Текст книги "Ось времени. Игры разумных"

Глава 4

Мне повезло родиться в обеспеченной семье. Проживали мы в престижном районе города в пятикомнатной квартире. Этажом выше обитали закадычные друзья родителей ― Короли. Так повелось, что еще наши прадеды дружили семьями. Так что, можно считать многолетние отношения дружбой по наследству.

Папа с мамой все свое время посвящали бизнесу, как и родители Максима. Их часто не было дома, и нас воспитывала моя бабушка, Аглая Александровна.

Ни одного дня из моего детства я не припомню без Макса. Не погрешу истиной, если скажу, что Максим практически жил у нас. У него была собственная комната, которая находилась около моей. Мы бесились, играя в догонялки в огромной квартире, или рисовали, сидя в столовой. Вместе ходили в кино, гуляли… Да много чего делали. Вспоминать те дни отрадно.

Когда бабушка объявляла о нашем скорейшем укладывании в постель, мы наперегонки бежали в ванную комнату и чистили зубы, пачкая друг друга зубной пастой. Потом я брала расчёску и шествовала в свою комнату, а Макс пристраивался за мной. Он помогал присесть на стул и мягкими, ровными движениями расчёсывал мои волосы. Я в это время о чем-нибудь болтала, развлекая его.

Разбредаясь по комнатам, мы перемигивались, а бабушка делала вид, что не замечала этого. Когда она укладывалась спать и плотно закрывала дверь, Максим перебирался ко мне, залезал в постель. Рядом с ним обретаться тепло и уютно. Так и засыпали в обнимку, наговорившись шепотом о разных детских пустяках. Родители и бабушка сначала пытались нам мешать, но позже смирились.

Максим был мне другом, братом, наперсником в шалостях и в наказании за них. В нашей парочке заводилой всегда оказывалась я, а Максим легко соглашался на все мои задумки.

Потом началась школа. Помню первое сентября и наши с Максом красивые костюмчики, купленные бабушкой. Родители вручили нам одинаковые букеты и отвели на праздничную «линейку». Стоя вместе со всеми ребятами, Макс аккуратно взял меня за руку и шепнул на ухо:

– Ты не бойся, я рядом.

– Я не боюсь.

– Давай сядем за одну парту и станем так сидеть до окончания школы?

– Не вижу препятствий, – по-взрослому бросила я.

Школьные дни потекли рекой, иногда тихой, в другой раз бурной, но, безусловно, интересной. Учились мы хорошо, иногда соревнуясь друг с другом. Мне легко давались точные предметы, а Максиму – гуманитарные. Так продолжалось до тех пор, пока нам не исполнилось по тринадцать. Отношения между нами претерпели изменения и покатились по наклонной в тартарары.

Это случилось неожиданно и резко. Погибли мои родители, попали в авиакатастрофу. Я долго оплакивала их. Замкнулась, стала общаться только с бабушкой. Макса я игнорировала, хоть он и пытался до меня достучаться. Родители друга детства отвели меня к психологу. Врача звали Дмитрий Юрьевич, и он оказался очень известным ученым. Сделали они это для очистки совести, или в память об умерших друзьях. Судить не бралась, но тогда мне так казалось.

При первой встрече Дмитрий Юрьевич пообещал выздоровление, и родители друга поверили ему. Но, несмотря на все усилия психолога, положительной динамики не наступало. Максим каждый раз сопровождал меня к врачу и дожидался в коридоре, сидя в мягком кресле.

С момента утраты Макс с упорством осла пытался говорить со мной, а я отгораживалась односложными фразами. Совместные подготовки к урокам продолжались скорее по традиции, нежели по обоюдному желанию. Это обстоятельство определялось психологом как прогресс в состоянии моего здоровья, и чтобы не разочаровывать всех вокруг, я шла на этот компромисс, подыгрывала.

