Текст книги "Порою жизнь как детектив"

Пол

…Утренний прилив шумел расстроенным оркестром, прогоняя тишину.

Пол брел вдоль океана. На берегу никого, кроме него, не было, и Пол радовался тому, что встал так рано. Очень важно быть первым там, где это сегодня произойдет!

Он остановился поглядеть на волны. Они без устали набегали на берег, вылизывая песок своими тонкими, длинными языками. Не успевала одна волна отступить вглубь, как ее, ворча и пенясь, догоняла другая. Там, вдалеке, где начиналась океанская глубина, те, что отступали, схлестывались в бою с теми, что готовились напасть на берег. На месте их столкновения вверх вздымалась белая пена, и закручивалась новая волна.

И, куда хватало взора, над прибрежной полосой океана висело облако из мельчайших брызг. Волны, подступая к берегу, сначала заворачивались зеленоватым полотном, а затем посылали в наступление бурное белое войско, топчущее песок и при отступлении грабящее и уносящее с собой все, что попадалось на пути. Те волны, что были посильнее, доставали до самого обрыва, спускающегося к пляжу, и уносили все, что было на песке. Таких, сильных, было немного, примерно по одной из двадцати. Остальные достигали лишь середины желтого промежутка между берегом и океаном, и возвращались обратно, в свой зеленый лагерь, ни с чем.

«Так и люди, – подумал Пол, – не каждому удается достичь желаемого. У многих не хватает ни сил, ни ума, ни ловкости…»

Он посмотрел на ноги и с удивлением обнаружил, что одет в черные лаковые ботинки. Да, здесь они совсем не годились, на этом солнечном океанском пляже. И пиджак тоже… глупо было так вырядиться!

Пол разулся, поставил ботинки на песок рядом, снял пиджак, подумал и стал расстегивать рубашку – жарко! И вдруг его толкнула огромная волна, а его пиджак и ботинки потащила с собой. Он успел выхватить пиджак и погнался за водой, уносящей штиблеты. Но успел поймать только один, другой бесследно исчез в морской пучине.

Раздосадованный Пол стоял на берегу в мокрых брюках, с одним ботинком в руках и беспомощно глядел вслед улизнувшей волне. Через минуту он размахнулся и забросил в коварный океан и второй ботинок…

Что он здесь делает? Надо же торопиться. Там, за мысом, его ждет Анна, и он не должен явиться к ней с пустыми руками.

Пол долго шел вдоль берега. Уже закончился строй отелей, наблюдавших его утреннюю прогулку. Впереди в тумане замаячил заветный мыс. Здесь Пол уселся на песок и стал ждать. Вот оно! Очередная волна отхлынула и оставила на песке сверкающие в солнечных лучах камушки. Потрясающе! Изумруды! Вот удача!..

Вдруг он с ужасом увидел, как две чайки побежали вслед за отливом к драгоценным камешкам. Сейчас склюют!.. Он постарался вскочить, но вместо этого очень медленно поднялся на ноги… он хотел побежать, но ноги не слушались его и вязли в песке… пистолет! Он лихорадочно вытащил его из кармана, прицелился, чтобы убить этих нахалок, нажал на курок… выстрела не последовало… пистолет оказался игрушечным! Пол бросил его с досадой на песок, и тут чайки улетели. Он начал лихорадочно собирать изумруды. Здесь были и бриллианты тоже!.. Она их так любит!.. Но надо было торопиться – успеть, пока новая волна не слизнет драгоценные камешки. Камней было много. Пол распихивал их по карманам, но места там уже не хватало. И как он не подумал о том, куда будет складывать все это богатство?! Глупо…

Ну вот, наконец-то он все собрал, успел до новой волны! Ничего, понесет в руках, идти осталось недолго…

Пол огибал и огибал мыс, а мыс все не кончался. Солнце палило вовсю, по щекам Пола стекал пот, но он не мог стереть его, потому что его руки были заняты бриллиантами и изумрудами.

Наконец он увидел Анну. Она сидела на берегу. Увидев Пола, она не поднялась ему навстречу и вообще не сделала ни одного жеста. Пол подошел к ней, присел рядом на корточки и протянул ей закрытые ладони. Он глядел ей прямо в глаза и улыбался.

