Текст книги "Параллельщики"

Татьяна Буглак
Параллельщики

Спасибо моей сестренке и всем, кто помогал вылавливать ошибки.

Отдельная благодарность

Александру Герасименку за поддержку и консультации, особенно за помощь с телефонами

 
Встать бы однажды в ненастную ночь,
Все превозмочь и друг дружке помочь…
 

Дуэт «Иваси». Только так

© Татьяна Буглак, 2019

© ИД «Флюид ФриФлай», 2019

Предисловие

Здравствуйте. Меня зовут Ната, я – параллельщица. Одно из двух: или вы в последнее время очень часто слышали это слово, или никогда его не встречали, и, скорее всего, не обратили внимания на промелькнувшее некоторое время назад сообщение о непонятном ЧП в одном из городов Центральной России – все зависит только от того, где именно вы живете. Но, думаю, в любом случае вам будет интересно узнать, что же означает это слово, верно? Так и мое начальство считает, к тому же уверено, что я «смогу все правильно объяснить». На самом деле в этом его убедили мои коллеги, совершенно не желающие заниматься «пустой писаниной»: «Нам и так отчетов хватает». Поэтому рассказывать все приказали именно мне, хорошо, не ограничив требованиями «писать надо так». Вот и буду рассказывать, как умею и как запомнила.

Глава 1

Вся эта история началась для меня пасмурным зимним утром. Я уже несколько лет, как переехала из Сибири на «историческую родину», но так и не смогла привыкнуть к местной погоде: рождественские дни, а тут дождь, в «лучшем» случае – со снегом. Хорошо, что никуда из дома выходить не нужно. Я, вздохнув, отвернулась от окна, сделала шаг, и… Почему-то фантасты и сказочники пишут, что «сначала закружилась голова, а потом…». Так вот, на самом деле все бывает наоборот, уверяю вас. Сначала я оказалась в незнакомом месте, а уж потом, когда до меня это дошло, голова отказалась принимать реальность, и мне пришлось ухватиться за первую попавшуюся вещь – хорошо, что это оказалась спинка обычного деревянного стула. Впрочем, и остальное было пусть и незнакомым, но вполне обычным: просторное помещение, здорово смахивающее на переоборудованный под мастерскую большой гараж: покрытые серой краской бетонные стены, обычная, хотя и несколько старомодная, фабричная мебель. Да и человек передо мной стоял вполне обычный – пожилой мужчина в простой старой рубашке и вытертых брюках. Только одно было необычным: громоздкий и хрупкий с виду аппарат чуть справа, от которого тянулись провода к двум приборам поменьше, по обеим сторонам от меня, стоявшим на большом листе картона, – в нем я вскоре признала асбестовую изоляционную плиту. Я же находилась аккурат между этими небольшими аппаратами.

– Сейчас-сейчас. Осторожнее, подождите, я помогу, а то вы упадете. – Мужчина был бледен и взволнован и кинулся меня поддержать. – Сейчас-сейчас, не спешите. Это моя вина! Следовало подумать о таком варианте. Вы можете идти? Совсем немного, там у меня диван, вы сможете прилечь.

Мужчина говорил нервно, торопливо и явно искренне, хотя это до меня доходило очень плохо. Я с его помощью добралась до выгороженной в дальнем конце помещения каморки, где на самом деле оказался старый узкий диван, столь же старые стулья и накрытый вытертой клеенкой стол, на котором стояли тоже не отличающейся новизной пластиковый электрочайник и какая-то посуда. Мужчина усадил меня на диван, включил чайник.

– Простите меня, я должен был думать! Я очень виноват перед вами, но обещаю – обязательно верну вас обратно! Меня Михаил Петрович зовут, а вас?

– Ната… – Я сидела оглушенная, и, думаю, в тот момент меня можно было спрашивать обо всем, что знаю, – ответила бы без всяких «сывороток правды».

Михаил Петрович налил мне кружку (чистую, что я отметила автоматически) чая, придвинул эмалированную мисочку с сухарями:

– Возьмите, вам сейчас нужно прийти в себя, сладкое в этом помогает. Вам ведь можно сладкое?

