Текст книги "Я тебя слышу"

М-19

Июньские вечера были слишком душными. Все вокруг изнемогали от жары. И нет ничего лучше, чем в один из таких вечеров собраться с друзьями на берегу реки. Да еще с вкусняшками, гитарой, выпивкой и веселыми песнями.

В моем распоряжении был легкий коктейльчик. Чисто поддержать Яну, которая почему-то без меня боялась пить. Мы сидели на пледе в купальниках. Развалившись на пляже, принимали солнечные ванны. Глеб заливал в себя уже третий литр светлого нефильтрованного и пытался произвести впечатление на новенькую Лизу. Да, она зачем-то увязалась с нами. Присутствие Ларисы, девушки Дани, я еще как-то могла понять. Но Лиза? Наверное, ей не терпелось влиться в коллектив.

Здесь были не только сотрудники из нашего ресторанчика и моя подруга Яна. Еще Сережа, Никита, как раз таки Лариса, Вика и Карина. Друзья из универа. Почти все лингвисты, как на подбор. Только Никита – филолог. И это было хорошо заметно, когда он начинал умничать и расставлять ударения в наших словах. Или прерывать на полуслове, чтобы подсказать, как слово будет звучать правильно.

– Ник, ты всегда такой нудный? – в какой-то момент Глеб не выдержал.

– Погоди, он просто еще слишком трезвый. Посмотрим, как он будет говорить через полчаса, – посмеялся Сережа.

Все тут же начали прикапываться к Никите, предлагая ему выпить. Мы с Яной не выдержали буйного галдения и с разбегу занырнули в реку. Мои мокрые волосы тут же прилипли к лицу, пришлось забрать их рукой назад. Отплыв на небольшое расстояние, я перевернулась на спину и расслабилась.

– Глеб сегодня в ударе, – подметила Яна.

Я еще раз посмотрела на берег, где Глеб сидел рядом с Лизой и что-то старательно объяснял ей. Ее два коричневых пучка на голове казались очень милыми, скромная грудь в слитном купальнике была чуть больше моей. В целом ее тело было спортивным. Было видно, что она занимается собой.

– Плевать, – я мысленно махнула на Глеба рукой.

– Ну ты даешь!

– А что? Мне истерику закатывать?

– Бороться надо за свое счастье! – Яна из тех, кто очень любил раздавать советы.

За несчастье тоже борются? Ведь я несчастлива с Глебом. От наших отношений не так много осталось. И мне было бы очень жаль застать Лизу в следующий раз с Глебом в подсобке. Уж лучше пусть болтают на пляже. Пусть она узнает его получше, чтобы не жалеть потом о том, с кем связалась. У этих отношений из подсобки ресторанчика быстрого питания нет будущего.

Я занырнула на дно, проплыла несколько метров под водой и вынырнула. Как это всегда бывает, случайно столкнулась с Даней, который тоже теперь находился в воде. Я уткнулась в его спину. И пока вытирала лицо от воды, он успел повернуться ко мне передом. Окатил водой. Я снова ничего не видела. Даня изобразил шипение рации, потом зажал нос и проговорил гнусавым голосом:

– Прием, подводная лодка М-19, смените курс.

– Катер Д-27, чальте к берегу, пожалуйста, – я тоже зажала нос, чтобы поддержать игру.

Но Даня рассмеялся так громко, не выдержал и плюхнулся спиной в воду. Сквозь смех попытался объяснить, что подводная лодка «М» вовсе не значит первую букву моего имени. И «19» – не возраст. В самом деле была такая советская подводная лодка, которая имела еще одно название – «Малютка».

Я смутилась. Мне стало стыдно от моей необразованности в данном вопросе и странно оттого, что Даня почти назвал меня «Малюткой». Я отделалась поддельным смешком и уплыла в другую сторону. Лишь бы больше не испытывать на себе взгляд Дани. Казалось, мои щеки раскраснелись, а глаза заблестели. Нужно срочно спрятать и то и другое.

