Текст книги "Асино лето"

Тамара Михеева
Асино лето

Моим любимым мальчишкам Егору, Севке и Олежке

© Михеева Т. В., текст, 2013

© Брезинская О. М., иллюстрации, 2018

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», оформление, 2018

* * *

Часть I

1

«Ну что за мучения? – думала Ася. – Нет чтобы просто как-нибудь: Маша или Настя. Ну хотя бы Аня. Или Катя, Даша, Лиза. Вот сейчас уже доберутся… Ох!»

– Шустова Прасковья.

Ася встала.

– Это я. Но можно просто Ася.

На неё, конечно, все посмотрели. На неё всегда все смотрят, стоит только представиться.

В классе у них пять Насть, четыре Саши, три Лизы и три Полины. А Прасковья – на всю школу одна. Здесь, в лагере, полегче. Здесь, говорят, даже две Глафиры есть, и в отряде с именами поразнообразнее. Но Прасковья – всё равно одна.

Может, это и неплохо. Когда кто-нибудь издалека кричит: «Прасковья!» – можно не сомневаться, что зовут именно её. Да и что плохого, когда на тебя внимание обращают, стоит только представиться? Больше-то обращать не на что: внешность у Прасковьи ничем не примечательная. И в глубине души она своё имя любит, но сколько из-за него проблем! Ведь всем и каждому приходится объяснять, что Прасковья сокращённо – Паша, а так как это имя очень уж мужское, мама придумала называть её Ася. Со временем она так и стала представляться:

– Шустова Прасковья, можно просто Ася.

Многим казалось, что звучит это высокомерно, а сама Прасковья – задавака и воображала.

– Хорошо, Прасковья, будем называть тебя Ася! Какая коса у тебя замечательная, – вожатая Лена старалась при первом же знакомстве отметить в ребёнке что-нибудь особенное. Не у всех, правда, это особенное заметишь. Но тут, слава богу, всё в порядке у девочки: и коса, и имя.

Да, коса у Прасковьи такая… Даже слов нет – какая! Ниже пояса и не жиденькая, а густая, тяжёлая.

– Красивая, – вздохнул, глядя на Прасковью, гном Сева, прячась с прапрадедушкой в ветвях дуба.

– Да, – выдохнул прапрадедушка Старый гном и сказал строго: – И дело вовсе не в косе, понимаешь?

– Угу, – ответил гном Сева.

Он даже не совсем понимал, а скорее чувствовал: вон ещё одна девочка с косой – да ещё с какой! – длиннее Прасковьиной и совершенно неправдоподобного золотого цвета. И глаза у девочки ярко-голубые на пол-лица, и ресницы чёрно-длинные, а… всё равно не то что-то. И гном Сева продолжал смотреть на Прасковью.

Девочку с косой ещё длиннее, чем у Прасковьи Шустовой, звали Сашей.

«Надо было её косу похвалить, – досадливо подумала про себя вожатая Лена. – А у той оригинальное имя отметить».

Впрочем, Сашина коса не осталась незамеченной. И так как она не говорила высокомерных слов, вроде «можно просто Ася», то к вечеру была признана девочками первой красавицей отряда.

2

Детский оздоровительный лагерь, куда на всё лето приехала Прасковья Шустова, назывался «Светлячок». Очень подходящее для лагеря название. Потому что, во‐первых, даже ночью в нём было светло от фонарей, а во‐вторых, там и правда водилось множество жуков-светлячков. Вечером они светились в траве, как маленькие зелёные и синие звёзды. Жаль только, что долго любоваться светлячками нельзя – память потеряешь.

Дорога в лагерь идёт из города через лес. Лес – сосновый, вековой, полон цветов, волшебных трав, ягод, чудес и грибов. Дорога скатывается с горы и тянется вдоль реки. Речка неширокая, мелкая, особенно в жаркое лето, но красивая. На том берегу скалы – о-го-го какие! На них даже смотреть страшновато, а забираться-то и вовсе. На реке много островов, поросших ивами, черёмухой и крапивой. На один из них ребята из лагеря «Светлячок» приплывают на костёр.