– Да. – Я машинально взяла золотистый сухарик с темными пятнышками изюма. Ого, вкусный, давно такого не ела, и на самом деле успокаивает.

Михаил Петрович, вздохнув, потянулся к лежавшей на полочке над столом аптечке. Я таких с детства не видела, да и тогда играла списанной, их уже нигде не использовали: коричневая прямоугольная сумочка из дерматина с закрывающимся на блестящий поворотничек «язычком». Где же он такой раритет нашел? Мужчина достал из аптечки прозрачную колбочку с янтарными капсулами, кинул одну под язык:

– Простите, перенервничал. Возраст уже. Вы пейте чай, пейте, а я пока покаюсь. Это моя вина, что вы тут оказались: я эксперимент по изучению пространства проводил. Первый удачный… – Он улыбнулся с грустной иронией. – Для моих целей удачный, а вот для вас… Теперь нужно думать, как вас домой возвращать. Вас ведь там наверняка ждут.

Я слушала негромкий голос мужчины, пила чай, и тут меня начало трясти. Не плач, а именно что колотун – другого слова не подобрать. Михаил Петрович снова потянулся к аптечке:

– Сейчас-сейчас… – Видимо, это было его любимое слово. – Сейчас, вот, валерьянка. Ничего другого нет, но, может, хоть немного поможет. Давайте в чай накапаю. Десять… пятнадцать… Думаю, хватит. Вот, выпейте.

Я сглотнула комок в горле и взяла кружку. Многим валерьянка не нравится, считают, что она больницей пахнет, а мне нормально, просто приятный аромат трав. Я пила чай, слушая, что говорит мужчина, возившийся теперь с какой-то большой тетрадью в потертой клеенчатой обложке, и вдруг резко, в одно мгновенье, провалилась в сон.

* * *

Проснулась вялая и попыталась понять – где я? Не дома, но где? Серый крашеный бетон стен, фанерная перегородка, старая мебель. Я – на диване, буквально заваленная каким-то тряпьем. С трудом вспомнив, что произошло, выбралась из-под тряпья, встала, шагнула к хлипкой филенчатой двери, когда-то, наверное, стоявшей в частном доме, а теперь принесенной сюда – для такого места сойдет. Открыла ее и остановилась. Все помещение оказалось разгромлено. Смутно запомнившиеся мне приборы стали грудой обломков и, что намного хуже, осколков, усыпавших пол. На столе у стены стоял разбитый же монитор, на полу валялся превращенный в абстрактную фигуру системник с выпотрошенным нутром. У входа в помещение, метрах в десяти напротив меня, лежал человек, около него расплылось темное пятно. Я не могла сделать ни шага, но не от страха, который, как обычно, запаздывал, просто я была в одних носках. Не люблю ходить в тапочках, и здесь оказалась почти босиком, а осколки на полу были такие, что не то что в носках, а и в обуви на платформе опасно идти – только сама покалечусь. Огляделась, ища хоть что-то, хоть доски какие-нибудь. Ничего, только в бедро ударил лежавший в кармане телефон: я рассеянная, за временем не слежу и ношу старый мобильник вместо будильника. Так, зарядки достаточно, хотя знакомого значка провайдера нет, только сообщение, что телефон ищет сеть. Но ведь можно вызвать спасателей: симка для такого не нужна, главное, чтобы где-то поблизости находилась хоть одна вышка связи, а она точно есть, потому что мы в городе. Какой же номер? Раньше у милиции был ноль два, но теперь полиция, а номер единый для всех служб, но какой? Вспомнила, набрала пресловутые 112. Раздались странные гудки, совсем не такие, как обычно при соединении, и удивленный голос:

– Кто это? Назовите позывные рации!

– Простите, я не знаю… – Я еще раз оглядела комнату. – Нужна помощь, тут человек без сознания, в крови.

Голос на той стороне стал жестким и требовательным:

– Кто вы? Где находитесь? Какой человек?

– Не знаю. Это какой-то большой гараж, переделанный в лабораторию. Я в кладовке, в дальнем углу, босая, все вокруг засыпано битым стеклом, у входа лежит человек, на полу рядом с ним кровь. Я сама до него добраться не смогу.