Анна раскрыла его ладони, фыркнула и пошла прочь.

Пол удивленно посмотрел на свои руки.

О, ужас! Вместо изумрудов и бриллиантов на ладонях лежали разноцветные, расколотые океанскими волнами, ракушки…

Мелодично и нежно звонил телефон.

Пол с трудом разомкнул неподатливые веки. Приснится же такое!

Звонила Элизабет. Ей, видишь ли, нужна его консультация по юридическим вопросам страхования. Дескать, кто, как не он, поможет ей разобраться в трудном деле.

Полу очень хотелось отказать девчонке, но он понимал, что причину визита Элизабет выдумала. А вот что действительно у нее на уме – хорошо бы выяснить.

Пригласив девушку приехать часа через полтора, Пол пошел в душ.

От кофе Элизабет отказалась. Тогда Пол предложил холодного белого шардоне. Вино немного взбудоражило Пола. Элизабет же была совершенно спокойна и молча сидела у окна. Глядя на нее, такую красивую, невозмутимую, Пол невольно подумал: «Эх, хороша! А главное – умна. Может, получится приударить?» Ведь он очень даже ничего, а она богата. Это не Анна, которой все время нужно только одно – деньги, деньги… да, очень богата…

Вопрос, который прозвучал из уст Лиз, мгновенно вернул размечтавшегося на землю:

– Давно был в Голубых горах, Пол?

– Да сто лет уже не был, – Пол выдавил удивленную улыбку, – а почему ты спрашиваешь? Хочешь прокатиться туда со мной?

«Что она знает?»

– Я вчера каталась, спасибо. Ты ведь в курсе, что Нору нашли там?

– Как это – нашли?

«Только не волноваться!»

– Нашли задушенной. В Голубых горах, около Трех сестер.

Пол изображал крайнюю степень удивления.

– Не может быть! Так ее жаль! Изумительная женщина… была…

– Тебе жаль?

«Надо сказать!»

– Ты знаешь, Бэтти, теперь могу тебе признаться…

– Да? И в чем же?

– У нас с Норой был роман. Можно сказать, я любил ее…

– Очень любил?

– Ты даже не представляешь, как. Но она была замужем. С Джереми мне трудно было тягаться.

Пол встал и налил себе еще вина. Элизабет отказалась.

– Поэтому ты решил убить Джереми?

«Догадалась, стерва! Ну, что ж, тем хуже для нее».

– Лиз, тебя не поймешь. То ты утверждаешь, что я Нору убил, то – что хотел убить Джереми. Это все смешно. Ну, скажи на милость, зачем мне их убивать? Нору я любил, а от смерти Джереми мне нет никакого толка. Да и Джереми жив и здоров, насколько я полагаю. Или я опять чего-то не знаю?

Пол начал нервно расхаживать по гостиной.

– Да, Пол, Джереми жив и здоров. Но только потому, что стакан, из которого он должен был выпить виски, достался Майклу. По ошибке, досадной для тебя, не правда ли?

– Лиз, ну какие глупости! Какой стакан? И вообще, я к Джереми прекрасно отношусь, уважаю его. Зачем мне его смерть?

– А затем, что после смерти Джереми ты бы мог предъявить свои права на Ника, доказать, что он – твой сын, стать его опекуном. Ведь ему до восемнадцати еще четыре года. За это время ты бы мог здорово поправить свои пошатнувшиеся финансовые делишки.

Элизабет встала, подошла к Полу и, глядя ему прямо в глаза, продолжала:

– Но тебе мешала Нора, и ты, подбросив ей баночку с ядом, решил, что ее посадят в тюрьму, и ты будешь беспрепятственно проделывать дальше свои темные дела.

– Какая чушь, дорогая! Мои дела идут прекрасно… может, временные мелкие неприятности… ну, а у кого их нет? Сядь и успокойся. Даже если на минуту предположить всю эту ерунду, которую ты здесь наплела, – где бы я мог взять яд, которым был отравлен Майкл? Цианид, кажется?

– Вот как раз для тебя это не было проблемой. Ведь твой отец работал на добыче золота, а там применяется цианистый калий – для извлечения золотой пыли из отвалов. Наверно, у отца позаимствовал. Сознайся, Пол!