Я прекрасно помнила свое состояние в тот год. Мне казалось, что я погрязла в каком-то болоте обязанностей, общей наигранности и собственной душевной боли. Это был мой личный ад, в котором я медленно плавилась без шанса на помилование. Хотелось сбежать куда-нибудь, зарыться, чтобы меня долго искали. Дело не в желании обратить на себя внимание, как раз напротив – чтобы все оставили в покое и не пытались меня спасать. Я вполне могла сама пережить случившееся, без участия близких и друзей. Меня лишили самой себя, заставив заботиться о том, чтобы не огорчить окружение. Наверное, я из тех людей, которые сравнимы с волками – нанесённые раны предпочитала зализывать только самой, отлёживаясь в норе.

Перелом случился весной, когда с момента гибели папы и мамы прошёл почти год. Однажды мне не спалось, и я вышла из дома в третьем часу ночи. Неразумный поступок, я бы даже сказала, что неадекватный. Но очень хотелось глотнуть свежего воздуха, в квартире я задыхалась. Паническая атака – то еще удовольствие.

Пахло медом из-за сбросившей листву липы, что раскинулась над детской площадкой, и льняным маслом, потому что возле подъезда росли пирамидальные тополя. Вдохнув прохладный воздух, я обняла себя руками и в это мгновение почувствовала свободу и покой – два призрачных, полузабытых чувства, что испытывала до смерти родителей. Тогда я и решила, что пора возвращаться к нормальной жизни. В душе к тому моменту царила пустота, что я посчитала за благо.

Погружение в учебу в тот тяжелый год принесло свои плоды: я торопила время. Не знаю зачем. Может, интуитивно хотела выбраться из рутины шока или поскорее пробежать временную дистанцию. Говорят: время лечит. А оно, время, нестерпимо тащилось на переменах и летело на уроках.

Пожалуй, я полюбила учебу больше, чем обычный подросток. Она дарила мне отрешенность. Всё остальное казалось зыбким и неправильным. Только учебники стали залогом стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Учеба могла меня по-настоящему удивить и взбудоражить.

Ближе к летним каникулам жизнь снова решила внести коррективы в моё обычное расписание – школа, дом, психолог, и подбросила ситуацию, в которой я не чаяла оказаться.

Мне стало плохо на уроке. Такое время от времени происходило, и психолог называл это состояние паникой. Я соглашалась с ним, хоть к паническому страху, рождающемуся в моей душе, не имело никакого отношения. Грудь словно сдавливало чем-то жестким и не давало глубоко вздохнуть. Я покрывалась потом, а ладони начинали трястись.

Я вышла из класса и, пройдя по длинному коридору, спустилась по лестнице. Не доходя несколько ступеней, услышала разговор девчонок:

– Кать, я вообще не знаю, что он в ней нашел. Невзрачная, угрюмая, нелюдимая. Макс такой красавчик, сладенький, а ходит как тень за ней и в глаза заглядывает.

Я остановилась на последней ступеньке и прислушалась. Голос принадлежал девочке из параллельного класса, Ире Логиновой.

– Ты ж знаешь, Ир, ― раздался звонкий голос другой девочки, ― они вместе выросли. Считай, как брат и сестра. Вот он и испытывает к ней братскую привязанность.

Голос у собеседницы Ирины был не узнаваем, но судя по имени, ею была новенькая девочка, Катя. Я знала ее, ведь выросли в одном дворе. Нам не приходилось общаться, но внешность ее примелькалась. Не знала, что они подружились с Логиновой.

– Что там братского? ― произнесла Ирина. ― Я ехала рано утром в аэропорт вместе с отцом. Мама прилетала из Испании, и мы должны были встретить её. Рань ужасная, я еле-еле глаза продрала. А тут эта… унылая. Руки в карманы засунула и бредет куда-то с опущенной головой. Только я хотела окликнуть эту сумасшедшую и предложить подвезти, всё равно в сторону её дома ехали, как вижу нашего красавчика. Идет за ней, держится на расстоянии. Так и проехали мимо.

