Текст книги "Вещий сон"

Вещий сон
Татьяна Герцик

© Татьяна Герцик, 2023

ISBN 978-5-0062-0348-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Татьяна Герцик
Вещий сон
Рассказ

Марина скептически оглядывала комнату гадалки. Вернее, не гадалки, а провидицы, как она себя называла. Марина никогда бы не отправилась к подобной особе, если б не настойчивые уговоры подружки. Вера всегда была несколько экзальтированной девушкой и питала склонность к экстравагантным поступкам. При этом она, как ни странно, оставалась трусихой и в настоящие приключения, грозящие хотя бы малейшими неприятностями, никогда не пускалась, позволяя себе лишь вполне безопасные увлечения.

К ним относилась и страсть посещать различные оккультные заведения. При ближайшем рассмотрении все эти целители и провидцы на деле оказывались откровенными шарлатанами, наживавшимся на доверчивости нуждавшихся в помощи людей, но это Веру не останавливало. Со временем она выбрала двух, почитаемых ею за настоящих видящих, что подразумевало умение давать мудрые и полезные советы.

– Сходи, Маринка! – увещевала она подругу. – Вот увидишь, все разъяснится. Помнишь же, как провидица предупредила меня об измене Пашки? А ведь я ничего такого в голове не держала! Была уверена, что у нас с ним настоящее чувство, а он, как оказалось, мозги компостировал не мне одной. Но теперь я стала умнее: едва познакомлюсь с парнем, тут же совета спрашиваю у Роксаны. И она всегда говорит мне правду! Представляешь, я ей имени друга не говорю, она мне его сама называет!

Марина не слишком доверяла этой детской восторженности, но один и тот же весьма неприятный кошмар, повторяющийся каждую ночь вот уже пару недель, ее не на шутку встревожил, и она решилась сходить к этой самой провидице. Теперь же, сидя на неудобном стуле посредине небольшой комнатки перед столом, за которым восседала та самая хваленая Роксана, чувствовала себя провинившейся школьницей и корила себя за явную глупость.

Немолодая женщина, горделиво вздернувшая перед ней подбородок с видом строгой учительницы, ей не нравилась. Возможно потому, что напоминала вторую жену деда. Та тоже окидывала родственников мужа таким же неодобрительным взглядом, скептически поджимала губы и беспрестанно учила жить.

Сжав подкрашенные неяркой помадой губы, Роксана мерно покачивала головой, разглядывая очередную посетительницу. На гадалке не было никаких амулетов и оберегов, символизирующих ее занятие, лишь поблескивало скромное золотое колечко на среднем пальце правой руки.

Виду она была тоже самого обычного – седеющие волосы, ранее бывшие каштановыми, каре-зеленые глаза с проницательным прищуром, и ухоженные руки. Одежда на ней была точно такая, какую Марина и сама надевала на работу в офис – деловой костюм темно-болотного цвета с черными вставками. Вообще гадалка выглядела как успешная бизнес-леди: сдержанно и элегантно.

– Определилась? – спросила она глубоким приятным голосом, сразу перейдя на «ты», что посетительницу изрядно покоробило. – Мошенница я или нет, ты же об этом сейчас думала. – Это был вовсе не вопрос, а утверждение.

Марина покраснела. В свои двадцать пять она слишком часто краснела, и всегда досадовала на свою слишком белую нежную кожу, как у большинства натуральных блондинок вспыхивающую от всякого пустяка. Вот и теперь, безуспешно стараясь погасить жаркую волну, поднявшуюся от сердца к лицу, сказала:

– Мне вас рекомендовала моя подруга, Вера Красикова, так что я знаю, что вы вовсе не шарлатанка.

– Вера слишком непосредственная и наивная, чтоб на ее мнение можно было полагаться, – Роксана почти дословно процитировала мнение Марины о своей взбалмошной подружке. – Но давай перейдем к твоим проблемам. Что тебя беспокоит?

