Текст книги "Пароль: любовь"

Тамара Лизуро
Пароль: любовь. Стихи

Посвящаю эту книгу своим любимым

© Лизуро Т., текст, фотографии, 2016

© Емельянова М., фотографии, 2016

© Издательство «Скифия», 2016

В книге использованы фотографии Марины Емельяновой

В жизни каждого из нас многомерное и многогранное слово Любовь открыло и продолжает открывать самые потайные дверцы. После произнесенного или промелькнувшего в голове: «Люблю», в нашей жизни начинают происходить чудеса!.. Ну, во-первых, от волшебного «Люблю» появилась на свет и я, и ты, мой дорогой читатель!.. И тут же нас встретила самая первая и самая крепкая на свете любовь – любовь Мамы, которая греет и баюкает нас с самого первого дня; за другую руку всю нашу жизнь нас ведет сдержанная, но очень сильная любовь Папы.

Проходя дальше по коридорам судьбы, пароль «Любовь» на протяжении всей жизни помогает нам распахнуть новые дверцы и с благодарностью принять закрытые. Среди моих друзей пароль «Любовь» открывал удивительные таланты, объединял людей на разных континентах и без устали согревал и согревает собой человеческие сердца.

Если каждый из нас, хотя бы раз в день, будет произносить этот совершенно простой, но такой всемогущий пароль, наши с вами дети, родители и любимые люди станут чуточку счастливее!..

С теплом и любовью,

автор

Пароль

 
А ты помнишь, как пахнет сено,
Наполняя собою воздух?
Как трещит на огне полено?
Как бросаются оземь звезды?
 
 
А ты помнишь полей объятья,
Где хотелось заснуть в ромашках.
Я молилась не на распятие —
А на грех в знакомой рубашке…
 
 
А ты помнишь слова и ветер,
Они вместе живут под небом.
Нас с тобою Господь заметил,
Когда думали, что Он предал.
 
 
А я помню тебя. Ты также
Целовал меня в прошлой жизни.
Мы менялись телами даже,
Но всегда подходили ближе…
 
 
Сколько раз мы держали руки?
Сколько раз целовались в поле?
Но сердец долгожданных стуки
Нашим будут простым паролем.
 

Дама

 
Если не вход – так выход.
Не край – так ступень наверх.
В каждой игре есть «бита»,
Король и шестерка треф.
 
 
Карты в руках тусуя,
Ищу свой навар и масть.
Стыдно продуть «всухую»,
Также как «перебрать».
 
 
Я не люблю валетов —
Молоды, как ни крути.
В нашей игре «про это»
С ними мне не по пути.
 
 
Мне неприятны «дамы»:
Пудры крахмальной лоск.
Джокеров дух упрямый
Топит мой тонкий воск.
 
 
Мало в моей колоде
Карт для большой игры.
Нынче «косынка» в моде,
И унисекс-вальты…
 
 
Все мы играем рьяно
Картами из людей…
Пусть я – простая дама,
Но ведь хожу с козырей..!
 

Хохочут девчонки

 
Хохочут девчонки – мороз не мороз!
Играют с мальчишками в прятки.
Еще не видали колючих заноз
Их белые нежные пятки…
 
 
Смеются. Ни дела у них, ни забот.
Курлыкают ласково в ушки.
Задор – их живительный детства глоток,
И танец еще – с подружкой…
 
 
Кучкуются в стаи. Трещат о своем.
Румянее перьев снегирьих.
Журчат хохотливо, поют соловьем,
Пестрят разноцветностью крыльев…
 
 
Еще не зовет женских дел кутерьма,
Не плачут капризные детки.
Едва ли пугает их бабье «одна»:
Порхают все с ветки на ветку…
 
 
И всем бы порхать, да у жизни закон:
Девичества возраст короткий.
Но этот из юности смех-перезвон
Оставил во мне свои нотки…
 

Кусочку

 
У меня есть кусочек пластика
С черно-траурной полосой.
По нему я смотрю фильм Хатико,
Пью вино и жую фасоль…
 
