Текст книги "Самое ценное в жизни"

Глава четвертая

В субботу в гости к Татьяне приехала младшая сестра. Анастасия с отличием закончила медакадемию, работала отоларингологом в центральной городской больнице их родного города, замуж вышла за хорошего парня, растила двоих детей, и по всем параметрам считала себя вполне состоявшимся человеком. На этом основании считала себя вправе учить жить непристроенную сестру. Вот и сейчас, едва успев снять пальто, оглядела скромную обстановку комнатки, и начала:

– Таня, ну почему ты оставила всё совместно нажитое имущество этому козлу? Ведь вы работали оба, покупали всё вместе! Хотя бы телевизор забрала! Новехонький «Самсунг»! – и с сожалением посмотрела на пустовавший журнальный столик, на котором бы так хорошо смотрелся указанный приборчик.

Никогда не любившая тупо пялиться в экран Татьяна резко вздохнула и постаралась ответить мирно:

– Настя, ты не о себе ли беспокоишься? Боишься, что тебе у меня без любимого теле-еле-видения скучно станет? Прекрасно ведь знаешь, что я ТВ не люблю, так зачем мне телевизор? Я довольна уже тем, что ноги унесла. – И резко сменила тему, давая понять, что не хочет говорить о своем незадавшемся замужестве. – Как дети, родители?

Отмахнувшись от вопроса, гостья с любопытством уставившись на картину с домиком, для лучшего обзора перегнувшись через столик. На скрытое неодобрение сестры безмятежно заявила:

– Да знаю я, знаю, что близко картины не смотрят, что целостная она получается на расстоянии. Просто интересно. К тому же у тебя и вблизи всё понятно, не то что у других. Этот твой профессор говорил, что у тебя мазок какой-то мелкий, что ли.

Таня болезненно поморщилась, услышав столь невежественную характеристику своего стиля, но промолчала. Сестра, немного отодвинувшись, но по-прежнему не отрывая взгляда от картины, соизволила наконец ответить на заданный вопрос:

– С домочадцами всё в порядке! Дети дома, с Генкой, у него сегодня выходной. Родители на даче, решили попариться в баньке. – Сделала шаг назад, чтобы охватить весь пейзаж, и задумчиво протянула: – Какая чудная картинка! Ты не рисовала таких раньше. Такой милый домик, такой… – она с трудом подыскала подходящее слово, – домашний, располагающий, что ли… – порывисто повернулась к сестре, – не подаришь?

Татьяна вздохнула. Отказывать единственной сестре не хотелось. Но и отдать эту вещь она не могла. Она чувствовала, что это – только ее. Предложила компромиссный вариант:

– Давай я сделаю тебе копию?

Сестра вскинула брови – мол, понимаю, эту жалко, но покладисто кивнула головой, снова подошла почти вплотную к картине и завистливо вздохнула.

– Вот место, где женщине хочется жить! От нее прямо веет обещанием тихого счастья! – повернулась к сестре и без паузы спросила: – Ты сегодня ела?

Поскольку было субботнее утро и Татьяна встретила сестру в ситцевом халатике, соврать про обильный завтрак, съеденный в ближайшем кафе, не удалось. В комнате едой тоже не пахло. Она только молча развела руками.

Настя тут же бодро скомандовала:

– Одевайся! Пойдем в кафе! Должен же и у нас, замученных эмансипацией женщин, быть свой праздник! У мужиков – пивные разного пошиба, а мы сейчас оторвемся по полной программе в более приличном месте! С пирожным, мороженым, – она прогундосила это голосом двоечника из известного мультика, – позволим себе приличную дозу красного вина, конфет разных! И к черту всякие там диеты! Отложим борьбу за похудание!

Татьяна понятливо усмехнулась. Сестра постоянно боролась с лишним весом, которого у нее практически не было. Анастасия уверяла, что нет только потому, что она с ним активно борется. Татьяна отдавала должное упорству сестры. Та постоянно сражалась за идеальную фигуру – то сидела на раздельном питании, то испытывала на себе очередную вразпохудательную диету. Периодически срывалась, позволяя питательные излишества, но потом добросовестно каялась, и всё начиналось сначала. Наверное, ей так было интереснее жить.

