Текст книги "Не предавай меня!"
Автор книги: Тамара Михеева
Жанр: Книги для детей: прочее, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Тамара Михеева
Не предавай меня!
© Михеева Т., текст, 2010
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2019
Глава 1
Аутсайдер
― У вас в классе две звезды, четыре полузвезды, два аутсайдера. А если есть хоть один аутсайдер, то коллектив нельзя назвать сплоченным, понимаете, Татьяна Викторовна? Нельзя. Класс у вас непростой, столько лидеров, почти все холерики. Тем более вам надо работать над сплоченностью, целостностью коллектива…
Юлька сидела в учительском туалете, прижав ухо к стене, за которой находился кабинет психолога. Слова звучали глухо, но разборчиво. Юлька подслушивала не специально, так вышло. В ученический туалет она стеснялась ходить ― там между унитазами даже перегородок не было, не то что дверей со шпингалетами, ― и пробиралась в учительский ― маленькую комнатку на втором этаже. А за стеной туалета ― кабинет психолога. И кто такую глупость придумал, интересно? Сидишь ты, например, у психолога, рассказываешь о сокровенном, а за стеной воду в унитазе сливают…
Сначала Юлька не обращала внимания на голоса, но психолог так настойчиво твердила: «Озарёнок, Озарёнок, Озарёнок…», что она волей-неволей начала вслушиваться. Озарёнок ― Юлькина фамилия.
– Тест очень простой, но эффективный. Сразу выявляет, что и как в классе. Я предлагаю: представьте, что у вас день рождения, а родители разрешили пригласить только одного одноклассника. Только одного. Вот кого больше всех пригласят ― тот и есть звезда. Кого не выберет никто, совсем ни один человек не напишет ― тот аутсайдер.
Юлька этот тест хорошо помнила. У них в сентябре неделя психологии проходила, каждый день ― тестирование. Скучно так, нудно. Но про день рождения она запомнила. Потому что одну коротенькую секундочку колебалась с ответом. И, стиснув зубы, написала Анюту. И тут же представила себе день рождения, о котором мечтала. Если бы это было возможно ― пригласить только его. И он бы пришел. Наверное, с цветами. С белыми розами, например. Или с лилиями. А может, просто с букетиком клевера, чтобы все было ясно. Она бы открыла ему дверь, и целую минуту они стояли бы рядом в темном коридоре. Он держал бы ее за кончики пальцев и смотрел в глаза. А потом улыбнулся.
– Две звезды, с большим отрывом от остальных… Так, сейчас… Седьмой «Б» класс… ага, вот… Артём Листовский.
Юлькино сердце скакнуло не в такт и замерло.
– И еще…
«Скажите меня, скажите меня, пожалуйста, Надежда Владимировна, скажите меня… Очень вас прошу, скажите меня!»
– И Алиса Лаппа.
Юльке показалось, что она воздушный шарик на ниточке: вот ее проткнули, и она заметалась по туалету, ударяясь в стены и потолок, и упала на холодный плиточный пол скукоженной тряпочкой.
– Теперь полузвезды. Эти ребята поменьше баллов набрали, но тоже очень популярны в классе. Так… Володя Иванов, Алексей Дёмин, Настя Пономарева, Анна Сыч…
– Сыч? ― презрительно удивилась Корочка. Наверное, даже плечами пожала. Классный руководитель седьмого «Б», Татьяна Викторовна Ковригина, по прозвищу Корочка, Анюту не понимала и не любила.
– Но самое главное, конечно, аутсайдеры ― вот на кого вам необходимо обратить внимание. Татьяна Викторовна, дорогая, это несчастные дети, отвергнутые, изолированные, не нужные ни-ко-му. Вот в чем беда ― у вас их целых два! Угадаете?
– М-м-м… даже не знаю. Ну…
Конечно, ничего она про них не знает, где ей! Их класс в школе единственный, который никуда не ездит с классным руководителем: ни в кино, ни в театр, ни на экскурсии. Корочке на них наплевать. Ее только одно заботит: чтобы деньги на мероприятия вовремя сдали да в большую перемену все поели.
– Ну, может быть, Гуревич?
– Нет, он немного набрал… два балла, но все-таки.
– Портнягин?
– Тоже два.
– Самойлова? Суманеева?
