Текст книги "Этнические конфликты"

1. Шкала оценок уровня этнических конфликтов (УЭК)

В моем предыдущем исследовании этнического конфликта и этнического фаворитизма (Vanhanen, 1999a, 1999b) я использовал шкалу насильственного этнического конфликта, где оценки масштаба и значимости насильственного этнического конфликта варьировали от нуля до 100. Для оценки значимости институализированного этнического конфликта использовалась другая шкала. Эти две шкалы объединяли в индекс этнического конфликта посредством сложения оценок по двум базовым шкалам. Данные об этнических конфликтах получали из различных источников и на основе полученной информации формировали оценки по указанным шкалам. Полученные данные относились в основном к периоду 1990-1996 годов. В более свежем исследовании (Vanhanen, 2012) шкалы оценок институализированного этнического конфликта интересов и этнического насилия основывались на данных за период 2003-2008 годов.

В настоящем исследовании я буду использовать только одну шкалу оценок значимости этнического конфликта. Как отмечалось в главе 1, этнические конфликты, от мирных конфликтов интересов до насильственной борьбы, представляют собой континуум без четкой границы между мирными и насильственными конфликтами. В действительности в этнических конфликтах мирные и насильственные стратегии зачастую используются в сочетании. В одной и той же стране одни конфликты являются институализированными и мирными, а некоторые другие в большей или меньшей степени насильственными, но относительная значимость мирных и насильственных конфликтов может сильно варьировать от случая к случаю и с течением времени. Вследствие этого я решил сформировать единую шкалу оценок этнического конфликта, где оценки сочетают в себе мирные и насильственные аспекты.

Но прежде чем конструировать шкалу оценок этнического конфликта, необходимо обсудить проблему, как отделить этнический конфликт от социальных и политических конфликтов других типов. Как провести такое разграничение? Различие между этническим конфликтом и конфликтами других типов, разумеется, не всегда самоочевидно. Во многих случаях элементы этнического и другого рода конфликтов перемешаны, и то, как будет классифицирован конкретный конфликт, зависит от интерпретации исследователя. Моим руководящим принципом было классифицировать конфликт как этнический, если этнические элементы его видны как на ладони. В этнических конфликтах главными соперниками являются этнические группы либо члены этих групп, и конфликты отражают межэтническую неприязнь. Давайте рассмотрим некоторые определения этнического конфликта.

Горовиц (Horowitz, 1985) отмечает, что в разделенных обществах этнический конфликт находится в центре политики. Почти все политические события имеют этнические последствия. Автор ссылается на многие типы насильственных этнических конфликтов, но отмечает также и то, что существуют многочисленные не столь драматические формы этнического конфликта. К примеру, может существовать движение за экспроприацию торговцев иных этносов либо за изгнание нанимаемых на длительный срок рабочих иностранного происхождения. Вооруженные силы также часто подразделяются по этническому признаку. Левинсон (Levinson, 1994) подчеркивает, что хотя внимание всегда привлечено к самым кровавым и наиболее затяжным конфликтам, мы не должны игнорировать многие ненасильственные конфликты.

Ставенхаген (Stavenhagen, 1996) определяет этнический конфликт как «затяжную социальную и политическую конфронтацию соперников, определяющих себя и друг друга в этнических терминах, то есть когда критериями распознавания противоположной стороны служат национальное происхождение, раса, язык и другие маркеры культурной идентичности» (р. 284). Автор подчеркивает, что «этнический конфликт является непрерывной формой коллективных действий между этническими группами по этническим проблемам и включает определенную степень организации» (р. 136). Я полагаю, эти определения достаточно хорошо характеризуют этнические конфликты. В другой связи Ставенхаген (Stavenhagen, 1988) отмечает, что когда разные этнические группы или этносы живут бок о бок в одном обществе, «вероятность конфликта всегда присутствует» (р. 18).

Хутчинсон и Смит (Hutchinson, Smith, 1996) связывают этнический конфликт также с экономическим неравенством этнических групп. Они отмечают, что «долголетняя борьба за скудные ресурсы усугубляет культурные различия; когда экономическое неравенство накладывается на неравноправие этнических групп, результатом часто является жестокий конфликт». Авторы продолжают, что существуют также «международные конфликты, порождаемые этническими различиями: конфликты между национальными государствами, инициированные или обостренные сепаратистскими и ирредентистскими[10]10
  Ирредентизм (от. итал. irredento – не освобожденный) – разновидность национальной политики того или иного государства (политического движения, партии, организации), направленной на объединение рассеянных народов, наций, этносов. (Прим. пер.)