Пришлось подчиниться. Надела джинсы, теплый джемпер и осеннюю синюю куртку. Одежда, такая удобная и практичная, тут же подверглась осуждению энергичной сестры.

– Татьяна, что ты на себя напялила! У тебя же такая женственная фигурка, а ты ее прячешь, одеваясь, как пацан из подворотни. – Анастасия, наряженная в длинное кашемировое пальто и легкомысленную шляпку, не понимала, что хорошего можно найти в затрапезной старой куртке. – Ну, почему ты не одеваешься соответственно, ведь ты же художница! Ну во что-нибудь этакое, броское, экстравагантное! Ты же красивая женщина, черт побери! Просто в последнее время забыла об этом!

Хозяйка твердо подхватила гостью под руку и вывела на улицу, приговаривая по дороге:

– Вот именно, забыла, и вспоминать не хочу! А одеваюсь я так, как удобно мне, а не так, как хочется кому-то! – и со значением кинула на нее намекающий взгляд.

Сестра нераскаянно замолчала, на время оставив болезненную тему, и они смогли беспрепятственно дойти до кафе с забавным названием, намекающим на соответствующие изменения в их внешнем виде, если они начнут часто сюда наведываться: – «Милый толстячок».

Внимательно изучив меню, Таня взяла себе микроскопическую чашечку черного кофе с взбитыми сливками и пару маленьких венских пирожных, а Настя, на радость шустрой официантке, заказала себе почти весь ассортимент, в том числе по двести граммов хорошего красного вина. Чтобы не огорчать сестру, Татьяне пришлось выпить весь бокал. «Чтобы вывести из организма токсины и радионуклиды!» – как ответственно заявила Настя. Что ж, ей виднее, она врач!

Несмотря на довольно раннее время, в кафе было многолюдно. Столики занимали главным образом родители с детьми и молодежь из окружающих кафе общежитий. Таня быстро съела свою порцию и стала терпеливо ждать сестру, воодушевлено расправлявшуюся с непомерным заказом. Вдруг Настя ближе подвинула стул к сестре и лукаво прошептала:

– Таня, посмотри налево. Только осторожно! Там сидит потрясный парень, и постоянно поглядывает на тебя, несмотря на то, что ты одета как работник соцзащиты при посещении подопечного бомжа.

Татьяна невольно обернулась, заинтригованная восторженными словами сестры. За угловым столиком сидел высокий молодой мужчина. У него действительно было очень выразительное лицо с рельефными скулами и высоким интеллигентным лбом. Татьяна подумала, что ее знакомые скульпторы многое бы дали, чтобы заполучить такую модель. Когда она уже собиралась отвернуться, он вскинул голову, встретился с ней глазами и открыто улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.

Татьяна смущенно потупилась, не ответив на улыбку. Сестра подмигнула ей, не скрывая воодушевления.

– Симпатичный, правда? Ты давай, не стесняйся! Видела, как он на тебя посмотрел? Улыбнись ему пару раз, и дело в шляпе!

Возбужденно посмотрела на мужчину и запихала в рот целое пирожное. Давясь, с трудом прожевала, бормоча:

– Эх, жаль, что я замужем! Такой редкоземельный экземпляр! – и с намеком кивнула сестре, наставляя на путь истинный. – Но ты – свободная личность, так что действуй!

Почувствовав растущее беспокойство, Татьяна пожалела, что пришла сюда. Настя изрядно любила разного рода малоприличные шалости и рискованные приключения. Вот и сейчас она с неприкрытым интересом рассматривала незнакомца, явно обдумывая очередную попытку свести его с сестрой.

Внезапно Настя встрепенулась, поспешно закинула в рот последнюю ложку мороженого, схватила сестру за руку и потащила к выходу, не давая сказать ни слова. Когда они с размаху налетели на уходящего мужчину, Таня поняла причину дикой спешки.

– Ой, извините, пожалуйста! Мы вас не заметили!

Татьяна иронично скривилась, с немым упреком глядя на сестру. Не заметить почти двухметрового мужика надо было суметь. Зато мужчина оживился, снова обаятельно улыбнулся, и пропустил их вперед. Настя, ожидая продолжения, вопросительно посмотрела на него.

