Текст книги "Сласти и страсти, или Забавы новобрачных"

9. Луженая глотка

– Поверить не могу, что ты никогда раньше не играл в игру Великого Свами. Я разочарован: ты попался на самый старый трюк из всех известных.

Мой отец, Эндрю-старший, сочувственно качает головой, глядя на меня. Мы с ним пьем пиво в местном пабе и смотрим футбол по телевизору. Я пригласил отца сюда выяснить, что он думает насчет Дженни и не согласится ли последить за ней несколько дней. Я на сто процентов уверен, что она химичит с компенсацией по бюллетеню. Хромать она перестала уже на другой день после того, как ушибла колено, только все равно сомнения у меня остаются. Чем-то пахнет поблизости – и это не моими яйцами.

– Сынок, я стоял за тебя двадцать четыре…

– Тридцать четыре, – подсказываю я.

– Тридцать четыре года. Я и сейчас тебя не брошу, солдат. Буду липнуть к ней, как мухи к говну. Она шагу не сделает, чтоб я о том не узнал. Обожаю запашок обмана с утречка!

Восторг, с каким отец собирается поймать мою жену на чем-то гадком, настроения мне не улучшает.

Когда-то отец служил в морской пехоте сержантом-инструктором по строевой, пока не разнесся слух, каким офигительным держимордой он был. Корпусу стало нелегко находить новобранцев в его округе, потому как никто не желал лить слезы, как ребенок, пока сержант-инструктор изрыгал ему проклятия прямо в лицо. Отец рано вышел в отставку и открыл собственный бизнес частных расследований. К сожалению, он так и не сумел избавиться от сержантских замашек.

– Мне нужна уверенность, что ты даешь «добро» на все, что мне понадобится, чтобы докопаться до истины. Это ясно?

– Так точно, сэр, – лепечу я.

– А ну-ка повтори это так, будто у тебя яйца мужика, а не висюльки гомика под задницей!

– ТАК ТОЧНО, СЭР! – чеканю я.

Отец хлопает меня по спине и говорит, что сегодня же вечером проведет предварительную разведку, когда Дженни должна бы выполнять поручения, уйдя с работы.

Мы закончили смотреть футбол, причем через каждые несколько минут отец объяснял мне, что он предпримет, чтобы поймать Дженни на лжи. Мне, в натуре, противно было, что я действую за ее спиной, но нужно было сообразить, что не так, прежде чем суметь сообразить, как это исправить.

Когда матч закончился и мы с отцом разошлись, я сел в машину, включил радио, и зазвучала песня «500 миль я пройду», которая тут же перенесла меня на шесть лет назад, к первому нашему с Дженни свиданию.

– Я, может, слишком перебрал, – признался я тогда, широко улыбаясь Дженни и откидываясь назад, балансируя на двух ножках стула.

Она улыбнулась мне в ответ, и от прелести такой я потерял равновесие и, размахивая руками, как ветряк крыльями, стал заваливаться назад.

Дженни тут же подлетела, схватила меня за перед рубашки, зажав ткань в кулак, и рывком поставила стул (со мной вместе) обратно на четыре ножки. В движении стул скользнул к ней поближе, и неожиданно впервые за весь вечер я оказался в такой близи, что ткнулся ей носом в щеку и вдохнул в себя аромат ее волос.

– Ты что, волосы мои сейчас понюхал? – спросила она.

Я сдал назад и сконфуженно уставился на нее:

– Тут надо подумать. Если я скажу «да», ты мне в задницу кинжал воткнешь?

Она улыбнулась и покачала головой:

– Нет.

– Тогда – да, да, я вдыхал аромат твоих волос. Они манго пахнут.

– Это так заводит, – прошептала она.

Несколько минут мы не сводили друг с друга глаз, пришлось силой воли вышибать себя из транса, в какой она меня ввела, а не то завалил бы ее на стол и отодрал прямо там, пред Богом и всеми.

– Как я понимаю, я ничуточки не трезвее, чем несколько минут назад, когда торчок писал… то есть когда я писал в торчок, так вскрикнул, когда в туалете автосмыв сработал. Видно, не смогу я тебя домой отвезти, – честно признался я ей.

– О боже мой, я эти автосмывы ненавижу! Они иногда льются, когда я еще и не кончила, у меня от этого мурашки бегут. Типа, гад знает, видит меня и просто хочет издевнуться надо мной, – сказала она.