[Закрыть] этническими движениями» (pр. 3-4; о горизонтальном неравенстве и конфликте см. Stewart, 2008). Гурр и Харф (Gurr, Harff, 1994, р. 6) отмечают, что почти 80% политизированных этнических групп, насчитывавшихся в 1990 году, жили в условиях наследия или современной экономической либо политической дискриминации, либо и той и другой одновременно. Коренные малые народы в особенности страдают от дискриминации, насильственной ассимиляции, рабства, вытеснения и геноцида. Марк Р. Бейссинджер (Beissinger, 2001, р. 850) различает насильственные и ненасильственные конфликты. Согласно его трактовке, «насилие может быть определено как умышленное применение физической силы с целью причинения вреда физическим лицам или нанесения вреда имуществу». Безусловно, необходимо различать также этническое и неэтническое насилие.

Фирон (Fearon, 2006) отмечает, что «многие случаи насилия могут быть отнесены к этническим, от стычек в баре до преступлений ненависти, восстаний и гражданских войн. В общих чертах, насильственное нападение может быть определено как этническое, если оно: а) мотивировано враждебностью к этничности других; б) жертвы избираются по этническим критериям; либо в) нападение осуществляется от имени этнической группы» (р. 5). Это означает, что в категорию этнического насилия нам следует включать также многие виды насильственных действий, производимых этнически мотивированными лицами.

Рассмотренные выше определения этнического конфликта предоставляют нам критерии, отделяющие этнический конфликт от конфликтов других типов. Однако во многих случаях требуются разъяснения, поскольку границы между этническими и неэтническими конфликтами, так же как между насильственными и ненасильственными конфликтами, не самоочевидны. Один и тот же конфликт может иметь как этнические, так и неэтнические составляющие, а в случаях этнических демонстраций, беспорядков и репрессий различия между ненасильственным и насильственным конфликтами могут затемняться.

Проблема заключается в том, как измерить либо оценить относительную значимость этнических конфликтов. На самом деле лишь немногие исследователи пытались измерить степень этнических конфликтов. Гурр (Gurr, 1993a) один из них. Он построил шкалу ненасильственного протеста, оценки которой основаны на наиболее широкомасштабных и интенсивных событиях, о которых сообщалось в пятилетние периоды с 1945-1949 по 1985-1989 годы. Оценки шкалы ненасильственного протеста выглядят следующим образом: 0 = сообщения отсутствуют;

1 = словесные перебранки; 2 = политически организованная деятельность существенных масштабов; 3 = единичные демонстрации, забастовки, митинги с числом участников в сотни или единицы тысяч; 4 = значительное число демонстраций, забастовок, митингов с числом участников от 10 000 человек и выше; 5 = подобные мероприятия с числом участников более 100 000 человек; 6 = другое, специально оговоренное (р. 95). Для оценки уровня насильственного протеста и восстания Гурр (Gurr, 1993a, pр. 93-98) построил другую шкалу. Оценки шкалы насильственного протеста следующие: 0 = сообщения отсутствуют; 1 = разрозненные акты саботажа, символическое уничтожение имущества; 2 = ограниченные беспорядки; 3 = существенные беспорядки; 4 = серьезные и широкомасштабные беспорядки; 5 = локальные восстания, вооруженные попытки захватить власть на местном уровне; 6 = другое, специально оговоренное. Вот оценки шкалы Гурра для восстания: 0 = сообщения отсутствуют; 1 = политический бандитизм, спорадический терроризм, неудачные попытки переворота, осуществленные группой или от имени группы; 2 = кампании терроризма, удачные перевороты;

3 = партизанская деятельность в ограниченных масштабах;

4 = широкомасштабная партизанская деятельность; 5 = затяжная гражданская война, ведущаяся воинскими подразделениями в основных регионах страны; 6 = другое, специально оговоренное; 7 = члены группы участвуют в гражданской или революционной войне, специально или в основном не связанной с групповыми интересами; 8 = члены группы участвуют в международной войне, специально или в основном не связанной с групповыми интересами. Шкалы Гурра непригодны для целей настоящего исследования, но они дают полезные подсказки относительно того, как следует строить подобные шкалы.