Марине хотелось язвительно сказать, что если Роксана в самом деле провидица, то уже априори должна знать, для чего к ней приходят люди. Но хорошее воспитание, запрещающее говорить гадости кому бы то ни было, пересилило, и она приступила к рассказу:

– Мне две недели снится один ужасный сон: страшная авария, разбитые машины, реки крови, изуродованные тела. Сон такой явственный, будто все происходит наяву. И в конце кто-то говорит, что я, чтоб спасти, должна предупредить об этой аварии. Но кого предупредить, не знаю, когда случится эта авария, тоже не представляю. Я по утрам сама не своя, долго не могу прийти в себя. Вот что это может значить и что же мне делать?

Роксана пытливо взглянула на нее и нравоучительно протянула:

– Любой сон – это ассоциация с нашей действительностью, с тем, что происходит днем. Сон-предупреждение, что снится тебе, не такой уж и редкий. Вот в прошлом месяце пришла ко мне клиентка вроде тебя, недоверчивая такая же. Сон ей снился, что у нее посредине бала вдруг ломается каблук, она падает и встать уже не может, так и остается лежать посредине зала. Я ей посоветовала осмотреться, найти нужную ассоциацию. Выяснилось, что фамилия у нее Каблукова, и что ей вскоре нужно отправляться в командировку. Она пошла к своему начальнику, обрисовала ситуацию, он проникся, и в командировку отправили другого человека. – Гадалка замолчала, таинственно улыбнувшись.

– И что? – Марина не поняла, чем же та так довольна. – Что дальше? – ее голос прозвучал слишком уж требовательно.

Роксана строго взглянула на посетительницу.

– Ничего. С моей клиенткой ничего плохого не случилось, а в жизни это самое главное.

– А с тем, кто поехал вместо нее? – Марина испугалась за незнакомого ей человека.

– Тоже ничего, это же была не его карма.

Марина хмуро подумала, что зря она все-таки послушалась Веру и заявилась сюда. Что ж, это не первая глупость в ее жизни, и похоже, не последняя. Наверняка с этой мадам Каблуковой и без визита к этой скользкой Роксане ничего бы не случилось.

Гадалка неодобрительно хмыкнула, будто поняв, о чем подумала ее скептически настроенная клиентка, и продолжила свою путанную речь:

– Так что твой сон – предупреждение в первую очередь для тебя. И что тебе делать, знаешь только ты. Ищи совпадения. Наверняка во сне тебе показали какую-то деталь, которую наяву ты видела не единожды. Вот и сравнивай, анализируй, думай, в конце-то концов, если есть мозги. И можешь идти. Вознаграждение мне оставляют возле зеркала у входа: кто сколько хочет.

Возмущенная откровенными оскорблениями и зряшной потерей драгоценного времени Марина молча прошла мимо зеркала и хотела было уже уйти, как вдруг бесшумно растворилась дверь и немолодая дамочка, украдкой положив на полочку возле зеркала пятитысячную купюру, так же неслышно удалилась. Заинтригованная девушка кинулась за ней.

– Извините, – позвала она ее, – а почему вы принесли деньги? Она вам чем-то помогла?

Та покраснела, будто совершила что-то неприличное, и смущенно улыбнулась.

– Да вот ходила месяц назад к Роксане за советом, и она велела мне ни во что не вмешиваться, – принялась сбивчиво объяснять. – Понимаете, у меня двое детей, дочь и сын. И им постоянно что-то нужно. А я то одной помогу, то другому, по очереди, чтоб никого не обидеть. А они все равно обижаются и думают, что другого я люблю больше. А месяц назад оба одновременно попросили у меня довольно крупную сумму денег. Но помочь я могла только кому-то одному. Кому дать, не знала, и решила совета спросить у опытной гадалки, кому деньги нужнее. Пришла сюда, а она меня отругала и велела учиться жить для себя, мол вырастила иждивенцев, которые считают, что мать им по жизни должна.

Марина невольно перевела эту ситуацию на себя. Вот бы ее мамочка считала, что должна хоть что-то родной дочери! Нет, в их семье все наоборот – это Марина обязана помогать всем чем может и по первому зову мчаться в родительский дом, неважно, для чего: пироги печь вместе с утомленной после работы мамочкой или наклеивать с отцом обои. Причем ее собственные нужды в расчет никогда не принимались, а уж уставать она по молодости лет никакого права не имела.