– Не отключайтесь! – Голос стал тревожно-деловым, отдалился, и я успела уцепить начало фразы, сказанной в сторону: «Срочно! Кажется, парал…». Через несколько секунд голос снова заговорил, уже спокойно-деловым тоном:

– Не отключайтесь, мы найдем вас по сигналу рации. Можете рассказать о себе? Кто вы?

– Вы не поверите… – Я испугалась, что меня посчитают сумасшедшей.

– Мы приняли ваш вызов, значит, поверим и вам. Нам нужно знать, кто вы.

Я стала рассказывать, голос уточнял, переспрашивал, становясь все более тревожным и деловым. Потом оборвал меня:

– Вас нашли, сейчас войдут в помещение. Не отключайтесь, пока наши люди не поговорят с вами.

Послышался шум, потом в проеме дальней двери показались люди: несколько человек склонились над лежавшим, а один направился ко мне. Под его ногами хрустело стекло.

– Рация работает? Можно?

Я протянула брусочек мобильника, мужчина коротко бросил в динамик: «Все подтвердилось, реанимационный комплекс и комната для переговоров, отбой» – и вернул мне телефон.

– Не побоитесь, если я вас отнесу?

– Нет, но вам же тяжело будет. – Я не пышка, но и не «дюймовочка», мужчина же был невысок и сухощав.

– А мы вдвоем. – Он кивком подозвал обследовавшего разгром парня. – Садитесь, донесем как королеву.

Они вынесли меня на «кресле» из рук, усадили в большой микроавтобус со странной эмблемой: в разорванном круге две вертикальные прямые, перечеркнутые по верху наклонной короткой линией так, что все напоминало небрежно написанную букву «П». Рядом уже стояла белая машина скорой помощи, в которую закатывали носилки. Мужчина проследил мой взгляд.

– Он выкарабкается, вы вовремя нас вызвали. Поехали!

В автомобиле, кроме меня, этого мужчины и водителя, никого не было. Все молчали, а я еще и смотрела на видневшиеся через лобовое стекло фрагменты незнакомых улиц. Когда машина останавливалась на светофорах, мне удавалось разглядеть и пешеходов, выглядевших несколько странно, но странность эта оставалась неуловима для меня. Потом я поняла: на всех была почти летняя одежда.

* * *

Наконец машина въехала во двор и остановилась. Нас уже ждали, и, когда дверь открылась, невысокая сухощавая женщина лет пятидесяти протянула мне шлепанцы:

– Обуйтесь. Другого, к сожалению, предложить не можем.

– Спасибо. – Я всунула ноги в великоватые для меня и в то же время слишком узкие шлепки и спрыгнула с довольно высокого порога машины.

Мы находились во дворе старинной, наверное еще петровских времен, усадьбы: справа стоял большой каменный дом с мощным, вынесенным вперед крыльцом, впереди и слева – одноэтажные, казавшиеся приземистыми каменные же флигели, за которыми виднелась колокольня какой-то церкви. Все это я заметила за те секунды, пока мы шли во флигель с левой стороны двора.

Я думала, что меня приведут в какой-нибудь закуток-кабинет этого выглядевшего обыкновенным флигеля, но нет, здание оказалось со множеством сюрпризов, и первый из них – старинные и даже несколько облупленные снаружи стены скрывали великолепно отремонтированные помещения: не было никаких пластиковых панелей «под дерево» и решеток, закрывающих потолочные ниши с ртутными лампами, а вот хорошая краска на идеально выровненных стенах, панели из искусственного камня, дорогие светильники и металлическая отделка хоть и не бросались в глаза, но создавали ощущение надежности и современной деловой респектабельности не роскошного, а именно очень уважаемого и серьезного учреждения. Второй сюрприз – меня провели по небольшому коридору к металлической, но удобной лестнице вниз. Видимая часть флигеля оказалась только «верхушкой айсберга», а под ним находился еще и двухэтажный, как я успела заметить, подвал, причем тоже старинный и с современным ремонтом.