Элизабет снова села в кресло, бледная и возбужденная. Горящим взглядом она смотрела в окно, на сад и повторяла:

– Как ты мог это сделать?! Ты хоть понимаешь, что ты убил моего отца, моего любимого отца…

– Успокойся, Бетти, я принесу тебе воды.

«Где шнур? Куда я его подевал?.. Расслабился, идиот!»

Пол вышел и через минуту вернулся в гостиную со стаканом воды. Элизабет все также неподвижно сидела в кресле. По щекам ее катились слезы.

«Надо узнать – рассказала ли она уже кому-нибудь?»

– Ну, успокоилась? Идиотка, куда ты залезла? Зачем тебе все эти расследования? Шерлок Холмс в юбке! Твоего сноба-папашу все равно не вернешь. А теперь придется и с тобой разделаться, дура!

С этими словами Пол накинул Элизабет шнур на шею и начал душить ее, стоя позади. Девушка отчаянно сопротивлялась, но Пол был намного сильнее ее. Он затягивал петлю и спрашивал: «Кто еще знает об этом? Отвечай!»

Лицо Лиз приобретало серый оттенок. Она задыхалась…

– Откройте! Полиция!

В дверь громко стучали. Пол оттолкнул хрипящую Элизабет на диван и прыгнул через открытую дверь веранды в сад. Ветки дерева жестко хлестнули его по лицу. Подвернутая нога больно заныла. Он уже поднялся с земли и хотел бежать, как сзади на него навалился кто-то тяжелый и, заворачивая руки за спину, произнес:

– Именем закона…

В гостиной инспектор Хоскинс поднимал Бледную Элизабет и, усаживая ее в кресло, повторял:

– Ну что же вы, сыщик-самоучка, делаете? Разве можно было к такому негодяю являться одной? Хорошо, что после нашего разговора я не поверил, что вы ничего не будете предпринимать, и бросился сюда… страшно подумать, если бы мы с Бобом не успели…

– Спасибо, что успели! – Лиз подняла на инспектора благодарный взгляд. На ее глазах блестели слезы.

Эпилог

Сегодня они решили никуда не ездить, просто побыть вдвоем.

События последних месяцев были слишком тревожны и неприятны. Но наконец все утряслось, потеряло свою остроту и начинало принимать оттенок прошлого.

Вилла, которую снимала Белинда, так нравилась им обоим, что они решили купить ее. И вот вчера были закончены последние формальности. И, хотя он протестовал, Белинда настояла на том, чтобы оформить виллу в равное владение на двоих. Она знала, что ее любимому будет это приятно.

Белинда только что искупалась и лежала на песке, нежась в лучах утреннего солнца. Все было чудесно! Теперь они вдвоем, никто не помешает им наслаждаться счастьем, сколько бы оно ни продолжалось.

– Шон, ты о чем задумался? – спросила она, теребя его мягкие волосы. Шон не отвечал, глядя на видневшуюся вдали бухту Сент-Бартса, где покачивались на воде белоснежные яхты.

«Как все-таки она надоедает своими расспросами! Хочется тихо лежать, ни о чем не думая. Может быть, у женщин надоедливость проявляется с возрастом?» – лениво думал красавец.

Белинде не понравилось его молчание, и сразу мысли о молодых соперницах ужалили ее мозг. Нет, не надо волноваться. Он любит ее, и будет любить еще долго. Она сделает для этого все… кстати скоро неплохо бы слетать в Париж к чудо косметологам, которые легкими инъекциями поддерживали ее красоту. Конечно, хороших косметологов хватало везде, но Белинда доверяла только парижанам.

– Нет, ты скажи, о чем ты думаешь? – продолжала Белинда приставать к Шону.

– Я думаю, неужели бы мы смогли сделать ЭТО, если бы Пол не помог нам?

– Перестань, все случилось так, как случилось. Наверно, судьба за нас. Ты знаешь, я подумала, а не купить ли нам с тобой яхту? Ты ведь так любишь сэйлинг!

«Ну вот, Майкл, я тебя и победил! Во всем», – подумал Шон, а вслух сказал: – Линда, ты просто прелесть!

Он повернулся к ней, обнял ее и стал нежно целовать горячими от солнца губами…

Дети давно спали, а Кэт не могла сомкнуть глаз. Она не знала, что делать дальше, как справляться с тоской.

