Текст книги "Параллельщики"

– Так если нравятся, то… – Заведующая не договорила, потому что в примкнутую на время чаепития дверь постучали. Пора было возвращаться к работе.

Мара пошла открывать, я собирала для мытья посуду, Павел Иванович отошел к привычной для него старомодной (и надежной) картотеке, перед этим взглянув на меня:

– Не волнуйтесь, Ната, все образуется.

* * *

Я вернулась к работе, машинально сканируя выходные данные брошюр и внося их в каталог, но думая не о текущих делах, а о прошедших трех месяцах.

Тогда, в начале июня, мне пришлось многому учиться с авральной скоростью, особенно навыкам библиотекаря. Мало того что я не знала особенностей профессии (это лишь кажется, что библиотекари только улыбаются посетителям, дают книги и требуют соблюдать тишину), так еще и другая операционная система на компьютерах, немного иное расположение клавиш на клавиатуре, разработанное не под стандартно-уравнительный международный вариант, а именно под русских. Кому интересно – попробуйте откопать советские калькуляторы и понять, как что работает. Вроде бы все просто, но ведь все уже привыкли к другим обозначениям, другим движениям пальцев. Выработавшийся с детства рефлекс очень сложно изменить. А тут иным, пусть и столь же удобным, когда разберешься, оказывалось все. Как и сама операционная система, которую здесь начали разрабатывать тогда же, когда и Windows у нас, причем операционка эта была русской. Вопросов совместимости не побоялись, людей талантливых подключили, и в результате вышло все очень даже неплохо: несколько пакетов программ для разных потребителей – от обычных домохозяек до спецслужб – были именно русскими, да и в других странах пользовались популярностью, к примеру в Индии, а это ведь огромный рынок сбыта.

Но все эти плюсы совсем не помогали мне освоить новую технику, особенно когда и работать приходилось не по профессии, и помочь было некому: Маргарите Васильевне как раз в это время пришлось уехать в Москву, Павел Иванович сам с такой техникой не очень дружил, а Фо и парни работали. Вот и получилось, что вместо недели на освоение своих обязанностей я потратила почти месяц, а полностью втянулась в работу только к концу лета.

Сложности возникли и со многими другими мелочами, из которых как раз и состоит жизнь: как выбрать нужные продукты, определить размер одежды и обуви (обычных для меня «эсок», «элек» и тому подобных международных обозначений не существовало, ведь практически вся одежда производилась в России), да даже как оплатить проезд в транспорте. У нас тоже кое-где к тому времени ввели электронные карты, браслеты и сходные с ними вещицы, но, в основном, в мегаполисах, а так: «Передайте за проезд, пожалуйста». Теперь же мне пришлось привыкать платить с телефона. Да много к чему пришлось привыкать, так что вскоре я совсем замоталась. Лето, солнце, зелень, а я сутками сидела за компом: то на работе, то оккупировав ноут Фо, – а выходя в город, шарахалась ото всего, потому что обычная для «туриста» самоуверенность первых дней исчезла слишком быстро. И ребята наконец не выдержали.

– Так, мышь библиотечная, на пятницу берешь отгул, мы уже договорились! – Хаук не собирался слушать никаких возражений. – Мы тоже берем отгулы. На три дня едем отдыхать. Палатки, спальники – за нами. И мы отдохнем, и ты в себя придешь, иначе свалишься, а Фо потом за тебя отвечать.

– Хорошо. – Я на самом деле устала до невозможности, даже по ночам снились мониторы и таблицы каталогов. – Что брать-то?

– Одежду, остальное – наша забота. – Он взглянул на экран компа. – Стиль «космический корабль»?

– Его я хотя бы понимаю.

Я щелкнула по «открытке» (так здесь называли аналог «иконки») ненужного документа, перетащив ее в правый верхний угол экрана. «Железные шторки» «мусороприемника» мультяшно разошлись и захлопнулись, по «схеме корабля» пробежал огонек. Все, в отличие от творения Гейтса, было наглядно, а поиск файлов в таком вот оформлении системы напоминал игру-путешествие по кораблю – здесь существовали интерьеры «кинотеатра», «библиотеки», «кабинета» и еще несколько подобных скинов, помогавших новичкам освоиться с программой.

