Текст книги "Чем черт не шутит"

– Зоя! Это невозможно! – услышала голос нашего диетолога Платониды Аристарховны. (Дал же бог имячко – не выговоришь.) – Вы засоряете свою речь ужасными словами, неприятно слушать, – нудила Платонида.

– А вы не слушайте, если неприятно, – громыхнула кастрюлями Зоя Тимофеевна. Платонида Аристарховна взяла листок с раскладкой и стала изучать. Я присела рядом в ожидании перепалки, которая всегда начиналась, когда Платонида проверяла раскладку.

– Зоя, зачем вы в салате с овощами поменяли сыр. Я же сказала 420 г соевого сыра тофу на 8 порций. Получится чудный салатик по 175 ккал на порцию.

– Говно получится, а не чудный салатик, – отрезала Зоя Тимофеевна, в сердцах шваркнув ложкой, которой что-то мешала.

– Зоя Тимофеевна, – официально и монотонно продолжала Платонида. – У нас в меню должны быть три салата по 175 ккал. Это салат из моркови с медом и семечками, салат из красной капусты и свеклы, и тофу с овощами. Очень вкусная и полезная пища. Наши женщины получат удовольствие от еды и не прибавят в весе.

– Это…твою мать, еда для кроликов, а не для женщин, – Зоя Тимофеевна недовольно поджала губы.

– Зоя! Опять? – Платонида страдальчески завела глаза и тяжело вздохнула.

Веселясь от души, я наслаждалась этой сценой. Они составляли уморительную пару. У нас вообще подобрался хороший коллектив. Кроме Зои и Платониды на кухне работали еще две девушки-студентки по полдня и экспедитор Федя, которого Наум Григорьевич называл исключительно «бандитская морда».

На втором этажа в солярии и на массаже трудилась Таня. Мы хотели взять мужчину – массажиста, но мужчины требовали большую зарплату и не хотели заниматься с солярием. И еще у Тани была своя клиентура, что тоже нас устраивало, потому, что этим клиенткам пришлось покупать клубные карточки, чтобы ходить на массаж.

Кроме Димы взяли еще одного охранника, высоченного и весьма представительного Сергея. Еще пришлось взять бухгалтера, потому, что Лариска не справлялась. Бухгалтершу нашел Наум Григорьевич. Естественно, она была с «формами», с большим опытом работы и с хорошим веселым характером. Уборщиц привела сотрудница ломбарда. Это были две пенсионерки, живущие поблизости.

– Светлана, вас вызывают в маленькую гостиную, – понизив голос заговорщицки сообщил Наум Григорьевич, появляясь на кухне. Я была заинтригована – как официально «Вас вызывают в маленькую гостиную».

– Что бы это значило? – бормотала про себя, направляясь в гостиную.

На диванчике сидела молодая решительная особа с вздернутым подбородком и плотно сжатыми губами. Рядом сидела Наташка с тоской во взоре. При виде меня с облегчением вздохнула и представила меня.

– Ну вот, это Светлана Михайловна, наш психолог. Она вам обязательно поможет.

С этими словами, хитро подмигнув мне, Наташка быстренько смылась. Подозреваю, не далеко. Девушка эта, видимо, тот еще фрукт, вон, вид у нее какой агрессивный. Я поздоровалась и любезно предложила кофе. Девушка поморщилась и отказалась.

– Тогда, может быть, файв о» клок? – ввернула я недавно выученную фразу. Она согласно кивнула, но, по-моему, не поняла. Я, как гостеприимная хозяйка, пригласила ее за чайный столик и подозвала официанта. Сегодня работал Володя. С улыбкой он расставил фарфоровые чашечки, чайник с чаем, чайник с кипятком и молочник со сливками.

– К файв о» клок у нас сегодня маленькие сэндвичи и сконы с вишней, – он выжидающе смотрел на нее. Она поморгала и заказала сконы. Я разлила чай по чашкам и как можно доброжелательнее спросила. – Вы хотели посоветоваться? – Девушка насупилась и молчала.

– Давайте в начале попробуем сконы. Это такие небольшие лепешки, – Володя как раз их принес. Девушка молча откусила и запила чаем. Мы еще помолчали, я заерзала. Да, твердый орешек. Что же с ней делать? Так, сейчас соберусь и подумаю. Главное не давить и не торопить. Но если ее не торопить, она до вечера промолчит. Ладно, клиент должен созреть. Я лучезарно улыбалась и пила чай. Молчание затянулось. Пора задать наводящий вопрос.