Немного остыв, я вернулась на берег. Дело шло к закату. Мальчишки занялись костром. Натаскали сухих веток, и Сережа попытался поджечь их своей зажигалкой. Почему-то не выходило. То ли его руки настолько сильно дрожали, сбивая пламя зажигалки, то ли парни набрали не тех веток. Спустя еще пять минут Сереже все же удалось одержать победу. Огонь схватился за ветви и заставил их трещать.

Все придвинулись поближе к костру. Не то чтобы стало холодно, просто пришло время жарить сосиски. Шампуров было не так много, поэтому обделенные смастерили их себе из подручных средств. Мне досталась обычная палка. Я зачистила и заострила ее конец, затем насадила сосиску и вытянула перед огнем. Стала покручивать в разные стороны, чтобы ее зарумянить.

– Хорошо сидим. Спасибо, что вытащили меня, а так бы погрязла в учебниках. Приходите все на моё день рождения, через выходные. Тоже затусим, – проговорила Вика, выставив ладони перед костром.

– Мой, – сказал Никита.

– Чего?

– Мой день рождения.

– Будешь умничать, Ник, возьму и не приглашу! Это надо же! Все, что от тебя требуют, это просто придти на день рождения! А ты… – возмутилась Вика.

– Не придти, а прийти, – продолжил тот.

Вика не на шутку разозлилась, взяла длинную палку, поднялась на ноги и обежала костер. Никита упрыгал от нее куда-то в темноту, Вика за ним. После мы слышали лишь отдаленные крики. Вопившие голоса перемешивались одновременно со смехом, это говорило о том, что у ребят все под контролем. Не исключено, что к костру они вернутся уже парочкой.

– Завтра на работу, – пропищала Лиза, как бы намекая, что пора расходиться.

– Еще часок – и домой. Я за таксиста, – кивнул Даня, единственный, кто не стал сегодня пить.

Сережа взял в руки гитару и забренчал знакомую мелодию. Все, кто знали слова, тут же запели. Заголосили – где впопад, а где мимо. Хорошо пели Карина и Сережа, остальные исполняли песню любительски. Глеб едва удерживался в сидячем положении, Даня и Лариса, обнявшись, ворковали друг с другом. Целовались и ласкались, устроившись рядом с ярким пламенем костра. Яна пристроилась к Лизе, чтобы получше узнать «моего врага». Подруга почему-то решила, что я обязательно должна злиться на новенькую и обратить внимание на Глеба. Но я сидела немного поодаль от своего парня, не желая восхищаться его пивным поступком. Это не тот случай, чтобы его хвалить. О Боже, Глеб, как много ты выпил! Как здорово у тебя таращатся глаза! Нет. И нет.

А вот и наша парочка. Никита и Вика вернулись в компанию, держась за руки. Этим и закончилось. Они уселись рядом со мной и тоже стали обмениваться нежностями. Присоединились к песне. Сережа был отличным музыкантом, особенно когда немного выпьет. Его скованность и стеснение в этот же миг улетучивались, и он начинал играть как бог. После дворовой песни взялся за какую-то балладу. Я уставилась на звезды. И правда, хорошо отдохнули. Немного отвлеклись от учебы, работы и проблем.

Даня не соврал. Когда все собрались разойтись по домам, он пригласил нас сесть в свой черненький «фольксваген-гольф». Естественно, все не уместились. За руль уселся Даня, на переднее сиденье – его девушка Лариса, остальные – назад. Глеб, Сережа, Никита и Яна устроились на сиденье. Вика присела на колени Никиты, Глеб сам притянул меня к себе и стал дышать на меня перегаром. Карина и Лиза попытались ехать стоя в скрюченном состоянии, держась за передние сиденья. Но как только мы тронулись с места, девчонки тут же попадали. Началось месиво. Было не разобрать, кто сидит, а кто подлетает в автосалоне на каждом резком повороте. Слышался только дикий ржач и крики возмущения. Мне кто-то наступил на ногу, потом уселся сверху. Получился бутерброд. Я недовольно спихнула обнаглевшего. Это оказалась Вика. Чтоб ее! Моя нога продолжила болезненно ныть.

– Остановка! – прокричал Даня.

Первым из автосалона вывалился Сережа. Взял гитару из багажника и помахал нам вслед. В автомобильном салоне осталось девять человек. И вроде бы должно было стать немного просторнее, но не помогло. Мы продолжили танцевать друг у друга на ногах. Сквозь музыку на магнитоле и наш смех послышались причмокивания. Вика и Никита перешли на новый уровень отношений.

