Текст книги "Шоколад с перцем, или От любви бывают дети"

– Элизабет Мэри Гэйтс, ты передо мной охренеть в каком долгу. Ничего гаже я в жизни не испытывала, – орала я, расстегивая пальто.

– Клэр, должна тебе сказать…

– Когда я пригласила Дженни на ужин, она удумала рассказать мне, что собирается до приезда сюда некоторое время поиграть в одиночестве с вибратором, – с ужасом выпалила я, перебивая Лиз. – Да я ей сегодня весь вечер в глаза не смогу глянуть.

– Клэр, тут кое-что…

– Могла бы предупредить меня, что эти умудренные опытом весталки зададут мне тысячу вопросов про мази и G-точку, к которым я не знаю, как и подступиться-то. Кто мне говорил: «А-а, тебе всего и нужно-то будет стоять да принимать у всех заказы», – негодовала я, изо всех сил стараясь подражать голосу Лиз и стягивая с себя кофту.

– Тебе следует…

– Я башкой тронулась после вопроса о петушиных кольцах и выдала им всю трагическую историю своей половой жизни. Боже святый, Иисусе Христе, Лиз, женщина, которая всего-то полтора раза переспала с мужчинами и даже близко не дошедшая до того, чтобы при этом кончить, такая неудачница НЕ должна продавать секс-игрушки! – пронзительно заверещала я, запихивая шапку и шарф в рукав, набрасывая пальто на крючок возле двери и поворачиваясь лицом к Лиз.

– Клэр, тебе, может, не стоит распространяться…

– Лиз, я им рассказала про Макса. Про МАКСА! То, о чем мы поклялись больше никогда не заикаться. Поведала им все, как он едва успел примериться, прежде чем нас застукал его отец, – распалялась я, меряя широкими шагами прихожую от входной двери до комнаты. – Судя по ужасу в твоем взгляде, ты догадываешься, сколь упоителен был этот вечерок для меня.

– Не говори ни…

– Кой черт тебя надоумил, будто у меня такое получится? – осведомилась я, притормаживая у гостиной. – К концу этого прелестного званого вечера каждая из присутствовавших дам одарила мою киску печальным взглядом и еще кое-чем. У моей пещерки, Лиз, образуется комплекс неполноценности. Она уже осуждает меня и не будет рада моей руке, которая ее время от времени проведывает. Не считая, конечно, того раза, как я получила невероятно приятное ощущение, случайно потершись о твою ногу, когда мы напились после экзаменов за первый курс. Спасибо тебе. Но это я не считаю, – кипятилась я, а тут рядом со мной оказался Джим с бутылкой виноградной водки в руке.

Я взглянула на него, потом вновь на Лиз.

– Что со мной не так? Вы так таращитесь, потому что… – спросила я ее. Лиз стояла с разинутым ртом и упрямо смотрела куда-то мне за спину.

Блин!

Я встретилась глазами с Джимом, тот ободряюще улыбнулся и протянул мне бутылку водки.

От, блин, едрена-печь!

– Кто-то у меня за спиной, так? – прошептала я.

Лиз попросту кивнула головой. Я сглотнула вдруг заполнившую рот густую слюну и, как слепая, протянула руку в сторону, вырывая бутылку у Джима из руки. Он уже снял с бутылки колпачок, так что я поднесла ее к губам и намертво присосалась. Из глаз полились слезы, когда водка обожгла горло и теплом разлилась в желудке. Я медленно повернулась на звуки музыки, умирая от унижения. Наконец, удалось повернуться совсем, бутылка водки скользнула у меня из ладони. Слава богу, у Джима отличная реакция. Его рука метнулась вперед и подхватила бутылку, прежде чем та грохнулась об пол.

– Так, кто хочет еще выпить? – бодро-весело спросила Лиз из-за моей спины.

8. Перец в шоколаде

Вводный курс на заводе и экскурсия по этажам и отделам заняли несколько часов. Когда все завершилось, мы втроем – Джим, Дрю и я – решили перекусить и выпить где-нибудь по дороге, а уж потом отправиться к Джиму в гости. В ближайшем районе нашли спортбар, там и уселись за столиком возле окна. Честно сказать, Джим мне понравился. Держал он себя просто и по-дружески. Надавал нам кучу советов, куда пойти и чем заняться в городишке. Разговор лился легко: такое ощущение, будто мы этого парня уже много лет знаем.