 
По кусочку, такому важному,
Покупаю задор и прыть:
Когда счастье другое, бумажное,
Перестало в кармане жить…
 
 
Мой кусочек имеет циферки —
Код храню, как бесценный клад.
Три попытки (по сказкам – мифам ли),
Все боюсь ввести невпопад…
 
 
Я с кусочком иду на пение,
В магазин, в ресторан, в музей.
Мой кусочек решает прения
Среди разных живых людей…
 
 
Я кормлю его по накатанной:
Раза два зачисляют мне
То, что в мире зовут зарплатою,
То, что есть и в моей стране.
 
 
Мой кусочек, хотя и маленький,
Но мотает давно свой срок…
Не купить на него лишь аленький
Самый нежный живой цветок…
 

Когда я напишу последний стих

 
Когда я напишу последний стих,
Он будет самым честным среди прочих.
Как тайно-сокровенный апокри́ф
Перечеркнет бессмысленность пророчеств…
 
 
Когда я напишу последний стих,
Он будет легче взмахов птичьих крыльев.
Переживает дело нас самих,
Когда однажды обернемся пылью…
 
 
Когда я напишу последний стих,
Там будут окровавленные рифмы.
Рукой смахну литературный миф,
На струнах поэтического грифа…
 
 
И заиграю жизни перелив.
Аккорд, как гром, и строчки будто ноты…
Когда я напишу последний стих,
Благословлю прочесть его кого-то.
 

Зонт

 
Туманным холодом окутывает руки:
Осенний дождь смывает летний бал.
И за окном все реже свет и звуки —
Закончен яркий лета карнавал.
 
 
Все улеглось: как страсти стихли листья.
Прижалась жизнь к немеющей земле.
А я прижму свою любовь и мысли
К горячему и сильному тебе…
 
 
Перезимуем. Вместе. Непременно.
Горячий чай, да с липовым медком…
Бывает осенью кому-то очень скверно,
Но не двоим, идущим под зонтом…
 

Златоглавой дочери

 
Ты – моя златоглавая осень,
Ты – мой теплый уютный сентябрь.
Ты про самое важное спросишь
Своим детским, но пристальным взглядом.
 
 
Твоя честность для всех – неудобство,
Ты не знаешь еще протоколов.
Мы с тобой претендуем на сходство,
Но по-разному слышим: «уколы»…
 
 
Мы по-разному чувствуем холод:
У тебя лишь замерзшие ручки.
Я хочу, чтобы мамы миноры
У тебя не сыскали созвучий…
 
 
Мы по-разному плачем с тобою:
Ты при всех, а я чаще в подушку.
Ты еще не пришаркалась строем,
И не билась о черствых макушкой…
 
 
Ты – моя златоглавая осень.
Ты – мой хрупкий и звонкий хрусталик.
Мы с тобою глазами похожи,
Остальное для мамы – детали…
 

Мне нужно

 
Мне нужно не много, мне нужно не мало —
Чтоб теплое солнце весной пригревало,
 
 
Чтоб гулко кипел в раскрасневшейся турке
Напиток кофейный, и радовал утром.
 
 
Чтоб плед шерстяной щекотал вечерами,
И долго болтать со своими друзьями…
 
 
Чтоб дочка росла и звалась Человеком,
Чтоб каждый вопрос обзавелся ответом…
 
 
Чтоб муж не ворчал и не спрашивал строго,
Чтоб каждый мой шаг выводил на Дорогу…
 
 
Чтоб весело, вкусно, и очень влюбленно,
Задорно, тепло и слегка удивленно…
 
 
Мне нужно не много – мне нужно не мало:
Того, то что есть, всегда чтоб хватало!..
 

Мир

 
Где-то горит земля.
Где-то заснул вулкан.
Мир изменить нельзя
Связанным по рукам.
 
 
Слышу вселенной пульс,
Мысли – зрачки идей.
Мир – это нити бус
Из красоты людей.
 
 
Мир – это отчий дом,
Мамин веселый смех.
Мир – это мы вдвоем,
И искупленный грех.
 