За окном чернела австралийская ночь, тускло освещаемая звездами Южного Креста. Иногда доносился шум редких автомобилей, но ни один из них не притормаживал у их дома.

Энтони больше не приедет. Он еще раз об этом ей сказал сегодня по телефону в ответ на мольбы вернуться. В Дарвине, где он теперь жил, у него была и работа, и дом. Кэти не понимала, отчего все так получилось, почему он их бросил?!

Жить одной, с двумя детьми… как?..

Надо что-то предпринять!

Утром она сидела в своей машине у роскошного дома Джереми. Вот сейчас он выйдет, она как-то придумает, что случайно здесь оказалась… а там видно будет.

Кэти надела сегодня свой лучший наряд, тщательно уложила волосы. Фигурка, правда, немного подкачала, надо бы похудеть… но она постарается.

Тогда ведь, в тот вечер, несмотря на то, что она не худышка, все у них было хорошо…

Из дома вышел Джереми. Как всегда элегантен и подтянут! Вот над ним-то совсем не властны годы.

Он подошел к своему «Ламборджини», открыл его.

Кэти уже собралась выйти из своего крошечного автомобильчика, как Джереми, обернувшись к окнам дома, воскликнул:

– Дорогая, поторопись, мы опаздываем!

Двери дома распахнулись еще раз, и из них вышла молодая женщина в легком белом костюмчике с маленькой сумочкой через плечо. Она села в серебристый автомобиль рядом с Джереми, и машина прошелестела совсем близко с застывшей от изумления Кэти.

У беззаботной женщины в белом костюме был очень знакомый ледяной взгляд голубых глаз.

Это была Анна.

Мой друг – банановый король

За окном было то противное, слякотное время, которое Ира терпеть не могла. Начало апреля. Ветрено, зябко… что-то неуверенное было в природе сейчас. Как и в ее жизни…

Ира считала, что в ее жизни нет счастья. И уверенности, что оно будет, тоже не было. Вроде – не глупа, училась хорошо, после института вышла замуж и, как все считали, очень удачно. Он был из приличной семьи, тоже закончил журфак, и поначалу их жизнь была безоблачна и весела. Родители сложились и купили молодым квартиру, – двухкомнатную, в хорошем районе, недалеко от метро. Казалось, жить бы да радоваться. Но Сергей, видимо, заскучал в браке, и года через полтора Ира стала замечать неладное. Приходил он домой поздно, всегда навеселе, на ее вопросы хамил или отмалчивался. В общем, им пришлось расстаться.

Сразу встал вопрос – где жить? Договорились свою продать, а две купить. Денег на две однокомнатные не хватало, Ира заняла у богатой подруги. И вот счастье – она теперь живет отдельно от своего дурацкого мужа, не слышит его вранья, оправданий, а то и откровенного хамства.

Квартира Ире досталась с мебелью. Здесь раньше жила старушенция, да умерла год назад. Что-то с сердцем. Мебель была несовременная, Ире захотелось чего-то новенького. На полное обновление денег не было, и она решила поменять два шкафа и поставить вместо кровати диван. Старую же надо было куда-то деть – то есть продать за копейки, лишь бы увезли.

Приехали грузчики, стали таскать вниз шкафы. Ира, чтобы все было быстрее, вынимала ящики. И – что это?! За ящиками в углублении лежала толстенькая косметичка и еще коробочка. Ира открыла сначала косметичку и ахнула! Там были золотые колечки, серебряные и золотые сережки с камушками, браслеты. Ира в камнях мало что понимала, но то, что это драгоценности, поняла сразу. Коробочка была набита старыми письмами. Видимо, они представляли для хозяйки какой-то интерес.

По идее, все надо было вернуть. Но сын старушки, молодой еврей, который приезжал из Германии хоронить свою маму, туда же и уехал. Она не знала его адреса. Так и получилось, что наша небогатая Ира самым неожиданным образом стала наследницей… Впрочем, из всего этого сверкающего богатства она носила только сережки с небольшими бриллиантиками.

Была апрельская серая суббота. Ира проснулась и долго, не вставая, лежала и глядела в потолок. Вернее, на люстру. Люстра была старая, из чешского хрусталя, с голубыми подвесками. Они иногда покачивались от невидимого движения воздуха, и от них исходил тонкий, чуть слышный перезвон.