– А как бы мне побольше услышать про Мисс Шоколадное Пирожное? – спросил Джим, хлебнув пива. Я глаза зажмурил, так хотелось, чтоб он забыл все, а особенно эту фразу, брошенную Дрю на заводе.

– Я уж думал, ты так никогда и не спросишь, – расплылся в улыбке Дрю, откидываясь на спинку стула и забрасывая руки за голову.

– Сто-о-о-оп, не тебе рассказывать эту историю, засранец, – вскинулся я.

– Картер, я-то и есть тот, лучше кого РАССКАЗАТЬ эту историю никто не сумеет. У меня на случившееся взгляд со стороны, и я лучше вспомню события, имевшие место в ту ночь. Плюс именно мне пришлось все последние пять лет тешить твою ноющую задницу, и потакать твоей навязчивой идее, и совать нос во все девчачьи магазины в надежде понюхать все женские лосьоны мира. Может, хоть Джим сумеет вдолбить в твои мозги немного здравого смысла.

Я чувствовал, как краска заливает мне лицо, что само по себе нонсенс, потому что в баре и без того было жарко и душно. Поверить не мог, что Дрю опять вмешивается. По-честному-то мне б стоило пересмотреть его статус лучшего друга, когда закончится нынешний вечер. Его членство в Клубе Дружбы Картера Эллиса аннулируется. Да, я вполне сознавал, что даже помыслить о таком с моей стороны было совершенным свинством.

– Дело, значит, было так, – начал Дрю, игнорируя злые взгляды, которые я бросал в его сторону. – Пять лет назад мы залетели на пирушку в общежитии твоей альма-матер.

– Постой, никто из вас там не учился? – перебил, оживившись, Джим.

«Братан, постарайся при моем унижении обойтись без живописаний».

– Ни в коем случае, – ответил Дрю, нарочно ставя ударение в последнем слове на «а». – Услышали от какого-то приятеля другого приятеля… знаешь, как оно бывает. Словом, явились мы на ту вписку, и, как только вошли, наш малыш Картер видит какую-то девицу на другом конце комнаты. Клянусь, в воздухе зазвучала мелодия из «Владыки снов»[39]39
  «Dream Weaver», произведение Гэри Райта, написанное в 1976 г. как духовное (в честь Творца, наделившего человека мозгом, владыкой сновидений и мечтаний). Позднее часть этого произведения стала (и остается) одним из самых популярных шлягеров и саундтреков, особенно когда нужна мелодия, чтобы выразить (или подчеркнуть) чувство, возникающее при любви с первого взгляда. Именно в этом качестве многократно использовалась в различного рода пародиях.


[Закрыть], а над его головой захороводили звезды. Глаз с нее не сводил, не соврать, полчаса, пока я, наконец, не посоветовал ему перестать быть лапочкой и подойти поговорить с ней. У нее была офигенная подружка, так что я и сам во все это влез по уши.

Слушать это у меня не было никаких сил. Насколько я помню, Дрю уговорил меня после этой вечеринки отвезти его к жрице вуду, адрес которой он отыскал в «Желтых страницах». На нем лица не было, и он только твердил, что девчонка наслала порчу на его пенис. Две недели он спал, засунув свою поникшую камышинку в пакет с почти килограммом куриных грудок без костей и кожицы, поскольку принести в жертву живую курицу он не решился.

– Заводит он, значит, с ней разговор. Ну, они там всякие глупости из кино цитируют, скука невыносимая. Чтоб время убить, я весь свой шарм обратил на ее подругу. Мы тут же столковались и оставили этих недотеп предаваться своему помешательству. Ее подружка аж дымилась от желания, да и попка у нее была, какую не пропустишь. Мы отыскали первую попавшуюся пустую спальню и всю ночь занимались сексом, как кролики.

Взгляд Дрю сделался отрешенным, словно он ворошил в памяти все подробности.