 
Жизни так мало нам
Вечный дает Господь.
Следуй своим мечтам —
Это должно помочь.
 
 
С Миром в миру иди —
Это большой урок,
Чтобы звенел внутри
Твой золотой звонок…
 
 
Где-то горит земля.
Где-то идут дожди.
Весело и любя,
Сердце свое зажги..!
 

Школьное

 
А она все горестно плакала —
Девочка с глазами, как лесное озеро.
Он остался на ней водяными знаками,
Что журчали весной, а потом навсегда заморозили…
 
 
А она же ничком, похороненная за плинтусом,
Все калякала рифмы, стучавшиеся вподреберие.
Ей бы в школе учить простые на алгебре синусы,
А не кошкой скрестись о его равнодушные двери бы…
 
 
А потом были вишни с торта – 10 лет выпускному.
И ее маникюр, и осанка и алый смеющийся ротик…
Подарила себя кому-то родному другому,
Распахнув над душой спасительный розовый зонтик…
 
 
Но под осень давала себе вдоволь пить старой грусти,
Вспоминая подъезд и свою за него сигарету.
Он ведь тоже все помнит и вряд ли когда-то отпустит
Синеглазую девочку в форме прошедшего лета…
 

Осенние пороки

 
Сереет каверзное небо,
И опускает потолок.
Дожди и сумрак – наше кредо.
Печаль и холод – мой оброк.
 
 
Свернувшись кошкой, наша осень,
Заглянет в душу, чуть дыша.
И знает ведь, что нет, не бросим —
Лишь восхитимся: «Хороша…»
 
 
У невской осени высокий,
Капризный и чуть странный стиль —
И все осенние пороки
Мы ей простим…
 

Когда?

 
Ложится ночь усталой дымкой
На веки белых облаков.
Когда-нибудь я стану гибкой
В своей громаде твердых слов.
 
 
Когда-нибудь я стану вязкой,
Тягучей, плавной, как нуга…
И в моей сладкой женской ласке
Теплеть начнет твоя рука…
 
 
Когда-нибудь смиренной нимфой,
Боясь встревожить нежный сон,
Шептать я буду лишь отрывки
Из прозы тех, кем был пленен…
 
 
Когда-нибудь повешу шпоры,
И строгий хлыстик и узду…
И погоню во все опоры
Своих коней на целину…
 
 
Когда-нибудь, когда растает
На сердце самый первый лед,
Водой, смывающей всю память,
Полью наш новый огород…
 
 
Когда-нибудь я стану мудрой,
Спокойной, тихой и простой…
Я знаю – это очень трудно
Любить меня совсем другой…
 

Быть

 
Люди все так индивидуальны,
А разум их, увы, коллективен.
Я боюсь показаться банальной,
Точно также как жизни стабильной.
 
 
Ночью женщина кажется хрупкой,
Хотя днем строит крепость годами —
Бастионы из шелковой юбки,
Меж собой закрепляя словами…
 
 
Безрассудные нынче в мэйнстриме.
Безучастность разбила природу.
Мне привычней копье в битве кинуть,
Чем отдать без усилий свободу…
 
 
Я боролась за честь и за личность,
Рифмам в пепле искала дорогу…
Свой пурпур и немую столичность
Отдала тем, кто мне ее продал.
 
 
Каждый день – разноцветность желаний,
Революций в уме и маршрутах…
Быть поэтом – как поездом дальним:
Проживать бесконечности в сутках…
 

Хорошее настроение

 
Хорошее настроение – это очень просто:
Чашка кофе молочного или звон бокала,
Это он, кто сильнее и выше ростом,
Тот, которого ты много лет искала.
 