«Так вот и Леонида Гавриловна на люстру смотрела», – подумала Ира. И жизнь вдруг показалась такой никчемной, ненужной… вот так она будет лежать, лежать и умрет… от тоски… двадцать семь лет! Ни семьи, ни детей. А из ухажеров – Илья, который не то, что жениться, а сам ухода требует, словно за ребенком. Нет, это не жизнь…

Резкий звонок прервал ее печальные размышления. Ира вздрогнула. A-а, она и забыла, что вчера поменяла звонок в телефоне. Тихую, спокойную мелодию на резкую трель.

– Спишь, что ли? – голос Маринки был под стать звонку – веселый и резкий.

– Теперь уже нет!

– Слушай, а у тебя отпуск когда?

– Да могу пойти, когда захочу.

– Ирка, а давай махнем на Канары!

– С ума сошла – дорого же.

– Ерунда, сейчас такие скидки – по цене билета можно отдохнуть. Давай, встряхнемся!

– Не знаю… а виза?

– Финку сделаем, смотаемся на день в Лапеенранту, а потом можно в любую страну Шенгена ехать.

– Не знаю, посмотрим. Как-то у тебя все просто.

– И ты не усложняй. Думай!

Они рассоединились. Ира еще полежала некоторое время в постели. А что она теряет, в конце концов? Настроение последнее время ужасное, радостей никаких. Что-то надо делать! Может, вообще к жизни легче относиться? Вон, Маринка успела уже два раза побывать замужем… не очень удачно, правда. Но, как она сама говорила – опыт есть, а жизнь еще вся впереди.

Ира бодренько встала, пошла в душ и там поймала себя на том, что напевает песенку! Да не какую-нибудь, а «Аэропорт»! Давно с ней такого не было!.. Стоп! А на животе-то жирок появился! И это – несмотря на все неприятности. А еще говорят, что люди от горя худеют!

А может, это и не горе вовсе, что с Серегой расстались? Как поется в песенке – если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло.

Надо бы на диетку сесть, по телевизору передавали – три см за три дня. Не верится, но попробовать можно.

И вот все формальности и сборы позади, они с Маринкой в самолете. Пытаются дремать. Плохо, что перелет ночной. А с другой стороны, день не теряется. Будет ровно две недели. Только бы погода не подвела! А то говорят, что на Канарах и тепло-то не бывает…

Действительность превзошла все ожидания! Все дни стояла чудесная, солнечная погода, океан сиял всеми оттенками синего, на ветру шелестели о чем-то пальмы, вокруг ходили улыбающиеся люди, смеялись дети, резвясь на песке. Красота! Ира заметила, что у иностранцев детьми занимаются, в основном, папаши, в то время как мамочки принимают солнечные ванны и совсем не обращают внимания на своих детишек. И еще – эти мамочки практически все были толстые, с животами, а не с животиками, в очень откровенных купальниках, не стесняясь своей полноты. А вот папаши – стройные и высокие – этих толстушек очень любили и нежно за ними ухаживали! Вот парадокс, у наших все наоборот. Женщины красивые, ухоженные, с детьми только они и занимаются, а мужики пузатые, неряшливые, невоспитанные, и на все им наплевать! Да… отчего так?

Не найдя ответа на этот, в общем-то, риторический вопрос, Ира продолжала наблюдать за публикой.

Маринка оказалась коварной – она не сказала Ире, что у нее здесь есть знакомый, Пабло. В прошлом году осенью она летала на Тенерифе и познакомилась с этим Пабло. Он работал на ресепшене в отеле, где жила Маринка. Полгода переписки, – и вот теперь Ира уже живет в студии, где они должны были жить вдвоем, одна. Маринки и след простыл – закрутила с этим Пабло, к нему съехала. Ире было скучновато одной. Но, с другой стороны, Маринка такая шумная, что иногда хочется отдохнуть от нее.

Ах, если бы только знать ей, Ире, как потом захочется услышать этот раздражавший ее резкий голос!

