Текст книги "Эффект недостигнутой цели"

– Василий, полегче! – Пальцы тренера легли на его плечо и ощутимо пожали.

Прицеп не отреагировал и продолжил молотить грушу.

– Брейк, я сказал! – Иваныч рявкнул так, что шумный зал на мгновение затих. И Василий невольно подчинился. Остановился, посмотрел на тренера шальными глазами.

– Остынь, – повторил Сомов. – Посиди на скамейке.

Прицеп послушно кивнул и поплелся к лавке у стены. Сел, уперся локтями в колени и уронил в ладони лицо. Сердце бешено стучало, в ушах шумело. Он закрыл глаза и попытался представить, что ничего не случались. Димка по-прежнему жив, и все в порядке. Послезавтра они поедут в краевой центр, как и планировали, чтобы оторваться на полную катушку с теми двумя девчонками… А в субботу протестируют усложненную Иванычем полосу препятствий, не упустив возможность посоревноваться друг с другом в скорости. В прошлый раз Малыш его обогнал, и сейчас Василий намеревался уравнять счет.

– Вась, – раздался над ухом женский голосок. Сашка стояла рядом и взирала на него с нескрываемым сочувствием. – Ты в порядке?

Иллюзия, возникшая в воображении, лопнула мыльным пузырем. Никуда они с Малышом не поедут. И не побегут. Они больше никогда не сделают ничего вместе. Потому что он умер. Взял и умер.

– Нет. – Василий вскинул на девушку злой взгляд. – Я не в порядке! Но не надо лезть со своей жалостью, когда тебя не просят!

– Дурак ты, – мягко проговорила Сашка. – Все переживают за тебя. Если я могу чем-то помочь…

– Ты умеешь воскрешать мертвых? – Он саркастически скривился. – Нет? Тогда ты не можешь ничем помочь.

– Александра! – окликнул девушку Иваныч. – Будешь языком чесать или вернешься к тренировке?

Сашка помялась в нерешительности, явно желая сказать товарищу что-то ободряющее, но, так ничего и не придумав, вернулась в зал.

После гибели Малыша прошло чуть больше недели, слишком короткий срок, чтобы смириться с утратой. Они дружили с детства, вместе росли и взрослели. Никуда друг без друга. По малолетству каких только глупостей не делали. Однажды забрались на третий этаж и сиганули в огромную кучу листьев, собранных дворником. Ваське ничего – приземлился мягко, выбрался из кучи, отряхнулся. А Димка упал неудачно, сломал ногу. Какой это был класс? Шестой? Малыш две недели валялся в больнице, какой-то сложный был перелом. А Васька прогуливал уроки, чтобы каждый день навещать товарища. Учителя ставили неуды за неявку в школу, да разве его это волновало? Вместе потом писали пропущенные контрольные.

А однажды – лет пятнадцать им было? – шатались по городу. Поздняя весна, туристов уже полно. Возле центрального гастронома столкнулись с Елкой, так местного бомжа звали, потому что на нем вечно что-то висело: мусор, ветки, солома какая-то. Васька тогда возьми да скажи Малышу: «Сложно представить, каково это – быть бездомным». Димка тогда замер как вкопанный, глаза загорелись, видно, идея его посетила. Потом загадочно улыбнулся и сказал, что нужно срочно сгонять на родительскую дачу.

Такой дикий энтузиазм у друга проявлялся нечасто, так что Василий лишних вопросов не задавал, чтобы самому себе не испортить сюрприз. На даче Малыш зашел в сарай и начал копаться в ящиках, доставать оттуда старые шмотки. Тут-то все и стало понятно.

Они слонялись по центральным улицам, распугивая народ своим видом – драная одежда, взлохмаченные волосы, грязные руки (хорошенько потерли их землей). Для пущей правдоподобности подбирали стоявшие возле лавок и мусорных баков бутылки, еле сдерживаясь, чтобы не заржать. Одна сердобольная румяная баба, расчувствовавшись, даже полтинник всучила, чтоб беляшей поели. Они уже направлялись к пункту сдачи стеклотары, когда повстречали директора школы. Тот сразу всполошился: мол, как же так, почему не говорили, что в семье проблемы?