 
Это небо огромное и романтизм причала,
Где так горланят чайки в протест покою,
Это то место, где некогда повстречала
Я бесконечность, расколотую Невою…
 
 
Это рюкзак оранжевый за плечами,
Это задорный смех и звонки друзей.
Это не измеришь ни за что вещами,
Карьерой, деньгами и пазлами из людей…
 
 
Хорошее настроение – это очень просто:
Это новый день и твоя семья.
И совсем ведь не важно какого роста
Тот, который умеет обнять тебя…
 

Смелый саксофонист

 
Как сумеречный полутон
Коснулся улицы,
Минорный тихий саксофон
Со мной волнуется…
 
 
Выводит ноты музыкант
Про то, что прожито.
И выдувает свой талант
На тень прохожего.
 
 
Кто ты, прекрасный Лель дорог,
Какого племени?
И кто та муза, что поет
Тебе о Бремене?
 
 
Ты весь – отрывок строк и лун,
Добра и совести…
Ласкаешь слух, глаз и ум
Своею повестью…
 
 
Я повидала смельчаков
С копьем и в латах:
Но песнь свою лишь ты поешь
На суд зевакам…
 

Про лужи

 
А в луже – отражение облаков.
Для тех, кто взглядом устремился к низу.
Для тех, кто ползать может и готов,
Но Бог сказал: «Лететь ты можешь! Вижу».
 
 
А в лужах – чайки. Ветреный патруль.
Летят в асфальте, будто бы по небу.
И мне бы сбросить северный июль,
И с ними не летать, так хоть побегать…
 
 
Ведь всюду – отражение небес:
В глазах ребенка и в холодной луже.
Там где-то в облаках живет седой Отец,
И каждый человек ему знаком и нужен.
 

Девушке с вихрем посвящается

 
Твой Бремен всегда с тобой.
Меня наполняешь звоном…
А небо над головой
Привычно зовешь своим домом.
 
 
И вихрь – твой талисман
Несешь через реки-дали.
В людской и оседлый стан
Так долго тебя зазывали…
 
 
Но ты ответила лишь:
«Мой вихрь живет на свободе».
Когда ты устало спишь,
Я вижу тебя в природе…
 
 
Я вижу тебя в дождях,
Во влажных лесных лощинах.
Твой шаг, как огромный взмах:
Толкнуться, взлететь, раскинуть.
 
 
Твой Бремен всегда с тобой,
Твой вихрь – недопетая мантра…
Ответь на вопрос простой:
Возьмешь меня в музыканты?
 

Время

 
Тебе сказали, что у тебя есть время?!
Лет 80–90, если быть точным.
Чтоб успело таки прорасти семя?!
Чтобы из точки превратиться вновь в точку?!
 
 
Тебе сказали и ты поверил, дурень!
Дни прогорают заживо без огня и дыма.
Жизни других так яростно караулил,
Ровно пока своя не промчалась мимо.
 
 
Время бежит. И ему нет ни капли дела
До твоих пройденных или не сданных зачетов.
Время лишь только касается твоего тела,
Но равнодушно к людским провалам и взлетам.
 
 
Нет у тебя бесконечно счастливого завтра,
Как и вчера, которое так долго хоронишь.
Дали нам время?.. Но, если прислушаться к фактам:
Время течет, пока ты в нем сегодняшний тонешь…
 

Тополиное

 
Тополь рвется под кожу,
Пухом трется о щеку.
Я его призываю отстать.
 
 
Это очень на грубость
Людскую похоже —
Мы любовь ведь привыкли толкать…
 
 
Пух струится повсюду,
Гладит волосы снегом.
Раздражение ему невдомек.
Я вчера укрывала
Твои горести пледом,
А сегодня ты сдержан и строг…
 
 
Только пух улетит,
Лета хвост оседлав.
Он не будет взаимности ждать.
Моя нежность живет в тихих женских стихах,
И ведь тоже умеет летать…
 

Пустота

 
Когда в глаза приходит пустота,
Глазницы будто тихо угасают.
И блекнет младость, как и красота.
Глаза не видят. Только лишь моргают.
 
 
Когда встречаю потускневший взор,
Не слышу вовсе, что кричат губами.
Искрит души неведомый укор:
«Зачем так поступили люди с нами?»
 