– Неудивительно. – Физик улыбнулся. – Тебе нашу технику еще долго осваивать, пока на обычные экраны перейдешь. Ладно, до завтра!

В пятницу утром собрались все, я этого даже не ожидала. Машина Лота была забита тюками и ящиками, и нам пришлось потесниться, чтобы все могли усесться.

– Все собрались? – не выдержал долгой возни Лот.

– Поднимите лапы, кто опоздал? – Хаук обернулся с переднего сиденья. – Лап не вижу, значит, все на месте, можем ехать.

Я от неожиданной шутки фыркнула и едва не упала с края сиденья. Пол успел поддержать меня:

– Погодь, Лот, сейчас пересядем, а то дамы с лавок падают.

– Не дамы, а девицы, – поправила его Кью. – Я тут одна замужняя дама.

– Будешь ворчать, тоже в разряд девиц перейдешь. – Лот, не оборачиваясь, шутливо осадил жену. – Так едем, или до вечера устраиваться будете?

– Все! – Пол упер ноги в какой-то баул и улыбнулся. – Ну как, Сплюшка, теперь не падаешь?

– И не дышу.

Меня зажало между ним и Солом, а последний, в отличие от друга, занимал довольно много места, к тому же, как многие полноватые люди, был горячим как печка: хорошо что еще раннее утро, жары нет, иначе бы сварилась.

Пока ехали, болтали о конторских делах, становившихся понятными и мне, и о том, что будем делать в предстоящие три дня. Парни галантно спрашивали мое мнение, каждый раз спотыкаясь на прозвище:

– Спл… юшка, как тебе наша контора?

– Нат… Сплюшка, ты на самом деле плавать не умеешь? Ничего, научим.

– Сп… Да в конце концов! – рассердился Сол. – Надоело! Неудобное тебе Фо имя придумала.

– И не по чину, – глядя в потолок машины, насмешливо заметил Пол. – Посчитайте сами: у всех нас имена односложные, только у Хаука и Лаки двухсложные, но все равно короткие. А у тебя оно и невыговариваемое, и «плевательское», и длиннее, чем у Хаука. Надо сокращать!

– Я только за! – Я взяла у Кью бутылку с минералкой.

– Тогда будешь… Сью! – Сол сказал это тоном победителя, но взглянул вопросительно: «Не против?».

Я поморщилась:

– Не надо Сью. У нас фильм был, комедия, там так главную героиню звали, девчонку-оторву. Героиня, конечно, положительная, но я на нее совершенно не похожа.

– Верно, Сол. – Кью, распаковав пирожки, протянула мне сразу несколько: – Передай вперед, Лоту один, Хауку три – он длинный, ему много надо. Сол, Ната права: если не лежит душа, то хоть что делай. Да и звучит оно по-русски не очень хорошо.

– А если Со? – Пол обернулся ко мне, забирая минералку. – Отлично звучит: Фо и Со.

– Тогда уж лучше Со, Фо… кл! – рассмеялся Лаки. – Будете Софоклом!

– Не хватает буквы «л», – заметил Поп, придерживая за талию съезжавшую на тюк с палатками Фо. – И тогда нужно еще Эсхила в придачу.

– Кого? – не поняла Кью.

– Эсхила. Софокл – древнегреческий писатель, трагедии для театра писал, и Эсхил тоже, – объяснил Поп. – Это даже я, старлей-недоучка, знаю.

– Значит, нам нужны еще… Эсмеральда и Хильда! – рассмеялась Фо. – Я, кстати, одну Эсмеральду знаю, правда, она в нашу компанию не впишется – ей уже за семьдесят, это соседка-цыганка у родителей.

– А коза у нее есть? – проглотив пирожок, поинтересовался Лаки.

– На двенадцатом этаже? – Фо, тоже жевавшая выпечку, поперхнулась от неожиданности. – Я же говорю – она соседка родительская, в молодости в театре оперетты работала.

Мы представили старую манерную актрису цыганских кровей, тянущую в лифт изящную козочку и убирающую за ней «горох» на лестничной клетке, и рассмеялись.

