Текст книги "Русская повседневная культура. Обычаи и нравы с древности до начала Нового времени"

У славяно-русов, так же как и у всех других народов, было много богов: Сварог, или Сварожич, – бог неба и огня, Ярило, или Даждьбог, – бог солнца, богом солнца был и Хорс, Перун – бог грома и молнии, Стрибог – бог ветра и т. д. Перуна считали покровителем земледелия, поскольку он посылал на землю дожди, от него зависел урожай. Наши предки приносили своим богам жертвы, для чего существовали определенные места – святилища; они верили, что всюду есть могущественные правители – добрые и злые духи: в лесу – леший; в воде – водяной с русалками, в доме – домовой. Обычно он живет за печкой. Большую часть времени домовой остается невидимым, но иногда показывается людям в облике лохматого седобородого старичка. Домовой добродушен, но, если люди обижают его и не оставляют ему на ночь чего‐нибудь вкусненького, он принимается бить посуду и пугать домашних животных. По славянским поверьям, если домовой коснется кого‐нибудь из домочадцев мохнатой лапой, это сулит удачу и богатство всему дому. Переезжая в новый дом, семейство забирает домового с собой. С этой целью исполняется особый обряд.

В основании религии славяно-русов, как и других арийских народов, лежала природа с ее явлениями, то есть язычество было своего рода формой освоения человеком природы. Вообще же у них было две категории божеств – одни олицетворяли природу, а другие – души предков; одни были добрые, другие – ужасные и зловредные. Вначале последних называли русалками, а затем это название было вытеснено тюркским «убур», или «упырь».

У русского книжника XII века в «Слове об идолах» различаются три этапа языческой культуры: 1) славяне сначала «клали требы упырям и берегиням»; 2) под влиянием средиземноморских культов славяне «начали трапезу ставить Роду и рожаницам»; 3) начали поклоняться «проклятому Перуну и Хорсу и Мокоши и Вилам».

Упомянутый здесь Хорс, в частности, представлялся славянам белым конем, совершающим свой бег над землей с востока на запад. У славян конь считался священным животным. Деревянными конскими головами украшали навершия крыш домов. Конские головы втыкали на колья возле конюшен и хлевов. Славяне считали, что они отгоняют злых духов. В некоторых местах России до конца XIX века сохранялись каменные статуи коней. На острове Коневце в Ладожском озере славяне еще в XV веке приносили в жертву такому коню-камню живого коня.

В XIX веке в Тульской губернии во время падежа скота возле коня-камня опахивали землю. Считалось, что кони связывают небо и землю, богов и людей. Самым древним богом была и «наша мать – земля сыра».

Языческие символы проявлялись в славянском фольклоре. В некоторых древних песнях упоминаются Купало и Ярило – представители летнего солнца и Дид-Ладо – богиня плодородия. Дид (дед) Ладо – было также и названием божества солнца. Последнее название, означающее свет, красоту, мир, любовь, радость, – все это полнее всего относится к солнцу. Имя Ладо и Лады давалось также любовникам, любящим супругам, первообразом которых была небесная чета – Ладо и Лада (солнце и луна). В различного рода сказаниях, былинах встречаются райское дерево Вырий, береза, дуб, сосна, рябина как ось мира, вертикаль, обозначающая сакральный центр.

В эпических песнях прославляли Дуная, Дон Ивановича, Днепра Королевича – олицетворения рек. Былинный богатырь Илья Муромец, побеждавший двенадцатиглавых змеев, был своего рода солнечным божеством, низведенным в степень богатыря. Микула Селянинович – добрый земледелец, соха которого, ударяясь своим жезлом о камни в почве, слышится на расстоянии трех дней пути, был своего рода символом обожествления народа, любящего земледелие.

Едва ли не в каждой сказке, повествующей о препятствиях, которые приходится преодолевать их добрым, мужественным и смекалистым героям, встречаются Кащей Бессмертный и Баба-Яга, живущая на поляне дремучего леса в избушке на курьих ножках, поворачивающейся на ветру, олицетворяющие собой силы, враждебные человеку. Кстати сказать, в старину деревянные домики в топких сырых местах ставили на пеньки с обрубленными корнями. Отсюда и появилось: избушка на курьих ножках, в которой разве что и может жить только Баба Яга да самые бедные из бедняков. Морской царь, увлекающий пловцов в свои подводные дворцы, символизировал таинственные силы рек и морей, Мороз – жестокую зимнюю стужу.