– Вадим! – мужчина несколько наигранно приложил руку к груди и поклонился.

Не дожидаясь содействия от сестры, Настя тут же взяла бразды знакомства в свои руки.

– Я Анастасия, а это моя сестра Татьяна. – И, чтобы не возникло недоразумений, шустро познакомила его с их семейным положением, впрочем, несколько закамуфлировав для приличия. – Я у нее в гостях, ненадолго, всего до завтра, надолго детей с мужем не оставишь, за ними глаз да глаз нужен. Не то что Таня – она пташка вольная, ни мужа, ни детей.

Вадим, оценив ситуацию, обрадовался. Он сразу положил глаз на бронзоволосую красавицу. Но она смотрела на него вовсе не приглашающим к знакомству взором, а, наоборот, явственно рекомендующим: иди-ка ты своей дорогой! Обратившись к Насте, недвусмысленно пригласил ее в союзницы:

– Какое совпадение! Я тоже холост. Но не это главное. Как приятно, что вы, Анастасия, тоже приезжая. Если не против, погуляем все вместе по городу? – немедленно получив ее горячее одобрение, повернулся к Татьяне и вкрадчиво попросил: – Таня, если вы местная жительница, не могли бы вы подсказать нам, куда здесь можно пойти в субботний день? Дело в том, что я из Питера, здесь в командировке, и буквально изнываю от тоски. Вы, наверное, знаете, как это бывает – один в чужом городе.

Настя чуть не взвизгнула от восторга. Не дав сестре вставить и слова, начала быстро перечислять увеселительные заведения, куда не прочь была бы прогуляться сама. На кислую Татьянину физиономию они внимания не обращали.

Кончилась их миленькая беседа тем, что Таня вместо спокойного субботнего отдыха весь день провела в рысистых бегах по историческим и развлекательным местам краевого центра. Больше всего Насте понравилось, что Вадим нигде не давал им платить за себя самим, и, несмотря на явное недовольство Татьяны, все билеты покупал сам, объясняя это тем, что пригласил девушек он, нарушив их субботние планы.

Под конец дня, добравшись до очередного кафе, она шлепнулась за столик, вытянула гудящие ноги и с гневом выслушала откровенное сватовство сестры:

– А Татьяна у нас художница! И очень хорошая, между прочим! К тому же красавица, от поклонников отбоя нет!

Вадим с искренним уважением посмотрел на визави.

– Да что красавица, я давно разглядел, не слепой. А вот что художница, это замечательно. В каком жанре вы предпочитаете работать?

Татьяна сухо ответила, давая понять, что не хочет распространяться на эту тему:

– Пейзаж.

Он понял и продолжать эту тему не стал, легко переведя разговор на увиденные сегодня в художественной галерее шедевры. Татьяна перевела дух и порадовалась своей сдержанности – о путешествии своих картин за рубеж она родным не сказала. И, как оказалось, это был очень предусмотрительный поступок.

Сестра, конечно, хотела как лучше, но получалось это у нее на редкость топорно. Татьяна периодически нервозно вздрагивала, слыша бестактные попытки сестры расхваливать ее, как засидевшуюся в девках невесту. Но Вадим только с успокоительной усмешкой поглядывал на девушку, намекая, что он всё прекрасно понимает и слова рьяной свахи всерьез не воспринимает.

Расстались уже глубоким вечером у гостиницы Вадима. Он настойчиво желал проводить милых дам домой, но Настя категорически воспротивилась.

– Что вы, мы ведь знаем город, как свою пригоршню, – она потрясла сжатой ладонью перед его носом, – а вы, не дай Бог, заблудитесь! Вы лучше позвоните нам через полчасика, и мы доложим, как добрались.

Заметив в глазах Татьяны нешуточную тревогу и не понимая, чем она вызвана – нежеланием продолжать с ним знакомство или беспокойством за него, Вадим нехотя согласился. Записал продиктованный Настей номер, и они расстались.

Едва сестры добрались до комнаты, как зазвонил сотовый. Настя взяла трубку, и, произнеся в нее пару ничего не значащих междометий, передала телефон сестре.

Мягкий голос Вадима окутывал сознание, как ватой.