– Прошу вас. – Женщина провела меня в небольшую уютную комнату. – Чай, кофе?

– Спасибо. – Я растерялась и даже испугалась, вспомнив, чем закончилось для меня прошлое чаепитие. – Можно просто воды?

– Разумно. Прошу вас. – Она указала на стоявшие в небольшом застекленном баре бутылочки с разными видами минералки.

Я выбрала самую маленькую, ориентируясь только на размер: этикетки выглядели совершенно незнакомыми.

Женщина же налила себе чая – на столике стоял именно чайный сервиз.

– Расскажите, что с вами случилось?

Я снова повторила свою историю. Меня несколько раз перебивали – женщина, потом пришедший немного позже мужчина. Особенно часто они переспрашивали название моего города, улицы, уточняли другие названия – рек, соседних городов. Я сначала этого не понимала, потом все же сообразила: если я оказалась в другом городе, то это необходимо как-то объяснить, выяснить, кто я, откуда. Потом мужчина попросил отдать им телефон. Я, помедлив, протянула мобильник – а что еще было делать? Я зависела от них полностью и начинала осознавать это. На меня наваливались страх, беспомощность, непонимание происходящего. Теперь, по прошествии времени, могу на собственном опыте утверждать: красивые истории о гордых героях, проваливавшихся в неизвестные места и с ходу начинавших там всех «по струнке» строить, – бред! На самом деле это почти невыносимо, уверяю вас. Заметив мое состояние, моя собеседница вызвала врача. Зашла высокая светловолосая молодая женщина, совсем не похожая на обычных врачей, скорее уж на спортсменку.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Понимаю, вопрос несколько глупый в такой ситуации, но я должна знать, что с вами происходит, иначе, пытаясь помочь, могу принести вред. Вы говорили, что, попав в то помещение, пили чай и практически сразу же уснули? Вы уверены, что это был чай? Хорошо. Валерьянка? Точно? И вы уснули именно после нее? Вы позволите взять у вас кровь на анализ?

Врач быстро и аккуратно взяла у меня кровь из вены.

– Вот так, из пальца брать не буду, это не так важно сейчас. – Она выглянула за дверь, сказала кому-то: «Срочно в лабораторию» – и вернулась ко мне.

– Пока я не могу дать вам успокоительное, потому что не знаю, как ваш организм отреагирует на наши препараты. Поэтому вы должны постараться успокоиться. Все хорошо.

Я от этого «все хорошо» занервничала еще больше:

– Вы мне не верите, считаете, что я все выдумала, но я не сумасшедшая…

– Если бы мы считали вас сумасшедшей, то повезли бы к врачам, а не сюда, и не гадали, можно ли вам нашу еду и напитки, не говоря уже о лекарствах! – Женщина, говорившая со мной с самого начала, была очень серьезна. – Сейчас для нас все выглядит так: вы утверждаете, что оказались в лаборатории доктора физических наук, преподавателя университета, в результате проведенного им эксперимента; потом, после того, как выпили чай или, что кажется более вероятным, настойку валерьяны, уснули, а проснувшись, увидели разгромленную лабораторию и вызвали нас на помощь. Как вы утверждаете, номер, который вы набрали, – это единый номер вызова экстренных служб. Телефон, по которому вы звонили, находился у вас в кармане, поскольку вы используете его вместо часов. Все верно?

– Да, только я не знала, что этот человек… Михаил Петрович, что он доктор наук. – Я кивнула, несколько успокоенная тоном женщины. – Как он? Мне сказали, что он поправится.

– Об этом позже. – Женщина оборвала меня. – Сейчас речь о вас. Вы называли места, города, в которых жили и где живете сейчас, институт и факультет, который закончили. Назвали модель своего телефона, перечислили некоторые хранящиеся в его памяти фотографии и музыку. Записи в нем во многом подтверждают ваши слова, но нам необходимо все перепроверить. Вам придется на некоторое время остаться здесь. Мы предоставим вам комнату со всеми удобствами, одежду, предметы гигиены, при желании – книги и тому подобное. Общаться будете со мной, Андреем Ивановичем и Светланой. Света, пожалуйста, проводите Нату и посмотрите, чем она сможет пообедать.

