Текст книги "«Девианты»"

Таня Танк
«Девианты»

Часть первая

– Роман Светлов? Это еще кто такой?

– Да ты зайди на www.gav-no.ru! Последние три недели все только его и обсуждают!

– И кто он, откуда? Ты что-нибудь о нем раньше слышала?

– Вот именно, что ничего. Это загадка какая-то! Но редактора из-за него уже чуть не на ножах. Еще бы, золотое перо! А сегодня утром открываю почту – письмо! Представляешь, сам написал. Тему такую предлагает, что Первый канал с руками бы отхватил!.. Но я, собственно, не о творчестве пришла потолковать. Карман Иваныч, мы должны удержать его интерес. У тебя ведь есть кое-что в директорском фонде?

Молодой человек, названный Карманом Ивановичем (его отец был поклонником всего английского, поэтому и назвал сына вычурным британским именем Норманн, но почему-то с ударением на втором слоге), почел за лучшее никак не отвечать на этот вопрос. Он вообще нервничал, когда кто-то – пусть даже главный редактор, по сути, второй человек в редакции – предпринимал попытку сунуть нос в его гендиректорские делишки. Зарплату людям он платит вовремя, новогодний корпоратив – всегда пожалуйста, в августе – выезд на шашлыки… Какие еще к нему могут быть вопросы?

Тем более, в последнее время у него столько трат, столько трат… А эта Яна Яблонская такая ретивая, такая вся в идеях, словно шило у нее в одном месте. Какое ей дело, сколько денег у него в директорском фонде? Ее, что ли, это деньги? Да полно, нет никакого Романа Светлова! Яблонская специально выдумала этого самородка, чтобы проверить его, Карман Иваныча, финансовые возможности…

Но все это он только подумал. А сказал следующее:

– И как ты думаешь, сколько это стоит… ну, его заинтересовать?

– Как минимум… – и Яна назвала сумму, впятеро превышающую стандартный гонорар «Девиантных новостей».

– Вот ты как. Ничего не знаешь о человеке, а готова швыряться деньгами, – робко возмутился Карман Иваныч, и его симпатичное лукавое лицо покраснело. – Условно говоря (эту фразу гендиректор употреблял и по делу, и без), я не сторонник приглашенных звезд. У нас и своих людей полно. Корикова, Кузьмин… да все… Мы и так часто выходим из бюджета. У тебя идеи, я понимаю. Отличные идеи, но они съедают столько бабла…

– Ты меня последним промо, что ли, попрекаешь?

– Да нет. Я в общем и целом… Условно говоря…

Эту промо-акцию Яна придумала лично. Она решила, что если рассадить в автобусах и метро нанятых людей, которые одновременно будут доставать из сумок свежий номер «Девиантных» и погружаться в чтение, то продажи газеты резко пойдут вверх. Идея была принята, деньги выделены, и в течение недели в часы пик на основных городских маршрутах десять человек как по команде доставали газету, разворачивали ее и преувеличенно внимательно изучали ее содержание. Они не реагировали, когда их просили передать на проезд. Они с воплями вскакивали с мест, якобы зачитавшись и проехав свою остановку. Они причмокивали и бросали в воздух что-нибудь вроде: «Ой, молодцы, ничего не боятся!» или «Так их, так! Давно пора!». Однако никакой сверхъестественной отдачи не последовало. Ну, покатались, почитали… а продажи, взлетев на два-три дня, вернулись к прежнему уровню.

Но сейчас Карману было легче согласиться с очередным завихрением Яблонской, лишь бы она не копнула глубже. Именно сейчас это было нежелательно, поскольку за последнее время из директорского фонда убыла значительная сумма. «Выкручусь, не впервой», – утешал себя Карман.

А траты были очень волнительные. За счет редакции он отправил к московскому пластическому хирургу начальницу рекламного отдела Катю Калиманову, которую за вздорный характер прозвали Какой – по первым слогам имени и фамилии. Эта блондинистая мать-одиночка с зычным и хрипловатым голосом базарной торговки полгода назад легко и непринужденно сбила Кармана Иваныча с панталыку. Трикотажное мини-платье телесного цвета, привычка низко наклоняться над начальственным столом, незатейливые игривые диалоги – пара недель в этом духе, и они страстно совокупились в кабинете Кармана.