– Светлана Михайловна, – я вздрогнула от неожиданности «Светлана Михайловна, застрелиться можно» и спросила – Простите, а как вас зовут?

– Даша, – и опять замолчала. Вот черт! Как ее разговорить-то, не представляю. Попробую по-другому. Быстрота и натиск.

– Дашенька, что, собственно вас беспокоит? Вы такая красивая, (если много выпить), стильная, (вчера на семафоре лапти повесила), уверенная в себе, (Пожалуй, чересчур), – я излучала участие и восхищение, и она дрогнула.

– Меня с работы выживают – выдавила она.

– Вы не справляетесь с работой?

– Я прекрасно со всем справляюсь. Просто со мной работают одни подхалимки и завистники. Делают вид, что очень добренькие, а сами только и думают, как бы нагадить. Жалуются директору, что опоздала, что потеряла отчет. Подумаешь, кто его читать-то будет? Он же прошлогодний, – теперь она пылала гневом, – а директор подкаблучник, всех слушает и соглашается с ними. Они все хотят меня выжить, а я не уйду. Им назло не уйду! – «Да, вот это подарочек».

– Я вижу, вы очень решительная девушка, вы многого добьетесь, – сделав паузу, продолжила, – только не на этом месте.

– Как! – подпрыгнула она. – Вы советуете мне уволиться? – Даша выглядела обиженной.

– Конечно! Но сделать это надо красиво. Прямо завтра подойдите к своему директору, скажите, что решили поменять работу, и, не давая ему опомниться, спросите, что бы он вам посоветовал. Поинтересуйтесь, над какими недостатками вам нужно поработать. Директор сразу подобреет и вас перестанут выживать.

– Значит, остаться? – с надеждой спросила она.

– Ни в коем случае! Коллектив вам с радостью поможет с переходом на другую работу. Да, и еще, обязательно устройте «отходную». В коллективах это любят, и вас потом будут встречать, как дорогого гостя.

Даша колебалась, а я продолжала ее убеждать.

– Главное, никогда не хлопайте дверью. А я буду ждать вас с хорошими новостями. Ладно?

Она была растеряна, но согласилась. Тогда я подвела ее к Руслану и попросила угостить коктейлем. «Не знаю, как она будет работать на новом месте, но этот коллектив просто обязан мне сделать хороший подарок, если она уволиться» – думала я, поднимаясь в кабинет. Девчонки сидели серьезные и во все глаза смотрели на меня, как будто только что увидели.

– Светка! Ты гений! Мы сидели рядом и все слышали. Я всегда говорила, что-то такое психологическое в тебе есть! А некоторые, между прочим, сомневались, – Наташка бросила выразительный взгляд на Лариску.

– Беру свои слова назад. Ты молодец, отлично справилась! – Одобрила Лариска.

– Да ну вас! – Но мне было приятно.

* * *

Дома мне хотелось похвастаться своим первым успехом, но, во-первых, эта тема для дома закрыта, а во-вторых, я застала одну Ольгу Андреевну.

– Саша пригласил Верочку покататься и показать Москву, – объяснила она их отсутствие. У меня вытянулось лицо.

– А что же вы не поехали вместе с ними?

– Мне хотелось побыть с тобой, – и она ласково погладила меня по плечу.

А мне почему-то захотелось плакать. Еле сдерживаясь, предложила попить чай со сканами, которые захватила с собой.

Мы уселись на кухне, и Ольга Андреевна стала расспрашивать о работе. Меня прямо-таки распирало желание поделиться, и я стала рассказывать ей все с самого начала, как мы нашли этот особняк, как ремонтировали, как я училась на курсах, рассказала о людях, которые у нас работают, ну и, конечно, про первую мою клиентку.

Бабушка слушала, не перебивая. Посмеялась над Зоей и Платонидой, посочувствовала нашим трудностям и похвалила меня, назвав умницей. Даже не помню, когда мне говорили такое. Кажется, мама, когда экзамены в институт сдала, да, еще папа, когда я курсы по вождению закончила. А Саша…Слезы опять навернулись на глаза. Ольга Андреевна, сделав вид, что не заметила, неожиданно заявила, что хочет записаться в наш клуб.

