Текст книги "Чем черт не шутит"

Лариска удивилась при виде моей улыбающейся физиономии, но говорить ничего не стала, и мы пошли к Наташке.

Завтрак был действительно вкусный, но, аппетит почему-тоу меня не пропал – это тоже хорошо. Лишние килограммы, конечно не нужны, но чахнуть от горя я не собираюсь. Лариска вдруг вспомнила, что ей надо ехать в муниципалитет получить разрешение на стоянку автомобилей около клуба. А мы с Наташкой поднялись ко мне. Саша, как я и ожидала, уже уехал, а Вера была дома, но из комнаты не выходила. Я достала сумки и стала складывать вещи.

– Этой кофточки я у тебя не видела. А эти брючки откуда? Слушай, у тебя столько барахла, – приговаривала Наташка, разглядывая мои тряпки. – Дай-ка мне эту юбочку померить. Смотри, в самый раз. Дашь поносить?

– Бери, что хочешь, я сегодня добрая.

– А знаешь, – осторожно начала Наташка, – что-то ты не похожа на убитую горем жену.

– Потому что мне совсем не грустно. Права Лариска, утром всегда думается лучше.

– Да, Лариска наша умная девушка, – Наташка вышла в холл и повысила голос, – Да, вот так и бывает. Пригреешь змею на своей груди.

Я вышла и шикнула на нее.

– А что такого? Я только правду говорю. Приехала паскуда, и в твоем же доме твоего же мужа увела, очень интеллигентно и не вульгарно. Хотя какой это муж? Козел вонючий…

Я заткнула ей рот и втащила в спальню.

– Наташка, не смей так говорить!

– Про кого? Про нее или про него? – уточнила она.

– И про нее и про него. Дай спокойно уйти, и вообще не порть настроение, пока хорошее.

Наташка уставилась на меня. – Слушай, это странно как-то. С чего у тебя настроение вдруг хорошее?

– Просто ко мне вернулось позитивное мышление.

– А, – протянула Наташка, помогая мне рассовывать все по сумкам. Но вещей оказалось слишком много.

– Надо же, сколько у меня нарядов. – Я в раздумье смотрела на кучу одежды, которую извлекла из шкафа. Заглянув туда, обнаружила, что это не все, там еще полно всего осталось. Что же делать? Оставлять жалко, а еще раз приезжать не хочется.

– Давай ко мне перенесем, – предложила Наташка. Мы так и сделали. Когда пришла за последними сумками, раздался звонок. Саша? Я сняла трубку.

– Мы тебя вчера предупредили, в следующий раз твоих подружек предупредим. Лучше отдай по хорошему.

– Сколько? – Мне стало душно, и тошнота накатила.

– Сама знаешь.

– Но у меня нет таких денег.

– Продай особняк, – и повесил трубку. Подошла Наташка.

– Ну что? Кто звонил? Опять деньги просит? Вот черт, кто же это может быть?

– Наташ, вчера мою машину взорвали, а теперь он и вам угрожает. Я не знаю, что делать, – слезы навернулись на глаза.

– Подожди, не порть себе настроение и не доставляй радость этой твари, что там затаилась. Нам пора двигать, по дороге что-нибудь придумаем.

Наташка вышла, а я бросила прощальный взгляд на свою квартиру, вытащила ключи и положила их в вазочку в прихожей. Потом быстро развернулась и захлопнула дверь.

Доехали мы быстро, немного потолкались на Дмитровском и на Башиловке. По дороге строили разные предположения по поводу звонков, но так ни к чему не пришли.

Марья Степановна как всегда была на боевом посту. Этот момент я как-то упустила. Теперь придется что-то объяснять и придумывать. Наташка поморщилась, видимо, тоже об этом подумала.

– Что говорить-то будем?

– А, – махнула я рукой, – не стану врать, все равно узнает.

– Это уж точно, – согласилась Наташка. Так что, когда Марья Степановна подлетела к машине и от радости стала душить нас в объятиях, а потом выяснять причину нашего появления, я кратко ей объяснила, что ушла от мужа, возможно, навсегда. Пока поживу здесь. Если остальные жильцы будут спрашивать, я полностью полагаюсь на нее. Она тут же посерьезнела и сказала.

