Текст книги "Любовь зла…"

Любовь зла…
Таня Тайнинская

© Таня Тайнинская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Пальцем на целующихся геев не показывать, не ржать, держаться парами! И забудьте на это вечер страшное слово – «натурал», – жестко инструктировал нас Дима перед входом в кафе «Лакомка».

Я с готовностью вцепилась в потную ладошку Ирки, Саша скромно подвинулся поближе к нашему проводнику в мир однополого разврата.

– Собрались? Дружно пошли парами. Улыбаемся-улыбаемся… Привет, Оля, эти ребята со мной, – поприветствовал официантку Дима.

Оля недоверчиво окинула нас взглядом, словно облила дерьмом, быстро заменила пепельницу и прошипела:

– Спалитесь – выкину! И больше не пропущу! Тоже мне – секс-меньшинства! Дима, хватит водить сюда экскурсии, на неприятности нарвешься!

После ухода надзирательницы-официантки стало чуток легче. Я ненавязчиво отпустила Иркину ладошку и тайком вытерла руку о юбку. Контролируя амплитуду движения головы, чтобы не выглядеть любопытным флюгером, огляделась вокруг. Вечер только начинался. За соседним столиком сидела толстая девушка и с вдохновением что-то строчила в блокнот.

– Дим, а Дим! Если она лесбиянка или розовая, как там правильно, чего она одна? Или она пару ищет? Слушай, а может она проститутка? Среди лесбиянок есть проститутки? – пнула я однокурсника под столом.

– Петрова, вот ты вроде отличница, а дура дурой, – беззлобно отреагировал он. – Это Лена. Она «чайка». «Чайками» называют девушек, которые дружат с геями.

– Надо же, как поэтично. Одинокая, как чайка… А, по-моему, она просто парня найти не может с такой рожей, – поумничала я.

Ирка нервно икнула. Отреагировав на звук, я наткнулась на стеклянный взгляд моей «пары», устремленный в центр зала. Под романтическую ретро-мелодию неуклюже переминались с ноги на ногу влюбленные: рыжий долговязик трогательно обнимал за талию полутораметрового коротышку с большими ушами.

«Ах, какая женщина, какая женщина. Мне б такую…», – с чувством пропел певец. Я издала булькающий звук вовремя подоспевшим коктейлем, давясь от хохота, а, быть может, от переизбытка романтических чувств.

– Танька, я тебя предупреждаю! – шикнул в мою сторону Димон. – Вот так и знал, не надо было тебя с собой брать, ты до мозга костей «натуралка»!

– А я тебе говорил, – меланхолично протянул Саша.

– Нет-нет, Димочка! Это я от … зависти, – спасая себя от выдворения из гнезда разврата, поспешно сказала я.

В кафе «Лакомка» – известное в городе место встреч геев и лесбиянок – меня не хотели брать. На большой перемене я застукала своих однокурсников, шушукающихся в курилке. Димка славился обилием знакомых и был вхож на все тусовочные мероприятия. Жизнерадостный грек, как по национальности, так и по темпераменту, он всегда придумывал, как скрасить студенческий досуг. Его друг Сашка был занудным и немногословным философом. Ему явно не хватало Димкиной жизнерадостности, и я подозревала, что он просто «вампирит» оптимизм. А что? Всякое в жизни бывает. Ирка – третья из друзей-студентов – выросла в обеспеченной семье, хотя и приехала откуда-то со станицы. Она балдела от нашей нищеты и с удовольствием таскалась по гостям. Главное, чего не стоило делать, так это много ей наливать. Пьяная Ирка с блуждающим взором садилась на шпагат и громко кричала: «Эгегей!!!». Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных. Мы все учились на первом курсе журфака и очень любили повеселиться в свободное время.

И вот эти симпатичные гады сначала наотрез отказались брать меня с собой, мотивируя тем, что я немедленно нас разоблачу своей умной физиономией и острым языком. Я клятвенно заверила друзей вести себя прилично, очень уж хотелось потусить с секс-меньшинствами. Будущий журналист должен быть любопытным!

