовать? До утра, если не сработает!

Вместо ответа он опять шагнул ко мне и протянул распахнутую ладонь. От такой близости совсем не по себе стало, а взгляду трудно было удержаться лишь на приличных местах. Я бросила цветочек в его руку и поспешила унести ноги, забыв об инвентаре. Уже в коридоре запоздало зарделась – лицо будто в кипяток макнули. Какой кошмар! Какой кошмар – этот их ректор! И вот вроде вещицу свою вернуть до сих пор хочется, но я точно не осмелюсь пробраться в это логово извращенца во второй раз. Хватило бы у меня на то силы, я бы подошла к столу и положила на место украденную монетку! А то вышло, что я ему вновь помогла, но по-прежнему остаюсь в убытке.

Интересно, а пропажу медяка он заметит? Дракон же! Возможно, пересчитывает ежедневно каждую мелочь – кабы какой смертник не позарился на его сокровища. Они все немного головой нездоровы, но мне достался самый запущенный случай. Жаль, что я все еще не обзавелась близкими подругами, с кем можно всей этой историей поделиться. Андаю почему-то пересказывать не хотелось. Не уверена, что жених одобрит мое общение с другим мужчиной в полном неглиже. Я ведь ему даже не успела поведать, что узнала в ректоре того самого прибитого дракошу!

Однако с подругами вопрос все-таки надо закрывать – я не готова подписываться под общим мнением о своей заносчивости. Поэтому когда девчонки поздно вечером вернулись с прогулки, не стала корчить из себя обиженку и выказывать им недовольство. Наоборот, приветливо спросила, как провели день, не скривилась от сухих, односложных ответов, а чуть позже подошла к Ларте:

– Тебе нужна помощь с правильным написанием букв? Могу показать.

Скромная леснянка ничего сказать не успела, ведь рядом тотчас нарисовалась Валиса и осадила мой порыв:

– Поздно ты спохватилась, Ирис. И как ловко ты свои интересы продавливаешь! Из всех необразованных соседок выбрала ту, у которой самый мощный магический потенциал. Помогать без будущих преимуществ – не про тебя?

Я бессильно простонала. Даже не знала, у кого из них больше врожденного таланта! Это они целыми днями друг с другом общались, а я тем временем почти одна-одинешенька сидела, так как мне догадаться? Но Валиса очень умело сделала на этом акцент, и любая попытка опровергнуть обвинение будет выглядеть жалко. Потому я и отправилась обратно к своей кровати, а потом до самой ночи наблюдала, как противная завистница прокачивает авторитет. Она изображала настоящий учительский талант: терпеливо отвечала на одинаковые вопросы неграмотных сокурсниц, без устали просматривала корявые записи, чтобы поработать над слабыми местами. Неужели они не видят в ней искусную манипуляторшу? Зато если завтра Валиса объявит, что хочет возглавить собственный ковен, то от желающих отбоя не будет… Когда ведьма оказывает услугу ведьме, то платить вовсе необязательно, однако простая благодарность и дружба на всю жизнь именно так и создаются. Гадина она! Когда-нибудь я придумаю способ раскрыть ее подлые маневры!

В первый день новой недели нас огорошили предстоящим концертом. Дескать, каждый факультет должен представить какой-нибудь номер. Этот праздник – прекрасная традиция, позволяющая продемонстрировать особенности разных рас, а заодно и помогающая более близким знакомствам. Мне снова пришлось отсиживаться в стороне, поскольку мое мнение вряд ли кому-то было интересно. Валиса, выслушав все предложения, выбрала одно и постановила:

– Будем делать танец-хоровод. Не придется много времени тратить на репетиции, но если продумать детали, то выйдет весьма красиво!

Я в участницы не навязывалась, но была готова помочь, чем смогу: подменить любую исполнительницу или посодействовать с оформлением костюмов. А на них и был сделан основной упор: платья украшались листьями и ветвями. Смотрелось так, точно сама лесная чаща ожила и начала танцевать. Совсем идеально было бы добавить прыжки через костер, как часто делают ведьмы во время шабашей. Разумеется, огонь должен быть фальшивым, ведь у нас нет способности создать безопасный светящийся шар или другую подходящую иллюзию. Валиса принялась усердно выводить на листах бумаги языки пламени и громко возмущаться своей бездарности. Красовалась, конечно, чтобы цену себе набить: нарисованный огонь у нее получался вполне сносный. Просто таким образом она привлекала дополнительное внимание и без того загипнотизированного ею коллектива.

Но когда я все же отважилась выдвинуть более интересное предложение, на меня глянули как на прокаженную.

– Девочки, все студенты магического факультета могут создать почти настоящий костер! Хотите, я попрошу одного из них?

И снова за всех ответила Валиса:

– Какие глупости, Ирис. Хоть этот концерт и должен помочь всеобщему знакомству, но на самом деле главная его цель – доказать, что твой факультет лучший. И уж поверь, никто не будет помогать соперникам, а драконы и маги тем более.

Верно же, они про наши отношения с Андаем не знали. Потому я улыбнулась увереннее.

– А если я договорюсь?