– Святая преисподняя, я народу это всю дорогу говорю. В натуре, думаю, что в торчке камера стоит и какой-нибудь извращенчик в другой комнате смотрит и ржет, когда пораньше на кнопку давит.

Мы еще несколько минут в упор смотрели друг на друга, и мне тогда ничего другого не оставалось, как согнуться и начать вытворять всякие гадости с ее ртом. Только не этого я хотел посреди набитого народом бара. Чтоб такому случиться, нам одним надо остаться. И лучше в постели. Или на столе для пикника в любом парке.

– Ну-ка, давай мне ключи, я тебя домой отвезу, – сказала она и протянула ко мне руку ладошкой вверх. Я выхватил ключи из кармана и уронил их ей в ладонь.

* * *

Дженни убедила по пути домой остановиться у закусочной «Денни», потому как ей есть хотелось и всегда хотелось заказать «Омлетные луны над ветчинкой», потому как это было забавно выговаривать[18]18
  У киношных американцев есть миленькое обыкновение выражать свое отношение к окружающему и окружающим выставлением (в окно машины или автобуса, например) голой задницы. Название фирменного блюда сети закусочных «Денни» обрело на сленге таких миляг значение: «А вот тебе моя голая жопа по самые яйца!»


[Закрыть]. Я едва удержался, чтобы тут же не предложить ей выйти за меня замуж.

– Забавно, что ты ветчинку упомянула. У меня с ветчиной нелады, когда я, в натуре, здорово пьян, – сообщил я ей, запихивая в рот нехилый кусок омлета. – Уже не раз, когда мы с Картером в последнее время выбирались в свет, под конец ночи всегда оказывались в продовольственном, где я шел в отдел деликатесов и просил отвесить пять фунтов[19]19
  Около 2,3 килограмма.


[Закрыть] ветчины.

Дженни засмеялась, утирая рот салфеткой, и спросила:

– А зачем тебе пять фунтов ветчины?

– Ну, я ведь эту историю только от Картера слышал и совсем не уверен, что она правдива, раз я ни о чем таком не помню. Но, если верить ему, я всякий раз покупаю ветчину, а потом иду по тротуару и швыряюсь ветчиной в людей, называя себя Мясной Феей[20]20
  Мифологический персонаж (в основном американских комиксов и компьютерных игр), Фея Мясо, полюбившая вкус мяса и сделавшаяся каннибалом, пожирающим фей.


[Закрыть].

Дженни все еще смеялась, когда зазвонил мой мобильник, лежавший на столе передо мной. Я на звонок внимания не обратил. Она же взяла телефон и принялась копаться в его содержимом. Обычно это вызывало у меня желание врезать птичке по яичникам, но с Дженни я и не думал возражать. Перегнувшись, увидел, что она вышла на страничку Фейсбука.

– Проверь, значится ли все еще в моем статусе «Я сосу здоровые елдаки». На днях моя мобила попала в руки Картеру, а я не сообразил, как это изменить.

Дженни слегка отстранилась и с улыбкой на лице впечатала что-то в телефон. Я предоставил ей заниматься этим, а сам прикончил свой омлет с ветчинкой.

В ожидании счета мы продолжали болтать про всякую глупую хрень, на какую способны, когда напиваемся в хлам. Рассказ Дженни, как она послала на электронную почту своей бабушки вот такое сообщение: «Оттрахала пальцем орангутаниху. В зоопарке отличная вечеруха собралась!» – далеко переплюнул мою историю с Мясной Феей. Когда пьяная, она на все пойдет, в чем только людям будет угодно ее заподозрить.

Дженни завела машину, я уперся в приборную доску, положил голову на плечо Дженни и включил радио, перебирая станции. Зазвучала дурацкая песенка гомиков «500 миль я пройду», и я смешливо фыркнул. А потом признался:

– Всего две вещи есть, ради которых я 500 миль пройду: вяленая говядина и ты.

Дженни тут же переключила поворотник с правого – к моему дому – на левый. Я ни слова не сказал, когда она выехала со стоянки и поехала совсем не в ту сторону, где я жил. Я молился Мясной Фее, чтоб везла она меня к себе домой, и боялся слово произнести, только б она не вздумала развернуться.

Через несколько минут мы остановились у симпатичного небольшого синего бунгало с крыльцом у входной двери и ящиками с цветами под окнами.

– Вот и мой дом. Надеюсь, возражений не будет, что мы сюда приехали, – тихо произнесла она.