Частый персонаж русского фольклора – кикимора; это маленькая женщина-невидимка с развевающимися волосами, астральное воплощение души умершего. Считается, что она преследует и всячески досаждает ленивым хозяйкам. Простой народ, особенно в сельской местности, до сих пор верит в то, что появление кикиморы в доме предвещает беду. О некрасивой, недоброй женщине мы до сих пор говорим – кикимора болотная.

Наши предки были очень суеверны. Чтобы «нечистая вражья сила», присущая «колдунам» и «ведьмам», не могла вредить другим после их смерти, в их могилы вбивали осиновые колы. Об этом обычае осталось только выражение «вбить осиновый кол», то есть покончить с чем‐нибудь раз и навсегда.

Языческие символы можно увидеть в мотивах северно– русской вышивки, где обычно помещаются всадники, звери или птицы, таинственные птицедевы Сирин и Алконост, свившие свое гнездо на древе жизни; в скульптуре – статуи языческих богов из дерева или камня; в зодчестве – на передней части двускатной кровли русских жилищ вытесывали изображение конской головы или птицы; в узелковой письменности древних славян.

И коли мы упомянули былинных героев, в том числе Илью Муромца, надо тут же отметить, что эти герои имели своих прототипов в жизни. Дело в том, что для защиты от вражеских набегов на Руси ставились на рубежах заставы, а вперед высылались дозоры. Они предупреждали русичей о приближении врагов. Службу на заставах несли самые сильные и умелые воины. Одну из застав, что зорко стерегла границы с юга, так и прозвали – богатырская. Воеводой на этой заставе был Илья Муромец. Первым помощником на заставе был Добрыня Никитич, второй по силе и удали русский богатырь. Третий русский богатырь, служивший на заставе, – Алеша Попович – сын Левонтия, священника из Ростова. Еще в мальчишестве проявилась его богатырская стать. Пробовали его звонарем, но от Алешиной силы бока у колоколов трескались, языки обрывались. А когда брали певчим в церковь, то от его голоса штукатурка в храме осыпалась. Богатырь Алеша Попович жил во времена Владимира Мономаха. В 1001 году он сразил насмерть самого могучего печенежского богатыря, пленил князя печенегов Родмана.

Еще один воин Александр Попович назван в рукописях среди погибших в битве с татарами на реке Калке в 1223 году. Но не только в древних рукописях остался след русских богатырей. Посланник римского императора Эрих Лассонто в XVI веке видал в Киеве гробницу Ильи Муромца. Этот Илья Муромец после многочисленных ранений на заставе стал монахом в Киево-Печерской лавре. А когда на лавру напали враги, Илья Муромец встал на ее защиту. В этом сражении он и был убит.

Илья Муромец – единственный герой русских сказок и былин, причисленный к лику святых. Православная церковь отмечает 19 декабря по старому стилю, а по новому 1 января «память преподобного нашего Ильи Муромца в двенадцатом веке бывшего».

Былины, в отличие от сказок, часто повествуют о том, что было на самом деле. Былины – память народа. А народ только тогда бессмертен, когда помнит и чтит свою историю.

После обряда крещения Владимир занялся преобразованиями, строением церквей, народным просвещением. Во всех своих деяниях он опирался на выборную власть.

Владимир основал школы, в которых мальчики учились грамоте, изучали Святое Писание, переведенное на славянский язык. Учиться мальчиков брали насильно, и родители, глубоко убежденные в том, что грамота есть опасный вид колдовства, проливали слезы отчаяния. «Послав пачи поимати у нарочитое чади дети, и даяти нача наученье книжное; матере же чад сих плакуся по них, еще бо тере же чад сих плакуся по них, еще бо не бяхуся утвердились верою, по акы по мертвеци плахуся»1717
  ПСРЛ. Т. 1. С. 51.


[Закрыть].

Нестор в «Повести временных лет» воспевает деяния Владимира и перемены, происшедшие с ним после крещения. Князь избегает военных столкновений, отказывается от казни как меры наказания даже для разбойников. Теперь Владимир, имевший около 300 жен, живет и любит только одну свою греческую супругу, раздает милостыню и свои доходы церквам и убогим.