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. – Она подхватила мои сумки и помогла донести до лифта. Мы вошли в мою бывшую квартиру, сразу вспомнилось наше веселое житье, а теперь мне предстояло одиночество, я засопела.

– Не сметь! – Прикрикнула Наташка. Я поморгала и развеселилась, уж очень забавно у нее это получилось.

– Ты пока развешивай свои шмотки, а я сгоняю в магазин. Холодильник включи! крикнула она уже в дверях. Я открыла шкаф в спальне. Вот в этой блузке я ходила в первый раз в боулинг, а потом мы с Сашей пришли сюда. Нет, не буду о грустном.

Я быстро распаковала свои баулы и, не глядя, стала распихивать по ящикам и развешивать в шкафы. Пришла Наташка, втащила на кухню пакеты с едой.

– Представляешь, как будто не уезжали. В магазине Ленку Лысову встретила. Она теперь живет в Зеленограде, сюда случайно приехала. Совсем не изменилась. И вообще, как будто не уезжали. Правда я иногда приезжала сюда к матери, а ты, наверное, вообще со свадьбы не была, – говоря это, она ловко перекладывала продукты в холодильник, на столе оставила хлеб, крупы, макароны и сахар.

– Значит так, сейчас уберешься, все разложишь, если захочешь, приезжай в клуб. Не успеешь, будем ждать тебя завтра. Не забудь полки протереть. Все, телефонируй, – и она ушла.

Я побродила по квартире. Действительно, как будто не уезжала. Может, позвонить Надежде Ивановне, она уберет здесь все. Нет, лучше сама, это отвлекает. Я рьяно взялась за работу, не заметила, как прошло время, только поняла, что устала. Пожалуй, на сегодня хватит. Есть пока не хотелось. Обед варить не надо. Эта мысль здорово повысила настроение, но тут пришли другие мысли – надо позвонить мамульке и Люсе, чтобы они, не дай бог, не позвонили туда сами и не услышали какую-нибудь гадость. Начну с Люси – это сложнее. Я постаралось быть краткой. Сказала, что мы поссорились и решили пожить раздельно. Через десять минут поняла, что допустила ошибку. Дура было самое ласковое из того, что я услышала. И про маму и про папу и про свою дочку Нинку – Люся вспомнила про всех. Я не выдержала и сказала, что увидела, как мой муж целовал Веру. Люся онемела на одну минуту, и точно такой же поток негодования вылила в адрес Саши, опять минута молчания, потом вспомнила про меня, и понеслось все по новой. Наконец она успокоилась.

– А мать знает?

– Как ты считаешь, что ей сказать?

– Лучше скажи, как есть. Она в любом дерьме увидит что-нибудь хорошее, но расстроиться, конечно. Самое главное, вы все равно помиритесь.

– Ты так думаешь? – неуверенно всхлипнула я.

– Не вздумай реветь. Нечего было из дома уходить. Только последние дуры… и опять пошли воспоминания про маму, про папу и про Нинку.

– У тебя же там грязь, наверное, в квартире. Давай я завтра к тебе приеду, помогу убраться.

– Спасибо Люсек, я уже все сделала, осталась ерунда.

– Может, тебе деньги нужны?

– Да денег у меня полно.

– Интересно, откуда? – недоверчиво спросила она. – Ну, ладно, если что, звони.

Так, теперь мамуля. Как и предполагала Люся, мамусик сразу стала говорить, что это совсем неплохо.

– Ты красивая, молодая, у тебя интересная работа, деньги… – тут она запнулась.

– Кстати, а деньги у тебя есть?

– Не волнуйся мамуль, я прекрасно зарабатываю.

– Тогда все отлично. Ты свободна, одинока и богата. Господи! Что может быть лучше? Хочешь, приезжай к нам, а может, мне самой махнуть в Москву. Надеюсь, ты не плачешь? Знаешь что, почитай Карнеги и думай позитивно. Вот увидишь, все, что сегодня казалось трагедией, завтра покажется смешным эпизодом.