– Абсолютно никаких. Я живу с Картером, он, наверное, дома дрочится с пузырем шоколадного соуса. Глаза б мои больше не глядели на эту хрень!

Мы вышли из машины, я ее за руку схватил, пока мы капот обходили и стали на крыльцо подниматься. Она высвободила свою руку, чтобы ключи достать из сумочки, и отперла дверь. Когда в дом вошли, я вдруг сообразил, что от меня несет пивом и текилой. Нужен был душ, и нужен до зарезу. Даже если между нами и не будет ничего ночью, все равно мне хотелось сделать все, что в моих силах, чтобы быть с нею рядом. Не по мне делать такое, когда пиво прет изо всех моих пор.

Она радостно отозвалась на мою просьбу, проводила в ванную, оставила мне сложенное чистое полотенце и ушла, закрыв за собою дверь.

Я по-быстрому разделся и сиганул под душ, не желая зря терять время с нею врозь. Как всегда, оказавшись под душем, я запел:

– Крепче прижми меня, Тони Дааааанза. Вошек сочти на шооооооооссе.

Распевал, голову мыл, как вдруг услышал за спиной шум и, обернувшись, увидел мокрую голую Дженни, которая стояла со мной под душем и с улыбкой до ушей оглядывала меня сверху донизу.

– Едрена сила, я во сне, – выпалил я прямо ей в бобосы. – Извини, никак не могу прямо сейчас тебе в глаза смотреть.

И продолжал зачарованно смотреть на самые совершенные бобосы в мире, а Дженни придвинулась на шаг ко мне и протянула посмотреть какой-то тюбик. С сожалением изгнал я взгляд из бобосного рая и обрек его на чтение этикетки на тюбике, которая гласила: «Луженая глотка».

– Взяла это на днях на вечеринке с секс-игрушками. Считается, что от этого немеет стенка глотки, чтоб не давиться во время орального секса. Мне еще не попадался парень, чья пипка и близко подбиралась бы к моей глотке, но вполне уверена, что ты всех обскакал. Хочешь попробовать и проверить, сработает ли эта штука?

Я уставился на нее, разинув рот и (не собираюсь врать) роняя слезки из глаз. Слава богу, кругом стоял туман и капли воды от душа разлетались повсюду, так что ей не дано было видеть моих слез радости.

Все, на что я был способен, – это пялиться да головой кивать вверх-вниз, по-прежнему разинув в восторге рот. Дженни открыла тюбик и выдавила щедрую порцию геля на свой указательный палец, потом сунула палец в рот и обсосала его дочиста. Малыш Дрю зашевелился внизу, и я мысленно велел ему унять его потуги, а не то он заплюет все вокруг еще до того, как начнется главное.

Дженни положила руки мне на грудь и мягко подтолкнула, пока спина моя не припечаталась к холодной плитке стены. Она быстро опустилась на колени, обхватила ладонью мой елдак и, дразня, пробежалась языком по головке – я аж взвизгнул.

Точно говорю: просто взвизгнул – и будто трын-трава.

Запустил руки в ее влажные волосы и держался что было сил. Ничуть не собирался подталкивать ее еще дальше, но нужно было что-то делать со своими руками, а не то я принялся бы хлопать ими перед собой, как какой-нибудь гомик-идиот на концерте Барбары Стрейзанд[21]21
  Американская певица и актриса, обладательница многих высших премий, включая двух «Оскаров».


[Закрыть].

Положив одну руку на мой зад, другой рукой она скользила по моему стволу, пока не укрыла горстью яички, прежде чем отправить их себе в рот до самого основания.

– МУТЬ МИССИПСКАЯ ЕДРЕНА-ВОШЬ! – вопил я и бухался головой о стену душа.

Мой экстаз подтолкнул Дженни показать все, на что она способна. Она заглотнула еще глубже, пока (точно говорю!) я не почувствовал, как головка моего члена коснулась стенки ее глотки. Заявляю официально. Я сыграл в самом лучшем порнофильме за всю историю мира. Теперь жалею, что решил не брать с собой в душ мобилу. Такое непременно должно было бы быть увековечено на все времена. Приладившись ртом к моему стволу, Дженни вытащила его обратно почти до конца, а потом начала в молниеносном темпе гонять его целиком: туда-сюда, туда-сюда. Ее ручка тверже сжала основание моего елдака и принялась обминать его в синхроне со скольжением во рту.