Они тогда хохотали так, что чуть животы не надорвали. А директор думал, что это нервное, даже в поликлинику предлагал сводить. Добрейший человек.

Все считали, что в их паре лидер Малыш, а Васька – ведомый. Даже прицепом его называли. Но он не обижался. Он-то знал, как было на самом деле. Без его поддержки Дима действовал редко. Товарищ был способен на многое, если его регулярно пинать под зад.

Василий улыбнулся, вспомнив, каким нерешительным бывал его друг. Если нравилась какая-то девчонка – сразу впадал в ступор и вел себя как ботаник. Прицеп частенько брал инициативу в свои руки, помогал познакомиться. Обычно все заканчивалось удачно. Разве что с Анжелой у Малыша никак не складывалось. Упертая тетка.

Улыбка исчезла с его губ. В памяти всплыл их последний вечер в «Норе», когда Димка едва не подрался с чужаком. Тот вел себя достойно, но друг словно с цепи сорвался – все его раздражало.

– Не знаю, что за хрень происходит, – признался ему тогда Малыш, косясь в сторону барной стойки, у которой восседал незнакомец. – Бесит он меня. Не могу спокойно находиться рядом.

Тогда Василий не придал этому значения. Списал все на банальную ревность. Чужак подкатывал к Анжелике, понятно, почему Малыш негодовал. Но пару дней назад Прицеп снова вспомнил слова товарища. И теперь они воспринимались уже иначе.

Иваныч сильно заинтересовался незнакомцем и даже навел о нем какие-то справки. Ему же велел приглядывать за чужаком. Шпионить за ним круглые сутки у Василия возможности не было, но все-таки он находил пару часов в день, чтобы проследить за его передвижениями. И чем больше он сосредотачивался на объекте слежки, тем острее проникался навязчивым, неприязненным ощущением. Что-то неуловимо выделяло чужака из толпы. Но что именно?

Иваныч не говорил прямо, хотя, очевидно, подозревал его в убийстве Малыша. Сначала эта мысль показалась Василию дикой, как, впрочем, и сам факт гибели друга. Но какая-то идея настойчиво пробивалась сквозь подсознание. И сегодня Василий наконец смог внятно растолковать ее.

А что, если Малышу не просто не нравился чужак? Что, если он предчувствовал смерть от его руки? Попахивало мистикой, и все же Прицеп не спешил отказываться от этого предположения. Мозг человека до сих пор толком не изучен. Иногда он способен проецировать невероятные вещи. Возможно ли, что каким-то образом, по неуловимым деталям, мозг Малыша рассчитал грозящую опасность и старался предупредить об этом единственно возможным способом – интуицией?

Есть шутка, что боксер – это человек, у которого правая рука срабатывает намного быстрее, чем мысли. Только Малыш не был обычным боксером. Да и никто в секции не был. Иваныч учил их большему, чем просто махать кулаками. Он учил их соображать, жить осознанно. А еще не проходить мимо несправедливости, не оставлять негодяев безнаказанными.

Если чужак виновен в смерти Малыша, они это выяснят. И тогда ничто не спасет убийцу от заслуженной кары.

Тем вечером Василий покинул бар спустя пять минут после Малыша. Они пересеклись в условленном месте, переоделись, сели в машину и поехали на задание. Информация была проверенная – вечеринка окончилась, сигнализация и камеры отключены. Они с легкостью пробрались на территорию особняка. Все сделали быстро и чисто. Малыш слишком высокий и заметный, поэтому выполнял теневую работу – держал в захвате. А Василий осуществлял непосредственный процесс.

Артурчика в городе знали хорошо. Проблемы начались около года назад. Сперва одна девушка принесла в полицию заявление об изнасиловании. Якобы сын известного предпринимателя напоил ее и воспользовался моментом без ее согласия. Тогда уголовное дело не завели – девушка отказалась от претензий. Затем еще одна девчонка обвинила Артурчика в изнасиловании. Поднялась шумиха, подключилась пресса. Но неожиданно пострадавшая забрала заявление и от комментариев отказалась. То, что девушкам предложили щедрый откуп, понимали все. Но доказать не могли.