– Мне тоже нужно общение. И потом – это же рядом, ты сама говорила.

– Да, перейти бульвар, и по Костянскому переулку два шага. Ой! Как я рада! – Я действительно обрадовалась. – А Вера? – вдруг вспомнила я.

– Я думаю, она не захочет, ну, там посмотрим. И еще, у меня к тебе просьба. Называй меня бабушкой, если можешь, конечно, – поспешно добавила она, – если не сможешь, я не обижусь. Она выжидающе смотрела.

– Конечно, я смогу, бабушка, – не раздумывая, сказала я. Она улыбнулась, и в это время появились Саша с Верой. Оживленно переговариваясь, они сели пить чай.

– Бабушка, мы купили твои любимые эклеры.

– Спасибо, но мы сейчас съели божественные сканы с вишней, и места на эклеры уже не осталось. У Ланочки, оказывается, такая интересная работа. Я завтра пойду и куплю клубную карточку.

– Но, бабушка, – хотела возразить Вера, но Ольга Андреевна встала, вздернула подбородок и выдала длинную тираду по-французски. Вера пошла пятнами, а Саша покраснел. Бабушка повернулась ко мне.

– Извини, mon ami!

– Придется учить французский, – засмеялась я.

– Ты умная девушка, – серьезно сказала бабушка, – быстро научишься, – она окинула взглядом Сашу с Верой, как бы ожидая возражений, они молча пили чай, и бабушка довольно хмыкнула.

Утром, как всегда в последнее время, я встала вместе с Сашей и пошла на кухню. Так и знала, Вера уже здесь.

– Зачем ты так рано встаешь? – обратилась ко мне. – Я все равно не сплю и с удовольствием провожу Сашу. – «Как раз для того, чтобы этого удовольствия тебе не доставить» – хотелось брякнуть, но я сдержалась. Саша вышел из ванной выбритый и благоухающий. Очень я люблю его в эти минуты. Так хотелось прижаться к нему и поцеловать в гладкую щеку, но при «Верочке» мне было как-то не по себе, и вообще я болталась по кухне, как неприкаянная, дура дурой.

– Птичка, приготовь мне другую рубашку.

– Я вчера погладила, в спальне висит.

– Ты, вероятно, стала плохо видеть, на ней жирное пятно прямо на груди, – он с улыбкой повернулся к Вере, которая поставила перед ним тарелку с омлетом и чашку кофе.

– Спасибо, Верочка, чтобы я без тебя делал, – и нежно накрыл ее руку своей.

Что-то в носу защипало, я быстро вышла. Еще не хватало расплакаться при них. Какая-то я плаксивая стала. Странно, раньше этого не было. На рубашке действительно были пятна, как будто жирными пальцами помусолили. Вчера гладила, ничего не было, я бы заметила. Ничего страшного, сейчас другую поглажу.

Пока гладила рубашку, слышала, как «Верочка» жужжала ему в уши, какой он замечательный, как отлично водит машину, как ему идет эта стрижка. (Ну, уж это враки. Она совсем ему не идет, как придурок с этой челочкой), как чудесно пахнет его туалетная вода, (правильно, потому, что это я покупала). Напрасно бабушка вчера сказала, что я умная. Я дура. А умная у нас «Верочка». Вон как сладко поет, ей не надо учиться на курсах по психологии, она все правильно делает и без курсов. Саша ушел, даже не поцеловал меня на прощание. Я удалилась в спальню. Звонок! Тот же непонятный голос – Ну, как, надумала?

– Знаете, я не совсем понимаю, какие деньги и сколько надо?

– Не придуривайся, ты же у нас умная – (и этот туда же).

– Я не брала никаких денег, – постаралась сказать очень твердо.

– А на какие шиши особняк купила?

– Денег у меня нет, и ничего тебе не дам, – я разозлилась и повесила трубку. Ничего он не знает и ничего нам не сделает. Все это чушь! Мне вообще на это наплевать, в данный момент меня интересует только Саша. Почему он так изменился? В последнее время у нас все была хорошо, я старалась, даже готовить стала.