– Что вы там все ржете? – Хаук наконец отвлекся от обсуждения с Лотом чего-то технического. – Поделитесь и с нами, а то водителю ни поесть толком, ни понять, что жена делает, не получается, да и мне тоже посмеяться хочется.

– Выбирали Нате новое имя и выяснили, что у нас в компании не хватает Леоноры, Эсмеральды и Хильды, – крикнула Кью. – Теперь услышал, тетеря глухая? Хаук, это не тебе!

– Жаль мне твоего мужа. Попробовала бы мне жена такое сказать!

– Да кто с тобой уживется, жирафа ты рыжая! – рассмеялся Лот. – Ты же кроме науки и не видишь ничего. Ребят, сейчас на грунтовку съезжаем, трясти будет сильно. Держите девчонок, чтобы не попадали.

После на самом деле зубодробительной грунтовки мы выехали на поляну на опушке леса. Под невысоким, но довольно крутым, заросшим травой, спуском виднелся небольшой песчаный пляж и искрилась река.

– Приехали, выгружаемся. Прекрасный пол – за вами обед, а за нами все остальное. Сейчас плитку и продукты выгрузим, и брысь готовить! – Хаук с Попом и Лаки стали разгружать машину.

Вскоре на поляне уже стоял легкий навес – под ним разместили раскладной стол и портативную газовую плитку, – и мы принялись за готовку, а парни ставили палатки и делали кострище – у живого-то огня вечером сидеть приятнее.

Хороший у нас тогда выезд на природу получился – с купанием, пляжным волейболом, собиранием земляники, посиделками у костра по вечерам. И с долгими разговорами «ни о чем» и «очень о чем». Я много рассказывала о своей родине, и знаете, никто из ребят ни разу не упомянул в конторе об этих рассказах: дружеская беседа не для посторонних и уж тем более не для отчетов. Многое ребят удивляло, а подчас и расстраивало, но что-то и радовало. К примеру, Лаки радовался, что у нас не дошло до войны на Урале, хотя намеки в свое время тоже были.

– Понимаю, что войн у вас в несколько раз больше, но ничего не могу с собой поделать, все равно та война для меня – серьезнее всего.

– Ты же в нее дважды вляпался – Хаук перевернулся на живот, чуть сощурился, глядя не блестевшую под солнцем реку. – Так что нечего тебе извиняться. Ты ведь как минимум двоих тогда спас – пацанов тех, параллельщиков. Это я еще не говорю о детдоме. Пойдем купаться, обещали ведь научить Со плавать. Эй, Лот, ты решил жабры отрастить?

– Нет, он ждет, когда я с него веснушки отстираю, – Кью весело ответила за мужа. Тот обиделся:

– Найди хоть одну!

– На носу нет, а вот на плече и спине целых три штуки! – плеснул на него водой Пол. – Кью, иди, три, мы подержим.

После купания и последовавшего за ним обеда меня начало знобить, и сердитая Фо, готовя чай с земляничным листом, выговаривала и мне, и остальным, особенно Полу с Солом:

– Со, ты чего за ними гонишься? Эти два друга имеют один мозг на двоих, и тот дома забыли! Ты еще к нашему миру не привыкла, плавать не умеешь, да и вообще не спортивная, а они, лоботрясы, моржеванием увлекались, пока совсем не обленились.

– А Кью?.. – спросила жалобно я, стараясь не стучать зубами и кутаясь в плед. Голова горела, тело ломило, плечи жгло и хотелось плакать.

– Эта кудрявица десять лет плаванием в спортивной школе занималась! Пей!

Я взяла кружку с ароматным отваром, но смогла сделать всего один глоток – от горячего меня замутило. Пол с Солом, хотя и встревоженные – именно они ведь целый час не выпускали меня из реки, уча плавать, – одновременно обиделись:

– Не бывает одного мозга на двоих! Даже образного выражения нет. Со, ты как?

– Бывает, причем очень даже материально – у сиамских близнецов, и это не лечится! – Поп подошел ко мне, дотронулся до лба, потом приказал: – Покажи спину, – и напустился на Фо: – Ты не врач, а идиотка! У нее не переохлаждение, а перегрев и солнечный ожог! Так, Со, никаких пледов: ложишься в тень, под мокрую простыню. И терпи! Тебе же, Фо, только «утку» доверить можно.