А затем поползли слухи, что насилию подверглась третья девочка, на сей раз несовершеннолетняя. Родителям она не признавалась, жаловалась подружкам. Сашка с ней разговаривала, и та с готовностью показывала синяки и, давясь слезами, рассказывала подробности. Дальше оставлять без внимания подобное беззаконие не представлялось возможным. Преступник заслуживал наказания. Они с Малышом обошлись с Артурчиком довольно мягко, скорее предупредили, чем наказали по-настоящему. Но почему-то не вызывало сомнений, что тот откажется от дальнейших непотребств. Они ему популярно объяснили, что кое в чем деньги бессильны.

С задания они возвращались в приподнятом настроении. Хорошие поступки воодушевляют. Ты кажешься себе лучше, честнее, а на окружающий мир глядишь снисходительно и без претензий. На это состояние подсаживаешься, как на наркотик. Хочешь испытать его снова, почувствовать пружинящую энергию, от которой тело становится невесомым, а голова легкой. И проблемы отступают на задний план, и будущее не пугает, и прошлое не тревожит. Есть только упоительное мгновение настоящего, в котором ты поступаешь правильно.

Они попрощались с Малышом и разошлись по домам. На следующий день созвонились, потрепались ни о чем. А еще через день Василию сообщили ужасное известие. Никогда в своей жизни он не слышал ничего страшнее этих трех слов: «Димку, Малыша, убили!»

– Отрабатываем десять минут, затем меняемся местами! – крикнул Иваныч, подходя к Василию и усаживаясь рядом.

Сомов молчал и наблюдал за тренировкой, изредка комментируя и поправляя ошибки, и со стороны могло показаться, что он полностью поглощен этим занятием. Но Прицеп знал, что это не так. Тренер поддерживал его, избегая лишних слов, а именно это сейчас и требовалось. Пульс выровнялся, дышать стало легче.

Иваныч словно почувствовал перемену, встал.

– Давай ОФП поделай, – хлопнул его по плечу и вернулся в зал. – Самсонов! Не крути башкой по сторонам, пропустишь самое интересное!

Василий размотал испачканные кровью эластичные бинты, оставил их на скамейке и направился к перекладине, чтобы начать с подтягиваний. В этот момент в дверях появился чужак. Потоптался в нерешительности, изучая обстановку, и несмело шагнул внутрь. Встал у стены, не решаясь к кому-либо обратиться – тренировка была в полном разгаре. Иваныч заметил его сразу, но подошел лишь спустя пять минут. Прицеп успел сделать несколько подходов на подтягивания и теперь напряженно вслушивался в их беседу, пытаясь хоть что-нибудь разобрать.

* * *

– Словом, группа довольно продвинутая, – подвел итог Сомов. – Но, судя по твоим рассказам, кое-какая подготовка у тебя имеется, так?

Бажин кивнул.

– Тогда переодевайся, вон комната. – Он указал рукой. – И выходи, прикидку сделаем.

Парень снова кивнул, подхватил с пола спортивную сумку и исчез за дверью раздевалки. Сомов постоял, раздумывая, затем повернулся к залу и окликнул русоволосого парня с веснушчатым лицом:

– Патрикеев, подойди!

Иваныч был единственным, кто звал его по фамилии. Остальные уже давно использовали сокращенную версию – Патрик. А некоторые считали, что это его настоящее имя. Хотя на самом деле Патрикеева звали Петя.

– Сейчас новенький выйдет, встанешь с ним на ринг. Он потяжелее, но, думаю, проблем у тебя не возникнет. Пощупай его, погоняй осторожно, без фанатизма. Возьми из подсобки вторую пару перчаток.

– Понял, – коротко ответил Патрик и пошел за перчатками.

Сомов проводил его взглядом, думая о своем. На завтра намечалось важное мероприятие, и он постоянно отвлекался на мысли о предстоящем событии. Он тряхнул головой, заставляя себя переключиться.