– Горько! Горько! – захлопал в ладоши Глеб.

– Эй, тише там! Менты стоят! Придется в объезд, – сказал Даня.

Мы угомонились. Даже притихли. Только ненадолго. Через минуту снова послышался шум, от которого у меня начала болеть голова. Следующей из машины вышла Лариса. И я быстро пересела вперед. На возражения друзей отвечала, что мне дольше всех ехать.

Через два светофора мы высадили Вику и Никиту. Друзья на заднем сиденье расслабленно вздохнули. Теперь они свободно могли расположиться сидя. Яна, Лиза и Карина были худышками, поэтому вместе с Глебом отлично помещались. Дальше уже почти никто не разговаривал, все ждали своей остановки, чтобы поскорее добраться до кровати и вырубиться до завтрашнего утра. Когда пришло время выбираться из машины Глебу, он едва не упал, с трудом удержался на ногах. Я предложила помощь, уже хотела вылезти из машины и схватить его под руку. Но тут вызвалась помочь Лиза, которая, оказывается, живет в этом районе. Яна недовольно посмотрела на меня и кивнула головой. Я не проявила интереса. Тогда подруга выскочила из машины следом за Лизой и тоже вцепилась в руку Глеба. Последний раз кинула на меня свой важный взгляд. Вроде как я потом сама ей еще спасибо скажу. Ну-ну.

В «фольксвагене» осталось трое. Даня, я и Карина. Оставшаяся девочка была довольно скромной. Она спокойно дождалась своего выхода. Так тихо пролепетала «пока» и убежала в сторону многоэтажек. Вот теперь стало некомфортно. Я отвернулась к окну и старалась больше не поворачивать голову в сторону Дани. Он ехал слегка навеселе, подпевал магнитоле. Я тряслась и дрожала рядом с ним. Мы остались вдвоем в машине, наедине. Это не могло не волновать меня. Но к счастью, квартира бабушки тоже была близко. Я отсчитывала каждый метр дороги, вспоминала, сколько светофоров до дома осталось.

– Куда собираешься после универа? – вдруг спросил Даня.

Это заставило меня сесть ровно. Невежливо отвечать в окно. Мне пришлось посмотреть на Даню и его сильные руки, управлявшие автомобилем.

– Попробую найти работу по профессии. Ведь не всю жизнь мне готовить булки. Может быть, стану репетитором или переводчиком…

– Приехали, – перебил меня Даня.

Я запнулась и теперь не знала, как продолжить разговор. Мне нужно было закончить свой ответ или сразу поблагодарить Даню за то, что подвез, и свалить? Я отыскала в темноте свою сумку, схватилась за ручку дверцы, но не успела выбраться из машины. Потому как почувствовала его руку на своем колене. Метнула быстрый взгляд на Даню.

– Ты чего? – встрепенулась я.

– Не притворяйся, будто не знаешь. Я же вижу, как ты на меня смотришь. Иди ко мне.

Даня взял мое лицо в свои руки и начал целовать. Я растерялась. Сидела беспомощно, поддавшись его губам. Тряслась и одновременно наслаждалась. Он целовал мягко и приятно. Чувствовался его страстный напор, руки бессовестно бродили по моему телу, заходя все дальше. Мое тело поддавалось ласкам, но ладони пытались оттолкнуть Даню, пихаясь в каменный торс недостаточно сильно. Даня был неумолим, терзал меня языком, заставлял постанывать, сжимая рукой мою грудь. Я задыхалась в этом порыве. И у меня была всего секунда, чтобы прийти в себя, когда Даня прервал поцелуй. Он скользнул языком по моей шее вниз. Ему не терпелось продолжить.

– А как же Лариса? – стоном вырвалось из моих губ.

– Не беспокойся, малютка, она ни о чем не узнает, – стягивал с моего плеча бретельку майки Даня.

– Что?!

