Текст книги "Индивидуальность потерпевшего и моральный вред"

Дело № 8

Дело по обвинению О. по ч. 1 ст. 264, ст. 265 УК РФ. В результате дорожно-транспортного происшествия двум потерпевшим причинен вред здоровью: П. – вред здоровью средней тяжести, Р. – легкие телесные повреждения. Преступник с места происшествия скрылся. Потерпевшие просят взыскать с ответчика моральный вред в размере 10 000 рублей. В приговоре суда отмечено, что «в соответствии со ст. 1100–1101 ГК РФ суд, учитывая характер причиненных физических и нравственных страданий, степень вины подсудимого, а также требования разумности и справедливости, считает возможным взыскать в возмещение морального вреда 7000 рублей».

Дело № 9

Дело по обвинению С. по ч. 1 ст. 264 УК РФ. В результате дорожно-транспортного происшествия троим потерпевшим причинен вред здоровью. Т. – причинен тяжкий вред здоровью, он стал инвалидом 2-й группы, был вынужден оставить работу, ему трудно выполнять даже домашнюю работу; У. – причинен вред здоровью средней тяжести, Ф. – причинен легкий вред здоровью. В исковом заявлении они просят возместить причиненный им моральный вред в размере: Т. – 50 000 рублей, У. – 30 000 рублей, Ф. – 15 000 рублей. В приговоре суд указал: «В соответствии со ст. 1100–1101 ГК РФ, учитывая характер причиненных потерпевшим физических и нравственных страданий (физическая боль, длительное нахождение на стационарном лечении, невозможность нормально трудиться и содержать семью, инвалидность Т. и др.), неосторожный характер преступления, а также требования разумности и справедливости», потерпевшим присудили размер компенсации морального вреда: Т. – 30 000 рублей, У. – 20 000 рублей, Ф. – 10 000 рублей.

Дело № 10

Уголовное дело по обвинению Ц. по ч. 2 ст. 264, ст. 265 УК РФ. В результате дорожно-транспортного происшествия погиб сын истицы 34 лет. В исковом заявлении она указала, что «с его смертью я осталась совсем одна (выделено в иске. – Т. Б.). Других детей у меня нет. Сын был для меня самым близким человеком. Оказывал помощь по дому: готовил еду, стирал, занимался уборкой. Я работаю почтальоном и на работе очень устаю; приходя домой, имела возможность отдохнуть. Теперь этого не имею. Я тяжело переношу смерть сына, в связи с этим потеряла здоровье, теперь нахожусь на лечении в г. Липецке и в г. Ельце. Материальных средств для поправки здоровья не имею». В качестве суммы компенсации морального вреда указала 50 000 рублей. Суд в приговоре отметил, что «…в соответствии со ст. 1100–1101 ГК РФ подлежит возмещению моральный вред, поскольку погиб единственный сын, проживавший вместе с ней, и утрата невосполнима». Учитывая характер преступления, материальное положение виновного, требования разумности и справедливости, суд посчитал присудить сумму морального вреда в размере 35 000 рублей.

Анализ 10 дел показал, что только в единичных случаях суд отметил индивидуальные особенности потерпевших, правда, неясно, как эти особенности были учтены при определении размера компенсации морального вреда: уменьшили они его сумму или увеличили. В таблице 8 показано, какие индивидуальные особенности потерпевших суд учел в каждом деле.

Таблица 8

Таким образом, можно сделать следующие обобщающие выводы:

1. В связи с тем, что понятие «индивидуальные особенности потерпевшего» ни законодательно, ни доктринально не определено, суды очень осторожно и ситуативно используют этот показатель в определении размера компенсации за моральный вред.

2. В юридической литературе не приводится системной классификации юридически значимых индивидуальных особенностей потерпевшего от посягательства на нематериальные блага или личные неимущественные права.

3. Индивидуальность человека – сложное интегративное качество, поэтому в классификациях индивидуальных признаков потерпевшего уместно сочетать психологические, социологические, антропометрические и иные признаки.

4. Понятия индивидуальные признаки человека и индивидуальные особенности потерпевшего имеют разный юридический смысл.