Психолог, наверное, головой покачала, потому что Корочка жалобно протянула:
– Ну, тогда я теряюсь… Даже предположить не могу… Я их всех знаю, я же с пятого класса их веду, я…
– Озарёнок.
– Юля?!
Корочка еще что-то лепетала, спорила («Ну что вы, Юля такая воспитанная, вежливая, учится хорошо, читает много…» ― «Никто и не говорит, что она плохая, но в классе ее не воспринимают, она одинока…»). Юлька уже выскочила из туалета. Успела только услышать, что второй аутсайдер у них ― Ганеев. И не удивилась.
Уроки давно закончились, школа стояла пустая и гулкая. Юлька сегодня после уроков помогала в библиотеке, поэтому задержалась и услышала этот разговор.
Вообще-то Юлька давно уже в библиотеке не пропадала ― выросла. Это в начальной школе она бегала туда на каждой перемене: разбирала формуляры, подклеивала книжки или просто сидела на полу между стеллажами и читала. Ей нравилось, что вокруг так много книг, самых разных: старых, истрепанных, с потертыми корочками и выпадающими листами, и новых, свеженьких, крепких, пахнущих типографской краской. Нравилось расставлять книги по темам и по алфавиту, нравилось, что она может любую книжку быстро отыскать: все они были ей будто приятели. Нравилось еще, что в школьной библиотеке она как дома, всегда может прийти и ей разрешают проходить в фонд, за библиотечный стол, а другим нет.
Сейчас находились дела поинтереснее, но с библиотекарем Оксаной Сергеевной Юлька продолжала дружить и помогала, если та просила. Вот и сегодня Оксана Сергеевна перехватила ее после шестого урока:
– Юля, солнце, выручай! Столько книг привезли, мне всё принять надо, а там еще за целый день не разобрано, а завтра у меня еще мероприятие в началке…
Конечно, Юлька осталась. Помогла перетаскать книги из машины у крыльца в библиотеку, разложила по местам те, что сдали сегодня, посмотрела новинки, расставила по алфавиту сваленные в кучу формуляры, выслушала от Оксаны Сергеевны, какая она «умница» и «солнышко», и потом уже заскочила в туалет.
Лучше бы она сразу домой пошла! Лучше бы не слышала всего этого! Листовский и Алиса Лаппа по прозвищу Лапочка, значит, у них в классе ― звезды, а она и Ганеев… Ганеев! Сумрачный, страшненький, психованный двоечник Ганеев был, конечно, аутсайдер, от него все шарахались. Только и было в нем хорошего, что ресницы, черные, длинные, загнутые, будто накрашенные, ― все девчонки завидовали.
Но она ― Юлька Озарёнок ― и вдруг аутсайдер? Было чему удивиться Корочке! Ведь Юлька не тихоня даже, она во всех праздниках участвует, придумывает, у нее друзей ― море, с ней все девчонки секретами делятся, совета спрашивают. Аутсайдер?! Слово такое жуткое. Как приговор. Без права помилования. И никто об этом не узнает никогда, потому что результаты теста не разглашаются: классным говорят, чтобы они меры принимали по «сплочению коллектива», а больше никому.
«И хорошо, что не узнают», ― подумала Юлька, даже не из-за себя, а из-за Лапочки. И так звезда ярче некуда.
Юлька шла и вспоминала. Когда и у кого из одноклассников она была на днях рождения? Получалась, что у всех девчонок. Ну, кроме Самойловой с Суманеевой, Юлька сама бы к ним не пошла. Значит, все приглашали ее просто так? За компанию? У Юльки всегда со всеми нормальные отношения были. С Варей Якуповой, например. Они бы даже могли стать близкими подружками, если бы Варя не была так занята: она училась в школе олимпийского резерва и все свободное время пропадала на тренировках.
Ну конечно, бывает, сцепится Юлька с Лапочкой или с ее вечной подпевалой Светкой Марфушиной, ну а кто с ними не сцеплялся ни разу? У Лапочки такой характер, что иначе просто невозможно, но вот ее полкласса захотело на день рождения пригласить, ее одну и больше никого! А Юльку ― никто. Ни один человек. Даже Анюта.