Надо думать позитивно. Что у меня хорошего? Работа. Да, мне нравится наш клуб и коллектив. Хорошо, что мы с девчонками вместе работаем. Хотя с другой стороны обсудить все события на работе получается не с кем. Хорошо, что у нас с Ольгой Андреевной нормальные отношения, с другой стороны – Вера. Не буду о грустном. В конце концов, не навеки же они у нас поселились. Купим им квартиру, и будем ходить в гости друг к другу. И станет все как прежде. Точно, я уверена.

* * *

Ольга Андреевна перед выходом тщательно оделась, накрасила губки, надела шляпку, плащ и перчатки, взяла маленькую сумочку и окинула меня одобрительным взглядом. На мне был строгий синий костюм и блузка нежного персикового цвета. Вот сумка куда-то подевалась. Там была связка ключей от особняка и от машины. Я не захотела заставлять ее ждать, взяла другую сумку, а ключи мне не нужны, наверняка клуб открыт.

Утро было солнечное, профессор Беляев сообщил, что днем будет 20 градусов тепла, но ветер прохладный, все-таки апрель. Я предложила доехать на машине, но Ольга Андреевна отказалась, сказав, что небольшой променад только полезен. Пока мы шли, она расспрашивала меня о Москве, удивлялась кривым Сретенским переулкам.

– В Петербурге таких нет, – говорила она, – там все улицы и переулки прямые, а здесь все вкривь и вкось. Но, должна признаться, Москва – красивый город, мне нравится. А ведь когда-то мои предки жили в Москве, – видя мое удивление, пояснила, – дедушка и бабушка жили здесь, а родители перебрались в Петербург. Историю нашей семьи хорошо знает Вера. Она внучка моего двоюродного брата Алексея Черкасского, мои предки были Черкасские.

– Черкасские? Князья Черкасские?! – воскликнула я.

– Что тебя так удивило?

– Господи! Ведь особняк, что мы купили, вернее флигель, принадлежал князьям Черкасским. – Что ты говоришь? Неужели это мои предки? – Она разволновалась и пошла быстрее. Подойдя к нашем у клубу, она долго его осматривала, обойдя со всех сторон. Я понимала ее волнение и тоже разволновалась. Ольга Андреевна бормотала что-то по-французски, потом подошла и сказала. – Это судьба. Это знак судьбы, потому что именно ты купила этот дом. Значит ты настоящая избранница моего внука. Ну, пойдем, пойдем, – она быстро вошла внутрь, я еле поспевала за ней. Ольга Андреевна, всегда такая сдержанная, стала носиться по клубу, как девчонка, восторгаясь каждой ерундой.

– Боже мой! Какие люстры! А какие прежде были? Как не было? Куда же они делись? А какая лестница! Как? Тоже переделывали? Какая жалость! А что, что осталось с тех времен? – Мне очень хотелось показать ей хоть что-нибудь уцелевшее, но мы все переделали, и до нас здесь перебывало полно организаций и фирм, вряд ли, что уцелело. Ольга Андреевна с такой жадностью смотрела на меня и так хотела услышать что-то желаемое, а я лихорадочно вспоминала, что бы такое показать, лишь бы не увидеть разочарование у нее на лице.

– Вспомнила! Там на чердаке какое-то старье осталось.

– Пойдем скорее туда, – и она устремилась вверх по лестнице.

– Бабушка! Подождите! У меня же ключей нет. Я сейчас у девчонок возьму, заодно познакомитесь с ними.

– Потом знакомиться, сначала на чердак. Я тебя здесь подожду.

Сказав коротко – «Все потом» на Наташкины вопросы «Зачем? Куда? Почему?», я быстренько вернулась к бабушке и открыла дверь. Она несколько помедлила, потом перекрестилась и торжественно зашла, как в храм. Здесь не было особой грязи, но зато полно пыли. Ольга Андреевна подошла к киоту.

– У мамы был точно такой же киот. Раньше на мебель прибивали пластинку с инициалами мастера и владельцев. Она опустилась на колени и стала со всех сторон ощупывать его. Ничего не найдя снаружи, она стала искать внутри.

– Нашла! – закричала радостно.

– Надо, наверное, фонариком посветить.

– Ничего не надо. Я и так различаю вензель. И потом наличие пластины само по себе говорит, что это девятнадцатый век. Жаль, что дверца не сохранилась.

– Хотите, я приглашу реставратора, будет, как новенький.

