Текст книги "Вальс до востребования"

И до Яна только сейчас дошло, как с точки зрения матери, потерявшей ребенка, видится и воспринимается эта дурацкая история с котом-дебилом, забегающим в чужие дома к незнакомым людям, следом за которым забегает в те дома и к тем людям маленький мальчонка, и какой трагедией и бедой могла обернуться такая беспечность ребенка.

– Все нормально, – произнес он доброжелательно, но достаточно твердым тоном человека, умеющего руководить и управлять людьми, стараясь успокоить женщину: – Мы просто поймали вашего Мурзика и поспешили вернуть его и Кирилла домой.

– Не Мурзика, – рассмеялся Кирюшка, напомнив: – Бармалея. – И принялся рассказывать маме обстоятельства дела: – Мы с этим соседским дядей поймали Бармалея. Вообще-то мы не могли его поймать, потому что от меня он прятался, а у дяди нет ног, и он не может теперь охотиться и кого-то ловить. – И разъяснил ситуацию, сделавшись серьезным: – Понимаешь, у него ноги сломались так сильно, что их нельзя было уже починить, и теперь их нет. – Он снова заулыбался довольнехонько, похвалившись их совместной с безногим дядечкой сообразительностью: – Зато мы придумали приманить Бармалея. Кошачьей еды у дяди не нашлось, и колбаски тоже, пришлось обходиться кусочками телятины. – И пояснил уж до полной и окончательной ясности: – Это мясо такое. И этот соседский дядя его так: раз – и схватил ловко, и не отпускает, чтобы Бармалей снова не улепетнул. – И задорно, звонко рассмеялся.

– Не переживайте так, Марианна Викторовна, – улыбнулся Стаховский. – Все в порядке, вам не о чем беспокоиться.

– Мы знакомы? – подняла удивленно брови женщина.

– Когда-то давно мы были представлены друг другу и пару раз встречались на официальных мероприятиях, – ответил уклончиво-размыто Стаховский и дружески улыбнулся: – Вас трудно забыть. Ну а вы вряд ли меня вспомните. Впрочем, это неважно и не имеет значения.

Да, очевидно, что ни к чему сейчас конкретика, вряд ли она его помнит, те две встречи были мимолетны и на самом деле почти официальны. По крайней мере произошли они на протокольных мероприятиях, да и давно, тогда еще никакого сына Кирилла не было даже в проекте, если Ян правильно определил возраст ребенка.

Чуть прищурившись и слегка нахмурив лоб, женщина пристально всматривалась в его лицо, пытаясь что-то припомнить, и Стаховский увидел, уловил тот момент, когда изменилось выражение ее лица, озарившись легкой, нейтральной, но приятной улыбкой – она вспомнила! «Надо же, – необычайно подивился он про себя, – на самом деле вспомнила».

– Вы не правы, – позволила себе легкий намек укора женщина, – я вас узнала. Вы Ян, э-э… простите, отчество не припомню, – улыбнулась она приличествующей моменту, чуть извиняющейся улыбкой и повторила: – Ян Стаховский.

– Помимо всех ваших неоспоримых достоинств, у вас еще и великолепная память, Марианна, – приложив ладонь к груди, церемонно поклонился мужчина, выказывая искреннее почтение и слегка придавив при этом движении притихшего было кота, который тут же издал громкий, возмущенный мявк. – Кстати, вот ваш беглец и виновник переполоха, – съехал с темы узнаваний Ян, первый раз почувствовав пусть не симпатию, но легкую благодарность этому котяре, так удачно и вовремя напомнившему о себе. – Давайте я уж завезу его на участок, что ли, – предложил он расширенный спектр своей помощи, – чтобы снова не рванул куда-нибудь.

– Спасибо вам, – согласилась и поблагодарила одновременно женщина.

И, взяв сыночка за руку, указала приглашающим жестом вперед и пошла рядом с двинувшейся по дороге коляской Стаховского. Впрочем, далеко идти не пришлось, метров через пятьдесят они свернули к распахнутой калитке, ведущей на предпоследний по улице в этом ряду участок, на котором расположился прекрасный, современный двухэтажный с высокой мансардой дом.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила доброжелательно Марьяна, пропуская коляску с Яном вперед.