Все-таки моя мать – уникальная женщина. Всегда сумеет поднять настроение. И, правда, что произошло? Ну, увидела мужа, целующего дальнюю родственницу. Возможно, это был братский поцелуй. С одной стороны, она совсем не по-сестрински к нему прижималась. Нет, не выходит. Поцелуй был самый настоящий, ничего здесь не придумаешь. Это хорошо, что я теперь там не живу. Вера не будет раздражать меня, особенно по утрам. И кстати, мне можно не вставать в такую рань. Это тоже неплохо. С другой стороны, они остались там вдвоем, и им никто не помешает. Зато меня перестанут доставать звонки с требованием денег, хотя если узнали тот телефон, могут узнать и этот. Что еще хорошего? Хорошо, что взорвали мою машину. Я-то цела и невредима, могу теперь со спокойной совестью купить себе новую и дорогую. С другой стороны, новую тоже могут взорвать. Не стану пока ничего покупать, буду ездить на такси, очень удобно. И, конечно, мамусик права, я богата, красива и свободна. Разве этого недостаточно? Да пускай он перецелует всех баб подряд. Мне все равно. Я вычеркнула его из своей жизни…Вроде легче стало… Точно легче…

А сейчас неплохо бы выяснить, в какой больнице лежит бабушка. Позвоню-ка я Илье Алексеевичу. Дозвониться до него было совсем непросто. Но когда он ответил, поняла, что зря ему позвонила. Лишь только узнав, кто звонит, он заорал.

– Как ты смеешь звонить после всего, что натворила!

– А что я натворила?

– Ты еще спрашиваешь? Вера мне все рассказала. Она застала тебя с мужиком у вас в квартире. Как ты могла? Мать мою в предынфарктном состоянии увезли в больницу, Сашку чуть не убили, взорвали его машину! Не смей больше звонить! И не смей показываться в больнице!

Он швырнул трубку, не дав мне слова сказать. А что бы я сказала? Что это все неправда? Что все наоборот? Хотели убить меня, взорвали мою машину, и это я застала Сашу с Верой. Вот бабушка, действительно, переволновалась из-за меня. Хорошо, что я не стала оправдываться. Выглядело бы это очень неубедительно. Черт! Но обидно же! Запачкают грязью – не отмоешься. Все. Не буду об этом. Очень есть захотелось. Я пожарила отбивную и порезала помидоры. Душевно поела – настроение улучшилось. Так, что же мне делать? В клуб ехать уже поздно, телевизор смотреть не хочу. Неожиданно позвонила Нинка.

– Я уже в курсе. Не переживай, уверена, скоро помиритесь. Хочешь посмеяться?

– К матери вчера пришли тетя Соня и дядя Гриша. Дядя Гриша, увидев меня, пролил слезу и причитал «Мамочка, как ты похудела». Ну, это как обычно. Тетя Соня пришла в голубеньком костюмчике. Прикинь?

– Сколько же ей лет?

– Это знала только наша бабушка, но 80 точно есть. Она, как всегда, заставила мать показать и примерить новые тряпки. За столом тетя Соня рассказывала, что она себе прикупила и сколько раз меняла этот голубенький костюмчик, который даже тебе уже не подошел бы. Он совсем для малолеток. Короче, мать она достала по полной программе. Дядя Гриша интересовался здоровьем всех родных и знакомых и при этом точил слезу. Мать делала мне страшные глаза, и я намекнула, что мне пора уезжать, могу их захватить. Они засобирались, и в спешке тетя Соня перепутала сумки, вместо своей взяла Люсину. Мы спустились вниз и уселись в машину. В это время Люся заметила оставленную сумку, и в ужасе, что они снова вернуться, решила бросить ее в окно. Я вдруг увидела Люсину башку в окне, она что-то проорала и ловко метнула сумку вниз. Но сумка попала на козырек подъезда. Представляешь?

– И как же?

– Дядя Гриши и Левочка поднялись к почтовым ящикам и попытались открыть окно. Вдруг открывается лифт и из него вылетает быстроходная Люся со стремянкой. Бросила в их сторону подозрительный взгляд и устремилась к выходу.

– Люся! Ты куда? – окликнул ее Левочка. Она захлопала глазами и сказала, – А я думала, это бомжи.

Короче, Левка приставил стремянку к окну, вылез на козырек и достал сумку.

Я живо представила себе эту картину, как Люся, не дав тете Соне опомниться, метала сумку из окна, а потом со скоростью звука понеслась со стремянкой. Мне стало жутко смешно. Нинка всегда сумеет развеселить.

– Слушай, мы с Левочкой собираемся сейчас в казино, пойдем с нами?