Пока новенький разминался, Сомов исподволь наблюдал за ним, и не он один. Все остальные нет-нет да бросали в его сторону любопытные взгляды. В старшую группу новички попадали нечасто. Почти никогда.

На ринге Бажин сразу встал в правильную боксерскую стойку: левая нога впереди, правая на шаг позади и на полшага вправо, колени полусогнуты, вес тела распределен равномерно на обе ноги, но правая нагружена чуть сильнее, левая рука согнута, вынесена перед туловищем, локоть опущен, левый кулак на уровне плеча, правый – справа у опущенного к груди подбородка и повернут внутрь. Расстояние между стопами тоже идеальное, баланс стойки между «высоко» и «тяжело».

Каждую тренировку Сомов начинал с проверки основной боевой стойки. Правильное положение тела в боксе позволяет максимально эффективно наносить и отражать удары и быстро занимать выгодную позицию. Таков фундамент, на котором строится успешный поединок. Некоторым ученикам приходилось вдалбливать это по многу раз.

Сомов придирчиво сощурился: передвижения по рингу у новенького не идеальные, но умелые, уверенные. Сам не тушуется. На выпады противника реагирует быстро, идет в контратаку. Даже умудрился раскусить обманку Патрикеева. Тот нанес несколько легких ударов левой в голову, а затем отвел руку назад для взмаха, делая вид, что собирается повторить прием, а сам ударил в голову правой. Бажин успел отклониться и провести финт – удар снизу в туловище. Техника, конечно, хромала, но в целом выглядел новенький поразительно неплохо. Видно, что занимался.

«Пожалуй, с такой реакцией даже может выиграть у более техничного Патрикеева», – мысленно прикинул Иваныч. Впрочем, так далеко загадывать не стоило. Он показал жестом прекратить бой.

– Так чем ты, говоришь, занимался? – уточнил Сомов у Руслана, когда тот перелез через канаты и спустился вниз. – База у тебя есть.

– Всем понемногу. – Бажин развязал зубами шнурки и снял одну перчатку, потом вторую. Бережно положил их на настил. – Борьба, бокс, рукопашка…

– По уровню ты вписываешься. Так что, если есть желание, добро пожаловать. Тренировки четыре раза в неделю, плюс в субботу иногда развлекаемся в лесу.

– В лесу? – Руслан улыбнулся. – Звучит интригующе.

– Когда втянешься – приглашу, сам увидишь, – пообещал Сомов. – А сейчас, если не выдохся, присоединяйся. С народом познакомишься уже после тренировки.

Накануне Иванычу позвонил Асадчий из УВД, сказал, что его ребята допросили чужака, но не нашли за что зацепиться.

– Он то ли абсолютно невиновен, то ли больно умен, – бросил в трубку подполковник. – На допросе на провокации не велся. Так что порадовать тебя пока нечем. По уликам голяк. Но ты не отчаивайся. Не бывает идеальных преступлений. Что-нибудь да всплывет.

– Серьезно? – не сдержался от сарказма Сомов. – Сколько у тебя висяков за прошлые годы? У нас в стране практически каждое второе преступление остается нераскрытым!

– Да знаю, знаю я, – огорчился Асадчий. – Не надо мне тут статистикой в морду тыкать, и без тебя в курсе. Да только висяков много не из-за того, что преступники ошибок не допускают, а оттого, что ресурсов у нас не хватает.

– Это ты мне пожаловаться, что ли, на свою нелегкую долю хочешь?

– Вот ведь докопался, а! – выпалил Асадчий, в трубке послышалось, как он с досадой хлопнул рукой по столу. – Толку-то тебе жаловаться, ты все равно будешь свое гнуть. Я все силы кинул на это дело. Имей терпение.

В общем, путной информации Сомов так и не получил, но отчаиваться не спешил. Если полиция облажается, как это часто бывает, найдутся другие методы вычислить убийцу.