Глава 2
Анюта
Анюта была некрасивая. Вся какая-то неловкая, неуклюжая, высоченная, рыжая, нос картошкой. В начальной школе ее Жирафой дразнили. Она не ела мяса, и без того рыжие волосы подкрашивала хной, чтобы они пламенели на солнце, стриглась коротко, носила разноцветные фенечки, все свои джинсы расшивала яркими цветами и мифическими животными. Учителя ее не любили. За пофигизм и полное бесстрашие.
Родители тоже не понимали Анюту, эти ее «заморочки» их раздражали.
– Не позорь меня! Сними свои побрякушки! ― говорила ей мама. ― У всех дети как дети, а эта… Анна, ты же девочка! Самой-то не стыдно? Хоть бы раз в году юбку надела!
Но Анюта надевала наушники, в которых громыхал рок, и делала вид, что не слышит.
Зато у Анюты был брат Женька. О, какой это был брат! Он учился в универе в далекой Москве, носил длинные волосы, стянутые в хвост, играл на гитаре и каждое лето ездил автостопом через всю страну. Однажды он взял с собой Анюту, правда, родителям сказал, что едут они в студенческий лагерь. С братом и его друзьями Анюта доехала автостопом до Байкала. По пути она обрезала густые косы, проколола уши, вышила цветочками и драконами первые джинсы, обзавелась первыми десятью фенечками и перестала откликаться на «Аню». Когда после этого путешествия Анюта пришла первого сентября в школу, то была совершенно другим человеком. На шее у нее висел варган [1]1
Варган ― музыкальный инструмент, который относят к разряду духовых язычковых. Внешне похож на ключ с язычком. При помощи рта мастер игры может извлечь всевозможные звуки живой природы. (Примеч. ред.)
[Закрыть] в кожаном футляре, и на перемене, стоя у окна, она извлекала из него однообразные тоскливые звуки.
Такая Анюта нравилась Юльке гораздо больше. Да что там! За такой Анютой Юлька готова была ходить по пятам и слушать про ее приключения не переставая. В классе всегда хихикали и над Юлькой, и над Анютой, поэтому дружить было вдвойне приятно.
– Дураки они, ― лениво и безразлично говорила Анюта про одноклассников.
И Юлька с ней соглашалась.
Над Юлькой в классе смеялись даже больше, чем над Анютой. А почему ― непонятно. Хотя, конечно, если бы не Максик Гуревич, ничего бы и не было. Началось все еще во втором классе, когда Юлька придумала себе прадеда-грузина.
Однажды Юлька шла из школы домой и грустила. Просто так, «ни по чему». Мысли текли медленно и печально. На светофоре подошел к ней седой старик и вдруг заговорил. Не по-русски. Юлька распахнула глаза. Старик был красивый, горбоносый, с пронзительными черными глазами и лицом, изрезанным глубокими морщинами. Таких стариков Юлька раньше только в книжках видела.
– Простите, ― сказала она, ― я не понимаю.
Старик заговорил опять. Юльке даже жарко стало. Может, она заболела и перестала человеческий язык понимать? Слова лились, как вода из высоко поднятого кувшина ― на камни. В них было так много звуков «г», «х», «р», будто не человек говорил, а горы. И Юлька слушала, пока старик вопросительно не замолчал.
– Я не понимаю, ― жалобно повторила Юлька. ― Я только по-русски понимаю!
– Вай… ― выдохнул старик с осуждением. ― Стыдно. Стыдно не знать родной язык.
– Я знаю родной язык! ― возмутилась Юлька, у которой была пятерка по русскому. ― Я русская!
– Русская… ― опять вздохнул старик. ― Грузинские глаза-то не спрячешь. Они издалека светят.
И ушел. Юлька повозмущалась про себя. Потом задумалась. Придя домой, долго смотрелась в зеркало. Искала в глазах ― грузинское. Ну, темные. Но ведь не так, чтобы очень. Глаза у Юльки цвета крепкого чая. Дядя Лёша даже поет ей: «Эти глаза напротив чайного цве-е-ета…» Ну, ресницы черные и длинные, не хуже, чем у Ганеева, ну и что? Но слова старика, печальные и гордые, запали Юльке в душу.
А потом она разбирала старые фотографии и среди них нашла одну: старик в шинели был здорово похож на того, с улицы!
– Ма-а-а-а-ам! Это кто?!