– Привет, мой хороший! – мои мысли прервал громкий голос, адресованный явно Димону.

– Анюта, привет! – вскочил со стула Димка.

Рядом с нашим столиком стояла высокая, ярко накрашенная и коротко стриженая блондинка в кожаных штанах. Димка радостно чмокнул барышню в обе щеки.

– Знакомьтесь, это Анюта! А это мои друзья: Таня, Ира и Саша, – представил нас однокурсник.

– Ух ты, какая хорошенькая, – подмигнула мне новая знакомая. – А это твоя пара? – кивнула она на Ирку.

– Угу, – краснея, промычала я.

– Если расстанетесь, не теряйся, я тебе быстро подружку найду! Ладно, ребятки, увидимся, – сверкнув кожаными штанами, Аня удалилась вглубь зала.

– Дим, а она лесбиянка, да? – шепотом спросила я друга.

– Вообще-то, нет. Нууу… Как бы, – Дима замялся. – Это парень. И зовут его Леша. Но лучше это не обсуждать. Здесь.

Мне немедленно захотелось побежать следом за Аней-Лешей и разглядеть её, тьфу, его получше. Но в зале громко заиграла музыка. Пары и тройки потянулись на танцпол.

– Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! – пьяно пропела Ирка и метнулась к танцующим. Я решила бежать следом. Даже для этого заведения Иркин шпагат мог бы стать лишним зрелищем. Димон с Сашкой пошли тусить по соседним столикам.

Гомосексуалисты и им сочувствующие, честно говоря, лесбиянок я не наблюдала, двигались пластично и зажигательно. Очень быстро я расслабилась и стала получать удовольствие от танца. В этом есть особый кайф, когда никто не глазеет на твою вертлявую попу и «ничего себе ноги». Увлекшись танцем, я нечаянно кого-то задела рукой.

– Ой, простите, я не хотела! – обернулась я.

– Да ничего. Чебурашка! – мне протягивал руку для приветствия тот самый коротыш с большими ушами.

Я энергично ответила на рукопожатие:

– А я – Таня. Просто Таня. Так уж вышло.

И тут на танцпол ворвалась Аня! Она вращала бедрами и выписывала такие коленца, что танцоры «Тодес» опухли бы от зависти. А я глазела на … ммм, область паха. Не то чтобы я ожидала, что там будет что-то топорщиться, но хотя бы бугриться! Скотчем она что ли свою штуку примотала? Штаны то были кожаные, в облипочку! В экстазе Анюта сдернула свитерок, и мой взгляд переместился на черный лифчик. Он «сидел», как надо, правда, декольте не наблюдалось, но, извините, и с моим полуторным размерчиком нужного эффекта фиг добьешься.

От греха подальше я ретировалась с танцпола. Быстро обнаружив Диму с Сашей за одним из столиков, я чуть было не приземлилась на гостеприимно предложенный их соседом стул. Затормозить меня заставила его же фраза, которая была, по всей видимости, финалом эмоционального рассказа:

– И вот, прикиньте, во мне бусы порвались. Эээ, не анальные, обычные. Потом ходил по-большому, как золотая антилопа, со всеми вытекающими, точнее, выпрыгивающими…

Отпрыгнув от столика, как ошпаренная, я пошла искать Ирку. Время было позднее, а возвращаться домой нам предстояло в один район. К тому же я обещала Ирке-трезвой доставить Ирку-пьяную и сдать на руки соседкам. Однокурсница сидела за столиком с парнем похожим на грустную крыску и смотрела на него влюбленными глазами.

– Ира, нам пора. До дома, до хаты, до будки родной, – как смогла пропела я. После бешеного танца Анюты и золотой антилопы меня пробило на творчество.

– Тааань, ну еще чуть-чуть, – пьяно и слезливо тянула подруга слова. – Знакомься, это Филипп. У него душевная травма.

– Никак не встретишь парня своей мечты? – пошутила я.