Я резко оттолкнула Даню от себя, открыла дверцу и схватилась снова за сумку. Тем самым показывая, что вот-вот выпрыгну из машины. Поставила одну ногу на землю, чтобы быть наготове. Даня понял, что совершил ошибку, ляпнув не то. Вернулся на свое сиденье и вцепился руками в руль.

– Как это не узнает?! Дань, это же нечестно! Я думала, ты хочешь быть со мной… А ты хотел только…

– Маш, ты серьезно? Мы с Ларисой встречаемся уже пять лет. И меня все устраивает. Не стану я расставаться с Ларой из-за тебя.

– Вот и катись к ней! Доброй ночи! – я хлопнула дверцей напоследок.

Как только Даня дал по газам, я громко расплакалась. Во весь голос. Он почти получил то, что хотел. Какая же я дура! Размечталась! Решила, что он бросит Ларису ради меня. Теперь шла домой, немного пошатываясь, но не сбиваясь с курса.

И все эти заигрывания на пляже… М-19. Малютка… Вот для чего это. Как он все отлично спланировал! Чертяга! А самое обидное, что Даня мне действительно нравился. Я думала, он хороший. Не такой, как Глеб. Но от человечности ничего не осталось. Даня поступил подло по отношению к своей девушке. Я поступила отвратительно по отношению к Глебу. Не смогла отказаться от желаемого сразу, надеялась до последнего.

Телефон трезвонил беспокойством бабушки. Но еще больше она расшумелась, когда я пришла домой. Кричала мне о том, что волновалась, врала моим родителям, которые тоже звонили. Прикрыла меня неправдой, что я в комнате и давно сплю. Бабушка видела меня подавленной и слегка пьяной. Опьяненной чувствами и ощущениями. Мне было плохо. Все, что произошло, заставляло рыдать. Я закрылась в ванной комнате, там и просидела, всхлипывая под звуки шумящей воды. Долго сидела. Пока бабушка не успокоилась и не ушла спать.

Следующие два дня я ходила на работу как на каторгу. Здоровалась с Глебом, принимала от него те же поцелуи. Но было еще противнее. Даня появлялся редко, наконец сосредоточился на доставке. К Лизе приставили нового учителя. В обед я закрывалась в дамском туалете и давилась слезами. Вспоминала губы Дани. Понимала, как мне понравилось. Но ничего не могла сделать. Было нельзя. Он не любит меня, это все было только ради развлечения. Мной воспользовались. А я поддалась, оказалась той самой ножной тряпкой, за которую меня и приняли.

«Я тебя слушаю»

Кое-как время добралось до выходных. В моей жизни мало что поменялось. Я снова питалась йогуртами из пластиковых бутылок и снова утыкалась лицом в подушку, чтобы заглушить свой плач.

Глеб вел себя как обычно. Яна, провожавшая его в день тусовки, что-то наплела Лизе. Теперь новенькая держалась от моего парня подальше. Вика и Никита вроде как начали встречаться, я их часто видела по вечерам, гуляющими по парку за ручку. С остальными друзьями толком не пересекалась в эти дни. Разве что Даня перебрасывался со мной мимолетными взглядами, когда забегал в кафешку на несколько минут. Больше не шутил и не улыбался. Между нами висело напряжение, которое никто не мог понять, кроме нас. Коллеги решили, что мы поцапались из-за новенькой, вернее премии, которая полагается работнику при обучении новых сотрудников.

Я дождалась воскресенья. Сегодня должна состояться поездка в лес с моими родителями. Мне думалось, это отличный шанс наладить отношения. Кто знает, может, после этого мне захочется вернуться домой? Это единственное, что волновало меня в данный момент.

Сидя на стуле в кухне, я постоянно крутила головой. Часы будто остановились, медленно двигали свои стрелки вперед. Я истерзала все руки, почесывая их от волнения. Проверяла телефон, не пропустила ли звонок от мамы. Чуть позже телефон действительно зазвонил. Но это был не тот, кто мне нужен.

– Да?

– Маш, помнишь, ты говорила про деньги для моей мамы? Они у тебя? – бесцеремонный Глеб тут как тут.

– Еще нет, но сегодня вечером будут. Завтра принесу.

– Че так долго? Тебе жалко, что ли?