– И к ней не подпускайте. – Фо еще больше встревожилась и полезла в аптечку: – Мазь с мятным экстрактом, хорошо жар сбивает и ожоги лечит. Ложись, сейчас намажу. А вы все – брысь отсюда, вредители! Поп, спасибо!

К вечеру я почувствовала себя немного лучше, а благодаря мази краснота и начинавшийся зуд прошли, и я смогла накинуть на плечи рубашку. И как это я умудрилась обгореть, если почти не выходила на солнце, да и проявилось это после долгого купания. «Повезло», нечего сказать.

– Эй, красавицы, налетай! Мясо готово, – донеслось от костра, и веселый Хаук взмахнул веером из шампуров. – Лаки сейчас последнюю порцию дожаривает.

Мы сидели на бревнышках у оранжевого костра, ели шашлыки и снова болтали о моем мире. Хаук внезапно перебил мой рассказ на полуслове:

– Ты знаешь, что тебе невероятно повезло с телефоном? Как говорится, «один шанс на миллион», что ты тогда, в первый день, смогла связаться с конторой.

– Почему? – Я доедала печеный помидор. – Кстати, у нас один писатель как-то заметил, что чаще всего сбывается именно один шанс на миллион – это закон Вселенной.

– Он, наверное, очень веселый человек? – Лаки протянул мне еще один шампур. – Хаук прав, такое совпадение на самом деле почти невероятно.

– Какое? – Я кивком поблагодарила Лаки за шашлык.

– Ты вообще знаешь, как телефон работает? – Он уселся на свое место.

– Ты этот вопрос с тем же успехом и нам можешь задать, – рассмеялась Фо. – Работает и работает, а остальное – не наша специальность.

– О, женщины! – Сол шутливо вздел руки, словно пытаясь проткнуть шампуром звездное небо, а Пол ехидно добавил:

– Да ты и со своей специальностью не дружишь, если перегрев с переохлаждением спутала. Ай! Поп, ты чего?

– Не лезь в разговор старших!

– Это кто старший?! Фо, что ли?

– Хаук, Лаки и я! А вы салаги еще необстрелянные. Лаки, объясняй все нашим красавицам, а я «сиамских близнецов» приструню пока.

В полутьме началась возня, постепенно отдалившаяся куда-то к лесу, только покачивались предусмотрительно воткнутые в бревно шампуры.

– Дети малые! – фыркнула Кью, покрепче (а то ведь тоже влезет в шуточную потасовку) прижимаясь к плечу мужа и делая вид, что замерзла.

Я укуталась в плед – меня снова знобило – и выжидательно взглянула на Лаки. Тот задал уточняющий вопрос:

– Как, по твоему мнению, работает телефон?

– Ну, на какой-то определенной частоте передает сигнал вышке, когда я звоню.

– Хорошо, что про вышки знаешь, многие вообще думают, что телефоны просто звонят между собой, – усмехнулся Хаук.

– Я все же в школе училась, – обиделась я. – Хватит издеваться, лучше объясните, что не так с моим телефоном?

– Ладно, слушай, – сжалился Лаки. – Когда мы стали изучать твою технику, то выяснили, что у вас используют интересную вещь: твой номер записан на отдельную микроплату, и их, платы эти, можно менять, так что в одном телефоне могут быть попеременно разные номера, а то и два сразу.

– Погоди, – перебила я его. – Ты о симках говоришь? Ну, о сим-картах? А у вас разве не так?