– М-да, подруга, что-то здесь нечисто. Такого бы парня да в мои руки, я бы ух… ― Катя видимо изобразила то, что она бы сделала с Максом, и обе захихикали.― Знаешь, Ир, мне он очень нравится с первого класса, даже не знаю, как обратить его внимание на себя.

– А ты подружись с этой унылой, вот тебе и повод с Максом чаще встречаться. Захаживай там к ней в гости, туда-сюда, ну и…

– Это мысль! ― хохотнула Катя. ― Освободить бы его от жалости к убогой, а там я своё не упущу.

– Не ты одна, подружка, еще человек тридцать-сорок девчонок, – захохотала Ира. – Пойдем в кафе, всё равно физкультуру на последнем уроке отменили в нашем классе.

– Ага, пошли.

Каблучки туфель тоненько застучали по ступенькам, выбивая красивый ритмичный танец, а я, согнувшись пополам, испытала приступ тошноты. Усталость навалилась на меня. Села на ступеньку и попыталась успокоиться. До конца занятия долго, отдышусь и пойду на свежий воздух.

Спустя некоторое время вышла на школьный двор. Параллельный класс, в летней спортивной форме сдавал тренеру забег на «стометровку». Раньше я общалась со многими девчонками и парнями, но сегодня слово «привет» тяготило. Я решила сделать крюк и пройти к задней части школьного двора более длинным путём. Достигнув желаемого, уселась на остатки давно разломанной скамейки и погрузилась в невесёлые мысли.

По всему получалось, что бродила я по городу под охраной. Спрашивается, чего Максу не спалось по утрам? По статистике, научным и околонаучным исследованиям, это что ни есть самый блаженный и глубокий сон. А парень бродил за мной следом, не обнаруживая себя. Бабушка, наверное, заметила моё отсутствие и сказала соседям. Макс вполне благородно мог согласиться последить за мной. Стало жаль его, ведь не спится мне достаточно давно. Поговорить с ним об этом?

Хрюкнула в кулак. Надо же, а я думала, что утратила способность смеяться. Я привыкла к Максу, но если объективно на него посмотреть, то он, конечно, смазливый парень. У него была та самая голливудская красота, которая не давала покоя девушкам. Брюнет с карими глазами, пухлыми губами, тонкими чертами лица. Спортом Максим занимался с детства и потому обладал прекрасной фигурой.

А что я? Да ничто, рядом с ним. Вполне естественно, что это вызывало недоумение у одноклассников. Привязала его к себе детской дружбой, а пора бы и отпустить. Если б не возня со мной, ходил бы себе на свидания и целовался с девчонками.

«Популярность – важная вещь для становления психики», – любил говаривать психолог, втирая очередную успокоительную речь родителям дружка. Они кивали в ответ с умным видом, а мне хотелось выброситься в окно, которое, видимо по причине ранней весны, всегда было открыто.

Максим достоин стать популярным, ходить на свидания, жить, а не прозябать рядом со мной. Я оклемаюсь, горе пусть и не забудется, но утихнет. Зачем обрекать друга на длительное ожидание? Надо поискать себе новое местечко в классе…

Я мысленно представила себе парты, кто из ребят за какой сидел. Единственным местом, куда могла перебраться, оказался стол последний в ряду, у окна. За ним сидела Марина Сорокина. Девчонка-троечница, но ее называли за глаза неудачницей.

Троечницей она была с первого класса, причем стабильной и единственной. Мне казалось не справедливым, что круглых отличников, как мы с Максом, знала вся школа, а вот такой уникум, как круглую троечницу никто не замечал.

Ко всему прочему, Марина – уникумом в квадрате. Невезение – ее второе имя. То ногу подвернёт на ровном месте, то сумку с учебниками забудет. Или при попытках первого перекура в местном туалете директриса неожиданно заявится. О Маринкином везении можно говорить и говорить без конца. С самого первого класса и по сей день.