– Я обиделась, сочтя это полнейшей глупостью, и ушла, ничего ей не оставив, – дама нервно усмехнулась. – А дома, поразмыслив, решила все-таки поступить так, как велела Роксана – никому ничего не давать. И уехала на дачу, заявив, что дети уже взрослые и пусть на свои нужды зарабатывают сами, денег у меня для них больше нет. Я хоть и работаю, но зарплата у меня не сильно большая, приходится экономить на всем, чтоб детям-то помогать.

У остановки показался автобус, и женщина досказала свою историю уже скороговоркой:

– Так после этого дети на меня даже и не обиделись! У нас теперь отношения куда лучше, чем раньше, когда каждый из них считал, что я его обделила!

Она уехала, а Марина только озадаченно пожала плечами. И вот за это нужно было отвалить пять тысяч? Да это же обычнейший здравый смысл! Любая родственница или подруга этой дамы наверняка много раз говорила ей то же самое, только вот прислушиваться к этим советам она не спешила, а с Роксаной подействовал непререкаемый тон и авторитет все знающей наперед прорицательницы.

Время было позднее, к гадалке Марина ходила после работы и, соответственно, осталась без ужина. Очень хотелось хоть что-то перекусить. Вспомнив, что ее холодильник вполне можно отключить за ненадобностью, отправилась в ближайшую кулинарию. Вернее, этот магазинчик теперь помпезно назывался «Разные вкусности», но для всех близживущих он так и остался простецкой кулинарией.

Купила там готовый плов с курицей, винегрет и слойку с капустой, сладкое не любила. Есть в кулинарии не стала, такое поведение всегда казалось ей каким-то бесприютным. Одно дело скоренько перекусить в кафе в обеденный перерыв и совсем другое – ужинать в заведении общепита после работы, да еще в неприятном одиночестве. Посидеть с подружкой – это одно, но трапезничающие в зале одиночки, главным образом мужчины, вызывали у нее чувство жалкой неприкаянности и вливаться в их убогие ряды категорически не хотелось.

Ушла домой, на маленькой уютной кухне с удовольствием перекусила. После еды жизнь уже не казалась скучной, или нет, не так, ведь Марина никогда не скучала, – вокруг столько удовольствий, – а несколько пресной и чуток несправедливой. Включила комп, ответила на сообщения подружек, потом, не выдержав, зашла на страницу Кости Иванова, хотя еще вчера дала себе строгий-престрогий зарок больше никогда этого не делать, она же не семнадцатилетняя поклонница этого их конторского красавца.

Но рука сама, без ведома хозяйки, привычно нажала на нужную строчку и перед Мариной возникло фото молодого мужчины с насмешливыми зеленоватыми глазами и твердой линией подбородка. На его странице была лишь одна фотография, изученная ею вдоль и поперек, и девушка вновь призадумалась, а не стоит ли ей потихоньку заснять его на видео исключительно для личного пользования и время от времени просматривать запись?

Она знала, что Константин нравится не ей одной, другие дамочки из их офиса вовсе не стесняются делать селфи на его фоне, завлекательно хихикая при этом и слишком плотно к нему прижимаясь. Он это не приветствовал, но и не сопротивлялся. Да и с чего бы ему сопротивляться? Давно не мальчик, двадцать восемь лет, был женат, но развелся. Детей нет, хотя кто его знает? Для мужчин вполне возможно и не знать о существовании собственных отпрысков.

Вот ее дорогой дядюшка пару лет назад внезапно выяснил, что имеет чудного внебрачного сынишку пяти лет. Попытался отпереться, но генетическая экспертиза доказала подлинность родства. Тетя тут же подала на развод, хотя до этого они жили если и не душа в душу, то лучше многих других пар. Удрученный таким коварным поворотом судьбы дядя был вынужден ради маленького сына жениться на случайной любовнице моложе его на двадцать пять лет.