Я с радостью согласилась. Договорившись о месте встречи, долго выбирала наряд, наконец, остановилась на черной кофточке с закрытым горлом, но открытыми плечами. Она очень нравилась человеку, которого я сегодня вычеркнула из жизни, и черную шифоновую юбку. Так, теперь найти подвеску и черные туфли. Волосы у меня отросли и опять были до плеч. Слегка подкрасилась и бросила прощальный взгляд в зеркало. Ну, очень эффектна! Главное, нравиться себе! Уже открывая входную дверь, вспомнила, что я без машины. Пришлось заказать такси. Машина пришла очень быстро и в девять часов я была на месте, у казино «Кристалл». Нинка с Левочкой ожидали меня у входа. Левочка подошел очень близко, и пристально глядя мне в глаза, проникновенно сказал, – Абрам, не бери в голову. Это все ерунда, поверь. – Я только вздохнула в ответ, и поинтересовалась у Нинки, долго я еще буду Абрамом. Нинка только плечами пожала.

– Да Бог его знает. Я, например, все еще Гена ну, и по совместительству Заяц – это как всегда.

В зале было так много народу, что я растерялась. Левочка бросился к столу с картами и очень активно включился в игру.

– А мы пойдем играть в рулетку, – предложила Нинка, – главное, найти хорошее местечко.

Место нашлось прямо у входа. Вскоре к нам присоединился и Левочка. Он азартно разбросал свои фишки по всему столу и выиграл небольшую кучку на номер. Опять разбросал и еще раз выиграл.

– Гена! Абрам! Ну что же вы? Ставьте куда-нибудь.

Естественно, наши имена сразу привлекли внимание окружающих, но крупье предложил делать ставки, и интерес игроков переключился на поле. Нинка объяснила правила игры. Мне было не все понятно, и для начала поставила несколько фишек на «зеро». Я выиграла и поставила на первую дюжину. Опять выиграла. Тогда поставила на номер и снова выиграла. Меня охватил азарт и жадность, хотелось еще и еще.

– Светка! Ну-ка дай свою сумку, – строго сказала Нинка и стала сбрасывать туда фишки.

– Что ты делаешь? Мне еще хочется поиграть! – пыталась возразить я.

– Знаешь, что Люся говорит? Если выиграла быстро уходи, пока все не просрала.

Да, с Люсей не поспоришь. Я поменяла фишки и оказалась обладательницей пятисот двадцати долларов. В это время ко мне подошла девушка с подносом и протянула конверт. С удивлением, открыв его, обнаружила записку. «Верни деньги, а то хуже будет». Куда уж хуже? Я быстро оглянулась, кажется, вон та девушка передала конверт.

– Свет, пойдем отсюда. – Нинка тормошила меня и тянула к выходу.

– Нинок, ты иди, я в туалет зайду и догоню вас. – Левочка уже махал руками. Сейчас заорет «Абрам», надо смываться. Быстро развернувшись, я пошла в противоположную сторону, внимательно разглядывая посетителей и девушек-официанток. О! По-моему, вот эта передала мне записку. Я подошла к ней и попыталась выяснить, кто передал ей конверт.

– Разве я всех запомню? – Она хотела пройти, но я не отпускала ее.

– Ну, вспомните, пожалуйста, хоть кто это был? Мужчина или женщина? – Поняв, что быстро от меня не отделается, она наморщила лоб, вспоминая.

– Мужчина, нет, скорее парень молодой в очках и с усами. Все, извините, мне надо идти. Она удалилась со своим подносом, а я еще раз прошлась по залу. Позвонив Нинке на мобильный, сказала, чтобы не ждали меня, я встретила знакомого.

– Не вздумай играть, помни, что Люся сказала.

– Да помню, помню. Если выиграла, быстро сматывайся, пока не просрала, – и тут же встретилась глазами с одним мужчиной. Он стоял около стола с рулеткой, но смотрел на меня и улыбался. Наверное, слышал, как некультурно я сейчас выразилась. Я улыбнулась ему в ответ, как бы извиняясь, и прошла дальше.

– Вы кого-то ищете? – Ну, конечно, теперь мужик этот прицепился.

– Своего приятеля, – бросила через плечо, дав понять, что знакомиться не хочу.