Я попытался оценить относительную значимость этнических конфликтов в странах с использованием шкалы с оценками от 1 до 5. К сожалению, отсутствуют какие-либо прямые индикаторы, которые могли бы быть использованы для измерения этнических конфликтов. Я был вынужден выставлять оценки каждой стране на основании имеющихся сведений и комбинировать информацию относительно институализированных и насильственных форм этнического конфликта. Масштабы и значимость этнических конфликтов варьировали от нуля, или от несерьезных инцидентов, до случаев, когда насильственные этнические конфликты преобладали в политике. Задачей при построении шкалы был учет как различных форм институализированных и мирных этнических конфликтов, так и конфликтов с применением насилия, от незначительных инцидентов на индивидуальном и местном уровнях до насильственных столкновений и этнических гражданских войн, в которых погибали тысячи и даже миллионы человек.

При оценке этнических конфликтов будут использованы различные виды информации. Я собираюсь применять в качестве индикаторов институализированных и более или менее мирных этнических конфликтов интересов существование в обществе этнических партий и иных этнических организаций, включая военизированные, значительное этническое неравенство в государственных институтах, этнические демонстрации и беспорядки, а также устойчивые формы этнических репрессий и дискриминации. Использование этих индикаторов основано на предположении, что формирование этнических организаций и проявления этнической дискриминации указывают на существование межэтнической напряженности и конфликта интересов. Людям нет нужды организовываться по этническому признаку, если не существует межэтнической напряженности или этнических конфликтов интересов. Институализированные конфликты интересов могут протекать мирно в политических форумах и через выборы, но этнические организации могут прибегать и к средствам силового принуждения.

Резонно также предположить, что существенное этническое неравенство в государственных институтах указывает на наличие институализированных этнических конфликтов. Если одна этническая группа доминирует в институтах, принимающих политические решения, а некоторые другие этнические группы не представлены в них или сильно недопредставлены, то оправданно говорить о наличии институализированных этнических конфликтов. То же самое касается дискриминации и репрессий этнических групп. Напряженность между привилегированной и ущемленной этническими группами неизбежна и может приводить к возникающим время от времени вспышкам гнева и этнического насилия (см. Stewart, 2008).

Значимость этнических партий можно грубо оценить суммарным процентом голосов, полученных ими на парламентских или президентских выборах. Этот процент определяет степень электоральной конкуренции, организованной по этническому признаку. Серьезная проблема такого метода в том, что часто неясно, какие партии следует считать этническими. На практике многие партии имеют как этнические, так и неэтнические характеристики. Во многих случаях достаточно легко определить, какие этнические группы существенно недопредставлены в политических институтах, но опять же существуют многочисленные пограничные случаи. То же касается дискриминации и репрессий некоторых этнических групп. Гегемонистский контроль этнического меньшинства или этнического большинства представляет собой институализированную форму этнического неравенства и этнического конфликта. В дополнение к этническим партиям я пытался принимать в расчет и иные типы этнических организаций, включая организации, выражающие экономические и культурные интересы, а по возможности подпольные политические партии, военизированные и партизанские организации.

Масштабы и значимость этнического насилия варьируют в столь же широких пределах, что и формы институализированных и мирных этнических конфликтов. Не существует какого-либо прямого показателя, который мог бы быть использован для оценки относительной значимости этнического конфликта, участники которого прибегают к различным формам принуждения и насилия. Размах и относительную значимость таких конфликтов приходится определять на основании доступной информации. На практике размах насильственного конфликта варьирует от демонстраций, беспорядков, забастовок и уничтожения собственности до нападений на людей, ожесточенных столкновений между этническими группами либо между этническими группами и правительственными силами, арестов, убийств отдельных людей, восстаний, терроризма, насильственной депортации, этнической партизанской войны, сепаратистской войны, этнической гражданской войны, этнических чисток и геноцида.

