Текст книги "Ведьмин крест"

– Мы готовы, отец Макар, – наконец они замерли перед священнослужителем.

– Аминь! – обрадовался тот, попробовал сфокусировать взгляд на молодых и, запинаясь, затянул какой-то псалом.

Софье было невыносимо стоять здесь, на лобном месте, точно паяц в балагане, и она была несказанно рада, когда прозвучали вечные слова:

– Берешь ли ты, Илья Николаевич, в жены рабу божию Софью?

– А как же!

Священник довольно икнул, видимо, вспоминая об оставленном за столом угощении, и перевел мутный взгляд на невесту.

– А ты, Софья Алексеевна? Берешь ли в мужья нашего уважаемого Илью Николаевича?

Интересно, а что будет, если сказать «нет»?

Софья так явно представила последствия этого коротенького словечка, что рисковать и экспериментировать желания не осталось. Она нашла взглядом стоявшего позади остальных гостей Дмитрия и, не сводя с него взгляда, громко произнесла:

– Да. Я беру.

– Вот и чудненько! – обрадовался поп. – Точнее, аминь!

И словно этим словом снял запрет на разговоры. В зале точно завелся пчелиный улей. Кто-то кричал поздравления, кто-то продолжил беседу, прерванную на этот нелепый обряд. Зазвучала музыка. Софья готова была провалиться сквозь землю, только бы не быть здесь, где каждый норовил показать ее ненужность, ее чуждость в этом доме. Даже ее новоиспеченный муж словно забыл о ней, принимая поздравления и поднимая с каждым чарку за счастливый брак.

Наконец он о ней вспомнил.

– Софья, пойдем, поешь чего-нибудь, выпей. – Муж облапил ее за талию и потащил к двум стульям, стоявшим во главе стола. – Садись!

Он усадил ее за стол, сел рядом и, снова обняв за талию, зашептал на ухо:

– Ты не бойся, моя хорошая! Я тебя лаской не обделю. Сколь ни выпью, а мужем твоим сегодня стану. Веселись, знакомься с родней, друзьями, а около полуночи уйдем.

Софья молча кивнула, а когда он отвернулся, передернулась, украдкой глядя на него. Пусть вчера он и показался ей моложавым, но сейчас, перебрав медовухи, выглядел гораздо старше своих лет. А может, все же свалит его с ног сегодня зелье? Сделать вид, что она тоже пьет, а самой ему подливать?

Перекусив зажаренным на вертеле перепелом, она подставила кубок виночерпию и коснулась руки мужа.

– Давай выпьем с тобой, Илья, за нашу сделку?

– Сделку? – Он заглянул в пустой кубок, дождался, когда его наполнят, и, щурясь, посмотрел на жену. – Ха, а ведь ты, деваха, права! Сделка она и есть! Потому мне наш союз люб. Любовь – она что? Она делает тебя слабым, а дело – завсегда дело. За сделку!

И махом опрокинул кубок в себя. Утер рукавом усы и снова облапил ее.

– Будешь верной, родишь мне сына, и я тебя озолочу!

– Я помню наш уговор… – Она отхлебнула пряный, пахнущий травами и медом напиток и снова подняла тост. – Тогда, милый муж, давай за будущего сына и наследника!

– О! Это другой разговор! – Ему вновь наполнили кубок, и он тут же его осушил.

Спустя полчаса такого душевного разговора Илья Николаевич уже больше висел на ней, чем сидел на стуле, и говорил несвязно, постоянно повторяясь. Вот только и Софья с непривычки, хоть и пила мало, напробовалась медовухи, и теперь противно кружилась голова, и хотелось спать.

– Илья Николаевич! – наконец, не выдержав его бормотания, она вскочила. – Что-то дурно мне от зелья твоего. Голова кружится и мутит. Не пила я до сего дня отраву эту!

– Что? Желаешь в опочивальню и так намекаешь? – Он растянул в пьяной улыбке губы.

– Желаю. Но сперва на крылечке хочу постоять! На ветру холодном. Чтобы в себя прийти и долг супружеский исполнить.

– Ну, ступай. Постой. А я, ежели не дождусь, приду за тобой! – Илья махнул на нее рукой, словно благословляя, заглянул в пустую чарку и криком подозвал к себе слугу: – Эй ты! Почто моя чарка пустая? Наливай! Вровень с краями наливай! Слепой, что ли?