– Таня, я очень рад, что с вами всё в порядке. Всё-таки не дело, когда женщины провожают мужчин! – он помолчал, собираясь с мыслями. – К сожалению, послезавтра я уезжаю, как и говорил. Может быть, вы сможете встретиться со мной еще раз? – и уже решительнее добавил: – Вы мне очень понравились!

Татьяна замерла. Она не любила причинять людям боль. Но выхода не было. Утешив себя, что это как ампутация – сначала больно, а потом все быстро заживает, мягко произнесла:

– Спасибо за комплименты, Вадим! Но, думаю, вы многим их говорите! Я уверена, что встречаться нам ни к чему. – И слегка покривив душой, поблагодарила: – Спасибо за чудесный день! До свидания!

Стоявшая рядом и слышавшая весь разговор Настя в ужасе схватилась за сердце.

– Танька, ты с ума сошла! Зачем отшила такого парня? Умный, симпатичный, с деньгами, и, что самое главное – не женат!

Сестра резко остудила ее пыл.

– Откуда ты знаешь, женат он или нет? Это ведь только его слова, документы ты не смотрела! Да если и штампа в паспорте нет, это ничего не значит. Сейчас половина супружеских пар не регистрируется. И разве ты не заметила, как он похож на Толика? Такой же обаяшка.

Анастасия не согласилась. Укладываясь на разложенной посредине комнаты раскладушке, позаимствованной ради такого случая у Зины, разочарованно выговорила:

– Да после Толика ты от всех мужиков шарахаешься, как кобыла от кнута! Так и проживешь всю жизнь одна в жалкой общежитской комнатенке!

На следующий день расстроенная Анастасия демонстративно уехала домой утренним автобусом, не дожидаясь вечера, а Татьяна продолжала раздумывать, – не станут ли вещими сказанные в запале злые слова?

Около полудня вымылась, простояв целый час в очереди в женский душ, работавший два дня в неделю. Вернулась в комнату с полотенечным тюрбаном на голове как раз в тот момент, когда на журнальном столике истошно зазвонил оставленный ею телефон.

Она неохотно подняла трубку и тут же об этом пожалела.

– Добрый день, Таня! Вы наверняка недовольны моей настойчивостью, но я сижу один в гостиничном номере и умираю от скуки. Кроме вас, знакомых у меня в этом городе нет. Вы не могли бы мне помочь? Давайте сходим куда-нибудь?

Он напомнил ей Анатолия, который тоже был уверен, что она существует исключительно для того, чтобы развлекать его драгоценную персону. Ответила, стараясь скрыть панику:

– К сожалению не могу. Я только что вымыла голову, фена у меня нет, и сохнуть волосы будут долго. К тому же у меня масса дел. Уж извините. Думаю, что с вашей внешностью и обаянием вам найти спутницу не проблема. До свидания. – И положила телефон, долго еще после этого глядя на него, как на опасную змею.

Дела действительно были, в этом она не соврала. Распустила старую вязаную кофту, вышедшую из моды, пропарила шерсть на водяной бане, чтобы распрямить, и начала вязать шапочку, фасон которой перерисовала из журнала «Бурда». Связала половину, размышляя о композиции новой картины, когда раздался настойчивый стук в дверь. Она отложила вязание, и, недоумевая, пошла отворять. Кто бы это мог быть? На вопрос «кто там?» прозвучал озадаченный голос вахтерши тети Любы:

– Да тут к тебе, Таня, молодой человек.

Уже поняв, кто это, Татьяна обречено открыла дверь. На пороге и в самом деле стоял Вадим, несколько смущено улыбаясь.

– Здравствуйте, Таня! Не ждали?

Она поблагодарила тетю Любу, с горящими глазками оглядывавшую гостя, и посторонилась, пропуская его в комнату. Закрыла двери и только тогда устало сказала:

– Ну, зачем вы так, Вадим? Разве не понятно, что я продолжения знакомства не хочу?

Он стянул с головы черную трикотажную шапку и с мягким укором посмотрел ей в лицо.