Теперь бедолага изо всех сил молодился, не желая казаться престарелым папочкой молодой жены, и вся его родня наблюдала за этими нелепыми потугами, помирая со смеху. Хотя он инженер, умный и образованный человек, а вот так влип по глупости, как он говорит.

Его новую жену Марина и вовсе не понимала. Что, никого вокруг из ровесников не нашлось, что ли? Ей всего-то чуток за тридцать, к чему ей этот весьма немолодой мужчина? Или это из серии «любви все возрасты покорны?». Но ведь там дальше: «Но в возраст поздний и бесплодный, на повороте наших лет, печален страсти мёртвый след.». Или Пушкин был не прав, или она чего-то не понимает.

Ночью снова приснился тот же зловещий кошмар, расцвеченный бегущей из тела темно-красной кровью. Ей казалось, что даже запах присутствует, хотя какой может быть запах, когда спишь? Проснувшись, попыталась проанализировать сон, как велела гадалка, но никаких ассоциаций с явью не нашла. Вот ведь незадача! Кого же она должна предупредить, чтоб спаси от смерти, в конце-то концов?

Утро принесло мороз и противный колючий снег, летящий прямо в лицо. На работу приехала как обычно на автобусе, и почти нос к носу столкнулась с Костей, выходившим из своего Пежо. Из его машины одновременно с ним выпорхнули две оживленные конторские дамы, которых он по доброте душевной подхватывал по дороге.

Марина тихонько вздохнула. Одна из них была замужем и на него не претендовала, а вот вторая недавно развелась и все силы положила на завоевание нового, столь престижного трофея. Это у нее вряд ли бы получилось, но, глядя на ее милые, старательно выверенные перед зеркалом улыбочки, у Марины всегда портилось настроение.

Кивнув троице в знак приветствия, она первой забежала в здание, стоять под холодными порывами ветра никакого желания не было. Скинув с головы защищающий от снега капюшон, с неудовольствием посмотрела на завитки волос, прилипшие к щекам. Все-таки кудрявые волосы наказание, а вовсе не награда. В такую влажную погоду они вились из кольца в кольцо, как говаривала бабушка, и расчесать их можно было лишь вооружившись незаурядным терпением и крепкой расческой.

Сиявшая посредине фойе разноцветными огнями искусственная елка напоминала, что скоро Новый год. Гирлянды, развешенные по стенам, не горели, видимо начальник АХО решил экономить. Но настроение все равно было праздничным, хотя и без ожидания чуда, уж скорее это была радость от встречи с родными, традиционно собирающимися у родителей.

Добежав по лестнице до своего отдела, Марина небрежно пригладила волосы рукой, даже не собираясь ими заниматься. Зачем? Кому тут ею любоваться? Мужчин в их отделе нет, а женщины ее повышенную лохматость переживут без проблем.

Но через полчаса поняла, что ее беспечность вышла ей боком: в кабинет влетел раздосадованный чем-то Иванов. Кинув на нее удивленно-насмешливый взгляд, ушел к начальнице в кабинет и принялся что-то сердито доказывать. Все подтянулись, кидая опасливые взгляды на начальнические двери. Просто так заместитель управляющего не приходит, да еще с претензиями, значит, кто-то допустил изрядный прокол. Только вот кто и в чем?

Марина дернулась, чтоб хотя бы пригладить получше непослушные волосы, но тут же себя оборвала: чего метаться, когда он уже видел ее с такими лохмами? Да, прическа у нее в стиле «не одна я в поле кувыркалась», ну и ладно. Ей не привыкать к насмешливым репликам по поводу своей якобы химической завивки, этакого сверхкрутого перманента.

Раздался телефонный звонок, ей пришлось подробно отвечать на уйму глупых вопросов от какого-то дотошного клиента. Когда она закончила, в кабинете начальницы уже царила тишина. Взглянув по сторонам, убедилась, что Константин ушел – в отдел вернулась прежняя расслабленная атмосфера.

Впрочем, все молчали, хотя обменяться мнениями по поводу нежданного визита хотелось всем, но начальница не терпела бабских разговоров и беспощадно их пресекала. Ты на работе – так работай, а не треплись. Деньги тут тебе никто за постороннюю болтовню платить не будет.