– Я не гей. Я би, – грустно уточнил Филипп.

– Эх, как там у вас говорят: мальчики, девочки – какая в попу разница, – тактично заметила я и потянула Ирку на улицу. Душевно травмированный Филипп семенил рядом.

Таксиста я нашла быстро. А вот отлепить «би» от «любительницы шпагатов» оказалось нелегко. Запихнув Ирку в машину, по ходу лягнув Филиппа, я запрыгнула сама. По дороге Ирка пела грустные песни, а я успокаивала нервного таксиста:

– Понимаете, у нее любовь к бисексуалу. Ее сердце рвется на части, вот и рыдает.

Доставив однокурсницу по назначению, я, наконец, добралась до своего временного дома. Жила я у бабы Нюры, в частном секторе, в проходной комнате. Отдельную комнату там же арендовали парни-строители. Баба Нюра была доброй теткой, но малость занудливой. Но ее огромным плюсом была работа: баба Нюра несла вахту сторожем и раз в трое суток уходила на ночную смену. Как только хозяйка дома отправлялась на вахту, меня и соседей сдувало на ночные приключения. Но мы неизменно возвращались до наступления утра, чтобы не подставлять друг друга и не травмировать бабу Нюру, которая не терпела разврата. Быстро умывшись, я запрыгнула в постель. Под впечатлением гей-вечеринки я долго вертелась с бока на бок и не могла уснуть. В полудреме мне мерещилась ужасная картина: Аня медленно расстегивала ширинку, а оттуда выпрыгивала золотая антилопа, била копытом и проникновенно говорила грустным голосом Филиппа: «Понимаешь, у меня душевная травма…»

Глава 2

Утро добрым не бывает… По крайней мере, у меня. Особенно когда оно начинается в 7 часов. Еле передвигая ноги, я добрела до кухни, на которой уже хозяйничал один из моих соседей – Мишка. Он приехал с какого-то Мухосранска на заработки в краевую столицу, был высок, широк в плечах и помешан на эзотерике. В первые дни знакомства я даже крутила перед ним «хвостом», мы погуляли в парке, покатались на «чертовом колесе», я напилась пива, а потом весь вечер рассказывала историю своей жизни, сидя у него на коленках. Ближе к ночи меня пригласили замуж. От перспективы крутить коровам хвосты и брать всю жизнь интервью у директора колхоза, я резко протрезвела, пошла на попятную, стала рассказывать про свои странности, а потом и вовсе выставила Мишку за дверь. Теперь сосед на меня дулся, а я старалась избегать общения с ним.

Вот и сегодня утром он в раздражении сметал крошки с кухонного стола.

– Ненавижу, вечно мусор на столе оставляют, – бухтел Михаил себе под нос.

Он вообще был помешан на чистоте и гигиене, даже зубы чистил 5 раз в день.

– Доброе утро, – как могла мягко сказала я. – Ты чего такой злой?

– Откровение мне было ночью! – громко сказал Михаил и уставился на меня своими карими глазами.

– Да?! – я на всякий случай подвинулась ближе к двери, мы с ним в разных весовых категориях, но я резкая и бегаю быстро.

– Ты – ведьма! Мне надо держаться от тебя подальше! Я так и знал! Я ухожу в монастырь! – продолжил он.

– В женский? – неуклюже пошутила я.

– Нет! В мужской! – рявкнул Михаил и ушел в свою комнату.

Я вообще не слышала в наши дни, чтобы кто-то уходил в монастырь. Глупость какая! Жизнь удивительна и прекрасна, но стоит ли забивать голову тем, что люди, порой, ведут себя странно. Я выпила чай с пряниками и ушла творить «мейкап». В это утро я больше Михаила не встречала, вот и славненько. Но уже перед уходом столкнулась в дверях с Серегой – он жил с Мишкой в одной комнате. У Сереги была девушка, к которой он регулярно сбегал на ночевку. Даже баба Нюра смирилась с его личной жизнью.