– Да я уже понял, что вы пуганая птичка. Но я после единственного щелчка по носу сдаваться не собираюсь. Я ведь уже сказал вам, что вы мне очень понравились. Ваша сестра с удовольствием сообщила мне адрес вашего жилища, и вот я здесь. Хотя вам это и не нравится.

Татьяна с горьким вздохом посмотрела на недовязанную шапочку, небрежно валявшуюся на столике. А она-то надеялась пойти в ней завтра на работу. Вспомнив, что она, хоть и поневоле, принимает гостя, церемонно предложила:

– Чем вас угостить? Чай, кофе?

Он открыто рассмеялся.

– Вот что значит хорошее воспитание. Вам меня за дверь выставить хочется, а вы мне чай предлагаете. Но давайте договоримся так: я жду вас на улице. Вы одеваетесь, выходите ко мне минут через двадцать, и, чтоб не грузить вас ненужными хлопотами, мы едем в ресторан. – Чтобы пресечь ее колебания, просительно добавил: – Поймите, я жутко есть хочу. Ничего со вчерашнего дня во рту не было. Пойдемте, а? Если вы вдруг приедете ко мне в Питер, клянусь, я сделаю для вас всё, что пожелаете. Выступлю в несвойственной мне роли золотой рыбки.

Идти не хотелось, но чувство гостеприимства пересилило. В самом деле, будет нехорошо, если она бросит его голодать. Он потом с полным правом сможет сказать, что в их городе живут очень неприветливые люди.

Пообещав, что будет готова к назначенному им сроку, подождала, когда он с просветлевшим лицом выйдет из комнаты, и начала поспешно собираться. Надела черное трикотажное платье в обтяжку, оставшееся еще со времен замужества, натянула высокие черные замшевые сапоги, скрутила волосы во французский узел.

Совсем немного подкрасилась, и, захватив довольно старое, но еще прилично выглядевшее драповое пальто, вышла в коридор.

Вадим ждал ее у стола тети Любы, с интересом расспрашивая ту о местных обычаях. Разомлевшая от непривычного внимания, вахтерша в подробностях выкладывала ему все местные новости. Сразу было понятно, что в этом калейдоскопе полезных сведений не раз прозвучало и ее имя. Увидев девушку, Вадим встал, с восхищением, показавшимся Татьяне чрезмерным, поцокал языком. Вежливо попрощался с разговорчивой тетей Любой, помог спутнице накинуть пальто и вышел с ней на улицу.

Подойдя к проезжей части, вскинул руку, и возле них тотчас остановилась белая Волга.

– Не подкинешь до ресторана, друг?

Водитель поднял в знак согласия большой палец, и Вадим, усадив спутницу на заднее место, сел вперед и завел разговор о местных ресторанах. Водитель оказался знатоком, и посоветовал сразу несколько мест.

– В «Океане» очень хорошо рыбу подают. Стерлядь в белом вине – закачаешься. В итальянском роскошно, но уж очень все блюда дорогие. В «Трактире на Южной» расстегаи в несколько ярусов хороши, а в китайском – вообще отпад. Всё вкусно, но не знаешь, из чего. Можно и червяка съесть.

Подумав, Вадим посоветовался с Татьяной

– Я не знаю, куда поехать. Может, вы хотите куда-нибудь конкретно?

Но спутница отказалась сделать окончательный выбор, боясь показаться навязчивой, и он решился на «Океан».

– Надеюсь, Танечка, у вас аллергии на рыбы нет?

Вспомнив кинофильм «Москва слезам не верит», она хихикнула и заверила, что сей страшной болезнью не страдает.

В ресторане было довольно многолюдно. Не бывавшая в подобных заведениях много лет, Татьяна с некоторым смятением посмотрела в полутемный зал. Вадим с непринужденностью столичного жителя оглядел всё помещение и уверенно прошел в угол у эстрады. Усадил спутницу за небольшой столик, покрытой темно-синей тисненой скатертью.

К ним тут же подошел официант с салфеткой через руку и протянул глянцевый листок бумаги. Вадим открыл меню и быстро выбрал блюда себе. Хотел передать листок Татьяне, но она отказалась.

– Нет, выберите сами. Вдруг я закажу что-нибудь слишком дорогое?