Первоначальное христианство на Руси было радостным, не отрицавшим земных страстей, чуждым монашескому аскетизму. Во времена Владимира Святославича на Руси не было своих монахов, не существовало монастырей. Из проповедуемых христианских добродетелей наиболее ценилась любовь к ближнему, проявлявшаяся, в частности, в практике пиров и подачи милостыни бедным. Владимир Красное Солнышко сохранил этот обычай, придав ему новое содержание.

Согласно былинам и летописям, в княжеских гридницах, больших светлых залах, где князь собирал на «почетные пиры» свою дружину, среди роскоши и всяческого дворцового великолепия с золотой посудой, златоковаными столами, турьими рогами в чеканной оправе, цветистыми коврами и курильницами, расточающими благовоние, царили веселье, богатырская удаль и молодечество. Представители дружинной и племенной знати обсуждали текущую политику, что служило сплочению нового класса феодалов. Сохранилось упоминание, что на одном из таких пиров в 996 году князь Владимир пользовался серебряной ложкой – по тем временам это было большой редкостью.

На широком княжеском дворе Владимир угощал по праздникам весь народ, а больным велел развозить по домам хлеб, мясо, мед и другое угощение. Трапезы для голодных стали устраиваться по его желанию не только в Киеве, но и в других городах и деревнях. Князю хотелось, чтобы на Руси не было больше нищих и голодных. Так что Владимир Красное Солнышко вошел в историю не только как Креститель Руси, но и как первый русский меценат.

Одним из видов милостыни, а по сути, издревле существовавшим обычаем оставался выкуп пленных с предоставлением им свободы.

Владимир – Креститель земли русской вместе с новой христианской верой и новой женой привез из Византии и многие элементы культуры, быстро прижившиеся у нас. И отношение к женщине, и понимание женской красоты с ее пышными формами, и даже некоторые развлечения, например игру «тавла», что в переводе означает доску, на которую выбрасывались кости. «Двигая тавлеи золоченые», играл при дворе Владимира Красное Солнышко еще Илья Муромец. Видимо, скорее всего, это была игра, похожая на известные нам нарды.

К XII веку «тавлеи золоченые» распространились и на Москве, куда их занесли переселенцы из южных областей. В XIV веке здесь также появились классические шахматы. В них, как это ни покажется сейчас нам чем‐то необычным, играли все слои московского населения – от князей до последних посадских. И даже московская беднота любила эту игру. Об этом свидетельствуют раскопки в Зарядье, где у рыбокоптильни археологи обнаружили самопальные две пешки и ладью.

Но постепенно эти игры стали вытесняться зернью, то есть игрой в кости. Играли, как и в «тавлеи» и шахматы, на деньги, что приносило горе и слезы в семью, но деньги в казну, ибо, несмотря на всяческого рода запреты со стороны церкви, закладные игры (то есть на деньги) были монополизированы государством и отдавались на откуп кабатчикам. Так, за право открыть у себя в кабаке майдан (что‐то вроде древнемосковского казино) с игрою в зернь кабатчик выкладывал гигантские суммы денег.

15 июня 1015 года Владимир внезапно скончался. Своему любимому сыну Борису он оставил командование ратью, а значит, и золотой стол киевский, а нелюбимому пасынку Святополку – тюрьму и, возможно, казнь. Но произошло все наоборот: Святополка освободило наемное войско Новгорода – варяги и посадили на престол. Так новгородцы отомстили Киеву за насильственную христианизацию и попрание языческих святынь. Войско же Бориса разбежалось, покинув своего вождя.

Тогда Святополк послал убийцу к Борису и его брату Глебу, а третий брат – Святослав, правивший древлянами, бежал, но был настигнут и тоже убит. И никто не вступился за несчастных юношей, «не повинных ни в каких преступлениях».

Однако рецидивы язычества не могли повернуть историю вспять. Язычество уходило «под спуд».

Скульптурные идолы богов после принятия христианства уничтожались, уцелели только немногие – грузные плосколицые «каменные бабы». Их примитивная глыбистая форма по‐своему внушительна. Но эти, собственно, культовые произведения славян далеко уступают их декоративно-прикладным изделиям. Искуснее всего языческая Русь была, по‐видимому, в обработке дерева. Деревянные постройки – избы и хоромы, ворота и мосты, крепостные стены, а также лодки, сани, телеги, всякая утварь, щедро украшаемая резьбой, определяли ее облик.