Но что в ней действительно неоспоримо, так это красота. От девушки веяло добротой, надежностью. Она словно светилась, разговаривая с людьми, а глаза внимательные, ласковые…

Вначале с ней пытались дружить, но потом потихоньку все рассеялись, и Сорокина осталась в одиночестве. Невезение – штука заразная.

Вот, пожалуй, к ней и пересяду. Она одна, а нас с моими проблемами много. Думаю, мы уравновесим друг друга. Короче, освобожу я дружка от его тяжелой ноши, а себя от нежеланных подружек. Тем более, Сорокина мне нравилась всегда.

Просидев урок на улице, я вздохнула и побрела в класс. Самым тяжелым в задуманном было объяснить дружку, почему я решила пересесть. С другой стороны, зачем объяснять? Меня давно никто не считал нормальным человеком, а значит, проблем не возникнет. Вот и поступлю, как ненормальная, пересяду без объяснений, только бы Марина была согласна.

Марина оказалась не против, когда я попросила разрешения пересесть к ней. Улыбнувшись, девушка коротко сказала:

– Уверена? Тогда располагайся. Чувствуй себя как дома.

– Спасибо.

Ребята в классе смотрели на меня так, будто я прилюдно совершила харакири. Глянула на Макса. Он уставился перед собой, играя желваками. Стало жалко нашей дружбы, но если не разорвать отношения сейчас, потом будет тяжелее.

Собирая сумку после уроков, я услышала робкий голос Марины:

– Юля, давай посидим в кафе. Кофейку попьем… Может, даже расскажешь, почему так поступила…

Я раздумывала недолго и ответила коротким кивком. Повернувшись, натолкнулась на уничтожающий взгляд Макса. Он подошел к Марининой парте. Ясно зачем – проводить домой хотел, поговорить. Конечно, он всё слышал. Подойдя к нему, я просто сообщила:

– Мы с Мариной в кафе пойдем. Бабушке я сама позвоню.

– Тебе сегодня к врачу. Кафе отменяется, – припечатал словами Макс.

– Ты не понял, – в той же манере заявила я, – это врач отменяется. Мы идем в кафе.

Развернулась, махнула рукой Марине, чтобы поторопилась. Направилась к выходу, не взглянув на старого друга. За дверью выдохнула и едва не заплакала от нахлынувших эмоций. Реветь нет смысла, я должна была это сделать. Вот и сделала, а дальше… кофе пить пойду и стану счастливой.

Кафе находилось всего в одном квартале от школы и оказалось потрясающе уютным. Мне даже стало обидно за себя, что ни разу здесь не была. Мы уселись за столик в углу и заказали по большой чашке горячего капучино и по куску торта. Чувствовала себя странно, ведь до этого момента никуда не ходила без Максима. Хороший повод изменить жизнь, хотя бы в мелочах.

Поначалу мы обе молчали, поглядывали друг на друга, а потом расхохотались. Неловкость, как ветром сдуло. Марина, рассказала анекдот, и он точно соответствовал ситуации. Я не могла оторвать взор от её глаз и впервые за год почувствовала себя, наполненной добрыми эмоциями.

В тот день мы не ограничились кофе, а пошли гулять по городу, болтая обо всем подряд. Удивительно легко себя ощущала. Мы поделились впечатлениями об отдыхе в предыдущие каникулы. Затем плавно перешли на обсуждение литературы, кино, музыки. Оказалось, это здорово вот так просто болтать с Мариной. В какой-то момент, я стала благодарна Ире и Кате за их злые слова. Так бы у меня никогда не появилась подруга.

С тех пор мы стали неразлучными и закадычными. Перезванивались, гуляли, делали уроки, смеялись, ходили на дискотеки. Мир с Мариной расцвел красками, и для меня, Юлии Снеговой, начался новый этап в жизни.