Он с укором посмотрел на нее, но противиться не стал. Заказ принесли быстро, она даже не успела допить аперитив. Ей очень понравился нежный рыбный жюльен и сочная чавыча под маринадом из сухого вина, лимона и неизвестных, но очень вкусных ингредиентов. К блюдам Вадим заказал сухое красное вино, прекрасно подходившее по вкусу к подаваемой рыбе.

Пообедав, она почувствовала, что на сердце стало гораздо легче. Как всё-таки человек зависит от собственного желудка! Вадим, наблюдая за сменой настроения на ее лице, заметил перемену и лукаво предложил:

– Потанцуем?

Она согласилась. Всегда любила танцевать, так почему отказывать себе в таком невинном удовольствии? Вышли в центр зала, где оставалось свободное место для танцев, и синхронно задвигались в такт медленной латиноамериканской мелодии. Вадим держал ее близко, но соблюдая вполне пристойное расстояние. Но она, как любая женщина, чувствовала, что ему очень хочется притиснуть ее так, чтобы почувствовать всё ее мягкое тело, поэтому держалась настороже.

Он молчал, она тоже. Танец уже кончался, когда она почувствовала чей-то настойчивый взгляд и повернула голову. Настроение упало моментально – на нее раздевающим взглядом пялился бывший муж. В голове сразу мелькнула заполошная мысль – ну надо же, не раньше и не позже! В кои-то веки выбралась в ресторан, и тут же здесь оказывается тот, кого меньше всего хочется видеть.

Сделав вид, что не узнала Анатолия, мило улыбнулась спутнику и позволила усадить себя на место. Понимая, что лучше всего немедленно уйти, стала думать, как уговорить Вадима срочно покинуть ресторан. Притвориться, что ей плохо и попросить отвезти ее домой? Пока она лихорадочно перебирала варианты побега, Толик, поднявшись с места, что-то успокаивающе сказал своей модно одетой даме и решительно подошел к столику бывшей жены.

Поклонившись Татьяне, развязно поинтересовался у ее спутника, не сомневаясь в согласии:

– Можно пригласить вашу даму? – на нее даже не взглянул, уверенный, что Татьяна не захочет публичного скандала и безропотно пойдет с ним.

Принахмурившись, Вадим посмотрел на побледневшую спутницу, явно не желающую иметь ничего общего с этим самоуверенным типом. Откинувшись на спинку стула, насмешливо осадил:

– Нет, моя дама с посторонними не танцует.

Анатолий выпрямился, и, еще не веря полученному афронту, потребовал подтверждения:

– Таня, ты что, серьезно не хочешь со мной поговорить?

Татьяна заставила себя посмотреть в глаза Толику.

– Конечно. Я не только говорить с тобой не хочу, я тебя видеть не желаю. Никогда. И спеши к своей спутнице. Смотри, она уже собирается идти сюда.

Враз оглянувшись, мужчины заметили, что та и в самом деле привстала с места, обеспокоено высматривая исчезнувшего кавалера. Анатолий, пробурчав под нос нечто неблаговидное, ушел обратно, а Вадим, протянув руку, успокаивающе сжал пальцы Татьяны.

– Не волнуйтесь, я не отдам вас на съедение страшному серому волку. Насколько я понял, этот тип имел когда-то к вам самое непосредственное отношение?

– Это мой бывший муж.

Кивнув головой своим мыслям, Вадим кратко бросил:

– Я так и подумал.

Взяв бокал вина, спокойно стал его допивать, будто забыв убрать свою ладонь с руки спутницы.

Она не противилась, пригорюнившись и опасаясь неприятных инсинуаций со стороны бывшего мужа. Ей не верилось, чтобы Анатолий оставил всё как есть.

Принесли десерт, состоявший из маленьких слоеных пирожных и чашечки кофе со сливками. Доев, она с опаской посмотрела на Анатолия, сидевшего как раз на пути к выходу. Вадим, проследивший за ее взглядом, кисло усмехнулся.

– Да чего вы так его боитесь? Он что, бил вас?

Она покусала губы и нехотя призналась:

– Нет. Но он вспыльчивый и сильный. Боюсь драки.

Вадим расхохотался, наклонившись пониже и заглядывая в ее испуганные глаза.