Дорога утыкается в железные ворота, раскрашенные разноцветной краской. Над воротами большими буквами написано: «Детский оздоровительный лагерь „Светлячок“». У ворот – беседка с телефоном, здесь дежурные сидят. Это главный вход в лагерь, называется «Дальние ворота». «Дальние», потому что до первого корпуса идти ещё далеко. Сразу за воротами – дорога. Слева от неё растут тополя, за ними – картофельное поле; справа – ивы, за ними – поле футбольное.

Заканчиваются поля, начинаются заросли черёмухи, крапивы, мелкого кустарника. Здесь стоит и качает скрипучей головой железный Серый слон. Раньше у него был такой длинный хобот, что слон работал в лагере шлагбаумом. Но к старости Серый слон обленился, половина хобота отвалилась, и теперь он просто стоит у дороги. Малыши из пятнадцатого отряда любят забираться к нему на спину и играть в Индию. Когда у Серого слона хорошее настроение, он исполняет желания. Надо повиснуть на оставшейся половине хобота и шёпотом сказать ему желание. Жаль только, что настроение у Серого слона редко бывает хорошим, и поэтому желания не всегда сбываются.

Напротив слона – беседка, а за ней растёт очень много незабудок, но про это никто не знает: за беседкой непроходимый бурелом, крапива в человеческий рост и топкая земля болота. Добраться до голубого ковра незабудок могут лишь гномы.

После беседки одна дорога расходится на три: первая ведёт на площадь перед столовой, в центр лагеря; вторая поднимается круто вверх; третья убегает к реке, к пирсу, к вековым ивам. Если пойти по второй дороге, то выйдешь как раз к Старому лагерю.

Лагерь «Светлячок» построили так давно, что в нём отдыхали не только родители Прасковьи, но даже её бабушка. Только тогда вместо домиков были палатки и стояли они здесь, над рекой. Палаток давно нет. Только здание бывшей столовой стоит на пустыре, там теперь сторож живёт. У сторожа много собак: Пятнашка, Буль, Шарик, Ляля, Кузя, Бой и Найда. Они не то чтобы злые, но очень шумные, лают громко и бегают всегда стаей. Ребята их боятся и к дому сторожа не подходят. Сторож Михалыч тоже старик сердитый, его не очень-то в лагере любят.

За домом сторожа – бассейн для малышей, а за бассейном – дикий заброшенный сад. Никто-никто, даже директор, не знает, откуда в лагере этот сад. Может, его заложили ребята в те времена, когда бабушка Прасковьи Шустовой была ещё маленькой. Может, Весна несла в рукавах молодые побеги-саженцы да обронила по рассеянности. Может, сидели на заборе мальчишки-девчонки, яблоки-груши жевали, а огрызки за спину бросали, те проросли и выросли садом. А может, деревья сами из дачного посёлка пришли – удрали от нерадивых хозяев. Никто не знает, как было на самом деле, да это и не важно. Главное, что в те давние времена сад был молодым и добродушным. Ребята из старого палаточного «Светлячка» за ним ухаживали, заботились, сад рос и ширился, а потом… Потом построили Новый лагерь, с кирпичными корпусами и большой столовой. Обветшалые палатки списали, а сад почему-то забросили. Может быть, однажды летом кто-то поленился ухаживать за ним, и он одичал.

Так до сих пор и стоит: дикий, заросший крапивой и полынью. Туда никто теперь не ходит. Страшный он какой-то, косматый. Здесь, на месте Старого лагеря, ещё много есть интересного: беседка и качели, флагшток на площадке, где раньше проходили линейки, кусты акации, буйно цветущие в июне…

А если перейти по мостику через ручей, то окажешься в Новом лагере, где весёлые, уютные домики, ярко раскрашенные качели, фонтанчики, скамейки, горки и песочницы, где заросли черёмухи, шиповника и дикой малины; где в пятом корпусе разместился седьмой отряд, а в нём – Прасковья Шустова, которая любит, когда её называют просто Ася.