Первой встречать их метнулась прямо под колеса каталки небольшая, но очень резвая собачонка, умудрившись, не меняя траектории, ловко увернуться от колеса, и понеслась дальше, оглашая окрестности неистовым, заливистым лаем, переполненным радостью и наивысшим собачьим счастьем.

– Кирилл!! – следом за собачкой подбежала к ним симпатичная возрастная дама. – Кирюша! – Она схватила ладошки ребенка двумя руками и наклонилась, заглянув тому в лицо. – Куда ты убежал? Господи, мы так перепугались! Так перепугались! – и, не выдержав накала эмоций, прижала рывком к себе малыша и заплакала.

– Ну, хорош, хорош, мать, – подошел к ним седой, статный мужчина лет за шестьдесят, похлопал ободряюще жену по плечу, успокаивая и поддерживая. – Нашелся же, что причитать-то теперь. – Он погладил ребенка по спинке и спросил в свою очередь, не удержался-таки: – Где ж ты был, внучок?

– Пап, мам. – Предотвращая рассказ о сбежавшем коте, который сынок со всей очевидностью уже намеревался изложить в полной версии, ради этого дела выбравшись из бабушкиных объятий и набрав побольше воздуха, Марьяна поспешила представить гостя: – Познакомьтесь, это наш сосед Ян… эм-м-м… – посмотрела она на него, ожидая подсказки.

– Валерьевич, – помог ей Стаховский.

– Да, – обрадовалась Марьяна, – Валерьевич. А это мои родители, – продолжила она ритуал представления, – Елена Александровна и Виктор Игоревич. – И обратилась к представленным: – Ян Валерьевич помог поймать вашего кота и доставил его и Кирилла домой.

– Бармалей убежал! – не выдержал Кирюха такой вопиющей задержки его доклада об обстоятельствах происшествия, сообщив громким, звонким голоском его основную интригу: – А я за ним!

И расхохотался. Наверное, от полноты жизни и детской звенящей радости такого замечательно правильного своего бытия, когда все дома, все тебя любят, всем ты так важен и нужен, что они перепугались чуть не насмерть, когда ты пропал, и плакали… а ты вот нашелся, и они опять плачут, но теперь от счастья. И кот нашелся вместе с тобой.

– Да, вот ваша пропажа. – Стаховский подхватил за шкирку котяру и протянул мужчине, не предлагая взять его женщинам – прикинул мысленно нехилый вес этой зверюги.

– Спасибо, – поблагодарил мужчина, принимая у Яна кота, который тут же, видимо привычно, разлегся вдоль его руки, свесив одну переднюю лапу, словно растекся всем своим кошачьим телом, одарив Стаховского презрительно-надменным взглядом.

– Вы, наверное, любите животных? – улыбаясь добросердечно, поинтересовалась, скорее утверждая, чем спрашивая, Елена Александровна.

– Ну как вам сказать. – Ян не стал обманывать, оправдывая ее ожидания, и честно признался: – Я большой поклонник животных, которые при виде тебя предусмотрительно удирают, а не считают, что им милостиво позволяют находиться на их территории. Кошачьи к этой категории, как вы, наверное, поняли, не относятся.

И почему-то их спонтанное собрание полным составом, не сговариваясь, дружно посмотрело на Бармалея, возлежавшего на руках привычно-автоматически почесывающего его за ухом мужчины. Котяра не мурлыкал, не щурил глаза от удовольствия, как приличествует всякому нормальному коту в таких обстоятельствах, а принимал ласку как нечто положенное, должное и само собой разумеющееся, и на его сытой, наглой морде застыло ясно читаемое выражение: «Задолбали вы меня все до невозможности».