– Глеб…

Он скинул вызов. А я не собиралась перезванивать. Достало. Ведет себя как истеричка. И я почти уверена, что он спустит мои деньги на байк. Точно не на лекарство.

Во дворе послышался сигнал машины. Я подскочила на ноги и подбежала к окну. Это мои родители. Папа машет мне ладонью. Подмечаю, как мои губы растягиваются в улыбке. Беру свой походный рюкзачок, закидываю его на плечо и несусь к выходу. Бабушка успевает кинуть фразу мне вслед:

– Хорошо вам отдохнуть!

– Спасибо!

Я воодушевленно взбираюсь на заднее сиденье папиного «ларгуса», располагаюсь по центру. Во мне столько энергии, она просто бьет из меня ключом. Весело смотрю на родителей. Они вроде бы сидят спереди, рядом, но как будто между ними образовалась ледяная стена. Но это только начало. Все может измениться. Так ведь?

Машина едет в сторону лесополосы, в салоне играет какая-то музыка. Родители молчат. Хочу разрядить обстановку, но не могу подобрать слова.

– Как погостила у бабушки? – нарушил тишину папа.

– Замечательно. Еда по расписанию и только за столом, как в детстве, телевизор по вечерам. Еще слушали с бабушкой Баха и Бетховена.

– Ясно. То-то я думаю, чего ты такая худая…

– Перестань, мама хорошо кормит ее! – огрызнулась мама.

Я сглотнула ком в горле. Из-за меня папа получил по шапке. Не думала, что этот разговор выльется в нечто подобное. Замолчала, чтобы не брякнуть лишнего. Оказывается, бабушка – это теперь запретная тема. Мне бы список, состоящий из фраз, которые приводят к ссорам. Уж я б тогда стала самой тактичной. Лишь бы родители не ругались.

Дорога свернула в лес. Я помнила это место. Мы уже собирали здесь грибы лет пять назад. Кругом елки, и только. Но если зайти поглубже, то можно увидеть мягкий переход из елового леса в лиственный. В этот раз мы приехали за лисичками. Вкусные грибы, особенно если жарить их на сковороде. Я натянула кепку на голову, родители нарядились в рюкзаки. Каждый взял по лукошку, и мы двинулись вперед.

Солнце припекало сверху, но под деревьями было не так жарко. Чувствовался еловый запах и запах влаги, как после дождя. Лес пестрил тропинками, несъедобными грибами, чаще поганками, и различными травами, на любой вкус, цвет и запах. На полянке обнаружилась дикая земляника. Я аккуратно переступала через нее, стараясь не задеть ягоды. То и дело оглядывалась на родителей. И чувствовала, что они соврали. Поездка не была похожа на ту, которая называлась «как раньше». Мама шла далеко от папы, они совсем не разговаривали. Делали вид, будто увлечены поиском грибов.

«Как раньше» подразумевало веселый смех, шуточное пихание друг друга в бока, обнимашки. И одно лукошко на троих. Выезд в лес никогда не был целью собрать как можно больше грибов. Это только предлог провести время вместе. А сейчас? А сейчас папа сосредоточился на лисичках. Такими темпами его корзина наполнится через полчаса. Мама не хотела ему уступать, буквально вырывала грибы из-под рук отца. Это больше похоже на соревнование нездоровых соперников, которые пытаются друг друга унизить. Я в состязании не участвовала. Шла слегка впереди и намеренно пропускала попадавшиеся мне на глаза грибы. Пусть собирают, может, это успокоит их азарт.

– Маш, что у тебя со зрением? Ты уже пятый гриб проходишь мимо, – заметил папа.

– А кто ее заставлял учиться допоздна? Ты вспомни, как она сидела за учебниками под тусклой лампой, – начала мама. – Разве не тебя я просила поменять лампочку в светильнике почти два года?

– Если бы тебе было важно зрение ребенка, сама бы поменяла.

Снова началась перепалка. На ровном месте. Ни с того ни с сего. Как им это удается? Находить силы и время на конфликты. Я остановилась и бросила лукошко в траву. Вспомнила слова мамы: «А ты, вместо того чтобы убегать, могла бы помочь». Им нужна моя помощь. Но что я могу сделать? Я повернулась лицом к родителям и пошла к ним навстречу. Кое-как заставила их придвинуться друг к дружке и заключила в объятия. Прижалась к ним так крепко, как обнимала их маленькой. На глаза навернулись слезы. Я растрогалась от собственных чувств.