– Спасибо, mon chere, ты добрая девочка, – я с ужасом увидела, как глаза ее наполнились слезами, и тут же заплакала сама. – Что-то я слезлива стала в последнее время, – пробормотала себе под нос.

– Это хороший признак, – улыбнулась в ответ бабушка.

«Чего же тут хорошего? – хотела я возразить».

– А это что? – Ольга Андреевна показала на то, что осталось от бюро.

– Это верхняя часть бюро, а нижнюю кто-то уволок, – объяснила я, – значит здесь мы не найдем пластину с инициалами.

– У меня в спальне стоит комод с точно таким же декором, как будто из одного гарнитура.

– Бабушка, нижнюю часть тоже можно заказать.

Она выдвинула ящичек с пожелтевшими бумажками и попросила меня все куда-нибудь сложить. Я сбегала вниз и принесла картонную коробку. Мы осторожно вытряхнули в нее содержимое ящичков. Ольга Андреевна сказала, что посмотрит их дома. Уходя, я все-таки опять треснулась об эту трубу, правда, не так сильно, как в первый раз, но все равно больно. Разозлившись, со всей силой стала ее дергать, буквально висела на ней, но она не желала поддаваться. Надо кого-то попросить залезть на лестницу и отцепить ее.

– Mon chere, где можно привести себя в порядок, я вся в пыли. И пора познакомиться с твоими коллегами.

Вообще-то я тоже выглядела не лучшим образом, и мы пошли в дамскую комнату приводить себя в порядок. Когда мы спустились вниз, там метался Наум Григорьевич и орал на экспедитора!

– Я тебя сразу узнал, бандитская твоя морда! Ты только и знаешь, что водку жрать гранеными стаканами, а кто за тебя работать будет? А? – «Бандитская морда» с улыбкой это слушал, казалось, ему это даже нравится. Наум Григорьевич запнулся, заметив бабушку, а она вздернула подбородок и ожидала, когда их представят друг другу. Я познакомила их. Наум Григорьевич весь подобрался, смешно щелкнул ботинками, поцеловал ей ручку и удалился на кухню.

«Бандитская морда» заржал и пошел за ним. А мы направились в гостиную знакомиться с моими подругами. При виде бабушки девчонки оробели, особенно, когда она что-то ввернула по-французски. Наташка вытаращила глаза и почему-то сказала вдруг – Мерси. – Бабушка засмеялась и попросила оформить клубную карточку. Она заплатила деньги, хотя мы отказывались их брать, но она была непреклонна. Ей очень понравилась наша маленькая гостиная, которую она назвала petit comite (интимный кружок). Она тут же уселась за чайный стол и попросила коктейль.

– Безалкогольный?

– Вот еще! – возмутилась она. – Лучше что-нибудь покрепче. У меня есть повод выпить.

– Во дает твой «божий одуванчик» – шепнула Наташка.

По такому случаю мы присоединились к ней, заказали себе тоже по коктейлю, и уютно расположились на диванчиках за чайным столом. В это время звякнул колокольчик на входной двери, извещая, что пришли посетители.

Это были три девушки, которые непрерывно болтая и смеясь, окружили Руслана. Следом за ними вошла женщина лет 50. Наташка чинно подошла к ней выяснить, что к чему. Женщина пришла записаться в клуб, но пока хотела осмотреться. Лариска пригласила ее к нам в гостиную и дала для ознакомления правила клуба. Та углубилась в чтение, периодически поглядывая на нас. Видимо ей хотелось присоединиться к нам. Собственно для этого мы и создали клуб, чтобы женщины имели возможность общаться. В очередной раз, встретившись с ней глазами, я кивком пригласила ее присесть к нам поближе.