– Слышала новость? Мишка в монастырь уходит, – весело сказал Сергей. – А я к Маше переезжаю, дорого за комнату одному платить.

Вот это неприятно! Так бывает, привыкаешь к соседям, а потом они уходят, а ты сидишь и гадаешь, кого найдет баба Нюра, с кем придется делить одну крышу. Тем более что негативный опыт у меня был. До ребят-строителей в комнате жил лысый сорокалетний мужичок, с виду приличный и тихий. Во время дежурства бабы Нюры этот скромняга ломился в мою комнату ночью, требуя секса. А дверь у меня, заметьте, без замка. Пришлось забаррикадировать вход всяким барахлом, открыть окно пошире и пообещать извращенцу, что буду орать так, что соседи полицию, скорую и МЧС одновременно вызовут. Дядька обозвал меня блядью и ушел спать. А я так и просидела возле баррикад всю ночь, боясь заснуть. Телефон мой, как назло, сел, а зарядку я забыла у подружки в гостях. Утром я во всех подробностях рассказала о веселой ночке хозяйке дома, а потом наблюдала в окно, как баба Нюра гоняла озабоченного придурка половой тряпкой по двору, а потом выставила его вещи на улицу.

Стараясь не забивать свою голову негативом, я отправилась в универ. Сегодня мне было о чем думать, предстоял экзамен по зарубежной литературе. Препод Иван Николаевич – настоящий зверь. Маленький, худенький, с топорщащимся хохолком из редких волос и огромными ярко-голубыми глазами, аристократическими длинными пальцами и громкой речью с глубокомысленными паузами. Старшекурсники рассказывали, что Ивану Николаевичу нравятся хрупкие девочки с оголенными плечами. Хотя я как-то видела его молодую жену. Оказывается, его супруга была не только студенткой филфака, но и подругой дочери от первого брака, двухметровой красавицей с толстой косой и румянцем во всю щеку. Успокоившись, что я гибрид между сексуальным идеалом препода и его предпочтениями в реальной жизни (я высокая, но худенькая), я поспешила на родной факультет.

В трамвае обошлось без моральных уродов. В честь экзамена и консервативно-романтичного преподавателя, я надела красивое, но короткое платье, а настроения выслушивать замечания по поводу длины моих ног, совсем не было. Перед входом в универ меня встречала знакомая троица: Дима, Саша и Ирка.

– Привет, фрэндЫ! – с ударением на последний слог крикнула я. – ПОпы не болят?

– Петрова! Тише ты со своими шуточками! Не хватало, чтобы нас гомосятиной считали! – буркнул Димка.

– Всё-всё… Умолкаю… Сегодня в «Лакомку» пойдем? – спросила я. – Вон и Ирка по Фильке соскучилась.

Ирка покраснела, но закивала головой.

– У нас сегодня другие планы, – вдруг изрек Саша.

– А вы вдвоем идите, – добавил Дима.

Решив сначала разобраться с экзаменом, а потом с вечерним досугом, мы переместились ближе к аудитории. Дождавшись своей очереди на «Голгофу», я бодро двинулась к столу с билетами, вытащила крайний и зачитала вопросы вслух:

– Вопрос номер один: анализ произведения Гёте. Номер два: «Потерянный рай» Джона Мильтона.

Всё не так страшно, как казалось на первый взгляд. Гёте был совсем неплох. Тем более, что я читала не «Фауста», как все однокурсники, а настольную книгу Наполеона – сентиментальный роман «Страдания юного Вертера». Слезы, сопли и трагический финал – жизнь не так уж изменилась, хочу я вам сказать. Мильтона и его «Потерянный рай» я, мягко говоря, не любила. Триста пятьдесят семь страниц стихотворного текста! Потертую обложку христианской эпопеи цвета детской неожиданности я ненавидела всеми фибрами моей нежной души. Сначала я решила читать каждый день по тридцать страниц «Потерянного рая», потом по семнадцать. Но ставить себе нормы было бесполезно, мой мозг отрубался после третьей страницы, и каждый раз я смотрела на аллегорические образы борьбы неба и ада, как баран на новые ворота. Прекратив сражаться со своим мозгом, я решила, будь, как будет!