Дальше Софья на него не смотрела. Принялась пробираться меж гостей к желанным дверям, а выбравшись в холодный темный коридор, она чуть ли не на ощупь пошла вперед, молясь только об одном: найти выход на улицу. В тот момент она хотела спрятаться хоть в сарае, хоть под крыльцом, лишь бы ее не нашло чудовище, называющееся теперь мужем.

Она услышала, как где-то грохнули тяжелые двери зала, и прибавила шагу. Холодный осенний ветер принял ее в себя, когда она уже и не надеялась найти дорогу на улицу. С наслаждением вдохнув напоенный дождем воздух, Софья не стала спускаться с крыльца, просто подошла к крайней колонне и, обняв ее, прижалась щекой к холодному мрамору.

Успокоение пришло с мыслью: никто ее не будет искать. Ее благоверный уже слишком пьян и оттого ленив. Разве что его слуги, да и тем лень будет идти в непогоду. Надо переждать тут пару часов, и ненавистная постель отложится на день. А если завтра будут вторые сутки празднования, то и на два дня.

Она так размечталась о том, как будет хороша жизнь, если ее старый муж не будет ее принуждать к тому, чего она не хочет, что даже не заметила, как тихо скрипнула дверь, и на крыльцо вышла высокая, широкоплечая тень. От сжавших ее в объятии рук она едва не закричала, но стерпела, почуяв сладкий аромат зелья, исходящий от подкараулившего ее супруга. Губы, на удивление нежные, скользнули по шее, задержались на плечах, заставляя ее против своей воли тихонько застонать. Не ожидала она такой нежности от Ильи Николаевича, но все же негоже это пьяными в брачную постель ложиться. А ну как боженька дитя им с первой ночи даст?

– Погоди, Илья Николаевич, – выдохнула она, млея от невольной ласки. – Дай привыкнуть! Понимаю, что твоя, но прошу, пусть это случится не сегодня. Это моя последняя просьба как невесты!

От раздавшегося голоса она замерла, не в силах пошевелиться.

– Нет, Софьюшка, не моя ты. И привыкать не к чему. Все бы отдал, чтобы оказаться на месте брата. Понравилась ты мне. Еще когда он о тебе рассказал, когда на смотрины ездили. Лебедь белая, а досталась человеку, не ценящему ничего, кроме денег! И ведь я сам тебя уговаривал не далее, как сегодня. Просил поверить в лучшее будущее. Прости меня, Софьюшка!

Стремительно развернувшись, она во все глаза уставилась на Дмитрия.

– Так люба я тебе?

– Да, – прошептал он и впился в губы поцелуем, от которого замерло сердце и сворачивалась кровь. Софья ответила со всей страстью, на какую была способна, молясь только об одном, чтобы этот поцелуй не заканчивался никогда! Вот только все хорошее имеет свойство исчезать предутренней дымкой. Дмитрий отстранился. – Прости. Я сейчас уйду и больше никогда тебя не побеспокою. Только полюбуюсь тобой еще немного!

– Нет! – она вцепилась в его горячие пальцы. – Останься со мной! Исполни мою просьбу!

– Любую! – Его губы снова нашли ее шею, обжигая, съехали в ложбинку на груди. – Все для тебя! Что ты хочешь?

Софья помолчала, набираясь решимости, и страстно зашептала:

– Не люб твой брат мне! Не могу свою чистоту отдать этому пьяному борову! Прости за слова. Хочешь, можешь ему так и передать. Только прошу, будь у меня первым! Тогда мне ничего не страшно будет.

Дмитрий отстранился. Софья чувствовала, как он смотрит на нее и молчит. Словно она уничтожила все, что между ними зарождалось, своим непристойным предложением. И когда Софья уже и не надеялась на ответ, он вдруг подхватил ее на руки, легко сбежал по ступеням крыльца и, покрывая лицо поцелуями, направился в темноту.

Аромат сена подсказал Софье, что Дмитрий принес ее на сеновал. Сгорая от нетерпения, он опустил ее в душистую перину. Позволил ей стянуть с себя рубашку и застонал, когда ее губы прочертили влажную дорожку на его груди. Подмял под себя.

– Будь моим! Будь первым! – понимая, что не в силах вынести такую страсть, прохрипела, извиваясь под его сильным телом, Софья.

– Тише! – шепнул он, закрывая ей рот поцелуем. – Я твой! Я тебя никому не отдам!