Отдых тянулся неспешно. По утрам Ира заваривала чудесный кофе и, сидя на балконе, залитом солнцем, бездумно созерцала открывающийся перед ней вид. Напротив окна росла великолепная пальма, какая-то вся ладная, ухоженная, похожая на красивую, уверенную в себе женщину. Широкие, темно-зеленные ветви шелестели на ветру, посылая приветы сияющему на солнце, ни о чем не тревожащемуся миру. В одной из выемок, образовавшейся от остатков старых, обрезанных ветвей, свили гнездо веселые птички. Они без отдыха сновали туда и обратно. Может быть, там уже были птенцы, хотя не было слышно никакого писка. Справа внизу виднелся сияющий кусочек океана…

Сегодня надо было бы пройтись по магазинам, а то осталось всего четыре дня, а она еще ничего себе не купила. Маринка говорила, что здесь масса всего красивого, фирменного, а главное – недорогого. Оказывается, остров являлся местом беспошлинной торговли, и многое здесь стоило дешевле, чем в дьюти-фри.

Ира поглядела в кошелек, там оставалась только мелочь. Она достала из сейфа свою карточку Мастер Кард. Отчего-то подумалось – может, паспорт тоже взять с собой? Кто-то говорил, что из сейфа легко пропадают ценности и документы… подумала – и взяла и паспорт, и билет.

«Магазинная» улица, называемая здесь «золотой милей», сияла витринами и громкими мировыми брендами. Беззаботные, веселые, щебечущие на разных языках женщины рассматривали витрины, что-то обсуждали между собой. Ире нравилось здесь почти все, хотелось купить и то, и это. А посоветоваться – то не с кем! Она остановилась у витрины с украшениями. На серой атласной подушечке лежал браслет от Пандоры с симпатичными «фенечками» и голубым халцедоном. И тут же висел кулон с халцедоном покрупнее на модном шнурочке. Супер! Это надо купить! Цены на изделиях не было. Плохой признак – значит, недешево! Ай, ерунда! Деньги есть, а куда их – солить, что ли? И потом, она так давно себя ничем не радовала, даже не из соображений экономии, а просто ничего не хотелось…

Ира вошла в магазин, спросила продавщицу о стоимости браслета и кулона. Цена оказалась очень даже приемлемой.

– Можно примерить?

– Конечно.

В зеркале Ира увидела себя как бы со стороны – загорелая молодая женщина, цвет глаз которой здорово сочетался с голубоватым халцедоном. Ира осталась довольна увиденным.

– Bueno! Bueno! – повторяла продавщица. Ира уже знала это слово: в переводе на русский – хорошо, здорово.

– Я возьму это, – сказала Ира, снимая кулон. И тут она поймала на себе восхищенный взгляд молодого, черноволосого испанца. Он стоял невдалеке и, улыбаясь, глядел на Иру. Ей стало приятно, и она тоже улыбнулась в ответ.

Продавщица тем временем протянула ей устройство для карточки и попросила набрать код…

Положив покупки в сумочку, Ира вышла из магазина. Следом шел тот самый мужчина, который так восхищенно смотрел на нее в магазине. Спросил что-то по-испански. Ира не поняла, так как на испанском знала только с десяток слов – добрый вечер, до свидания, спасибо, хорошо и считала до пяти. Сказала, что говорит на английском.

– Меня зовут Густаво. Давайте познакомимся!

Через некоторое время они сидели в кафе. Густаво говорил много, по-английски, сбивался на испанский, временами задумывался о чем-то, потом, вроде как очнувшись, продолжал рассказывать Ире разные истории из своей жизни и из жизни знакомых людей. Много рассказывал об истории Канарских островов, о быте местных жителей. От него она узнала о языке свиста.

Оказывается, этим языком владели жители острова Гомера. Остров очень гористый, в нем много долин, поросших лесом и замечательными травами. Жители занимаются земледелием и скотоводством. В отличие от других мест, где пасут коз или овец, здесь козы и овцы гуляют свободно, и поэтому часто теряются. И вот два жителя острова на языке свиста разговаривают примерно так:

– Хуан, это не твоя коза ко мне пришла с желтым пятном?

– Нет, Педро, не моя. Это коза Пабло. Педро, скажи это Пабло, а то мне некогда.

– Хуан, я скажу, но ты не отправляй козу к Пабло сегодня, а то уже туман – она может заблудиться.