– Кто готов отвечать? – строго спросил Иван Николаевич аудиторию.

– Можно? – скромно пискнула я.

Иван Николаевич сделал широкий приглашающий жест. Двигаясь не слишком быстро, чтобы пожилой человек успел заметить и длину моих ног, и элегантность платья, я присела на экзаменационный стул, на самый краешек, я ведь скромная девочка.

– Я хочу рассказать о произведении, которое стало настольной книгой великого Наполеона, – начала я бодро и громко. – «Страдания юного Вертера» – гениальный и трогательный роман о самом великом человеческом чувстве – любви…

В эмоциональном порыве я говорила все громче и громче. Иван Николаевич слушал внимательно, его глаза разгорались голубым пламенем, а хохолок на голове выглядел очень возбужденным.

– Да!!! Да!!! Да!!! – прервал меня преподаватель. – Вы абсолютно правы, великолепное произведение! И вы его тонко почувствовали!

Я покраснела и скромно опустила глаза.

– Скажите… – Иван Николаевич заглянул в зачетку, уточняя мое имя. – Таня, как вы думаете, почему Шарлотта так поступала? Она ведь могла сразу однозначно дать понять юному мальчику, что не любит его? Зачем же доводить Вертера до самоубийства, питая ложной надеждой?

– Понимаете, Иван Николаевич, – я интимно наклонилась в сторону преподавателя и понизила голос. – Так уж мы, женщины, устроены… Нам нужен запасной аэродром.

– Да, я думаю вы очень хорошо разбираетесь в психологии отношений и, должно быть, в мужчинах… А что со вторым экзаменационным вопросом? – спросил Иван Николаевич, заглядывая в билет. – Так. «Потерянный рай» Мильтона. А вы его и правда читали?

Я покраснела, скорчила жалостливую физиономию, как будто сейчас расплачусь, и тихо произнесла:

– Да. Желтая такая книжица. Триста пятьдесят семь страниц…

– Очень хорошо! Уверен, что так и есть. Я думаю, что вашего замечательного ответа на первый вопрос будет вполне достаточно для оценки «отлично»! Про рай послушаем как-нибудь в другой раз, – сказал Иван Николаевич, вручая мне зачетку.

Я радостно соскочила со стула и довольная выпорхнула из аудитории, направившись на поиски друзей.

Дима и Саша, получив свои законные тройки, сидели в беседке, а вот Ирина куда-то пропала. Напротив ребят расположился незнакомый блондин.

– А я на «отлично» сдала! – от радости я подпрыгивала.

– Никто и не сомневался, Петрова, ты ж с книжкой спишь, извращенка, – решил поумничать Саша.

Я присела на скамейку напротив блондина, которого мне никто не спешил представлять. Парень скользнул по мне серо-голубыми глазами, докурил сигарету и встал:

– Ладно, если что узнаете, звоните, – сказал красавчик, обратившись к Диме с Сашей, и ушел.

– Э, так не честно! Почему вы меня не познакомили? Симпатичный такой мальчик и высокий, как я люблю, – набросилась я на ребят.

Дима радостно хмыкнул:

– А сейчас я радостно посмотрю, как вытянется от удивления твоя физиономия, Петрова! Я даже попрошу запечатлеть этот воистину исторический момент на телефон! – Димон толкнул Сашу в бок. – Барабанная дробь… прам-парам. Ты с ним знакома! Только память у тебя отшибло!

– Врешь! – разозлилась я.

У меня и правда ужасная память на лица, но такого мальчика-колокольчика я бы запомнила.

– Вообще-то это Леша, она же Аня. Красотка с «Лакомки», – ошарашил меня Дима.

Хорошо, что я сидела. Иначе рухнуть бы мне замертво, сраженной коварством однополой любви и несовершенством мира.

– Бл**ь… Су*а, бл**ь…, – ёмко отразила я в трех словах и боль разочарования, и крушение надежд.