Спустя какое-то время они, обессиленные, упали на сено.

– Тебя скоро начнут искать… – наконец, после долгого молчания, произнес Дмитрий и вдруг закрыл себе лицо руками, застонал. – Что же я наделал… Как же мне жить, зная, что ты с ним? Что ты не моя? Он даже не родной мне! Сводный, по отцу. И все деньги семьи у него. Я – нищий! Ты даже убежать со мной не сможешь…

– Чш… – Софья отвела его руки, заставив смотреть на нее. – Ты мой любый! Мой первый! Я тебя всю жизнь ждала! И не отпущу больше! Твой брат – не вечный. Наступит срок, и ты сможешь быть со мной, не таясь, а пока дозволь радоваться тобой хоть иногда!

Голоса, раздавшиеся со стороны усадьбы, заставили ее в страхе замолчать.

– Уже?

– Не бойся. Мы приведем себя в порядок, чтобы никто ни о чем не догадался, а после я выйду с другого входа, присоединюсь к ним и приведу сюда. А ты скажешь, что заблудилась, а так как лишку выпила, то и уснула. Поняла? – Он поднялся и принялся застегивать рубашку.

– Поняла. Только пообещай, что мы теперь вместе? И тогда я все стерплю!

– Обещаю! – Он поцеловал ее долгим поцелуем. – Теперь вместе…

Глава 4

Ночь пролетела в мечтах и творческом порыве. Вместо одной песни Соня сочинила целых три! Точнее не песни. Стихи! Стихи она не писала лет семь, а потому, пока шло вдохновение, она и думать забыла о сне. Наконец, подобрав аккорды на старенькой гитаре, выпрошенной у мальчишек из соседней комнаты, Соня смогла уснуть.

И сон ей приснился странный, сумбурный, но приятный. Точнее сам сон она не запомнила, а вот ощущение полета осталось после пробуждения.

В окнах плескались сумерки. Соня рывком поднялась и уставилась на часы, пытаясь понять: сейчас всего полдевятого или уже? Наконец, сообразив, что она благополучно проспала весь день, Соня заметалась по комнате, натягивая джинсы, попутно пытаясь вскипятить чайник и накраситься. Время как будто замерло. Соне показалось, что она потратила на сборы не меньше часа, но, когда она вышла из комнаты, на всякий случай прихватив с собой гитару, часы показывали, что с момента ее пробуждения прошло всего десять минут.

Когда она подходила к клубу, ее вдруг окликнули:

– Эй, красавица!

Соня только передернула плечами, решив проигнорировать нахала. Да и мало ли красавиц тут ходит… Но незнакомец был упорным. Соня услышала приближающиеся шаги.

– Идет и никого не замечает! Как будто так и надо! – Чьи-то пальцы сжали ее руку, заставив ойкнуть и испуганно обернуться.

– Ты?

На нее смотрел, улыбаясь в тридцать два белоснежных зуба, паренек из маршрутки. Витя, кажется…

– Я! А что ты так удивилась, будто к тебе сам Элвис клеится? В клуб?

– Ага. – Не удержавшись, Соня заулыбалась сама. Обаятельный, мерзавец! И талантливый…

– Кстати, хотел сказать спасибо! – Он достал из кармана джинсов бонусную карточку, пожертвованную ею вчера. – Реально понравилось?

– Очень! Только… – Соня криво улыбнулась. – Такие песни в вашем клубе не в чести?

– Да все песни в чести! Главное, как спеть. – Он улыбнулся еще шире и протянул ей карточку. – Держи.

– Не надо. Она твоя! – решительно помотала головой девушка и направилась к клубу. Времени уже много, а талончики, наверное, уже разобрали. – Ты реально круто спел вчера.

– А почему ушла? – Парень как ни в чем не бывало перевел тему и зашагал рядом. – Я хотел тебя поблагодарить, а тебя уже и след простыл.

– Поздно было. Иначе в общагу бы не попала. – Она пожала плечами. Неужели и так непонятно?

– У нас клуб работает до утра. Многие остаются, – не отставал тот. – А сегодня что планируешь делать? На народ поглазеть или себя показать?

– Показать. – Соня постучала по висевшей за спиной гитаре. – Песню написала. Хочу спеть.

– Песня – это хорошо. Но, боюсь, как бы эта консервная банка ненароком не развалилась в самый ответственный момент. – Он тоже пару раз стукнул по инструменту, словно считал, что «ответственный момент» должен наступить именно сейчас.