– Ну, тогда, наверное, вы любите собак? – выдвинула следующее, уже более осмотрительное предположение мама Марьяны, верно оценив невербальное «послание» любимого котика всех присутствующих по «конкретному адресу» и предприняв попытку как-то сгладить негативное впечатление гостя от столь явного проявления дурного характера их домашнего любимца.

После ее слов все собравшиеся вновь как по команде повернули головы, переведя вопросительные взоры на носившуюся кругами вокруг них, подпрыгивавшую на бегу, безостановочно восторженно крутившую при этом хвостом, поскуливавшую от бесконечной радости и восторга собаку Боню.

– Ну… – Стаховский проводил взглядом полупородную мелкую тявкалку.

В этот самый момент Боня, не совладавшая с силой инерции, чуть не завалившись на бок на входе в очередной вираж – как неудачливый мотогонщик на мотокроссе, – чтобы избежать падения, резко вывернула голову на другой бок и принялась интенсивно, с какой-то небывалой скоростью мельтешения, перебирать лапами, и-и-и… справилась-таки с задачей, выровнялась, тявкнула, восторгаясь собственной ловкостью и резвостью, и понеслась дальше, заходя на следующий круг.

– …Некоторых, может быть, – в повисшей тишине, разбавляемой лишь восторженным потявкиванием Бони, с большим сомнением произнес Стаховский.

Прикрыв ладонями лицо, Марьяна затряслась, заходясь беззвучным смехом от очевидного комизма ситуации, громко втянула воздух и, выставив одну ладонь вперед, извинилась:

– Простите… – Она не совладала с приступом хохота. – Это, наверное… нервное.

И когда Боня пронеслась мимо нее, заходя на очередной виток и по ходу умудрившись стукнуть хвостом по ноге, Марьяна, вновь прикрыв ладонями лицо, бессильно клонясь набок от смеха, захохотала уже в полный голос.

– М-да, – согласилась Елена Александровна, посмотрев на дочь, – точно нервное. – И неожиданно резко прикрикнула: – Боня, стой!

По всей видимости, решила, что гость должен увидеть их любимицу во всей ее собачьей привлекательности и милоте, рассмотреть и оценить столь замечательное создание со всеми ее неоспоримыми достоинствами.

Увлекшаяся забегом собаченция, давно позабывшая, с чего вообще был дан старт этому бурному кроссу, тявкнув с сожалением от настолько не вовремя поступившей вводной, как-то придушенно пискнула и, выставив вперед все четыре лапы, затормозила на всем своем лихом собачьем бегу, словно разгоряченный скакун, перехваченный сильной рукой наездника. Плюхнулась на задницу, уставившись вопрошающе-преданным взглядом на старшую хозяйку, типа: «Ну вот, я остановилась, ты чего хотела-то?» – и громко пукнула.

Облокотившись на ручку коляски, Стаховский, следом за Марьяной заходясь беззвучным, еле сдерживаемым смехом, прикрыл глаза ладонью и мелко затрясся.

– М-да, – словно извиняясь за собачий конфуз, произнес Виктор Игоревич и хохотнул, крутнув головой, в свою очередь поддавшись смешливому приступу.

– Так… – продолжая посмеиваться, предприняла попытку остановить неожиданный балаган Марьяна, пригласив всех: – Идемте чай пить, как раз запеканка поспела. Надо же хоть как-то отблагодарить Яна Валерьевича за поимку Бармалея и помощь Кирюше.

– Да, да! – горячо поддержала идею Елена Александровна, поторопившись сгладить небольшой конфуз и беседу о любви к животным, приведшую к не самой удачной демонстрации своих питомцев.

– Благодарю, но, к сожалению, вынужден отказаться. – Стаховский, мягко улыбаясь, кинул быстрый взгляд на ступеньки, ведущие на крыльцо дома, за спиной Елены Александровны.

– Эмм-м-м… – стушевалась Марьяна, проследив за его взглядом и поняв, насколько неуместно было ее приглашение. – Простите, я не сообразила как-то.