– Святые чипсы с соусом, ну, ты, в натуре, и мастер ОС, – стонал я, опустив взгляд вниз и следя за ней.

Она простонала в ответ, и звук трепетной волной прошел по всему моему елдаку и дрожью в яйцах отозвался. Я тяжко задышал, как пес в жару. Дженни сняла руку с моего зада, вновь взяла в горсть яички и принялась перекатывать их ладонью в мошонке.

– Козлина злоебучий, едренать, это ж какое диво!

И продолжал сыпать такой же чепухуевиной, а Дженни наддавала и наддавала. Секунды – и месяцами сидевшая взаперти сперма вырвалась из моего елдака, и я заорал в пьяном, отупляющем удовольствии, пока она глотала всех моих поплывунчиков:

– ВИЛЛИ НЕЛЬСОН И ЧУДО-КОШКИ!

Тело мое застыло в полной неподвижности, каждая косточка приросла к своему месту, челюсть отпала от потрясения и изумления, а Дженни в это время, высвободив рот, целует головку моего члена, словно миленького щеночка.

Вода, льющаяся из душа, стала уже холодной, а я и не заметил. Дженни встала с колен, а я прирос недвижимо к стене, надеясь, что ноги меня все ж не подведут.

– Штука-то сработала на все сто! Я совсем даже и не давилась! Я ее еще раньше опробовала с бананом, но он мягкий, и, по-моему, я кожурку проглотила. Гадко было. С тобой же совсем не гадко, и на вкус ты вроде попкорна.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я намерен жениться на тебе в один прекрасный день. Так что держи расписание свободным, – сказал я ей вполне серьезно, выключая воду. Мы вылезли из ванны и принялись вытирать друг друга полотенцами.

Дженни засмеялась своим нежнейшим заливистым смехом, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку. Теперь, когда избыток спермы вырвался из мясистой темницы, все спиртное, потребленное в тот вечер, устроило бучу в моем желудке, стала проклевываться головная боль.

– Когда завтра утром стану блевать, просто оставь меня в покое. Скорее всего это начнется около 9:37. Просто дай мне изрыгаться и, пока это происходит, не готовь ничего рыбного или шоколадного пудинга. И еще, если увидишь, что я посреди ночи пристраиваюсь к твоему кофейному столику или сиденью бара, не пугайся. Просто разбуди меня и верни обратно в постель. Обычно такое случается всего один раз.

Когда мы уютно свернулись в ее постели, я взял с тумбочки у кровати свой мобильник и улыбнулся про себя, увидев, что Дженни и впрямь изменила мой статус в Фейсбуке. Теперь он гласил: «Сегодня вечером я получаю ОС на полную».

10. Баллончик с газом, электрошокер и великаньи яйца

– Говорю тебе, Лиз, за мной кто-то следит, – убеждаю я, включая поворотник на светофоре у подъезда к «Таргет»[22]22
  Сеть магазинов розничной торговли в США.


[Закрыть].

– По-моему, тебя просто паранойя гложет, – доносится из динамиков, подключенных к телефону, голос Лиз. – Ты уже месяцами не высыпалась хорошенько да и без секса обходилась. Я слышала, это приводит к галлюцинациям.

Закатываю глаза, тут загорается зеленый, и я въезжаю на стоянку. Каждые несколько секунд, пока еду по рядам в поисках свободного места, поглядываю в зеркальце.

– Днем я в трех местах была, и каждый раз черный внедорожник с затемненными стеклами парковался в нескольких машинах от меня или ехал на несколько машин сзади. Каждый раз, взглянув в зеркальце, я видела этот чертов внедорожник, – рассказываю я ей, пока, наконец, не нахожу свободное место. – Какой-то настырный ухажер за мной увязался. Наверняка. Знаю, я всю дорогу говорила, мол, жалею, что у меня ухажера нет, потому как считала, что это было бы круто и романтично, но теперь я передумала.

Слышу в динамиках смех Лиз, поворачиваюсь на сиденье, оглядывая стоянку в поисках внедорожника.

– Если ты всерьез струхнула, то почему Дрю не кликнешь?

– Потому что он примчится сюда и выставит себя на прореху, – бормочу, продолжая оглядывать стоянку.

– Прореха он и без того здоровая. Ты не «на потеху» хотела сказать?