– Не надо… Мне ее еще соседям отдавать. – Спустившись на набережную, Соня остановилась. – Спасибо, что проводил, э-э… Витя?

Парень поморщился и поправил:

– Лучше Вик. А тебя как зовут?

Но Соня проигнорировала его вопрос.

– Вик?!

– Ну да… А что, непохож?

– Тот самый Вик?

– Ну… бог его знает тот или не тот. – Парень лучезарно улыбнулся. – Просто сокращение. Привычное. А что? Или может, плохие ассоциации?

– Вчера… Стас, кажется… сказал держаться от тебя подальше. Если, конечно, ты – владелец клуба… – Соня зябко передернула плечами. Приплыли! Значит, вчера она добровольно отдала пять тысяч этому миллионеру, а сама догрызала последние яблоки? Ну не дура ли?!

– Так это ты была той роскошной незнакомкой, как он выразился? – Вик вдруг обидно расхохотался. – Он мне вчера всю ночь про тебя рассказывал, а я ему слюнки утирал. – И тут же стал серьезным. – Давай расставим все точки на берегу. Во-первых, клуб не мой, а моего отца. Я всего лишь креативный директор и получаю наравне со всеми. Во-вторых, Стас первый бабник на деревне. Вот увидишь, сегодня же начнет тебе намекать, что с ним лучше дружить, если хочешь попасть на голубой экран. Ну, и в-третьих, девушки у меня пока нет, как и времени на девушек, так что решай сама, держаться от меня подальше или поближе. Ну что, пойдем?

Он как ни в чем не бывало кивнул на качающуюся на прибрежных волнах посудину, затем взял оторопевшую Соню за руку и повел за собой по трапу на палубу.

В клубе уже было многолюдно, пахло сладким табачным дымом, духами и весельем. Гремела музыка, а на сцене уже извивались в пароксизме экзотанцев две девушки восточной наружности. Вик уверенно пробирался сквозь толпу, цепко держа Соню за руку, изредка отвечая на приветствия кивками. Возле лестницы, ведущей на сцену, он остановился, ободряюще улыбнулся Соне.

– Не бойся. Здесь помидорами не закидают, даже если у тебя ни слуха, ни голоса. Единственно, денег не заработаешь, но себя показать сможешь.

– А почему ты считаешь, что у меня ни слуха, ни голоса? – Соня выдернула руку из его цепких пальцев.

– Я так не считаю. – Вик вдруг заправил ей выбившуюся прядь за ухо и подтолкнул к лестнице. – Просто ободряющее напутствие. У тебя ладошка, как у мертвеца. Не надо бояться…

Соня передернула плечами и заторопилась вверх по лестнице. Ну каков наглец? Мало того, что обозвал бездарем, так еще и в трусихи записал!

Она собралась направиться прямиком за кулисы, но он перехватил ее у двери и решительно потянул за собой в комнату из черного стекла, где вчера она общалась с весельчаком Стасиком.

– Сначала заглянем в администраторскую и узнаем расписание выступлений на сегодня.

– Вик? – С дивана им навстречу поднялся обнимающийся с какой-то блондинкой Стас. Заметив Соню, он, ничуть не смущаясь, распахнул ей объятия. – Ваау! А я и не ожидал, что так скоро снова увижу вас, прекрасная незнакомка!

– Так, свободна! – Вик только посмотрел на девицу, как та тут же ретировалась из ложи, оставив их втроем. – Снова очередная протеже?

Он посмотрел на Стаса.

– Да… обещал замолвить тебе словечко. Не за просто так, конечно… – Подмигнул тот. – У нее папа какой-то магнат. Хочет, чтобы девочку приютили в шоу-бизнесе.

– Ок. Пусть покажет, что умеет. Подумаем, – хмыкнул Вик.

– Да между нами, мальчиками, талант у нее только один… – Стас многозначительно замолчал.

– Тогда вопрос не ко мне, – отрезал тот и полистал лежавший на столике журнал. – Время для Сони найдешь?

– Хоть всю ночь! – Тут же осклабился здоровяк, но, заметив взгляд Вика, посерьезнел. – А чего искать? С двух до трех свободно. Пока… Хватит?

Вик посмотрел на Соню.

– Подойдет?

Она пожала плечами.

– Мне и десяти минут хватит. Только… как потом в три ночи я попаду в общагу?