* * *

Меня проводили в небольшой «гостиничный номер» в том же подвальном этаже, состоявший из узкого коридорчика-прихожей, крохотной душевой и комнатки примерно три на три метра, разумеется, без окон. Все это на самом деле напоминало одноместный номер в гостинице: кровать у стены, тумбочка, письменный стол с деревянным стулом, небольшое кресло. Мебель казалась мне странной, смутно знакомой. Потом я поняла: она была новой, но очень старомодной, словно из восьмидесятых годов прошлого века.

Светлана открыла шкаф в прихожей, достала оттуда постельное белье, полотенца, халат.

– Простите, Ната, но пока ничего другого предложить не можем. Я сейчас постараюсь подобрать вам что-нибудь из одежды, ну и с обедом разберусь. Не бойтесь, это не больница и не секретная лаборатория. Это просто дежурное помещение для сотрудников, вынужденных заночевать на работе. Устраивайтесь, я скоро вернусь.

Она ушла, а я тупо смотрела на стопку белья на кровати. Потом заставила себя шевелиться, хотя хотелось только сидеть и плакать. Не от жалости к себе, а от непонимания – где я, что произошло, что будет дальше? Все же застелила кровать, снова накрыла ее гобеленовым покрывалом – я такие только в детстве видела. Еще бы коврик с оленями или Красной Шапочкой, о которых слышала от старших, и все, – подумала бы, что провалилась в прошлое. Но компьютеры, увиденные мной и в той разгромленной лаборатории, и здесь, в этой непонятной организации, да и другая техника, которую я успела заметить краем глаза, были очень даже современными.

Застелив постель, заглянула в душевую, осмотрела шкафчик: одноразовые упаковочки мыла, шампуня, пасты, новая зубная щетка, пакетик с одноразовыми бритвами и маленький тюбик крема для бритья, расческа – все рассчитано и на мужчин, и на женщин. Бритвы меня немного успокоили: если бы хозяева этой комнаты думали, что я не в себе, наверняка убрали бы столь опасные предметы.

Еще раз осмотрела комнату, шкаф, в котором обнаружила два комплекта постельного белья, запасные одеяло и подушку. В тумбочке было пусто, в ящике стола лежали стопка бумаги, упаковка простых карандашей, несколько ручек, калькулятор. Снова огляделась. Над кроватью заметила небольшую картинку под прозрачным пластиком, закатанную в жестяную рамочку. Какой-то пейзаж. Кажется, раньше такое называли эстампом. Над столом круглые часы со стрелками, беззвучно передвигавшимися по циферблату. Наверное, здесь не хотели раздражать постояльцев так успокаивающим меня тиканьем.

Я вздохнула и села в непривычно жесткое кресло. Удобно – не проваливаешься, и спину держит. Снова накатила безысходность, непонимание происходящего, захотелось сжаться в комок, закрыть глаза, отключиться от всего. Заставила себя разогнуться – и так уже один раз поспала, не дай бог проснусь еще где-нибудь, и все начнется сначала. Взяла бумагу, карандаш, стала рисовать, просто для себя, чтобы успокоиться. Рисовать я особо не умею, но и явных уродств не создаю – так, обычные почеркушки.

– Рада, что вы нашли, чем себя занять. – В дверях, катя перед собой сервировочный столик, появилась Светлана. – Прибыл ваш обед. Не волнуйтесь, все абсолютно безопасно для вас. А это одежда и все необходимое на первое время. Вы простите, но нам нужно ненадолго взять ваши вещи.

Она поставила на кровать большую спортивную сумку, потом выставила на стол миску с каким-то супом, тарелку с котлетой и картофельным пюре, стакан с чаем.

– Приятного аппетита. Не волнуйтесь, у вас пока выявлена только повышенная чувствительность к валерьянке, она действует на вас как сильное снотворное. Во всем остальном все в норме.

Я слушала, не совсем понимая, потом переспросила:

– Как вы могли это узнать?

– Мы же брали у вас анализ крови, – удивилась уже Светлана.