– Я вас очень люблю.

– Машенька! И мы тебя очень любим, – сказала мама.

– Давайте сделаем привал? – предложил папа.

Мы с мамой согласились. В ту же минуту отец вытащил из рюкзака походный плед и расстелил его на траве. Мама разлила по стаканам чай из термоса, достала контейнер со своим мясным пирогом. Я села на краешек пледа и взяла в руки угощение. Меня тошнило только от одного вида пирога, но я была готова съесть его полностью. Лишь бы порадовать маму, она старалась. Папа запихал весь кусок себе в рот. Что-что, а мамины пироги он очень любил. Чай оказался вкусным, но горячим. Пришлось подождать, чтобы не обжечься. Тогда родители спросили про отдых на речке. Я поперхнулась. Конечно, они об этом знали. Бабушка рассказала им, только не уточнила, в котором часу я вернулась домой.

Несмотря на неприятные воспоминания, связанные с отдыхом на реке, я улыбнулась и постаралась рассказать все самое удачное. Как Вика делала ошибки в словах, а Никита ее поправлял. Как это привело их к отношениям. Рассказывала про песни под гитару и поджаренные сосиски на палках. Про веселое возвращение домой, когда в машину поместилось слишком много друзей. На лицах мамы и папы появились улыбки, которые тут же сползли вниз, не просуществовав и секунды. Я внимательно уставилась на маму. Она будто хотела что-то сказать, но спотыкалась языком о зубы. Это так странно. Они многозначно переглянулись с отцом.

– Маш, на самом деле мы не просто так приехали в лес.

– Конечно, не просто, за грибами, – моя самозащита заставила меня включить дурочку. Я боялась услышать что-то не то, оттягивала момент.

– Да. И за грибами тоже. Мы с папой хотели тебе кое-что сказать…

– Маша, ты уже взрослая и должна понимать… – папа тоже запинался.

– В общем, мы хотим развестись. Так будет лучше для всех нас, – подытожила мама.

Ее слова прозвучали звоном в моих ушах. Мне казалось, что это происходит не со мной и я смотрю фильм, наблюдаю за этими кадрами со стороны. А потом медленно опускаю голову и смотрю на муравья, отважившегося пройтись по пледу. Внутри меня одолевает злость. Задеваю ногой кружку с горячим чаем. Он проливается на плед и попадает на муравья. Не знаю, зачем так пристально смотрю на него. Но мне жаль…

– Об этом вы договорились, да?! Это вы мне хотели сказать? – моя истерика была уже не за горами. Я с трудом контролировала себя. – А чего эсэмэской не прислали? Зачем тащить в лес и притворяться, что будет «как раньше»? Вы все испортили! И кому будет лучше от этого развода? Кому?

– Нам всем. Представь, ты больше не услышишь ни одной ссоры. Сможешь проводить время со мной и с папой.

– Вместе?

– Нет, по отдельности, но это даже хорошо. Больше внимания…

– Да плевать я хотела на ваше внимание! Видеть вас не хочу! Отвезите меня к бабушке!

Я тут же развернулась и яростно зашагала к машине. На любые возражения из-за спины я не отвечала. Хотелось игнорировать все вокруг: лес, грибы, сбитые моими ногами, встречные ветки, хлеставшие по лицу и оставлявшие паутину на глазах. Я бежала от родителей, от их последнего решения, которое казалось неправильным. Я просто не могла поверить. Будто весь мир настроился против меня.

Те куски, которые я успела откусить от пирога, больно толкались в животе. Чуть не вырвало, когда добралась до машины. Поняла, что придется подождать, пока родители соберут все вещи, пока дойдут, пока снова поругаются и решат, что со мной делать. Терпеть нечто подобное я никак не могла. Стала ловить попутку. Выбралась на дорогу и подняла палец вверх. Вдруг повезет?!

Спустя несколько минут мне навстречу ехал грузовик. Я смотрела в лобовое стекло и надеялась, что он не проедет мимо. Пощадит и заберет меня отсюда. Так и случилось. Водитель увидел машину отца, подумав, что та сломалась, остановился.