– Мы что-нибудь придумаем. – Вик что-то черкнул в журнале и поморщился. – Стас, ты за что деньги получаешь? Прибери басы и следи за светом.

– Есть, мой капитан! – тот шутливо вытянулся в струнку и бросился к пульту.

– Балбес! – беззлобно ругнулся Вик и, приобняв Соню за плечи, повел к выходу, попутно объясняя: – Мы с ним с детского сада знакомы. Куда денешься? Вот и терплю…

– Еще кто кого терпит… – Тут же донеслось в ответ. – Все лучшее тебе… А как же? Ты же босс!

– И где мне ждать? – выкрикнула Соня, едва они оказались в зале, в надежде перекричать ритмичную музыку.

– Пойдем! Сегодня ты моя гостья! – Вик кричать не стал, просто произнес ей это на ушко и, снова взяв за руку, повел вниз, за собой. Как маленькую, чесслово!

А может, боится, как бы она не потерялась? Не сбежала? Может, прав был Стас, когда предупреждал о нем? Хотя куда теперь деваться? Надо же было так попасть…

Мучаясь сомнениями, Соня послушно последовала за ним. Наконец, Вик привел ее к, на удивление, свободному диванчику.

– Садись.

– А если кто-нибудь придет? – Соня оглядела зал, забитый до отказа.

– Не придет. Это вип-зона. Предназначена только для владельцев клуба и их гостей. Все об этом знают. – И ободряюще улыбнулся. – Будь как дома. Я сейчас.

И затерялся в толпе.

Ага, но как бы не забыть, что она в гостях!

Соня принялась следить за действом, разворачивающимся на сцене, и так ее захватило выступление двух мимов, что она не заметила, как рядом с ней уселся одетый в клетчатую рубашку и рваные джинсы какой-то бородач лет пятидесяти.

– Мое почтение!

Соня вздрогнула от неожиданности.

– Здрасьте…

– Может, вы пересядете? – Бородач достал из кармана трубку, со знанием дела набил ее табаком и, чиркнув спичкой, выпустил к потолку клубы сизого дыма.

– А может, это вы пересядете? – Соня демонстративно поморщилась, принимаясь разгонять дым ладошкой. – А еще лучше, выйдете на улицу.

– Не курите?

– Категорично! – Соня принялась выискивать глазами Вика. Когда он уже наконец-то придет, чтобы объяснить этому маргиналу его место!

– Может, еще и не пьете? – прищурился тот, снова выпустив клуб дыма.

– Угадали!

– Неужели еще и девственница?

– А вот это вас не касается! – вскочила Соня, но бородач поймал ее за руку и снова дернул на диван.

– Просто восхищаюсь! Впервые встречаю такой вымирающий вид непорочности! Хотя… – Он поднялся. – Не бывает в этом мире ангелов. У каждого есть своя червоточинка! – И бросив «передай Вику привет», направился куда-то к сцене.

Соня, возмущенно сопя, провожала взглядом его высокую фигуру до тех пор, пока ее не отвлек Вик. Он незаметно подошел и поставил на столик два высоких стакана, в которых были налиты разноцветные напитки. В одном розовый, в другом оранжевый.

– Не заскучала? – Он уселся рядом, положив руку на спинку дивана поверх ее плеча.

– Заскучаешь тут! – она бросила на него возмущенный взгляд. – Кое-как отвадила какого-то бомжа! Внаглую уселся на ваше «вип-место» и, пока я не пригрозила, даже не собирался никуда уходить! Кстати, он еще тебе привет передал!

– Хм… – Рука Вика задумчиво съехала Соне на плечи. – А как, говоришь, он выглядел? Во что был одет?

– Выглядел как бомж! Лохматый, бородатый. В какой-то потрепанной одежде.

– Угу… – Вик задумчиво покусал губы, взял напиток и протянул Соне. – Ну и бог с ним! Ушел и ушел! Мало ли кто меня знает…

– Это что? – Она настороженно принюхалась к аромату фруктов, источаемому оранжевым напитком, и, не удержавшись, сделала глоток. – Мм… вкусно, но такое впечатление, что сюда добавили алкоголь…

Вик дождался, когда она выпьет половину бокала, и не стал разочаровывать.

– Это тебе для храбрости. «Секс на пляже».

– В смысле? – Соня уставилась на него, пытаясь совладать с огненным теплом, прокатившимся по пищеводу.