Обед пролетел за работой. Единственное, что Марина смогла себе позволить – это выпить чашечку приготовленного здесь же в кабинете черного кофе и сжевать купленный утром по дороге на работу расстегай с какой-то рыбой. Вкусный он был или нет, так и не поняла, без перерыва пялясь в дисплей и энергично стуча одной рукой по клавишам.

Около пяти позвонила мама и очень ласково попросила помочь с полами – они с отцом снова делали в квартире очередной ремонт, меняя старые полы из вышедшего из моды ламината на более приятную и престижную пробку. Пришлось согласиться, а куда деваться? Мама же все равно не отстанет, уж лучше сразу сделать так, как она велит, чем потом выдерживать жесткий прессинг по всему полю.

На работе Марина почти не задержалась – лишние полчаса не в счет, и вышла из здания одновременно с Ивановым. Он небрежно крутил надетый на указательный палец брелок от машины в виде забавной коричневой собачки.

Марину будто кто кирпичом по темечку стукнул: вот и ассоциация! Точно такой же она видела в своем сне в той перевернутой машине! Что ж, предупредить Иванова об аварии – ее священный долг! Подойдя к нему, вежливо поинтересовалась:

– Константин, извините, вы сейчас куда?

Отпрянув, как от прокаженной, он превентивно отказался:

– Подвезти не смогу, я спешу на хоккей.

Стало ясно, что авария скорее всего произойдет по дороге на стадион. Но как сказать Косте о предупреждающем сне? Он же ей наверняка не поверит, более того, примет за идиотку! Но делать нечего, мужчину надо было спасать, и Марина выпалила:

– Вам туда ехать нельзя! – это получилось смешно, даже по-детски, и она сконфуженно потупилась.

– Это еще почему? – он в самом деле посмотрел на нее, как на малохольную дурочку.

– Вы можете попасть в аварию и погибнуть, – она постаралась вложить в эти слова всю силу отпущенного ей природой убеждения.

– Это вам что, сон такой приснился? – подозрительно сощурился он. – С моей гибелью? А вот если я поеду с вами, то ничего, конечно же, не случится? – язвительно предположил он, уверенный, что подобным образом она набивается ему в спутницы.

Марина покраснела и оскорбилась.

– Я вам навязываться вовсе не собираюсь! – отрезала она, уже сомневаясь во всем. Действительно, и что она к нему привязалась? У каждого своя судьба, и нечего ей лезть в чужую даже с самыми добрыми намерениями.

Иванов окинул ее внимательным взглядом.

– Да? – хмыкнул, внезапно открыто улыбнувшись. – А если я вас приглашу с собой на матч, поедете? – она замерла, не понимая, что сейчас такое было. Он глянул на часы и потребовал уже куда резче: – Решайтесь поскорее, а то я буду последним дураком, если опоздаю. Это последняя игра моей команды в этом году.

В ее сне на этот счет никаких указаний не было, да и не поехать к родителям значило навлечь на себя шквал обвинений в неблагодарности и лени, и Марина благоразумно решила отказаться.

– Не знаю, спасет ли вас мое присутствие или, наоборот, мы попадем в аварию вместе, – протянула она, чувствуя, что ей больше всего на свете хотелось бы поехать с ним, пусть даже и на нелюбимый ею хоккей, – но у меня срочные дела. Я вас предупредила, груз со своей души сняла, теперь свободна!

И она убежала, не оборачиваясь. Смотревшему вслед ей Иванову хотелось одновременно и посмеяться, и покрутить пальцем у виска в знак ее стопроцентного бреда. Естественно, поехал он на матч, он же не социофоб какой-то, отказываться от удовольствий только потому, что кому-то там что-то почудилось.

Или, что еще вернее, эта крошка решила поиграть в роковую особу, дабы заинтересовать, привлечь и обольстить, но, поняв, что ничего из перечисленного не удалось, попросту слиняла. Сев за руль, повернул голову направо и представил ее рядом с собой на пассажирском сиденье. К его удивлению, по сердцу разлилось приятное тепло. Неужели ему нравится эта забавная растрепа? Похоже, так оно и есть. Озадаченно чертыхнувшись, Иванов вырулил на проезжую часть и помчался на стадион, боясь опоздать.