– Но всего часа два назад, и разве он…

– Больше трех, и этого вполне достаточно. – Она говорила очень серьезно. – Видимо, вы не привыкли к такому. Но я говорю правду, и вся наша еда для вас столь же съедобна, как и для нас самих. А наши повара готовят очень вкусно, поверьте.

Я не стала упираться: толку никакого, не с голоду же помирать, – и взялась за ложку. Суп оказался рисовым, с кусочками курицы, и – невероятно! – настоящей, а не той безвкусной «птичьей сои», которую у нас выращивают под видом бройлерных цыплят. Второе тоже напомнило мне детство – раньше так в столовых готовили, и люди еще нос воротили, глупые. Интересно, как у меня мозг переключился: только полчаса назад хотела биться головой о стену, а теперь радуюсь забытому вкусу детства. И чай тот самый, из столовой, да еще и с рассыпчатыми маковыми сушками.

Пока я обедала, Светлана распаковывала сумку:

– Рубашки – две штуки, брюки спортивные из хлопка – две пары, носки хлопковые – две пары, белье – два комплекта, ночнушки – две штуки. Еще нормальная расческа, кое-какая гигиена – нечего казенной пользоваться. Да, еще обувь, вроде это ваш размер. Вы позволите мне посмотреть ваши рисунки?

– Пожалуйста. – Я пожала плечами, ведь скрывать мне было нечего.

– Вам что-нибудь еще нужно? – Светлана собрала со стола тарелки.

Я осмотрелась. Сейчас мне хотелось только одного – отключить мозги. Но сделать это можно по-разному. Можно уснуть… и бояться, что проснешься еще где-нибудь. А можно чем-нибудь занять себя, самое надежное – чтением. Это не мной придумано, об этом ученые говорят: лучший способ успокоиться и прийти в себя – хорошая книга. Я взглянула на Светлану:

– Если возможно, то книги. Что-нибудь не глупое, но и не заумное, веселое, фантастику какую-нибудь, юмористическую или простую, но без особых боев, я даже не знаю… Классику я сейчас точно не осилю, а дамские романы…

Светлана поняла, что я хотела сказать:

– Хорошо, я узнаю.

Она вышла из комнаты, и я снова осталась одна.

Светлана появилась часа через три. За это время я успела вымыться – после сна в той каморке, под грудой тряпья, мне казалось, что все тело в смазке или мазуте, хотя ничего подобного там вроде не было, – переодеться в «казенную» одежду, которая на самом деле была совершенно новой, только из магазина, даже с ценниками, порисовать и думала, думала, думала.

– Простите, что заставила вас ждать.

Светлана вела себя столь же активно, как и днем, хотя наверняка успела переделать много дел. Она снова катила столик, теперь уже с ужином.

– Держите, а вот и вода на ночь, если захотите пить, и печенье. А это книги и проигрыватель с копиями вашей музыки. Телефон мы вам пока вернуть не можем, извините.

Я быстро поужинала, и Светлана ушла, забрав посуду и мою прежнюю одежду. Мне остались музыка, которая сейчас только ухудшила бы и так не радужное настроение, и стопка книг, явно не новых, некоторые же вообще оказались зачитаны до ветхости – видимо, их собирали у работающих здесь людей. Я взяла верхнюю книгу и на время отключилась от всех проблем. Проходные фантастические рассказы стали для меня тем, чем крепкий алкоголь является для пьяниц, и вынырнула я из книжного забытья в первом часу ночи, да и то лишь для того, чтобы сразу уснуть.

* * *

Меня разбудила Светлана:

– Доброе утро. Уже девятый час, вам пора вставать. Ваш завтрак. Через час с вами будут говорить Марина Алексеевна и Андрей Иванович, поторопитесь.

Разговор вышел длинным, но очень похожим на вчерашний. Меня спрашивали о моем прошлом, снова и снова уточняли детали предыдущего дня, просили рассказать о хранившихся в моем телефоне записях и оставили одну только перед самым обедом, который снова привезла Светлана. Вторую половину дня я читала, успев «проглотить» две книги и начать третью.