– Смешно, – сказал я со смехом. – Ведь на следующий день ты ни хрена о ней не помнил, разве что тот факт, что она наслала порчу на твою веточку с ягодками, и они увянут и отвалятся. И вдруг, откуда ни возьмись, полная ясность? Да ты ж проснулся в ванне один-одинешенек.

– Эй, мы о тебе рассказ ведем, а не обо мне. И, по-моему, мы уже договорились про порчу больше никогда не упоминать. Ее высочество Зельда Кровавая Трава настаивала на этом особо, – заявил он на полном серьезе. Потом поплевал через каждое плечо на тот случай, как бы великая и могущественная Зельда, бравшая по тридцать пять долларов за минуту, принимавшая «Visa», «MasterCard» и дорожные чеки, не встала у него за спиной, держа в руке куклу вуду с торчащими из промежности иголками. И тут же спохватился: – Итак, на чем я остановился? На следующее утро Картер просыпается перепуганный, потому как думает, что у него перец отваливается.

Джим прыснул и быстро поставил бутылку пива на стол, чтобы отереть капли, потекшие у него с подбородка.

– С какого лешего тебе в голову пришло, что у тебя перец отваливается?

Я, набычившись, пыхнул:

– А с такого…

– А с такого, что вот этот самый Картер первый раз в жизни видел девственницу, отымел ее, но так и не удосужился познакомиться по-настоящему. Прикинь, так и не знает, как ее зовут, – перебил меня Дрю, весело заржав.

Кажется, я услышал, как Джим что-то досадливо буркнул. Повернувшись в его сторону, чтобы разобрать, в чем дело, я так и не поймал его взгляд: как раз в тот момент он вновь поднес ко рту пиво и не смотрел на меня. Должно быть, мне почудилось. Я повернулся к Дрю, все еще ржавшему.

– Кроме шуток, – попенял ему я. – В твоем изложении все это и впрямь звучит жутко. Тебе, идиот, нужно научиться излагать свои мысли.

– В том, что я рассказал, нет ни капли вранья. Ты кипятишься просто из-за того, что после стольких лет поисков так ее запаха и не учуял.

Нет, вот уж это прозвучало совсем не чудно.

В последние несколько минут Джим вел себя как-то странно, едва ли не рассерженно, но в конце концов он, похоже, успокоился. И спросил:

– Ого, так ты, оказывается, разыскивал эту девицу и так и не знаешь, кто она такая?

Дрю открыл рот, чтобы ответить, но я хлопнул его по руке со словами:

– Ты заткнись. Теперь мой черед.

Я тяжко вздохнул: о дальнейшем противно было думать. Почему-то от этого в груди тоскливо заныло.

– Да, я ее искал. Что угодно отдал бы просто за то, чтоб опять поговорить с нею… и плевать мне, какой я при этом выгляжу лапочкой. Всех расспрашивал в студгородке, и никто не мог мне ничего сказать. Я даже в канцелярию пошел, взятку секретарше совал, чтоб разрешила мне ежегодники просмотреть, – сообщил я.

– Ха-ха, – рассмеялся Дрю. – А она полицию вызвала, помнишь?

– Хм, помню, как же. Копов она вызвала потому, что ты ей сказал, будто нам нужно просмотреть фотографии всей женской части обучающихся и понять, на какую из его представительниц у меня встанет. Она сочла меня извращенцем.

– Ну, и с чего тебе так приспичило отыскать эту девушку? У каждого из нас случались такие увлечения. Большинство ребят за удачу посчитали бы избавиться от всей этой маеты, проснувшись на следующее утро, – сказал Джим.

Мне б от такого бреда смутиться, но, честно и откровенно, я не смутился. Мы хоть и только-только познакомились, но я чувствовал: Джим – парень, которому я мог бы довериться, и он меня не осудил бы, в отличие от моего бывшего лучшего друга, который пустился изображать игру на скрипке в тон моей печальной мелодии.