Ася не сразу поняла, что девочки посчитали её задавалой. Раньше с ней никогда такого не случалось. В классе Асю любили и во дворе тоже. А здесь подошла к ней Наташка Ястрова и сказала:

– Не воображай, пожалуйста, что если у тебя редкое имя, то ты какая-то особенная. Имя ничего не значит.

– Не имя красит человека, а человек имя, – сказала отличница Болотова.

– Это ещё доказать надо, что ты особенная, – продолжала Наташка.

– Да я и не воображаю, – удивилась Ася.

– Воображаешь, воображаешь. В глубине души, – настаивала Наташка. – Правда ведь, девочки? Может быть, в других местах это тебе и удавалось, но у нас тут свои правила.

Ася только плечами пожала и стала вещи раскладывать. Её кровать стояла у окна. На подоконнике одиноко торчал в горшке засохший кустик герани. Ася протянула к нему руку, но тут же услышала:

– Не трогай, он проклят!

Большеглазая вертлявая Алёна смотрела на неё очень серьёзно.

– Честно-честно! – сказала она. – Я пятый год сюда езжу, всё знаю, можешь обращаться. Этот цветок уже пятьдесят лет здесь стоит. Он про́клятый! Даже вожатые его не трогают. Кто дотронется – через три дня умрёт! И выбрасывать нельзя. Кто выбросит, тот тоже умрёт, на месте.

Ася так и застыла с вытянутой рукой. Ерунда, конечно, кто такому поверит? Но трогать всё-таки не стала. Кто его знает… Вот и спи теперь рядом с про́клятым цветком. А она-то сначала обрадовалась, что кровать у окна, удивилась, что никто не занял… Понятненько.

Когда пошли в столовую, все выстроились парами, а Асе пары не досталось: в отряде было одиннадцать девочек. Ну и мальчиков столько же.

– Коля, что ты стоишь? – сказала вожатая Лена. – Пары нет? А… вот Ася без пары, вставай с ней. Ну что значит «не пойду с девчонкой»? С девочкой, во‐первых. Вставай, говорю, не выдумывай. Ася не кусается.

– Тётя Ася, не кусайся, а то в лоб получишь, Ася! – продекламировал Даня Щеглов по прозвищу Мартыш.

Все захихикали.

Белобрысый Колька посмотрел Асе в глаза и быстро взял её за руку.

Неоригинальные имена стали теперь такими редкими, что Колька, как и Прасковья, был один на весь лагерь. Фамилия у него была Огурцов, и он был старшим сыном директора лагеря. Только об этом никто не знал, кроме вожатых, потому что Колька не выставлялся.

У Кольки было пять братьев, и все младшие. Самому-самому младшему Гошке исполнился недавно год, он только научился ходить и гулял по лагерю с мамой, которая работала здесь в библиотеке. Остальные братья были в отрядах: Мишка – в пятнадцатом, Стёпка – в тринадцатом, близнецы Федя и Петя – в восьмом. И все они были белобрысыми, зеленоглазыми, худыми, загорелыми. Похожими, как две капли воды.

– Мне хоть бы одну дочку, – вздыхал директор лагеря Василий Николаевич, тоже белобрысый и зеленоглазый. – Для разнообразия.

Все оживлённо болтали, а Колька с Асей шли молча. Было как-то неловко. Вдруг Колька взял и сжал Асину руку. Ася машинально сжала его. А потом опять Колька. А потом опять Ася. Так и шли всю дорогу, руки пожимали, а друг на друга не смотрели.

3

Наташка Ястрова с первого же дня стала в отряде командиршей. Была она существом костлявым и принципиальным. В приметы не верила, девчоночьи страсти презирала, к мальчишкам и взрослым относилась с подозрением. А так как Наташка была спортсменкой, то и отряд взял спортивное направление.

«Хорошо, когда есть такие помощники, как Наташа, – с удовольствием думала вожатая Лена, шагая вместе с отрядом на футбольное поле. – Сама команду собрала, сама с тренером договорилась. А главное – ребята её понимают и любят. Вот Полина Болотова, ведь она же совсем не спортсменка, а к футболу всей душой, потому что тянется за Наташей».