– Если еще не поняла: у нас телефоны одновременно и как кошельки, а то и удостоверения личности используют, к ним многие анкетные данные привязаны, вплоть до медкарты, и все нужно очень хорошо защищать. Значит, менять номера по своей прихоти мы не можем. Но это уже другой разговор. Сейчас же вот что хочу объяснить, если поймешь, конечно: твой телефон использует два протокола связи, которые у нас когда-то тоже были, но очень недолго. Первый из них применялся в нескольких моделях телефонов, второй вообще только в экспериментальных образцах. Протоколы эти неплохие, но когда телефоны стали удостоверениями личности, требования к связи изменились, и о них на время забыли. Потом, когда стали создавать нашу контору, да и другие спецслужбы реформировать, возник вопрос связи. Рации-то – дело ненадежное и очень хлопотное: возня с каналами, все эти «прием-прием», да еще и передатчик мощный в нее не впихнуть – будет кирпич, а не рация. Потребовалось что-то удобное и централизованное. Вот и вспомнили об экспериментальном СПС‐1800. Теперь во всех городах, где расположены филиалы конторы или другие серьезные спецслужбы – это, в основном, областные центры, а их не так уж много, – создана отдельная сеть, обслуживающая только наши потребности. Так как она не общая и пользуются ею от силы несколько сот человек, обычно же вообще не больше сотни, то и много вышек не требуется – чаще всего две. У нас одна на колокольне рядом с конторой – наверное, обратила внимание? Вторая на нашем доме. Они охватывают километров тридцать в поперечнике, вполне достаточно для наших нужд.

Лаки ненадолго замолчал, вспомнив о подостывшем уже шашлыке, потом продолжил:

– В общем, когда ты сюда попала, твой телефон стал практически бесполезен, ведь у нас нет ваших сетей связи.

– Но я же дозвонилась?! – Я не могла понять.

– Да, потому что в твоем телефоне предусмотрена возможность дозвона на один номер даже без… симки. При этом используется любая сеть с нужным протоколом связи, которую телефон найдет, а нашел он, как ты, надеюсь, понимаешь…

– Вашу сеть! – Я потянулась к котелку с чаем.

– Верно! Других здесь просто нет. А теперь представь, каково было дежурному услышать твой звонок? На трехзначный внутренний номер спецсвязи? – Лаки насмешливо улыбнулся. – Тебе на самом деле невероятно повезло!

– А я-то все удивлялась, почему тогда мне про рацию говорили, а не про телефон.

– Ну! – наконец-то подал голос молча смеявшийся все это время Хаук. – Это, конечно, уже неправильное название, но мы до сих пор по привычке внутреннюю связь рациями называем, да и пользуемся ими очень редко.

– Теперь понятно. Только совпадение не такое уж невероятное. – Я смотрела на Лаки и Хаука наивным взглядом. – Это то же самое, как совпадение девяноста процентов всей мировой литературы. Думаю, вариантов сложения букв в слова и написания абсолютно одинаковых романов не больше, чем применяемых для связи частот и шифров.

– Гуманитарий! – расхохотался Хаук. – Лаки, она все равно не поймет, не трать силы. Лучше вино передай, а то у всех стаканы давно уже пустые. Эй, Поп, «сиамские близнецы», вы мясо доедать будете, или нам можно его съесть?

– Только попробуйте! – Из темноты за спиной Лаки показалась белобрысая встрепанная голова Сола. – Сейчас мы этого старлея в кусты закинем и…

Голова пропала, шум на несколько секунд усилился, потом на бревно сел довольный Поп:

– Кто кого в кусты закинет – это еще вопрос. Драться пусть сначала научатся, аналитики. Где мой шампур?

– А знаете, – тихо заметила Кью, подводя итог разговора о совпадениях, – наши миры похожи на однояйцевых близнецов, которые совсем недавно стали жить по отдельности и только-только начинают приобретать свои особенности и привычки. Так что правы и вы, ребята, и Со.

На следующее утро мы начали постепенно готовиться к отъезду, хотя до этого было еще полдня. Фо с недовольным видом осмотрела меня и деловито бросила:

– Можешь плавать, но чтобы после речки сразу в тень! Никаких загораний!

– Мне купаться не очень хочется. – Я накинула рубашку. – Лучше в палатке приберусь, а то травы с песком натаскали.

– Давай вместе. – Кью, ночевавшая эти дни с нами (трех палаток на девятерых хватало впритык, да и отделяться от друзей наши «женатики» не хотели), взялась за травяной веник.

После обеда мы утрамбовали в машину вещи и собирались уезжать, но Пол вдруг, оглянувшись на лес, реку, небо в белых кучевых облаках, предложил:

– У меня на телефоне камера отличная, и с задержкой съемки. Давайте сфотографируемся все вместе, а? А то обрывки какие-то, а не фотографии получаются.