– Кто это дал вам такой мудрый совет? – Так, не отвязывается. Ну что ж…

– Моя тетя, – я повернулась к нему, решив, что все равно не отделаюсь. Вот это да! До меня только дошло, что он в очках и с усами. Но официантка сказала, мужчина, а потом поправилась, назвав его парнем. Этот под определение парень не подходил. Он был невысокого роста, но с широкими плечами и весь такой «качок». Черные глаза, черные волосы и черные усы. Внешность яркая и явно не славянская. Если бы это был тот, кого я ищу, его бы описали очень просто – «кавказец». Нет, это не он.

– Вы впервые здесь? – спросил он, в свою очередь, изучая мою внешность, – и, как я понял, выиграли. Я тоже сегодня в выигрыше. Предлагаю это дело отметить.

– Ой! Смотрите, это же Сергей Дубровин, – показала я на известного телеведущего.

– Пойдемте, я вас познакомлю, – предложил мой спутник. – Да, меня зовут Алик, а вас?

– Светлана.

На черта я с ним познакомилась, и зачем мне Дубровин? Мне бы парня найти, который записку передал. Народу в казино полно, очень многие в очках и с усами, но либо пожилые, либо, как Алик, среднего возраста. Алик все тянул меня к Дубровину, но я сказала, что знакомиться с ним совершенно ни к чему, мне достаточно видеть его по телевизору. Но телеведущий вдруг сам заметил Алика и махнул ему рукой, приглашая подойти. Алик заметался, боялся, что я уйду. Пришлось его успокоить, сказав, что еще здесь побуду.

Я подошла к столу, за которым играли в покер. Ого! Здесь игрокам подносили шампанское, а нам только слабоалкогольные коктейли. Мелькнула очень знакомая фигура. Да это же Юра, Сашин телохранитель. Я развернулась и пошла в буфет. Интересное кино, что здесь делает Юра? Значит Саша тоже здесь? Я взяла себе два коктейля, пирожных и забилась в угол. Нет, Саши здесь нет, я два раза обошла зал. А как же Юра? Может, он поиграть пришел? Никогда прежде он не упоминал в разговоре, что ходит в казино. Какие здесь пирожные микроскопические, даже не заметила, как съела. Пойду еще возьму. «Да, все это странно», – думала я, уплетая очередную порцию сладкого. Ой! Чуть не подавилась от мысли, пришедшей в голову. А вдруг это Юра написал записку? И звонил тоже он? Ведь он тоже знал про дискету. Нет, он же без очков и без усов. Кто же еще знал? Саша, Петька с Витькой и мы. Я никому ничего не растрепала, была нема, как рыбка. Лариска тоже никому – уверена. Вот Наташка… Вообще-то она могла. Да нет, она не дура. А может, я сама что-то ляпнула. Когда я последний раз напивалась? На Новый Год. А когда начались звонки? После праздников, когда Ольга Андреевна приехала с Верой.

– Светлана, наконец-то я вас нашел – улыбался Алик, держа два фужера с шампанским.

Может быть это все-таки Алик? А что? Чего он ко мне прицепился? Собственно, а почему бы ему и не прицепиться. Я красивая, молодая и свободная. Свободная? Черт! Зачем я об этом вспомнила? И вообще надо сваливать отсюда, мне спать пора. Но отделаться от Алика оказалось непросто. Он сулил мне съемки на телевидении, в сериале, в рекламном ролике. Потом умолял дать телефон. Я была непреклонна, но согласилась записать номер его телефона. Он проводил меня до такси, и вскоре я была дома. Странно, почему мой мобильник молчит. Нет! Ну, полная идиотка! Я же его отключила. Ну и ладно, все равно уже поздно.

* * *

На следующий день, придя на работу, я пригласила реставратора. Он, осмотрев киот и бюро, сказал, что дверцу к киоту сделает, а вот нижнюю часть бюро надо попытаться найти. Я стала выяснять у Лариски, какие рабочие нам делали ремонт, и как их теперь найти. У нее, к счастью, сохранился телефон этой конторы. Когда я дозвонилась туда и путанно стала объяснять, что хочу найти одного рабочего, меня просто послали по известному всем адресу, хотя я говорила очень культурно.