Хорошо, что мою нелитературную речь не слышал Иван Николаевич, иначе покончить с жизнью пришлось бы мне, а не юному Вертеру. Я махнула рукой и пошла искать Ирку.

Глава 3

Ирка сидела на подоконнике рядом с аудиторией, обхватив колени руками, и грустила.

– Эй, ты чего такая кислая? – я стала тормошить подругу.

– Экзамен завалила. На «Фаусте» гад поймал. Лучше бы я «Вертера» читала, – тихо сказала она.

– Да ладно, не куксись, – подбодрила я Ирку. – Сходишь на пересдачу. Кстати, знаешь, как наш литературный гений со своей молодухой познакомился? Говорят, она ему четыре раза экзамен пересдавала. На пятый он просто обязан был на ней жениться! Не сдавайся, глядишь, свою кралю бросит и тебя супругой сделает!

– Типун тебе на язык, – сплюнула Ирка через левое плечо и постучала по подоконнику. – Я лучше удавлюсь!

– Не надо! Давай в «Лакомку» вечерком сходим. Развеешься, Фильку проведаешь. Пока он Степашку не встретил, – заржала я.

– Вообще не смешно! Знаешь, какой он ранимый и … нежный, – тихо добавила однокурсница.

– Нежный так нежный. Но по мне, лучше пожестче, – продолжала стебаться я. – Давай в «Лакомке» в шесть. Надеюсь, тетя Оксана, тьфу, мадам Оля нас пропустит.

Я побежала на трамвай, предвкушая веселый вечерок. В моем временном доме бушевала баба Нюра:

– Вот так верить людям! Селятся надолго, а потом ищи-свищи ветра в поле! А ты бегай, жильца высматривай, да еще такого, чтоб девку не попортил.

– Баба Нюра, не переживайте, я сама кого угодно попорчу! А что ребята уже переехали? – спросила я.

– Ага, сумки на плечи позакидывали и убежали. Сережка хоть к бабе, а второй остолоп в монастырь подался. Слышь, Танюша, ты бы среди своих поспрашивала, может, кому комната нужна! – тронула меня за руку хозяйка.

– Хорошо, обязательно узнаю! – пообещала я и сбежала к себе.

Времени с учетом дороги оставалось мало, а мне надо успеть помыть голову, накраситься и одеться. Да и засиживаться сегодня в кафешке нельзя, чтобы не злить и без того расстроенную бабу Нюру.

Я только успела накрасить один глаз, когда затренькал мой мобильник. «Дэн» – высветилось на экране. Высокий брюнет Денис, студент четвертого курса журфака, как бы, был моим парнем. «Как бы» – потому что я толком не могла разобраться ни в своих чувствах, ни в его симпатиях. С ним было весело, пока Дэн не начинал петь дифирамбы своему великому таланту. Он подрабатывал в местной газетенке, которая направляла его брать интервью у заезжих знаменитостей. Особенной популярностью он пользовался у теток предклимактерического возраста. Дэн был смазлив, умело отвешивал комплименты и к месту хлопал своими длинными ресницами.

– Привет, что делаешь? – спросила мобилка голосом Дениса.

– Я в одно место собираюсь, тороплюсь, – туманно ответила я.

– Чур, я с тобой, – радостно сообщил Денис.

Вот это поворот! Я глубоко вдохнула и со всем присущим мне тактом попыталась отговорить Дениса от опрометчивого шага:

– Я думаю, что тебе не понравится. Давай лучше завтра в универе встретимся!

– К мужикам идешь? – обиженно просопел Дэн.

Перед моим взором мысленно пронеслись Чебурашка со своим рыжим другом, Аня-Леша, отплясывающая в лифчике, и парень-антилопа. Я нервно заржала:

– Поверь мне, с такими мужиками я в полной безопасности!

– Не понял! – с угрозой в голосе сказал Денис, и я пришла к выводу, что придется раскрывать все карты.