В конце тренировки сделали подкачку и очень легкую растяжку. Многие тренера настойчиво рекомендуют своим подопечным тщательно растягивать мышцы, но Иваныч придерживался противоположного мнения. Стретчинг замедляет прохождение нервных импульсов в мышцы, что делает их слабее и заметно снижает скорость удара. Хочешь фанатично растягиваться – иди в гимнастику. С прямым шпагатом на ринге тебе делать нечего.

Именно эту фразу: «На ринге тебе делать нечего» – юный Сомов слышал десятки раз с десятками интонаций, от отчаянных до угрожающих. Звучали они то из уст отца, то из уст матери. И чем больших успехов он достигал, тем сильнее стенали родители. Он иногда даже в зале ночевал, лишь бы не возвращаться домой и не слышать бесконечные причитания о том, каким должен быть интеллигентный юноша. А гонору у него меж тем прибавлялось. К своему первому поединку на юниорских соревнованиях Борис подошел с настроем на нокаут. Тренер видел в нем перспективы, юный боксер находился в отличной форме и обладал бойцовским характером.

И что же в итоге? Противник оказался равным по силе. Первые два раунда они топтались, пытаясь достать друг друга. К третьему раунду сдохли оба. Обнимались, огрызались и считали секунды до конца поединка. Сомов тогда выиграл по очкам с минимальным перевесом, но накрепко запомнил: не хорохориться перед боем. Работа предстояла адова. И начинать следовало с дыхалки – своего слабого места.

Толпившиеся возле раздевалки парни громко заржали. Сомов подошел ближе:

– По какому поводу детский задорный смех?

– Да вот Гарик новый анекдот рассказал, – объяснил стриженный почти под ноль Самсонов и толкнул товарища локтем. – Повтори!

Того упрашивать не пришлось:

– Боксер жалуется врачу на бессонницу. Доктор спрашивает: «А вы считать пробовали?» – «Пробовал. На счет девять вскакиваю!»

Все снова засмеялись, а Сомов сдержанно улыбнулся:

– Да, действительно, новый анекдот. Я его буквально лет десять назад слышал.

Его слова потонули во взрыве хохота.

Новичок стоял в толпе, в общем веселье не участвовал, но и уходить не спешил. Сомов незаметно кивнул Прицепу и скрылся в подсобке. Спустя несколько секунд следом вошел Василий.

– Я тут вот что подумал. – Иваныч уселся на стол и испытующе посмотрел на парня. – Насчет завтра. Тебе, наверное, не стоит…

Тот моментально вспыхнул:

– Почему не стоит? Я хорошо подготовлен!

– По поводу твоей подготовки я не беспокоюсь, – озабоченно проговорил тренер. – А вот твое эмоциональное состояние мне не нравится.

– К черту мое эмоциональное состояние! – нервно воскликнул Прицеп. – На деле это никак не отразится.

Сомов размышлял, трогая подбородок и не сводя с ученика задумчивого взгляда.

– Я не подведу, – чуть тише добавил Василий. – Обещаю.

В том, что парень не подведет, Сомов почти не сомневался. Кровь у него бурлит, но контролю поддается. А вот отсутствие одного из участников команды может губительно повлиять на все мероприятие. Все-таки Василий знал, что и как нужно делать.

– Ну чего вы молчите? – Прицеп скрестил руки, намереваясь спорить до последнего. – Я участвую!

– Хорошо.

– Что? – не уловил он.

– Хорошо, ты участвуешь. – Сомов поднялся со стола. – А теперь вали домой и выспись как следует.

Парень широко улыбнулся:

– Понял! – и поспешно выбежал из подсобки, от греха подальше, пока тренер не надумал изменить решение.

Иваныч оглядел тесное помещение. Стол, стул, шкаф, полка во всю стену со спортивным инвентарем. Тусклая лампочка над потолком. Если бы лет двадцать назад кто-то сказал амбициозному, самоуверенному Апокалипсису, что его дальнейшая жизнь будет крутиться в четырех стенах с плохой побелкой, в лучшем случае не поверил бы, а в худшем наподдал бы по печени.