Большое каменное строительство началось на Руси только в Х веке. Это было строительство христианских церквей – естественно, по византийскому образцу. Однако с самого начала оно восприняло и некоторые черты самобытного деревянного зодчества. Храм Софии, воздвигнутый в Киеве, имел тринадцать куполов на столпах, а не дошедшая до нас Десятинная церковь, построенная Владимиром, о которой упоминалось ранее, – даже двадцать пять куполов. Эта многоглавость – своеобразная русская особенность, она часто встречалась в деревянных постройках. На Беломорском Севере вплоть до XIX века строились деревянные церкви, срубленные «без единого гвоздя», – среди них примечательна двадцатитрехглавая церковь в Кижах.

Продолжительное время духовная жизнь на Руси определялась явлением, которое принято обозначать как православно-языческий синкретизм, то есть нерасчлененность, слитность.

Возникшая на Руси уже в XI веке ситуация «двоеверия» – «двукультурья» сказывалась на всех уровнях средневекового общественного сознания. В результате, несмотря на все возрастающее влияние православия и постепенное изживание прежней мифологической системы взглядов, на Руси утверждался иной, чем в Византии, религиозно-мировоззренческий идеал, который далеко не во всех чертах повторял исходный прототип.

Постепенно славяно-русы привыкали к христианской религии, но старые языческие верования окончательно не исчезли. Многие из них сохранились и влились в христианство. Так, главнейшие христианские святые соотнеслись с основными языческими божествами. Илья-пророк – с богом грома Перуном, святой Николай – с богом скота Велесом. Любопытно, что иногда такое соотнесение возникало и на основе созвучия имен, например, христианский святой Власий со временем стал покровителем домашнего скота, приняв эту функцию от языческого Велеса.

Как и другие религии, русо-славянское язычество отражало стремление людей разобраться в окружающей их природе. Одухотворение земли, воды, огня, растений и животных составляло важнейшую часть языческого культа. Его следы сохранились до наших дней во множестве примет, обычаев и поверий. Они иногда называются предрассудками. Наиболее полно эти поверья реализованы в народном календаре, где древнейшие верования соединились с накопленным веками опытом крестьян-земледельцев. Этот календарь охватывал все стороны трудовой и бытовой жизни человека.

Год у славяно-русов делился на двенадцать месяцев, в основе же календаря лежал период изменения лунных фаз. Первоначально счет времени велся по сезонам. Позднее перешли к лунно-солнечному календарю, в котором семь раз в каждый девятнадцатилетний период вставлялся добавочный тринадцатый месяц.

Начиная с X века Новый год стали отмечать 1 марта, когда приступали к весенним сельскохозяйственным работам, а пять веков спустя, в 1492 году, в соответствии с церковной традицией начало года на Руси перенесли на 1 сентября, к началу уборки урожая. Месяцы имели чисто славянские названия, происхождение которых было тесно связано с явлениями природы: сентябрь – рюинь, ревень; октябрь – листопад; ноябрь – грудень; декабрь – студень, студный; январь – просинец; февраль – сечень, снежень; март – сухой, березозол; апрель – цветень; май – травный; июнь – изок; июль – червень, липец; август – зарев, серпень.

В свою очередь и христианство принесло с собой ежегодно повторявшийся круг праздников, богослужений и дней памяти святых. Календарные земледельческие праздники, образовавшие ежегодно повторявшуюся последовательность, достаточно четко соотнеслись с христианскими представлениями, в результате чего и появился тот феномен, который называют народным православием.

До крещения у славяно-русов был специальный праздник, в который вспоминали умерших. Так до нас дошел день Радоницы, или по‐церковному – Поминовения усопших. В народе этот день называли Радуницей. В древнейшие времена, когда еще не было ни украинцев, ни русских, ни белорусов, а были восточные славяне и русы, наши общие прародители и родственные им прибалты радуницей называли тризну по умершим, которую справляли на их могилах или на месте сжигания трупов.

Выдающийся историк XIX века С. Соловьев выводил слово «радуница» от старолитовского «rauda» (рауда), то есть погребальная песнь. Ею отпевали умерших, ею же и поминали их.

Ритуал поминовения умершего связан с представлением о том, что покойник испытывает те же самые потребности, что и живой человек, в том числе нуждается в пище. Поэтому древние славяно-русы включали в ритуал похорон обязательное угощение умершего. Для этого горячий блин или хлеб подносили к умершему так, чтобы до него дошел горячий пар, иногда блин просто клали на лавку в головах умершего. После погребения на поминках для умершего ставили отдельный прибор: стакан водки, накрытый хлебом. Обычно умершему посвящалась первая ложка еды и первый стакан воды.