5. Предметом доказывания в ходе судебного разбирательства должен быть факт влияния или отсутствия имеющихся у потерпевшего индивидуальных признаков социологического характера (пол, возраст, семейное положение и т. п.) на степень переживаемых им страданий, а также факт наличия индивидуальных параметров психологического плана (особенности характера, ценностные ориентации и т. д.), могущих увеличивать или уменьшать степень испытываемых переживаний.

§ 2. Концепция «среднего человека» и пределы ее использования при применении норм института компенсации морального вреда

Концепция «среднего человека» используется как способ обоснования начисления сумм компенсации за моральный вред в англо-американском деликтном праве. При этом моральный вред, причиненный среднему разумному человеку, не подлежит оценке в суде, а является презюмируемым[134]134
  Афанасьева Е. Г. Указ. соч. С. 61.


[Закрыть].

В отечественной гражданско-правовой литературе применение указанной концепции предлагается для решения двух задач:

1) уменьшения ответственности вплоть до ее снятия в случае, если причинитель вреда не знает и не может знать о том, что воздействует не на среднего человека;

2) облегчения расчета сумм компенсации за моральный вред, когда за точку отсчета берутся страдания среднего человека, которые при этом презюмируются. Далее с учетом индивидуальных особенностей потерпевшего размер компенсации может быть уменьшен или увеличен[135]135
  Эрделевский А. М. Указ. соч. С. 127–140.


[Закрыть].

Рассмотрим, как решаются данные задачи. По мнению А. М. Эрделевского, при нарушении авторских и жилищных прав не должны учитываться индивидуальные особенности потерпевших, так как причинителю вреда не известны и не должны быть известны какие-либо индивидуальные особенности автора или выселяемого[136]136
  Там же. С. 157, 167.


[Закрыть]. Данная позиция подвергалась критике еще в XIX в. Так, И. А. Покровский говорил о необходимости применения субъективного критерия, если речь идет о вторжении в сферу личных прав. Напротив, применение объективного масштаба, с точки зрения И. А. Покровского, является антисоциальным актом. Приведем некоторые из его аргументов: «При известных условиях личной жизни самая пустая, с объективной точки зрения, угроза – вроде угрозы перестать кланяться или петь под окнами похоронные песни – может оказаться достаточно сильной, чтобы вынудить то или другое обещание. Пусть люди, испугавшиеся этой угрозы, – люди больные или слабонервные, но эта их слабость не может быть признана в культурном законодательстве достаточным социальным основанием для обогащения других. В противном случае мы узаконим самую беззастенчивую эксплуатацию этих несчастных людей со стороны всех тех, кто имел возможность узнать их слабость и кто возымел намерение на ней играть. Быть может, с точки зрения тех, которые идут за Ницше, подобная защита слабых будет лишь проявлением “морали рабов”, но, думается, право поступит лучше, если словами Евангелия этой морали скажет: “Прийдите ко мне все истомленные и обремененные, и я успокою вас”»[137]137
  Покровский И. А. Указ. соч. С. 130.


[Закрыть].

Подобный подход имеет место в англосаксонском деликтном праве. В соответствии с «правилом хрупкого черепа» (“eggshell scull rule”) риск нетипичных, непредвидимых особенностей организма потерпевшего возлагается на ответчика. Но если в действиях ответчика отсутствует небрежность, т. е. первоначально физический вред возник только из-за особенностей организма потерпевшего (например, кровотечение в результате легкого прикосновения), ответственность за него не наступит[138]138
  Stauch M. Risk and remoteness of damage in negligence // Modem Law Rev. London, 2001. Vol. 64, N 2. P. 191–214.


[Закрыть].

Таким образом, использование концепции «среднего человека» для решения первой из указанных выше задач должно быть ограничено. В определении пределов такого ограничения может быть применен критерий противоправности деяния. Если причинитель вреда совершил заведомо противоправное деяние, то суд должен принимать во внимание индивидуальные особенности потерпевшего и оценивать степень его страданий независимо от того, знал ли причинитель вреда о наличии таких признаков. В то же время, если страдания причинены правомерным действием, то будет уместно применить концепцию «среднего человека». Например, если кто-то громко разговаривает рядом с человеком, страдающим гиперакузией (непереносимостью громких звуков), и не знает об этом обстоятельстве, то, несмотря на то, что потерпевший испытывает серьезные страдания, он может заявить иск о компенсации за моральный вред только в случае умышленного характера таких действий. Аналогично, пассажир, протискиваясь в автобус, полный людей, может причинить сильную боль, задев раненого или прооперированного человека. Однако фактор правомерности действий в ситуации неосведомленности причинителя вреда об особой чувствительности к боли потерпевшего снимает с него ответственность за подобное деяние, если он ведет себя прилично по принятым меркам: грубо не расталкивает пассажиров и т. п.