– Что случилось?

– Мне срочно нужно домой.

– Как же машина?

– Это друзей. Они остаются, – пришлось соврать. Вряд ли бы дядя согласился увести дочь от ее же родителей.

– Ну садись.

– Спасибо!

Я постаралась успокоиться. Сидела тихо, как мышка. Водителю ничего не нужно знать. Никаких лишних вопросов. Родителям написала сообщение, что доберусь до бабушки сама. Пусть и дальше свои грибы собирают. Без меня. Поставила телефон на беззвучный, чтобы не трезвонил.

Дальше все было словно в тумане. Как-то доехали до въезда в город, немного потолкались в пробке на мосту, миновали несколько перекрестков. Пришлось ехать другой дорогой, для грузовиков. На нужной улице я выбралась из машины, так и не сумев договориться об оплате с водителем. Быстрым шагом дошла до дома. Лифт почему-то не работал. Немного запыхалась, поднимаясь на пятый этаж. Взглянула на часы – половина шестого. Я пропустила ужин. Это хорошо, потому что он все равно не влезет.

– Как съездили? – поинтересовалась бабушка, едва я появилась в коридоре.

– Зашибительно! Они разводятся!

– А где машина? Они уже уехали? – бабушка выглянула в окно.

– Нет, я сама добралась. Без них. Пусть что хотят, то и делают! Я больше не могу! – я разозлилась до предела. Сама не узнавала свой голос. Настолько он был наполнен яростью.

– Что ты такое говоришь? Мама будет переживать за тебя. Надо ей позвонить…

– Переживать? А я не переживаю? Почему ты так спокойно относишься к их разводу, бабушка?! Не звони им, не надо! Хватит!

Но бабушка уже шла к телефону. Я сжала руками свои волосы, чтобы не закричать. Металась по квартире, снова хотела сбежать. Но некуда. Рванула на балкон и закрылась снаружи, чтобы бабушка не смогла зайти. Уже здесь я смогла прорычать. От гнева, от усталости, от отчаяния. Рыдала. Кричала так громко, как только могла. Вложила столько сил, чтобы сорвать себе голос. Это все равно не так больно, как больно думать о родителях.

– Сколько можно?! Пожалуйста! Хоть кто-нибудь когда-нибудь будет меня слушать?! – в голос заорала я и стала биться головой о перила балкона. Потом заплакала тихими слезами, чтобы немного отдохнуть. Я обессилила. Хотелось упасть замертво прямо здесь. И больше никогда не очнуться.

– … я тебя слушаю.

Мужской голос. Откуда-то сверху. И почему мне раньше не пришло в голову, что на других таких же балконах могут быть соседи?! О чем я думала, когда выбежала сюда поорать?!

– По-моему, важно, чтобы тебя не просто слушали, но еще и слышали, – продолжил голос.

Время остановилось. Я вдавилась в стену дома, затем тихо стекла по ней вниз. Вытерла слезы с лица. Их было так много, что я просто размазала влагу по щекам. Убрала волосы за уши. Хотелось услышать шаги сверху, которые означали бы уход незнакомого соседа с балкона. Но этого не произошло. Я стала себя жалеть, что для меня не нашлось места, где можно остаться одной. Пристыдила себя за истеричные слезы перед посторонним.

– Как тебе вечер? – снова этот голос.

Я в недоумении уставилась вверх. Конечно же, увидела только нижнюю часть бетонной плиты балкона. Как это и должно быть, пол не просвечивался. Я не могла знать, с кем разговариваю. Могла только предположить, что он старше меня либо мы ровесники. Иначе стал бы он обращаться ко мне на «ты»?

– Вечер как вечер, ничего особенного. Небо, палящее солнце и горячий ветер. Если ты именно про мой вечер, то он ужасен.

– Почему?

– Неважно, – огрызнулась я.

– Уверен, все не так плохо, как кажется.

Последняя фраза заставила меня снова разозлиться. Да как он смеет давать оценку происходящему в моей жизни?! Откуда может знать, насколько мне плохо или хорошо?! Что он там о себе возомнил?!