Потом были две поездки в загородный пансионат, стабильные визиты к приятелям Кармана, приобретение новых сапожек и тоненького, но стильного колечка из белого золота. Прижимистый Карман просто нарадоваться не мог, как бюджетно обходится ему столь очаровательная подруга, но вместе тем чувствовал и некоторую тревогу. «Что-то тут не так. В чем-то тут подвох», – думал он. И точно. На исходе четвертого месяца Кака попросила у него очень серьезную сумму. На что? Как – на что? На пластику груди. Второй размер сейчас не модно.

Карман сначала покраснел – мысли о денежных расходах всегда были для него неприятны. Но вспомнив изобильные декольте Анфисы Чеховой и Ани Семенович, сглотнул слюну и… понял, что, в принципе, сумма хоть и большая, но вполне приподъемная. Тем более, идея-то отличная! Просветлев лицом, Карман откупорил директорский фонд.

Кака ушла в отпуск, а через месяц появилась в редакции с бюстом четвертого размера. Конечно, было много расспросов, но на этот случай у нее были заготовлены байки про капустную диету и отвары шишечек хмеля. Одни верили, другие посмеивались, третьи переписывали рецепт… Однако директорский фонд оскудел на круглую сумму – это был факт.

Впрочем, Карману было почти не страшно. Он знал, что если вдруг не случится внеплановая проверка, через три-четыре месяца он намоет золотишка. А если все же проверка? Неприятно, но не смертельно. Он уже десять лет работал у своего бывшего однокурсника, переходя из одной его компании в другую. И Хозяин прекрасно знал про то, что Карман способен на разные – в пределах разумного – «шалости». Правда, пару раз он со скандалом выгонял его. Но удивительное дело! – через какое-то время Кармана снова видели на руководящей должности в одной из фирм Хозяина. Карман сам не мог объяснить себе этот феномен. «То ли я обаяшка такой, то ли другие воруют еще больше», – размышлял он за вечерним чаем, разворачивая четвертую «Белочку».

Но в данный момент никакие разоблачения ему были не нужны. Источники доложили ему, что в окружении Хозяина всплыл еще один персонаж из их общего прошлого. И вполне вероятно, что патрон мог захотеть как-то порадеть родному человечку. Вспоминая, как ловко этот человечек подделывал подписи преподов в институте и благодаря этому целых два года не сдавал ни экзаменов, ни зачетов, Карман в который раз убеждался, что их с Хозяином бывший однокурсник – весьма ушлый жук. И именно по этой причине Карману сейчас было совершенно не с руки в очередной раз испытывать доброту своего благодетеля…

Кроме того, ему все время делалось как-то неприятно, когда Яна его о чем-то просила. Впрочем, она не просила, а требовала. И при этом пристально смотрела своими темными, почти черными глазами, словно гипнотизировала. Карман Иваныч определял этот взгляд как гадючий.

Поэтому он улыбнулся Яне, прокашлялся, глотнул кофе и произнес своим приятным мягким баритоном:

– Условно говоря, я не виню тебя в том, что последняя акция прошла не блестяще. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Ты молодец, всегда что-то выдумываешь, болеешь за дело. Вижу, ценю…

– Так что прикажете передать Светлову? – иронично прервала Яна его разглагольствования. Она не любила, когда ей пытались заговорить зубы.

– Ну что? Умеешь ты убедить. Деньги будут. А что делать? Надо как-то развивать газету…

Как ее развивать, Карман не имел ни малейшего понятия. От газеты ему было нужно одно – чтобы кое-что от ее доходов перепадало и ему. И чтобы ему не мешали в его маленьких директорских радостях.

Примерно двумя неделями ранее Ольга Карачарова, главный редактор другой местной газеты «Эмские вести», наскоро проведя утреннюю планерку, зашла на профессиональный журналистский форум www.gav-no.ru. Вот уже неделю ее внимание было поглощено новой веткой под названием «Вся правда о Романе Светлове». Это имя ей ровным счетом ничего не говорило, но «вся правда» заинтриговала.