После принятия христианства Радуница праздновалась во вторник второй недели после Пасхи. В этот день умерших поздравляли с Пасхой, принося на могилу яйца и освященные куличи. Там их съедали, а остатки закапывали в могильный холмик или клали поверх него.

К этому дню относится пословица: «На Радуницу утром пашут, днем плачут, а вечером скачут», означающая, что после Пасхи вплотную приступают к сельскохозяйственным работам в поле, что Радуница – это день, когда обязательно ходят на могилы (один из главных родительских дней), а к вечеру веселятся.

Кроме того, умерших обязательно поминают в субботу перед Масляной неделей и перед Дмитриевым днем (26 октября). Эти субботы так и называют – родительскими.

После принятия христианства появился обычай отмечать девятый день со дня смерти. Однако не менее распространен обычай устраивать поминки на сороковой день, поскольку считается, что именно через это время душа умершего прибывает на тот свет. В древности справляемые в сороковины поминки были направлены и на то, чтобы помешать умершему найти дорогу домой. Для этого устраивали угощение не дома, а на ближайшем перекрестке дорог или непосредственно на могиле. Сохранился по сей день обычай рассыпать на могилах зерно – он связан с древнейшим представлением о душе как о птице. Съедая это зерно, птицы как бы помогали душе подняться в небо.

Одни языческие обычаи практически не изменились под воздействием христианства, другие напрочь исчезли, а некоторые оставили о себе память только лишь в нашей речи – например, обряд так называемого вторичного захоронения. Спустя несколько лет после похорон умершего его кости выкапывались и перемывались для очищения его от грехов и снятия заклятия. Этот обряд сопровождался воспоминаниями о покойном, оценками его характера, поступков, дел и т. п.

Так что выражение «перемывать кости» имело самый прямой смысл и только со временем было образно переосмыслено. Как мы знаем, в наше время оборот «перемывать косточки» является синонимом глаголов «сплетничать», «злословить», «судачить».

А вот другой древний обряд, связанный с похоронами, – причитания дожил до наших дней. Возникший в гуще человеческих взаимоотношений, вначале он не имел прямого отношения к религии, но закрепленный религиозным способом мышления, смог сохраниться только благодаря христианству, православию, которое приурочивает плачи и причитания к различным моментам погребального обряда.

Основная причина оплакивания умершего заключается не только в том, чтобы дать родственникам возможность проститься с умершим и выразить свои чувства. Плачи и причитания имеют важное сакральное значение. Они основаны на представлении о том, что умерший может слышать все, что говорится вокруг него. Поэтому наряду с упреками в преждевременной кончине обязательным элементом плача является восхваление покойного (отсюда: «О покойном либо ничего, либо только хорошее»), а также просьба взять под свою защиту оставшихся живых родственников. Часто для причитания приглашали специальных женщин, плакальщиц. На Руси их называли вопленицами. Сменяя друг друга и причитая вместе, в один голос, они сопровождали весь погребальный ритуал.

С дохристианских времен происходит и любопытный обычай веселиться или петь и плясать, то есть так или иначе развлекаться после похорон. Вспомним пиры русских воинов, устраиваемые после кровопролитных сражений. Пир играл огромную роль в жизни язычников. Нередко эта тризна была одновременно празднеством в честь богов. Именно отсюда берет начало традиция изображать битву в виде пира. «Тут кровавого вина недостало, тут пир окончили храбрые русичи, сватов напоили, а сами полегли…» («Слово о полку Игореве»).

Цель пира – повеселить умерших и не допустить их обиды. Этот ритуал ярко описан Пушкиным в стихотворении «Песнь о вещем Олеге», где плач переходит в тризну, а затем в кулачные бои. От таких пиров-тризн языческих времен происходит современная традиция устраивать после похорон поминки. Таким образом, соединение древних обрядов и ритуалов христианской религии смогло, не противореча традиционному укладу, дойти до наших дней.

Вплоть до конца XIX века причитания были составной частью традиционного свадебного ритуала, проводов солдата на военную службу, исполнялись при болезнях или перед предстоящей разлукой.