В тот самый день, когда я сделала резкий поворот в судьбе, вечером заявился Макс. Я сразу поняла, что объяснений мне не избежать, поэтому пригласила в квартиру. Бабушку попросила не суетиться, накрывая на стол для чаепития. Визит предполагала сделать кратким. Бабушка удивилась, но слова не сказала.

Войдя ко мне в комнату, Макс остановился около письменного стола. Я прикрыла дверь и повернулась к старому другу.

– Что происходит, Юля? – задал он ожидаемый вопрос.

– Ничего, – пожала плечами я. – Всё по-прежнему.

– Ты отказалась от посещения врача, со мной не разговаривала, пришла домой бог знает когда! По-твоему ничего не происходит?

– Всё просто: у меня появилась подруга.

– Подруга… – медленно повторил Макс.

– Да, под-ру-га… девушка, которая состоит в дружеских со мной отношениях. Понимаешь?

– А я?

Я едва удержалась от улыбки. Вопросики, тоже мне… Нет, я понимала Максима, все произошло быстро и неотвратимо, по крайней мере с моей стороны. Но я совершила ошибку, что резко решила всё оборвать. Неправильно это.

– Ты по-прежнему мне как брат. Просто… мы уже не дети. Нам надо попытаться дружить еще с кем-нибудь, с ровесниками… Попробовать найти себе пару, начать встречаться, наконец. Мы подростки, Максим, и весна, гормоны, ути-пути… Ну, ты понимаешь, да?

Макс не понимал. Это легко было понять по тому, как он старательно изображал из себя соляной столб. Возникла пауза, которую не хотелось нарушать. Королю нужно переварить наш разрыв, а он цеплялся за прежние отношения. Хотелось броситься к нему на шею, прошептать на ухо: «Я пошутила», но не имела права. Макса нужно отпустить и точка!

– Тебе хочется встречаться? – выдал друг.

– Нет, повременю, – хохотнула я. – Но гипотетически планирую.

– Тогда к чему всё это, раз ты пока не знаешь? Как только тебе станет необходимо… м-м-м… встречаться, то я, пожалуй, мог бы… Конечно, я не планировал, но если у тебя возникла необходимость, то я готов пойти на это. Правда это странно и противоестественно…

Это была пощечина, да еще какая! Нет, даже не так: меня отхлестали по лицу. Больно. Я не девушка для него! Стоп-стоп. А чего я ожидала? Мы выросли вместе, он знал меня как облупленную. Конечно, я для него не девушка. Ладно, о глупостях думала. Главное, чтобы он не связывал себя по рукам и ногам моим присутствием в его жизни.

Собрав всю волю в кулак, спокойно произнесла:

– Я думаю, нам надо реже видеться. К психологу я больше не пойду. Готовиться к урокам будем порознь.

Лицо Максима стало бледнее мела, и, казалось, еще одно слово – и он меня ударит. Я испугалась и быстро добавила:

– Но при этом мы не перестаем быть друзьями и соседями. Соль, спички, хлеб, если понадобиться… Можешь заходить без стеснения. Согласен?

Мой миролюбивый тон добавил красок его лицу, и мне тоже стало гораздо легче дышать.

– Хорошо. Я никогда ни в чем тебе не отказывал. Я согласен.

Поджатые губы Макса говорили об обратном, но слово не воробей, уже вылетело, не поймаешь.

На следующий день, в классе чувствовалось оживление. Макс сидел за одной партой с красавицей Никой, а ребята толпились вокруг них и хохотали. Глаза Макса блестели, губы улыбались. В нем чувствовалось воодушевление, подъем. Прав психолог, популярность – это важно для роста личности.

Макс стал не просто популярен, он стал мега-популярен. Встречался с девчонками, дружил с парнями, постоянно устраивал тусовки у себя дома или на даче. Нас с Мариной тоже звал, «по старой дружбе», но мы отказывались.