Рассмотрим возможность и пределы применения концепции «среднего человека» для решения задачи справедливой компенсации за моральный вред.

Здесь возникает ряд серьезных трудностей. Во-первых, надо определить само понятие среднего человека, что само по себе представляет известную сложность. А. М. Эрделевский попытался дать понятие среднего человека, используя формально-статистический критерий, который без опоры на качественные показатели не дает объективной картины характера и глубины переживаний конкретной личности. Приведем логическую конструкцию его рассуждений: «По существу, презюмируемый моральный вред отражает в себе общественную оценку противоправного деяния. Так, например, если по телевидению сообщается информация о совершенном преступлении против личности или ином правонарушении, умаляющем принадлежащие человеку личные неимущественные блага, то у каждого человека, составляющего неопределенно большую телевизионную аудиторию, сложится представление о глубине страданий (моральном вреде), перенесенных потерпевшим. Поскольку в данном случае для подавляющего большинства аудитории потерпевший представляет собой абстрактную личность, – в основе выносимого каждым составляющим аудиторию типом суждения будут лежать его предположения о той глубине страданий, которую само это лицо перенесло бы в случае совершения в отношении него соответствующего противоправного деяния. Разумеется, оценки отдельно взятых лиц несколько различались бы, однако усредненная оценка имела бы наиболее объективный характер»[139]139
  Эрделевский А. М. Указ. соч. С. 130.


[Закрыть]. Как видно из приведенного отрывка, автор предлагает считать средним человеком некую средне-статистическую личность, характеристики которой являются средними показателями, полученными как частное от деления степени выраженности этих характеристик у отдельных людей на общее количество лиц, обладающих индивидуальными различиями. Реально это могло бы выглядеть следующим образом: сила страданий ребенка суммировалась бы с силой страданий взрослого; сила страданий мужчины – с силой страданий женщины; сила страданий умственно отсталого лица – с силой страданий умственно одаренного человека и т. д., а затем высчитывалась бы усредненная оценка, которая, с точки зрения А. М. Эрделевского, почему-то имела бы «наиболее объективный характер».

Недостатком данной позиции является, как уже было отмечено, применение чисто формальных критериев, без учета психологической специфики человека как объекта анализа.

Надо отметить, что в бытовом сознании существует изрядное количество психологических мифов, в том числе влияющих на оценку степени испытываемых страданий. Так, Э. Фромм развенчивал миф о якобы меньшей чувствительности к боли у мужчин по сравнению с женщинами[140]140
  Фромм Э. Мужчина и женщина. М.: АСТ, 1998. С. 118.


[Закрыть]. В исследовании американских психологов С. Йохельсона и С. Сеймнау было выявлено, что «преступники с излишней чувствительностью воспринимают то, что окружающие говорят о них, и очень злобно реагируют на всякого рода унижения»[141]141
  См.: Уилсон К. Мир криминалистики. Т. 1. Смоленск: Русич, 1997. С. 10.


[Закрыть]. Тем самым было опровергнуто бытующее в сознании некоторых судей мнение о том, что преступники легче переживают факты посягательства на сферу нематериальных благ и личных неимущественных прав. Кстати, у самих авторов приведенного выше исследования первоначально также было иное представление о личности уголовных правонарушителей. Примером не научного, бытового, подхода может служить решение по делу К. Петтерсона, которому сумма компенсации за моральный вред была уменьшена из-за прошлых неоднократных судимостей[142]142
  См.: Малеин Н. С. О моральном вреде // Государство и право. 1993. № 3. С. 35.


[Закрыть].