– Было в ней что-то такое особенное, – ответил я, пожав плечами. – Что-то влекло меня, заставляя желать просто быть с нею рядом. Играя в пиво-понг, мы с ней проговорили несколько часов подряд. Только подумай, мы с ней шутим одинаково, и в музыке, и в кино у нас одни пристрастия. Все, что сохранилось у меня в памяти об этой девчонке, просто толкает меня отыскать ее и убедиться, действительно ли она существует. И дело тут вовсе не в сексе. Хотя я с удовольствием извинился бы перед ней за то, что изгадил ее первый раз, поскольку лыка я тогда не вязал. Хотя и это не главное. Ни об одной женщине я не думал столько, сколько о ней. И то меня с ума сводит, что никак не могу вспомнить ее лицо, – бросил я и в сердцах швырнул через стол крышку от бутылки пива.

Джим в лице изменился: он понял. Головой кивнул. Гнев, проблески которого, клянусь, я видел, вспыхивали и гасли в его глазах во время всего нашего разговора, разом пропал.

– Теперь, когда ты освободил душу от всей этой трогательно-чувствительной фигни, расскажи ему, сталкер, что за леденящую кровь манию ты приобрел, – со значением произнес Дрю.

– Вот, мать твою! Никакой тут мании, и никакой я не сталкер.

– Верно, потому как затаскивать меня во всякую подвернувшуюся девчачью лавку и заставлять выстаивать там, пока ты не перенюхаешь все, что сделано из шоколада, сделано почти на шоколаде или сделано из химии, от какой несет шоколадом, такое чудачеством никак не назовешь. И не думай, что я позабыл про тот последний раз – это несколько месяцев назад было, – когда продавец спросил, давно ли мы с тобой встречаемся, а ты облапил меня и просюсюкал: «Знаешь, сладость моя, мы с этим большим, сильным, сексуальным зверем вместе уже, считай, вечность», – произнес Дрон, подражая писклявому голоску, которым я говорил в магазине.

Джим откинул голову и захохотал, даже я не удержался и усмехнулся при воспоминании. Когда Дрю, развернувшись, бросился из магазина вон, я шлепнул его по заднице. И в самом деле, классный момент!

– Что верно, то верно: и через пять лет у меня из головы не идет ее запах. А кому какое дело? Я ж не маньячил, выуживая из Интернета все до единого магазины, торгующие парфюмерией, чтобы каждые выходные обходить их по списку. Если мне случалось попадать в магазин, где продают лосьоны или мыло, я и впрямь брал и принюхивался к нескольким, чтоб посмотреть: а вдруг повезет, и я найду именно то, что пахнет так же, как пахла она. Просто не мог упустить шанс опять попытаться найти тот запах. Каждый раз один и тот же вопрос: а вдруг? Он меня, черт побери, с ума сводит!

Оба моих приятеля сидели, задумавшись, скорее всего, наслаждаясь моим позором.

– Тебе, друг мой, надо эту телку выбить из своей башки раз и навсегда. Нам действительно необходимо подыскать тебе хорошенькую девчушку, которая тебя не обманет, а, наоборот, заставит тебя позабыть про эту летучую шокомышку от графа Шокулы[40]40
  «Граф Шокула (Чокула)» – название одного из видов злаковых хлопьев для завтрака, в состав которых входит и шоколад (какао), в серии «Злаки-монстры».


[Закрыть], – произнес Дрю, печально поводя головой.

– А у меня, может, такая и есть для него, – усмехнулся Джим.

– Отлично! – возгласил Дрю, крепко шлепнув меня по спине. – Видишь, маленький брат? Надежда умирает последней. Эй, а может, мы даже уговорим ее приласкать сразу трех мушкетеров? Просто скажем ей, что твой кумир – Вили Вонка[41]41
  Герой романа-сказки Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика», живущий в чудесном шоколадном мире.


[Закрыть], – со смехом предложил Дрю, приканчивая свое пиво.

Я вдарил по ножке его стула, когда Дрю, откинувшись, стал качаться на двух ножках. Пока я наблюдал, как он изображал руками мельницу, пытаясь сохранить равновесие и не завалиться спиной на пол из крепкого дерева, мне показалось, что Джим прошептал что-то вроде: «Ну, это уже перебор».