Я в общении с Мариной черпала много удовольствий и не желала их делить ни с кем. К тому же, стала более раскрепощенной, а Марина начала лучше учиться. Банальных: «Дай списать», – у нас не случалось. Честно готовились к урокам вместе, а потом шли на дискотеку, или в театр, парк. Нам было хорошо вместе.

Бабушка с трудом приняла перемены и с Мариной поначалу общалась холодно. Но потом поняла, что ее любимая внучка ожила и стала настоящим подростком. И бабуля отпустила ситуацию.

Нам минуло по шестнадцать, и пришла пора определяться в жизни. Выбор учебного заведения не был труден. Я получила рекомендации в лучшие ВУЗы страны. Выбирай любой. Но тут судьба преподнесла подлянку. Бабушка категорически хотела, чтобы я получила образование совместно с Максом, и оказалась непреклонна в этом.

Макс заботливо, как и раньше, относился ко мне, но я мечтала о полной свободе и независимости. Еще несколько лет я не выдержу, но пока не следовало кипятиться, всё переиграть можно в любой момент.

Я сдала экзамены в университет, а потом взяла и перекинула документы прямо перед первым сентября туда, где училась Марина. Приняли сразу, ведь у меня самый высокий проходной балл.

В канун учебного года, ко мне неожиданно заявился Макс. Бабушка и его родители были на даче. Я не ждала гостей, поэтому приняв ванну, как была в махровом полотенце, так и открыла дверь. Думала, бабушка вернулась пораньше. Максим Король оказался, мягко говоря, не трезв. Отодвинув меня, вошел в квартиру и закрыл входную дверь.

– Привет! – фокусируя на мне взгляд, произнес друг. – Кого ждала? У тебя свидание? Нарядец подходящий, секси.

– Я никого не ждала, и тебя тоже.

– Это минус, но я к тебе зашел, и это плюс, – подняв указательный палец, заявил Король.

– Как скажешь, дружище, но к визитам я не расположена. Судя по твоему виду, ты тоже.

– Мне тут надо уладить кое-какие дела. Сейчас.

– Какие дела у тебя в моём доме? – задала я вопрос. – Ты что-то забыл? Прости… Где поискать?

– Моё дело – ты, – пошатнулся Максим. – И я с ним покончу.

Его бросило вперед на меня, и он по инерции сделал пару шагов. Пришлось отступить к стене. Уперев руки в неё, Макс навис надо мной, обдавая запахом спиртного. Что он пил? Противно…

Наклон, и наши губы соединились. Максим втиснул колено между моих ног, а его язык оказался внутри моего рта. Растаять бы в его объятьях, да только злость взяла. Что произошло, не знаю, но я, будто спецагент из голливудского боевика, перехватила руку парня, которая тянулась к узлу полотенца на груди, рванула ее и заломила ему за спину. Максим ойкнул, выгнулся, чтобы инстинктивно ослабить хватку. Затем я нанесла резкий удар в область шеи, отпустила. Макс точно мешок с картошкой свалился на пол и застонал.

– Мы с Мариной на курсы самообороны стали ходить в последнем классе. Натренировалась видимо. Ты об этом знал.

Ответом был глухой вздох.

– Чего разлёгся? Вставай и выметайся из моего дома!

Макс сел, подобрав ноги, поглаживая руку. Видимо, больно дружку. Он посмотрел на меня растерянным взглядом, а я указала на дверь.

С тех пор мы с Королем не виделись, он уехал на все лето за границу вместе с родителями.

Наступившее первое сентября будоражило сознание и побуждало к подвигам. Я вызвала себе парикмахера-визажиста на дом. Через два часа стала не просто красавицей, а удивительной красавицей. Платье для первого дня мы выбирали с бабушкой. Оно простое, но очень элегантное. Голубое, с зелеными косыми вставками, цвет которых на тон темнее моих собственных глаз. На ноги подобрали голубые туфли-лодочки и нашли подходящую сумку. Вызвав такси, оделась и сбежала из дома. Машину дожидалась у подъезда. Отучусь пару недель и бабушке всё расскажу.