– Что ты вопишь, как на пожаре? Это… ой, это мой дед. Иннокентий, он военный был, погиб в войну.
Все сходилось. Юлькины предки, несомненно, жили в Грузии. В ее воображении прадед оказался настоящим героем. Он был разведчиком, скрывался, жил в их городе инкогнито и героически погиб от рук шпионов и предателей. Восьмилетняя Юлька поверила в это безоговорочно. И, конечно, сразу же рассказала обо всем в классе. Ведь это было так романтично! Юльке верили и немножко завидовали, ни у кого больше не нашлось такого легендарного прадеда. А потом Максик Гуревич пошел к Юлькиной маме и попросил рассказать о деде-герое. Мол, он, Максик, доклад готовит на классный час. Мама не могла понять, о чем речь, и честно сказала, что Юлька все выдумала. Юльку подняли на смех. А Максик до сих пор обращается к ней не иначе как «вай, Озарёнок».
Сейчас они в седьмом классе уже, и, если бы не Гуревич, все давно бы забыли историю с прадедом. Мало ли кто в детстве про себя придумывает… Но Максик никому не даст забыть, это уж точно. И Юлька его ненавидит. Ненавидит серые глаза, острый веснушчатый нос, костлявые руки и противный, будто треснутый голос. Делает вид, что Максика не замечает. Потому что, если на него отреагировать, еще хуже будет. Он под высочайшим покровительством Ее Высочества Лапочки.
– Меня от нее тошнит, ― говорила сквозь зубы Анюта, глядя, как Алиса Лаппа томно прикрывает глаза, разговаривая с десятиклассником Митей Вершининым.
– Ну вот разве она красивая? ― спрашивала Юлька Анюту, когда они в очередной раз обсуждали Лапочку.
– Нет, ― пожимала плечами Анюта. ― И учится так себе. Я тебе больше скажу, сама слышала, как парни говорили, что она их бесит.
– Почему же они под ее дудку пляшут? Анют, ну почему?
– Да откуда я знаю? Дегенераты! Слушай, наши ровесники ― они вообще отстают в развитии, они еще детсадовцы, понимаешь? А психология детсадовца… ― но тут Анюта замечала несчастное Юлькино лицо и деликатно переходила на другую тему. Анюта была хорошая. Она одна понимала Юльку. Она одна знала ее тайну и не презирала за это.
«Но Анюта тоже пригласила на день рождения кого-то другого. Она выбрала из всех кого-то другого, а не меня. Может быть, даже Лапочку», ― думала и думала Юлька по дороге домой. От мысли о Лапочке ее замутило, но тут завибрировал телефон, и она нехотя полезла в сумку.
– Привет, чудище! Ты где вообще? Не придешь, что ли, к умирающей подруге?
– От простуды не умирают.
– А от скуки ― запросто! ― засмеялась Анюта. ― А чего ты грустная такая? Ну как, придешь?
Юлька запнулась на секунду. Спросить у Анюты напрямик она не решится ни за что. Это как-то унизительно, стыдно. А сидеть и говорить о пустяках, когда такое на душе…
– Я… нет, Анют, сегодня не смогу. Оксана Сергеевна попросила с книжками помочь, уже три часа сижу тут разбираю. Я тебе потом позвоню, ага? Не умирай давай!
Юлька убрала телефон и зашагала быстрее. Хорошо Анюте говорить, что одноклассники отстают в развитии! Сама Анюта уже два года безнадежно влюблена в друга своего брата, только и слышишь от нее: «мой Игорь, мой Игорь». А Юлька вообще не понимает, как можно любить кого-то, кто живет за тридевять земель, старше тебя на шесть лет, да еще и женился недавно!
Она погрузилась в свои мысли и не заметила, что идет привычным своим путем, прямо под Анютиными окнами. А в это время Анюта стояла у окна, кутаясь в клетчатый шерстяной платок, и смотрела, как лучшая подруга идет мимо и спокойно врет, что она в библиотеке. Прямо в глаза. То есть в уши ― врет.
Анюта отключила телефон и поняла, что это ― предательство.
Глава 3
Месяц назад
Дома Юлька устало бухнулась на кровать. Настя, младшая сестренка, привела за юбку маму, показала на Юлю пальцем, сказала:
– Ю!
– Юля, Юля пришла, Юля устала, в школе была, училась, ― заворковала мама.