Наум Григорьевич, увидев мое расстроенное лицо и узнав, в чем дело, сам позвонил туда и грозно заявил, что если сегодня к нам не явится прораб Краснобаев, мы подаем на них в суд, и им придется платить огромный штраф. Краснобаев прибежал вечером очень нервный и очень красный. Когда узнал, в чем дело, еще больше покраснел и разнервничался.

– Вам что, делать больше нечего? Людей от дела отрывать?! Еще штрафом грозили! – Он двинулся к выходу, я встала в дверях и, не зная, чем его удержать, вытащила зелененькую купюру. Он живенько сфокусировал на ней взгляд, успокоился и стал вспоминать, кому понадобилась эта х…я.

– Этот парень говорил, что на дачу возьмет тещу порадует, – напомнила Лариска.

– А-а, так это, наверное, Витек. Точно Витек. У него теща в прошлом году домик в деревне купили, вот и тащат теперь туда разный хлам. – Он порылся в своей потрепанной записной книжке и продиктовал мне телефон Витька, я в ответ отдала ему купюру, и прораб, довольный, удалился. Мы с девчонками поднялись в кабинет, и тут только я вспомнила про записку из казино.

– А чего ж ты целый день молчала?! – Лариска сурово сдвинула брови.

– Я забыла. Не кричи на меня, потому что это хорошо, что я забыла, у меня весь день настроение было хорошее, вот вспомнила, и испортилось.

– Правда, Ларис. Ну, чего зря настроение портить? – вступилась Наташка. Лариска еще больше насупилась, но промолчала. Я подробно рассказала, что произошло вчера в казино. – Понимаете, этот человек меня знает, помните, он меня Птичкой назвал и про деньги знает, но сумму ни разу не назвал. Официантка сказала, что записку передал парень в очках и с усами.

– Да пол-Москвы в очках и с усами, – заметила Лариска.

– Это кто-то из наших знакомых. – Девчонки задумались.

– Наташка, ты проболтаться никому не могла? – Лариска буровила ее взглядом.

– Обижаешь, – надулась Наташка и стала что-то черкать в блокноте, потом подняла голову. – Я кое– что вспомнила. Перед Новым Годом поехала к матери на Соломенную Сторожку, зашла в магазин на Тимирязевской и там встретила Ольгу Кузнецову из нашего класса. Она стала спрашивать, как дела и все такое. Спросила про Лариску, а потом говорит – «Как там Птичка поживает?» – А ее парень, до этого глазевший по сторонам, вдруг спросил – «Кто это Птичка?» – «Моя подруга» – ответила я. «Она вроде в полиграфии работала» – заметила Ольга. Я сказала, что полиграфия – это в прошлом, а теперь у нас свой бизнес, мы клуб открыли. Ну, еще немного потрепались и разошлись. Кстати, она телефоны наши записала, но ни разу не позвонила.

– Ну, и зачем ты это все рассказала? – Я с трудом поднялась из глубокого кресла и стала искать сумку.

– Потому, что парень этот, Эдик, кажется, был с усами и в очках. – Я плюхнулась обратно и уставилась на Наташку.

– Точно – это он. Услышал, что мы клуб открыли, подумал, что мы багатенькие Буратинки, узнал у Ольги телефон и стал названивать и требовать деньги.

– Верно, – загорелись глаза у Наташки.

– И совсем не верно, – подала голос Лариска. – Ну-ка вспомните другой случай, когда мы к юристу пришли оформлять документы. Молодой человек с усами и в очках. Еще смеялся, когда мы тебя Птичкой называли, и паспорта наши очень тщательно изучил. Кстати, мы и телефоны ему оставляли. Как его звали?

– Роман. Роман Ильич. Я очень хорошо его запомнила, он все пытался мне свидание назначить, но в казино его не было.

– Да откуда ты знаешь? Может, он записку отдал и ушел. И вообще усы и очки сегодня есть, а завтра усы сбрил, а очки поменял на линзы. Вон твой Саша тоже два месяца с усами ходил. – Наташка поперхнулась от Ларискиного толчка.

– Этого человека я вычеркнула из своей жизни, – отчетливо произнесла я.

– Ну и черт с ним, – легко согласилась Наташка.

– Девчонки, я хотела спросить, вы зачем все на чердаке перевернули? Я когда реставратора туда привела, даже не поняла, где, что стоит. – Они переглянулись и в недоумении пожали плечами.