● «Знающий человек шепнул, что в город возвращается Рома Светлов, – писал участник форума под ником Onanim. – Верьте мне, что-то будет! Наконец-то, кто-то всколыхнет наше стоячее болото».

● «Ой, класс, класс! – ликовала № 4nu6ka. – Все наши так рады, что Ромка возвращается! Кстати, никто не в курсах, где он был?».

● «А чо будет-то? Чо за нездоровый ажиотаж, деффки? Кто такой ваще этот Светлов? Свалил пять лет назад, ибо заигрался с мафиками, – писал Ubegan. – Помните пальбу у «Фортеции»? Еле ноги унес. Майонез его потом два года искал, пока его самого не порешили. Да и вообще, писатель он хреновый».

● «Может, и хреновый. Только вот Парфенов иначе считает. Читаешь в «Ньюсуике» Петра Румянцева? Знаю на сто процентов, что это псевдоним Светлова!» – щеголял осведомленностью Onanim.

● «А че ж на периферию возвращается, если все в шоколаде? – язвил Govnjuk.

● «Да мало ли. Может, кому дорогу перешел, вот и хочет временно залечь на дно, – предполагала Korr-ka. – Он ведь очень принципиальный. Нам его в универе в пример приводили – вот, типа, таким должен быть настоящий журналист»…

● «Вас послушать, так этот Светлов – живой классик, – бубнил Ubegan.

● «А он хорошенький? – интересовалась Baby. – Женат?»

● «Холост, – отвечал Onanim. – При этом, редкий красавчик».

Прочитав эту ветку, Карачарова поначалу решила, что зашла на журналистский форум не Эмска, а какого-то другого города. Не могла же она так выпасть из культурной среды! Роман Светлов? Позвольте, кто это? Какие еще разборки с мафиками? Что за перестрелка у ресторана «Фортеция»? И разве был в городе авторитет по кличке Майонез? Она, слава Богу, уже 12 лет в журналистике, всегда в курсе всех городских событий, но ни о чем подобном слыхом не слыхивала. Петр Румянцев? Да, кажется, есть такой в «Ньюсуике». Вроде было у него недавно расследование по «откатам» в вооруженных силах…

На следующий день ветка пополнилась новыми сообщениями.

● «Отбой! Можете жить спокойно! Светлов едет, но – увы! не к нам. «Нью Йорк таймс» предложил ему внедриться к сомалийским пиратам. На кону – беспрецедентный гонорар. Если живым оттуда выберется, будет серия репортажей, а потом издадут книгу. Из надежных источников известно, что он стартует на следующей неделе», – опять проявлял крайнюю осведомленность Onanim.

● «Вот это авантюра!» – восхищалась Pussy. – Бабла загребет, да и внукам будет, что рассказать на старость лет!»

● «Если не почикают его там, – опять бубнил Ubegan.

● «Только что поступила другая инфа, – интриговал Onanim. – У Светлова действительно большие проблемы из-за последнего расследования. Говорят, на него Минобороны открыло охоту. И он решил забуриться в Улан-Удэ, пожить в селении шаманов и через годик выдать серию cтатей».

● «Какой он, чувствуется, интересный человек! – восхищалась Baby. – Жаль, что не успела познакомиться в свое время. А в каких газетах он у нас работал?»

● «Да он у нас очень мало работал. Месяца два, кажись, в «Помеле» обретался, – информировал Onanim. – Накопал компромат про хищения из дорожного фонда, а Папик отказался печатать. Ромка тут же написал заявление и свалил в Москву. Статья потом в какой-то федералке вышла. Весь Эмск тогда на ушах стоял!»

Папик было прозвище Николая Юрьевича Пащенко, главреда городского еженедельника «Помело». Карачарова незамедлительно набрала его номер.

– Николай Юрьич! Привет-привет! Нормально-нормально… есть минутка? Слушай, у тебя ведь работал Ромка Светлов? Когда? Да лет пять-шесть назад. Нет? А расследование по дорожному фонду у вас было?.. Да ладно, вспоминай давай, громкое дело-то было, весь город на ушах стоял! Да нет, мне кой-какие цифры оттуда надо, не поможешь по старой дружбе? Не писали? Уверен? Странно…

А через день Пащенко сам позвонил ей:

– Ты про какого-то Светлова говорила? Да он же у вас работал. Такой белобрысенький, невысокий… Да вспоминай давай! Нет, я его не помню, но мне тут про него порассказывали. Кстати, что это за деятель такой?