– Вы меня не совсем правильно поняли, Марианна. У меня работа, которую необходимо срочно доделать, – поспешил сгладить невольно возникшую неловкость Ян и выдвинул встречное предложение: – Давайте лучше сделаем так: вы все придете ко мне на ужин. Мы ведь близкие соседи, мой дом двадцать девятый, по этой же линии. Наладим, так сказать, добрососедские связи и общение. Кстати, у меня есть одна замечательная компьютерная игра для Кирилла. – И уточнил: – Сколько ему лет?

– Шесть, – ответила Марьяна. И, замявшись на мгновение, пояснила: – Мы ограничиваем занятия Кирюши с компьютером всего лишь парой часов в день и крайне избирательны с компьютерными играми и информацией.

– Эта игра вам понравится, – заверил Стаховский. – Она основана на базе развивающих занятий и игр для детей и построена таким образом, чтобы были задействованы основные центры и те участки головного мозга, что отвечают за развитие интеллекта и способности к точным наукам. Мы разработали ее в сотрудничестве со специалистами Центра развития человека и детскими психологами и педагогами. – И повторил приглашение: – Приходите, я покажу, если вам интересно.

– Мне интересно! – тут же сунулся поближе к Яну Кирюха и посмотрел просительно на мать, повторив с нажимом: – Мне очень интересно, мамочка.

– Мне теперь тоже интересно, – улыбнулась Марьяна сыночку.

– Вот и отлично, – порадовался за них Ян. – Жду вас вечером, часов… – задумался он, прикидывая, когда закончит работу. – Скажем, часов в шесть.

– Договорились, – приняла приглашение за всех Марианна. – Мы непременно будем к шести.

– Кстати, – сказал Стаховский, – сейчас принято заранее интересоваться пищевыми привычками и пристрастиями гостей. Есть что-то, что вы не едите?

– Нет-нет, – решительно запротестовала Елена Александровна и, отодвинув дочь с дороги, выдвинулась вперед: – Не вздумайте ничего готовить, Ян Валерьевич, мы все приготовим сами, принесем с собой и накроем стол. Мы хотим и обязаны вас как-то отблагодарить.

– Да господь с вами, Елена Александровна, – подивился Ян, – это за что же?

– Да просто так, и все, – ответила энергично женщина, все же добавив немного конкретики: – За нашего Кирюшу. – И тут же переключила тему дискуссии, деловито поинтересовавшись: – А у вас какие пищевые предпочтения, Ян Валерьевич?

– Условно всеяден, особенно на дружеских застольях, – улыбнулся ее энтузиазму Стаховский.

– Вот и хорошо, – обрадовалась женщина и повторила: – Вот и хорошо.

Провожать Яна, к его немалому удивлению, соседи почему-то выдвинулись на улицу всем семейством, то есть полным его составом: вместе с Бармалеем, все так же вальяжно возлежавшим на руках Виктора Игоревича, и притихшей собакой Боней, настороженно поглядывающей на любимых хозяев, беспокоясь, видимо, вдруг кто-нибудь из них снова исчезнет непонятно куда, и беги ищи его, жди, нервничай, если не вернется.

А Елена Александровна и Кирюха даже помахали рукой вслед удалявшейся небывалой, усовершенствованной инвалидной коляске, увозившей Яна.

Сосредоточиться было сложно. Очень сложно.

Мысли норовили соскользнуть с темы, то и дело возвращаясь к воспоминаниям и размышлениям о Марианне. Кто бы мог подумать и предположить, что эту женщину возможно встретить здесь, не в самом богатом и крутом поселке, хоть и далеко не примитивном, а достаточно престижном и для людей неплохо обеспеченных. Но с тем «гетто» для богатых-властных, где находится дом-усадьба, в котором она проживала во времена их знакомства, все же и сравнивать не стоит.

Может, в гости к родителям приехала? Наверняка.

«Так, ладно», – вздыхал, резко одергивая себя, Ян и усилием воли возвращался к работе. А через какое-то время, незаметно, исподволь, цепляясь друг за друга, мысли вновь предательски перебирались к воспоминаниям об этой необыкновенной женщине. И всплывала перед глазами та их далекая первая встреча.