– А кто же тогда там рылся? Вы давали кому-нибудь ключи? – пытала я.

– Да мы вообще туда не поднимались с тех пор, когда Димку по башке треснули.

– Погоди, Наташ. Два дня назад мне Татьяна, наша массажистка, говорила, что слышала наверху какой-то шум, еще смеялась – «Вы что, клад там ищете?». Я подумала, что это ты там что-то ищешь.

– Да не была я там! – В сердцах воскликнула Наташка.

– Надо выяснить, в чем дело, а то какая-то ерунда получается, – Лариска выглядела озабоченной.

– Сейчас уже поздно, все равно ничего не выясним. И потом мне еще такси ловить и в пробках толкаться.

– Может, тебя отвезти? – предложила Наташка.

– Спасибо, не надо, я отлично доеду на такси.

Из дома я сразу позвонила Витьку насчет бюро. Действительно, он отвез «эту рухлядь» к теще в деревню. Но она этому не обрадовалась, а наоборот, запилила, зачем он ей этот гроб припер. В маленькую кухню не помещается, так и стоит на террасе. Я пообещала ему новый кухонный стол, если он поедет со мной в деревню за «гробом» в ближайший выходной. Он согласился, и мы договорились на воскресенье, потому, что суббота у него рабочая.

Повесила трубку и загрустила. Делать совершенно нечего. Чтобы не думать о Саше и не зацикливаться на своих переживаниях, я решила позвонить Кузнецовой. Телефон ее нашелся в моей старой книжке. Она была дома и обрадовалась звонку. Мы с ней долго болтали, вспоминая наших одноклассников.

– Нташка рассказывала, что видела тебя с парнем симпатичным. Это серьезно?

– Да так, встречаемся пока.

– А чем он занимается?

– Одно время работал в какой-то фирме полиграфической, а потом ушел и был в «свободном полете». Я помню, ты тоже вроде в полиграфии работала и, когда встретила Наташку, хотела попросить тебя помочь Эдику с трудоустройством, но вы, оказывается, работаете совершенно на другом поприще. – Мы еще немного потрепались, и вдруг она сказала – Помнишь Борьку Лебедева? Ну, хилый такой был в страшненьких очочках.

– Еще бы не помнить! Он мне всегда математику давал списывать.

– Теперь его не узнать. Работает в агентстве по недвижимости. Такой солидный стал, живот отрастил и усы.

– И очки до сих пор носит?

– Да, только очень модные, такой важняк, не узнаешь. – Больше ничего интересного она не сообщила, и мы распрощались. Повесив трубку, я задумалась – «Здрасьте, приехали, и этот с усами и в очках. Права Лариска, пол-Москвы ходит с усами, а уж очки носит каждый второй». Вот черт! Лучше бы не звонила ей, совсем запуталась. Вдруг в поле зрения попал холодильник, и вполне естественно я вспомнила про окорок. Он был такой красивый на прилавке, весь розовый и сбоку тоненький ободок жира. Я не удержалась и купила вчера себе на ужин, но вечером поехала в казино и про него забыла. А сейчас мысль о нем как– то беспокоила, лежит там одинокий. Между прочим, и хлеб есть мягкий, как пух. Я решительно открыла дверцу холодильника. Окорок был на месте, конечно, ему здесь одиноко, ничего по соседству не наблюдалось, и потом он же испортиться может. Отрезая солидный розовый ломоть, я чуть слюной не захлебнулась. Эх, сюда бы еще огурчик солененький. Я сделала два бутерброда, налила чашку чая, очень крепкого, горячего и сладкого, поставила все на поднос и уселась с ногами в кресло перед телевизором. Кайф! Звонок! Чуть не ошпарившись чаем, подошла к телефону.

– Птичка, – о, нет, только не это. Не желая слушать его жалобный голос, я быстро повесила трубку. Немного постояла, вдруг еще позвонит, и опять уселась в кресло. Звонок! С осторожностью, пристроив поднос на подлокотник, опять подошла к телефону.

– Подожди, не вешай трубку, – быстро сказал тот, кого я вычеркнула из жизни. – Птичка, ты, что сейчас делаешь?

– Жую, – честно ответила я.

– А я даже есть не могу. Ну, почему ты ушла?

– Ты еще не догадался?

– Это совсем не то, что ты подумала.