Это была моя первая фотография в том мире: три девушки и шесть парней в немного забавной старомодной одежде стоят, обнявшись и радуясь лету, солнцу и тому, что все отлично и все вместе.

…Я улыбнулась яркому воспоминанию и взяла новую стопку брошюр. Тот летний день остался в прошлом, но последствия его – все больше крепшая дружба и доверие между мной и ребятами. – проявлялись все сильнее. Только сейчас мне предстояло думать совсем о другом – о работе и обязательных медкурсах.

* * *

Медицинские курсы проходили не в конторе, а на базе мединститута, для всех желающих: помощь раненым, действия при инсульте, инфаркте и эпилепсии – это были основные последствия нападения исконников. Ходили на них многие, как от организаций, так и самостоятельно, поэтому группы собирались довольно большие, а занятия проводились с понедельника по четверг – по два в неделю на каждую группу. Моими однокурсниками оказались самые разные люди: две старшеклассницы, бабушка вахтер, несколько воспитательниц из детских садов, два веселых парня с завода – слесари, кажется. Такая популярность курсов объяснялась просто: уже полгода не было атак исконников, и люди, имея опыт подобных затиший, боялись, что после долгого спокойствия пойдет череда новых нападений. Поэтому все мы уже три месяца занимались перевязками, наложением шин, жгутов, аптечками для сердечников и тому подобными вещами и вскоре должны были сдавать зачет, причем принимали его не «для галочки», а по-настоящему, и несколько страдальцев сдавали его уже по второму-третьему разу. Я надеялась, что все смогу сдать с первого раза, сама, и помощи у Фо не просила, а она, еще в первый день занятий, быстро и четко, в своей манере, сообщив, что могу обращаться за консультациями в любое время, посчитала свои обязанности выполненными, но исподволь наблюдала за мной, на самом деле готовая сразу прийти на помощь. Все это время я так и жила у нее, поскольку квартира для меня пока не освободилась: сотрудница конторы вышла замуж еще год назад, но по каким-то личным причинам переехать к мужу не могла – кажется, не хотела слишком часто сталкиваться со свекровью. Я же хотя и чувствовала себя несколько неудобно – стесняю ведь Фо, – но и не особо расстраивалась, потому что необычный характер Светы меня совсем не напрягал, а жить вдвоем оказывалось легче: всегда кто-то придет пораньше и успеет ужин приготовить.

С медицинских курсов я вернулась лишь в девять вечера, усталая и голодная.

– Пришла? А я рыбы пожарила! – выглянула из кухни Фо. – И салат из свежей капусты приготовила.

– Спасибо! – Я немного виновато вздохнула: в последнее время у меня никак не получалось выполнять домашние обязанности – то курсы, то тир, то основная работа отнимали почти все свободное время в будние дни.

Я села за стол. Света, не ужинавшая до моего прихода, с облегчением взялась за вилку и спросила, уже жуя:

– Ну как учеба?

– Хорошо. – Я с удовольствием попробовала зажаренного до хрустящей корочки хека. Да, не осетр, но мне нравится не меньше семги или даже стерляди – я и ее едала. – Скоро зачет будет, надеюсь, не опозорюсь.

– Прибью! – Она рассмеялась. – Ладно, еще какие новости?

– Хаук в кино звал, договорились на субботу. – Я добавила себе салата. Лаки тогда правду сказал: Фо готовила отменно! Просто на одну себя ей готовить не хотелось, а на компанию – тогда обычно старались парни, у них почему-то существовала такая договоренность.

– В субботу? – Света на минуту задумалась. – Пойдет, на дачу тогда в воскресенье поедем.

– Картошка?

– Да, картошка. А на той неделе – конторское поле, выезд обязателен для всех, кроме дежурных, даже Петр Анатольевич будет. Хранилище уже готово. Все же надо тебе еще один спортивный костюм купить, недорогой. В нем в поле работать удобнее.

– Это уже после. – Я прикинула: – В пятницу у меня вечер свободный, так что ужин за мной. Иди спать, я тут уберу.