На четвертый день такого одиночного заключения ко мне пришли не только уже знакомые Марина Алексеевна и Андрей Иванович, но и подтянутый пожилой мужчина, представившийся Петром Анатольевичем. Он, как я вскоре поняла, и являлся руководителем всей этой организации.

– Здравствуйте, Ната. Вижу, вы не унываете.

Он вежливо кивнул и сел в кресло, остальные заняли кровать, так что мне остался стул. Мужчина же продолжил:

– Прошу простить нас за столь долгую изоляцию вас от мира, но вы сами, надеюсь, понимаете, что это вызвано необходимостью, а не нашей прихотью. Мы перепроверяли ваши слова, да и многое другое. Теперь ситуация стала более понятной, хотя и не очень благоприятной для всех нас. Но и не плохой, уверяю! Ничего катастрофического не произошло, но проблем впереди много. Вы позволите объяснить?

Я кивнула, хотя вопрос был просто данью нормам этикета и от моего мнения ничего не зависело. Петр Анатольевич сел поудобнее, упер руки в колени и стал объяснять:

– Как вы, наверное, уже поняли, вы сейчас находитесь не в своем родном мире. Оказались вы здесь наполовину случайно. Наполовину – потому что эксперимент, насколько мы выяснили, запланировали довольно давно, даже руководство института поставили в известность, но прошлые опыты не давали результатов. Последняя попытка доказать теорию Михаила Петровича удалась, но на линии пересечения пространств оказались вы, нечаянно перешагнув своеобразный «водораздел». Если бы дело заключалось только в этом, мы смогли бы вернуть вас обратно, даже не требовали бы молчания: насколько я понял, в вашем мире эксперименты с пространством не проводятся, и вам бы все равно не поверили. Но беда в том, что, пока вы спали под действием успокоительного, в лабораторию ворвались неизвестные, уничтожили приборы и записи и увезли профессора в неизвестном направлении, а его ассистента тяжело ранили. Он, кстати, о вас ничего не знает – пришел в лабораторию как раз в разгар погрома. Вас нападавшие не заметили, поэтому вы и не пострадали. Михаил Петрович успел спрятать вас в последний момент.

Кое о чем я догадывалась и так, но то, что человек у двери – не Михаил Петрович, – не знала. Классический сюжет фантастики: вон стопка книг, там каждый второй рассказ о подобном же. Петр Анатольевич продолжал:

– Возвращение вас в ваш мир – дело не безнадежное. Нам удалось восстановить некоторые данные из разбитого компьютера, многое было записано от руки в том журнале экспериментов, о котором вы говорили. Профессор – человек старой школы и дублировал все в тетради, которую успел сунуть в одеяла. Мы ищем и самого Михаила Петровича, надеемся, что он жив и здоров: похитителям слишком нужны его знания, чтобы причинить ему вред. Но в любом случае вопрос с возвращением вас в ваш мир будет решаться с привлечением многих специалистов. К сожалению, это дело очень долгое, а вы не можете жить здесь, в этой комнате, столько времени. Вы ведь получили высшее образование, так? Умеете работать с документами? У нас есть к вам предложение: мы берем вас на работу в архив, помощницей заведующей – она все объяснит, работа там не очень сложная. Через некоторое время предоставим вам служебное жилье, а пока поживете у Светланы и привыкнете к нашему миру. Как вам такое предложение?

Я кивнула не думая: выбора у меня, по сути, не было. Хотя все это казалось очень странным: к ним попадает человек из другого мира, а его не гоняют по исследовательским институтам, не растаскивают на атомы, пытаясь все объяснить, а довольно буднично предлагают работу, даже с жильем.

– Что от меня потребуется? – Я задала вопрос буквально «на автомате».

Петр Анатольевич кивнул:

– Марина Алексеевна, прошу вас.