– Ты чего такая пасмурная? ― уже по-деловому спросила она Юльку.
Юлька пожала плечами.
– Так… сама же говоришь ― устала.
Маме, конечно, можно было рассказать. Но она не стала. Мама обязательно спросит: «Ну, а может, ты сама в чем-то виновата? Может, как-то неправильно себя ведешь? Или зазнаёшься?»
Больше всего мама боялась, что Юлька станет вдруг зазнаваться.
Мама работала на городском радио. Во втором классе Юлька вела с ней передачу «Книжная полка», рассказывала про свои любимые книжки. А однажды они даже поставили маленький радиоспектакль. Вместе с Юлькой в нем участвовал Листовский. Почему-то с тех пор мама очень боится, что Юлька вырастет высокомерной. А чего ей задаваться-то? Передача просуществовала всего год, потом ее закрыли, потому что денег не было, вот вся Юлькина слава и кончилась. Она уже и не помнила об этом. Почти. Только мама вот до сих пор волнуется.
Сестренка взобралась Юльке на колени, похлопала ее по щекам, подергала за волосы, обняла за шею. Мама ушла на кухню, и Юлька уже не могла сдерживаться, из глаз потекли слезы. Почему? Ну почему всё так? Она же никому не сделала ничего плохого! За что ее ― в аутсайдеры?
Юлька стала вспоминать прошедший сентябрь. Ничего ведь не успело еще случиться, никаких конфликтов! Ну, может быть, на спартакиаде… Юлька вздохнула: зря она тогда сцепилась с Лапочкой и Софией.
Каждый год в начале сентября в школе проходил большой праздник «Спорт против наркотиков». Это было самое главное и самое любимое мероприятие в первом полугодии. Во-первых, отменяли уроки. Во-вторых, все классы, с первого по одиннадцатый, собирались на большом стадионе, на границе города и леса. Дорога туда ― целое событие, особенно для малышей.
Юлька не была спортсменкой, но спартакиаду любила. Можно было подурачиться, поболеть за своих, почувствовать, что все вместе, заодно. Сама она не участвовала ни в одном этапе соревнования: быстро бегать не умела, прыгать в длину тоже, подтягиваться и отжиматься тем более. Но в кроссе, главном событии спартакиады, участвовали все без исключения. Асфальтовая дорога тянулась от стадиона до деревни Матюшино, то в гору, то с горы. Организаторы поделили ее на километры. Пробежал один километр ― можешь отметиться на контрольном пункте и бежать обратно, твоему классу зачтется два километра (один туда и один обратно). Есть еще силы ― беги дальше, до следующего контрольного пункта. Начиная с прошлого года у мальчиков Юлькиной параллели считалось позорным не добежать до Матюшина. Принести родному классу десять километров ― дело чести.
Юлька ни разу еще не бегала «десятку», но любое испытание, где можно проверить себя на выносливость, казалось ей интересным. В этом году они с Анютой решили, что побегут до конца, и стали подбивать на это других девчонок.
– Ненормальные, что ли? ― сказала Настя Пономарева. ― Забыли, какая там гора?
– Ну и влезем потихонечку, ― уговаривала Юлька. ― Не на время же, главное ― добить «десятку».
– Если весь класс пробежит, мы сразу на первое место попадем, ― задумчиво сказала Варя Якупова, лучшая спортсменка школы.
– Я точно пас, ― вздохнула круглая, пухленькая Алёна Дятлова. ― Я и километра не пробегу.
– Ну, один-то по-любому осилишь, заставят всех, хоть пешком, ― возразила Варя.
– Один ― не десять…
– Я тоже не собираюсь в гору пыхтеть, ― фыркнула София. ― Делать больше нечего!
– Да ладно, бросьте! ― сказала вдруг Алиса. ― Вы что, не понимаете? «Ашки» нас обгонят по прыжкам, как всегда, а «вэшки» в футбол обыграют, там Веснов и Коляда. На эстафету и кросс вся надежда! Побежим «десятку».
С Лапочкой никто спорить не стал. Даже Дятлова. Только вздохнула тяжело.
После торжественного открытия спартакиады начались соревнования. На отдельной площадке резвилась начальная школа, болельщики с транспарантами и флагами рьяно поддерживали своих, на беговой дорожке кипели страсти.