Иногда бытовые наблюдения и суждения кладутся в основу директивных указаний для судов. К примеру, федеральный суд Германии так обосновал использование такого критерия, как степень вины причинителя вреда, для определения размера компенсации морального вреда: «То обстоятельство, что вред вызван грубо-небрежным или даже преднамеренным поведением лица, причинившего вред, конечно, может причинить потерпевшему большее огорчение, чем если бы вред был причинен в результате легкой небрежности, которую потерпевший склонен был бы воспринять, скорее, как веление судьбы».[143]143
  Цит. по: Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. М.: Инфра-М, 1997. С. 61.


[Закрыть]

Недостатком подхода, основанного на стереотипах, на обобщении эмпирических наблюдений, фактов, является то, что, как правило, всегда находятся иные факты, которые не подтверждают тех, что были положены в основу бытового суждения. В противовес приведенному выводу федерального суда Германии можно привести пример из жизни Аристотеля Онассиса, сын которого трагически, но случайно, погиб, разбившись на пилотируемом им самим самолете. Онассис предложил большую сумму денег за то, чтобы нашли виновника гибели его сына. В случае констатации не случайной, не бессмысленной смерти ему легче было бы переносить страдания, вызванные потерей горячо любимого наследника[144]144
  См.: Келли К. Жаклин. Смоленск: Русич, 1997. С. 406–407.


[Закрыть]. Богатому, сильному человеку, привыкшему успешно действовать, тяжело было просто смириться с произошедшим. Люди с другими индивидуальными особенностями, инертные, малообеспеченные, возможно, ощущали бы подобную потерю иначе.

Амбивалентность в оценке похожих ситуаций в рамках эмпирического анализа хорошо иллюстрируется на примере пословиц и поговорок, в основе которых лежит большой, но житейский, опыт. Приведем пары амбивалентных по содержанию пословиц[145]145
  Словарь русских пословиц и поговорок. М.: Русский язык, 1991. С. 502; Женщина в пословицах и поговорках народов мира. М.: Гелиоцентр, 1995. С. 116, 142.


[Закрыть]:

Очевидно, что если судьи будут исходить только из собственного жизненного опыта, то решения их могут иметь совершенно противоположный смысл, в зависимости от специфики жизненного пути конкретного вершителя правосудия или его «моральной симпатии»[146]146
  Покровский И. А. Указ. соч. С. 102.


[Закрыть].

В русле рассматриваемой проблемы нельзя также переоценивать значение житейского опыта в решениях суда с участием присяжных заседателей, как это иногда делается некоторыми правоведами[147]147
  См., например: Мельник В. Здравый смысл – основа интеллектуального потенциала суда присяжных // Российская юстиция. 1995. № 6. С. 8–11.


[Закрыть]. Американские законодатели, учитывая результаты специальных психологических исследований, внесли существенные поправки в программу обучения присяжных заседателей. Частью этой программы является коррекция стереотипных установок, основанных на частном житейском опыте[148]148
  См. главу «Социальная психология и правосудие» в кн.: Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1998. С. 398–430.


[Закрыть]. Конечно, современная психология еще не может ответить на все вопросы, возникающие в правоприменительной практике по делам о компенсации морального вреда, но было бы неразумно не использовать уже накопленные объективные научные данные.

Что же представляет собой психологический портрет среднего человека? Здесь сразу же нужно оговориться, что таких портретов должно быть как минимум два: портрет среднего мужчины и портрет средней женщины, так как объективно существуют как биологические, так и социокультурные различия представителей двух полов, влияющие на степень и характер нравственных и физических страданий. Другими словами, пол выступает как индивидуальная особенность, которая разделяет возможных потерпевших на две большие группы по силе и характеру претерпеваемого морального вреда.

Далее, можно определить характерные признаки среднего человека с учетом половых отличий. В научной психологии выделяется несколько таких характеристик: возраст, интеллект, социальный статус личности, соответствие личности социокультурным образцам. Рассмотрим более подробно каждый из выделенных признаков.

Возраст. Очевидно, что средний человек – это лицо среднего возраста. В социальной психологии критерием отнесения к среднему возрасту является степень социализации личности. Выделяются три основных стадии социализации: дотрудовая, трудовая и послетрудовая. Трудовая стадия характерна для среднего возраста[149]149
  Андреева Г. М. Указ. соч. С. 280–284.