– В прямом! Не нравится? – Вик заграбастал себе ее стакан и сделал небольшой глоток. – Да вроде все как обычно!

– Что – обычно? Напаиваешь девушку и ведешь ее на пляж? – В душе Сони вдруг стало пусто. Прав был Стас! Этот Вик ничем не лучше тех богатеев, что приехали сюда выбрать очередных обезьянок для своих шоу!

Господи, зачем она здесь?!

– Что?! Ты вообще о чем?! – Вик недоуменно нахмурился.

– О том! Я не дура! Зачем ты принес мне эти коктейли? Чтобы напоить и переспать со мной на пляже? И сколько таких дур попалось на твои уловки? – Соня вскочила. Схватила гитару, чтобы бежать отсюда подальше, а если этот растлитель попытается ее остановить – дать по башке! Но его искренний, заливистый смех заставил ее остановиться. Скорее от неожиданности.

Она ожидала всего: от оправданий до гневных проповедей, но смех?

– Что ты смеешься? Скажешь, я не права?! Ну? Отвечай! Хватит ржать уже!!! – Не выдержав, Соня полезла к нему с оплеухами.

– Тихо-тихо! – Одной рукой укрываясь от ее тяжелой ладошки, второй он сгреб ее и притянул к себе, силой усадив на колени. – Успокойся! А то нас действительно неправильно поймут.

– Неправильно?!

– Ну да! Решат, что ты моя девушка, и секс на пляже для нас это не просто название коктейля…

– Коктейля?! – Соня замерла. – Так ты ничего такого мне не предлагал?

– Нет, но не в моих правилах огорчать девушек, тем более таких красивых… Поэтому, если ты так настаиваешь… – Вик уже откровенно ржал.

– Ах ты… – Соня, чувствуя себя полной дурой, все же дала ему легкую затрещину, пытаясь его утихомирить, совершенно позабыв, что по-прежнему сидит у него на коленях.

– Ах, я! – согласился тот. – Фантастика! Ты что, никогда не пила коктейлей?

– Я вообще никогда не пила!

– И не куришь?

– А надо?

– А про секс на пляже ты…

– Даже не начинай! – Соня попыталась пересесть с его колен на диванчик, стоявший напротив, но его руки цепко удерживали ее за талию.

– Хорошо! Тогда последний вопрос. Ты откуда? С Марса?

– Я местная! Родилась в этом городе, но с десяти до восемнадцати лет была практически под арестом! В интернате. Поэтому, когда мои сверстницы постигали прелести жизни, я училась. Как ни глупо это звучит!

– Это прекрасно звучит! – Вик вдруг стал серьезным и повторил слова маргинала: – Вымирающий вид!

– Что?

– Пойдем, говорю. Подберем тебе инструмент, и за кулисами ты сможешь отрепетировать. Там есть комнатки со звукоизоляцией. – Он поднял ее, встал сам и еще серьезнее произнес: – Прости, что принес тебе алкогольный коктейль. Мне очень жаль…

– Да нормально, – легкомысленно отмахнулась Соня, направляясь за ним к сцене.

Даже хорошо! Мандраж, мучающий ее при одной мысли о сцене, куда-то делся, а на его место пришла легкость и какое-то веселье, а еще собственная неотразимость.

– А инструмент у меня есть, если ты еще не заметил…

– Заметил, только это не инструмент. Это дрова! Выкинь эту гитару.

– Не могу! Может, и дрова, но чужие.

– Тогда верни владельцу и посоветуй сжечь! – фыркнул Вик, поднимаясь по лестнице. На сцене он обернулся, поджидая ее. – Пойдем, я покажу тебе настоящие инструменты!

Она снова оказалась за кулисами. Не в пример вчерашнему вечеру, здесь было многолюдно и весело. Кто-то играл на гитаре, кто-то репетировал танцевальные номера, кто-то спорил, говорил, смеялся. Шум от этой закулисной жизни даже перебивал грохот музыки из зала, которая вдруг стала тихой и унылой.

– Привет, Вик!

– Витек, здорово!

– Вик, рада тебя видеть!

– И как всегда неотразим!

– И как всегда с новой протеже!

Их окружили. Парни жали Вику руку, девушки призывно улыбались и бросали томные взгляды ярко накрашенными глазками.