– Да я тоже его не помню, Николай Юрьич! Мало ли у нас разных практикантов да внештатников шарахается… Если и встречу, то не узнаю.

– Но его-то ты должна была запомнить! Ведь это он нашел первую любовь Безрукова, у вас еще первая полоса была!

– Да-а-а? Это разве он написал? Да нет, Юрьич, ты что-то путаешь. Да и не писали мы про первую любовь Безрукова. У нас было про новое увлечение Шаинского. И не пять лет назад, а два от силы.

– Да ты уж сама запуталась в своей «желтухе»! Точно тебе говорю – про Безрукова Светлов раскопал. Да ты в подшивке посмотри!

Карачарова вызвала секретаршу и велела ей поднять архив. Однако та не обнаружила ни одного автора с именем Роман Светлов. Ольга тут же перезвонила Папику.

– Говорю тебе, он у нас не работал. Я все проверила.

– Да он под псевдонимом печатался! Кому охота от Безрукова в морду получать? Да вспоминай, вспоминай, мальчик такой светленький, практику летом проходил… мне все рассказали.

– Да кто? Ты мне хоть скажи, я сама все выясню.

– Да Анжелка Крикуненко прекрасно его помнит, Влад Вопилов с ним вместе учился…

Вопилов и Крикуненко в данный момент работали в «Девиантных новостях». Но некогда и тот, и другая трудились в «Эмских» у Карачаровой. Кому из них позвонить? Наверно, Владу, он все же поадекватнее говорливой и экзальтированной Крикуненко. Что с нее взять? Пенсия…

– Влад, привет, это Ольга Карачарова. Ты, говорят, учился вместе с Романом Светловым?

– Да нет, Оль, он же меня младше.

– Странно, а мне Пащенко сказал, что ты с ним учился и хорошо его знаешь… Но ты видел хотя бы этого Светлова?

– Ну как… Пересекались пару раз в «Стельке».

– Где это?

– Да мы по пятницам там с парнями собираемся – это «капельница» такая недалеко от…

– Понятно. И что собой этот Светлов представляет? Как выглядит?

– Ну как-как? Я его вообще что-то смутно помню. Ну, такая чеченская физия. Темный, с бородкой…

– Да нет же, он блондин!

– Блондин? Оль, честное слово, не помню. Может, я его вообще с кем-то путаю. А можно поинтересоваться, зачем он тебе, этот Роман Светлов? А то Яблонская вчера меня про него спрашивала…

А через пару часов Карачарова имела телефонный разговор с Анжеликой Серафимовной Крикуненко.

– Ну, что я вам первым делом доложу, Олечка, – зачастила та. – Ромочка такой совершенно шикарный высоченный импозантный джентльмен. Такие, знаете ли, густущие черные брови, словно две бархатные полоски на высоком мраморном лбу. Голубые-голубые глазищи, волевой подобородок с такой вот чувственной ямочкой и не поверите – абсолютно гладкий череп! Ну ни единой волосины! Он только шагнет на порог, а нам всем дурно делается – этакий бандит, нечто невообразимо брутальное. Между нами говоря, бабник еще тот. Поговаривали, что наша Яночка Яковлевна от него аборт делала… Только я вам этого не говорила!

– Анжелика Серафимовна, а на какой порог он шагал? Какой редакции, помните?

– Как сейчас, помню, пишу я про несчастных сироток Сомовых… или нет, Рыбниковых… только что разворот про мам-кукушек дописала, кофточка у меня такая небесного цвета с вышивкой ришелье, новости по телевизору как раз начались, и тут Николай Юрьич входит в обозревательскую…

– Так Светлов у Пащенко работал, что ли?

– У Пащенко, у Пащенко, у многоуважаемого мной Николая Юрьича.

– Но как вы могли его там видеть, если вы в «Помеле» никогда не работали?

– Точно, точно… Склероз! Ну, значит, это было у вас в «Эмских». Точно, в «Эмских»! Сижу я в своей нарядной голубой кофточке с вышивкой ришелье, новости начались, и тут Николай Юрьич заходит…

– А с какой стати он к нам заходит?