– Милая, ну вам-то чего бояться, не вы же будете драться! И вообще, я считаю, что даме должно быть очень приятно, когда из-за нее бьются ее поклонники.

Татьяна вспылила:

– Да мы что, животные, что ли? Это там самцы выясняют, кто сильнее, чтобы покрыть самку, а мы люди. – И ядовито добавила: – Пока еще.

Вадим ободряюще закивал головой.

– Вот теперь вы нравитесь мне гораздо больше. А то превратились в этакую плаксивую размазню.

Она сверкнула глазами и стремительно пошла к выходу, больше не кидая опасливых взглядов в сторону Анатолия и мрачно бурча про себя: если мужики хотят друг другу носы расквасить, ради Бога, имеют на это право, я тут ни при чем.

Одевшись, вышли на улицу, и Татьяна с облегчением вздохнула, радуясь, что пронесло. Но тут, развевая в пыль ее надежды, вслед за ним выскочил раздетый Анатолий. Кинулся к ним с воплем: «Это моя жена!», и попытался стукнуть соперника по носу. Но Вадим, сделав стремительный шаг назад, поймал его занесенную для удара руку и резко вывернул, хрустнув суставом. Толик взвыл и рухнул на колени.

Вадим, не отпуская, нравоучительно сказал:

– Вот что, дружок, хорошенько запомни: если женщина говорит нет, то это значит «нет», а не «да» или «может быть», и не лезь! Всё понял?

Анатолий попытался ерепениться, но Вадим сильнее вывернул руку, и тот, скрипнув зубами, почти неслышно прошелестел:

– Понял!

Вадим отпустил драчуна, но спиной к нему не поворачивался до тех пор, пока тот не вернулся в ресторан. Потом осклабился и презрительно заметил:

– Никогда не понимал типов, которые драться абсолютно не умеют, но задиристые, как дурные петухи!

Татьяна пожала плечами, не зная, что сказать.

– Он всегда неадекватно воспринимал окружающих, когда пьян. Но с возрастом, похоже, это свойство у него усугубилось.

Вадим обнял ее одной рукой, другой подзывая показавшееся такси.

– Ну что, убедились, что я не зря обещал не давать вас в обиду?

Она кивнула.

– Да, спасибо. Вы спортсмен?

Он усмехнулся.

– Да нет. Просто в мои должностные обязанности входит умение владеть своим телом и некоторыми приемами.

Она озадаченно протянула: «ааа…», и замолчала, не став спрашивать, где же он работает. Вадим, не дождавшись ожидаемого вопроса, пробормотал что-то типа «да, с вами не соскучишься», и усадил ее в подъехавшее такси. На этот раз сел рядом с ней и всю дорогу держал ее за руку. Сердце у Татьяны начало мрачно биться: если он думает, что после героической защиты ее честного имени можно будет в порядке вознаграждения улечься с ней в постель, то сильно ошибается!

Его вопрос выбил ее из воображаемой баталии:

– Вы давно разошлись?

Она встряхнулась и не сразу вспомнила:

– Три года назад. А что?

Избегая прямого ответа, Вадим успокаивающе прошептал:

– Да так, просто прикидываю, не слишком ли еще свежи раны.

Окончательно уверившись в его неприличных намерениях, Татьяна приготовилась к обороне, кипя от возмущения. У входа в общежитие Вадим попросил водителя немного подождать и вышел из машины вместе со спутницей. Доведя ее до входа, тихо спросил:

– Насколько я понимаю, войти мне будет не дозволенно?

Она сухо подтвердила:

– Конечно. У нас после одиннадцати всем посторонним предписывается покинуть помещение.

Осторожно поднеся к губам ее руку, мужчина нежно поцеловал ладонь.

– Но это не для всех, конечно. Но я не настаиваю. Надеюсь, что мне еще удастся вырваться сюда и я непременно с вами увижусь. Даже если не будет командировки, всё равно приеду. – Положив руки ей на плечи, привлек к себе и коротко, но жадно поцеловал. – Спокойной ночи, Таня. Помните: мы обязательно увидимся!

Огорченно махнув рукой, заскочил в ожидавшее его такси и стремительно уехал, будто боялся не выдержать и вернуться.