Зал уже опустел. У скамейки валялись оставленные кем-то боксерки. Квадрат ринга одиноко темнел в глубине зала, груши висели неподвижно. О том, что буквально несколько минут назад здесь бурлила жизнь, напоминал только висевший в воздухе густой запах пота. Сомов забрался на батарею и поддел штырь на раме, открывая узкое длинное окно.

Это заброшенное одноэтажное здание прямо в центре города пустовало несколько лет, пока Иваныч не взял его в аренду и полностью не переоборудовал. Крыша протекала, от стен и бетонного пола тянуло сыростью, проводка перегорела. Почти год ушел, чтобы довести помещение до ума. Конечно, здесь отсутствовали зеркала от пола до потолка, кожаные диваны и прочие удобства, которыми оснащены гламурные фитнес-центры. Но это место стало убежищем. Он мог прийти сюда в самом паршивом настроении, злой и неудовлетворенный, но едва переступал порог на черный резиновый настил, дурные мысли мгновенно покидали его.

Возможно, юный Апокалипсис, очарованный открывшимися перед ним блестящими перспективами, и не поверил бы в «такое» будущее и отказался бы его принимать. Но нынешний Сомов знал кое-что важное: порой приоритеты меняются. И не всегда к худшему.

В Москве, вкалывая на тренировках, выступая на соревнованиях и одерживая одну победу за другой, молодой Апокалипсис имел цель не просто стать чемпионом мира в профессиональном боксе. Он хотел занять достойное место среди лучших боксеров современности. Превратиться в легенду. Он шел к намеченной цели, сметая противников, нокаутируя любого, кто смел выходить против него. Его начали узнавать. Иностранная пресса печатала снимки русского богатыря и пророчила ему триумф и всемирную славу. Все с нетерпением ждали боя за титул чемпиона мира, где русский Апокалипсис должен был заявить о себе во всю мощь…

В свое время Майк Тайсон говорил, что бой должен длиться тринадцать секунд: две секунды на сближение, одна секунда на удар и десять секунд счет рефери. Апокалипсис придерживался той же позиции.

Посвежело. Стылый ветер просачивался в распахнутое окно и стелился по полу. Сомов запер входную дверь изнутри и вернулся в подсобку. Снял с полки большую спортивную сумку и переставил ее на стол. Затем подошел к шкафу, налег плечом и с легкостью отодвинул его в сторону, массивные ножки заскрежетали о пол. В стене за шкафом обнаружилась узкая дверца. Сомов вставил ключ в отверстие замка и два раза провернул.

* * *

Ехали молча. Дорога петляла. За окном темнели деревья и уклоны скал – привычный в этих местах пейзаж. Машина ехала быстро, но не нарушая скоростной режим. За рулем минивэна сидел смуглый молодой парень, рядом с ним, в пассажирском кресле – седой крепкий мужчина. Сзади разместились еще пятеро парней. Все сидели тихо, потупив головы и сосредоточенно изучая собственные ботинки.

Водитель съехал на трассу и прибавил газу. Изредка проносились мимо встречные машины, в основном фуры, дальнобойщики спешили доставить груз. В приоткрытое окно со свистом врывался ветер, выдувая тепло салона, но никто, казалось, этого не замечал.

Они проехали знак с названием поселка. Вскоре впереди замаячили огоньки фонарей и домов.

– Вон, туда, – указал мужчина.

Водитель кивнул и свернул на развилке направо.

* * *

«Вчера ночью неизвестные в масках, вооруженные пистолетами и дубинками, ворвались в коттедж, расположенный в частном секторе поселка Дивное. Находившиеся в доме четверо мужчин оказали сопротивление налетчикам, завязалась перестрелка, в результате которой трое получили огнестрельные ранения, а четвертый – ушибы и черепно-мозговую травму. В результате незаконного проникновения неизвестными причинен незначительный материальный ущерб. По предварительным оценкам, нападавшие скрылись с места преступления, не взяв с собой ничего ценного.