На следующее утро Марина встала с трудом, ломило все мышцы, – вечер у родителей был отмечен ударным трудом. Полы отец перестилал сам, он вообще был мастером на все руки, но помогали ему все домашние.

К тому же мама считала, что полы нужно доделать обязательно, ведь скоро новогодний праздник, поэтому закончили они уже где-то в первом часу ночи. Устали жутко, а если учесть, что утром всем нужно было рано вставать на работу, то мамин энтузиазм был скорее во вред, чем на пользу.

Отказавшись переночевать у родителей, Марина вызвала такси и приехала домой. Пока приняла душ, пока намазалась мазью, чтоб на следующий день не морщиться от боли в натруженных мышцах, пока уснула, непрерывно ворочаясь и думая, как там поживает упрямый Иванов, стукнуло уже три часа ночи.

Подъем ровно в семь тридцать ее не порадовал. Обычно она поднималась довольно легко, но тут, охая и проклиная все на свете, в особенности пробковые полы, Марина привела себя в порядок и отправилась на работу. Приехала тык в тык, но машины Константина на стоянке не было. Зашла в отдел с нехорошим предчувствием, и не ошиблась.

К ней тут же кинулись дамы с новостями, на этот раз никто и не вспомнил о строгой начальнице за тонкой стенкой.

– Иванов вчера попал в аварию, представляешь! Там было массовой столкновение, пара машин даже перевернулась!

Марина зажмурилась с отчаянной просьбой к небесам: только бы он был жив! Ее мольба была услышана:

– Жив, слава богу, но пострадал сильно, теперь лежит в травматологии в первой городской клинике. Туда уже уехал управляющий с председателем профкома. Вот ждем новостей.

Еще немного поахав и поохав, дамы расселись по своим местам и принялись за работу. Марина тоже включила компьютер, но сосредоточиться не могла, виня себя в травмах Константина. Если б она была понастойчивее, ничего бы не случилось.

Нужно было его на этот дурацкий хоккей просто не пустить. Вот костьми лечь, но не пустить. Но она элементарно струсила. Не хотела выглядеть в его глазах навязчивой приставалой, и что получилось в результате?

Перед обедом зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, обмерла: управляющий! Что такое стряслось, если он звонит ей сам, лично? Что она такого жуткого натворила? Для него она слишком мелкая сошка, к тому же звонить ей через голову начальника отдела не позволяет деловая этика. Но ответила твердо:

– Добрый день! Марина Соколова слушает.

– Добрый, добрый! – прозвучал в ответ озадаченный голос. – Извините, Марина, не могли бы вы сегодня в обед съездить навестить Константина Иванова? Он очень просил вас приехать. Машину я дам.

У Марины слегка отлегло от сердца. Это личный вопрос, значит, ничего крышесносного она не натворила. Но тут же нахлынуло беспокойство другого рода: зачем она понадобилась Иванову? Но гадать было глупо, уж лучше поговорить с ним напрямую, без посредников, и она спокойно пообещала:

– Конечно, съезжу, Михаил Александрович. Ему нужно что-то привезти?

– Не надо. У него там уже склад продовольственных товаров и не только их. Не знал, что у него столько друзей.

Управляющий положил трубку, а Марина ворчливо уточнила:

– Скорее уж подруг, – вызвав этим замечанием недоуменные взгляды коллег, но объяснять никому ничего не стала.

Минут за десять до начала обеда к ее столу подплыла начальница с недовольно поджатыми губками.

– Марина, мне только что позвонил управляющий, просил передать тебе, что машина ждет тебя у входа. И предупредил, что обратно ты тоже приедешь на ней. – Строго добавила, не выходя из любимого ею амплуа тюремной надзирательницы: – Надеюсь, обойдешься без опозданий.

Видно было, что ей очень хотелось узнать, куда это управляющий отправляет ее подчиненную, но портить свое реноме пустым любопытством было не в ее правилах, и она промолчала.