[Закрыть]. Психологическими признаками среднего возраста выступают: относительная социальная стабильность в плане занимаемого места в системе общественных отношений, основанных на трудовых связях, оформившийся профессиональный и личностный статус. Важное значение имеет реализация личности в различных социальных ролях: половых, семейных, межличностных и т. д.

Если рассматривать человека с биологической стороны, как индивида, то под средним возрастом следует понимать границы, определенные симпозиумом по возрастной физиологии (1965 г.) для зрелого возраста. Согласно предложенной физиологами периодизации, зрелый возраст имеет два периода: 1) 22–35 лет (мужчины); 21–35 лет (женщины); 2) 36–60 лет (мужчины) и 36–55 лет (женщины). В целом средним возрастом считается: для мужчин – от 22 до 60 лет; для женщин – от 21 до 55 лет. В основу физиологической периодизации положен критерий старения организма, ослабление деятельности его основных функциональных систем[150]150
  Асмолов А. Г. Психология личности. М.: МГУ, 1990. С. 242–243.


[Закрыть].

Как видно, и психологические, и физиологические критерии указывают на то, что у среднего человека психологический и биологический возраст примерно совпадают. Таким образом, в возрастном аспекте средний человек – это личность от 21 до 60 лет с поправкой на половозрастные особенности.

Интеллект. Для среднего человека, очевидно, характерен средний уровень развития интеллекта. Оценка развития интеллекта по-разному производится в зарубежной и отечественной психологии, хотя в последнее десятилетие наметились тенденции сближения теоретических и экспериментальных подходов. В американской психологии средний уровень интеллекта «привязан» к конкретному возрасту, т. е. существуют нормативные показатели среднего интеллекта для разных возрастов. Например, то, что считается нормой для 6-летнего ребенка, уже будет отставанием для ребенка шести с половиной лет. Причем вначале основные интеллектуальные тесты и направлены для измерения коэффициента интеллекта каждые полгода, начиная с 5-летнего возраста. Затем, как показывают исследования американских психологов, средний уровень интеллекта становится однородным для более длительного, чем полгода, периода. Например, считается, что средние показатели интеллекта одинаковы для возрастов: 20–25; 25–35; 35–44; 45–54; 55–64; 65–74 лет, т. е. диагностический «шаг» составляет уже не полгода, а пять-десять лет[151]151
  Jastak S., Wilkinson G. S. The Range Achievement. Test-Revised Administration Manual. 1984 Revised edition. P. 22.


[Закрыть].

Однако исследования мышления, проведенные в рамках других психологических направлений и школ, позволяют сделать вывод о том, что качественные изменения в интеллекте при нормальном, без задержек, развитии происходят до 13–14 лет[152]152
  Обухова Л. Ф. Указ. соч. С. 171.


[Закрыть]. Затем интеллектуальные способности у среднего человека или стабилизируются, или уменьшаются в зависимости от состояния здоровья. Значит, когда речь идет о нормальном, разумном человеке, то можно иметь в виду и юношу, и человека среднего возраста.

Социальный статус — это комплексный показатель, который здесь рассматривается как признак принадлежности к определенному слою. В этом смысле средний социальный статус личности – это признак отнесенности к среднему социальному классу, со средним уровнем дохода, с традиционными ценностными ориентациями, невысоким иерархическим положением и т. д.

Соответствие социокультурным образцам. Здесь имеются в виду как минимум два вида таких образцов: личностный образец – это социокультурные ориентиры эталонного поведения, и индивидный образец – нормативные критерии соответствия внешних данных (антропоморфных: роста, веса, объема груди, пропорций и форм лица и тела и т. д.) признанным общественным средним стандартам.

Для построения более точного портрета среднего человека и для целей данного исследования к психологическим характеристикам уместно добавить медико-биологические: состояние здоровья (психического и соматического).

Психическое здоровье. Предполагается, что средний человек является нормальным или психически здоровым. Соответствие психики критериям «нормальности», отсутствие симптомов психического заболевания находятся в компетенции врачей-психиатров.

Соматическое здоровье. Его средние показатели являются предметом медико-биологического обследования.

Используя вкупе все выделенные характеристики, можно построить следующие два примерных портрета среднего человека.