– Нет, он по теху не рубит. Я тебе не рассказывала, что он устроил, когда к нам явились эти самые «Свидетели Иеговы», а Дрю подумал, будто они чем-то мне грозят? Я грубить не хотела и все никак не могла выпроводить их с крыльца. Дрю вышел из-за угла, услышал, что я в расстройство вхожу, потеснил меня в сторонку, распахнул дверь и понес по паперти, – рассказываю.

– По матери. Уймись, чертушка. Он понес их по матери, может, и на катере.

Я раздраженно фыркаю:

– Неважно. Принялся он орать всю эту херню, глаза дикие, сумасшедшие, головой трясет, будто на рок-концерте. Этих бедных старых одуванчиков с крыльца как ветром сдуло, побежали к машине. Если я сейчас его позову, он примется рыскать по стоянке, распихивая стариков и пугая детей.

– Хорошо, вот что я тебе скажу. Мы с Клэр готовимся к закрытию. Встретимся минут через тридцать в городе, в «Старбаксе», попьем кофе и поглядим, заметим ли кого-то подозрительного. Тебе легче от этого станет?

– Да, намного легче. Увидимся через полчаса.

Даю телефону отбой, выхожу из машины и со всех ног бегу в «Таргет» – на всякий случай, если вдруг ухажер вознамерится меня догнать.

* * *

– Дженни, это смешно. Я это дерьмо не надену, – заявляет Лиз, швыряя мне пакет «Таргет» обратно на колени.

Мы все ухитрились въехать на стоянку «Старбакса» точно в одно время. Я встала рядом с машиной Лиз и призывно махнула им с Клэр рукой, зовя укрыться в моей, чтоб сменить наши наряды до того, как мы пойдем на дело.

– Заткнись и одевайся. Ты ж не хочешь, чтоб этот псих догадался, что мы на него охоту ведем, а? – раздраженно спрашиваю я, бросая пакет обратно Лиз.

Та оглядывается и видит, как на заднем сиденье Клэр стягивает с себя тишотку и влезает в черную рубаху с длинным рукавом, которую я купила ей в «Таргет».

– О боже мой, вы всерьез переодеваетесь? – спрашивает Лиз с ошарашенным выражением на лице.

Движения Клэр застывают посреди расстегивания джинсов, которые предстояло сменить на купленные мною черные легинсы.

– А что? Черное стройнит. Даже если нет никакого ухажера, я буду хорошо выглядеть за кофе. Плюс Картер уже сколько уговаривает меня сценки разыгрывать. Могу потом забраться в спальню через окно и притвориться кошкой-бандиткой, которой вдруг пришло на ум трахнуться с мужиком, кого она грабит.

– В прошлый раз Картер получил ожоги второй степени на заднице как раз, когда вы сценки разыгрывали? – спрашиваю.

– Ага. Играла роль кулинара-наставника и уговорила его запрыгнуть на плиту, чтоб мне можно было «лизнуть его болтушки». Идея оказалась дурной. Мы оба забыли, что плита включена. Я и в травмпункт прилетела в одном фартуке вместо блузки. Ладно, может, и не стану я красться в окно спальни. Как бы кого-то не подстрелили.

Лиз все еще потрясенно и молча не сводит глаз с Клэр, которая натягивает на голову черную маску-шапочку.

– Ты точно видела, как внедорожник следовал за тобой, когда ты уехала из «Таргет»? – спрашивает Лиз уже в третий раз с тех пор, как мы вышли из машины.

– О нет! – воплю я.

– Нет, что ты не видела внедорожник? – совсем путается Лиз.

– Нет! То есть – да! Я сказала: «О нет», потому как внедорожник прямо там стоит, припаркован на другой стороне улицы, – отчаянно объясняю я, указывая Лиз на окно.

Головы Лиз и Клэр мигом поворачиваются, и обе они разглядывают стоящий на углу черный внедорожник, внутри которого никого нет.

– Полная чума. Может, за тобой все ж и следят, – бормочет Лиз.

– Без тебя знаю! – кричу я и шлепаю ее по руке.

– Дженни, в прошлом году ты уговорила меня приехать посреди ночи, когда Дрю был на работе, потому что, по твоим словам, целая колония пауков вылупилась из яиц и в спальне твоей до того полно пауков, что тебе даже пола больше не видно, и ты боишься, что они пожрут Веронику. Когда я приехала, то в доме твоем один паук свисал с паутины над твоей кроватью, – припомнила Лиз. – Извини, если я склонна не доверять тебе.