Юльку в этом году поставили качать пресс. Если честно, справлялась она не очень. Даже в первую десятку параллели не вошла, и София закатила глаза: чего, мол, от нее ждать? Но только Юлька поднялась с травы и узнала результат, как к ней подбежала взмыленная Корочка.
– Юля! Там Алиса на прыжках ногу растянула, побежишь вместо нее эстафету!
– Я?! Нет, Татьяна Викторовна, я плохо бегаю! Да правда! Я только все испорчу! Вот у Георгия Георгиевича спросите!
– Юля! ― повысила голос Корочка. ― Не капризничай. Что мне, Дятлову просить бежать?
Алёна Дятлова сидела на трибуне и грызла яблоко. Вот уже два года как Алёна безуспешно худела. Каждый месяц она пробовала новую диету, постоянно была голодная и все время что-нибудь жевала: яблоки, орехи, курагу.
– В конце концов, выступи за честь класса! Все остальные девочки заняты на других этапах. Давай, Юля! Как пробежишь, так и пробежишь!
Вокруг Юльки и Корочки уже собралась половина класса: прихрамывающая Алиса со страдающим лицом, поддерживающая ее Марфушина и участники эстафеты, которым совсем не улыбалась перспектива Алису заменить Юлькой. Лапочка была прирожденный спринтер.
– Участники эстафеты! Просьба собраться на старте! Эстафета начинается через две минуты! ― раздалось на весь стадион.
– Я не побегу! ― уперлась Юлька. ― Пусть кто-нибудь другой, я не могу, я не умею быстро бегать!
– Некому больше, ― сказал вдруг Листовский. ― Все, кто умеет, уже и так бегут. Давай, Юль, как получится.
Он так хорошо это сказал, по-доброму, и по имени ее назвал… Все на него даже посмотрели, так это было неожиданно. В общем, Юлька сдалась. Но пока шли к старту и обсуждали, куда ее поставить, в ней росло неприятное предчувствие провала. Так идет осужденный на казнь. Знает, что впереди ужасное, и все равно идет: никуда не деться.
Дали свисток. Первая тройка семиклассников рванула с места, взорвались криками трибуны. Юльку поставили бежать после Тараса и перед Листовским. Даже если она пробежит не очень, Артём вытянет. Тарас тоже здорово бегал, обогнал всех на половину дистанции. Юлька слышала, как Катя Ивлина из «ашек» сказала:
– Ну всё, продули эстафету.
– Подожди еще, ― ответил ей кто-то, но Юлька уже не видела кто.
Тарас неумолимо приближался. Он передал ей палочку четко и верно, прямо в руку, но Юлька все равно на секунду замешкалась. Этой секунды хватило Юрке Коляде, чтобы сократить отрыв, которого Тарас добился на предыдущем этапе. Трибуны стонали и визжали. Юлька чувствовала только, что палочка гладкая, что песок на дорожке будто связывает ноги, что Юрка Коляда дышит ей в ухо. Вот уже скоро конец этапа, и она отдаст палочку… кому? Кому? Где тот, кому она должна передать эту чертову палку, которая скользит в руке и вот-вот упадет, утонет в песке, и это будет позор, позор, позор…
– Ты ослепла?! Дай сюда! ― взревел совсем рядом Листовский, вырвал у нее из руки палочку и рванул по дорожке.
Юлька споткнулась, упала. В горле бился комок, как испуганная птица. Сердце стучало где-то в висках, было больно и обидно. Она же нормально пробежала, хоть и не лучше всех! Ее только Коляда обогнал, но он в школе олимпийского резерва учится, его разве обгонишь? Какая же она растяпа ― не разглядела Листовского! Палочку не смогла передать!
Юлька уткнулась лицом в колени.
– Озарёнок! Только ты так могла! Все запорола!
– Вся команда на тебя работала, а ты…
– Только и оставалось, что палочку передать…
– Ой, да что вы ей вкачиваете? Бесполезно!
Рядом с Юлькой села на траву Анюта, обняла ее за плечи, сказала остальным:
– Отвалите от нее. Она сразу предупредила, что не умеет.
Подбежала Корочка. Все разговоры смолкли.
– Ну, вот видишь, а ты боялась, ― улыбнулась она Юльке. ― Не так все страшно, да?