– Да, да, я тоже смотрела фильмы, где так говорят, когда сказать больше нечего. По-моему, своим уходом я облегчила всем жизнь, – он попытался что-то возразить, но я продолжала – Не звони больше, итак все ясно, – и повесила трубку.

Ну, вот и все. Спокойно, без крика, очень культурно, но почему-то плакать захотелось. Ни за что! Буду думать позитивно. Как хорошо, что я ушла. Если бы я при Саше залезла в кресло с ногами, да еще стала бы сыпать крошки вокруг, выслушала бы кучу замечаний. С другой стороны одной, конечно, скучно. Зато сейчас я просто отдыхаю, а то вечером надо приготовить ужин, погладить рубашки, любоваться, как Вера крутится вокруг него… Не буду о грустном… Хорошо, что отреставрируют мебель. Бабушке будет приятно. Правда, не знаю, что ей напоют, но почему-то уверена, что она не поверит. А вообще, кто знает? Хорошо, что я в своей квартире, все такое родное, с другой стороны, девчонки теперь далеко. Ничего, можно им позвонить. Нет, сейчас не время. Они сейчас порхают, наверное, вокруг своих мужей. Зато я свободная Кармен!

* * *

С утра в клубе была напряженная обстановка. На кухне Зоя Тимофеевна так громыхала кастрюлями, что было слышно на улице. После каждого замечания Платониды, коротко говорила «не п…и!». Платонида Аристарховна поджимала губы, но замечания продолжала делать. Наконец, после очередного Зоиного «не п…и», она не выдержала.

– Зоя Тимофеевна, чтобы слова «не п…и», я больше не слышала.

Зоя захохотала, мы разбежались в разные стороны и тоже втихаря смеялись. В ответ на хохот, Платонида тяжело вздохнула.

– Зоя, если вы не можете не ругаться, называйте хотя бы первую букву, не говоря всего слова.

Теперь Зоя Тимофеевна поджала губы, но согласилась. Когда мы устроили себе перерыв и сели на кухне перекусить, Руслан нечаянно пролил суп. Зоя Тимофеевна вытерла стол и мрачно сказала – Два ре! – Все притихли, вспоминая про себя ругательства на ре. В конце концов, Наум Григорьевич не выдержал и спросил, – Зоя, что такое два ре?

– Руслан распиздяй!

Мы покатились, даже Платонида засмеялась. После обеда женщин в клубе было неожиданно много. Поговорить с девчонками не получалось. Пришла Люба, «метательница тарелок», подстриженная, слегка загоревшая после солярия. Выглядела на все сто. Узнав, что бабушка в больнице, огорчилась. Она поделилась с нами, что после того, как перестала орать и внешне изменилась, муж стал с интересом поглядывать на нее. Она, по бабушкиному совету, стала за ним ухаживать и вкусно кормить. Когда он уходил из дома брызгала его новой туалетной водой.

– Он чувствует себя виноватым, и мне даже жалко его стало. – Мы только рты открыли, не ожидая, что бабушкины советы помогут. Еще Люба сообщила, что она так расхвалила наш клуб своим подругам, что они загорелись желанием записаться в него. Действительно, вскоре появились две солидные дамы, которые расцеловались с Любой. Они беспрестанно кудахтали, восторгаясь интерьером, вкусными коктейлями и бесподобными пирожными. Потом они прошли в ресторан, где Наум Григорьевич прыгал возле них, как воробышек возле кормушки, не подпуская официантов. Проходя мимо нас, поднимал глаза к небу и восторженно шептал – Вот это дамы! Какие формы! Какой аппетит! – Когда после обеда дамы пересели в маленькую гостиную и заговорили о диете, Наум Григорьевич с грустью произнес – Боже мой! Они тоже хотят превратиться в скелетов, которые трясут костями на подиуме. Впрочем, – добавил он оптимистично, – это им вряд ли удастся. Пойду пришлю им Платониду, пусть даст им рецепты своих диетических салатиков, – и заторопился на кухню.

Мы поднялись на второй этаж и, остановившись на площадке, как «Мороз-Воевода дозором» оглядели владения свои. Увиденное обрадовало, и довольные мы прошли в кабинет. Наташка прихватила коктейли, на что Лариска тут же заметила – Сопьемся, – взяла бокал и задумчиво добавила, – и поправимся.