Для оценки относительной значимости этнических конфликтов в отдельных странах я использую пятибалльную шкалу. Оценки шкалы варьируют от 1 (отсутствие этнических конфликтов или незначительные этнические конфликты) до 5 (наивысший уровень этнического насилия). Ограничение шкалы пятью баллами призвано уменьшить погрешность оценки. Как представляется, легче правильно оценить страну по пятибалльной, чем по десятибалльной шкале. Мои оценки выставлялись всем странам на основании одинаковых критериев. Каждая страна получала оценку, призванную определить относительную значимость этнических конфликтов за девятилетний период с 2003 по 2011 год. Чем выше оценка, тем выше был расценен уровень этнических конфликтов. Эти оценки являются лишь грубыми приближениями, но небольшое число градаций, как можно полагать, уменьшает ошибки измерений. Для оценок использовались следующие критерии:

1 = Сообщений об этническом насилии нет или происходили лишь незначительные инциденты на индивидуальном или местном уровне; наличие лишь малочисленных этнических партий и иных этнических организаций.

2 = Отдельные случаи значительного этнического насилия на местном уровне; существование значительных партий и иных организаций, сформированных по этническому признаку; наличие институализированной этнической дискриминации.

3 = Насильственные этнические конфликты или сепаратистские движения в отдельных частях страны; влиятельные партии и иные организации, сформированные по этническому признаку; серьезная дискриминация угнетенных этнических групп.

4 = Гражданские войны, этнические восстания, терроризм или сепаратистские войны в важных частях страны; доминирование в политике этнических партий и/или иных этнических организаций; большие этнические группы систематически подвергаются дискриминации и репрессиям; этнические беженцы.

5 = В политике преобладают насильственные этнические конфликты и гражданские войны; этнические чистки или геноцид.

Следует отметить, что представленные критерии институализированного и насильственного этнических конфликтов идут рука об руку, но на четвертом уровне шкалы влияние институализированных и мирных конфликтов уменьшается, а влияние насильственных конфликтов возрастает. На последнем, пятом, уровне преобладают насильственные конфликты. Для получения определенной оценки стране не обязательно требовалось удовлетворять всем критериям, достаточно было одного. Следовательно, до четвертого уровня оценки некоторых стран могли быть основаны главным образом на значимости институализированных этнических конфликтов, тогда как оценки некоторых других стран могли основываться преимущественно на размахе этнического насилия.

Далее следует сказать, что относительный размер рассматриваемой популяции и географический район страны также принимались во внимание. Если этнические конфликты охватывают лишь небольшую часть населения страны или если они ограничены сравнительно небольшим географическим регионом, оценка у нее будет ниже, чем у страны, где аналогичные конфликты охватывают значительную долю населения или существенную часть территории. К примеру, в государствах наподобие Китая и России этническое насилие касалось лишь незначительной части населения.

Оценки уровня этнических конфликтов в странах обычно основывались на наиболее серьезных формах этнических конфликтов в период 2003-2011 годов. Выставленные оценки не предполагают, что уровень этнического конфликта оставался неизменным на протяжении всего указанного периода времени, но продолжительность конфликта принималась во внимание. При таком подходе конфликт одинакового уровня, длившийся недолго, может получить более низкую оценку, чем конфликт, продолжавшийся многие годы.

Эмпирические данные об этнических конфликтах были получены из различных источников. Единого авторитетного источника для такой задачи не существует по той простой причине, что очень немногие ученые предпринимали ранее попытки построения подобного рода шкалы и сбора соответствующих данных. Оценки для 176 изученных нами стран за период 2003-2011 годов представлены в Приложении 1.

Основные источники информации включали: Keesing’s Record of World Events (2003-2011); Minority Rights Group International, World Directory of Minorities and Indigenous Peoples (2011); Arthur S. Banks et al. (2007), Political Handbook of the World 2007; Freedom in the World (2004-2010); The World Guide 2007; Minorities at Risk (2012); World Conflict List – dKosopedia (2007; Bippi, «Wars, conflicts international and intra-national crises», 2012). В дополнение к этим глобальным источникам использовались различные региональные справочные книги, а также монографии и статьи по отдельным странам. В нескольких случаях я собирал информацию через Интернет. Поскольку оценки шкалы основаны на грубом расчете по нескольким источникам, не всегда возможно отнести их к какому-то одному источнику. Но ссылки на этническое насилие, представленные в Keesing’s Record of World Events (2003-2011), в обзорах по странам приводятся, поскольку число таких ссылок некоторым образом указывает на размах и значимость насильственных этнических конфликтов в отдельных государствах. Отсутствие таких ссылок можно расценивать как то, что страна избежала серьезного этнического насилия в период 2003-2011 годов.