Когда же это было?.. Лет шесть… нет, семь лет назад. Точно семь, тоже осень была.

Великолепный, блистательный, богатый и удачливый тридцатисемилетний топ-менеджер одной из крупнейших российских компаний Ян Валерьевич Стаховский, буквально накануне заключивший договор о сотрудничестве, исчислявшийся суммами в долларах со многими нулями, с новым крупным клиентом Константином Аркадьевичем Киртом, двигался по заполненному людьми залу.

Компания отмечала круглую годовщину, юбилей своего образования, по случаю чего давала шикарный официальный прием, на который были приглашены, помимо ведущих сотрудников, самые значимые партнеры и клиенты с женами и подругами, за неимением первых или вместо них.

Прием был воистину грандиозен и поражал размахом и неожиданными сюрпризами, например небольшими, но весьма недешевыми подарками для всех присутствовавших гостей, выступлениями эстрадных звезд первой величины, как российских, так и зарубежных, и известнейшим симфоническим оркестром мирового уровня, фонтанами шампанского, зрелищным, необыкновенным салютом и прочими, менее значительными, но потрясающими изысками.

Дамы блистали роскошными вечерними туалетами, посверкивая настоящими драгоценными украшениями, а мужчины поражали официальными фраками и великолепными костюмными тройками от известных модельеров. И мужские драгоценные аксессуары тоже не обошли стороной, бликуя в свете великолепных хрустальных люстр и светильников запонками, галстучными зажимами, кольцами, украшенными бриллиантами и драгоценными камнями нефиговой каратности.

Блеск, шик, богатство, помпезность и роскошь презентовались во всей возможной красе. Как-то так. Картинка из жизни уровня лакшери.

Стаховский продвигался по залу, с кем-то здороваясь и раскланиваясь, с кем-то останавливаясь для короткой непринужденной беседы и приветствия – сегодня ни о каких делах! Ни о каких делах! Разве что об очень, ну очень важных и лишь удалившись в специальный кабинет, предусмотрительно оборудованный для переговоров, буде таковые все же случатся. А как не случиться-то? Большинство самых крупных сделок и договоренностей происходят не в офисах, а на таких вот мероприятиях и приемах, в дружеской, непринужденной беседе между самыми «тяжелыми» и влиятельными игроками. А в офисах – это уже так, официальная рутина: оформление и закрепление договоренностей на бумагах с подписями сторон.

Так что кабинетов для приватно-деловых, по большей части секретных встреч организаторы предусмотрительно устроили несколько.

Переходя от одной группы гостей к другой, Ян наконец увидел человека, которого целенаправленно искал среди толпы: Константина Аркадьевича Кирта, нового клиента, теперь уже партнера, с которым два дня назад заключил столь удачный во всех отношениях договор, и поспешил подойти. Его обязанностью на сегодняшнем приеме было, что называется, «вести»: сопровождать и представлять господина Кирта другим гостям.

Константин Аркадьевич вел непринужденную беседу в кругу троих мужчин и двух женщин, одна из которых была его женой, носившей очень редкое, где-то даже загадочное и определенно интригующее имя Марианна.

Марианна Кирт. Яркое, броское созвучие необыкновенного имени со столь же необыкновенной фамилией. Хорошо подходящее как деятелю искусства, так и жене весьма богатого мужа.

Ян Стаховский знал всю биографию этой женщины от рождения до сегодняшнего дня, пересмотрел множество видеороликов с ее участием и фотографий, сделанных в разные годы.

Разглядывая снимки и видео, он, конечно, не мог не отметить, как мужчина и как специалист по коммуникации, изысканную, утонченную грацию, не броскую и яркую, а словно проступающую изнутри красоту этой женщины. Но он не ожидал и был совершенно не готов к тому ошеломляющему воздействию, которое она произвела на него при личной встрече и знакомстве.