– Нечего меня в том винить. В ту ночь Вероника меня разбудила, а когда я вернулась в спальню, он прям там висел. Пауки в одиночку НИКОГДА НЕ действуют. И он кружил надо мной, следя, как я сплю. Кто знает, какие еще планы на мой счет были у него в загашнике. Как пить дать дружки его в углах попрятались в ожидании, когда набросятся на меня.

Еще несколько минут мы с Лиз переругивались о той, как мне нравилось именовать ее, «ночи, когда меня чуть заживо не съели бешеные пауки», как вдруг сидевшая сзади Клэр схватила нас за плечи:

– Девки! Кажется, я только что видела, как какой-то мужик пялился на нашу машину, – сообщила она шепотом. – Вон оттуда, из-за кустов.

– Ты, твою мать, что это шепчешься? Ему тебя не услышать, – ехидничает Лиз.

– Заткнись к чертям, шахна трухлявая!

– О-о, ты ведь только что НЕ назвала меня шахной трухлявой, ты, спермозаборник пиздоликий!

– О БОГ МОЙ! А НУ, ОБЕ ЗАТКНИТЕСЬ! Там, за кустами, мужик прячется, кто за нами следит! – ору я в отчаянии.

Лиз с Клэр перестают оскорблениями перекидываться, чтоб взглянуть на те самые кусты, и (будьте уверены!) на секунду в их листве мелькает голова и тут же прячется.

– А-а, вот и НАЧАЛОСЬ! – возбужденно говорит Лиз, тут же лезет в свой пакет «Таргет» и облачается в черный наряд.

– Лады, Дженни, ты остаешься здесь. Мы с Клэр скрытно выберемся из машины с нашей стороны, обогнем здание с тыла и подберемся к этому подонку, – командует Лиз, натягивая на лицо маску-шапочку. – Как будем связь поддерживать по ходу дела?

Я лезу в свой пакет «Таргет», что у меня на коленях, и достаю две рации размером с телефон.

– Я и это в магазине взяла. – Одну рацию отдаю Лиз, а вторую судорожно сжимаю в руке, продолжая шуровать в пакете. – У меня еще баллончик газовый и электрошокер.

Отдаю шокер Клэр, а баллончик – Лиз.

– С каких это пор в «Таргет» шокеры продают? – спрашивает Клэр, наклоняясь вперед между нашими с Лиз сиденьями.

– А-а, там не продают. Я, честно говоря, это из дома взяла. Дрю нравится, когда я им ему яички щекочу.

– Твою мать, Дженни. Перебор! – негодует Лиз.

Я слежу, как они тихонько и медленно открывают дверцы и выскальзывают из машины. Беззвучно закрывают дверцы и, пригибаясь, перебегают по стоянке к зданию. Мне сразу делается не по себе, и я опять оборачиваюсь на кусты, чтоб убедиться, что мужик все еще прячется в них и не обращает внимания на моих подруг.

Включаю свою рацию и давлю на кнопку «говорите».

– Эй, – шепчу. – Говорит Дженни.

Отпускаю кнопку и через мгновение слышу голос Лиз:

– Не бзди, Шерлок. Мы уже обошли здание, – произносит она тихо, и рация доносит ее тяжелое дыхание. – Не смотри в нашу сторону. Не веди себя подозрительно. Просто не спускай глаз с этого ухажера и дай нам знать, если он сменит позицию. Конец связи, миссис Розовая.

Я обалдело смотрю на микрофон в моей руке и спрашиваю:

– Миссис Розовая?

– Да, миссис Розовая. Я миссис Черная, Клэр миссис Бурая, а ты миссис Розовая, – объясняет Лиз.

Почти тут же слышу, как Клэр вырывает рацию из рук Лиз.

– Я не хочу быть миссис Бурой. Хочу быть миссис Розовой.

– Ага, я не врубаюсь, с чего я миссис Розовая. Мне даже цвет этот не нравится, говорю.

– Опа! Мне розовый цвет нравится. Я буду миссис Розовая, а ты можешь быть миссис Бурая, – говорит мне Клэр.

– Нет, бурое наводит меня на мысль о какашках. Я хочу быть миссис Синяя. Синее – это красиво.

Тут раздается звук возни, из рации летит ругань.