– Да что ты знаешь вообще! Ненавижу своего парня, но мне приходится его терпеть и трахаться с ним в темной подсобке. Из-за нервов совсем перестала есть, но все считают, что я на диете. Говорят: бросай эту чушь. Парень, который мне нравился, оказался тем еще подонком. Он использовал меня и теперь врет своей девушке. Мои родители, прожившие вместе 20 лет, решили развестись, отыграв передо мной несколько шумных скандалов! Я – ничто, я – никто. Просто ничтожество, которое зачем-то застряло в этой жизни и в этом теле.

Я не знаю, сколько еще за сегодняшний вечер должна была пролить слез. Они сами бежали из глаз. Я больше не контролировала их, не отвечала за сказанные слова, не думала о последствиях и о том, что подумает обо мне парень сверху. Взяла и взорвалась. Вылила всю грязь на незнакомца, которому наверняка было все равно. Он молчал. Я бы тоже замолчала, если бы кто-то так стыдно вывалил на меня свой груз.

– Как тебя зовут?

– Маша.

– Маша, мне думается, что ты сильная девушка, только слишком много требуешь от себя. Отпусти все, скажи всем правду. Тебе станет легче.

– Я боюсь…

– Боишься, что твой парень бросит тебя? Но разве это не лучше, чем терпеть его? Зачем тебе это?

– Жаль его.

– Жалость съедает, жрет изнутри. Не дает человеку раскрыться. Прекрати его жалеть. Люди иногда расходятся, это нормально. От того, что он тебя потеряет, мир не перевернется. Возможно, перевернется его жизнь. И твоя тоже.

Я сидела в каком-то тихом ужасе от его слов. Он слышал, что я говорю? Правда вдумывался в мой бред, который я несла? Это шокирует. Впервые за долгое время мне отвечали на мои слова. Не переводили тему, не смеялись над моими чувствами, не ругали за эмоции. И я не пыталась оправдаться. Сосед сверху позволил мне остаться собой. Не заткнул мне рот, потому что я неправа, а позволил говорить то, что думаю. Я даже перестала плакать, перестала дышать. Мне стало так легко и так странно ощущать себя кем-то слышимой.

– Спасибо, парень, – искренне произнесла я.

– Антон, – я услышала, как он проговорил свое имя в улыбке.

– Приятно познакомиться, Антон. Прости за этот цирк. Я немного не в себе.

– Как раз наоборот. Добро пожаловать в себя! Когда эмоции выходят наружу, это говорит о том, что ты давно не приходила в себя, скрывалась под маской.

– Может, ты и прав. Мир вокруг такой, никто не станет терпеть меня настоящую.

– Стоило бы попытаться…

Стук. Бабушка в комнате дергает за ручку двери. Ее слова не разобрать за закрытой дверью. Но она явно обеспокоена моим поведением. Я поднимаюсь с пола и киваю ей головой. Все нормально, я сейчас вернусь. Подхожу к краю и облокачиваюсь корпусом на перила балкона, заглядываю чуть вверх. Бесполезно. Антона не видно отсюда. Он, скорее всего, находится слишком близко к двери.

– Хорошего вечера, Антон. Еще раз спасибо. Мне пора.

– Пока.

Я открыла дверь и вошла в комнату. Бабушка хотела меня напоить чаем, но я прошла мимо. Мне было так спокойно и хорошо. Никак не могла понять, откуда взялась эта легкость. Почему все встало на свои места? Как до меня не дошло раньше, что встречаться с Глебом глупо? Почему я это делаю до сих пор? В чем смысл?

Плюхнувшись на узкую кровать, я обняла одеяло. Стала вспоминать, что говорил Антон. Теперь почему-то хотелось его увидеть. Собрать голос и его обладателя в единую картинку. Поговорить с ним снова. Потом усмехнулась. Мне просто повезло оказаться с ним в одно и то же время на балконе. Не факт, что мы пересечемся еще раз. Это случайность. Антон не знает меня, а я не знаю его. И это делает его еще привлекательнее.

Антон – незнакомец, который услышал меня в тот момент, когда даже самые близкие люди отвернулись и закрыли свои уши, уходя от правды.