Автомобиль подвез меня к дверям университета. Расплатившись с таксистом, поднялась по лестнице и вбежала в аудиторию перед звонком. Надо было видеть восторженный взгляд подруги, когда она меня узрела. Я прямиком направилась к ней и уселась на свободный стул.

– Привет, подруженция! – весело бросила я, а Маринка широко улыбнулась и кинулась обниматься.

– Я думала, ты с Королем в Университет пошла. Как получилось, что ты здесь и в одной группе со мной?

– Я перебросила документы в последний момент, и перед моими баллами не устоял никто.

– Ты обалденно выглядишь! Я такой тебя не видела. Мне нравиться… И похоже, еще паре тройке парней в нашей группе, – подмигнув мне, проговорила подружка.

Так началась моя новая жизнь. Жаль, она оказалась недолгой. Бабушка мне ничего не сказала, когда я призналась ей, что перекинула документы. Она поджала губы и занялась обедом. Расценила это как знак согласия.

Я наряжалась, строила глазки, даже пару раз сходила на свидание с Петькой Жаковым, пока в дверях аудитории не возник Максим Король.

Моё удивление не знало предела, так же как и Маринино. Она увидела его первой. Ухватив за локоть, заставила мня отвернуться от Пети, с которым я разговаривала в этот момент, и посмотреть на дверь. Я остолбенела.

– Юля, что с тобой, тебе плохо? – уха коснулось, горячее дыхание Пети.

– Нет, Жаков, мне жить не хочется, – простонала я.

– Ты из-за того парня так расстроилась?

– Ага. Мой одноклассник, и учиться он должен в другом университете, – пояснила я.

Максим тем временем приблизился к нашей небольшой компании и бодро приветствовал:

– Привет, девчонки!

– И тебе не хворать, – отозвался за меня Жаков, встал, распрямляя плечи и поигрывая мускулами.

– Ты кто такой? Юля, Марина, что это за парень? – нарывался Макс.

– Это парень Юлии, – прояснила ситуацию подружка.

– Вот как? – хмыкнул Макс. – Ладно.

Он повернулся и прошел дальше.

Мне потом рассказывали девчонки, что Максим с Петей дрались, а потом подружились. Вместе где-то развлекались, выпивали…

С тех пор Жаков со мной стал общаться предельно осторожно. На свидания не звал, но и в помощи не отказывал. Вначале мне стало обидно, а потом – всё равно. Моя жизнь снова встала с ног на голову, вывернулась и выплюнула очередную утрату. Не стало бабушки. Автомобильная катастрофа…

Врачи говорили, что она даже ничего не почувствовала. Зато я ощутила сильную боль и потом нахлынувшую вязкую пустоту. Снова ударилась в учёбу. Надо отдать должное Маринке, она мне не досаждала и при этом из поля зрения не выпускала. Уж и не знаю, каких богов благодарить за такую деликатную и умную подругу. Мы в своей жизни ценим тех, кто обладает огромным ворохом знаний, может красноречиво и витиевато изъясняться, блеснуть в обществе. Восхищаясь ими, говорим: «О-о-о, талантище, гений! Бесспорный гений!», – и хотим быть рядом.

Раньше, по малолетству, я испытывала нечто подобное и дружила с Максимом, потому что он, как и я, умён. Спасибо судьбе, что свела меня с Мариной Сорокиной, простой троечницей. У нее оказалось то, что я теперь ценила больше самых красочных и умных слов: верность, деликатность, умение погрузиться в ситуацию другого.

В большинстве своем люди предпочитали давить своим опытом и авторитетом. Любили давать в приказном порядке советы, упиваясь собой и умными словами, которые кидали раздавленному жизнью человеку. А вот выслушать просто так, выслушать, не перебивая, может очень малое количество людей. Их, по моему мнению, надо заносить в Красную книгу и оберегать. Вот такой редкий экземпляр оказался рядом со мной в школе, а теперь и в университете.