Лариска, попрощавшись, уехала в налоговую. Наташка отправилась в солярий, и мы остались втроем, я, бабушка и Люба, как представилась женщина. Через несколько минут общения с ней, я поняла, что она из племени вампиров. Загрузила по полной программе своими проблемами. С одной стороны я ей сочувствовала, а с другой хотелось послать ее куда подальше. Она стала вспоминать, какой красавицей была в молодости (вот уж ни за что не поверю), как ухлестывали за ней парни. А она, дура такая, (вот в это верится сразу) выскочила замуж за какого-то тюфяка, (бабушка пробормотала «pardon») и отдала ему лучшие годы своей жизни, обстирывая и обглаживая. Вырастила двух детей, все соседи восхищаются, какой у нее порядок в квартире, ни соринки, ни пылинки. Интересно, она специально для них экскурсии устраивает? Теперь муж заколачивает (бабушка опять пробормотала «pardon») огромные деньги и хочет ее бросить. И ладно бы нашел себе молодую, так нет же, еще старше ее на два года, сорокапятилетнюю. Я в изумлении на нее взглянула. Хорошо, что ничего не ляпнула про возраст. На вид ей все 50.

Как только ее муж сообщил, что хочет развода, Люба закатила скандал с «летающими тарелками».

– Я даже занавески поджигала, – заплакала она.

– При чем здесь занавески? – удивилась бабушка.

– Сама не знаю. Просто от злости, – шмыгала носом Люба.

– Так вы не хотите, чтобы он ушел? – уточнила Ольга Андреевна.

– Конечно, – удивилась Люба. – Я же его люблю.

– В любимого человека не швыряют тарелки, – заметила бабушка и добавила что-то по-французски. Люба часто заморгала и притихла.

– Вы квартиру по-прежнему убираете?

– Конечно, ни пылинки, ни соринки.

– А мужу стираете, готовите? – продолжала допрос бабуля.

– Вот еще, – возмутилась Люба. – Он будет шляться, а я стирать.

– Значит, вы любите свою квартиру, а мужа нет. А раз так, спокойно с ним разводитесь. Бабушка невозмутимо отпила коктейль.

– Как это разводитесь? – растерялась Люба. – Я люблю его, – она заплакала, – лучше посоветуйте, как его удержать.

– Я могу вам дать совет. Если будете следовать ему, придете благодарить меня. Но скажите, пожалуйста, вы сейчас не стираете мужу, значит, стирает она?

– Нет, он сам в тазике чего-то полощет, не умеет машинкой пользоваться, – тяжело вздохнула Люба.

– Тогда все в порядке! – заключила бабушка. – Вы снова станете ему стирать и гладить, не забывайте кормить повкуснее. Пользуйтесь любым случаем и говорите ему, что он самый красивый мужчина, купите ему хорошую туалетную воду, ни в коем случае не повышайте голос и не удерживайте. А самое главное, приведите себя в порядок.

Люба в недоумении оглядела себя. Надо заметить, костюм на ней был дорогущий.

– Вы сказали, что муж ваш человек состоятельный, – продолжала бабушка. – Он дает вам деньги? – Люба утвердительно кивнула.

– Очень хорошо. Тогда, позвольте спросить, почему вы сами убираете свою квартиру?

– Я нанимала несколько раз домработниц, но они плохо убирают, я сама лучше уберу.

– Вам надо срочно нанять домработницу, пусть убирает, как может, а вы займитесь собой.

– А что надо делать с собой?

– Как что? Прическу, немедленно подстричь волосы, что это за старческий пучок? Да и маникюр. У вас руки, pardon, как у прачки. Это неприлично. Костюм на вас красивый, но этот цвет вам не идет. Запомните, беж – это не ваше. Ваш цвет синий, бирюзовый и что-то с этими оттенками, – бабушка была безжалостна. – В остальном, посоветуйтесь с молодежью, – она кивнула на меня, – они лучше разбираются, какие маски делать, как подкрашиваться. Кстати, здесь есть солярий. Вот с него и можете начать. Вам все понятно? Тогда оформляйте карточку и не забывайте уходить по вечера из дома.

– Куда? – испугалась Люба. – Куда мне уходить? У меня же дети, их кормить надо.

– Сколько лет вашим детям? – раздраженно спросила бабушка.

– Сыну 20, а дочери 22.

– Оставите им на плите, сами разогреют. А приходить вы будете сюда, в клуб и проводить приятно время, – с этими словами Ольга Андреевна важно удалилась в сторону бара. Я хотела последовать за ней, но Люба удержала меня.

– Это кто? Хозяйка клуба? – она кивнула в сторону бабушки.

– Это хозяйка дома, – ответила я и быстро смылась.

Интересно, помогут ей бабушкины советы. Ну, бабуся дает!