И еще Ира узнала, что местные жители не разучились языку свиста, передавая его из поколения в поколение с тех давних времен, когда римляне, завоевав север Африки, отрезали языки у воинствующих племен, чтобы они не могли общаться, сажали их на корабли и пускали в плавание. Бедняги не могли разговаривать и научились свистеть. Они достигли острова Гомера, поселились там, у них рождались дети, которые уже могли говорить, но язык свиста остался.

И здесь, в горах, где не работают мобильники, он иногда очень пригождается…

Ира слушала, как зачарованная.

– Вот послушать бы!

– Так давайте поедем ко мне в гости!

– Куда это?

– На остров Гомера.

– Да я уезжаю через три дня. Не успеем.

Густаво засмеялся.

– Ехать всего тридцать пять минут туда и тридцать пять минут обратно. Поедем!

При этих словах он взял руку Ирины и слегка пожал ее.

Что было потом, позже она не смогла себе объяснить. Как в тумане все. Послушала его. Поехала.

Пока плыли на теплоходе, Густаво крепко держал ее за руку, и без умолку говорил о чем-то. Он словно боялся, что, если замолчит, Ира передумает ехать к нему. Хотя с теплохода деться все равно было некуда…

Он был горячим парнем и очень нравился девушкам. Они даже хвастались друг другу, как он хорош в постели. А он, сам себе с трудом признаваясь, любил не страстных испанок, этаких «кармен», а нежных и ласковых североевропейских женщин, которых нечасто встречал в жизни.

И вот, поди ж ты, именно сейчас ему повезло! Именно сейчас, когда не то, что до любви, ни до чего дела не было. Только деньги были нужны. Позарез!

Господи, надоумь, как быть?!

Да что у Господа спрашивать. Если не добудет денег – ему не жить. Тут надо выбирать – он сам или эта незнакомая девушка.

Стоп! Ведь можно и по-другому, не обязательно брать такой грех на душу. Только как это сделать?..

Густаво лежал тихо, не шевелясь. За окном в ночной тишине, где-то далеко внизу, лаяли собаки. По крыше хижины тихонько постукивали капли дождя. Наверно, неуютно сейчас в лесу, сыро…

Лес! Она там заблудится, не зная, куда идти. Лес огромный, непроходимый. Но, за несколько дней, может, и найдет дорогу, не погибнет…

У него отчего-то полегчало на душе.

Не спалось. Дождь все сильней стучал по крыше. Вот напасть! Надо, чтобы к утру прошел, а то в такую погоду ей вряд ли захочется в лес идти.

Она пошевелилась во сне и повернулась к нему. Лунный свет упал на такое милое, славянское лицо.

Наивная какая. И бесстрашная.

Надо спать. Завтра ему много сил понадобится. И душевных, и физических.

Иру лес просто потряс. У нее было такое чувство, что они здесь одни – вдвоем, как первобытные люди. И нет никакой цивилизации, ничего кругом. Такая окружала их тишина, что говорить хотелось только шепотом. Она, как маленькая девочка, подбегала к диковинным цветам на высоких, больше метра стеблях и только повторяла: «Смотри, смотри!» Густаво не разделял ее восторга. Да это было неудивительно – ведь он здесь жил и видел всю эту дивную красоту не раз.

Она рассматривала огромный одуванчик, качающийся от невидимого дуновения воздуха, и представляла, как когда-то, тысячи лет назад, вот такая же девушка, как она, быть может, плела из этих одуванчиков венки!..

– Ирина, я отойду на минутку… ладно?..

– Да, конечно, иди.

– Ты только никуда с этого места не уходи, а то потеряешься.

– Ладно, не пойду.

Так, бежать быстрее!

Он знал здесь все тропинки, все дорожки. Это туристам доверчивым говорят – четыреста гектаров непроходимого леса, никогда не выбраться самому. Конечно, не выбраться, если дороги не знаешь. А он, Густаво, знает! Спасибо отцу – денег ни гроша не оставил, зато какие-то знания есть.

Минут через двадцать он уже был в домике, где провел ночь с этой русской. Так, ее сумка… сумку брать нельзя. Карточка и деньги – больше ничего. Сумку закинуть на чердак. Даже когда Хуан вернется, не скоро ее обнаружит. Паспорт? Паспорт порвать на мелкие кусочки.