Великолепная точеная фигура танцовщицы, словно вылепленная мастером идеальная фарфоровая статуэтка, абсолютно ровная спина, длинная шея, переходившая не в угловатые, как у большинства балерин, а покатые женственные плечи, небольшая, высокая девичья грудь потрясающей формы, узкая талия, длинные, стройные изумительные ноги. Темно-синие бархатные глаза со смешливой искоркой, полные чуткие губы, родные-преродные, а не тюнингованно-накаченные, всегда готовые улыбнуться задорной, ироничной усмешкой, колдовской, негромкий, какой-то хрустальный смех. И редкая врожденная грация.

Женщина особой породы.

Эта ее изысканность во всем: в обманчиво простом, почти строгом платье, в подборе драгоценностей сдержанного дизайна авторской работы (пара колец, серьги и тонкий браслет на руке, инкрустированные приличными природными алмазами), в гладкой прическе с тяжелым пучком на затылке и неярком макияже, создававшем иллюзию почти полного его отсутствия, в манере непринужденно, естественно держаться, свободно говорить и быть погруженной в тему разговора, но больше заинтересованно слушать собеседника – все это поражало классом.

Безупречная элегантность.

Уровень, практически утраченный в наше время, встречающийся у редких людей, имеющих природную расположенность к внутренней красоте и изыску, интеллектуальную наполненность, обладающих врожденным безупречным вкусом и умеющих держать этот уровень неизменно высоким в любой ситуации.

И эта потрясающая женская аура, окружающая ее, не на уровне банальной сексуальной манкости, а гораздо более тонкая, глубокая, поражающая, истинно женская притягательность.

Обалдеть! Стаховский и обалдел.

Он прекрасно отдавал себе отчет, чего стоит на самом деле и каким образом достигается такой уровень и класс. Нет, не деньгами и не богатым «папиком» с его связями и возможностями – нет. Это примитив дешевый.

Столь утонченная изысканность, такой стиль и грация, спокойное, уверенное восприятие мира и себя, своего места в нем, интеллигентность и духовная наполненность достигаются только годами колоссального, часто каторжного, ежедневного труда, жесткой аскезы и самодисциплины – кропотливо шлифуются, как алмаз из достойного природного материала.

Да, природные данные важны, но лишь как основа, как кусок великолепного мрамора, из которого еще требуется сотворить статую Мадонны.

Эта женщина была тем самым алмазом и той Мадонной, которую выточила, сотворила и сделала из себя сама. Явлением.

Никогда всерьез не очаровывавшийся женщинами жестко реалистичный, уверенно циничный и ироничный для этого Стаховский был совершенно ошеломлен тем поразительным воздействием, которое она производила на него. Слушал этот тихий, приятный голос, смотрел на ее великолепные руки с длинными, тонкими чуткими пальчиками, на дрожащие уголки красивых губ, готовых в любой момент улыбнуться, ловил взгляд темно-синих бархатных глаз и понимал, что очаровывается и тонет в этой женщине.

Тонет, отлично сознавая, что это не простое и банальное горячее мужское желание и легкое увлечение – то, что он сейчас испытывал к Марианне Кирт, было совсем иной природы: выше по эстетике и эмоциям, мощнее, глубже и насыщенней всего того, что он когда-либо чувствовал и испытывал к женщинам. Тут переплелось и «выстрелило» все сразу – и уважение, которое он чувствовал к этой женщине еще до личного знакомства, только изучая ее биографию, и восхищение, и любование как неким изумительным природным явлением, и, разумеется, сексуальное жаркое влечение, как же без него, и что-то еще, сплетенное из множества разных тонких нюансов и ощущений.

Яну приходилось жестко контролировать себя, следить за каждым своим словом, взглядом и движением, чтобы держаться в допустимых светских пределах, продолжая вести непринужденную беседу, и не «залипать» взглядом и вниманием исключительно на Марианне Кирт, а общаться и с другими членами их небольшого кружка.