Домой мы пришли пораньше. Ольга Андреевна закрылась в комнате разбирать коробку, которую несла сама, не доверив мне, а я стала готовить ужин. Зазвонил телефон.

– Это Светлана Михайловна? Из приемной Петровского беспокоят. Александр Николаевич просил вам передать, что будет ждать вас в 19 часов у памятника Пушкину.

– Хорошо, – ответила я и чуть не запрыгала от радости.

Как здорово! Мы пойдем в кино.

Я стала собираться. Господи! Вот же моя сумочка лежит, как живая. А я обыскалась ее. Хорошо, что нашлась, ведь ключи от машины тоже в ней были. Окрыленная, понеслась к машине, и только открывая ее, вспомнила, что ничего не сказала Ольге Андреевне. Возвращаться не буду – плохая примета. Ничего, сейчас с мобильного позвоню. Вот черт, и мобильный оставила. Я повернула ключ зажигания и, не выключая, побежала к дому. Страшный взрыв прогремел сзади.

Я обернулась и застыла как изваяние. Моя маленькая «Мазда» была охвачена пламенем. Из подъезда выскочил охранник, звоня кому-то на ходу. Выбежала консьержка, а я все стояла и не могла сдвинуться с места. Это не со мной! Это, наверное, во сне. Я сейчас проснусь, и ничего не будет. Ни этих орущих что-то людей, ни пылающей машины. Кто-то больно толкнул меня, пробегая мимо. Я отошла в сторону. Выходит, это не во сне. Это горит моя машина. Но этого не может быть. Почему она взорвалась? Господи! Как мне ее жалко. Двадцать раз могла поменять машину на новую и дорогую, но так сроднилась с этой, что никак не могла с ней расстаться и вот…

Я стояла, как в столбняке, хотя, может, в столбняке как раз не стоят, а лежат или бегают, не знаю. Вокруг была суматоха, бегали, кричали. Понаехали милицейские машины, кто-то снимал на камеру. Я вдруг почувствовала жуткую усталость, но уйти мне не дали, все тормошили и задавали вопросы.

Поняв, что не получат сейчас никакой информации, меня, наконец, оставили в покое. Не помню, как я оказалась дома. Девчонки пытались меня растормошить, бабушка сидела рядом и гладила по голове и шептала по-французски. Вера с испуганным лицом предлагала что-то выпить.

Когда приехал Саша, я не слышала. После таблеток, что мне насовали, крепко заснула. Проснулась уже поздно, за окном было темно. Во рту пересохло, захотелось крепкого, сладкого чаю с лимоном. Сразу вспомнила тетю Раю, она всегда говорила, что чай должен быть крепкий, горячий и сладкий, как поцелуй. И при этом смотрела на папу, тогда она еще не была его женой. Мне почему-то это выражение хорошо запомнилось. Пойду на кухню и попрошу Сашу сделать такой чай, а потом будет поцелуй нежный и горячий. Он, наверное, переволновался из-за меня. Ничего, сейчас пойду его успокою. Я резво встала и направилась на кухню. Было тихо, только из кухни доносились приглушенные голоса.

– Сашенька, ты должен поесть, – Верин голос звучал нежно, я невольно остановилась. – Смотри, вот бефстроганов, твоя любимая цветная капуста, я так старалась. – «Она старалась? Да это же я старалась, несколько раз перезванивала Люсе и чуть не довела ее до истерики своими вопросами».

– Я знаю, Верочка, как тебе нелегко приходится, и за бабушкой ухаживать и за нами. А теперь, когда бабушку забрали в больницу, тебе еще труднее придется.

«Бабушку забрали в больницу? А я все проспала».

– С бабушкой будет все в порядке, она просто переволновалась из-за Светланы. Врач сказал, ничего страшного. А тебе надо усилить охрану после этого покушения, – пела Вера.

– Мне непонятно, если покушались на меня, зачем взорвали Птичкину машину.

– Господи! Саша! Ну, кому нужна твоя безмозглая жена? – Он молчал, и Вера продолжала – Я до сих пор не понимаю, как ты мог на ней жениться. Да, безусловно, она красива, но совершенно не нашего круга. Она не умеет себя вести, безалаберная и абсолютно не интеллигентна. – Эту песню я уже слышала однажды. Сейчас он ее оборвет и скажет, какая я замечательная, и что он любит меня. Нет, молчит, а Вера все поет.