«Скорую помощь» и полицию вызвали соседи, услышавшие выстрелы. Четверо пострадавших были доставлены в городскую больницу в состоянии средней тяжести. Сейчас угрозы для жизни нет. Примечательно, что ранее все четверо подозревались как участники организованной преступной группировки, действующей на территории района. Двое имеют судимость за грабежи и разбои. По словам оперативников, личности нападавших пока не установлены. По факту возбуждено уголовное дело.

Следствие также выясняет обстоятельства хранения огнестрельного оружия самими пострадавшими. В коттедже был обнаружен и изъят целый арсенал: три автомата, четыре пистолета, ружье, гранаты Ф-1, различные комплектующие и боеприпасы. Все изъятое оружие направлено на экспертизу. В отношении потерпевших заведено уголовное дело по статье 222, части 1 УК РФ (незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств).

По одной из версий, полученной из источников в правоохранительных органах, нападение на коттедж явилось результатом разборок между преступными группировками».

Лика взяла пульт от телевизора и убавила громкость. Как скучно она живет! Люди, вон, нападают друг на друга, развлекаются. А она торчит целыми днями в кафе да по вечерам общается с дочерью. Вот такая красочная, наполненная событиями жизнь.

До обеда оставалась еще пара часов, раньше двух пополудни посетителей ждать не стоило. Это тебе не сезон, когда в баре не протолкнуться – только успевай обслуживать проголодавшихся туристов. Следовало бы ей, как большинству местных, закрывать на зиму свое заведение. Все равно больше потратишь на электричество, чем заработаешь.

Да только чем бы она занималась? Торчала бы безвылазно в квартире? Так у нее хотя бы имелась видимость деятельности. Проснуться с утра, накормить дочку и рвануть в бар, заправить кофейный автомат, принять товар у поставщика… Посетителей мало, но все-таки захаживают. Спортсмены (так она называла ребят из секции бокса) вообще у нее прописались, и то хорошо. Ей хотя бы не так скучно. Как начнут обсуждать бои и комментировать удары – столько восторгов у каждого! В такие моменты Лика даже сожалела, что совсем далека от спорта и не может разделить их радости.

Она всегда по-доброму завидовала людям, одержимым какой-то идеей. Ее восхищали истории про композиторов, художников, актеров, которые с самого детства знали, кем хотят стать в будущем. Ученые, работающие над лекарством от рака, исследователи морских глубин, космонавты, олимпийские чемпионы, врачи – мир полон удивительных личностей, увлеченных, имеющих цель. Они просыпаются каждое утро счастливыми, потому что знают, ради чего живут. Они не успокоятся, пока не достигнут намеченного. А когда достигнут, поставят новую, еще более невероятную цель.

Сколько Лика себя помнила, она никогда не мечтала о чем-то выдающемся. Ей нравилось жить у моря, в маленьком городе со своим распорядком и правилами. Она иногда ездила в другие города и даже страны – родители неплохо зарабатывали, но всегда с удовольствием возвращалась домой, в привычную стихию. Ей редко бывало скучно. По крайней мере, раньше.

В семнадцать лет она поступила на филологический факультет в Кубанский государственный университет просто потому, что более-менее любила литературу и неплохо писала сочинения. Она знала, что не будет работать по специальности.

Лика улыбнулась, невольно возвращаясь в прошлое. Какой это был курс? Четвертый? В Краснодаре стояли лютые холода, она обморозила себе лицо. Был поздний вечер, она сидела в комнате в общаге и дышала паром над кастрюлей с кипятком. В дверь кто-то постучал и тут же вошел, как обычно в общежитии. Парни пришли колядовать и выпрашивать еду.

– У нас ничего нет, – пробурчала Лика из-под полотенца. Они с девчонками тоже нормально не ели вторую неделю. Она могла сообщить родителям, и они бы тут же прислали с поездом баулы с едой. Но тогда ей хотелось вкусить романтику студенчества, да и заодно сбросить пару килограммов.

– Совсем ничего? – огорчились те. Они были голодными и сильно рассчитывали на угощение.

– Есть немного кислой калины, – булькнула Лика, так и не высовываясь. – Ее можно заваривать с чаем. Вон, на холодильнике лежит.