Честно сказать: было нелегко. Да какое там нелегко! Это было до хрена как сложно! Его мужское начало орало и возмущалось любому укороту, мешающему немедленно двигаться вперед – очаровывать, рисоваться, демонстрируя себя с наилучших сторон, увлекать, завоевывать эту необыкновенную женщину, но…

Стаховский, пользовавшийся не просто успехом и повышенным спросом у женщин, а будучи прямо-таки суперпринцем и его белым конем в одном флаконе, вожделенным призом в женских соревнованиях за мужчин, особо-то не утруждавший себя тем самым завоеванием и долгими осадами-ухаживаниями, да и не нуждавшийся в этом, никогда не сталкивался с женщинами, которых хочешь до… сильно, одним словом, до одури хочешь, на которых западаешь всерьез по самой полной программе до потрохов и сердца и которых при этом, по каким-то там причинам, нельзя заполучить.

«Нельзя заполучить понравившуюся женщину» до произошедшей сегодня встречи с Марианной Кирт в мужской жизни Яна Стаховского не существовало как понятия, как реальности и вероятно возможной жизненной ситуации. Как это нынче принято говорить – от слова «совсем». Не в том смысле: что хочу, то и беру, а в том, что дамы в отношениях с ним всегда и на все были согласны сами, заранее и авансом вперед – только посмотри с интересом…

Но Ян Стаховский никогда бы не сделал столь блестящей карьеры и не достиг бы того топового уровня, которого он достиг, если бы не умел управлять своими желаниями, эмоциями и при необходимости держать то и другое железной волей в узде.

И, кажется, ему это вполне удавалось. Он умел чувствовать настроения и эмоции людей, направлять их и сейчас четко считывал с членов их небольшой группы, что не вышел за какие-то рамки. Тем более трое других мужчин активно выказывали свое восхищение госпожой Кирт, достаточно открыто заигрывая, что, к слову, видимо, вызывало у ее мужа лишь ироничную улыбку нескрываемого самодовольства и гордости. Константину Аркадьевичу со всей очевидностью импонировало, что его жена пользуется столь повышенным интересом у мужчин и вызывает их восхищение.

В какой-то момент один из ведущих вечера объявил начало выступления танцевальных бальных пар и предложил гостям присоединяться к профессионалам на танцполе. Константин Аркадьевич протянул раскрытую ладонь жене, приглашая на танец, Марианна Викторовна неторопливым, плавным движением опустила свою ладошку в его ожидающую руку, принимая приглашение, и они двинулись между гостями, намереваясь принять участие в танце.

Стаховский, не отрывая взгляда, наблюдал за четой Кирт, кружившейся в вальсе, и не мог не отметить, насколько прекрасно они смотрятся вместе: тонкая, гибкая, грациозная женщина и высокий, крепко сбитый мужчина легко и непринужденно кружились, идеально и точно и синхронно выполняя все па, все повороты и движения танца.

Вернувшиеся после танца в небольшой кружок гостей, Кирты были встречены аплодисментами и бурным выражением восхищения.

– Это было потрясающе, – присоединился к высказываниям других гостей и Ян, причем совершенно искренне. – Блистательная пара, и ваш танец был прекрасен. Вы смотрелись невероятно гармонично. Очень красиво.

– Благодарю, – принимал похвалы с явным довольством Константин Аркадьевич. – Это все жена. Марианна настояла, чтобы я научился хотя бы вальсу. Все уговаривала: у тебя, говорит, жена профессиональная танцовщица, победитель всех международных соревнований и преподаватель танцев, а ты не можешь двух движений освоить. Настояла. – Он благодарно-показательно поцеловал руку жене.

– И правильно сделала, – поддержал Стаховский госпожу Кирт в ее настойчивости. – Вы шикарно вместе вальсируете, просто классно.

– А вы, Ян Валерьевич, владеете танцем? – поинтересовалась Марьяна Валерьевна в рамках светской беседы.

– Таким искусством, как вы, нет, – признался Ян с сожалением. – Я все больше на уровне танцулек в клубах.

– Я могла бы дать вам несколько уроков, или преподаватели из моей танцевальной школы, – тем же благожелательным, светским тоном ни к чему не обязывающей беседы предложила она.