Портрет средней женщины

Средняя женщина – это особа в возрасте от 21 до 55 лет, со средненормативными показателями интеллекта, представительница среднего класса, со средним уровнем дохода, невысоким иерархическим статусом, с типичной внешностью, психически здоровая, соматическое здоровье – в пределах нормы.

Портрет среднего мужчины

Средний мужчина – это субъект в возрасте от 22 до 60 лет, со средненормативными показателями интеллекта, представитель среднего класса, со средним уровнем дохода, с типичной внешностью, психически здоров, соматическое здоровье в пределах нормы.

Обобщив эти данные, можно было бы сказать, что, характеризуя «среднего человека», нужно выделить его типовые параметры, например те, которые описаны выше. Остальные признаки должны оцениваться как индивидуальные особенности индивида и личности. Однако современная психология располагает теоретически и экспериментально подтвержденными доказательствами того, что целый ряд личностей обладает такими индивидуальными признаками, которые нельзя сопоставить, сравнивая со средним человеком, поскольку отличия носят качественный характер.

В патопсихологии выявлены качественные отличия психически больных людей от психически здоровых[153]153
  Зейгарник Б. В. Основы патопсихологии. М.: МГУ, 1976. С. 222.


[Закрыть]. В специальной психологии умственно отсталые дети называются «особенными», с учетом своеобразия их познавательных процессов[154]154
  Об итогах VII Всероссийской конференции «Создание условий нормального развития особенного ребенка» // Вопросы психологии. 2001. № 3. С. 140–143.


[Закрыть]. Этнопсихологические исследования мышления и восприятия примитивных народов показали их непохожесть на познавательные процессы человека современной культуры[155]155
  Выготский Л. С., Лурия А. Р. Этюды по истории поведения. М.: Педагогика-Пресс, 1993.


[Закрыть]. Даже дети современных родителей не только меньше или больше страдают по схожему поводу или больше или меньше понимают, чем взрослые, они просто иначе отражают действительность[156]156
  Выготский Л. С. Детская психология. М.: Педагогика, 1984. С. 368–375.


[Закрыть]. Имеется специфика оценки окружающей реальности у лиц с иной культурой. Так, В. И. Жельвис иллюстрирует оценку одной и той же ситуации людьми разных культур: русского стражника и охотника чукчи на примере рассказа Ю. Рытхеу «Сон в летнюю ночь». На чукчу не произвела никакого впечатления матерная брань русского. Зато, когда тот, наблюдая спокойствие охотника, пристрелил его собаку, чукча сказал самое страшное оскорбление в чукотском языке: «Ты – очень плохой человек», что, в свою очередь, оставило равнодушным стражника. В исследовании В. И. Жельвиса на материале сравнительного анализа использования в ругательствах названий животных показано разное семантическое значение одних и тех же слов в разных культурах. У латышей «змея» употребляется в том же значении, что у русских «свинья». У казахов оскорбительно звучат слова «шмель», «щука», «кобель», «воробей». Встречаются и несовпадения в культурных образцах. Например, русские, англичане и др. считают льва эталоном грации, силы и красоты, а у казахов он уродлив и неловок[157]157
  Жельвис В. И. Святые в бутылке // Окрошка. 2001. № 12. С. 34–36.


[Закрыть].

Традиционно со времен средневековья осел символизировал в Европе упрямство и глупость. Однако в США среди глубоко религиозных поселенцев бытовало библейское представление об ослах как о неприхотливых, беззаветно преданных и трудолюбивых животных. Осел стал эмблемой Демократической партии США[158]158
  Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М.: Аст, 2002. С. 100.


[Закрыть]. В силу этого называние «ослом» не может считаться для демократа в США оскорбительным, иная ситуация, например, для русских.

Уважение к представителям народов с иной культурой требует терпимости, диалога между культурами. Это правило закреплено в Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств (ст. 6)[159]159
  Российская юстиция. 1997. № 5.


[Закрыть]. В Федеральном законе «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» зафиксировано их право на сохранение и развитие своей самобытной культуры (ст. 10). Психический склад народности, знаково-символические образы языка также являются элементами культуры. Неучет этих моментов в общении с представителями иной культуры по мотиву приоритета собственных ценностей является оскорбительным.