* * *

Когда мы добрались до дома Джима, его невеста вышла поздороваться с кухни – и мы с Дрю оба встали как вкопанные.

– Эй, а ведь это вы были вчера ночью в баре? – спросил я. Та самая блондинка, которая не испугалась дать Дрю от ворот поворот. – Вы – Лиз, верно?

Когда она увидела нас, то у нее тоже глаза стали как блюдца, а рот раскрылся от удивления. Только она быстро оправилась и мило улыбнулась.

– Ой, даже удивительно, что ты запомнил. Ты, когда из бара уходил, все плакал да распевал во все горло: «Девяносто девять бед у меня, их все навязала мне сучка одна».

Я поморщился: откровенно говоря, мой мозг этой информации не сохранил.

– Брось, в самом деле, не переживай, – засмеялась Лиз, увидев, что мне неловко. – Очень уж забавно было весь вечер подсмеиваться над тобой, – поддела она.

– Напомни, чтоб я никогда больше не напивался в твоей компании. А то ведь могу очнуться с обритой наголо головой, – попросил я со смехом. Лиз жестом пригласила следовать за ней по коридору в гостиную.

– Не волнуйся, я ничего такого не сотворю, – пообещала она с улыбкой, когда все мы расселись, и она уютно скользнула на диван к Джиму под бочок.

– Ах ты, моя лгунья, – хохотнул Джим, закидывая руку на спинку дивана и обнимая Лиз за плечи. – В тот вечер, когда мы познакомились, мне пришлось силой отобрать у тебя черный маркер, которым ты собиралась написать у одного парня на щеке: «вставлять сюда» – рядом со стрелкой, указывающей на его рот. Он, помнится, в отключке пристроился в какой-то ван…

Лиз вдруг вскочила с дивана и схватила Джима за руку:

– Милый, можно тебя на пару слов на кухню? – выпалила она и потащила парня за собой, не дожидаясь ответа.

– Извините, мы скоро вернемся, – едва успел бросить через плечо стремительно вскочивший Джим.

Дрю подался вперед, уперся локтями в кофейный столик и зашептал мне:

– Дружище, эта телка все равно кажется мне до чертиков знакомой. Надеюсь, я с ней не спал. Это было бы фигово, так? Мы с этим парнем только-только познакомились. Он мировой. Не хотелось бы сообщать ему, что я видел пипку его подруги. Он после этого может и ужином нас не угостить, а у меня живот от голода свело.

– Дрон, – заверил я его, – вполне уверен: если б такое было, она давно б уже призналась.

– Не знаю, брат. Только что, увидев нас, она явно удивилась. А что, если они сейчас там мой член обсуждают? Что, по-твоему, она ему говорит? По-твоему, она рассказывает ему, что лучше секса у нее в жизни не было? Если что, в драку я не полезу. Может, мне как-то сгладить надо?

– Господи, да ты со своим раздувшимся эго хоть в дверь-то протиснешься? – поинтересовался я, но тут звуки открывшейся и закрывшейся входной двери прервали рассуждения моего лучшего друга, восстановленного в своем статусе.

Я слова не успел вымолвить, как Лиз выскочила из кухни и стрелой метнулась в прихожую. Она располагалась за углом по коридору, так что нам не было видно, кто только что пришел, зато слышно было вошедшую отчетливо.

– Элизабет Мэри Гэйтс, ты передо мной охренеть в каком долгу. Ничего гаже я в жизни не испытывала.

Откуда я знаю этот голос? И при чем здесь собачий лай?

Приглушенные голоса доносились до гостиной, когда сюда из кухни неторопливо прошел Джим с громадной бутылкой виноградной водки в одной руке и двумя бутылками пива в другой. Джим, по-петушиному склонив голову набок, с каким-то странным выражением на лице пристально разглядывал Дрю, и я даже на минуту подумал, может, Дрю и впрямь с Лиз переспал. Впрочем, уже через несколько секунд Джим ухмыльнулся, как бы сообразив, где проходит граница шуток среди своих, поставил бутылки с пивом на кофейный столик перед нами с Дрю и повернулся лицом к прихожей, оставаясь, однако, на месте.