Живое воображение Яна мгновенно нарисовало красочную картинку, как Марианна Кирт учит его танцевать и двигаться в вальсе, в паре с ней… Настолько яркую, что пришлось поспешно выкинуть эту картинку усилием воли на хрен из головы куда подальше, чтобы не оконфузиться.

– Спасибо, но пока нет, – улыбнувшись с наигранным сожалением, отказался он от предложения.

– Жаль, – улыбнулась ему в ответ Марианна, – у вас великолепные данные, уверена, вы могли бы очень быстро освоить вальс и прекрасно двигаться.

А Стаховского вдруг так шоркнул по нервам, так задел, зацепил этот ее отстраненный, чуть снисходительный, профессиональный тон, что он неожиданно спросил, несколько провокационно:

– Если я когда-нибудь научусь, вы обещаете вальсировать со мной, Марианна Викторовна? – И, вовремя вспомнив про ее мужа, присутствующего рядом, тут же смягчил свой тон, уточнив: – Оценить достижения в качестве специалиста?

– Обещаю, – легко рассмеялась своим удивительным тихим, хрустальным смехом женщина.

– Договорились! – придал интонации шуточных ноток Стаховский. – Как только у меня появится возможность, возьму уроки танца и на следующем приеме приглашу вас на тур вальса. – И грамотно перевел стрелки на Кирта, втягивая того в их беседу: – Если, конечно, Константин Аркадьевич не станет возражать.

– Если бы я возражал против всех мужчин, что танцевали с моей женой, – вздохнул показательно господин Кирт, – она бы осталась без золотых медалей, наград и своего бизнеса.

– Тогда буду ласкать себя надеждой на наш совместный танец, Марианна Викторовна, – подвел черту под темой разговора Ян.

– Ну ласкайте, – рассмеялась задорно женщина.

Стаховский вполне прилично и достойно «отстоял» сопровождение четы Кирт на том приеме. Повезло, что они ушли не под утро, как большинство гостей, а немногим позже часа ночи, при этом большую часть времени проведя на танцполе. От их пары Ян, правду сказать, не мог отвести глаз, так его завораживала дивная пластика и грация этой необыкновенной женщины.

И, освобожденно выдохнув и расслабившись после их отъезда, он махнул коньяку, поприсутствовал еще где-то около часа и, чувствуя себя совершенно разбитым и измотанным, как морально, так и физически, уехал домой на служебной машине с водителем.

Потом он еще долго и частенько вспоминал Марианну Кирт, чему в немалой степени способствовал тот факт, что приходилось сотрудничать с ее мужем и встречаться, пусть и не раз в неделю, но достаточно регулярно. И каждый раз при встрече с Константином Аркадьевичем перед мысленным взором Яна ярко и красочно всплывал образ его жены.

Как известно, воображение – спутник созидания.

Ну, в какой-то степени можно применить это высказывание и к нему: воспоминания о Марианне Кирт придавали Стаховскому некий странный импульс, игривую, бурлящую, радостную энергию, наполнявшую его и позволявшую, как ни странно, легко, на подъеме делать гораздо больше дел, везде успевать – ну так вот будоражило. Да и фантазии будило разные и мечты…

Но действительность с его мечтами не коррелировалась никаким образом – Марианна Кирт оставалась для Стаховского лишь мечтой, эталоном женщины. Горячо желанной, но совершенно и напрочь недоступной.

Через какое-то время руководство ввело Яна в команду, готовившую новый крупный проект, с участием иностранных партнеров и государственных интересантов, и ему стало не до ярких воспоминаний и мечтаний о недосягаемой, прекрасной женщине. Ему и до жизни-то своей, той, что принято именовать личной, теперь было не добраться, все поглотила работа в режиме двадцать четыре на семь.

Бесконечные перелеты, порой по два-три раза в день, в разные страны и города, переговоры, мозговые штурмы команды, километры расчетов, схем, стыковки тысячи составляющих. Сон по три-четыре часа в сутки в лучшем случае, а то и вовсе без него, не отпускающее нервное напряжение, сроки, согласования, президентский контроль…