– А вот этого я, милочка, не знаю. Может, на кофеек заглянул?

– Так, значит, Светлов у нас в «Эмских» работал?

– Похоже, что да, Олечка.

– Спасибо, Анжелика Серафимовна, вы мне очень помогли, – и вкрай запутанная противоречивыми показаниями коллег, Карачарова положила трубку.

Между тем, ветка на www.gav-no.ru разрасталась новыми подробностями.

● «Доподлинно известно, что вчера Светлов вылетел из Москвы в неизвестном направлении. Его видели в Шереметево. При нем был большой чемодан, так что явно собрался далеко и надолго, – сообщал Onanim. – Неужели все-таки Сомали?»

● «Ну, значит, это точно был он! – ликовала № 4nu6ka. – Только Сомали тут ни при чем. Вчера же вечером моя подруга видела человека, точь-в-точь похожего на него, у нас в Кучкино (так назывался местный аэропорт – Авт.). И у него действительно был большой темно-синий чемодан на колесиках!»

● «Значит, командировочки к пиратам и шаманам обломились? – злорадствовал Govnjuk. – И золотое перо возвратилось в родные пенаты? Предлагаю поспорить, к кому он первому на работу попросится»

● «Я бы на месте наших главредов обеспокоился, – нагнетал Alkash. – Как бы кого-нибудь из них Светлов не подсидел. И правильно сделал бы! В «Девиантных», говорят, Яблонская полдня торчит на «Одноклассниках», а потом по два часа на бизнес-ланч ходит. Всю работу на замов свалила»

● «А у Карачаровой вообще бешенство матки, по ходу. Днем к хахалю смотается, а журналюги что хотят, то и творят, – проявлял осведомленность Ubegan.

● «А Пащенко от губера не вылезает! Что ни приду в кремль, сроду там толчется со своей хитрой физией, – добавляла Black Orchid. – Не знает уже, в какое место губера лизнуть».

Карачарову прошиб холодный пот. Значит, ее дневные вылазки заметили? И, может, даже просекли, к кому она ходит? А вот этого не надо бы… А Рома-то Светлов, значит, здесь, в Эмске, а ни в каких не Сомали и Улан-Удэ? Ну-ну…

На недельку дискуссия о таинственном Светлове затихла – видимо, блестящего журналиста больше не видели ни у берегов Африки, ни в Сибири, ни в Кучкино. И вдруг, проверяя с утра электронную почту, Яна Яблонская обнаружила в ней письмо от… Романа Светлова! Он сообщал следующее:

«Доброе время суток, уважаемая Яна!

Может, вы обо мне слышали, а, может, и нет. Суть не в этом. Те, кто меня знал, подтвердят, что я не самый бестолковый журналист и думаю, мог бы быть полезен вашему изданию. Я давно уехал их Эмска, долгое время работал в Москве, много публиковался, но месяц назад вынужден был уехать в Сибирь – личные обстоятельства. Сколько здесь проторчу, пока неясно.

Но ближе к делу. На Байкале я встретил мужика удивительной судьбы. Отшельник. Местные говорят, что он уже 25 лет как ушел в лес, живет в землянке и ни с кем не разговаривает. Я навел кое-какие справки и выяснил, что он родом из Эмска! Лет 30 назад работал у вас (у нас ☺) в оперном. Пока не скажу кем, но если все подтвердится – вы ахнете. В общем, если тема интересна, готов раскрутить всю эту историю и разговорить мужика. Думаю, можно сделать весьма остросюжетный «сериал». Надеюсь, деньгами не обидите.

С уважением, Роман Светлов».

Словно не веря своим глазам, Яна пробежала письмо еще и еще раз. С ума сойти! Бывший работник Эмского театра – байкальский отшельник! Вот каких материалов давно не было в «Девиантных»! Да что там в «Девиантных» – подобный сюжет с восторгом бы взяли и центральные газеты! Но, видимо, Роме по каким-то причинам сейчас не хочется светиться. Чем же еще объяснить этот вдруг проснувшийся «патриотизм», когда человек, много лет назад оставивший город, готов за копейки подарить ему классную тему? Впрочем, про копейки в письме ни слова. Напротив, Светлов намекает на достойное вознаграждение. Костьми лягу, но выкружу у Кармана денег!