 
И тихий вздох, под веками устало,
Скребет и сушит, будто бы песок.
Я глаз живых увидела немало,
Но больше тех, кто сохранить не смог
 
 
Увиденных чудес простые лики:
Озера, горы, детские мечты.
И лишь зрачки, как жизни прошлой блики,
Мельчают в точку прошлой красоты.
 
 
Люблю глаза. Твои. Свои. Людские.
Люблю гадать – что видели они.
И в зеркало гляжу: пока живые!..
И так боюсь увидеть тени пустоты…
 

Деревянное

 
Сигарета, окно и кружка,
Дождь, карниз и остывший дом.
Мы друг с друга снимаем стружку,
Что не пилится – то огнем.
 
 
Кровоточат былые раны,
Мы отпиливаем по куску.
Что жалеть у друг друга шрамы:
Это в щепку, а то – в доску.
 
 
Тесаков у друг друга ворох:
Было время – знаком верстак.
Только мне бесконечно дорог
Каждый твой неотесанный брак…
 

Про слона

 
Меня калибрируют разные люди:
От офисных боссов до хера на блюде.
 
 
Меняет весь корпус мне фитнес-инструктор,
Чеканит мозги продавщица на фруктах…
 
 
И сверлят и пилят, и матерным словом…
И вдоль и назад, и обратно по новой…
 
 
Мой социум взялся за хрупкие плечи:
Меня увольняют, и женят, и лечат…
 
 
А я лишь смотрю на щепки и тряпки:
Себя калибрируют эти ребятки…
 
 
И снова спешу написать фельетон —
Про то, как на Моську смотрел серый слон…
 

Дочке про счастье

 
Проснулась дочка, громко закричала,
Как будто первый раз обрадовалась мне.
Ей все еще не лень жизнь начинать сначала,
И предаваться вновь вчерашней же игре.
 
 
И день для дочки – жизнь, и пристально внимание
К таким простым для взрослых мелочам.
То лист ее увлек своим очарованием,
То насмешил колпак дежурного врача.
 
 
Она всегда в игре. Смакуя жизни сласти,
Преподает, смеясь, мне детский свой урок:
Коль не заметишь день – ты не заметишь счастье,
Которое лежит всегда у наших ног…
 

Сильнее

 
Я сильнее тебя. Стихами.
В рифмах – вся моя дерзость и мощь.
Но лишь кошка скользнет меж нами,
Мой хорей не спешит помочь…
 
 
Я сильнее тебя. Запястьем.
Мои руки несут давно
То, что названо женским счастьем,
И что сто́ит мое «зато»…
 
 
Я сильнее тебя. Молитвой.
Воск так часто ронял слезу.
Мыслей рой в голове покрытой —
Сколько я это все несу?
 
 
Я сильнее тебя. Открою
Хрупкий, маленький свой секрет:
Если рядом идешь со мною,
Сильной быть мне желания нет…
 

Любимому. Городу

 
Кутерьмы разноцветной вязь:
Будто нитками мулине
Расшивает мой город в масть
Лета вышивку на канве…
 
 
Серый пасмурный полутон
Изменен сейчас на пурпур,
В череду невских черных волн,
Хохоча стреляет Амур…
 
 
Поднебесье подпрыгнуло ввысь —
Словно подняли потолок.
Засиял позолоченный диск —
Это лета первый звонок…
 
 
Разноцветных прохожих шаг
Днем и ночью рисует стежки
На алеющих парусах,
Как протест городской тоски.
 
 
Я – такой же простой стежок —
Нитка Питера. И в ушке́
Адмиральских строптивых вод
Все строчу про любовь к тебе…
 

Счастье

 
Счастье любит тепло и искренность,
Тишину и погасший свет.
Счастье любит как следует выспаться,
Завернувшись в любимый плед.
 