Клиника встретила Марину пустыми гулкими коридорами и строгим охранником у турникета. Проверив ее документы (она порадовалась, что паспорт у нее всегда с собой), он пропустил ее внутрь, рассказав, как добраться до нужной палаты. Поднявшись лифтом на десятый этаж, она прошла мимо поста медсестры и почти сразу увидела нужный отсек. За ним оказалось несколько дверей, и она толкнула одну из них с номером 1010.

Внутри оказалась небольшая комната гостиничного типа с веселенькими желтыми обоями и шторами им в тон, вовсе не похожая на больничную палату. На стоящей посредине кровати лежал бледный Константин с перевязанной головой и датчиками, прицепленными к оголенной груди. Глаза у него были закрыты, и Марина замерла, не зная, входить ей или нет.

Пока она размышляла, в коридоре противно зажужжал зуммер, и Иванов открыл глаза. Заметив ее, приветственно помахал кистью правой руки, левая, травмированная, осталась неподвижно лежать вдоль туловища, и указал на кресло рядом с собой.

Закрыв дверь, Марина прошла к креслу и осторожно села, не зная, что говорить.

– Вот мы и снова свиделись! – с натужной бравадой сказал пострадавший. – Должен прямо признать: вчера я свалял самого большого дурака в своей жизни, не послушав тебя. Но на пару минут, спасших мне жизнь, ты меня все же задержала. Как ты узнала, что будет авария?

Марине стало еще больше не по себе, хотя, казалось, дальше уж просто некуда. Его розоватые от сукровицы бинты тяготили, мешая нормально дышать.

– Сон приснился, где ваш брелок от машины валялся в луже крови. Вот и все, – нехотя призналась она, уставившись в паркетный пол и чувствуя себя до чертиков виноватой. Если он сейчас заявит, что она обязана была его остановить, ей не сдержать слез.

– Вещий сон, – на этот раз без всяких шуточек протянул он. – И часто тебе такое снится?

Она посмотрела в окно, перед которым то и дело пролетали какие-то звонко пиликавшие пичужки, похоже, их здесь усердно подкармливали.

– Было как-то раз, – припомнила она. – Но тогда я еще маленькая была. Приснилось, что бабушка упала с табуретки и сильно расшиблась. Рассказала маме, она позвонила бабуле. Выяснилось, что та как раз собралась вешать на кухне выстиранные шторы. Мамочка запретила ей это, пообещав, что приедет сама и развесит шторы, но та, как и вы меня вчера, ее не послушалась. И упала, сломала себе ребро, ударившись о бок холодильника. В общем, ничего хорошего. Но больше мне никогда ничего подобного не снилось.

Константин смешно пожевал губами, сделав логичный вывод, что вещие сны она видела только о близких людях. Неужели и он вошел в ее ближний круг? Он взглянул на нее из-под полуприкрытых век. Хорошенькая и очень милая. И почему он прежде на нее внимания не обращал? Хотя после развода с Раисой он ни на кого из женщин смотреть не мог, все они казались ему лживыми обманщицами.

Но Марина точно не такая. Вот сидит на самом кончике кресла, смущаясь и готовясь удрать в любую минуту. И все-таки он ей нравится, иначе она не смотрела бы на него с таким откровенно виноватым видом.

Протянул к ней здоровую руку, взял мирно лежавшую у нее на коленах теплую ладонь. К сердцу тотчас понеслись странные токи, а в голове возникла невесть откуда взявшееся мысль «моя, никому не отдам!» Костя поразился самому себе. Что это с ним? Никогда у него первобытные инстинкты не правили бал. Или просто он наконец-то встретил свою женщину?

– Какая у меня фамилия? – спросил он, на что-то вдруг решившись.

Марина испугалась. Неужто у него амнезия?

– Вы сильно ударились головой? У вас сотрясение мозга? – заполошно воскликнула она.

– Есть немного, – он сказал чистую правду. – Но ты знаешь мою фамилию?