– Вы, девки, полные мудилы. Мы тайные клички не меняем. Клэр миссис Бурая из-за шоколада, а ты миссис Розовая из-за того, что розовый толкает меня на мысли о жертвах, а сейчас если кто-то сидит на нашей волне, то все они узнают, чем мы занимаемся, – сердито растолковывает Лиз.

– Тогда почему же ты миссис Черная? – спрашиваю.

– Потому что я вам морды вычерню, если вы, девки, не заткнетесь, вашу мать. Нам положено осуществлять захват подозреваемого, а не конкурс цветов устраивать.

Вздыхаю и опускаю руку с рацией на колени и гляжу в окно машины, сидит ли все еще мой ухажер в кустах. Вижу, как шевелятся кусты, вижу и что-то похожее на пару черных ботинок, проглядывающих снизу. Вдруг вижу, как Лиз и Дженни[23]23
  Скорее все же Лиз и Клэр.


[Закрыть] стремглав несутся с другой стороны здания прямо к кустам. Не раздумывая, бросаю рацию на переднее сиденье, выбираюсь из машины и лечу через стоянку им навстречу.

На бегу вижу, как Лиз ныряет в кусты и наваливается на кого-то. Слышу истошный вопль Клэр, целящейся шокером в клубок из рук и ног, который на моих глазах вылетает из листвы.

Наконец, оказываюсь достаточно близко, чтобы слышать, что происходит, и заметить, как с конца шокера вырывается быстрая вспышка света, за которой следует визгливый вой.

– ГААААААААААААА! МУРЛО Дрюченное, ТЫ Ж МЕНЯ ЭЛЕКТРОШОКОМ ШАРАХНУЛА! – вопит Лиз на Клэр, все еще трясясь всем телом, но все же удерживаясь на оседланной ею спине ухажера. Она уложила его лицом в землю и держит его шею в локтевом захвате все время, пока сквозь нее проходил ток высокого напряжения из шокера. В великолепии она не уступала Рэмбо.

– ОЙ БОЖЕ МОЙ! Извини! Прости! ЧЕРТ! – орет Клэр, а сама рвет шокер обратно к себе, чтоб отвести его от Лиз.

– АААААААААА! ОН К МОЕЙ КОЖЕ ПРИЛИП, ОТОРВА ТЫ ГРЕБАНАЯ! ВЫРУБИ ЕГО СОВСЕМ, ТВОЮ МАТЬ!

– О боже, о боже, о боже, – бормочет Клэр, роняет шокер на землю и бросается к Лиз, которая скачет вверх-вниз на спине мужика и еще сильней сжимает ему шею.

– Уф… ПОШЛА… уф… ВОН… уф… С МЕНЯ! – пыхтит, подпрыгивая, оседланный Лиз мужик.

– Рассказывай, зачем следишь за нашей подругой, или я тебя, гнилочленистый, газком угощу из баллончика! – кричит Лиз, а Клэр тем временем подходит сзади и мягко снимает зацепы шокера с ее задницы.

У мужика на голове бейсболка, он в темных очках, и лица его я не вижу, зато в голосе его звучит что-то знакомое. Что теперь делать, не знаю, вот и стою себе беспомощно, пытаясь сообразить, откуда мне знаком голос этого мужика. Понимаю, нужно ступить на место побоища и вызволить Лиз, только в данный момент я вроде как боюсь ее: вполне может по ошибке принять меня за врага и лицо мне попортить.

Пока я стою столбом, Клэр лезет за пояс легинсов Лиз и достает баллончик с газом. Держа его перед собой, принимается кружить вокруг пары на земле, борцы в паре продолжают бороться, и Лиз продолжает вести по противнику ругательный огонь.

– Скажи только слово, тупила, и я изничтожу этого говнюка! – восторженно вопит Клэр. – Мне всегда хотелось это высказать!

– Последний шанс, приятель. Зачем ты следил за нашей подругой? – спрашивает Лиз и при этом выгибает спину, болезненно задирая голову мужика, поскольку рука ее по-прежнему намертво охватывает его шею.

– Ничего не скажу! Меня не заставите! – выговаривает с придыханиями мужик и силится сбросить с себя Лиз.

Мне становится невыносимо. Мне нужно что-то делать. Подхожу сзади к Клэр и хлопаю ее по плечу, тело ее от испуга вскидывается, изо рта вылетает крик, а в результате палец ее скользит и давит вниз красную кнопку на баллончике.