В Приложении 1 приведены выставленные странам оценки уровня этнических конфликтов (УЭК) и кратко описывается их природа. Имеются основания полагать, что выставленные баллы правильно дифференцируют страны с оценками 1 и 5, тогда как ошибки оценки в диапазоне баллов от 2 до 4 могут быть выше. Я призываю читателей сделать свои собственные оценки и обдумать, в каких случаях мои оценки могут быть в той или иной степени ошибочными.

2. Этническая неоднородность (ЭН)

Исследователи разработали всевозможные показатели этнического разнообразия, неоднородности или фрагментированности человеческих популяций. Первой и наиболее широко используемой переменной является мера этнолингвистической фрагментированности (ЭЛФ), сформулированная советскими учеными в начале 1960-х годов. Их данные относительно этнолингвистической фрагментированности были опубликованы в справочнике «Атлас народов мира» в 1964 году. Эта переменная определяет вероятность, с которой два случайно выбранных из популяции индивида окажутся принадлежащими к разным группам. Величина данной переменной изменяется от 0 до 1. Чем больше неоднородность популяции, тем выше значение переменной. Представленные в работе данные основаны главным образом на языковых различиях, способных затемнить другие аспекты этничности наподобие расового происхождения и цвета кожи (см. Alesina et al., 2003, pр. 156, 158-159). Исследование трагического характера экономического роста и развития в Африке Уильяма Истерли и Росса Левина (Easterly, Levin, 1997[11]11
  На русском языке была издана монография Истерли: Истерли Уильям. В поисках роста: Приключения и злоключения экономистов в тропиках. – М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2006. (Прим. пер.)


[Закрыть]) является одной из многих работ, где мерой этнической фрагментированности общества служил показатель, сходный с ЭЛФ. Авторы нашли, что высокий уровень этнической фрагментированности в Африке объясняет значительную часть темпов роста. Фирон и Лейтин (Fearon, Laitin, 2003) также использовали показатель ЭЛФ из «Атласа народов мира» наряду с аналогичным ему показателем религиозной фрагментированности для оценки вероятности мятежа и гражданской войны (см. также Reilly, 2006, pр. 55-60).

Дуглас В. Рэй и Майкл Тейлор (Rae, Taylor, 1970) разработали меру фрагментированности общества, пригодную для измерения уровня этнической фрагментированности наряду с другими типами политической фрагментированности. Показатель может иметь величину от 0 до 1. Карстен Анкар и соавторы (Anckar et al., 2002) ссылаются на метод Рэя и Тейлора и формулируют меры этнической, языковой и религиозной фрагментированности, покрывающие практически все страны мира. Близость их показателей к нулю указывает на низкую фрагментированность, тогда как близость к единице служит признаком высокой фрагментированности. Авторы объединяют эти три отдельные меры в общий уровень фрагментированности общества. Это было сделано для учета только одного измерения фрагментированности, этнической или языковой, оборачивающейся наибольшей степенью фрагментированности общества, и сложения этой величины с величиной религиозной фрагментированности.

Ласло Томай (Thomay, 1993) расшифровал три важнейшие характеристики, определяющие различия людей. Первая из них – визуальное различие, то есть различие по цвету. Вторая – звуковое различие, а именно разговорный язык. Вдобавок к этому, важна культурная несхожесть групп, включающая религиозные различия. Довод автора заключается в том, что эти характеристики – визуальные, языковые и культурно-религиозные различия – «являются причинами дискриминации и угнетения любой идентифицируемой группы» (р. 22). Он подчеркивает, что визуальное различие является самой сильной из трех важнейших характеристик. Это «наиболее трудноустранимая причина плохих межобщинных отношений» (рр. 99-102).