Русские свадебные плачи передавали печаль невесты о конце веселой беспечной жизни в доме родного батюшки и ожидания нелюбви и жестокосердия свекрови. И сегодня считается, что если невеста поплачет перед свадьбой, даже в том случае, что ее, по общему мнению, ждет сплошное благополучие, то это поможет ее замужеству стать счастливым. Эти обычаи чтутся и в наше время и в деревнях, и в городах, с той лишь разницей, что профессиональные вопленицы сохранились разве что в глубинке России.

Горе, гибель людей в мирное время, глубокая скорбь утраты близких и в наши дни вызывают массовые плачи, выражающие накопившееся в душе страдание. Причитания психологически помогают разрядить эмоциональное напряжение, снимают напряженность и нервные стрессы.

Не мудрствуя лукаво, надо признать, что бабий плач – это неотъемлемый элемент русской культуры.

С приходом христианства все языческие обряды преследовались как греховные. Однако вытравить обычаи, вошедшие в плоть и кровь, оказалось невозможным. И тогда церковь как бы «окрестила» языческий обряд, включив его в пасхальный цикл. И превратилась Радуница в Радоницу, изменив корень, взяв за него «радость». Заглянем в словарь Даля: «раду (о) нец, раду (о) ница, радовница, радошница», как объясняет знаток русского языка и русских народных обычаев, – это радостная весть о воскресении Христовом, с которой приходят на кладбище родные и близкие покойников.

Синтез славяно-русской дохристианской культуры с тем культурным пластом, который поступил на Русь с принятием христианства из Византии и Болгарии, и приобщал страну к византийской и славянской христианской культурам, а через них – к культурам античной и ближневосточной, и создал феномен русской средневековой культуры.

Церковь играла позитивную роль в развитии русской государственности. Она обогатила социальным и политическим опытом древнерусское публичное право, повлияла на его эволюцию силой церковного суда, рассматривавшего кроме церковных правонарушений и неконфессиональные дела, а в сфере семейно-бытовых отношений закрепила моногамный брак.

Христианство не только осуждало полигамию, но и отвергало равенство детей, рожденных от слуг, с детьми законной супруги. Общество сопротивлялось этому новому принципу: сам Владимир, уже будучи христианином, разделил все поровну между всеми своими детьми, несмотря на то что некоторые из них были, по мнению церкви, незаконными. С течением времени этот новый принцип окончательно утвердился на Русской земле и русская семья, утратив азиатский характер, сделалась европейскою.

Сейчас часто обсуждают проблему брачного договора, якобы чуждого нашему менталитету и христианству. Но именно христианство, утвердив моногамный брак, по сути, утвердило и брачный договор (тогда его называли предсвадебным сговором), когда родители любого достатка на протяжении всей нашей истории, вплоть до 1917 года, договаривались о приданом и о судьбе молодоженов, о том, кто и чем из них будет владеть в случае смерти или брака того, кто стал вдовцом. Все это закрепляло моногамный брак, делало стабильными семейные отношения и положение детей, нажитых в браке.

Другое дело, что брачный договор непосредственно у молодых, вступающих в брак, как официальный документ появился у нас позднее. Он стал включать в себя не только материальные вопросы, касающиеся состояния или наследства, но и чисто нравственные аспекты семейного счастья. Но об этом речь будет далее.

Христианство оказало влияние и на другие стороны законодательства. Воровство, убийство, разбой перестали быть частными оскорблениями, которые преследовались потерпевшими лицами или вознаграждались вирой (денежным штрафом): они теперь рассматривались как преступления, которые наказывались человеческим правосудием во имя Божие.

Христианство оказало, влияние и на развитие деловых контактов – они развивались в городах в тесной связи с церковной жизнью. По выходным и в дни религиозных праздников в церкви и монастыри стекалось множество людей, среди которых было очень удобно рекламировать свой товар. На первых порах торговля проходила прямо в храмах. Позднее она была вынесена на обширные прицерковные площади. В день ее открытия перед храмом поднимался крест или флаг. Это означало, что торг охраняется церковью или княжеской властью.

Пользоваться собственными весами торговцам не разрешалось. Официальные меры длины (локоть и т. д.), а также коромысловые весы хранились в церквах под их надзором. Христианская религия ускорила развитие феодальных отношений в Киевской Руси, способствовала сближению ее с Византией и государствами Западной Европы. Благодаря христианству Киевская Русь быстро выдвинулась в ряд передовых стран средневекового мира.