– Привет всем! – Вик улыбался, жал руки, медленно, но верно пробираясь в конец коридора. Наконец, они остановились перед дверью. Вик открыл ее ключом и, распахнув, посторонился, давая дорогу Соне, и, прежде чем закрыть дверь, пояснил: – Нам некогда. Потом поговорим!

– Ага… некогда…

– Все понятно!

– Когда закончишь, выходи, пивка попьем, – раздались им вслед полные пошлых намеков фразы.

– Не обращай внимания! – Вик задвинул защелку и обернулся к смущенной Соне. – Меня все считают ловеласом, хотя ни у одной из этих дам нет повода меня обвинять.

– Да мне все равно. – Соня передернула плечиками и принялась разглядывать убранство комнаты, в которой она оказалась. Уютная домашняя обстановка с приглушенным светом и мягким диваном, у которого стоял журнальный столик, навевала мысли об отдыхе, и не только, но она решила не обращать на это внимания, отдав предпочтение разглядыванию трех гитар, стоявших на подставках. Их гладкие полированные бока и блестящие позолотой лады говорили о немалой ценности. А еще бренды, о которых она даже не слышала: Takamine, Epiphone, Gibson.

– Можно? – Выбрав одну, она взяла ее и, перекинув через плечо ремень, замирая от восторга, провела по струнам. Тут же раздалось серебристое звучание.

– Ты ей нравишься. – Вик подошел и сел на диван, глядя на нее снизу вверх. – Такого звучания я еще не слышал… Поиграй?

Соня выдохнула, пытаясь унять накатившее волнение, и заиграла перебором грустную мелодию. А потом запела. Песня, которую она сочинила за ночь, рвалась наружу, требуя слушателя, признания.

Ночные дороги зовут за собой Куда-то в неведомый край. Забытые боги тревожат покой, Закрыв дверь в потерянный рай.

И я забываю о солнечном дне, Шагая во тьму за тобой. А я отдаю душу звонкой струне, Лишь ей доверяя всю боль.

Сожженные книги не в силах согреть Меня в эту звездную ночь. Лишь голос тревожный будет звенеть, Плетью гоня меня прочь.

А что впереди? Туманная даль. Ни боли, ни песен, ни слов. А что позади? Сожженный алтарь И дым поминальных костров.

И битвы, и плаха, и звоны мечей, И раны, и слезы, и дождь… И только, я верю, у райских дверей Ты снова меня подождешь.

И скажешь: я помню, я знаю! С тобой Мы два отсеченных крыла! Мы патока слез! Мы радости соль… Спасибо за то, что пришла…

– Ничего себе! – выдал Вик, когда стихли последние аккорды. – Да ты – талант! Твой голос может стать тебе путевкой в жизнь, а я помогу. Познакомлю тебя с отцом! Он явно не оставит такой самородок без внимания!

– Тебе понравилось? – Соня с сожалением сняла гитару и поставила ее на подставку.

– Шутишь? – Вик поднялся, взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван. – Да я до сих пор в себя прийти не могу! Скажу честно, такие песни редкость в этом клубе, где все построено на шоу-бизнесе. Но это-то и может выстрелить!

– Если честно, мне не важна слава или карьера в шоу-бизнесе. Здесь я хочу заработать денег, чтобы хоть как-то дожить до стипендии, а впоследствии выучиться на учителя истории, и…

– Выйти замуж, нарожать детишек и учить лоботрясов?

– А хотя бы и так! – Соня вскинула подбородок. – Это хорошие планы.

– Это обычные планы. Многие говорят то же самое, выдавая общие стандарты за свои собственные.

– Да? Тогда какие стандарты и мечты у тебя? – Соня чуть прищурилась, разглядывая его четкий породистый профиль.

– Да как у всех! – Вик улыбнулся, разглядывая ее. – Открыть свой бизнес, а не быть управляющим у отца, заиметь все блага в виде квартиры и дачи в Ницце и отбрехаться от невесты, которую мне выбрал папаша. Нет, не спорю, она красавица, к тому же завидная невеста, но у меня на нее… душа не лежит.

– Значит, у тебя тоже стандарты! Я не услышала ничего нового, за исключением, наверное, отказа от выгодного брака! – фыркнула Соня.

– Это такой далеко идущий план. Не более. Но как все будет на самом деле, я не знаю… – Он вдруг задумчиво погладил ее тонкие пальцы. – А вдруг мы сейчас делимся планами на жизнь, а жить нам осталось, ну скажем… месяц! Или два?