– Вы Константин Иванов, – она выпрямилась и попыталась забрать свою конечность, но он не дал. – Отчество не знаю, в нашей фирме не принято называть коллег по отчеству.

– Иванович я. Константин Иванович Иванов – это уже перебор, не находишь? – он упорно говорил ей «ты», подчеркивая равенство, но она лишь едва заметно поморщилась.

– А ты, насколько я помню, Марина Соколова?

Она кивнула, соглашаясь.

– А вот твоя фамилия мне очень даже нравится, и, пожалуй, я возьму ее, – неожиданно сообщил он.

– И каким это образом? – она широко распахнула глаза, мрачно подумав, что авария как-то уж очень сильно повлияла на его умственные способности. И тут же себя успокоила: «это ненадолго, скоро пройдет».

– Мы поженимся, конечно, – заявил он так, будто у них все давным-давно решено. – Похоже, это становится нашей семейной традицией. Мой старший брат женат, он оставил свою фамилию, у него уже двое сыновей, так что род не прервется. Второй брат, женившись, взял фамилию жены и стал Романовым, красивая царская фамилия. А я буду Соколовым, что ничуть не хуже.

Эта шутка Марине отчаянно не понравилась, и она иронично предложила:

– По такому принципу вам лучше сделать предложение девушке с более внушительной фамилией типа Орлова. Или вот у нас работает Ирина Мировская, у нее вообще дворянская фамилия, да и сама она благородных кровей.

Костя непритворно испугался и даже несколько побледнел.

– Ну уж нет, Ирина Мировская ни в коем случае не подходит!

Она коварно поинтересовалась:

– А что вы имеете против нее? Очень милая девушка.

Иванов отмахнулся единственной действующей рукой.

– Я ничего против нее не имею. Но пара центнеров живого веса и рост под два метра – это хорошо лишь для тех мужчин, кто любит, чтоб их носили на руках. А я предпочитаю носить девушек на руках сам. Тебя я унесу запросто, а вот с ней большие проблемы. И не вздумай предлагать мне катать ее на компьютерном кресле, все равно не буду.

Марина поневоле засмеялась.

– До такой глупости мне не дорасти. Но вы…

Он прервал ее:

– Говори мне «ты». Что за церемонии между женихом и невестой!

Она замерла от поднявшейся изнутри жаркой волны, но попыталась держать лицо:

– И когда это я вдруг успела стать вашей невестой? Не помню принятого мной столь судьбоносного решения.

Иванов выпустил ее руку, озадаченно почесал нос, и она вдруг замерзла без его согревающего тепла.

– Я что, тебе совсем не нравлюсь? – печально даже не спросил, а трагически вопросил он.

– Не в этом дело, – она чувствовала себя так странно, будто наглоталась галлюциногенов. – Просто обычно мужчина спрашивает согласия девушки, а не ставит ее перед фактом.

– Тебя я предпочитаю поставить перед фактом, чтоб меньше раздумывала на тему «оно мне надо?». Ты же из породы вечносомневающихся, – проницательно заметил он. – А когда за тебя все решено, тебе жить легче.

Это было абсолютно верно, и Марина потрясенно опустила взгляд, пряча глаза. И как он смог так верно определить самое слабое место ее характера?

Константин снова протянул руку и взял ее ладонь. Улыбнувшись, тихо спросил:

– Надеюсь, возражать ты не станешь?

От его руки шли такие приятные волны, что возражать ей вовсе не хотелось, но чувство справедливости требовало уточнить:

– Знаешь, повтори мне все это тогда, когда тебя выпишут из больницы, а то сейчас у меня нехорошее чувство, что ты не совсем неадекватен.

Он нахмурился.

– Вот этого я и боялся. Опять сомнения, колебания и трепетная блажь. Ну да будь по-твоему, разубеждать тебя мне некогда, сейчас придет медсестра и организует мне больничные удовольствия по полной программе. Да и у тебя обед кончается, а твоя начальница уж очень любит бороться за священную дисциплину. Так что езжай на работу, лапочка моя. Но знай, выпишут меня скоро, я для этого приложу все усилия. И тогда уж ты не отвертишься!