Стоп, а не закинул ли наш гений удочку еще и в другие газеты? Надо аккуратно выяснить, не получали ли писем Карачарова с Пащенко… Как бы это похитрее сделать? Может, позвонить Стражнецкому в «Помело»? Неохота. Подумает еще, что навязываюсь…

И Яна вздохнула – кратковременный роман с редактором отдела новостей «Помела» Костей Стражнецким имел место уже пять лет назад, но ей до сих пор было неловко с ним видеться. И все же Яна набрала его номер.

– Кость, привет, дело на сто рублей, помоги, а? – скороговоркой выпалила она. – Папик у себя?

– Не, к губеру утрепался.

– Кость, я по ошибке убила один пресс-релиз из рассылки полпреда. А мне он нужен позарез. Ты не мог бы у Папика во входящих посмотреть?

– Ну, ты предложишь тоже…

– Ой, не прикидывайся святым. Да он и не узнает! Коньяк за мной.

– Да не надо… Сейчас гляну. Иду… Открыл… Смотрю… Из МЧС вижу, из ГИБДД вижу, из Союза журналистов вижу… так… так… Пресс-служба мэра, пресс-служба губернатора, опять мэр, снова МЧС…

– А от Светлова есть что-нибудь? – Яна тут же мысленно обругала себя за длинный язык.

– От Светлова? Да вы что, с ума, что ли, все посходили? Дался вам этот Светлов! Уже три недели – только и разговоров, что о Светлове! Да тебе полпредовская рассылка нужна или что?..

Яблонская откинулась в кресле. Ну и денек! Еще только 11 утра, а голова уже идет кругом. Но, похоже, Светлов Папику не писал. Хоть это хорошо.

Внезапно поддавшись хулиганскому порыву, Яна зашла на www.gav-no.ru и отправила на форум следующее сообщение:

«Коллеги! Ваша неосведомленность вызывает щемящее чувство жалости. Светлов и не собирался на Сомали – над вами смеются, несчастные. Также в его планах не значится и Улан-Удэ – убогие, вам пудрят мозг. Впрочем, это уже теплее к его истинному местонахождению. Хотите узнать больше? Внимательно следите за местными газетами. Скоро в них кое-что появится».

И подписалась – Krisilda.

* * *

Яна Яблонская вот уже четыре года была главным редактором городской ежедневки «Девиантные новости». Зубры журналистики помнили ее еще второкурсницей местного журфака, с которого она, кстати, чуть не вылетела за то, что писать заметки хотела больше, чем торчать на парах. Уже третьекурсницей она устроилась в штат «Помела», а через три года ее взяли обозревателем в «Эмские вести». В 25 лет Яблонская стала в «Эмских» редактором отдела новостей, а в 26 ей позвонил хозяин «Девиантных» Сан Саныч Чулков и предложил встретиться-поговорить.

«Девиантные» были, в общем-то, солидным брендом. Правда, в последнее время оттуда приходили неутешительные новости. Судачили, что главред Влад Вопилов развел в редакции невыносимую легкость бытия. Коллектив был сугубо мужской, если не считать парочки корректорш и уборщицу, и вскоре там установились милые традиции – по пятницам в полном составе сваливать в баню, а после сдачи каждого номера снимать стресс бутылочкой-третьей-четвертой. Если учесть, что в неделю сдавали четыре номера, то снимать стресс приходилось практически ежедневно. А ведь не все умели пить и выглядеть молодцами, и мочь на следующий день что-то делать.

Петя Гугунин упустил денежного рекламодателя, которого окучивали полгода, из-за того, что явился на интервью с бодуна. Юное дарование Леша Ростунов поехал в составе губернаторского пула открывать новый вокзал в районный центр, на банкете пустился во все тяжкие и ближе к утру нашел себя валяющимся на каком-то полустанке в 150 километрах от родного дома. Вчерашний выпускник журфака Антон Кузьмин после очередной редакционной попойки в приступе неизвестно чего исписал стену резиденции местного Владыки богохульными надписями, был препровожден в обезьянник, выбравшись откуда, из «Девиантных» уволился и на три месяца схоронился в родном райцентре.