Денег в кошельке было прилично – пятьсот пятьдесят евро и еще какие-то русские деньги. Вот уж эти ему никак не понадобятся. Надо надеяться, на карточке денег побольше. Код он тогда еще, в магазине подсмотрел!

Так, быстрее, быстрее!

Густаво схватил свою куртку, запер дом и чуть ли не кубарем скатился по крутому склону, расцарапав локти о кустарник.

Ага, вот и шоссе. Удача – у поворота стоит туристический автобус. Туристы облепили балкончик, с которого открывался изумительный вид на долину между высоких горных столбов, и делали фотографии.

Он подошел к автобусу и увидел, что за рулем сидит Педро, его шапочный знакомый. Опять повезло!

– Привет, Педро!

– Здравствуй, Густаво. Как дела?

– Нормально.

– Куда собрался?

– На паром надо, а машина сломалась.

– Да, она у тебя совсем старушка.

– Да, новую надо, скоро куплю.

– Так что ты сейчас, пешком?

– А что делать – пешком.

– Слушай, подожди. Я сейчас с Марией потолкую. У нас в автобусе есть свободные места. Но, может, туристы против будут… не знаю. Я сейчас.

Педро вышел из автобуса, подошел к жгучей брюнетке, стоявшей в сторонке от туристов. Наверно, это и была Мария, экскурсовод. Немного поговорив с ней, Педро вернулся на место.

– Сейчас она у них спросит. Вообще-то, посторонних брать не полагается. Но я сказал, что надо друга подвезти. Обещала помочь.

– Спасибо.

– Пока не за что.

Когда туристы расселись по местам, Мария спросила их о чем-то на немецком. И, после того, как они дружно загоготали: «О, я-я», она кивнула Густаво – залезай, мол.

Минут через сорок Густаво плыл на пароме по направлению к Тенерифе.

Он смотрел на удаляющийся остров и молил своего испанского бога о том, чтобы та, которую он оставил погибать в лесу, нашла обратную дорогу…

Как все-таки много людей хороших! Не все негодяи, как этот Густаво.

Впрочем, винить надо в первую очередь себя. Тоже хороша – кинулась на шею этому мерзавцу…

Мысли, как надоедливые осы, жалили воспаленную голову Иры. Она стояла на палубе огромного морского трамвая под названием «Лукас Хансен», подставив встречному ветру лицо.

Ну, как тут не сравнить наших русских с иностранцами? А еще говорят, что они, иностранцы, за доллар удавятся. Вернее, за евро. А у наших душа широкая. А оказалось-то наоборот.

Ира со стыдом вспоминала, как она стояла у окошка, где продают билеты на паром, и пыталась вычислить в толпе народа добрую душу, которая поймет ее и поможет… удача – русская речь! Ира кинулась к немолодой парочке, разговаривающей на родном, домотканом. Те послушали, послушали ее, глядя с недоверием, и сказали, что денег у них в обрез, и на нищих они не рассчитывали, и – отвернулись от нее.

Конечно, вид у нее был тот еще – когда-то светлые брюки в пятнах от зелени, а сзади под коленом вообще зияла дыра. Видно, продираясь через кустарник, она задела какую-то ветку. А они все такие колючие! Голубой топик из чистого хлопка тоже имел непрезентабельный вид. А что вы хотели после двух суток скитаний по этим девственным лесам!

Но спаситель все-таки появился. С виду не очень состоятельный пожилой мужичок спросил ее по английски: «Что случилось?» И она сбивчиво, насколько ей хватало ее английского, рассказала, что отбилась на экскурсии от группы и заблудилась в этом реликтовом лесу. А документы и деньги? Остались в сумочке, которую она потеряла, пробираясь сквозь заросли.

Не расскажешь же о том, какая ты беззаботная, доверчивая простофиля, и вообще, как выяснилось, без царя в голове! Да еще на первых попавшихся мужиков бросающаяся!

А мужичок – он оказался ирландцем – поверил ей… или просто пожалел. Купил билет на паром, да потом еще в буфете кофе угостил. Ира так растрогалась, и так ей себя жалко стало, что она тут же и расплакалась. А чтоб этого доброго Джо не напрягать, поблагодарила его и, сославшись на головную боль, вышла на палубу.