Женщина стала объяснять:

– Вы будете работать помощницей заведующей архивом, пока на полставки, а когда полностью освоитесь, посмотрим, может, и на полную переведем. Ставки у нас довольно высокие, так что на жизнь вам хватит. О своем происхождении советую не распространяться, хотя никаких обязательств мы на вас в этом не налагаем – это ваше личное решение. Но огласка может вам повредить, предупреждаю. Архив относится к моему отделу, поэтому вашей начальницей буду именно я, конечно, не в вопросах, касающихся работы самого архива. На ближайшие две недели вам предоставлен ознакомительный оплачиваемый период, за это время вы должны будете освоиться в нашем мире, познакомиться со спецификой работы организации, требованиями к сотрудникам. В дальнейшем вы будете обязаны соблюдать эти требования. Также вы не будете иметь права переехать куда-либо по собственному желанию. Выполнение этого условия необходимо в первую очередь вам самой: когда мы восстановим приборы Михаила Петровича, то не хотели бы искать вас, чтобы вернуть домой.

– Вы забыли еще об одном, – напомнил ей Петр Анатольевич.

– Да, простите. Вы должны будете периодически проходить медосмотры и обследования. Вы сами понимаете почему. Это необходимо и вам, и нам. Также иногда нам могут потребоваться рассказы о вашей родине.

– Я все поняла, – кивнула я. – Когда?..

– В конце рабочего дня Светлана зайдет за вами и отвезет к себе. Впереди выходные, за это время вы успеете купить себе одежду – мы обеспечим вас необходимой на первое время суммой.

Я снова кивнула.

* * *

Ехали мы на служебной машине – так решил Петр Анатольевич. Я сидела на заднем сиденье небольшой легковушки и смотрела в окно. Город напоминал тот, в котором я жила, но это сходство касалось лишь центра с его старинными домами и относительно узкими улицами. Но буквально в трех километрах от того здания, в котором располагалась до сих пор непонятная для меня организация (я примерно сообразила, что на ее месте в моем мире), начинались совершенно иные кварталы: новые «башни» от десяти этажей и выше, среди которых терялись немногочисленные старинные дома и пятиэтажки, похоже-непохожие на наши «хрущобы». По улицам ехали вроде бы обычные машины, но тут я не могла быть в чем-то уверенной, потому как в марках автомобилей не разбиралась.

– Какой сейчас месяц? – Я обернулась к сидевшей рядом Светлане, та коротко ответила:

– Двадцать шестое мая две тысячи семнадцатого года.

Вскоре мы въехали во двор и остановились у «свечки» – очень высокой многоэтажки персикового цвета. Я вышла, запрокинула голову.

– Сколько здесь этажей?

– Двадцать пять. – Светлана поднялась на невысокое крыльцо, прижала палец к кнопке-сканеру домофона: – Заходи, нам на пятнадцатый.

Я зашла в небольшой светлый холл с цветами на окне, новенькими лифтами и видневшейся за стеклянной дверью лестницей. Непривычное ощущение, словно в хорошей гостинице, только администратора или консьержа не хватает. Светлана подтолкнула меня к лифту, не дав все «переварить», и мы поехали наверх. Но на нужном этаже все оказалось проще, хотя так же чисто и аккуратно. Дверь нашей квартиры выходила не в холл или видневшийся за ним коридор с ковровыми дорожками, а на лестничную клетку. Моя хозяйка открыла квартиру обычным с виду ключом, потянула лакированную филенчатую дверь:

– Проходи, сейчас мы тебя устроим. Не удивляйся, квартиры сотрудников в этой части дома – мы не такие уж важные птицы. Хорошо, лифты общие.

Квартира оказалась небольшая, хотя и двухкомнатная, уютная, светлая, но полупустая из-за небольшого количества мебели. Вскоре я поняла, что мебели хватало, просто она была не такой объемной, как у нас, и тоже напоминала гарнитуры семидесятых-восьмидесятых годов. Да и моя хозяйка, видимо, не любила загромождать квартиру и возиться с уборкой. В большой комнате стояли узкий книжный шкаф, столь же узкий застекленный бар, выполнявший и роль серванта, диван, кресла и журнальный столик. Только телевизор на стене между шкафом и сервантом, да отсутствие ковров, вроде бы популярных в моем мире в те годы, не вписывались в «старомодную» для меня обстановку. «Но это не советское прошлое!» – одернула я себя, невольно улыбнувшись напольному торшеру с желтым бахромчатым абажуром. Словно в детстве, в гостях у дальней родственницы.