В общем, опрокидывая стакан в компании лучшего друга и первого зама Олега Кудряшова, Влад Вопилов с горечью констатировал, что если газета еще выходит, то к этому имеют отношение лишь «ты да я, да мы с тобой». Мужская вольница на деле обернулась анархией и, как следствие, деградацией. Кудряшов убеждал друга, что пора что-то менять, на что Влад махал руками – он не любил резких телодвижений и различных осложнений.

Воз, рассчитанный как минимум на десятерых, на двоих ехать долго не мог. Как-то на первой полосе вышла грубая фактическая ошибка, другой раз в фамилии уважаемого лица была допущена оскорбительная опечатка (Пузякин вместо Кузянин!), в третий же раз газета вовсе не вышла – ее было просто не из чего делать. Сан Саныч рвал и метал – но тогда Вопилову удалось оправдаться техническими сбоями.

Но уже было ясно, что это начало конца. И катастрофа не заставила себя долго ждать. В один из вечеров, когда Вопилов с Кудряшовым, только что приняв по стакану, в спешке ваяли номер, в соседней, журналистской комнате раздались пьяные вопли. Ворвавшись в корреспондентскую, Влад с Олегом увидели, что полыхает шкаф и вовсю чадит жалюзи, а Кузьмин с Гугуниным пытаются сбить огонь со стола, размахивая курткой Ростунова. Сам же Ростунов и фотокорреспондент Филатов пьяные нежились в эпицентре пожара на подшивках, пламенем пока не охваченных.

Вопилову подурнело, деятельный же Кудряшов, одной рукой вызывая по сотовому пожарных, другой схватил мокрую половую тряпку и принялся хлестать ею по горящему шкафу.

– Где огнетушитель! – коротко скомандовал он Вопилову. – Убирайте подшивки! Быстро поднимайте этих…! Сгорим все на хрен!

Вопилов метнулся за дверь, Кузьмин с Гугуниным принялись тормошить мертвецки пьяных Ростунова и Филатова. Но бледный Филатов обвисал в их руках словно куль с песком, а Ростунов мычал что-то невразумительное. По его подбородку тек оранжевый соус, пальцы были перемазаны лечо, которое он, видимо, таскал из банки прямо руками.

– Тащите за ноги! – опять скомандовал Кудряшов.

Огонь меж тем отвоевывал все новые территории. В воздухе запахло какой-то химией – это смрадно тлели жалюзи. Кудряшов понял: надо линять как можно быстрее, сами они огонь уже не потушат…

На улице в ожидании пожарных клацали зубами от пережитого страха Вопилов, Кузьмин, Гугунин и наконец-то очухавшиеся Ростунов и Филатов.

– Мы попали, – только и сказал Вопилов.

Действительно, попали. И сильно. Кудряшов три недели провалялся в токсикоцентре – надышался продуктами горения, из-за чего началось токсическое воспаление легких. Товарищи по несчастью регулярно навещали его, подносили втихаря стаканчик и рассказывали новости. Ну что? Все, как и следовало ожидать. Корреспондентскую ремонтируют, газета не выходит, все участники ЧП во главе с Вопиловым уволены, а Сан Саныч ищет нового главреда. И уже поговаривают, что это…

– Кто-кто?! Яблонская? – аж подскочил на постели Кудряшов. – Эта девочка на побегушках из «Эмских»? Но ведь у нее никакого редакторского опыта!

– Зато амбиций! И стерва она дай боже какая, я пересекался с ней в «Помеле»! – брызгая слюной, выпалил Ростунов.

– Говорят, Сан Саныч дает ей полную свободу действий, – добавил Вопилов. – Дал добро и концепцию менять, и уволить кого захочет.

…На предложение Сан Саныча стать главным редактором Яна Яблонская согласилась не сразу. Перспективы были заманчивые, зарплата тоже. Собственно, именно такого поворота в своей жизни Яна подсознательно и ждала. Но справится ли она? Не выгонят ли ее с треском через пару месяцев, и не пойдет ли она, как оплеванная, проситься обратно в «Эмские вести»? Однако через две недели Яблонская вышла на новую работу.