– Дэн, я иду в кафе, где встречаются секс-меньшинства. Я знаю, что ты не любишь геев, не хочу травмировать твою нежную психику! – выкрутилась я.

– Возражения не принимаются! Я буду вести себя прилично и даже представлюсь геем, если так надо! – голосом, нетерпящим возражений, проговорил Денис. – Говори, где встречаемся.

Отговаривать его было бесполезно, а ссориться из-за ерунды не хотелось. И, каюсь, хотелось мне посмотреть на Дэна в роли гея, это ж такой инструмент манипуляции в руках умелой шантажистки!

Быстро докрасив второй глаз, я надела юбку покороче, каблуки повыше и побежала штурмовать общественный транспорт. К небольшому парку рядом с кафешкой, где мы условились встретиться с Дэном, я подъехала в начале седьмого. Мой брюнет уже был на месте и нервно мерил шагами аллею.

– Привет, – чмокнула я Дениса в щёку. – В «Лакомку» войдем по отдельности. Меня Оля помнит, а вот ты – личность новая. Веди себя как гей, который ищет пару.

– Это как? – в ужасе уставился на меня Денис.

– Понятия не имею, – пожала я плечами, критично оглядела бой-френда и добавила, – Но, мне кажется, здесь нужен маленький штришок.

Порывшись в бездонной сумке, я нашла ярко-красную помаду, которая у меня валялась «на всякий случай».

– Сделай губки буквой «о», – скомандовала я Дэну и аккуратно намалевала сексуальный ротик.

Долго смотреть на Дениса с накрашенными губами, я не могла, маскируя хохот, я закашлялась, развернула друга в сторону кафе и скомандовала:

– Вперед, мой герой! Я к тебе присоединюсь через пять минут!

Отойдя в тень деревьев, я наблюдала, как Дэн деревянной походкой приблизился к входу как раз в тот момент, когда из дверей выглянула Оля.

– Здрасте, – громко поприветствовал ее Денис и скромно улыбнулся, хлопая ресницами.

Оля приклеилась взглядом к красным губам моего брюнета, чуть помешкала и, заикаясь, сказала:

– П-п-п-проходите!

Через пять минут в «Лакомку» беспрепятственно вошла я. Дэн в одиночестве сидел за столиком. В глубине зала в компании парней я разглядела Ирку, которая сначала махала мне руками, а потом, увидев, что я ее заметила, сделала «страшные» глаза и кивнула в сторону моего бой-френда. Я развела руками – мол, ничего уже не поделаешь, и присела напротив Дениса.

Сегодня в бане был женский день. В самом центре зала большой стол на шесть человек занимали девушки. Они оживленно переговаривались, размахивали руками и, что мне совсем не понравилось, смотрели в мою сторону. Девушек красавицами назвать было сложно, черты лица – словно пьяный дровосек поработал. Они громко матерились и шумно сморкались в салфетку. Мне стало неуютно.

– И снова привет, хорошенькая! – услышала я знакомый голос. – Ты, смотрю, с другом пришла.

К нам за столик подсаживался Леша, успевший превратиться в Аню. Сегодня Анюта была в топе и мини-юбке, демонстрируя стройные ноги.

– Дружок, – сказала она Дэну игриво, кокетливо указав пальчиком на его накрашенные губы. – Это не твой тон. К соблазнительным карим глазам нужен чуть темнее…

Денис стыдливо вспыхнул, сообразив, что так и сидит с ярко-красными губами, схватил салфетку и принялся оттирать помаду. В кафе начались танцы, и Аня упорхнула.

– Как тебе Аня? – поинтересовалась я у Дениса.

– Симпатичная барышня, такая, – замялся он. – Сексуальная.

– Вообще-то это парень! – мстительно смотря в глаза Дэну, сказала я и хмыкнула. – Вооот, а говоришь, что не гей, ты просто до конца себя не знаешь!

Оставив бой-френда переваривать информацию в одиночестве, я пошла проведать Ирку. Подружка сидела на коленках у Филиппа, а этот засранец не только нежно обнимал мою однокурсницу, но и успевал строить глазки парню за соседним столиком.