В считаные секунды потоки жидкого огня бьют всем в лицо, в том числе и самой Клэр, орущей в панике и размахивающей руками так, что от них нет нигде спасения. Я сразу валюсь на землю, истерически кашляя, слезы ручьями бегут по лицу. Жжет хуже, чем когда Дрю наелся наперченных крылышек, а потом завалился на меня. У меня такое чувство, что у меня глаза кровью исходят, кашель бьет неудержимо.

В этом хаосе воплей, кашля и криков вслепую лезу в задний карман и достаю мобильник, нажимаю сбоку на кнопку такой штуковины, которая принимает голосовые команды, поскольку сама я ни циферки не вижу.

– ПОЗВОНИ ДРЮ! ЧЕРТ ДОЛБАНЫЙ, ВЫЗОВИ «СКОРУЮ»!

– Ты просила позвонить Клэр?

– НЕТ! КЛЭР ТУТ РЯДОМ, ИДИОТИНА! Я ПРОСИЛА ПОЗВОНИТЬ ДРЮ! ПОМОГИТЕ!

– Ты просила начать поиски в Интернете?

– ТЫ Ж СЧИТАЕШЬСЯ УМНЫМ ТЕЛЕФОНОМ, ТЫ, ДЕРЬМА КУСОК!

– Ты просила отправить сообщение?

– НЕТ, ЗАСРАНЕЦ! ПОГОДИ, ДА! ДА, ДА, ДА! ОТПРАВЬ ЭСЭМЭСКУ ДРЮ! СКАЖИ ЕМУ, ЧТО НА НАС НАПАЛИ И МЫ ГИБНЕМ. СКАЖИ ЕМУ, ЧТО НАМ НУЖНЫ ПОЛИЦИЯ, ВРАЧ И НАРУЧНИКИ!

– Отправляется сообщение – доктору Мэдисон.

Я отбрасываю телефон куда подальше и сворачиваюсь калачиком на траве. И плевать мне на то, что только что я отправила сообщение новому брачному психологу, к которому записала на прием нас с Дрю. У нее, д-ра Мэдисон, в картотеке есть номер телефона Дрю, так что, может, она прочтет сообщение и перезвонит ему.

По-прежнему слышу вокруг себя крики и плач, стараюсь, насколько могу, разлепить глаза. Слезы текут по лицу, если я и вижу что, то – размыто, но складывается картинка, будто Лиз теперь держит в захвате Клэр, а ухажер, став на четвереньки, блюет в кустах.

– БОЖЕ МОЙ! – орет он. – ГЛАЗА МОИ!!!

И, как по мановению, я в точности понимаю, кто такой мой ухажер. Всего несколько лет назад он то же самое орал, когда зашел к нам в гостиную и увидел Дрю, сделавшего стойку на руках у стены рядом с диваном, когда я делала ему отсос.

Щурясь, встаю на четыре кости и подползаю к фигуре, которая все еще корчится в потугах.

– Папа? Это вы? – спрашиваю.

– Я облажался полностью! В чем ваше главное упущение, онемелые яйца? Вы позволили кучке очумевших девок взять над вами верх. Мне следует обложить вас так, чтоб из-под говна и нос не торчал! – бормочет он сам с собой, мешая слова с кашлем и рвотными позывами.

Точно: это мой свекор. Оставим его повторять фразочки из киношедевра про морских пехотинцев[24]24
  В российском прокате его почему-то назвали «Цельнометаллическая оболочка».


[Закрыть]. Как только я почувствую свое лицо и продеру глаза, чтоб видеть, ему придется объяснить мне всю эту заваруху.

– 1-2-3-4 МЫ ВСЕ МОРПЕХОВ ПОЛЮБИЛИ!

Ну, может, когда газ выйдет из его организма. По-моему, он на него действует круче, чем на нас, девок.

– ЛИЗ, СУЧЬЯ ДОЧЬ! Да отпусти ты мои волосы! Это случайно получилось, – кричит у меня за спиной Клэр. – Слышу я, слышу, как ты зовешь меня тупой простиглянкой. Я, может, и ослепла, но не оглохла!

– Тогда слушай, отупелая ты простиглянка! Спи вполглаза. Когда снова смогу видеть, так сразу хвост тебе приделаю из отточенного кинжала, – грозит Лиз, плотно зажав веки и бешено размахивая перед собой руками в попытке поймать Клэр, которой удалось вырваться из ее хватки, пасть на землю и отползти прочь.

Ладно, может, все и впрямь слегка перечного газку перехватили.