Ярослав Мудрый, родившийся в 978 году, окончательно утвердился в Киеве в 1019 году и княжил до конца своих дней в 1054 году. Взяв престол, он принялся развивать внешнеполитические связи с Европой, для начала взяв себе в жены Ингигерду (1019 – 1050), дочь шведского короля Олафа Шетконунга. Олаф в качестве приданого дочери дал город Альдейгабург и всю Карелию. Северную красавицу Ингигерду окрестили Ириной. У них родилось 5 сыновей и 3 дочери.

Со стороны Ярослава это был важный и поистине мудрый выбор: ведь мать его будущих детей во многом определяла формирование их, мы бы сказали, европейского менталитета. Определенное значение в брачных союзах их детей имели и родственные, и дружественные связи великой княгини. Неудивительно поэтому, что всех трех своих дочерей Ярослав Мудрый выдал замуж в королевские дома Европы. Так все дочери Ярослава Мудрого стали королевами.

Елизавета стала женой норвежского короля Харальда (Гаральда) Грозного (1015 – 1066), который посвятил ей прекрасные, полные любви песни. Из нижеследующего отрывка в переводе поэта К. Н. Батюшкова понятно, что прозвище свое – Грозный – Гаральд носил не зря.

 
Мы, други, летали по бурным морям.
От родины милой летали далеко!
На суше, на море мы бились жестоко:
И море, и суша покорствуют нам!..
А дева русская Гаральда презирает.
 
 
Вы, други, видали меня на коне?
Вы зрели, как рушил секирой твердыни,
Летая на бурном питомце пустыни
Сквозь пепел и вьюгу в пожарном огне?..
А дева русская Гаральда презирает.
 

И так все пять куплетов. Видно, как сильно он любил Елизавету. Из скандинавских саг и баллад мы знаем об их роскошной свадьбе. А исторические факты говорят, что после гибели Гаральда молодая вдова недолго была одна и вскоре вышла замуж за короля Свейна, правителя соседней Дании.

Анастасия стала королевой Венгрии.

Самая знаменитая судьба ожидала младшую дочь Ярослава – красавицу Анну, выданную за французского короля Генриха I из династии Капетингов. Потомками Анны были одиннадцать королей Франции, правивших в течение 267 лет.

Ярослав Мудрый занял славное место в ряду современных ему государей. Матримониальные связи русской княжеской династии являются бесспорным свидетельством широты международных связей Руси. Ярослав выдал свою сестру Доброгневу замуж за польского короля Казимира. Он дал сестре большое приданое, а Казимир возвратил 800 пленных россиян. Любимый сын Ярослава Всеволод женился на дочери византийского императора Константина IX Мономаха (1032 – 1082). Их сын Владимир II увековечил имя деда по матери, присоединив к своему имени прозвание, а точнее, второе имя Мономах (Владимир II Мономах княжил с 1113 по 1125 год). Он был женат на Гите – дочери последнего англосаксонского короля Гарольда, погибшего в 1066 году в битве при Гастингсе. Женой Мстислава Владимировича была дочь шведского короля Христина. Сын Святослав женился на Оде – дочери графа Штаденского, близкого императору Священной Римской империи и германскому королю Генриху IV; Изяслав – на Гертруде, дочери маркграфа Саксонского.

Достойна упоминания родная сестра Владимира Мономаха – Евпраксия. Всеволод Ярославич выдал ее замуж за маркграфа Северной Саксонии Генриха Штаденского в 1086 году, но через год маркграф умер. На молодую вдову обратил внимание Генрих IV, надеясь браком с ней установить союз с Русью в борьбе против Папы Римского Урбана II. Летом 1089 года состоялись венчание и коронация новой императрицы. В течение семнадцати лет Евпраксия (после принятия католичества Адельгейда) была императрицей Германской Священной Римской империи и находилась в центре европейской политики.

Ярослав давал убежище изгнанным князьям Англии, Швеции и Норвегии, то есть Киевская Русь того времени – это в истинном смысле европейское государство.

Ярослав не случайно вошел в историю как Мудрый. Он совершил много славных дел за время своего княжения, в том числе способствовал распространению письменности среди народа. Как свидетельствуют дошедшие до нас берестяные записи, он собрал 300 детей для обучения их грамоте. Спустя десять лет после крещения на Руси учили грамоте уже на псалмах. Сохранились и навощенные дощечки, на которых учились писать.