– Всем салют! – поприветствовала я компанию, но не спешила присаживаться.

Помимо Фили и Ирки за столиком сидели еще два товарища голубой наружности. Длинноносый с чувством говорил:

– Какие желания? Какие у меня могут быть желания? Вот так проснусь утром и молюсь: Господи!!! Пошли мне красивого мужика, который хочет жрать и трахаться. Все эти мальчики, с тонкой и ранимой душой, вытрахали мне весь мозг!

Второй невзрачный паренек деловито кивнул и с энтузиазмом добавил:

– Да… Пару себе найти, тот еще вопросик… Вот у меня был случай…

Нет. Нет. И нет. Слушать про то, кто кого и в каких позах, я не хотела. И я присоединилась к танцующей толпе, среди которой, как всегда, зажигала Аня. Не прошло и двух минут, как я почувствовала шлепок по попе. Резко обернувшись, я встретилась с оценивающим взглядом одной из агрессивных девиц.

– А у тебя жопа ничего, – одобряюще сказала она, – отойдем, поговорим?

Вот как реагировать, когда «поговорить» тебя зовет хоть и страшненькая, но девушка? И отнюдь не для того, чтобы оттаскать тебя за волосы за то, что ты увела ее парня. И я пошла. А что бы я сказала: «Ой! Я тебя боюсь»? Хотя боялась я просто истерически.

– Мария! – по-мужски протянула мне руку барышня.

Я неловко ответила на рукопожатие и тут же выдернула руку из цепких пальцев девушки.

– В общем, так, – сказала, как отрезала, она. – Ты мне нравишься. Ты всем нам нравишься, – кивнула в сторону столика с лесбиянками она. – Но дурынды обойдутся, а я нет. Сладенькая моя…

Мария протянула руку к моим волосам, явно собираясь меня погладить. Я в панике отшатнулась.

– Ты еще и недотрога! Ничего, привыкнешь! Я могу тебя содержать. Я учусь и работаю. Денег хватает. Будешь жить в неге… Я хочу тебя прямо сейчас! – лесбиянка сделала резкий шаг в мою сторону.

– Нет! – пискнула я, хотя собиралась сказать жестко и строго, а потом от растерянности добавила, – Мне нельзя!

– Тампоны или прокладки? – по-деловому поинтересовалась Мария.

– Тампоны, – соврала я.

– Малышка моя… Я возьму зубами ниточку от тампона и медленно вытащу его из тебя…

Я не стала слушать продолжение, резко повернулась и побежала в сторону столика, за которым оставила Дениса. Но его там не было! Я метнулась на улицу и столкнулась с бой-френдом уже там. Дэн отмахивался от Чебурашки, который шел за ним:

– Перестань за мной ходить! Я танцевать – ты танцевать. Я поссать – ты поссать. Не люблю я тебя! – раздраженно махал на коротышку руками Денис.

– Дэн, спаси! – со всего размаха я врезалась в Дениса.

Меня догоняла Мария.

– Так! Спокойно! – по-мужски взял инициативу в свои руки Денис. – Что ты хочешь? – требовательно спросил он Машу.

– А вот чего! – крикнула лесбиянка, подпрыгнула и присосалась к губам…

Думаете к моим? Фиг! К губам Дениса. Разинув рот, я и Чебурашка заворожено смотрели на этот мега-поцелуй бешеной гориллы. Денис замер по стойке смирно и не отмахивался. Должно быть, получал удовольствие.

Тикали секунды. Никто из нас не мог (или не хотел) прервать этот ужас.

– Ммм, как интересно, – грудным голосом произнесла Аня, которая непонятным образом очутилась рядом. – А девочке с мальчиком ЗДЕСЬ целоваться нельзя…

Я вышла из транса, дернула Дэна за руку, и побежала в сторону стоянки такси. Слава Богу, никто, кроме Дениса, не кинулся меня преследовать.