* * *

В тире было шумно, потому что, кроме меня и еще нескольких сотрудниц конторы, здесь в то же самое время сдавали нормативы сотрудники одного из отделов милиции, поглядывая на нас с усмешкой, а на Попа – с жалостью: «Этих куриц не выучить». Во многом они были правы, ведь нормативы по стрельбе не нужны ни поварихе, ни лаборантке, ни мне. Ну кто пустит в реальный бой, не дай бог, официантку? Это ведь не война, это… Не знаю, странное состояние напряженного, готового к трудностям, но уверенного в себе мира. Да и исконники – не террористы моей родины, у них другие методы, и перестрелки они не любят. Они – «ученые», хотя иногда и наемников используют, для охраны установок.

– Со, заснула?! А ну! – Поп рассердился.

Я, вздохнув, взяла пистолет, и… Я не люблю огнестрельное оружие: пистолет тяжелый, отдача сильная, руки болят, – и вечно промахиваюсь, а надо хотя бы раз в мишень попасть – не о «десятке» речь, а именно о самой мишени. И Попа подводить не хочется. Он подошел, тяжело вздохнул, взял мою руку:

– Тверже запястье! Смотри в прицел, в щель смотри! Видишь рисочку?

– Поп, я теорию знаю… – Это было правдой: я довольно быстро разобралась с устройством пистолета и принципами стрельбы – там все просто. В теории. Рядом столь же грустно вздыхала Кью, но ей легче, у нее опыт уже имелся, она даже «тройку» выбивала иногда, а я…

– Руку держи! Целься. Да не так! Со, ты специально?! Молодец, в «двойку»!

Каким чудом я попала в эту «двойку», я и сама не знала, наверное, статистическая вероятность сработала. Поп облегченно улыбнулся и пошел разбираться с тетей Машей – нашей поварихой, которой пистолет был нужен как папуасу валенки.

– Уф… – Кью с облегчением потрясла головой, морщась от долетавшего из-за двери тира шума. – Замучил он меня! И кто придумал, что нам это нужно?!

– Не знаю… – Я размяла кисти. – Пойдем, а то уже почти девять, Фо без меня не ужинает и теперь наверняка ругается на весь свет.

– И бегает по комнате, – фыркнула Кудряшка. – А может, и вокруг дома. У нее так бывает – злость сбрасывает.

– Поп злой, Фо злая. Повезло мне сегодня. – Я взяла сумку. – Все, пойду ее ловить, а то на сверхсветовую перейдет.

Кью рассмеялась:

– Поймаешь. А я пойду Лота успокаивать, он, наверное, третий раз ужин греет.

– Завтра ты ему ужин греть будешь, парни нормативы сдавать пойдут. – Я толкнула дверь на улицу.

– А потом всей компанией к вам явятся, ужинать, и Поп на тебе за сегодняшнее отыграется, тройную порцию слопает. – Кью, снова рассмеявшись, кивнула мне на прощание и побежала на свою остановку, а я – на свою, потому как ехать нам надо было в разные концы города.

* * *

Кью ошиблась: в пятницу парни к нам не пошли, а отправились отмечать сдачу Попом норм на КМС – он на самом деле был отличным стрелком. Не особо отставали от него и Пол с Солом, считая такие тренировки, скорее, игрой, что облегчало им учебу. Хаук и Лаки, по себе знавшие, что такое война, наоборот, особого азарта не испытывали, стараясь лишь сдавать все положенные нормативы и не терять навыка. Поп же находился между этими «полюсами»: азарта не скрывал, но и восторгов особых не испытывал, зная, что умение необходимо не для похвальбы, а для защиты себя и окружающих. И даже несколько раз применял оружие – в бытность работы в милиции. Сдав нормы, он головы не потерял и сообразил отзвониться нам с Фо, предупредив, что ждать их сегодня не надо – он должен «проставиться». Фо фыркнула, отключив телефон:

– Заботливые, как идеальные мужья. Пойдем есть, не пропадать же твоему искусству.

– Завтра придут, – рассмеялась я, – и будут в два раза голоднее, чем сегодня.

– И с гудящими головами. – Света выставила из духовки противень с запеченными сардельками. – Налетай!