Никто ей не ответил. Юлька поискала глазами Артёма Листовского. Он стоял в стороне нагнувшись, ладони ― на коленях, и все не мог отдышаться. Юлька задержала передачу настолько, что даже Артёму не удалось наверстать время. Эстафету они проиграли.
А потом начался кросс. И все можно было поправить. Но Лапочка со своей растянутой ногой бежать, конечно, не стала, а за ней и все остальные махнули рукой на уговор осилить «десятку».
– Какой смысл теперь, ― вздохнула Лапочка, ― все равно из-за эстафеты нам даже третье место не светит… Прогуляемся на кроссе до первого пункта, и ладно.
– Наоборот, надо бежать, ― Юлька хотела сказать это спокойно, твердо, а получилось слишком горячо, почти со слезами. ― Если все пробежим, ну, кто без травм, у нас будет шанс. По прыжкам у нас хорошо и с футболом тоже, и…
– Знаешь что? ― насмешливо перебила Лапочка. ― Ты бы помолчала, бегунья!
Все засмеялись.
– Я как лучше хотела!! ― взорвалась вдруг Юлька. ― И я не напрашивалась! Вы сами меня заставили!
– Да кто тебя заставлял, больно надо! ― фыркнула Марфушина.
– Вот и беги теперь, раз такая деловая! ― добавила Лапочка.
– И побегу!
– Давай-давай! ― закричали со всех сторон. ― Не споткнись только!
Юлька с Анютой действительно побежали «десятку».
– А если не сможем? ― задыхаясь от бега, спросила Анюта.
– Не сможем ― вернемся, ― сурово ответила Юлька.
– Но ты-то собираешься смочь?
– Собираюсь.
Они бежали медленно. Их обогнали сначала мальчишки из класса, потом девчонки. Максик Гуревич съязвил насчет эстафеты, но Юлька с удивлением заметила: Листовский что-то ему сказал на бегу и Максик заткнулся. Одноклассницы тоже осы́пали ее насмешками, когда пробегали мимо. Юлька только зубы сжала.
Постепенно народ отсеивался, возвращался на стадион, сходил с дистанции. Когда Юлька с Анютой ползли в гору, за которой начиналось Матюшино и стоял последний контрольный пункт, навстречу им опять попались одноклассники: они уже добежали и теперь возвращались.
– Ого, ― при виде их сказали почти хором Тарас и Володька Иванов.
А Листовский посмотрел на Юльку как-то особенно долго, внимательно, но она так и не поняла, сердится он за эстафету или нет.
– Ну, теперь ты еще десять километров сможешь, да? ― усмехнулась Анюта.
– Правда, Анют, я не умею быстро бегать. Я только вот так могу ― долго. И нудно.
– Понятно, ты марафонец, а не спринтер. Кто бы еще нашим курицам это объяснил? ― вздохнула она.
Когда Анюта и Юлька вернулись на стадион, сил у них не было даже огрызаться на шутки Лапочки. Они рухнули на скамейки.
– До дома ты меня понесешь, ― простонала Анюта.
– Ага, меня бы кто донес.
– Ой, ну сейчас вернутся наши герои и доставят вас куда угодно! ― пропела прямо над ними Лапочка. ― Вот, Озарёнок, до чего ты довела наших мальчиков: они «десятку» пробежали, а пока время не кончилось, побежали еще, сколько успеют, лишь бы твой косяк на эстафете замазать.
– Так что придется тебе их нести до дома, ― заметила София. ― Героиня!
Сейчас, месяц спустя, Юлька уже не помнила, что именно она ответила Софии и Лапочке. Но это точно было что-то очень резкое, те еще долго визжали.
– Все, Юлечка, жди бойкота, ― лениво прокомментировала Анюта.
Но бойкота не было. В соревнованиях они заняли второе место. Потом Лапочка влюбилась в Вершинина, и ей стало не до мести какой-то там Озарёнок.
Юлька вздохнула, посадила Настю на диван и выдвинула верхний ящик стола. Там, в тетради с коричневой обложкой, у нее лежало самое большое сокровище ― фотография Листовского. На спартакиаде она щелкнула Артёма тайком. Он только что вернулся со второго забега, был мокрый от пота, уставший, взлохмаченный, но все равно ― очень красивый.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?