Вся мягкая и круглая, отличница Болотова вышагивала рядом с красавицей Сашей Лазаревой и, приводя все известные ей факты спортивной истории, а также пословицы и афоризмы, помогала Наташке доказывать, что девочки тоже могут играть в футбол, и ещё получше некоторых мальчишек. Красавица Саша в споре не участвовала. Она рассматривала косу идущей впереди Прасковьи. Изучение Асиной косы доставляло Саше громадное удовольствие. Было совершенно ясно, чья коса здесь самая-самая. «Ну, она, допустим, у неё потолще, но толщина, допустим, ещё не главное. Длина, допустим, главнее. И цвет! Одно дело – обычная русая коса, другое – золотая, как у меня». И Саша Лазарева бесповоротно решила участвовать в конкурсе красоты.

И ещё один человек смотрел на Асю. Смотрел искоса, украдкой. Думал он… ну, не важно, что думал. Не будем в его мысли лезть: эти мысли сейчас такие неясные, странные, он и сам-то их не понимает. Человек этот – Колька Огурцов.

А сама Ася старалась ни о чём не думать. Вернее, не думать о футболе. Но как о нём не думать? Сейчас дойдут до поля, Наташка разобьёт всех на команды, заставит мячик гонять. А Асе не хочется. Футбол вообще какая-то дурацкая игра, Ася её не любит. И болеть ей не хочется. Хорошо кричать «Гол!», когда рядом друзья и настроение замечательное. А когда нет никакого настроения? Опять над ней хихикали. Ну, не совсем над ней, а над её шляпой. Шляпа была большая, соломенная, с красной ленточкой. Её Асе папа из Африки привёз. Ася терпеть не могла головные уборы, а эту шляпу любила и носила часто. Потому что скучала по папе, который «вечно в разъездах».

«Не буду обращать на них внимания», – подумала Ася. Но на неё-то как раз внимание обращали, и не замечать этого было сложно. Когда пришли на поле и расселись на высоких скамейках в высокой траве, Наташка Ястрова принялась ходить перед ребятами и объяснять правила игры в футбол. Слушала её только отличница Болотова. Данька Щеглов схватил с Асиной головы шляпу и стал паясничать: то так примерит, то эдак, то начнёт махать, как веером, то пополам согнёт.

– Отдай! – крикнула Ася и бросилась на Щеглова с кулаками.

Но он увернулся и побежал, перепрыгивая через скамейки. Все засмеялись, заулюлюкали. Жгучая обида сорвала Асю с места. Она ему покажет! Но у Щеглова недаром прозвище Мартыш. У него и лицо обезьянье, подвижное, рот крупнозубый, и повадки мартышечьи – вечно он висит на каких-нибудь ветках, балках и перекладинах, скачет и прыгает, по деревьям лазает быстрее всех в лагере и умеет двигать ушами.

Вот и сейчас он забрался на баскетбольное кольцо и запустил оттуда шляпу: пусть, мол, Ася побегает, как собачка. Но шляпа не спланировала вниз, как положено соломенной шляпе в безветренный день, а наоборот – взлетела и преспокойненько улеглась на ветках сосны.

– Доставай немедленно! – закричала Ася.

– Щеглов! – крикнула вожатая Лена. – Сейчас же слезай оттуда!

– Мартыш, ты стоишь на воротах или нет? – возмутилась Наташка Ястрова.

Мартыш показал обезьянью рожу, спустился на землю и побежал к воротам.

Ася беспомощно оглянулась. Никто уже на неё не смотрел. Пришёл тренер Жора, и даже Колька Огурцов, обожающий футбол, не видел, что произошло. Ася подошла к дереву. Она хоть и не спортсменка, но на дерево забраться сумеет. А сосна, будто этого и ждала, сама подталкивала её вверх. Упругие ветки пружинили под пятками, и Ася быстро добралась до своей африканской шляпы. Протянула руку и… замерла.