Альберто Алесина и соавторы (Alesina et al., 2003) представляют новые меры этнической, языковой и религиозной фрагментированности примерно для 190 стран. Они попытались улучшить качество представленного в «Атласе народов мира» показателя этнолингвистической фрагментированности, чрезмерно сфокусированного на языковых разделениях. Авторы сформировали «новую меру этнической фрагментированности, основанную на более широкой классификации групп и учитывающую не только язык, но и другие разделения, такие как расовые характеристики» (р. 157). Таким образом, они сформировали три новых показателя: один основан на расширенной оценке этничности, другой строго на языке, а третий на религии. Их мера этничности является комбинацией расовых и языковых характеристик. Основным источником авторов являлась «Британская энциклопедия» (Encyclopedia Britannica). Они сформировали отдельную переменную для языковой фракционализации, изолированную от любых расовых или физических характеристик, а также отдельную переменную для религиозной фракционализации. Величины их переменных варьируют от 0 до 1, от низкой фракционализации до высокой.

В моих исследованиях этнического конфликта был применен другой метод измерения этнической неоднородности. В моей книге «Политика этнического фаворитизма» (Vanhanen, 1991) мерой этнического плюрализма служил индекс этнической однородности, основывающийся на проценте в популяции наиболее значительной гомогенной этнической группы. Чем ниже процент самой большой этнической группы, тем выше степень этнического плюрализма. В исследовании 1999 года (Vanhanen, 1999a, 1999b) для измерения степени и значимости этнических разделений я использовал индекс этнической неоднородности. Этот индекс основан на измерении этнических групп трех типов: 1) этнических групп по признаку расовых различий; 2) этнических групп по признаку языковых, национальных и племенных различий; 3) этнических групп, основанных на устойчивых старых религиозных общинах. В каждом измерении этнического разделения уровень этнической неоднородности оценивали по проценту наибольшей этнической группы в общем населении страны. Вместе эти три процентные величины считались мерой этнической однородности, а обратные проценты считались мерой этнической неоднородности общества. Три обратные процентные величины объединяли в индекс этнической неоднородности посредством вычисления их среднего арифметического. Я полагаю, что эти три измерения этнической неоднородности могут усиливать друг друга, и, следовательно, оправданно учитывать их все и комбинировать в индекс.

В настоящем исследовании, как говорилось выше, для оценки потенциальной значимости этнического фаворитизма я буду использовать только одну переменную – этническую неоднородность (ЭН). Эта переменная основана на наиболее существенных расовых, национальных, языковых, племенных или религиозных разделениях в стране. Процент наибольшей этнической группы был использован как показатель степени этнической однородности, а обратный процент – как показатель этнической неоднородности (ЭН) общества. Следовательно, эти меры основаны в одних случаях на расовых, а в ряде других на национальных, языковых, племенных или религиозных разделениях. Проблемой было решить, какой тип этнического разделения лучше всего подходит для определения уровня этнической неоднородности в конкретной стране. В некоторых случаях два или три типа этнического разделения в большей или меньшей степени перекрывались, что облегчало выбор соответствующей меры этнической неоднородности. Кроме того, во многих случаях действительно были важны лишь один или два из пяти типов этнических разделений. Давайте сначала рассмотрим природу и важность этих этнических разделений. Предположительно все они, по крайней мере частично, отделяют генетически различные группы друг от друга.

Расовые разделения

В главе 1 отмечалось, что этнические разделения тем существеннее, чем больше генетические расстояния между этническими группами. Подчеркивалось, что самыми глубокими являются этнические разделения, основанные на расовых различиях, так как их возраст может составлять десятки тысяч лет. Поэтому в странах, где население делится на четко различимые расовые группы, их важно принимать во внимание. Проблема в том, как классифицировать расовые группы. Исследователи не пришли к какому-либо общему мнению по вопросу о наилучшем способе классификации расовых групп, а некоторые вообще отрицают существование рас или не считают расовые классификации полезными (о дебатах по вопросу расы см., например: King, 1981; Lewontin, 1982; Itzkoff, 1987; Lynn, 1991, 2006; Jones, 1994; Sowell, 1994; Cavalli-Sforza and Cavalli-Sforza, 1995; Rushton, 1995; Sarich and Miele, 2005; Jenkins, 2008).