– Все были против этого брака.

– Родителям она понравилась, – вяло возразил мой муж.

– Просто они не хотели тебя расстраивать. Ни родителям, ни тем более бабушке она не понравилась совсем. Она вульгарная ленивая эгоистка, и тебе не пара. Мне кажется, ты и сам это понял. Потом она намного моложе тебя, ей еще погулять хочется. Не думаешь же ты, что она все время проводит в этом дурацком клубе? По-моему, ты не настолько наивен. А телефонные звонки?

– Какие звонки?

– Каждый день, едва за тобой закрывается дверь, ей кто-то звонит.

«Ах, вот как! Она еще шпионит за мной. Но так передергивает, получается все культурно и складно. А ведь я не оправдаюсь. Он даже слушать меня не станет».

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, и всегда любила, и ты меня любил, пока не встретил эту…

– Не надо, Вера, мы же договорились.

– Ну почему, почему не надо? Ведь еще не поздно все исправить. Наши родные будут только счастливы.

Послышался звук отодвигаемой мебели, и сразу молчание. Молчание мне особенно не понравилось, и я вошла… Ну, что ж, я увидела то, что и ожидала. Они целовались. Увидев меня, Саша резко ее оттолкнул, но мне было достаточно увиденного и услышанного.

Пить расхотелось. Я молча вернулась в спальню, оттуда позвонила Лариске, и пошла к ней ночевать. Саша не остановил меня. А чего я ждала? Что он бросится умолять меня не уходить? Станет оправдываться? Скажет, что мне все привиделось, и я все не так поняла? Спасибо, что промолчал. Если бы он стал выяснять отношения, не знаю, что бы я сделала.

Лариска, встревоженная звонком, ждала в ночной рубашке на пороге, а через минуту туда прискакала Наташка в халате. Витька высунулся к нам на кухню, но, увидев мои слезы, деликатно удалился. Я рассказала о том, что произошло. Конечно, плакала. Девчонки тоже плакали из солидарности, правда, Наташка порывалась несколько раз пойти туда и показать им «небо в алмазах», но мы с Лариской охладили ее пыл.

– Что думаешь делать? – спросила Лариска, когда мои всхлипывания немного утихли.

– Дать ему по роже, – мрачно ответила за меня Наташка.

– Нет, Наташ, никому по роже я давать не буду. Завтра соберу свои вещи и уеду на Соломенную Сторожку. Ты меня отвезешь?

– Конечно. Но все-таки по роже надо дать.

– Не хочу! Она же ждет этого, чтобы доказать, какая я вульгарная. Не дождется.

– Возможно, ты права, – задумчиво сказала Лариска, – но не надо ничего делать сгоряча. Завтра утром видно будет. Может, передумаешь?

– Нет, – покачала я головой, – в этой квартире больше не останусь.

– Ты можешь жить с нами, – предложила Наташка.

– И каждый день видеть счастливую Веру?

– Да, ты права, – заметила Лариска.

– А давайте заберем деньги из его банка, – Наташкины глаза мстительно заблестели. Пусть тогда попрыгает.

– Не буду я этого делать и вам не советую.

– Но здороваться мы с ним не будем, да, Ларис? – Лариска согласно кивнула.

– Надо узнать, в какую больницу бабушку увезли, – я горько усмехнулась, – хотя не знаю теперь, будет ли она мне рада. Может, Вера правду говорила, они только делали вид, а сами не знали, как от меня избавиться. – Я опять заплакала.

– Да вранье это все! Мы же видели бабульку. Классная старушка! Непохоже, что она притворялась.

– Все. Давайте спать, уже поздно, и потом все равно мудрые мысли приходят с утра. – Лариска, как всегда, была права.

Наташка ушла, бормоча под нос проклятья. Я легла спать в гостиной на диване и проворочалась всю ночь, даже не пытаясь заснуть и думать позитивно.

Утром слышала, как Лариска провожала Витьку, как они шептались и ходили на цыпочках, боясь меня разбудить. Я не спала, но не вставала, ожидая, когда уйдет Витька. Лишь только он выкатился, я сразу позвонила Наташке. Она сказала, что приготовила обалденный завтрак и ждет нас. Правильно, надо как следует подкрепиться. Ура! Возвратились позитивные мысли.