Валиса изобразила, что задумалась, но я уже предчувствовала отказ – не в ее стиле кому-то отдавать звание героини, которое она всецело себе заграбастала. И угадала в точности:

– Не стоит. Змеи помогут – драконы запомнят. Драконы помогут – змеи не простят. Хоть они и учатся на одном факультете, но на дух друг друга не переносят. Вот увидишь, еще и два отдельных номера подготовят! Все драконы – зазнавшиеся богачи. Все змеи – ненадежные скользкие гады. Общаться сложно и с теми, и с другими. Но нам в любом случае не нужно водить дружбу ни с кем из них. Да, ведьмы не умеют создавать иллюзии, но у нас хватает других талантов – ими и будем гордиться!

Все девчонки согласно закивали, поддерживая пафосную речь их владычицы, а мне оставалось лишь в очередной раз вздохнуть. Надо все-таки как-то ввернуть, что мой жених с магического факультета. Возможно, тогда они будут тщательнее подбирать выражения? Или, напротив, скривятся еще сильнее?

Однако по большей части Валиса оказалась права, когда говорила о магическом факультете. Очевидно, она, став самопровозглашенной королевой первокурсниц, считала себя обязанной быть в курсе всех подробностей жизни в академии и просвещать своих подданных. Когда мы наконец-то выбрались с Андаем на вечернюю прогулку, я поинтересовалась новостями.

– Ой, Ирис! – мой парень сокрушенно всплеснул руками. – Драконы – это нечто! У нас с ними магия одной природы, поэтому приходится учиться вместе, но таких высокомерных зануд еще поискать. Из всех драконов только один нормальный – профессор Дикран.

– Он? – я отчего-то очень удивилась.

– Ну да, – подтвердил Андай. – Он у нас «Общую магию» ведет. Строгий, конечно, но так хорошо объясняет, что даже дураку свой предмет вдолбит. С юморком мужик. Если студент оплошает, то он его под потолок подкидывает. Не больно, но очень смешно получается. Зато домашки все выполняют так, будто от этого жизнь зависит!

– Мужик? – меня больше это слово рассмешило. – Как-то не подходит ему такое определение.

– Так ты не смотри как выглядит! – Андай перешел на доверительный шепот. – Между прочим, именно он стоял в основе революции. Был лично знаком с Энраем Светлым и сотни наших не просто спасал, но еще и обучал. Если бы не такие, как он, то драконы моих предков подчистую вырезали бы. Забей на то, что эйр! У него с другими эйрами ничего общего! Хотя…

Я хмыкнула и отвернулась в желании спрятать вновь алеющее лицо. На самом деле, некоторые замашки в Сате Дикране все-таки остались: он может не кричать об этом вслух, но по бронебойной самоуверенности заметно, что считает себя великолепнейшим существом белого света. Хорошо, что и благие поступки совершал, но рано делать выводы о его «близости к народу». Возможно, когда он надевает маску строгого преподавателя, то не вываливает все, что в голову приходит?

– Хотя? – поторопила я, ведь после подобного самое интересное обычно и начинается.

На этот раз Андай высказался бегло, словно заученно – явно повторял чьи-то слова, но пока не хотел выносить однозначный вердикт:

– Хотя он за столько лет так и не женился. Даже идиоты понимают, что чистокровные свое влияние отдавать не собираются. Кто за ними уследит, если они передают чистую кровь тайно? Как когда-то змеи прятались от истребления, теперь уже эйры набирают силы и только ждут удобного момента поднять головы и задавить всех несогласных!

Я не сумела безоговорочно принять такое обвинение. Сат Дикран не обзавелся женой – да мало ли почему? Будь у него любовница из чистокровных, он ведь мог вступить в официальный брак с представительницей другой расы – и тем самым сильно снизить подозрения. Но нет, он не прикрывается фальшивками. Обычно так поступают те, кому скрывать нечего. Однако Андай этот довод будто не услышал, только повторил:

– И все же странно это. Его несколько раз видели в обществе одной чистокровной красотки. Говорят, что родственница, но эйров очень мало, далекое родство они могут в расчет и не брать…

Притянутыми за уши домыслами Андай только укрепил мою догадку, что маги-змеи между собой подобные слухи часто мусолят. Их опасения тоже понять можно, если вспомнить историю. Но винить того, кто их же предков спасал, – уже какой-то параноидальный бред.

Представления не имею, почему Сат Дикран не женился. Вот только мне пришлось закусывать губы, чтобы не улыбаться слишком широко. Скромняжкой его точно не назовешь – передо мной он и не думал тушеваться. Или разгадка как раз в его незыблемом ощущении собственной идеальности? Знает себе цену – и она такова, которую ни одна живая душа не потянет. Не привык приспосабливаться к людям, демонстративно вертит мнение о себе на том самом месте, которое я в последний раз предпочла не заметить, вот и пожинает плоды. Холостяк всея столицы! И вряд ли страдает от отсутствия женского внимания безо всяких свадебных обрядов. Зачем ему вообще жениться, если о нем не грезит только слепая или уже занятая девушка? А дальше-то наверняка Сат будет становиться еще ядренее.