Голос же из прихожей внезапно сделался по-настоящему громким. Какие-то слова мы слышали отчетливо, что-то – пропадало.

– Я башкой тронулась… Боже святый, Иисусе Христе, Лиз, женщина, которая всего-то полтора раза… даже близко не дошедшая до того, чтобы при этом кончить, НЕ должна продавать секс-игрушки!

Оп-па-на. Этого слушать, видимо, не стоило. Девица явно рассвирепеет.

Джим свинтил крышку с бутылки водки и швырнул ее на кофейный столик, где та перевернулась несколько раз, прежде чем замереть. Мне показалось, что он собирается глотнуть прямо из горлышка, но он просто застыл с бутылкой в руке, словно бы ждал чего-то. Лиз пыталась слово вставить и убедить подругу говорить немного потише. Несколько ее фраз долетели до нас, но остались совершенно без внимания.

Блин, кому-то из нас следовало бы сказать что-нибудь. Предупредить пришедшую о нашем присутствии, может, за угол завернуть, кашлянуть или еще что. Так нет же! Сидели себе засранцы засранцами и ждали, что еще услышим.

Воплем прозвучало имя Макс и что-то про то, как он успел снять штаны, прежде чем его отец их застукал. Лады, теперь и мне захотелось узнать побольше. Дрю, должно быть, тоже, потому как оба мы подались телом в сторону двери, чтоб получше слышать. По счастью, голос сам стал громче. Вдруг все зазвучало громко и отчетливо: девушка шла к гостиной спиною к нам, Лиз двигалась следом, отчаянно тряся головой.

– Кой черт тебя надоумил, будто у меня такое получится? – произнесла она и встала, подбоченясь.

Это была та самая девушка, вчерашняя, из бара. Ура! И не судите меня за то, что я сразу узнал ее по попке. Вот она, здесь, эта и вправду прелесть попка. Захотелось опуститься на колени и возблагодарить бога и создателей джинсов, что были на ней.

Хотелось бы эту попочку поиметь. То есть, а как же, какой парень не захотел бы? Только она, может, таким не занимается. О таких штуках надо с женщиной договариваться. Не тыкать же куда попало, не то по морде получишь, да еще и воплем оглушат: «ТОЛЬКО ВЫХОД!»

Именно в этот момент оглушило слово «пещерка», и это единственное, что смогло отвратить мои мысли и мой мечтательный перец от попки этой милашки.

– К концу девичника каждая из присутствовавших на нем дам одарила мою пещерку печальным взглядом и кое-чем еще.

В тот момент единственным, у кого работали мозги, оказался Джим. Он подошел к обеим женщинам и тихо встал рядом с обладательницей потрясной попки. Бутылку водки при этом он держал в руке.

– У моей пещерки, Лиз, образуется комплекс неполноценности. Она уже осуждает меня и не будет рада моей руке, которая единственная время от времени ее проведывает. Не считая, конечно, того раза, когда я получила невероятно приятное ощущение, случайно потершись о твою ногу, когда мы напились после экзаменов за первый курс. Спасибо тебе. Но это я не считаю.

Вот тут я утратил всякую способность двигаться. Кто-нибудь, проверьте, посмотрите, не кончил ли я только что.

– Боже ж мой, – возбужденно прошептал мне на ухо Дрю, – кажись, я только что себе в трусы спустил.

– Что со мной не так? – раздраженно спросила пришедшая, переводя взгляд с Лиз на Джима и обратно. Она прошептала что-то, Лиз только головой кивнула и посмотрела в нашу сторону. По скорости, с какой метнулась рука брюнетки, она ухватила бутылку водки, а ее губы намертво присосались к ней, предполагаю, она только что поняла, что в комнате находились чужие люди, слушающие ее разглагольствования про бла…бла…бла самоудовлетворение, про то, как приятно может сделать девочка девочке. Она медленно обернулась всем телом, и глаза ее тут же встретились с моими. Я почувствовал, как у меня земля уходит из-под ног. Словно через скафандр, я тупо смотрел, как бутылка водки выскользнула у нее из рук. Джим спокойно протянул руку и подхватил бутылку, прежде чем та грохнулась об пол, а я все стоял и глаз не сводил с женщины, прекраснее которой не встречал никогда.