Очевидно, что оценка противоправности деяния, а также степени оскорбительности выражения и его влияния на характер переживаний, должна производиться с учетом норм и традиций потерпевшей стороны. В этом плане заслуживает внимания предложение Н. Кочетыговой о необходимости при рассмотрении гражданских и уголовных дел с участием представителей коренных малочисленных народов привлечения специалиста-этнографа[160]160
  Кочетыгова Н. При рассмотрении дел с участием коренных малочисленных народов необходимо привлечение специалиста-этнографа // Российская юстиция. 2002. № 3. С. 46.


[Закрыть].

В Трудовом кодексе РФ предусмотрено досрочное прекращение работы в дипломатических представительствах и консульских учреждениях Российской Федерации, а также представительствах федеральных органов исполнительной власти и государственных учреждений Российской Федерации за рубежом в случае несоблюдения работником обычаев и законов страны пребывания (ст. 341). Это является охранительной мерой для защиты чести и достоинства лиц с иной культурой при дипломатической работе за границей[161]161
  Российская газета. 2001. 12 дек.


[Закрыть].

Особую категорию субъектов социальных отношений всегда составляли нищие, убогие, старые и святые. В бытовом сознании жителей Древней Руси они относились к одной социально-возрастной группе и обозначались общим термином «строи», затем – «старые»[162]162
  Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX в. Л.: Наука, 1988. С. 263.


[Закрыть]. В Уставе благочиния Екатерины II определялись категории лиц для направления в дома сумасшедших и в специальные смирительные дома, поскольку их поведение резко расходилось с правилами жизни обычных людей. В перечень кандидатов для смирительных домов были включены: «1. сыновья или дочери, кои родителям своим непослушны, или пребывают злаго жития, или ни к чему доброму не склонны, 2. люди, которые впадут в непотребное житие, начнут расточать имение, долги накоплять вдвое против имения, дом разорять и чинить непотребности, противные чести»[163]163
  Устав благочиния или полицейский. 8 апреля 1782 г. // Российское законодательство X–XX веков. Т. 5. М.: Юридическая литература, 1987. С. 334.


[Закрыть].

Современные международные правовые стандарты, например «Рекомендация Комитета министров Совета Европы от 28 июня 1985 г. NR (85) 11 относительно положения потерпевшего в рамках уголовного права и уголовного процесса»[164]164
  Российская юстиция. 1997. № 7.


[Закрыть], выделяют особую группу потерпевших, в которую входят инвалиды, душевнобольные и дети (ст. 8).

Не случайно и в истории права, и в современном праве выделяется особая категория лиц, поведение которых является нестандартным, не похожим на действия обычных людей и потому требует особого порядка регулирования. Как правило, эти лица как субъекты правовой охраны нуждаются в общественном покровительстве[165]165
  См., например: Малеин Н. С. Гражданский закон и права личности в СССР. М.: Юридическая литература, 1981. С. 115.


[Закрыть]. Их права, в том числе личные неимущественные, подлежат особому порядку защиты.

Список особенных лиц в рассматриваемом плане можно увеличить, дополнив его также людьми с нетрадиционной системой ценностей: нравственных, религиозных, эстетических и др. Особую проблему составляет оценка страданий людей типа генерала А. Романова, так как они не могут быть подтверждены самим страждущим. Оценочные суждения его близких – это только их предположения о содержании его внутреннего мира[166]166
  Метелица Г. Три мира генерала Романова // Аргументы и факты. 2004. № 8. С. 31.


[Закрыть].

Обобщая изложенное, можно сформулировать некоторые выводы.

1. Потерпевших по качественным различиям в отражении психотравмирующих воздействий можно разделить на четыре группы: а) средних людей; б) особенных; в) обычных людей с индивидуальными особенностями; г) особенных лиц с индивидуальными отличиями.

2. Средние люди – лица, обладающие типичными признаками среднестатистического человека.

3. Индивидуальные особенности – это признаки, отличающие человека от среднестатистического образца и влияющие на качественные и количественные характеристики страданий.

4. Особенные люди – лица, обладающие качественно отличными параметрами, в отличие от среднестатистического человека.

5. Оценка морального вреда «особенной» группы потерпевших должна производиться по иным критериям, нежели страдания представителей среднестатистического круга. Они должны получить статус специального («особенного») субъекта в рамках института компенсации морального вреда.