 
Счастье любит кофейный радостный
По утру аромат тугой.
И такой карамельно-сладостный
Поцелуй бесконечный твой…
 
 
Счастье любит глаза веселые,
Пахлаву и дочуркин смех…
Платьев модных футляры новые,
Чтоб счастливее стало всех…
 
 
Счастье любит смотреть доверчиво
На детей и на взрослый мир…
Всех подруг, кого жизнь покалечила,
Хочет Счастье, чтоб Принц полюбил…
 
 
Счастье любит тепло и искренность,
Мир и лад в большой дружной семье.
Счастье – это не обезличенность —
Мое счастье живет во мне.
 

Лето

 
Эпатажное лето сменило осени
Скромный вдовий ее наряд.
Если осенью тебя бросили,
Про то летом не говорят.
 
 
Лето – время любви и спальников,
Шашлыков и красивых ног,
Парусов, выпускных, купальников
Из журнала моделей Вог.
 
 
Лето – время, когда встречаются
В море Черном две пары глаз.
Крымским приторным обвенчаются:
Их священник – простой матрас.
 
 
Летом музыка громче горестей.
Летом правит веселый Бог.
Лень отчаянно бьется с совестью
Утром ранним без задних ног.
 
 
Летом жизнь канифолит радостно
Даже старый простой смычок…
Все становится вкусно, сладостно,
Восхищенно и горячо…
 
 
Мы бежим, обгоняя осени
Тихий-тихий кленовый след…
Если осенью тебя бросили,
Значит летом скажут: «Привет…»
 

Кентавр

 
Я бегу как кентавр в лабиринте,
Догоняя хвосты своих судеб.
Собираю себя по крупинке:
Выбираю, что было и будет.
 
 
Перечеркала ворох событий,
В ожидании новых тоннелей.
Расчертила для новых открытий
Атлас черный сияющим белым.
 
 
Я бегу и подошвой рисую.
Моя жизнь разукрашена краской.
Но порой мой кентавр тоскует
По своим полюбившимся маскам…
 
 
Я бегу, как кентавр в лабиринте.
И не верю в границы барьеров.
Тупики ли, иль двери открытий —
Все в шагах моих страхов и веры…
 

Диалог

 
«Да ты не обижайся на меня.
Поверь, не ем одни лишь пряники с халвою.
Все эти синяки с пометкою «любя»
Двоих нас, словно матом, пренакроют.
 
 
Смотри: твоих порезов глубина —
Моих в сто крат бескровнее и мельче.
И каждый из двоих нас будет рад
Переложить другому груз на плечи.
 
 
Считай: в спине твоей лишь пара пуль.
В моей – все остальные от обстрела.
Я вспоминаю жаркий тот июль,
Когда я горько и пила и пела.
 
 
И хватит вспоминать мои пинки —
Тебя толкала, словно мать младенца.
Плохое – это на гробах венки.
Плохое не хранится долго в сердце.
 
 
Да ты не обижайся. Я любя.
Мы спаяны по контуру с тобою», —
Ругала Жизнь счастливую меня,
А я в нее уткнулась с головою…
 

Лес

 
А где-то в тишине хрустальных гор
Хранит Господь единственную тайну:
Плечом к плечу живешь и ты, и Он,
Но видишься с Ним редко и случайно…
 
 
И я не исключение, увы.
Обняв колени, жду порой и плачу.
И от одной не сбывшейся мечты
Я жду от Бога кругленькую сдачу…
 
 
Но есть места, где нет торгов и просьб.
Нет слез и скорби, нет свечей и кары.
Там только ты способен сам помочь
Своей судьбе в большом и самом малом.
 
 
То место – лес, хранитель всех ветров.
Ловушка тру́сам и тропа героям.
И если где-то потерялся Бог,
Тебя Он здесь дождется и укроет.
 
 
То место лес, что соткан из былин.
Там нет греха, кадил и наставлений.
И самый яркий из больших светил
Мой Бог живет в своих лесных владениях…
 

Потерялось лицо

 
Потерялось лицо! Глядите! Совсем потерялось!
Потускнели глаза, иссохся смеющийся рот.
От тебя же совсем почти ничего не осталось.
Будто кто-то внутри тебя сразу и гложет и пьет.
 