Татьяна бестолково смотрела ему вслед, не понимая, как можно обещать подобное почти незнакомому человеку. Заметив выглядывающую из дверей любопытную тетю Любу, вздумавшую посмотреть, кто это там приехал, кивнула ей и прошла в свою комнату. Разделась, смыла макияж и, поеживаясь, легла в холодную кровать, печально размышляя, почему на ее пути постоянно встречаются мужчины одного типа – привлекательные, своенравные и совершенно не думающие о ней. Ей постельная лирика совершенно не нужна. Радости от близости с Толиком она никогда не испытывала, и ущербной себя от этого отнюдь не считала.

На следующей неделе после рабочего дня пришла в мастерскую набросать эскиз новой картины. Там царили шум и гвалт. Возбужденные художники, звеня дорогими хрустальными бокалами, заимствованными из шкафа Юрия Георгиевича, усердно провозглашали тосты в свою честь и здравицы руководителю. Сергей, украшенный большим пятном масляной краски и бывший уже изрядно навеселе, сжал озадаченную Татьяну в объятиях, расцеловал в обе щеки и счастливо завопил:

– Получилось, всё получилось!

Когда он выпустил ее, покрасневшую и полузадохшуюся, из своих цепких рук, ей сунули бокал с шампанским и потребовали:

– Пей до дна!

Она осторожно взяла вино и потребовала:

– А теперь объясните, за что пьем!

Народ удивился.

– Ты не знаешь, что утром звонил босс?

Татьяна отрицательно покачала головой, и все враз заговорили, перебивая друг друга, спеша поделиться потрясающей новостью:

– Наша выставка имела колоссальный успех! Особенно твои картины. Тебя назвали вторым Левитаном. Хотя лучше бы просто Таней Нестеровой. Вчера прошел аукцион, и за картины развернулась настоящая битва! Продано всё! Сколько денег выручено, Юрий Георгиевич не сказал, но обнадежил, что после вычета налогов и накладных расходов у нас еще останется немало.

Через неделю вернулся Звонницкий. Первым делом пригласил Таню к себе на кафедру. Немного порассказал о поездке, но больше о том, что чувствовал при встречах с людьми. Как обычно, говорил нараспев, красиво жестикулируя, напоминая вальяжного аристократа.

– Как там нас принимали! Может быть, на западе слишком уж увлеклись абстракционизмом и всем, что с ним связано, люди от него устали, и потому твои лиричные картины имели такой потрясающий успех? – Притушив радость, прагматично заметил: – Или, что реальнее, те деньги, что заплачены за картины, только нам, нищим русским художникам, кажутся большими. А для западной публики это жалкие гроши. Во всяком случае, вот тебе конверт с пластиковой карточкой и заметки из тамошних газет о нашем вояже. Здесь несколько лестных строк о тебе и твоих картинах. Глубокое проникновение, экспрессия и так далее.

Несколько ошарашенная Татьяна пылко поблагодарила профессора и выскочила из института. На улице вроде бы всё было как всегда – противная северная осень, хмурый день, моросящий дождь, грязные лужи под ногами. Но ей казалось, что вокруг чужой нереальный город, с искаженной перспективой и фантастической расцветкой.

Улица, по которой она шла, спиралью уходила в небо. Грудь распирало, дышать было трудно. Почудилось, что она, как бабочка, с трудом вытаскивает сложенные крылышки из тугого хитинового кокона. Даже голова кружилась от лихорадочного чувства освобождения. От нищеты, от нудной работы, от постоянной зависимости.

Заскочила в маленькое помещение банкомата. С трудом разобравшись в непривычной системе, посмотрела на сумму своего счета, высветившуюся на дисплее. Сумма была ошеломляющая. Не поверив компьютеру, сочтя это ошибкой машины, закончила операцию и снова вставила в щель банкомата пластиковую карточку. Цифры были те же.

Решив снять двадцать тысяч, набрала нужную цифру и с трепетом стала ждать результата. Внутри банкомата что-то зашуршало, и он выдал небольшую пачку тысячных купюр. Она немного призадумалась и набрала новую цифру. На сей раз уже тридцать тысяч. Автомат безропотно выдал и эту сумму, повергнув ее в настоящий шок.