Парни забрали калину и ушли.

Когда Лика закончила ингаляцию, решила с подружкой сходить в кино, у них имелось два бесплатных билета.

Шел фильм про Зорро. В зале помимо них присутствовало еще три человека. Лика сняла сапоги, пальцы на ногах онемели от холода. Она натянула на ступни перчатки, так и просидела весь сеанс. Изо рта шел пар. А в Мексике стояла жара, и Антонио Бандерас был хорош.

Пару недель спустя Лика стояла в очереди в университетском интернет-центре и слушала, как два студента рассказывали приятелю о своих калядках в общаге. Они планировали поживиться нормальной пищей, а какая-то девка, чье лицо они так и не увидели, подсунула им только кислющую калину.

– У нас и правда больше ничего не было из еды, – встряла Лика в их разговор. – А лицо у меня пошло пятнами из-за морозов, как я могла показаться в таком виде перед гостями?

Парни умолкли, а один, который посимпатичнее, с интересом уставился на нее. На следующий вечер они целовались у него в комнате. Он жил в той же общаге, этажом ниже.

Через девять месяцев Лика родила дочку, бросила университет и вернулась в родной город. Отец ребенка сперва обещал оказывать всяческую поддержку, но исчез в неизвестном направлении. Лика по этом поводу не переживала. Любить они друг друга не любили. Симпатизировали. Она не была уверена, что в принципе способна испытывать по отношению к мужчине настоящее чувство, о котором снимают фильмы и пишут книги. Увлекалась она десятки раз, а вот не любила, пожалуй, никогда.

В свои сорок она выглядела от силы на двадцать семь. Благословенная генетика, а может, легкий характер, который невольно отражается на внешности. Кавалеров хватало, причем многие имели намерения самые серьезные. Лика допускала мысль, что выйдет когда-то замуж, но раз за разом отвергала предложения. Мужчины были хорошие, положительные. Но Лика пыталась представить себе, как будет находиться с кем-то двадцать четыре часа в сутки до конца своих дней, и едва сдерживала панику. Быть верной одному мужчине? Это то же самое, что добровольно отказаться от всех блюд, кроме одного, пусть и самого вкусного. Даже фаршированный изысканной начинкой кальмар осточертеет тебе через пару недель. Захочется простой гречневой каши. Или яблочка. Или блинчиков с джемом. А может, всего перечисленного сразу!

Однозначно, с браком стоило повременить. Физические потребности можно удовлетворять и без штампа в паспорте. Чтобы избавить себя от риска совместного будущего, Лика предпочитала заводить курортные романы. Благо, молодых привлекательных мужчин, жадных до приключений, летом на каждом перекрестке. Только подмигни им.

Летом она не скучала. А вот зимой… Нынешняя зима выдалась особенно унылой. Еще эти похороны… Димка был хорошим мальчишкой, жалко его. Но об этом лучше не думать. Иначе накатит совсем беспросветная тоска. Стоило заняться делами, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Лика достала мобильный и нашла в контактах нужный телефон.

– Ажелочка? Привет, звезда моя! – поднял трубку Геннадий Петрович. – Чем обязан?

– Привет! Хотела напомнить, что мне сегодня привезут две новые холодильные камеры, ты вроде как помочь обещал? Разгрузить нужно и занести в помещение. А старый холодильник соответственно вынести.

– Раз обещал, значит, помогу без вопросов. Подъедем с хлопцами. Во сколько?

– В районе шести вечера. Нормально?

– Идеально. Как раз с заказами закончим и к тебе заскочим. И денег с тебя не возьму, – пообещал мужчина.

– Откуда вдруг такая щедрость, Петрович?

– Дык, ты мне работника хорошего сосватала. Ну и на поцелуй я рассчитываю тоже, – сознался тот.

Лика улыбнулась и нажала на «отбой». Пожалуй, Петрович был одним из немногих, кто клеился к ней чисто по-дружески, не ожидая ничего всерьез. Впрочем, был еще Сомов. Тот тоже в упор не замечал ее красоты.