Ладно, знаю, что видел ее вчера вечером, но я был пьян, а с пьяных глаз все может казаться круче, чем есть на самом деле. Застрявшее в моей памяти представление о ее лице, возможно, и не было таким точным, как мне думалось. Спасибо еще, наяву она оказалась такой же красивой, какой привиделась в угаре. И вот теперь я чувствую себя поистине прескверно от того, что она не в себе, похоже, в ужасе от всего, что выболтала Лиз, думая, что никого другого рядом нет.

– Так, кто хочет еще выпить? – бодро-весело спросила Лиз, обойдя шоколадноволосую красавицу.

Мы с Дрю молча подняли наши бутылки с пивом, показывая Лиз, мол, с нами все в порядке. Лиз ухватила бедняжку за руку и втащила ее в гостиную. Я видел, как она снова поднесла к губам бутылку водки и по пути еще раз к ней приложилась. Лиз отобрала у нее бутылку и бухнула ее на кофейный столик.

– Картер, это – Клэр. Клэр, это – Картер, – произнесла Лиз, зачем-то делая упор на наших именах. Я уже немного опасался за умственное здоровье Лиз. Да и за физическое тоже. Вдруг Клэр ей глаза выцарапает?

– Гм. Мы как бы познакомились прошлой ночью, – улыбнулся я, стараясь перевести внимание на себя и тем спасти Лиз от растерзания.

Клэр зашлась истерическим смехом.

Лиз опустилась на диван и притянула Клэр к себе.

– Значит, у нас есть несколько минут до того, как будет готов ужин. Джим говорит, что вы, ребята, переехали сюда из Толидо, верно? – спросила Лиз, а Джим тем временем прошел перед женщинами и сел рядом с Клэр с другого бока.

Я кивнул:

– Да, нас перевели с Толидского автозавода.

И вновь обратил свой взор на Клэр. А у той с непостижимой быстротой коленки ходили ходуном вверх-вниз. Лиз тут же поспешила на помощь, стараясь унять их рукой.

– Клэр, а ты давно работаешь в баре? – Я постарался разрядить обстановку светской беседой. Мне хотелось узнать о ней все-все. И не собираюсь врать, до смерти хотелось снова услышать ее голос, прикоснуться. «Извини, господи, что я к тебе сейчас обращаюсь, но прошу, избави меня от возбуждения в эту минуту».

– Почти пять лет, – выговорила она, и опять с ее губ сорвался какой-то натужный смех. Джим тут же склонился к ней, успокаивая, ласково несколько раз провел рукой по спине.

Сколько ж водки она махнула из бутылки?

– Лиз, я больше не могу, – вмешался Дрю. – Ты выглядишь до боли знакомо.

Клэр вскочила на ноги, поддела коленками кофейный столик, сбив с него две бутылки. По счастью, обе были уже пусты.

– По-моему, я слышала, как таймер на духовке звякнул. Лиз, ты слышала, как таймер звякнул?

Лиз рассеянно покачала головой:

– Да нет. Таймер я точно не слышала, – сказала она, а в глазах заиграли смешинки.

У меня на глазах Клэр повернулась к нам спиной, лицом к Лиз.

– Таймер точно сработал. Просто ты не слышала, потому что внимания на это не обращала. Нам надо пойти проверить духовку. Потому что таймер, Лиз. Он звякнул.

– Эй, Лиз, – опять встрял Дрю, – по-моему, она пытается сообщить тебе, что таймер взбесился. – И заржал над собственной шуткой. Нагнувшись, я шлепнул его по руке.

Жалко было наблюдать, как из перепуганной Клэр становится растерянной, нервной. Она побледнела, осунулась и напоминала поезд, терпящий крушение, – от этой картины я не в силах был оторваться.

Лиз вздохнула и наконец поднялась с дивана, улыбнувшись нам с Дрю, и, извинившись, последовала за Клэр на кухню.

Дрю подался ко мне и прошептал прямо на ухо:

– Заметил, как Лиз на меня смотрела? По-моему, я пару лет назад ее трахнул.