Старая гвардия, уцелевшая с вопиловских времен, встретила ее настороженно. Старший корректор Анна Петровна первую неделю только страдальчески вздыхала, расставляя в Янины тексты недостающие запятые, а потом разразилась следующей тирадой:

– Меня до глубины души поражает легкомысленное отношение современной молодежи к русскому языку. По какому праву они решили, что правила писаны не для них? Ох, прошу извинения за тавтологию – «праву» и «правила» в одном предложении… И никто почему-то не хочет понять, что сегодня ты преступаешь правила русского языка, а завтра ты преступишь нормы морали.

– Ну вы жжете, – загоготал верстальщик Серега – молодой балбес, отчисленный с третьего курса университета. – Все эти ваши правила давно устарели. Вон, в английском вообще запятых нет. А нам они за каким фигом? А вот то, что теперь от нас требуют приходить к 9.30 – это не айс. Лично я как ходил, так и буду.

– Конечно, Яночка Яковлевна не тот человек, которого я хотел видеть у руля ведущего городского ежедневника, – осторожно высказался 61-летний ответственный секретарь Петр Данилович Черемшанов по прозвищу Череп. – Зелен еще виноград, зелен. Да и не женское это дело, согласен, Сережа? Все-таки газету должен делать мужик! И никогда еще в «Девиантных» не верховодила баба… я извиняюсь, женщина. Я прямо отказываюсь понимать логику Сан Саныча.

– Что, Петр Данилыч, теперь придется компу учиться? – продолжил Серега.

– Ни за что! – пафосно ответил Череп. – Я принципиально не поддерживаю эту всеобщую компьютерную истерию. И продолжаю настаивать на том, что хорошую газету можно делать с листком бумаги, ручкой и строкомером.

Тем временем Яна сколачивала команду. Она переманила из «Эмских» свою ученицу – многообещающую, хоть и несколько великовозрастную дебютантку Алину Корикову. Она пришла в журналистику буквально полгода назад, в 26 лет, после развода с мужем, но уже успела стать заметной фигурой в газетных кругах Эмска – и как шустрый репортер, и как молодая-свободная-привлекательная. Следом Яна взяла назад Ростунова с Филатовым – они сами попросились. Чтобы усилить социальную направленность газеты, Яна позвала на работу и предпенсионного возраста Анжелику Серафимовну Крикуненко, крупного специалиста по мамам-кукушкам, детсадовцам-токсикоманам и целомудренным бесприданницам.

Потом Яне шепнули, что Кудряшов был Вопилову очень дельным замом, и если бы она позвонила Олегу Викторовичу… Она позвонила, и Кудряшов стал ее правой рукой.

Жизнь налаживалась, команда сколачивалась, однако Яну не оставляло ощущение, что ей не доверяют, ее не воспринимают, и только и ждут, когда она оступится…

* * *

И действительно вскоре в редакции начали твориться непонятные вещи.

Как-то Яну вызвал Сан Саныч.

– Интересно, с каких это пор губернатору у нас 43 года, а не 45? Он что, молодильных яблочек поел? Мне звонили из кремля, они очень недовольны. А я не знал, что ответить…

– Но я не могла в этом ошибиться! – горячо воскликнула Яна. – Я прекра…

– Не оправдывайся, – прервал ее Сан Саныч. – Лажанулась – умей признать это. Почему у нас постоянно ошибки в фамилиях? Почему директор хлебозавода у нас Рузанов, когда он Русаков? Почему начальница департамента образования Вагина, когда она Вагинова? Ты меня что, хочешь со всем городом перессорить?

Получив нагоняй, Яна крепко задумалась. Да нет, она же в своем уме! Она отлично знает, что губернатору 45. Да и как можно об этом забыть, когда пару месяцев назад он с большой помпой отмечал свой юбилей, и Яна лично писала об этом? И уж Вагинову она бы ни за что не назвала Вагиной! Светлану Игоревну она знает уже лет пять, еще когда та была директором лицея. Что-то здесь не так… Но что?

Яна пошла к Кудряшову.

– Олег, у нас ЧП. Дай мне, пожалуйста, полосы, подписанные в печать, от… – и она по памяти назвала даты выходов и номера полос, в которых были обнаружены ошибки.