– Нет! Я рассчитываю на долгую и счастливую жизнь, поэтому меня месяц или два не устраивает! – Соня возмущенно замотала головой.

– Ты знаешь, после сегодняшнего вечера мне тоже захотелось вдруг пожить подольше… – Он снова улыбнулся, посмотрел на ее губы и медленно стал наклоняться к ней.

От паники, охватившей ее, Соня поняла, что не может даже пошевелиться, и чтобы хоть как-то разбавить неловкость момента, крепко зажмурилась, с каждым биением сердца ожидая прикосновения его губ. Но этого не последовало.

– Ого! Уже скоро два! Время пролетело незаметно! – Вик поднялся и поворошил ее волосы. – Просыпайся, звезда! Пойдем рвать этот мир!

– Что? – От такой новости Соня и думать забыла о неслучившемся поцелуе. – Уже?!

Она почувствовала, как похолодели руки, а в теле появилась предательская дрожь.

– Не бойся! Страшно бывает только в первый раз. – Вик протянул ей руку и помог подняться. – Пойдем. Я буду рядом.

Он снял с подставки черную, лоснящуюся лаком гитару.

– Я бы хотела взять это. – Соня указала на гитару, на которой играла.

– Бери, а я возьму эту. Она моя любимица.

– Ты тоже сегодня выступаешь? – Девушка взяла инструмент осторожно, словно он был сделан из хрусталя.

– Можно сказать и так. – Вик подмигнул. – Я же сказал, что в твой первый раз буду рядом.

– Ты будешь выступать со мной? – догадалась Соня, чувствуя, как сладко заныло в груди. Такого благородного поступка она, признаться, от него не ожидала.

– В точку! – Он открыл дверь и, пропустив ее вперед, выключил свет. Побренчал ключами. – Идем?

Как они шли через коридор, вдруг оказавшийся длинным, как путь на Голгофу, Соня не запомнила. Хорошо, что он оказался пуст. Ехидные высказывания в свой адрес она бы не пережила и скорее всего наговорила бы много обидного, а ссориться с теми, кого она планировала видеть если не каждый день, но часто, ей не хотелось.

Когда коридор все же закончился и она оказалась на сцене, то ничего не смогла разглядеть из-за табачного дыма и яркого света рамп, бьющего прямо ей в глаза.

Ситуацию спас Вик.

– Дамы и господа! Рад видеть всех вас в нашем клубе! – Он оказался у микрофона, и свет софитов тут же устремился на его высокую, ладную фигуру, нимбом засияв на его чуть волнистых волосах. – Сейчас перед вами выступит гостья нашего клуба. Прошу оценить по достоинству ее талант! Поверьте, таких, как она, больше нет!

Зал взорвался аплодисментами, приветственными криками, свистами.

Соня подошла к микрофону. Хорошо, что свет бьет прямо в глаза. Совершенно неважно, что творится сейчас в зале. Главное, она никого не видела, и это придало ей уверенности. А еще наступившая тишина, мгновенно съевшая все звуки. Казалось, что какая-то неведомая сила просто растворила в себе всех, оставив ее один на один с гитарой и с Виком.

Вдохнув жаркий воздух, Соня запела.

Ее голос уверенно ворвался в этот мир мощной волной, переплетаясь с серебристыми перезвонами струн и незнакомой, но такой чудесно ложащейся на музыку мелодией. Вик? Это играет он? Боже, как здорово он играет! Как заискрилась, зазвучала песня, которой еще вчера не было в этом мире. И Соня вдруг почувствовала себя всесильной! Свободной! Желанной!

Когда стих последний аккорд, в зале повисла тишина. Не гнетущая, не настороженная. Восхищенная, а затем поднялся такой невообразимый шум, что Соня едва удержалась, чтобы не закрыть уши. Подошел Вик, и, взяв ее за руку, повел на край сцены.

– Мы должны поклониться! – скорее догадалась, чем услышала Соня и вместе с Виком отвесила благодарной публике скромный реверанс. Но после поклона шум только усилился.

– Это была первая и пока единственная песня нашей Сонечки, поэтому запаситесь терпением, вы обязательно услышите новые ее шедевры, а пока прошу отблагодарить купюрами нашу дебютантку! – Вик выпалил все это скороговоркой в микрофон и потянул Соню вниз со сцены, туда, где их ждали уютные диванчики.