Когда, похоронили бабушку, а случилось это зимой, Марина поселилась на несколько дней у меня. Спала со мной в кровати, обнимая и гладя по голове. Кормила, вытирала слёзы. И как ей это не надоедало, мне не понятно.

Потом состоялся суд над тем мужчиной, который сбил мою бабушку на дороге. Марина, как и Короли, поддерживала меня на заседании. Я даже сейчас помнила раскаявшийся, затравленный взгляд водителя, его признание вины, извинения передо мной за случившееся. Хороший дядька, простой и хороший, это видно сразу. Жаль, попал в не то время не в то место, впрочем, как и бабушка. Я бы хотела его обвинить, но не могла. Он обещал мне перечислить любую компенсацию. Честно расстроился, когда узнал, что я осталась круглой сиротой, и как уронил свою голову на руки после этого сообщения, так и не поднял ее до окончания суда.

– Прости меня, дочка, я виноват! – всё, что он сказал в своём последнем слове.

Его увели. Я покинула зал суда вместе с Мариной, Максом и его родителями.

Много воды утекло с того времени. Боль от потерь притупилась, но не покинула душу. Родители Максима настояли на том, чтобы возобновила визиты к психологу. Я не сопротивлялась, увидев в таком общении много полезного для себя. Меня выслушивали, пусть и за хорошие деньги. Зато могла рассказывать все, что хотела.

Я вернулась из воспоминаний. Студенты шутили и смеялись. Марина тоже им что-то рассказывала, а я села на покрывало и откинулась назад, уперев согнутые в локтях руки в прохладную землю. Солнце припекало, вливая по капле удовольствие. Закрыла глаза и позволила себе немного расслабиться.

– Привет. Как дела? – простой вопрос отогнал умиротворение.

Макс. Максим Король, больше не кому.

– Всё пучком, – отозвалась я, не открывая глаз.

Не хотела его видеть, совсем не хотела. Он мне напоминал конвоира или тюремщика.

– На майские я и родители приглашаем тебя на дачу. Если захочешь, будешь жить на своей, но лучше – на нашей. Стартуем второго.

Так, без лишних намёков, дал понять, что мне разрешается прогуляться под бдительным присмотром «опекунов».

– М-м-м… – отозвалась я.

Мычание – это не враньё, а лгать я считала некрасивым. Не хотелось заявлять о том, что не поеду с ними, проще промолчать.

– Марин, дай, пожалуйста, свой компьютер, надо очень, – произнесла я, повернувшись к подружке.

Сорокина протянула мне то, что я просила, и еле заметно кивнула. Я заказала себе билет на самый ранний рейс, в шесть утра. Оплату за бронь следовало внести в течение сегодняшнего дня. Отлично, мне это подходило.

После уроков за Максом приехала машина. Он пригласил нас, но мы отмахнулись от предложения, сославшись на то, что хотим прогуляться. По дороге зашли в банк и оплатили авиабилет. Свобода начиналась рано утром первого мая. Что ж, осталось два дня.

Вернувшись домой, поела, приняла душ и отправилась в постель. Чувствовала усталость после прогулки, хотелось отоспаться. Я залезла под одеяло и зажмурилась. Неожиданно почувствовала тошноту. На смену ей пришел спазм, который разрастался, заставляя корчиться от боли. Я потянулась к мобильному телефону, брошенному мной на прикроватный столик перед отправкой в ванную. Рука тряслась, я обливалась потом, а перед глазами расплывались черные пятна. Спустила ноги с постели и грохнулась на пол. Попыталась подняться и все чего достигла – парализующую сознание боль. Мне нужна помощь, но вместо крика из горла вырвался слабый сип. Я одна, никому не нужна, и никто не спасет. Мама, папа, почему вы покинули меня? Оставили на этой земле, а сами ушли навсегда?