На краю шляпы сидел маленький человечек в красном колпачке. Ася зажмурилась и снова открыла глаза: человечек сидел, болтал ножками-босоножками. И даже рукой Асе помахал приветственно. Такой настоящий, в зелёных шароварах, зелёной курточке на молнии и в красном колпачке.

– Колпак я у Горыныча одолжил, – сказал человечек, настоящий человечек, только ростом с мизинец. – Мой куда-то запропастился.

– А… кто такой Горыныч?

– Это мой брат.

– А почему Горыныч?

– Зовут так.

– Зовут? А почему так зовут?

– Ну… мама так назвала. Тебя вот тоже интересно зовут. Пра-аско-овья-а…

– Можно просто Ася. Ой, а откуда вы знаете? – удивилась Ася.

Маленький человечек смутился, пробормотал что-то невнятно и сказал:

– Меня зовут гном Сева.

– Настоящий гном?!

– Настоящий. Только ещё не очень взрослый.

Ася села на ветку, прижалась к стволу спиной. Гном Сева спрыгнул со шляпы на ветку пониже, посмотрел на Асю весёлыми карими глазами.

– Нас тут много в лесу и в лагере. Василий Николаевич нас любит.

– Василий Николаевич?! Наш директор?

– Ну да. С ним ещё мой папа дружил, когда Василий Николаевич маленьким был.

– А сейчас не дружит?

– Ну, почему же? – улыбнулся гном Сева. – Дружит, конечно. Только у дяди Васи дел много. Так, вздохнёт иногда: «Одни заботы, Степан, так и жизнь пройдёт…»

– А Степан… ой, то есть папа ваш, он что?

– А что папа? Вздохнёт и скажет утешительно: «Жизнь без забот не бывает, заботы – это и есть жизнь».

Ася смотрела на гнома Севу во все глаза. Ну надо же! Настоящий гном! Славный такой, большеглазый, улыбчивый, рыжие вихры торчат из-под колпачка.

– А у меня вот шляпа, – сказала Ася в продолжение разговора, чтобы гном Сева не исчез, – как-то залетела сюда, непонятно. Мартыш этот такой противный!

Сева переступил ножками-босоножками, виновато засопел.

– Извини, пожалуйста. Шляпу я сюда поднял. Ты же не хотела в футбол играть, вот я и подумал… Хотя, конечно, нехорошо это… Я тебя… ну, на дерево лезть заставил.

– Ой, да что вы! Огромное спасибо! Я люблю по деревьям лазить, а футбол терпеть не могу.

И Ася посмотрела вниз, на поле, где одна половина отряда гонялась за мячом, а вторая старательно болела.

– А как вы сумели шляпу поднять? – спросила Ася.

– А я Ветерок оседлал, и вместе с Горынычем подняли. Горыныч – летучий гном, а Ветерок – мой давний знакомый, ему ведь несложно.

– Летучий гном? Он летает?

– Ну да.

– А вы?

– Я не умею. Только можно мне «ты» говорить, я же не взрослый.

– Ладно, – согласилась Ася. – А где сейчас Горыныч?

– Я здесь! – с верхних веток спланировал и сел рядом с Севой ещё один гном. Он был повыше ростом, с чёрным ёжиком жёстких волос, в красном комбинезоне с большими пуговицами. А колпачок у него был жёлто-золотистый.

– Я колпак у Ежа одолжил, – сказал он. – Привет, Прасковья!

– Здравствуйте, а кто такой Ёж?

– Ёж – это я! – послышалось сверху, и на ветки спикировал майский жук. За задние лапы жука держал гном в золотистой куртке и ярко-зелёном колпачке. При посадке он проехался по ветке на животе. Потом отпустил жука, и тот, обиженно прожужжав, улетел.

– Странный какой-то, – удивился гном Ёж. – Не любит пассажиров. А я, Севка, твой колпак нашёл.

Р-раз! – и все трое поменялись колпачками. Уселись рядком на ветке: зелёный, как травинка, Сева, Горыныч – алый огонёк и золотистый Ёж. Разглядывали Асю в шесть глаз.

– Значит, вот ты какая, Прасковья, – сказал Горыныч.