 
Что случилось скажи с теми полными жизнью глазами?
С той улыбкой, которой порой зажигал фонари?
Эти маски друг другу одели мы только лишь сами.
Эти маски одеть друг другу мы помогли.
 
 
Скомкал сетью морщин свою нежнейшую кожу.
И плохих новостей полон некогда чувственный рот.
На иконы мы все вначале так сильно похожи.
А в конце признаем: наверно, я полный урод…
 
 
Потерялось лицо! Нашедшему будет награда!
Возвращай как-нибудь потерянной жизни смычок…
Ты играй. Лишь фальшивить так больше бездарно не надо.
Чтоб с лицом, как с душой, не сводить со временем счет…
 

Тушь

 
Растеклась под глазами тушь,
Как бензиновое пятно.
Как когда-то растекся муж,
Когда стало всем все равно.
 
 
Стала ты излишне кротка́,
Моя некогда острая боль.
Не хватило квадрата платка,
Чтоб стереть под глазами соль.
 
 
Я люблю свою черную тушь.
Буду красить ей снова глаза.
Даже если уходит твой муж —
Остается твоя красота.
 

Март

 
И каждую весну с ее капелью
Прощаю всем на жизни моей след.
Иные потоптались лишь у двери,
Другие – исцарапали паркет.
 
 
А мартовское солнце все добрее —
Все пуще топит мой душевный лед.
Кто замерзал, того и взглядом греет.
Кто сладко жил – тому и горький мед.
 
 
А март пришел. Улыбкою в окошко
Сказал: «Привет», – и прыгнул мне На грудь.
Свернусь под пледом. Замурлычу кошкой.
Тепло на сердце. Можно и уснуть…
 
 
И вешних дней благословенье слышу:
«Зачем считать как часто был мороз?
Сейчас живем. Сейчас же прямо дышим…
Что марту задавать январский свой вопрос?»…
 

Поэтическая ночь

 
Сегодня поэтическая ночь
Меня застала в скрежете вокзала.
В вагоне, уносящем души прочь,
Ахматовой вдруг профиль я узнала…
 
 
Смотрите, Блок! Его перо и трость,
Забытые на столике плацкарта.
Вот это ночь! Вот это славный гость!
Есенин громко выругался в карты…
 
 
Вокруг меня кружатся их стихи.
По ним сверяю чувства камертоном…
Их мысли вечны, точны и легки;
Их ноты будят мои чувства звоном…
 
 
Постойте, духи! Нашепчите текст!
Какой-нибудь блистательной поэмы..!
Они лишь ветром дунут мне в ответ,
И белый лист накроет мне колени…
 

33

 
Ода Миру.
Мне тридцать три – не много и не мало.
А просто троек радужная вязь.
Взрослее я по паспорту лишь стала,
Но с юностью внутри совсем не паспорт – связь.
 
 
Пишу стихи себе, так странно и так сложно.
Что пожелать, когда весь мир – твоя судьба.
Налью бокал вина. И выпью. Осторожно.
И напишу себе: будь счастлива до дна.
 
 
Наперекор другим, на радость близким людям
Скажу спасибо общим небесам.
Мы – все одна любовь. Мы были, есть и будем.
Я говорю спасибо. Тебе. И нам. И вам.
 
 
Друзей моих не счесть, врагов, надеюсь, меньше.
Пусть радует меня и дождь, и сладкий чай.
Всего не перечесть – брала бои и верши,
И на земле узнала, что есть и ад и рай.
 
 
Все тридцать три бежала, сквозь радости и боли.
Терпела и любила. Искала рифм аккорд.
Узнала, что порой шестеркой тузА кроют.
И что бывает очень глубоким мелкий брод.
 
 
Мой мир – огромен так, что не хватает рамок
Людей вместить лицом в сердечный свой альбом.
Я строю до сих пор воздушный этот замок,
В котором догорит души моей костер.
 
 
Спасибо всем Богам, которые со мною
Идут со всех сторон, придерживая суть.
Одно желание есть – я сердце вам открою:
Любовью наполнять свой длинный-длинный путь…