Парни заявились в девять утра, не сказать чтобы особо помятые, но и не пышущие бодростью. Самыми вялыми, как мы и ожидали, оказались Пол с Солом, а самым бодрым – Хаук, не забывший о кино и даже уже купивший билеты, хотя идти мы вроде собирались вечером. Я коротко кивнула пятерке друзей и убежала в магазин за спортивным костюмом. А когда вернулась, гостей уже не было: Фо не любила «осенних мух» и выгнала компанию отсыпаться.

– Купила? – Она вытряхнула из пакета одежду. – Ого, целых два?!

– Уцененка. – Я указала на разошедшиеся кое-где швы отделки. – Поправить легко, а так будет смена, на всякий случай.

– У меня машинки нет, – пожала плечами Фо, – нужно к Кью ехать.

– Тут работы немного. – Я выложила на журнальный столик пакетик с нитками-иголками.

– Хаук в шесть придет. – Света с усмешкой взглянула на «набор рукодельницы».

– Я еще и прическу успею сделать, – улыбнулась я, распаковывая катушку ниток.

– Ну смотри сама. Чуть не забыла – ребята просили поблагодарить тебя за завтрак. – Фо взялась за журнал мод. – Хотя это вообще-то был ужин. Но им понравилось, даже разогревать не пришлось.

Я поморщилась: вчера вкусные золотистые сардельки буквально утопали в растопленном жире, а вот утром он застыл и стал напоминать парафиновую свечку. Как такое есть – я не могла понять.

Хаук пришел минут за десять до назначенного времени, но я этого ожидала и была уже полностью готова. Он галантно подал мне руку:

– Прошу. Не против прогуляться пешком?

– Только «за», – улыбнулась я. Погода стояла отличная, до кинотеатра всего две остановки, поэтому такая прогулка увеличивала удовольствие от субботнего вечера. – Какой фильм?

– Я же говорил – новая картина Уиллкотта. – Парень старался приноровиться к моему шагу, но это было сложно: он почти двухметрового роста, к тому же я не умела бегать как Фо.

– Это который «Дюну» снял? – обрадовалась я.

Здесь не было многих известных на моей родине режиссеров, в том числе мрачно-загадочного Дэвида Линча, так что и «культовый», как говорят на моей родине, фильм «Дюна», с красавцем Маклахленом в роли Пола Атридеса, тоже не знали. Но книгу Герберта экранизировали, несколько позже, зато ближе к оригиналу, с великолепными спецэффектами (защитные поля уж точно не напоминали «картонные коробки») и очень талантливыми актерами. Фильм на самом деле оказался шедевром молодого тогда Уиллкотта. Теперь режиссер стал уже мировой знаменитостью, но снимал все на столь же высоком уровне, не гонясь за внешней броскостью или «элитарностью», но и не упуская ничего – ни спецэффектов, ни достоверности в мелочах, ни продуманного сценария.

– Да, он. – Хаук притормозил меня у пешеходного перехода – временного, надземного, рядом с которым вот уже три месяца перестраивали пострадавший от взрыва подземный переход. – Он снял что-то по книге малоизвестной американской писательницы, ты ее вряд ли знаешь. Но, говорят, фильм хороший.

– Я с этими курсами все пропустила, – вздохнула я. – А что за писательница?

– Она под мужским именем издавалась, Андрэ Нортон. Фильм по детской книге, но вроде вполне серьезный: «Темный трубач». О чем – не знаю.

– Что? – Я даже споткнулась. – Серьезно? У нас Нортон очень известна, я ее еще в школе читала, и «Темного трубача». Хотя по сравнению с «Дюной» она на самом деле совсем детская, но хорошая.

Уиллкотт и впрямь снял все великолепно, сделав из подростковой, по сути, повести притчу об ответственности людей друг за друга и за тех, кого приручили и изменили, вольно или невольно. А белесые обитатели пещер – выродившиеся Предтечи, – превратились у него в воплощение слепой ненасытной жажды власти, снова и снова порождающей саму себя, и отказавшейся от жизни ради призрачной силы. Странные же существа из питомников, наоборот, не отталкивали своей чуждостью, а заставляли стремиться вперед, искать искры разума во вроде бы не предназначенных для этого созданиях. И вся история переплеталась тихой мелодией детской дудочки, то грустной, то тревожной, то звавшей на бой и оплакивавшей погибших – другого музыкального сопровождения в фильме не было.