Луиджи Лука Кавалли-Сфорца и Франческо Кавалли-Сфорца (Cavalli-Sforza L. L., Cavalli-Sforza F., 1995) утверждают, что «идея о расах человеческого вида не служит никакой цели», потому что «всегда существуют нюансы, производимые постоянной миграцией через границы каждого государства и внутри них, что делает четкие разграничения невозможными» (рр. 229, 237). Некоторые антирасовые аргументы представлены в книге Кавалли-Сфорца и соавторов «История и география человеческих генов» (Cavalli-Sforza et al., 1996). Тем не менее, большая часть книги представляется противоречащей этим антирасовым заявлениям. Результаты исследования авторов показывают, что наибольшие генетические расстояния обнаруживаются между основными географическими популяциями, соответствующими традиционным расовым группам (см. Salter, 2003; Lynn, 2006). Это правда, что расы постепенно переходят одна в другую, что делает четкие разграничения между ними невозможными, но это не упраздняет того факта, что, согласно результатам их собственных измерений, генетические расстояния между главными традиционными расами намного больше, чем между любыми другими этническими группами или географическими популяциями. По причине этого я полагаю, что расовые разделения служат признаком наиболее глубоких этнических расщеплений и что следует принимать их во внимание при измерении этнической неоднородности (см. Thomay, 1993, чье визуальное различие относится в первую очередь к расовым различиям).

В моем предыдущем исследовании (Vanhanen, 1999a) расовые категории были ограничены тремя главными расовыми группами, негроидами (африканцами), европеоидами и монголоидами, хотя я упоминал и некоторые подгруппы этих трех главных расовых групп. В настоящем исследовании я использую классификацию Ричарда Линна (Lynn, 2006) из семи основных расовых групп. Его классификация основана на кластеризации популяций в соответствии с генетическими расстояниями между ними по данным исследования Кавалли-Сфорца и соавторов (Cavalli-Sforza et al., 1996). Семью основными «кластерами», или расами, являются: европейцы, африканцы из Экваториальной Африки, аборигены Южной Азии и Северной Африки, аборигены Юго-Восточной Азии, аборигены островов Тихого океана, аборигены Восточной Азии и американские индейцы. В некоторых случаях используются альтернативные наименования расовых категорий, в том числе белые, чернокожие и индусы. Расово смешанные группы (метисы, мулаты) представляют собой проблему. В ряде стран, особенно в Латинской Америке, расово смешанные группы представляют большинство населения.

С позиции этнического фаворитизма расовые различия имеют высокую значимость. Безусловно, генетические расстояния являются наибольшими между главными географическими популяциями или расовыми группами. Представители их расовых ядер были географически отделены друг от друга десятки тысяч или, по меньшей мере, тысячи лет. Поэтому я полагаю, что расовые различия представляют собой наиболее важный аспект этнических разделений. В большинстве случаев сравнительно легко определить, каким образом следует классифицировать население страны по расовым категориям. Европейцы являются преобладающей расовой группой в странах Европы и Северной Америки, а также в Австралии, Новой Зеландии и некоторых странах Латинской Америки (Аргентина, Бразилия, Чили, Коста-Рика и Уругвай). Африканцы из Экваториальной Африки являются самой большой группой во всех странах Африки к Югу от Сахары и в большинстве островных стран Карибского бассейна. Аборигены Южной Азии и Северной Африки преобладают в странах Северной Африки, на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Аборигены Юго-Восточной Азии представляют наибольшую расовую группу в странах Юго-Восточной Азии от Бирмы (Мьянмы) до Филиппин. Аборигены островов Тихого океана преобладают в мелких островных государствах Тихого океана (Фиджи, Папуа – Новая Гвинея, Самоа, Соломоновы острова и Вануату). Аборигены Восточной Азии представляют большинство в странах Восточной Азии (Китай, Япония, Монголия, Северная Корея, Южная Корея и Тайвань), а также в Сингапуре. Популяции американских индейцев наиболее значительны в Боливии, Эквадоре, Гватемале и Перу. Страны с большой долей смешанного населения оказались самыми проблемными. Группа таких стран включает большинство латиноамериканских государств наряду с Коморскими островами, Мадагаскаром и Мальдивами. Однако расовые разделения принимали в расчет только в тех странах, где они являлись наиболее важным типом этнического разделения. В относительно однородных в расовом отношении странах другие типы этнических разделений были важнее расовых. Самая многочисленная расовая группа представляла 90% населения или более почти в 150 из вошедших в настоящее исследование стран. Расовые расщепления были наиболее глубоки в таких странах, как Белиз, Чад, Гайана, Судан, Суринам и Тринидад и Тобаго, где наибольшая расовая группа составляет около 50% населения.