– Вот такая. А вы – Горыныч? А почему вас так зовут? Ну, то есть… я хочу сказать… Змей Горыныч – он же страшный и некрасивый.

А зеленоглазый гном был очень симпатичным.

– Ну, мама так назвала, – Горыныч задумался. – Думаю, меня так назвали, потому что я очень умный. Знаешь пословицу: «Одна голова хорошо, а две лучше»? А я такой умный, будто у меня три головы, как у Змея Горыныча.

Ася рассмеялась.

– Только вы гораздо симпатичнее Змея Горыныча.

Горыныч раскланялся, а Ёж удивился:

– А вы что, ещё на «вы»?

– Нет вообще-то, – сказал Сева, – просто она стесняется.

– А почему… тебя Ежом зовут? – спросила Ася.

– Потому что я – Ёж, – ответил Ёж.

Футбол давно уже закончился. Команда Кольки Огурцова в пух и прах разгромила Наташкину, и сердитая Наташка ругала своего полузащитника Тёмку Бельца. Вожатая Лена разговаривала с тренером Жорой. А Ася всё сидела на дереве и болтала с гномами. В отряде её так и не хватились.

4

Пока Колька Огурцов с командой празднуют победу, Наташка Ястрова переживает поражение, а Ася общается с гномами, можно ещё рассказать о необыкновенных и даже таинственных местах в лагере «Светлячок». Вот, например, Ближние ворота. Расположены они недалеко от столовой, к ним ведёт узкая тропинка. Ведёт от беседки через заросли шиповника, по мостику над ручьём и у Ближних ворот не останавливается: бежит тропинка через лес в дачный посёлок. Некоторые несознательные дети ходят туда за клубникой и морковкой. Огородничают, одним словом. Кое-кто возвращается с хорошим соляным ожогом на известном месте.

В лагере ходит легенда, что рядом с Ближними воротами, чуть в стороне, триста лет назад стоял мужской монастырь. Жили там белые монахи. Белые, потому что ходили в белых одеждах. Они жили отшельниками, умели лечить травами и управлять облаками. Однажды на монастырь напали лесные разбойники. Монахов перерезали, а монастырь сожгли. Сейчас и места того не найдёшь, всё травой поросло. Только призраки белых монахов до сих пор бродят по лесу, а в полнолуние подходят к корпусам и в окна заглядывают. Кто их увидит – вмиг поседеет. Ну, и много чего ещё про белых монахов рассказывают. Все подробности знает Алёна Чаплашкина. Кому интересно, пусть у неё и спрашивает.

Корпуса в лагере стоят друг за дружкой, между ними – игровые площадки (у младших отрядов – качели-карусели, горки и песочницы, у старших – баскетбольные кольца и волейбольная сетка), вокруг каждого корпуса растут величавые сосны и повсюду, по всему лагерю – кусты шиповника и черёмуха. «Светлячок» – очень зелёный лагерь. И очень красивый. Особенно сейчас, в июне, когда шиповник цветёт. Ярко-розовые, алые, белые, бордовые цветы блюдцами сияют в листве, а над лагерем стоит сладкий запах.

Может быть, поэтому «Светлячок» так любят сказочные существа. Под крыльцом первого корпуса живёт Королевский уж. Он совсем ручной, хоть и волшебник. Даже малыши из пятнадцатого отряда берут его в руки, не боятся. Иногда уж-волшебник исполняет желания. Но тоже по настроению, как и Серый слон.

В седьмом корпусе, на чердаке, живёт угомон Костюша. Он добрый и не очень справляется со своей должностью угомона. Когда ребята долго не могут уснуть, он начинает топать на чердаке и завывать. А ведь угомоны должны сажать самых непослушных в мешки и уносить в лес.

На Летней эстраде живёт семейка ветров: папа, мама, взрослый сын Ветрище, три дочки Ветерочки и совсем маленький сын Ветерок. Они ничьи желания не исполняют, спать никого не укладывают, только и делают, что резвятся: хлопают форточками, бросаются шишками и срывают с голов панамки.